Текст книги "Новая жизнь Димки Шустрова"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Лодка

И опять не получилось у Надежды Сергеевны выходного дня. В районном центре Каменке на двенадцать часов было назначено открытие картинной галереи. Событие посчитали значительным (даже не каждый областной город может похвастаться картинной галереей), и Надежду Сергеевну командировали в районный центр: в одном из ближайших номеров газеты должен был появиться подробный репортаж о событии в Каменке.

Надежда Сергеевна поспешила на вокзал к девятичасовой электричке. Вместе с ней уехала и Алена.

– Тетя Надя, – сказала она, – мне без вас скучно.

Конечно, и Владимир Иванович мог бы, не кривя душой, заявить, что ему тоже скучно, и тогда на открытие галереи они поехали бы все вместе, но Сомов лишь скорбно вздохнул:

– У нас с Димой очень срочное дело.

Какое дело – уточнять не стал. А Надежде Сергеевне выпытывать было некогда – электрички, как известно, отходят точно по расписанию, опаздывать нельзя.

Маму и Алену мужчины проводили до калитки, помахали им вслед. Алена еще успела крикнуть Димке, чтобы полил хризантемы. «Полью!» – пообещал Димка, а потом обернулся к дяде Володе и не без любопытства спросил, что это за срочное дело.

– Помнишь, о лодке я говорил? Вчера звонил в магазин – поступили.

– Сегодня купим? – обрадовался Димка.

– Чего ж откладывать, раз решили. Маме и Алене специально не сказал. Сюрприз будет. Правильно?

– Здорово! – кивнул Димка. – Придут, а лодка стоит, ждет их!

И, не мешкая, отправились в магазин «Турист».

Байдарка серебристого цвета, стоявшая в собранном виде посреди торгового зала магазина, понравилась Димке с первого взгляда. Просто дух захватило.

– Какая красивая, – держа дядю Володю за руку, прошептал он. – И большая.

– Я же говорил – все поместимся, – тоже отчего-то шепотом сказал Владимир Иванович. – Значит, покупаем?

– А хватит денег? – опасливо поглядев на картонку с ценой, спросил Димка.

– Осилим.

Пока Сомов выбивал в кассе чек, Димка по-хозяйски ощупал тугой брезент, потрогал крашеные сиденья, широкие и блестящие алюминиевые весла.

– Осваиваешь? – подошел к нему Сомов. – Полезное дело. Запоминай. Скоро самим придется собирать.

По чеку с печатью им, вместо стройной красавицы лодки, выдали объемистый брезентовый мешок с ремнями, а к нему другой, поменьше, с брякнувшим внутри металлом.

– Донесешь? – взвесив в руке меньшую поклажу, спросил Сомов.

Димка с готовностью подхватил ее, небрежно сказал:

– Пять километров пронесу. Запросто!

– Пять не потребуется. Река в километре от нас.

Сам Владимир Иванович просунул руки под ремни большого мешка и взвалил его себе на спину.

– Что-то и не грузно совсем, – немного удивился он. – Может, чего забыли положить?

– Укомплектовано полностью, – с улыбкой заверил продавец. – Ни одной жалобы не поступало.

Хотя поначалу груз показался и невелик, но тащиться через весь город с мешками было неразумно. Если бы к реке – другое дело, а домой… Тут же у магазина взяли такси, и через двадцать минут упакованная в брезент байдарка уже лежала в комнате на полу, возле стола с деревом. Любопытный Колька скосил на зеленые мешки чечевичный глаз, высвистел длинную трель, покосился другим глазом. Интересно птице. А каково Димке! Хотел немедленно, здесь же на полу, приступить к сборке. Дяде Володе стоило немалого труда охладить его пыл. Зачем загромождать всю комнату? Потом разбирать придется. Лучше сначала хорошенько проштудировать инструкцию и собрать сразу на месте, у реки.

– А когда мы поедем?

– Надо бы на выходные дни. Палатку взять, с ночевкой.

– А сегодня не поедем?

– Дима, горячая ты голова, – с укором сказал Сомов. – Надо ведь подготовиться. И мама с Аленой только к вечеру вернутся.

– А завтра? Дядя Володя, ну хоть без ночевки.

– Поглядим. Вот мама придет, посоветуемся. – Владимир Иванович взял инструкцию и присел на тронный пень, поближе к свету.

А Димке штудировать скучную инструкцию было неинтересно. Постоял у окна, взглянул на млевшие под солнцем цветы и вспомнил, что Алена просила полить хризантемы.

Сюрпризы

Корреспонденты не появлялись до самого захода солнца. Владимир Иванович стал беспокоиться. То и дело выходил за калитку, смотрел вдаль, на поворот улицы.

И чуть не проглядел. Постоял в калитке, уже собрался уходить – они и показались.

– Аленушка, встречают нас! Помнят, – издали засмеялась Надежда Сергеевна.

Владимир Иванович заулыбался, вышел навстречу.

– А мы такие голодные! Такие голодные!

– Тетя Надя, зато мы счастливые, – напомнила Алена.

– Ужасно счастливые… Чем нас, счастливых и голодных, покормите?

– Борщ есть. Котлеты вам оставили. Рисовой каши наварили.

– Аленушка, рисовая каша! Кричи ура!.. Всего день пробыла в командировке – не могу, домой тянет. А где прячется мой сын? Пусть выходит из своей засады. Пусть и он знает о своем отце!

– Это обо мне? – удивился Сомов.

– Именно. Дима, выходи!

Димка будто ждал команды – показался в распахнутом окне и ловко соскочил на землю. Как раз между кустами политых хризантем и розовых флоксов. Хорошо, что ни одного куста не сломал – досталось бы от Алены!

– Слушайте, – продолжала Надежда Сергеевна. – Командировка была чудесная, картинная галерея удивительная, работы выставлены оригинальные, но самое замечательное и неожиданное – угадайте, что?.. Никогда не угадаете. Встретила там главного редактора издательства. Да, того самого издательства, для которого ты писал статью… Володенька, признавайся, – сердце застучало?

– Немножко есть, – улыбнулся Сомов.

– Так вот, начинающий писатель, официально сообщаю: главный редактор о твоей рукописи знает, представь, похвалил. Утверждает, что написана толково, живым языком. И будет непременно напечатана в книжке! Ну, каков наш сюрприз?

Димка из вежливости похлопал в ладоши, он будто ничего другого от дяди Володи и не ожидал. А Сомов удивился совершенно искренне: писал статью без подготовки, что на ум приходило, думал, плохо получилось, а тут…

– Я сразу заподозрила у тебя литературные способности, – сказала Надежда Сергеевна и с угрозой добавила: – Так что легкой жизни не ожидай, будем привлекать как нештатного корреспондента… Ну, а теперь за такой приятный сюрприз кормите нас до отвала!

– Не думайте, у нас тоже сюрприз! – похвастался Димка.

После ужина одну за другой вытаскивали из мешков трубки, кронштейны, разглядывали рисунок байдарки в инструкции. Но что рисунок! Димка жалел, что не уговорил дядю Володю собрать лодку в комнате.

– Эх, ты бы видела, мама, какая она собранная, в магазине! – Димка очень сокрушался, что мама не может этого видеть сейчас. – Вся натянутая, звенит. А красивая!

Но воображение у мамы оказалось богатым – и лодку представила, и как скользят они по голубой воде. Димкино горячее желание – завтра же, в воскресенье, опробовать лодку – она поддержала с радостью.

Лучший день

Димка поднялся раньше всех. Сначала пялил глаза на ярко светившуюся в лучах солнца листву яблони, на розовые бока налитых пепинок. Потом испугался, решив, что уже поздно, все проспали. Соскочил с раскладушки, прошел в комнату. Часы показывали начало седьмого. Хотел тихонько вернуться на веранду, но вдруг заметил: с дивана на него смотрит Алена. Поманила пальцем.

– Не спишь? – спросила шепотом.

– А ты?

– Тоже не сплю.

– Будем вставать?

– Рано еще, – сказала Алена.

– Ничего не рано. Удочки пока проверю. Мы же будем рыбу ловить? Где можно червей набрать?

– В любом месте. Копни у бочки и увидишь.

Какой уж тут сон! Одной дверью хлопнул, другой, лопата звякнула, в бочке забулькало умывается, что ли?..

Вышли без десяти восемь. Погода, часто совсем не бравшая в расчет интересы великого множества людей, строивших на воскресный день всяческие хорошие планы, на этот раз не поскупилась. Небо выстлала голубым шелком, солнцем золотила травы, деревья, цветы, ласкала негорячим теплом лица, плечи. Шагали легко, хотя поклажи хватило на всех. Сомов нес большой мешок, еще и Димкин прихватил. А Димка держал удочки на плече, в левой руке – сетку с надувным матрасом. Алена перекинула косу на грудь, за спиной – рюкзак с провизией и котелком: Димка обещал обязательно наловить рыбы на уху. Надежда Сергеевна в сиреневом сарафане с узкими лямочками несла в сумке «культурный» груз: фотоаппарат с тремя объективами, шахматную доску, волейбольный мяч и книги.

Миновали школу, родной Аленин детский сад, наконец за широким лугом показалась и река. Надежда Сергеевна переложила сумку в другую руку и сказала Сомову:

– Тебе не кажется, что книги можно было и не брать?

– Наденька, Чехова почитать вслух – это же удовольствие.

– А Толстой зачем? Целый килограмм томище.

– Зимой отрывок по радио слушал. Как Анна с Вронским на балу танцевали. До того хорошо – слезы на глаза просились.

– И я слушала, – подтвердила Алена. – Тоже плакать хотелось.

– Боже, в какую компанию я попала! – засмеялась Надежда Сергеевна. – Все. Возражения снимаю. На классиков больше не ропщу.

Когда пришли на берег реки и вытащили из мешков несметное количество трубок, ребер, шплинтов, то Димка перепугался: смогут ли из всего этого собрать байдарку? А дядя Володя не испугался – не напрасно штудировал инструкцию. Да и опыт был у него. Хоть его прежняя, старая лодка и отличалась от этой, но принцип тот же: наращивай трубки, натягивай брезент. Только все надо делать в строгой последовательности.

Закипела работа! Димка только успевал подавать трубки. В больших и сильных руках Сомова трубки будто сами собой входили друг в друга, занимали свое место, намертво сращивались, шплинты беспрекословно слушались, от одного нажатия пальцем утопали в тесных сквозных отверстиях. Последние усилия – и края туго натянутого брезента аккуратно подвернуты.

Готово! Стоит на берегу красавица лодка. А рядом – мастер Сомов, могучий, будто литой, в голубых плавках с золотым якорьком на кармашке. Улыбается, своей работой доволен.

Подошла Надежда Сергеевна.

– Сорок минут, – сказала она. – Рекордное время.

– В следующий раз быстрее соберем, – пообещал Сомов. – Трубки новые, еще не притерлись. А Дима хорошо помогал.

– Теперь я тоже знаю, как собирать. – Димка постучал по туго натянутому борту. – Еще лучше, чем в магазине.

Мужчины расстелили между сидениями чуть надутый матрас, рассовали по углам рюкзак, сумку. Потом снесли лодку на воду. Впереди посадили Надежду Сергеевну, за ней – Алену. Димка сел третьим, а позади, чтобы всех видеть и предостеречь от любой опасности, с веслом в руках устроился и сам капитан. Тесновато, но влезли, хватило места.

– Теперь слушайте мои распоряжения! – внимательно оглядев, насколько осела в воде лодка, сказал Сомов. – Обязательно соблюдать дисциплину: не вертеться, не размахивать руками. Восторги выражать голосом и улыбками. Все понятно?

– Понятно, товарищ капитан! – бодро заверил Димка. – А рыбу ловить можно?

– Ловлю пока отставить!

Не прошло и трех минут, а берега по обеим сторонам реки – с песчаными, разноцветными от купальников и матрасов пляжами, с транзисторной, шумной сутолокой отдыхающих, – постепенно отдалились. Потянулись зеленые косогоры, кусты ивняка. Справа паслось десяток коров. Одна из них, белогрудая, с отбитым рогом, стояла у самой воды и провожала лодку долгим, печальным взглядом. Димке хотелось промычать ей что-нибудь на ее родном коровьем языке, но так и не сообразил что, лишь с уважением сказал:

– Что-то думает про нас. Может, это такая философская корова?

Под сильными гребками Сомова вода пенно вспучивалась, с концов весла срывались крупные, светлые капли. Надежда Сергеевна опустила в бегущую воду ладонь. Упругие струи скользили меж пальцев, мысли текли неторопливые, спокойные.

– Дядя Володя, – показал рукой Димка, – вон белая лилия в листьях. Сорвем?

– Не надо, – сказала Алена. – Водяные цветы быстро вянут. Пусть живет. Она красивей там.

Часа через полтора они пристали к берегу. Выбрали поляну с редкими березами, с россыпью цветов в траве.

Димка тотчас размотал удочки, принялся ловить рыбу. Алена с книжкой устроилась рядом.

Раза три купались, плавали наперегонки, ныряли, загорали на песке, играли в мяч. Сомов, меняя объективы, отснял целую пленку цветных диапозитивов.

– На экране потом посмотрим себя. Будет что вспомнить.

На уху Димка все-таки наловил – шесть окуней, с десяток мелких плотвичек. Усердное солнце наработалось за день, уже стало клониться к западу, когда в котелке, под рыжими язычками огня, забулькало, зашипело, и далеко вокруг разнесся ароматный запах ухи. Еще какой ароматный!

Нагуляли аппетит. И как было не нагулять! Не могли дождаться, когда сварится уха в котелке. Даже на Алену стали сердиться: она все уверяла, что уха «еще чуть-чуть не дошла».

А насытившись, подобрели и наперебой хвалили Алену: мол, если бы не она, то вкуса настоящей, наваристой, с дымком, ухи так бы и не узнали.

Пожалуй, пора было отправляться в обратный путь, но Сомов вспомнил о книге. Попросил Алену почитать вслух.

– У нее хорошо получается, – похвалил он дочку. – В школе на вечерах первые места занимает.

Димка сначала поморщился – хотел мяч напоследок погонять, а потом и про мяч забыл. Алена прочитала два чеховских рассказа. Один смешной – как у музыканта воры украли одежду, и он остался голый, а второй грустный – про Каштанку.

Вернулись домой поздно. Пока доплыли, да сушили лодку, потом разбирали, в мешки укладывали, несли к дому – малая стрелка на часах уже к девяти подбиралась. Солнце за горизонт завалилось – отдыхать. От сада повеяло прохладой.

Устали. Присели к столу. Глаза сами собой закрываются. А Надежда Сергеевна вдруг улыбнулась и спрашивает:

– А ну, вспоминайте, у кого был в жизни лучший день, чем этот?

Думали, вспоминали. Потом разом согласились, что другого такого хорошего дня в жизни ни у кого из них не было. И Димка согласился с этим. Только в последнюю секунду кольнула мысль: «День-то замечательный, да вот если бы еще письмо от Марины получить…»

«Я сам заработаю»

Димка пришел на старую квартиру, чтобы самому перетряхнуть все газеты. Но не успел он открыть дверь, как бабушка сообщила:

– Любчик целый день названивает. Приехал вчера.

Димка и на газеты махнул рукой – помчался на второй этаж. Может, и без всяких газет узнает, в чем дело.

Димка считал, что сам он прилично загорел. Даже кожа на носу облупилась, новая наросла. И вообще, одна воскресная прогулка в лодке чего стоит. Но посмотрел на Любчика и понял: далеко ему до приятеля. Совсем шоколадным стал Любчик.

Усевшись на диван, они наперебой начали выкладывать друг дружке всякие чудеса. Хоть и много удивительного повидал Любчик на море, но Димкины новости были куда интересней, а главное, значительней. Любчик даже пощупал с уважением твердоватые мозоли на руке друга.

– Значит, слесарем решил стать?

– Что, разве плохая работа?

– Может, и неплохая, – сказал Любчик, – но мы ведь собирались в космонавты. Или учеными.

– Ну… собирались, – смутился Димка.

– А как же теперь?

– Вот сам и становись, – хмуро ответил Димка. – А я…

– Рабочим?

– Рабочим. Да! – решительно сказал он. – Как дядя Володя. Вот у тебя… у тебя даже головы не хватит представить, что он умеет. Любой штамп сделает, самый сложный… Все умеет! Любое приспособление… А думаешь, полетит ракета, полетят космонавты, если такие, как он, не сделают эту ракету? Полетят? Да там всяких деталей, приборов – тысячи… Чего только нет! Кто все это делает? Рабочие. Понял? А ты говоришь!

– А что я говорю?.. – слегка оторопев от такого бурного натиска, сказал Любчик. – Ничего не говорю. Не спорю… Просто мы собирались…

– Мало ли что. – Димка пожал плечами. – Все собираются. Но не всем же в космос лететь. Смешно… И неизвестно: может, и там скоро понадобятся рабочие. Начнут какую-нибудь огромную космическую станцию собирать – как без рабочих обойтись? Тогда и полетим.

Любчик кивнул: ясно, мол, согласен. Как же без рабочих, если эта станция, например, с километр длиной будет…

Потом Любчик показал Димке силомер – в Ялте купил, в спортивном магазине. Долго уговаривал маму – купила все-таки. Не врал Любчик в письме – даже сорок четыре выжал. Димка поднатужился – чуть-чуть не пятьдесят.

– Рабочая рука! – подмигнул он Любчику.

Хотелось, конечно, узнать Димке и про Мисхор.

Все на потом откладывал. Наконец спросил.

– Нет, – сказал Любчик, – не ездил. Не видел. Скоро должна вернуться. – Имени Марины Любчик так и не произнес. – Наверно, черней меня стала. Она же два месяца…

Димка вспомнил про газеты, подтянулся десять раз на турнике и сказал:

– У меня тоже такой. Лично врезал. Из той самой трубы. Приходи – поглядишь… Ух, времени сколько! Полтора часа просидели.

Выйдя на лестницу, Димка заглянул в пустой почтовый ящик и поднялся к себе.

Потом даже и пожалел, что поднялся. Лучше бы сразу на Топольную поехал.

На стуле сидел отец. Волосы всклокочены, глаза красные. Пьяный.

– Димушка, – торопливо поднялась навстречу внуку Елена Трофимовна. – Хоть ты ему скажи – ну чего буянить сюда пришел? Кого теперь винить, что так получилось? Бывает и хуже.

– Не бывает! – сердито сказал Федор Николаевич. – Я для нее… Да вот… – он полез было в карман, но Елена Трофимовна остановила его:

– Да не надо, не показывай ты свои деньги! Надежда, может, побольше твоего зарабатывает.

– Не больше! – Федор Николаевич опять полез в карман и вытащил мятый ком денег. – Сын, сколько тебе дать? Сто рублей дам. Хватит?.. Мало? Больше дам… Чего молчишь?

Опустив глаза, Димка смотрел в пол. Рядом, обняв его рукой, словно птица, которая защищает птенца крылом, стояла бабушка.

– Чего молчишь-то? – кривясь, сказал отец. – Разве от денег отказываются! Бери, когда дают.

– Я сам заработаю, – так и не подняв глаз, проговорил Димка.

– Сам! Сам только штаны пока застегивать умеешь.

Федор Николаевич посидел, поморщился, сунул деньги опять в карман.

Потом мрачно сказал:

– Ну, а выпить, теща, чего-нибудь дашь.

– Не держу, Федор Николаевич. Этого в доме у нас нету.

– Эх, говорить с вами! – Он встал и не совсем твердым шагом направился к выходу. – Сын, – сказал из дверей, – отца, смотри, не забывай. Еще пригожусь.

Как только с шумом захлопнулась дверь, Елена Трофимовна вытерла глаза, стала жаловаться: явился незваный, непрошеный, наговорил глупостей, наоскорблял. Будто кто-то виноват, будто не сам он из дому ушел легких денег искать, сына-несмышленыша оставил…

Слушал Димка бабушкины речи, и грустно ему было, и жалко чего-то. Потом надоело слушать. Поглядел на часы и сказал, что ему пора – завтра рано вставать.

А перетряхнуть газеты так и забыл.

Куда плывут рыбы

Никак не мог предположить Димка, что Алена такая болельщица. Когда двухметровый Дима, перехватив верховой мяч, стремительно прошел к щиту и, прыгнув, чуть ли не сверху положил его в корзину, Алена хлопала, наверно, сильнее всех. Надежда Сергеевна, с удивлением посмотрев на ее руки, улыбнулась:

– Аленушка, не больно?

Понятно, радоваться надо было – этот восьмидесятый мяч оказался победным, но так бурно радоваться… Димка просто не узнавал Алену. Привык видеть ее почти всегда сдержанной, ровной.

Встреча закончилась в девятом часу. А потом зашли в кафе, взяли четыре порции пломбира.

– Понравился мой тезка? – спросил Димка.

– Все очень и очень понравилось! – закивала Алена. – И мороженое такое вкусное! – Она облизала ложечку и зажмурила от удовольствия глаза.

– И занавески какие прекрасные! – сказала Надежда Сергеевна.

– И занавески! – подтвердила Алена. – Очень красивые!

– И папин синий галстук в полосочку!

– Конечно! Это самый лучший его галстук!

– А стены, которые давно пора побелить, тебе нравятся?

– А что, и стены хорошие. С цветочками.

Надежда Сергеевна потрогала лоб Алены:

– Володя, у нее жара нет?

И Сомов потрогал лоб дочери:

– По-моему, в норме.

Из кафе вышли, когда уже смеркалось. Взяли такси.

Восторженную Алену посадили на почетное переднее место. По дороге она то и дело поворачивалась к Димке, сидевшему за ее спиной, и оживленно говорила:

– Посмотри, какая красивая реклама!.. А там, там, впереди, видишь – кинотеатр «Рубин»!..

После кинотеатра, промелькнувшего за окном, Димка, наконец, догадался в чем дело. Он слегка притянул ее за толстую, витую косу и шепнул на ухо:

– Володя приехал?

Она часто-часто закивала, и Димка, даже не видя ее лица, поняла, как она рада.

– Помирились?

Алена снова закивала и обернулась к Димке:

– Он ведь тоже на матче был. Я пригласила. Только подойти стеснялся…

А на другое утро, в субботу, Димка остался один. Погода испортилась, небо затянуло тучами, хотя дождя и не было. Тучи надвинулись еще накануне, поэтому на выходные дни и не строили никаких лодочных планов.

Сомов сложил в сумку инструменты и пошел в детский сад: заведующая просила его что-то там починить.

Алена, расчесав и снова заплетя косу, минут десять вертелась перед зеркалом – выбирала, какое надеть платье. Димка сильно подозревал, что она направится к дому с балкончиком на втором этаже. Во всяком случае, Димку Алена не пригласила с собой.

А мама собралась к бабушке. Димка тоже хотел было поехать с ней, но мама сказала:

– Нет, поеду одна. Надо, наконец, сокрушить неприступную крепость. Дипломатические переговоры явно затянулись. К обеду попытаюсь возвратиться.

И мама уехала.

А Димка остался один.

Нет, он не скучал. Занятие у него было, и еще какое занятие! Просто странным казалось: свободный, нерабочий день, все должны быть дома, а никого нет – разошлись. Только он остался…

Подходящую пластинку он подобрал давно. Дядя Володя, узнав, какую вещь Димка хочет мастерить, сказал, что из этой пластинки хорошо получится. Главное, точно разметить рисунок и так же точно опилить. Пообещал, что поможет.

Девчонка у паруса, которую нарисовала Алена, очень нравилась Димке. Волосы только… У Марины же две косы. Но потом решил, что она может и расплести косы. Как Алена сегодня расплетала. Ого, волос! Будто шалью всю спину укрыла. Такие ветром раздует, так побольше, чем здесь, на рисунке, будет… А почему девочка одна? Вдвоем-то веселей. Надо бы нарисовать еще человека. Пусть, например, это он, Димка, рядом стоит. Разве не могли бы они вместе плыть? Даже интересней. Пусть сёрфинг будет у них побольше. И парус больше.

Мысль лететь по волнам вдвоем с Мариной настолько понравилась Димке, что, уже не колеблясь, он принялся подрисовывать слева от паруса фигуру мальчишки. Фигура, в общем, такая же, что и справа, только волос на голове поменьше. Димка пыхтел, языком себе помогал, старался. И получилось! Стоит мальчишка, стройненький такой же, только плечи пошире да ростом повыше! Как же сразу он не догадался? Куда лучше стало. Как бы теперь на стальную пластинку перевести? Придумал. Смазал рисунок клеем и приложил к пластинке. Держится. А теперь – дело привычное: острый керн взять да молоточек. Сиди, постукивай, точно по рисунку метки веди.

Сколько времени стучал – не знает. Но плечи ныли и руки устали. Да только вот она – последняя крапинка. Уф-ф!

А что же под рисунком? Сдернул бумажку, отмыл пластинку в воде. Здорово! И доска, и парус, и мальчишка с девчонкой – все светлыми точками обрисовано.

Дальше – пила, напильник, надфеля. Тоже дело привычное.

Змеистую волну Димка уже наполовину опилил внизу, когда пришел Владимир Иванович. Поглядел внимательно на работу, улыбнулся, угадав его замысел:

– Вдвоем веселей?.. Что ж, керном прошел хорошо… Теперь сверлом под доской поработай, у паруса. Рука, видишь, на боку – и здесь высверлим. Дня три пропилишь.

– А я – по часам.

– Тут, сынок, часы мало помогут. Работа почти ювелирная. Поспешишь – людей насмешишь. Все заново придется делать… Ты устал сейчас, отдохни.

– Нет, пап, я волну допилю.

Димка сам не заметил, как впервые назвал Владимира Ивановича «папой». То все – «дядя Володя», «дядя Володя»..

Сомов улыбнулся, ладонью провел по Димкиным волосам:

– Ладно, допиливай.

Через полчаса снова подошел:

– Ну, хватит. Нельзя же так. Пальцы сведет… Не сходишь со мной?

– А куда сходить?

– Тут недалеко. Рыб отнести.

Димка тотчас положил напильник.

– Каких рыб?

– Подросли малыши. Пора к месту определить.

В комнате, у окна, стояла трехлитровая банка, в которой, виляя хвостиками, в большой тесноте суетились десятки рыбешек. Тут были и красные меченосцы, и зелено-фиолетовые петушки, и быстрые гуппи, и телескопы.

– А кому вы их понесете? – настороженно спросил Димка.

– Смотрю, тебе этот вопрос никак не дает покоя… Пошли, сам увидишь. Чего их томить в тесноте! – Сомов показал на банку.

«Как он узнал, что я интересуюсь? – выходя из калитки, подумал Димка. – Все подмечает. Кому ж отдать хочет? А может, и не отдать? Если их тут сотня, а то и больше… Пусть по полтиннику… Ого, тоже денежки возьмет! Вон у Федора какая куча была в кармане».

За этими нехитрыми подсчетами Димка и не заметил, как миновали школу с ее замечательным спортивным залом, а там, подальше, и желтый заборчик.

Туда-то, к открытым воротцам, и направился Сомов. Они вошли в двери кирпичного дома, и сразу же, у порога их встретила заведующая. Димка снова подивился ее росту.

– Вот, Серафима Ильинична, принес. Аквариум я вам подремонтировал, не потечет, так что заселяйте новыми жильцами. – И Сомов поставил на стол банку с рыбками.

– Спасибо, Владимир Иванович, – растроганно сказала заведующая и сняла свои квадратные очки. – И не знаю, что бы мы делали без вас. Вы – наша палочка-выручалочка.

– Что ж, старая дружба не ржавеет. Спасибо вам за Алену. До сих пор с радостью вспоминает детский сад. Рыбок сами определите или помочь?

– Ну идемте, – улыбнулась Серафима Ильинична. – А не испугаетесь наших жильцов? Они пошумливей, чем эти, в банке.

Заведующая погладила по голове Димку:

– А ты был знаком с таким учреждением, как наше?

– Нет, – вздохнул Димка. – Меня бабушка не пустила. Сама воспитывала.

– Смышленый у вас сынок! – засмеялась заведующая.

– Я им доволен, – кивнул Сомов.

В зале с большими, широкими окнами десятка три малышей разучивали танец. Серафима Ильинична объявила им пять минут перерыва, и шумливые «жильцы», будто голуби на хлеб, со всех сторон кинулись к Сомову и Димке.

Осторожно перелив воду с рыбками в два просторных аквариума, Сомов откланялся и поспешил к выходу.

Очутившись на улице, Сомов помотал головой, будто из жаркой бани вышел.

– Великий труд. Я бы тут не смог… Ну, Дима, понял, куда поплыли наши рыбы?

– Понял, – усмехнулся Димка.

– А еще ребятишкам на улице раздаю. Они мне корм приносят. Дима-баскетболист просил. У него скоро день рождения. Тоже подарим. И в школьный живой уголок.

– А другие специально на продажу разводят, – сказал Димка. – Знаете?

– Как же не знать.

– А вы совсем не продаете?

– Нет, Дима, я для удовольствия держу. Просто мне интересно.

– Деньги бы получали, – сказал Димка.

– Мне, сынок, хватает. Не жалуюсь. Неплохо зарабатываю. Теперь и ты вот еще помогаешь. – Отец взял Димку за руку.

– А вы Федора знаете? – помолчав, спросил Димка.

– Это отца твоего?.. Знаю, конечно… Рассказывала мама.

– Он черных телескопов разводит. Продает. – Димка вздохнул.

– Что ж, сынок… В общем, тоже дело нужное. Это ведь труд, Дима. И нелегкий.

– Недавно к бабушке приходил… Деньги мне предлагал. Много. Я у него не взял. Сказал, что сам заработаю.

Отец крепче сжал руку Димки:

– И правильно. Убогие, что ли? Конечно, сами заработаем.