Текст книги "Бояринъ из куна-чакры (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21

Князь Кирилл заглянул к брату сам. Леон оторвался от монитора, потер усталые глаза и кивнул на кресло.

– Что-то валится на нас одно за другим, – осторожно сказал Кирилл. – Не находишь? Ален погиб, старый угасает, теперь твоя дочка. Разобрался, что там произошло? Ты ведь все время рядом был?

– Начинаю разбираться, – задумчиво ответил Леон. – Я ведь не просто так там торчал. У Сашеньки навязчивое видение. Она была твердо уверена, что погибнет в этот день. Мы, конечно, скрывали ото всех, еще не хватало слухов о невменяемости княжны Меньшиковой… А оно бац – и правда. А я, мастер школы Воздуха, охранял дочь весь бал и все равно не успел. Та что да, она должна была погибнуть.

– Я этому Коэну башку оторву! – зло пообещал князь Кирилл.

– Оторви. Но потом. Сначала дай разобраться. Коэн, на первый взгляд, в этом не замешан. Ну, треснул одну девицу по щеке. Так это его излюбленный пиар-ход. Потом извинится, на колено встанет, компенсацию заплатит – и всё на него работает, все обсуждают, он на виду. Коэн не дурак. Выбрал расчетливо, девица из толпы, никто…

– Она – дочь моей дамы бала.

– О? А вот это его прокол. Тогда точно голову оторви. Но потом. Так вот, Коэн. Ударил и пошел. Он процессию вел. Пока что все как обычно. Потом вылезает этот Безумный Фрак. Лева Бронштейн вообще-то, Фрак – его сценический образ. Он – из команды Коэна, отыгрывает… безумного он и отыгрывает. Ему даже стараться не надо, сидит на наркотиках, с головой не все в порядке. А вообще он клавишник у Коэна и, что менее известно, композитор и аранжировщик всех его хитов. «Безумный вулкан тембров» – это его изобретение. Коэн им дорожит. А тот и рад стараться, жрет наркоту, пишет в угаре такое, что в нормальную голову не придет… ну и творит всякие бесчинства. То, что он вылез со своим пинком – тоже, в общем, в норме. Хотя уже перебор. Что позволено Коэну, не позволено его шуту…

А вот маг Огня – неизвестно кто. Неизвестно, ни как он попал на Летний бал, ни кто он. Он, кстати, уже умер. Продюсер Коэна уверяет, что не знает его. И он не наш, Кирилл. Не местный. Вот то, что я успел надумать.

– Кому мы перешли дорогу, Леон? Подумай еще. Это же твоя сфера ответственности.

– Я думаю! Сашеньку хотели убить! Мне напоминать не надо, голыми руками готов землю рыть! Только не сходится! В нашем городе с патриархами мы все порешали, поделили, тут без обид! А в Москву не суемся, нет там наших интересов!

– Все-все, не дыми, горячая итальянская кровь… Разберемся, Леон, во всем разберемся. Давай дальше. Значит, ты не успел?

– Я успевал, – хмуро сказал Леон. – Отвлекли меня. Как подозреваю – специально. На секунду отвлекли. Развернулся – а там уже действие идет. И маг Огня в третьей позиции раскорячился, сука… Кирилл, он «огненный клинок» готовил! Третья позиция – только «огненный»! Десяток людей располовинил бы, и был бы нам тогда самый известный за всю историю Летний бал… Точно «кровавым» бы назвали.

– Леон, тогда я чего-то не понимаю! – честно признался Кирилл. – Я вот не представляю, как можно остановить мага Огня, если он уже в третьей позиции! Ты как его остановил?

– А это не я. Я тогда обезумел. Прыгнул, чтоб Сашеньку своим телом закрыть. Понимал, что бессмысленно, что «огненный клинок» и меня, и дочку… обезумел я. Приземлился, а Сашу какой-то подросток уже закрыл. Сашу закрыл, Безумного Фрака срубил, и маг Огня так ме-едленно на дорожку стекает. Ладонью его остановил, представляешь? И все это, пока я летел.

– Шустрый мальчик! – озадаченно пробормотал князь Кирилл. – Э, погоди… а заклинание? Оно ведь уже было готово?

– Значит, заклинание. Я так же подумал. А утром проконсультировался у ректора Магической академии. Оказалось, что имеется малый шанс и заклинание остановить. Если в момент активации, не раньше и не позже, разрушить в теле мага сам конструкт заклинания… выстрелить или нанести проникающий удар, мечом, может, рубануть… то энергия вырвется внутрь и мага сожжет. Что, собственно, и произошло. Только никто не знает, где именно этот конструкт расположен. Слепая случайность.

– Невероятно везучий мальчик, – пробормотал впечатленный Кирилл. – Это ж сколько всего сошлось в одной точке… И успел, и владеет проникающим ударом, и ударил куда надо, и именно в нужный момент… это судьба, Леон, иначе я даже не знаю!

– Вот и я так же подумал, – кивнул Леон. – И когда он попросил руку Сашеньки, чтоб проводить ее на бал, просто охренел и отошел в сторону. Судьба – значит, судьба.

– Какие вы, итальянцы, все суеверные… И кто он, этот посланец судьбы? Успел узнать?

– А мы его знаем, – мрачно усмехнулся Леон. – Рой Збарский. Вездесущий мальчик.

– Погоди… Тот же – белесый такой гнида…

– А у него внешность поменялась. Выплеск наследственной магии. И запись о том в медкарте имеется, все по закону. Подрос, покрепче стал, потемнел, но это он самый.

– Что-то у меня в голове все запуталось! – пожаловался князь Кирилл. – Получается…

– Не Сашеньку он там защищал, – кивнул Леон. – Свою сестру. Потому и успел, что приглядывал за ней и был наготове. Хоть что-то в этой истории понятное. И, Кирилл… я тут подумал: а в Сашеньке ли дело? Может, она и не мишень, а случайная жертва? Ну кому могла помешать невинная девочка?

– Так. В этом что-то есть, – озабоченно сказал князь Кирилл. – И кто тогда? Жанна? Так обычная же девчонка, знаю я ее…

– Точно знаешь? – мягко спросил Леон. – Мама ее – фрейлина младоимператорского двора. Маму мы знаем, ты так даже очень хорошо… а отца?

Князь Кирилл тяжело задумался.

– Опасно, – в результате пробормотал он. – Мы Москве не ровня. Съедят и не подавятся. Закрываем расследование.

– Кирилл, они чуть не убили мою дочь! Если б не пацан…

– Леон! Закрываем расследование! Еще раз оказаться в бассейне не хочу – и тебе того не желаю!

– Так старый хрыч зарыл же его! – усмехнулся Леон. – И еще поверху забетонировал.

– Тем хуже! Об бетон – это еще больнее…

Леон проводил старшего брата задумчивым взглядом. Упрямо прищурился. И подтянул к себе монитор.

Знакомый из Следственного комитета отозвался почти моментально.

– Князь Леон! – почтительно склонился он к монитору.

– Оставь! Играйся с Кириллом, вам обоим нравится! Скажи лучше, что по делу на Летнем балу? Посмотрели?

– Посмотрели, – кивнул следователь. – И в морге, и так… поспрашивали. И знаешь, что я тебе скажу, Леон…

– Знаю. Сейчас скажешь, чтоб не лез в это дело.

– Ну вот, ты сам все понимаешь.

– Сашеньку чуть не убили, – упрямо сказал князь Леон.

– Так не убили же? – усмехнулся старый следователь. – Вот и радуйся. И не в нее целили, вот тебе мое профессиональное мнение.

– Понятно. Что еще скажешь?

– Я? Ничего. Разве что эксперты в недоумении. Говорят, Безумного Фрака не человек бил. И этого мага-психопата тоже.

– В смысле – не человек? А кто?

– Драглайн с шар-бабой. Штука такая, которой сносят старые дома.

– А ваши эксперты ничего не нюхали? – разозлился князь Леон.

– Вроде нет, но спрошу. И еще – Коэн тоже загнулся. В больнице.

Леон недоуменно моргнул.

– Вот, и я тоже охренел, – с удовольствием согласился следователь. – Отказали почки. У мага. В лучшей частной клинике города. Леон, не лезь в это дело, голову потеряешь. А с тобой приятно иметь дело, другого Меньшикова я не перенесу.

– Спасибо за заботу, старый… – озадаченно пробормотал князь Леон и выключил монитор. Потом поднялся и решительно отправился к старшей дочери.

– Ой, папа, привет, – слабо улыбнулась ему Сашенька с постели. – А я еще не вставала…

Князь Леон со щемящей нежностью смотрел на дочь. Бледная, хрупкая, беззащитная. И ее чуть не срезал «огненным клинком» заурядный психопат. Как, как оградить детей от жестокого мира?

Брови дочери начали удивленно подниматься.

– Я что пришел-то? – опомнился князь. – Твой вчерашний спаситель. Кто он? Ты так странно его назвала…

– Подслушивал? – мягко укорила дочь.

– Ну, знаешь ли! Когда полгода твердишь, что погибнешь именно в этот день, что должен делать отец⁈ Конечно, подслушивал! И подглядывал! И проверил весь парк на минирование, а посетителей на оружие! Ты назвала его – Светлый государь. Что это означает?

– А, это, – улыбнулась Сашенька, сползла с кровати и зашлепала к книжным полкам. – Сейчас покажу.

Князь Леон с недоумением смотрел на книжную иллюстрацию. Могучий воин с суровым и неуловимо знакомым лицом. Ах да, чем-то напоминает Алена Дюпона, иллюстратор наверняка взял секс-символ Европы в качестве образца. Ну и?

– Старая книга, сейчас такого не читают, слишком наивно, – тихо сказала сбоку Сашенька. – А иллюстрации превосходны. Гил Гэлад, всеэльфийский царь, последний Светлый государь, хотел навеки превозмочь нависшую над миром ночь… Это он, папа.

Князь Леон вздохнул с невольной жалостью. Его старшая, любимая дочь не совсем нормальна – печально, но факт. Живет в своем выдуманном мире книг, стихи пишет очень странные, поет… И вот – Гил Гэлад. Ее рыцарь-спаситель. А на самом деле – просто похожее лицо. Этот Ален Дюпон окончательно задолбал, два десятка двойников только по Старому Донцу шарахаются.

– Саша! – строго сказал он. – Да, подслушивать нехорошо, но и говорить незнакомому юноше то, что ты сказала, тоже недопустимо! Что значит – всё и всегда⁈

– Папа, какая разница, сейчас сказать или потом, когда познакомимся? – вздохнула дочь. – Пусть знает. Все равно он – моя судьба. Я вижу.

Князь Леон вздрогнул. Дочь видит – это серьезно. Случалось, что ее видения не сбывались, но если сбывались, то именно так, как видела Сашенька.

– Закрою в комнате на замок! – пообещал он ворчливо. – Будет вам всё и всегда!

– О, тогда он придет сам! – легко улыбнулась девушка. – Его замки не остановят! Или я к нему приду.

– Александра! Дочка… что ты видишь в своей судьбе теперь? Когда опасность миновала?

– Ничего. Теперь он – моя судьба, я же сказала. И это так странно и непривычно…

– То есть – ты больше НЕ ВИДИШЬ? – осторожно спросил князь.

– Конечно, вижу! Только не себя. Хочешь, про тебя скажу?

Князь Леон насторожил уши.

– Ты – мой папа, – ласково шепнула Сашенька. – Навсегда.

Увидела разочарование на его лице и тихонько рассмеялась.

– Какие же вы все нечуткие! Ты – мой папа. Как много в этих звуках – видишь? Не видишь. А ты – мой папа. И можешь отбросить свои подозрения насчет ветреной маменьки, у которой две дочки темненькие и одна вдруг светлая, как ясный день. Потому что я – вижу!

Князь немножко смутился. Ну да, мелькало иногда в голове, что очень уж непохожа на остальных Меньшиковых его Сашенька…

– И ты – навсегда. Видишь? И этого не видишь. Значит, суждена нам долгая жизнь. И тебе, и мне. И мы – дочь и отец навсегда. А значит, и клан наш сохранится. Вот сколько всего в простых звуках, а ты не видишь! И никто не видит…

Князь Леон погладил по голове поникшую дочь и ушел очень задумчивым. Александра проводила его нежным взглядом. Потом раскрыла книгу не глядя – так, как положено раскрывать, когда хочешь увидеть знаки судьбы. И грянуло со страницы:

'И царь сумел развеять ночь —

Развеять, но не превозмочь.

И закатилась навсегда

За край небес его звезда'.

Она долгое мгновение смотрела широко распахнутыми глазами на страшное знамение. Потом закричала – дико, жутко и беззвучно. И рухнула в припадке на пол.

Вбежавшие в комнату слуги привычно навалились, не дали девушке покалечить себя в приступах судорог, кто-то громко позвал дежурного врача… Одна из горничных увидела раскрытую дорогущую книгу, охнула, подхватила с пола, захлопнула и поставила на полку. И Александра пришла в себя.

– Оставьте меня, – прошептала она. – Оставьте меня все…

В комнату ворвался перепуганный князь Леон. Подхватил дочь на руки, уложил на кровать.

– Гил Гэлад…

– Что? – склонился князь. – Что с тобой⁈

– Гил Гэлад, – ясно и четко сказала юная провидица. – Он погибнет.

И потеряла сознание.

–=-=

А хорошая ночь была! Тихая, спокойная! Ни один киллер не приперся! Так что выспался всласть. Да и день неплохо начинается.

Лежу на кушетке в кухне, блаженствую. Летний бал позади, через неделю начинается учеба в Магической академии. То есть – неделю можно ничего не делать! Это ли не благодать?

Женщины все на кухне. На меня не обращают внимания, не до меня им. Они взахлеб обсуждают Летний бал. Кто к кому подошел, и что сказал, и как руку подал, и что потом было… Вера сияет. И Мишель сияет. И близняшки сияют, как ни странно, тоже. Жанна недоразумение на балу уже выкинула из головы. Подумаешь, получила по щеке. Зато ей потом помог подняться та-акой красавчик! А другой на танец пригласил! И выяснилось, что они вместе в академию поступают! И у Хелены свои переживания. А Риманте как залипла на аттракционах, так до закрытия бала там и проторчала, понятно, почему я ее не видел. Ну, не каталась девочка в детстве на каруселях… с мальчиком, как я понимаю. Вон как щечки горят. И на меня не смотрит.

Наконец женщины выговариваются. В смысле, им есть еще что обсудить, но из той серии, которую уже не всякому доверишь. Не всякому, а только лучшей подружке, на ушко и под страшные клятвы. Сестрички, понятно, друг с дружкой посплетничают, Риманте состроит невинную рожицу, мол, не было ничего, и не пытайте… а мама Вера явно готова довериться Мишель. А та – ей.

Но прямо сейчас женщины замолкают и обращают свое внимание на мою тушку.

– Ну, если честно, Рой нас всех обскакал! – признает Мишель. – И подрался, и девицу защитил, и с самой прекрасной из княжон Меньшиковых танцевал! И как танцевал! Аж я сама загляделась!

– Ой…

У мамы Веры огромные глаза.

– Мы разбогатеем, ты станешь Магистром и возьмешь в жены всех трех княжон Меньшиковых! – бормочет она в смятении. – Я же сказала, но сама не верила! А ты… уже с Меньшиковой танцевал… И разбогатели мы просто неприлично… И дар левитатора уровнем магистра и есть…

Невольно ухмыляюсь. Это она еще не знает, что мне княжна в танце выдала. Вот и пусть дальше не знает, это мои с княжной дела… кстати, как ее зовут? А, неважно.

– Вера, у тебя пророческий дар? – восхищается Мишель. – А напророчь мне с Браном счастливую жизнь!

Так. Князь уже для нее просто Бран. Быстро они. Впрочем, я тоже… ненамного отстаю. Княжна вообще-то в открытую назвала себя моей женщиной. На молодежном сленге, но что это меняет?

Женщины шутливо пререкаются. На кухне – теплая, уютная такая семейная атмосфера. Даже портить неохота. А надо.

– Вы не о том спорите, – лениво подаю голос я. – И не то обсуждаете. Летний бал. Идет придурок Коэн, он же Коля Бабкин по паспорту. И мешает ему пройти не кто-нибудь, а Жанна. Хотя она в стороне стоит. Этот педераст специально к ней шаг сделал.

В кухне устанавливается озадаченная тишина.

– Бил ее со всей силы, не ради скандала, по-настоящему, – так же лениво продолжаю я. – Повезло, что бить не умел. А его чокнутый приятель во фраке как раз умел. И ударить он хотел с магическим усилением. Ногой. С чего бы, а? Ведь Старый Донец – мирный город? Вы сами говорили, что здесь благородные друг друга не убивают. И еще у нас есть упившийся маг. Между прочим, маг Огня. С заклинанием «огненного клинка» наготове. Направленным – вот странно! – точно на Жанну. Ну и еще на десяток жертв, но в фокусе удара – Жанна. Вот что надо бы обсуждать, а вы про мужчин. И я не понимаю одной мелочи… одной такой незначительной, несущественной мелочи… а кто у моих сестер настоящий отец? А, Вера? Кто он такой, что против его дочери выстраивается многоходовая, хорошо обеспеченная спецоперация? Кто он такой, что Жанну теперь необходимо убить под видом несчастного случая?

– И действительно, как-то это все странно и страшно, – бормочет Мишель. – Если правда то, что сказал Рой… Вера?

А Вера молча кусает губы и молчит.

– Тебе придется рассказать, – мягко замечаю я и сажусь, потому что ну не принято у людей ругаться лежа. – Придется. В этот раз я успел прикрыть сестру в последнее мгновение. А в другой раз могу и не успеть. Тебе что важнее – сохранить в секрете юные проказы или спасти жизнь дочери?

– Мама? – робко спрашивает Жанна.

Вера опускает голову и плачет, беззвучно и горько. Всем неловко. Кроме меня.

– Не поможет, – говорю я спокойно. – Рассказывай.

Глава 22

– Пусть младшие выйдут, – глухо просит Вера.

Прекрасно знаю, что голос у нее звонкий, как у девочки, но – умеют женщины, умеют нагнать трагедии, когда требуется.

Риманте поднимается первой, за ней Хелена.

– А Рой вообще-то младше нас… – пытается вякнуть Жанна, но на нее все смотрят с таким удивлением, что сестричка краснеет, затыкается и убирает свои любопытные ушки прочь.

Замечаю, что Вера тщательно проверяет Слухом, действительно ли девочки удалились в свои комнаты. Хм. Интересное сейчас будет признание. Предосторожности – как на тайной встрече шпионов. Или на исповеди фрейлины.

И она начинает рассказывать – бестолково, сбиваясь и умалчивая о самом, с ее точки зрения, существенном. Мишель и я слушаем ее с раскрытыми ртами, потом я дотягиваюсь до ти-фона и начинаю делать по ходу рассказа краткие заметки.

– Вот так оно все произошло, – убитым голос заканчивает Вера.

Мишель сражена услышанным наповал. Я же… я предполагал нечто подобное, но не настолько, точно не настолько шокирующе!

– Итого у нас в сухом остатке, – бормочу я озадаченно, поглядывая на свои заметки, – если вычесть трагедию, а также драму, комедию и фарс…

Обе женщины уничтожают меня возмущенными взглядами. Но мне побоку их возмущение. Я действительно поражен.

– Значит, в сухом остатке… Собрались, значит, однажды вечерком в младоимператорском дворце веселой компанией благородные отпрыски правящих домов Европы…

– Это был научный кружок моего покровителя и твоего отца! Научный кружок!

– … Собрались, значит, разгульной веселой компанией молодые люди, и с ними одна раскрепощенная юная фрейлина…

– … Доверенное лицо твоего отца!

– и пришла им в головы по большой пьяни ну очень нетривиальная идея: какой ребенок получится, если объединить магически наследственные дары – и геномы вместе с ними! – нескольких могущественных семей Европы? Правильно?

– Это был уникальный научный эксперимент! – ожесточенно говорит Вера. – Сложнейший в магическом плане!

– Не будем спорить о мелких терминах. Вполне допускаю: то, что сейчас называют оргией, в твоей юности называлось научным экспериментом или еще как-то…

Мишель неудержимо улыбается. Вера бросает на нее испепеляющий взгляд. Бесполезно, ситуация такова, что от комментариев удержаться невозможно, пусть они из деликатности и без слов. Ох, долго будет аукаться маме Вере эта пикантная история!

– А так как все были изрядно пьяны, – невозмутимо продолжаю я, – то прямо там же, во дворце, идею и решили проверить, э… натурным экспериментом. Натура, как понимаю, не возражала.

Вера угрюмо молчит.

– В результате эксперимент провели с тщательным соблюдением всех условий – то есть юная фрейлина вряд ли была одетой хоть минуту с вечера и до утра.

– Рой…

– Что – Рой? Вот у меня список. Восемь имен. Восемь монарших имен. То есть у близняшек, вполне вероятно, по четыре отца? Так и планировалось?

– Планировался один ребенок, – еле слышно шепчет Вера. – Не учли мою склонность к двойням, это у нас наследственное…

Я молча хватаюсь за голову. Мишель хохочет во весь голос.

Ну, в итоге мы все же успокоились. Вера нас не убила, мы от смеху не загнулись.

– Проверку проводили? – деловито интересуюсь я.

– Как⁈

– Эх вы. Ученые. Кружок любителей прекрасных фрейлин. Сейчас выясним. Первичный и вторичный отклики на родной язык магоодаренных изучены и запротоколированы в Сорбонне еще двести лет назад…

И я громко зову близняшек.

– Значит, так! – говорю я сурово. – Вы, двое из ларца – результат и жертвы магико-физиологического эксперимента.

У близняшек вытягиваются лица.

– В вашем появлении на свет, помимо собственно мамы, участвовали восемь молодых представителей известных в Европе монарших домов… Это был научный эксперимент, Геля, не делай страшные глаза, лопнут.

– Вроде это называется оргией! – не сдерживается прямолинейная сестричка.

Мишель откровенно ржет, Вера идет красными пятнами, но молчит.

– Это – был – эксперимент. И сейчас мы его завершим установлением отцовства на предмет алиментов. Магически одаренные, даже жертвы экспериментов…

Близняшки награждают меня злобными взглядами. Бесполезно, я непоколебим, как крейсер на основном курсе.

– … хранят в родовой памяти отголоски языков родителей. И подсознательно реагируют на них. Сейчас я буду произносить слова на разных языках. Если почувствуете, что язык чем-то знаком и близок – поднимаете один палец. Если поймете хоть слово – два. Вперед.

И я начинаю говорить, внимательно отслеживая реакцию девочек. Поднять пальчик – это еще не показатель. Не весь показатель. Тут все важно: и как поднимают, и какие лица при этом.

Первой не выдерживает Мишель.

– Рой, нельзя такое говорить женщинам! Фу!

А я что? Я виноват, что маты сохраняются в родовой памяти лучше всего? Ну, не совсем так на самом деле, зато реакция на маты более яркая! Вон как у сестричек щечки гневом горят. У Мишель, кстати, тоже. У нее-то с чего? В смысле, откуда она знает все грязные ругательства Европы? Хорошо их, видимо, готовили к секретной службе.

Потом я долго и печально смотрю на результат. Экспериментаторы хреновы. В прямом смысле. Стопроцентный результат. Что планировали, то и получили.

– Рой⁈ – не выдерживает Хелена.

– Что – Рой? – вздыхаю я. – Поздравляю с обретением родителей. Хелена Гессен-Габсбург-Виндзор-Карагеоргиевич. Дочь и незаконная наследница четырех здравствующих европейских монархов. И законная наследница польского престола по маме Веронике Ягеллонке.

Вера испуганно ахает. Хелена с изумлением таращится на маму. Мишель просто и незамысловато впадает в ступор.

– И тебя поздравляю, Жанна Ротшильд-Ольденблат-Багратиони-Ататюрк, – уныло продолжаю я. – Тоже наследница. Четырех престолов и одной финансовой империи. И теперь скажите – куда мне вас спрятать, чтоб наследники не вырезали? Одно понятно: в Европе и на Ближнем Востоке вам не место… Мама, умная ты наша фрейлина – ты к кому из восьмерых обратилась за помощью, а? Ну не могли же они всполошиться просто так, через восемнадцать лет!

– К Вышневецкому, – еле слышно признается Вера. – К Леопольду Вышневецкому. Он…

– Еще и девятый был⁈ – ужасаюсь я.

– Рой!..

– Понятно, просто свечку держал. Один вопрос: зачем⁈ Ты же надежно спряталась!

Вера награждает меня мучительным взглядом, и мне становится стыдно. Зачем, зачем… жить не на что было, вот зачем. А говнюк Рой Збарский только и делал, что наркоту жрал и деньги воровал у мамы. Потому что говнюк.

– Значит, знают все девятеро! – бодренько подытоживаю я.

– Леопольд Вышневецкий погиб неделю назад, – сообщает Вера мрачно. – В польских сетях писали. Разбился в аварии.

– Ну и чудесно. На одного меньше, гора с плеч, все бы они так, сами себя и друг друга…

– Леопольд был моим другом детства…

Досадливо дергаю плечом. Оно и видно, что друг. С магом Огня за пазухой вместо камня.

– Подожди, Рой, – отмирает потрясенная до глубины души Мишель. – Подожди… Это что получается? Что здесь, вот в этой комнате, находятся наследники восьми… девяти… десяти престолов⁈

Не понимаю, что ее удивляет. Ну, наследники. Незаконные. Это ж не значит, что денег дадут. Это значит, что убьют на всякий случай, чтоб не наследничали.

Но у Мишель мысли идут своим кривым, чисто женским путем.

– Рой, девочки должны получить царственное воспитание! Им фрейлины положены! Личные учителя! Знание этикета и языков! И танцев! Ты лучше их танцуешь, это недопустимо!

– Могу хуже танцевать, не проблема! – желчно огрызаюсь я. – Их вот завтра срубит очередной маг-психопат, и куда потом девать этих фрейлин? Вот о чем думать надо!

С досадой замечаю, что сестричкам идея с фрейлинами запала в душу. Вон как глаза разгорелись дьявольским огнем.

– Вашему семейству срочно требуется глубоко эшелонированная и профессионально выстроенная защита! – убежденно заявляет Мишель.

Эк она загнула. К чему это?

– Я могу взять эту обязанность на себя, – твердо говорит Мишель. – Но мне требуются полномочия. И деньги.

– Ты же с Браном хотела ехать на Всемирную выставку⁈

– Да пошел он! Мелкий местный князек, зовет всего лишь в любовницы, когда здесь – наследники десяти правящих домов мира! Здесь творится сама история!

Понятно, поругались. Но когда успели⁈ Вот же шустрая молодежь.

– Здесь убивают за историю, – мрачно поправляю я. – А ты, помнится, очень хотела жить.

– Рой, то была минутная слабость! А сейчас прямо чувствую – это мое! Рой, я в имперскую службу пошла, чтоб расследовать страшную жуть и сражаться со злобным злом! А вокруг вас именно оно! Дай мне шанс, не подведу.

– Ох ты пиратка. Тебе б с близняшками галеоны на абордаж брать. Хорошо. На колено.

Вообще я пошутил, нет у меня права принимать клятву верности императору. Но Мишель без раздумий шлепнулась на колено, и глаза загорелись таким вдохновенным огнем, что я не смог ее разочаровать.

– Ты – мои руки. Навеки верна. Освободить вправе лишь смерть одна. Боги порукой.

И вдруг над нами негромко, но явственно громыхает. Боги услышали и подтвердили. Вообще в России – христианство, то есть единобожие. Но с приходом в мир магии и старые боги стали иногда откликаться, вот как сейчас.

Вера изумленно ахает. Риманте в смертельном испуге ахает. Близняшки… лишь я не ахаю. Но не потому, что невозмутим, просто не имею такой манеры. Я в подобных ситуациях матерюсь. Громко. Но тут женщины.

А дальше происходит совсем невообразимое. Риманте тоже опускается на колено. И близняшки. И Вера. Вот это пошутил. Больше всего охота выматериться. Но в присутствии женщин, да по поводу женщин, да с упоминанием женщин – не, нельзя. Пришибут, и клятвы их не остановят.

Так что пришлось проводить ритуал по полному разряду. Я в куна-чакре потешаюсь до колик в животе, а Рой Збарский наивно торжественен и искренен. Прям щас урыдаюсь.

Но все проходит, кроме человеческой глупости, как говаривал старина Сулейман. Так что в итоге мы садимся дружной императорской, хе-хе, семьей и принимаемся решать проблемы.

В горячке женщины сначала планируют дернуть вглубь земли Сибирской, а лучше на край света, где киллеры мерзнут и дохнут на лету. Так их впечатлил краткий перечень возможных заказчиков, то есть отцов. Но я не понял, вот совсем не понял. Зачем убегать? Все равно ведь найдут. Живем здесь, хорошо живем, и с каждым днем все лучше – чего еще надо? Ну, киллеры полезут. И что? Это ж постоянный доход! Один киллер – как минимум один ти-фон, а у них и цепочки золотые встречаются, и перстни с камушками.

Меня выслушали, посмотрели, как на идиота, но спорить не стали. Пока что. И переключились на более близкую сердцам дам тему нарядов и фрейлин.

Я немножко послушал из вежливости. Так-то мысли здравые. Сделать близняшек разными – вообще блеск. Очень много забавных вариантов в итоге прорисовывается. А всех хлопот – одну нарядить в юбочный комплект формы, другую в брючный. Да сделать разный макияж. Одну поставить на каблучки, другую в спортивные туфли. Изменить осанки. Хелене добавить под рубашку комплект броневой защиты, чтоб слегка полнила. Ну и всё на этом. На выходе – две студентки Магической академии разного роста, телосложения, манер, походки, осанки и цвета лица. Трат на копейки, но потенциальных схем использования – закачаешься.

А фрейлин близняшки нашли в своем бывшем колледже. Имелась там группка уникальных девочек под обидной кличкой «Отличницы», вот их. Они тут же подорвались к машине, горя азартом и вожделением. Фрейлины! У них будут фрейлины!

– Куда⁈ – сердито кричит им вслед Вера. – У вас прав нет!

– Па-адумаешь! – доносится легкомысленное в ответ. – Купим! Нас Рой научил!

В результате мне же на орехи и прилетело. А я вообще за руль не сажусь, если что. Мама Вера повздыхала, повздыхала – и пошла готовить мою невесту к будущей придворной жизни. Как я понимаю – читать ей фрейлинский академический курс для подготовишек.

И мы остались наконец с Мишель вдвоем. И славненько поработали над структурой будущей гвардии дома Збарских. В итоге я стал смотреть на Мишель с гораздо большим уважением. А она, соответственно, на меня. Потому что мы оба – уникальные специалисты. Только она в области охраны, а я наоборот.

– Рой, я все равно не понимаю, на что ты надеешься, – честно говорит под конец Мишель. – Человека довольно легко убить. Даже тебя. Запустить ракету в окно, например. Или выстрелить с большой дистанции. Я бы так и сделала.

На что я надеюсь? Интересный вопрос. Исследую его так и этак и прихожу к выводу, что на все те же Чувства и Когти. Я по-прежнему уверен, что для процветания вида их достаточно.

– Тогда я тоже хочу ими владеть! – не то в шутку, не то всерьез говорит Мишель.

Вспоминаю, как это происходило с Верой, и содрогаюсь. Ну уж нет!

– А ты все же подумай! – легко говорит Мишель, я так же легко соглашаюсь подумать.

Но думаю я о другом. О том, что Мишель права. Ракета в окно. Да тот же гранатомет или огнемет. Наши окна – защита, но не очень серьезная. А вдруг в момент выстрела у окна не я окажусь, а Риманте или близняшки? А у меня ни щитов, ни магистерской сферы. У Мишель щиты есть, но ранга Старшего ученика, а это то же, что их нет.

Зато у меня есть умение левитатора.

Я обхожу весь этаж и на каждом окне оставляю немножко тех самых шариков, что представляют саму суть моей магии. Накачанные энергией, они спокойненько поспят и на стекле, какая им разница, где спать? А если прилетит что-то серьезное, они на мгновение создадут левитационную силу противоположного вектора. То есть швырнут эту дрянь обратно. На один раз хватит, а там и я подоспею и оторву все стрелялки.

Именно так я думаю, болван самодовольный, когда обрабатываю последнее окно со стороны Центральной першпективы. Именно в это окно они, суки, и стреляют.

Все происходит мгновенно: узнающий Взгляд через какой-то хитрый прибор, тут же выстрел, огненный всплеск на стекле, убийственная реакция моей защиты… Потом стеклопакет осыпается печальными осколками, с крыши противоположного дома доносится дикий крик сгорающего заживо стрелка, а я стою в проеме на виду у всей гуляющей першпективы статуей Давида в Лувре, и пальчик на отлете держу, как конченый педераст. Абзац, в общем.

И я даже не иду собирать трофеи. Не вижу смысла. Ти-фоны наверняка поплавились, а ради какой-то сраной золотой цепочки неохота спускаться, а потом подниматься, а потом снова спускаться… зажрался, короче.

Ну а Мишель навела шороху, как настоящая прозевавшая покушение охрана. Сбегала и туда, и обратно, вызвала полицию и в приказном порядке выдернула князя Брана. Из чего следовало, что они помирились. Но – когда⁈ Чего-то я в этой жизни не понимаю.