Текст книги "Слово о князе Владимире"

Автор книги: Владимир Руднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Внук Ярилы выступает
против Ярополка

Тем временем на широком приволье Приильменья подрастал под присмотром своего дяди Добрыни теперь уже единственный брат Ярополка – Владимир. В свои шестнадцать лет он выглядел настоящим молодцом – рослым, статным и ловким. Был участником всех драк и потасовок со сверстниками, азартным охотником и рыболовом. Добрыня исподволь готовил племянника ко всем возможным испытаниям, ожидая своего часа для вступления в борьбу за место под солнцем. Дядя предвидел, что в Киеве не станут долго терпеть его как новгородского посадника, а Владимира – в качестве наместника и постараются избавиться от обоих тем или иным способом.

Стремясь опередить своих противников, он занимался детальной разработкой плана решительных действий по овладению киевским престолом. Приучал племянника к дальним переходам, прививал ему навыки командования дружиной в бою, посылал его «за море» – на Балтийское побережье, чтобы тот освоился с поморами и свеями, попробовал вербовать из них воинов и привлекать к себе на службу шведских ярлов-воевод. В те же времена Владимир обзавелся женой и первыми детьми, как и было положено всякому порядочному мужу княжеского рода.

Новгородский русский северо-западный край, по территории сравнимый с большим европейским государством, был издавна населен не только словенами, как сами себя стали называть славяне со времен освоения этих земель, но и финскими племенами балтийской группы – карелой, чудью, весью, мерей и другими.

Новгород стоял на стыке водных путей между Варяжским и Белым морями, между Ладогой и Ильменем, в начале великого пути «из варяг в греки». Отсюда и его лицо – торгового города-посредника, где сходились торговые маршруты из Византии, районов побережья Балтийского, Белого и Северного морей, Поволжья. В товарный обмен втягивались народы всего балтийского Поморья и скандинавские племена, откуда то и дело прибывали находники. Город фрахтовал их морские и речные суда, нанимал норманнов на службу для охраны своих речных караванов с товарами, ходивших аж до самого Константинополя и берегов далекого Хвалисского (Каспийского) моря, в города Хазарского каганата. Об этом свидетельствуют многочисленные клады, найденные в разных местах новгородского края: среди драгоценностей в них было много монет – иранских, византийских, римских, арабских.

Каким был в те времена Новгород? Каменных строений тогда еще в нем не существовало, лишь кое-где дома ставились на фундаменты из камня. Крепостных стен, мостов через Волхов тоже не было. На левом берегу Волхова высились высокие боярские терема с крышами из дранки. Поблизости от них стояли купеческие дома и амбары, а в стороне от центра городились повети (навесы из камыша), рылись норы, покрытые жердями и тростником, в которых жил простой городской люд: оружейники, корабелы, литейщики, Плотники, гончары. Со времен княгини Ольги появились в этом крае христиане. Была у них и своя деревянная молельня. Относились к ним терпимо, тем более что большинство их составляли купцы.

Строения теснились ближе к реке. Можно сказать, Новгород в описываемое нами время жил не «на земле», а «на воде» и свое «земное» лицо окончательно обретет лишь полвека спустя, при Ярославе и Владимире Монома-хе, когда начнут застраиваться обе стороны по берегам Волхова – боярская (Софийская) и посадская (торговая), соединенные знаменитым мостом. При Ярославе (около 1050 г.) будет построена и София Новгородская.

Как только стало известно о гибели Олега, Добрыня поспешно снарядил Владимира за море собирать дружины из поморов и варягов, полагая, что Ярополк не замедлит сместить своего брата и если сам он не додумался до этого, то уж бояре постараются его надоумить, тем более что им было хорошо известно, какую власть имеет Добрыня со своим племянником над Новгородом и всем Русским Севером. Не в этот ли самый момент Ярополк совершил роковую ошибку, решив сместить Добрышо и Владимира и назначить другого посадника? Все могло для него повернуться иначе, если бы он пошел с ними на мировую, признав их право оставаться в Новгороде.

Около двух лет отстраненные от власти Добрыня и Владимир вербовали воинов и собрали довольно большие силы, составленные не только из новгородских дружин, но и из крупных отрядов варяжских наемников.

Тем временем Ярополк совершил успешный поход на печенегов, разбил их наголову и, отомстив таким образом за смерть отца, обложил данью. Эта победа над грозными кочевниками произвела сильное впечатление на правящие круги Византии, и последовало незамедлительное согласие недавно воцарившегося на престоле императора Василия II платить Киеву крупную дань только лишь за то, чтобы русы не предпринимали новые походы на Дунай или на Константинополь.

Теперь положение киевского князя значительно укрепилось и ничто, казалось, не предвещало грозящую ему с чьей бы то ни было стороны опасность, тем более что в Новгороде сидел его новый наместник, заменивший смещенного Владимира. По-видимому, своего сводного брата Ярополк не принимал в расчет, так как он по всем данным не мог претендовать на великокняжеский киевский стол. Но события опровергли эти расчеты. Владимир вместе с Добрыней не только не смирились с волей великого князя, но и заставили его крепко задуматься о своей дальнейшей судьбе.

Все началось с того, что Владимир и Добрыня нагрянули со своими дружинами в Новгород и прогнали наместника. Отпуская его в Киев, они наказали ему передать Ярополку, что начинают против него войну: «Владимир идет на тебя». Однако объявление войны последовало либо после нападения новгородских дружин на Полоцк, либо его вообще не было. О выступлении против Ярополка стало известно только после захвата Полоцка. Согласно летописям, поводом для нападения на город явилось неудавшееся сватовство Владимира к дочери полоцкого князя Рогволода – Рогнеде. Еще раньше ее сосватали в жены киевскому князю, поэтому засланным к ней сватам Владимира она ответила так: «Не хочу идти за сына рабыни, а хочу за Ярополка». Оно и понятно: Ярополк – законный киевский князь, а Владимир – неизвестно кто, незаконнорожденный. И хотя его мать не была рабыней, а занимала при дворе княгини Ольги должность ключницы, то есть возглавляла ее прислугу, являлась экономкой, все же она считалась холопкой. Отказ Рогнеды привел Владимира в ярость неописуемую, вот почему разбойное нападение на Полоцк подается летописцем как акт мести за нанесенное ему оскорбление.

Но по логике вещей главной причиной похода на город стало не само это неудачное злосчастное сватовство, а стремление расчистить дорогу новгородским дружинам к Киеву, преграждаемую полоцким князем – союзником Ярополка и его предполагаемым будущим тестем. Как известно, основные пути к Киеву были водными и контролировались заставами полочан, которые взимали дань и с купцов, и с дружин, следовавших но рекам через волоки.

Полоцкое княжество, по сути, являлось со времен Рюрика одним из шведских форпостов на Руси, и если новгородцы к моменту описываемых событий давно уже освободились от присутствия шведских гарнизонов на своей территории, то в Полоцке варяги при помощи норманнских дружин довольно прочно удерживали свои позиции, укрепляя самостоятельность княжества. Его столица была надежно защищена не только естественными водными преградами, болотами и топями, но и оборонительными крепостными сооружениями. Рогволод поддерживал постоянные торговые и союзнические связи с норманнами и Поморьем. Все это позволяло ему вести себя независимо по отношению и к Новгороду, и к Киеву.

Войско Владимира было хорошо укомплектовано и подготовлено к боевым действиям. В него входили около двух тысяч закованных в броню шведских наемников во главе с ярлом Фулиером, новгородские дружины вместе с отрядами финских племен общим числом около десяти тысяч. Имелось великое множество тяжелых и легких судов – норманнских лайв и шнеков, новгородских ушкуев, учанов-однодревков.

В начале лета 978 года из озера Ильмень воинство Владимира вошло в устье Ловати, проплыло вверх к Днепру, преодолело волоки и, войдя в воды Полоти и Двины, оказалось у стен Полоцка. Для полочан это явилось полной неожиданностью. Атака новгородцев была настолько мощной, что сопротивление дружин Рогволода прекратилось довольно скоро, а население самого города не поддержало своего князя, натерпевшись немало от своеволия иноземцев. В короткой и жестокой сече пало все войско Рогволода, а сам он и оба его сына – Роальд и Свен были убиты. Владимир вошел в Полоцк и объявил жителям о заключении с ними вечного мира и союза, а также об оставлении в городе своего наместника с малой дружиной.

С этого дня Рогнеда становится не только «военным трофеем» Владимира, но и одной из его жен. Известно также, что после победы над Ярополком она по приказу Владимира переселяется в Киев, помещается в пригородное сельцо на реке Лыбедь и становится главной избранной супругой любвеобильного князя, привязанность и глубокие чувства которого к ней подтверждаются хотя бы тем, что за весьма короткий период их супружества Рогнеда родила ему четырех сыновей и двух дочерей.

Лаврентьевская летопись дает более подробное описание событий, упирая на то, насколько жестокой и разбойной была месть Добрыни и его племянника Владимира за нанесенное им оскорбление: «Услышав же, Владимир разгневался за ту речь, за то, сказала «не хочу за сына рабыни», пожаловался Добрыне и пришел в ярость и, взяв войска, пошел на Полоцк, и победил Рогволода. Рогволод же укрылся в городе. И подступили к городу, и взяли город, и самого Рогволода пленили, и жену его, и дочь его…»

Далее автор летописи рассказывает о позоре Рогнеды и ее родителей: «И Добрыня поносил его (отца Рогнеды. – В. Р.) и дочь его, вспоминая ей о сыне рабыни, и велел Владимиру быть с нею (надругаться над нею. – В. Р.) перед отцом ее и матерью. Затем отца ее убил, а ее саму взял в жены. И была она названа Гориславой… Владимир же после того имел много других жен и стал ею пренебрегать…»

Повествует летописец и о том, как были прерваны супружеские отношения между Владимиром и Рогнедой около десяти лет спустя после полоцкого побоища, когда князь вознамерился вступить в брак с греческой царевной Анной. Его привязанность к жене, однако, не помешала ему поступиться своими супружескими чувствами ради достижения тех политических выгод, которые открывались при заключении нового брака…

Вскоре центр событий переместился с северо-запада в Киев. Это стало поворотным моментом всей истории Киевской Руси, началом установления крепкой власти над всеми русскими землями, которые необходимо было объединить в единое государство и создать условия для развития нового феодального общества.

Твердая рука Добрыни упорно и настойчиво направляла волю своего юного племянника на осуществление честолюбивых замыслов, достижение своих целей любыми средствами. Теперь оставалось завершить начатое – убрать со своего пути последнего соперника, завоевав Киев. Решено было склонить на свою сторону киевского воеводу Блуда.

Вот как описывает сговор летописец, проявляя явное сочувствие к Ярополку – жертве жестокой политики Добрыни и Владимира, жертве предательства самого доверенного лица – Блуда: «Владимир же послал к Блуду – воеводе Ярополка – с лживыми словами: «Будь мне другом! Если убью брата моего, то буду почитать тебя как отца и честь большую получишь от меня, не я ведь начал убивать братьев, но он. Я же, убоявшись этого, выступил против него». И сказал Блуд послам Владимировым: «Буду с тобой в любви и дружбе».

Далее следует целая тирада, обличающая Блуда: «О злая ложь человеческая! Как говорит Давид: «Человек, который ел хлеб мой, поднял на меня ложь». Этот же обманом задумал коварство против своего князя… Зол совет тех, кто толкает на кровопролитие, безумцы те, кто приняв от князя или господина своего почести или дары, замышляет погубить жизнь своего князя, хуже они бесов. Так вот и Блуд предал князя своего, приняв от него многую честь, потому и виновен он в крови той…»

Получив неожиданную весть о приближении дружин Владимира, Ярополк поначалу растерялся. Подкупленный людьми, подосланными Добрыней, киевский воевода готовился нанести юному князю предательский удар, о котором тот и не подозревал. Когда Ярополк пришел в себя и принял решение собрать полки для отражения возможного нападения, Блуд принялся отговаривать его от этого шага, уверяя, что Владимир не посмеет напасть на Киев: «Это все равно, как бы синица пошла воевать на орла… Чего нам бояться и незачем собирать войско. Напрасный труд будет и для тебя и для ратных людей».

Таким образом, Добрыня и Владимир с помощью предателя добились главного: у Ярополка не оказалось под рукой достаточных сил для обороны Киева. И ему пришлось с малой дружиной затвориться в стенах деревянной крепости на Старокиевской горе. Боясь затяжной осады, Владимир снова подослал своих людей к воеводе, чтобы уговорить его перейти с дружиной на сторону новгородцев.

Блуд ответил согласием, заверив Владимира, что будет помогать ему всем сердцем. Но вопреки стараниям предателя дружина решила постоять за своего князя и лечь костьми, обороняясь до конца. Тогда Блуд постарался внушить Ярополку недоверие к воинам, шепнув, что они хотят выдать его Владимиру и что нужно тайком убежать к печенегам и просить у них помощи. Ярополк поверил Блуду, поскольку тот согласился бежать вместе с ним в Родню – пограничный город на реке Роси, притоке Днепра. Узнав о бегстве, дружина не стала оборонять город. Владимир же без боя вступил в Киев.

Родня, или Родень, находился в трех днях конного пути от Киева[5]5
  Этот город был известен но только как русский форпост на границе с Диким Полем, но и как древний культовый центр поднепровских славян. Здесь находилось святилище их главного божества – Рода, отсюда и название города – Родень. Род являлся богом неба и вселенной, повелителем всех небесных грозных стихий – этаким славянским Зевсом-громовержцем. Когда-то ему приносились человеческие жертвоприношения перед тем, как славянские дружины отправлялись в военные походы или караваны торговых судов отплывали в заморские страны. Обычно жертвами становились иноземцы, захваченные в плен, поэтому свободный доступ чужестранцам сюда был строго запрещен. Роду посвящался особый праздник, приходившийся на 20 июля, во время которого и совершалась «ксеноктония» (греч.) кровавое жертвоприношение. Владимир попытается возродить этот обычай, перенеся празднование в Киев и посвятив его главному дружинному богу Перуну, прообразом которого и явился древний Род.


[Закрыть]. Со времени княгини Ольги он являлся пограничной крепостью. Внутри нее размещался княжеский теремной двор, располагался сторожевой наряд, имелись припасы всякого оружия и походного снаряжения. Кроме того, здесь была перевалочная база товаров, предназначенных для отправки на рынки Причерноморья и в Византию. Тут же рядом, на другом берегу Роси и за Днепром, кочевали печенеги и раскинулись поселения родственных им племен торков и берендеев, которых киевские князья нередко привлекали к себе на службу. Затворившийся в теремном дворе Ярополк как раз и рассчитывал на их помощь.

Владимир с воинами вступил в южные пределы, преследуя остатки дружин сводного брата до самой Родни. Город был взят в кольцо осады, оказавшейся долгой и изнурительной для обеих сторон. В нем начался страшный голод, о котором народ сложил поговорку: «Беда, как в Родне».

Теперь, когда участь осажденных была предрешена, Блуд внушает доведенному до полного отчаяния Яро-полку мысль о сдаче крепости: «Видишь, сколько воинов у брата твоего? Нам их не победить. Заключай мир с братом своим».

«И сказал Ярополк: «Пусть так!» И послал Блуд к Владимиру со словами: «Сбылась-де мысль твоя, приведу-де к тебе Ярополка: приготовься убить его».

Получалось так, что именно киевский воевода подсказал Владимиру мысль об убийстве князя и сам же взялся устроить это дело. Ярополк прекратил сопротивление п бежал из Родни вместе с Блудом и своим верным другом Варяжкой. Владимир с дружинами вошел в город и разместился в отчем дворе теремном.

Теперь Ярополку нужно было принимать решение: либо обращаться к печенегам за помощью, либо идти на мировую с братом. Блуд советовал: «Пойди к брату своему и скажи ему: «Что ты мне ни дашь, то я и приму». Варяжко же отговаривал: «Не ходи, князь, убьют тебя, беги к печенегам и приведешь воинов». И не послушал его Ярополк, решив отправиться к Владимиру.

Представим себе ту настороженную тишину и безлюдье, когда Ярополк и несколько его спутников приближались к теремному двору, за полуоткрытыми воротами которого притаились с мечами два варяга. Князь направился внутрь, а Варяжко и его люди остались дожидаться, не слезая с коней.

Как только Ярополк миновал ворота, мечи двух варягов подняли его под пазухи. Спутники Ярополка кинулись к воротам на выручку, но вышедший из укрытия Блуд быстро закрыл створки. Услышав предсмертные крики князя, Варяжко и его товарищи поняли, что совершено предательство, и поскакали в степь подальше от места подлого убийства. Впоследствии Варяжко еще не раз объявится в окрестностях Киева со своим летучим конным отрядом и будет крепко досаждать новому киевскому князю.

Так завершилась братоубийственная борьба за киевский стол, и теперь Владимир мог, ничтоже сумняшеся, опираясь на мудрые советы Добрыни и силу своих дружин, править всеми делами государства. На первых порах им владело чувство торжества одержанных побед, которое он изливал буйно и бурно, при всем честном народе, устраивая гульбища и пиры, приглашая на них огромное число людей, как именитых, так и простых. Испытывал ли он угрызения Совести по поводу гибели Ярополка или был всецело охвачен жаждой жизни и наслаждения, ощущением упоения своей властью над огромным множеством послушного ему народа?

Новый князь прибрал к рукам не только киевский стол, но и все, что осталось от предшественника. Бывшая наложница Прополка – монахиня-гречанка, ожидавшая ребенка, стала теперь его наложницей. А родившийся вскорости от нее сын, названный Святополком, считался «сыном двух отцов». Летописец дает убийственно-едкую оценку этому факту: «От греховного же корня зол плод бывает: во-первых, была его мать монахиня, а во-вторых, Владимир жил с ней не в браке, а как прелюбодей. Потому-то и не любил отец его, что был он от двух отцов: от Прополка и от Владимира».

Здесь автор летописи переусердствовал в своих выводах. Владимир ни в чем не ущемлял и не ограничивал прав Святополка, напротив, стремился оказывать ему даже большее покровительство, нежели другим своим сыновьям.

Описывая многие безрассудства киевского князя, летописец не выставлял его «святым» и «равноапостольным», а зачислял в единый ряд князей-язычников и относил ужасные княжеские пороки и прегрешения ко всему язычеству. Как мы увидим в дальнейшем, он не пожалеет красок, чтобы усилить обличение «греховных» деяний Владимира-язычника и противопоставить ему «другого» Владимира – христианина и «крестителя» Руси.

В начале державного пути

Со временем в поведении новоявленного киевского князя происходят разительные перемены. Он остепеняется, набирается ума и сметки, постигает премудрости ведения государственных дел, вынашивает далеко идущие замыслы укрепления княжеской власти и всего государства, процесс образования которого был еще далеко но завершен. В своей политике Владимир руководствуется совершенно четким планом действий по подчинению Киеву племен и племенных союзов Поднепровья и Поволжья с тем, чтобы затем упрочить собственные позиции и на Балтийском, и на Черном морях.

И дело заключалось вовсе не в каких-то особых свойствах интеллекта и характера Владимира, а з том, что им все эти годы руководил Добрыня Мистишич – муж большого ума и энергии, расчетливый политик и опытный воин. С первых самостоятельных шагов князя за его спиной или рядом с ним стоял Добрыня. Он руководил захватом Полоцка, а затем и Киева, он склонил Владимира к убийству Ярополка, а еще позже руководил его действиями в военных походах. Ему же, по всей видимости, принадлежала инициатива введения на Руси христианской религии с целью укрепления великокняжеской власти. Добрыня представляется нам крупной политической фигурой, оказавшей большое влияние не только на своего племянника, но на весь ход исторических событий того времени.

Оказавшись в роли великого киевского князя, Владимир вскоре пришел к убеждению, что для наведения порядка в государстве в первую очередь необходимо покончить с той вольницей, которая существовала повсюду в городах и в самом Киеве, где всяк был сам себе господин и хозяин. В первую очередь это касалось варяжских дружин, которые творили произвол везде, куда они приходили как викинги – наемные воины. Дело дошло до того, что варяги требовали выплачивать им дань, как было при Олеге и Игоре. От их жестокостей постоянно страдало мирное население. Пришла пора избавиться от чужеземцев, фактически считавших Киев и другие города своей военной добычей.

Наиболее умеренных и покладистых военачальников направили в разные места воеводами или тысяцкими в русское войско, а основную массу наемников запродали византийскому императору, выдав каждому солидное вознаграждение. Отправляя их по Днепру к Черному морю, Владимир отписал в Константинополь просьбу ни под каким видом не выпускать их из пределов империи, где им поручалась охрана византийских крепостей. Взамен варяжских дружин князь стал формировать русские полки по городам и готовить воинов к походам. Походы эти почти не прерывались в течение всех лет его пребывания на киевском престоле, то есть с 980 по 1015 год, и имели целью покончить с досаждавшими Киевской Руси многочисленными врагами, а также завоевать новые земли. Образно говоря, 35 лет Владимир не слезал с боевого коня. По масштабам и расстояниям предпринимавшиеся экспедиции превосходят аналогичные военные мероприятия всех русских князей того времени.

Вокруг Добрыни Мистишича образовался своеобразный государственный совет, или дума, в которую входили воеводы Путята и Волчий Хвост, бояре Вратислав и Чудин, а также ряд племенных вождей и городских старейшин. Опираясь на этот орган власти, Владимир и его дядя смогли определить главные принципы и направления своей внутренней и внешней политики. Положение на границах оставалось крайне напряженным и опасным. Существовала реальная угроза военного вторжения с запада – со стороны поляков.

Образование Польского княжества происходило на основе объединения родственных славянских племен и сопровождалось захватом чужих земель. Польша стремилась подчинить себе не только Прикарпатье и балтийское Поморье, но и все правобережье Днепра вместе с Киевом, используя для этого любую предоставившуюся возможность, в том числе и военные союзы с враждебными Киевской Руси племенами и государствами.

Объединение в единое государство западнославянских племен, обитавших между Одером и Вислой, произошло в середине X века. Во главе поляков стоял Мешко, или Мечислав из рода Пястов. Он успешно отразил вторжение датчан и немцев на Балтийское побережье и сам стремился закрепиться на нем. В 968 году Мешко вступает в союз с Чехией и принимает католическую веру, становясь также союзником германского императора Оттона I, а новая польская церковь подчиняется с этого времени Магдебургскому архиепископу. Расширив владения княжества за счет чешских и поморских земель, Мешко ставит задачу отвоевать у князя Владимира русские чер-венские города Волынь, Перемышль, Нервен и другие.

Так было положено начало пресловутому «польскому вопросу» (притязаниям поляков на русские земли), созданному не столько самими польскими королями, сколько политикой германских императоров Оттона I и Генриха II, стремившихся установить свое господство над территориями западных славян и Прибалтикой. Позднее эта политика будет осуществляться под лозунгом «Drang nach Osten» – «Натиск на Восток» и преследовать цель захвата славянских земель в Центральной, Юго-Восточной и Восточной Европе, в том числе и русских. Как только Польша стала католической и подпала под влияние Священной Римской империи, германские императоры стали использовать ее как орудие в борьбе с Русью. С тех пор между двумя славянскими государствами на протяжении не одного столетия постоянно возникали распри и войны.

На защиту западных границ Руси направились из Киева дружины, которыми командовал воевода Путята. Под 981 годом летописец сообщает о том, что «иде Володнмер к ляхам (полякам) и взя грады их (т. е. захваченные ими. – В. Р.) – Перемышль, Червей и иные грады, иже суть и по сего дне под Русью, в самом же лете и вятичен победи и возложи на ня дань от плуга и якоже отец его имаше». Чтобы еще более упрочить свое положение на западных рубежах, Владимир в 983 году двинул войско в Прибалтику: «Иде Володимер на ятвягов (литовцев, – В. Р.) и победи ятвягов и взя землю их». Тем самым он устанавливает власть Киева над частью Балтийского побережья до Одера и Немана.

В следующем году князь вторгается в земли радимичей и подчиняет их племена. Затем, собрав огромные силы со всех завоеванных им областей и городов, совершает самый грандиозный свой поход против Волжской Болгарии и Хазарского каганата.

Как возникли и что представляли собой эти два государства? Болгары и хазары пришли в Европу из Азии вместе с другими тюркоязычными народами – аварами, печенегами, половцами вслед за гуннами и расселились в Нижнем Поволжье и Приазовье. В начале VII века среди них шел активный процесс образования мощных племенных союзов.

В 635 году болгары, теснимые хазарами, откочевали на Таманский полуостров и образовали здесь свое государство – Великую Болгарию во главе с ее правителем Кубратом и со столицей в городе Фанагория. После смерти правителя Великая Болгария распалась на две враждующие орды, возглавляемые его сыновьями Аспарухом и Батбаем. В борьбе с братом Батбай вступил в союз с хазарами, и Аспаруху пришлось откочевать на Дунай во Фракию и Македонию, где он основал новое государство, получившее название Дунайской Болгарии. В течение сравнительно непродолжительного времени пришельцы ассимилировались среди оседлых славянских племен, восприняв их язык и культуру.

Совершенно по-другому сложилась судьба болгар, возглавляемых Батбаем. Они переселились в Среднее Поволжье и здесь, у слиянии Камы с Волгой, создали Болгарский каганат (Волжская Болгария) со столицей в городе Булгар. Волжские болгары подчинили местные финно-угорские и славянские племена и овладели всем средне-волжским торговым путем, играя роль посредников в торговле городов Приильменья и Поднепровья с хазарами, арабами, иранцами, норманнами, финнами. В VIII веке среди населения каганата распространилось мусульманство. Впоследствии этот народ принял участие в этногенезе чувашей и татар.

Хазары в VII веке образовали собственное сильное государство – Хазарский каганат, который вплоть до X века господствовал на территориях от низовий Волги и Дона до Крымского полуострова, сосредоточив в своих руках посредническую торговлю и являясь источником постоянной военной угрозы для соседей. Хазары регулярно делали разбойничьи набеги на русские земли, разоряя и облагая их данью, уводя в полон местное население. Здесь наряду с мусульманством утвердился и иудаизм. Дальними родственниками хазар являются нынешние крымские караимы, сохранившие некоторые элементы их языка и культуры.

Для обеспечения безопасности рубежей Руси против каганата совершали военные походы Олег, Игорь и Святослав. Последний в 965 году нанес мощный удар по хазарам, оттеснив их к Каспийскому побережью. Но в 70-х годах те снова вернулись в донские степи, создав угрозу Киевскому государству.

Главной целью военной экспедиции Владимира было окончательно устранить угрозу со стороны хазар и волжских болгар, разгромив их или вынудив пойти на союз и тем самым развязав себе руки в борьбе с Византией; раздвинуть пределы Киевской Руси до Приуралья, Каспийского и Азовского побережий, а также прочно закрепиться на волжском торговом пути, обеспечив на всем его протяжении бесперебойную торговлю.

Великий волжский поход Владимира начался в середине апреля, как только Днепр и Десна очистились ото льда. У Вышгорода, стоявшего у слияния Десны с Днепром, собралось бесчисленное множество ладей и одно-древков со всех ближних и дальних рек, а по обе стороны Десны выстроились отряды конников – русских и примкнувших к ним оседлых печенегов – торков. Наконец на большом княжеском корабле подняли алый косой флаг, и вслед за флагманом головные корабли и ладьи стали выгребать из Днепра к устью Десны. Вслед за ними двинулся остальной флот. По обоим берегам одновременно пошла вперед конница. Предстояло проделать по этой реке путь длиной около тысячи километров.

Вот уже остались позади земли северян. Достигнув Чернигова, войско сделало первую остановку. Следующий привал устроили в Новгороде-Северском. Скоро миновали земли радимичей, тянувшиеся вплоть до того самого урочища Девяти дубов, где, согласно легенде, таился свирепый Соловей-разбойник.

Почти тысячекилометровый путь по Десне заканчивался выше впадения в нее Сейма, где она становилась вдвое уже. Надо было войти в ее приток, называемый Болвой, и по нему проплыть до тех мест, откуда начинался волок к Жиздре и Оке. В течение нескольких дней через этот волок перебросили весь речной флот. Как только добрались до окских вод, начался легкий ход вниз по Оке до самого ее впадения в Волгу. Скоро войско миновало обширные земли вятичей, примыкавшие к ним владения племен муромы, мордвы и мери и достигло волжских болгар, занимавших территорию от впадения Камы в Волгу до Самарской луки.

Собственно, этот поход не был в полном смысле военной акцией, а являлся скорее демонстрацией силы молодого государства. Население Поволжья довольно дружелюбно встречало русское войско, надеясь не только расширить торговый обмен с городами Поднепровья, но и получить надежную защиту своих селений от набегов кочевых племен Приуралья.

Обычно об успехе в военных делах судили по количеству захваченных трофеев и всякой иной добычи, а также числу взятых в полон людей, которых превращали в рабов или холопов боярских либо продавали на невольничьих торгах. На этот раз все получилось иначе. Добрыня, осмотрев пленных и увидев, что все они в сапогах, сказал Владимиру: «Этим дани нам не давать – пойдем, поищем себе лапотников». Видимо, зажиточное население Волжской Болгарии трудно было заставить платить налог. Вот почему Владимир решает заключить мир с болгарами, полагая иметь большую пользу от торговли с богатым Поволжьем. «…И клятву дали друг другу, и сказали болгары: «Тогда не будет между нами мира, когда камень станет плавать, а хмель – тонуть». Таким образом, союзником Киевской Руси становится сильное государство Среднего Поволжья, которое сыграло очень важную роль в окончательном разгроме печенегов уже при сыновьях Владимира Святославича. На обратном пути русское войско прошло по землям Хазарского каганата. Хазары не оказали серьезного сопротивления. Еще Святославом у них надолго была отбита охота воевать с Русью.

Сразу же по возвращении в Киев Владимир и Добрыня занялись решением вопросов русско-византийских отношений. В качестве главных выдвигались задачи: закрепиться на Черноморском побережье, вынудить Византию признать Киевскую Русь в качестве самостоятельного н равного ей государства, устранить установленные империей дискриминационные барьеры в области торговли.