Текст книги "Психиатрия"

Автор книги: Виталий Жмуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

Оба упомянутых плана событий внешне вроде бы не зависят друг от друга подобно тому, как не зависят друг от друга информация и процессы её кодирования в компьютерном процессоре. В патологии, впрочем, встречаются симптомы, в которых отчётливо выявляются признаки расщепления речевых и умственных процессов. Это, предположительно, разорванность мышления, при которой процессы наглядного отражения действительности протекают вполне удовлетворительно, но в то же самое время отвлечённое мышление распадается и бывает представлено бессмысленным калейдоскопом значений, с одной стороны, и логически неупорядоченным потоком слов, то есть автономной, неуправляемой и ставшей независимой от логики речевой активностью, – с другой.

Тем не менее аналогия с компьютером не вполне уместна, если имеется в виду человеческая психика. Дело в том, что речь является не только результатом, но и проявлением психического, и потому она находится в теснейшей связи с психикой индивида в целом.

Сказанное может означать, во-первых, что психическое расстройство может не только проявляться нарушениями речи, как проявляются, например, многие нарушения мышления, когда собственно патологии речи вроде бы не выявляется. Например, бредовые значения возникают обычно без того, чтобы этому способствовали нарушения речи, чаще бредовые идеи, внешне проявляясь многословием, изменением семантики слов и выражений, собственно патологией речи тем не менее не сопровождаются. Это то, что можно бы обозначить как сопутствующие нарушения речевого процесса. К. Ясперс указывает, что в таких случаях «средствами нормального речевого аппарата выражается нечто аномальное», при этом речь сама по себе «не повреждена». О расстройстве речевой деятельности, подчёркивает К. Ясперс, то есть о собственно патологии речи, следует говорить только при изменениях, «которым подвергся сам речевой аппарат».

Психическое расстройство, может, во-вторых, порождать определённые нарушения речи аналогично тому, как депрессия неизбежно влечёт снижение способности свободно пользоваться речью, в частности конвертировать значения в словесные конфигурации и превращать воспринимаемые словесные структуры в определённые значения. Это то, что можно бы обозначить как вторичные или симптоматические нарушения речи. Таких нарушений речи из известных в настоящее время в психопатологии, по-видимому, едва ли не большинство.

В-третьих, следует предположить, что существуют и первичные нарушения речи, то есть собственно расстройства кодирования информации, когда определённые значения представляются в неадекватной речевой форме и, наоборот, речевые конфигурации при их восприятии приобретают в сознании индивида совсем иной смысл, чем они на самом деле имеют.

Следует при этом иметь в виду, что информация о действительности обычно представлена в сознании человека не в чистом, непосредственном её виде, а в опосредованной языком форме, иного ему, по-видимому, не дано. Речевые единицы в этом смысле являются материальной оболочкой значений и смыслов, то есть материальным носителем циркулирующей в сознании индивида информации. Обычно считается, что иерархические пирамиды речи и такие же пирамиды значений в норме образуют нерасторжимое единство, но это единство в условиях патологии способно распадаться. Нормальному индивиду известны, вероятно, состояния, в которых он будто бы знает, что ему следует сказать, когда он отчётливо осознаёт факт определённой мысли, но при этом долго не находит нужных слов для её выражения. Поиск адекватных слов и выражений, по словам В. Маяковского, является порой поистине каторжной работой. С другой стороны, само воспоминание слов не обязательно сопровождается актуализацией соответствующего знания. Индивид нередко встречает и распознаёт неизвестные ему слова, которые воспринимаются им лишёнными всякого значения. Кроме того, он может забывать значение каких-то слов и потому воспринимать их как ставшие для него бессмысленными сочетаниями фонем или букв. Психопатологии известны клинические факты, когда у душевнобольных с очевидными нарушениями речи (дизартрия, заикание, трудности в подборе нужных слов и др.) наблюдаются вербальные галлюцинации, при которых «голоса» не обнаруживают никаких отклонений в своей речевой активности или разговаривают на «иностранном», неизвестном пациенту языке. Из сказанного вытекает, что значения и словесные формы их представления связаны не механически, а каким-то иным, не слишком понятным образом. Остаются, в частности, неизвестными те отличия в представлении значений, которые связаны соответственно с социальной и внутренней, личной формами речи, не слишком понятно вообще, есть ли какие-то параллели в нарушениях внешней и внутренней речи.

Вероятно, в силу существования этой неопределённости К. Ясперс характеризует подлинные нарушения речи как «некие необъяснимые явления, анализ которых помогает нам понять, что же представляют собой расстройства речевой деятельности в собственном смысле». Если первичные нарушения речи действительно существуют, то они, в свою очередь, не могут не оказывать существенного влияния на психические процессы, в частности на содержание сознания. Как указывает Л. С. Выготский, мысль не выражается в слове, она «совершается в слове». Иными словами, информация о чём-либо может, предположительно, кодироваться неадекватно, являясь затем в сознании в таких формах речи, которые не соответствуют информации о происходящем в действительности, или выражаться также в виде психопатологических феноменов.

Приведённые разграничения расстройств речи на три категории имеют, разумеется, гипотетический характер, хотя их правомерность косвенно подтверждается не только теоретическими рассуждениями, но и некоторыми данными психопатологии. Таких данных пока что недостаточно для построения естественной классификации расстройств речевого процесса.

Проявления вторичной патологии речи известны ныне в основном в том, что касается мышления и памяти. Например, это утрата способности вспоминать или узнавать слова, многословие при обстоятельности мышления, обеднение речи при заторможенном мышлении, витиеватость высказываний при резонёрстве и др. Несколько хуже изучены нарушения речи у пациентов с аффективной патологией, нарушениями воли, патологией сознания, расстройствами в сфере ощущения и восприятия, нарушениями в сфере самоосознавания. Что касается собственно нарушений речи, то есть первичной патологии речи и влияния этой патологии на психологию индивида, то за исключением локальных нарушений высших корковых функций, в первую очередь афазии, эта проблема остаётся практически неисследованной.

6) Характеристика речи. Различают следующие аспекты речи: фонология, грамматика, лексика, семантика, гнозис речи, просодия, а также паралингвистика.

1. Фонология (греч. phone – голос, звук; logos – слово; понятие, учение; мысль; определение; отношение), применительно к отдельному человеку более точным является термин фонетика (греч. phonetikos – звуковой, голосовой) – продуцирование звуков речи (фонем, слогов, слов, синтагм или словосочетаний, высказываний или предложений). Включает такие процессы, как фонация и артикуляция.

1.1. Фонация (греч. phone + лат. facere – делать) – звукообразование, совместная работа произносительных органов во время производства звуков речи, а также результат такой работы – голос, звучание речи. Различают до 10 типов фонации, в том числе: звонкость или нейтральный голос, то есть обычные периодические колебания голосовых связок; скрипучий голос – низкочастотные колебания сведённых напряжённых голосовых связок; придыхательный голос – добавление фрикативного (лат. fricare – тереть), то есть гортанного шума, возникающего в результате прохождения турбулентного (лат. turbulentus – беспорядочный) потока воздуха через широко открытую голосовую щель; шёпотность – шум, возникающий при сужении голосовой щели; громкость – амплитуда колебаний звуковых волн; особенности фонации в зависимости от пола, возраста, и др. Фонация может значительно меняться под влиянием психического состояния индивида, его настроения, активности.

1.2. Артикуляция (лат. articulo – расчленяю, произношу членораздельно) – совокупность произносительных действий органами речи при образовании звуков речи. Органы речи делятся на две группы: а) органы дыхания (лёгкие с бронхами и трахеей), создающие необходимую для образования звуков струю воздуха, и б) органы, непосредственно участвующие в звукообразовании. Последние распадаются на активные и пассивные.

Активные или подвижные органы речи способны менять объём и форму речевого тракта и создавать в нём препятствия для выдыхаемого воздуха. Ими являются такие образования. 1) Гортань, состоящая из перстневидного, щитовидного и двух пирамидальных (черпаловидных) хрящей и двух пар мышечных складок, из которых нижняя пара называется истинными голосовыми связками или складками, а верхняя пара – ложными голосовыми связками. Задний конец каждой из истинных голосовых связок соединён с одним из черпаловидных хрящей, передние концы этих связок сходятся во внутреннем углу щитовидного хряща. Пространство между голосовыми связками называется голосовой щелью. Благодаря колебаниям голосовых связок под воздействием выдыхаемого воздуха возникает тон, именуемый голосом. Голосовые связки иннервируются блуждающим нервом. 2) Глотка, которая может сужаться и расширяться. Мышцы глотки иннервируются языкоглоточным и блуждающим нервами. 3) Язык, способный выполнять разнообразные движения; в зависимости от того, какая часть языка принимает участие в образовании звуков, различают переднюю, среднюю и заднюю его части. Мышцы языка иннервируются подъязычным нервом. 4) Губы, способные выполнять различные артикуляции. Мышцы губ иннервируются лицевым нервом. 5) Нёбная занавеска (мягкое нёбо) с так называемым маленьким язычком (увулой, от лат. uvula – язычок), которая, поднимаясь, закрывает ход в нос и отделяет полость носа от глотки. При опускании мягкое нёбо оставляет проход в эту полость открытым. Мышцы мягкого нёба иннервируются языкоглоточным нервом.

К пассивным органам речи относятся зубы, твёрдое нёбо, полость носа. Все активные органы речи могут, сближаясь или соприкасаясь с пассивными, а также между собой, создавать преграду для выдыхаемой струи воздуха. В месте преграды создаётся источник шума, необходимого для образования звуков согласных фонем. Зубы и твёрдое нёбо являются только местом действия активных органов чувств. Полость рта служит резонатором, который, будучи включённым, сообщает звуку носовой характер.

Различают несколько этапов артикуляции: а) построение программы произнесения (высший уровень двигательного управления); б) сокращение мышц в результате нейростимуляции (уровень периферической реализации моторной программы); в) движение органов речи, приводящее голосовой тракт в состояние, необходимое для произнесения данного звука. Термин «артикуляция» применяется либо к процессу в целом, либо к последнему его этапу. В памяти носителя языка хранятся, по-видимому, целевые артикуляционные положения для звуков и альтернативные наборы моторных программ для разных контекстных и темповых условий. Контроль артикуляции осуществляется за счёт кинестезической чувствительности и слуховой обратной связи.

1. 3. Грамматика (греч. gramma – буква, написание) – словообразование, морфология (греч. morphe – форма + логия) и синтаксис (греч. syntaxis – составление), то есть способы образования слов и их соединения в словосочетания и предложения, как простые, так и сложные. Как система правил образования и связывания форм речи в предложения и высказывания грамматика развивается по мере того, как повышается уровень требований к адекватному выражению содержаний психического. Люди могут быть мотивированы грамматической компетентностью в разной степени. Безупречное владение нормами грамматики свойственно сравнительно небольшому числу лиц умственного труда, особенно поэтам и писателям. Так, подсчитано, что во всех текстах А. С. Пушкина содержится всего четыре грамматические ошибки. Правила грамматики также хранятся в памяти, поэтому нарушения последней могут повлечь различные аграмматизмы речи.

1.4. Лексика или лексикон (греч. lexis – слово, выражение) – совокупность слов, словарный запас языка, слов текста какого-либо автора или какой-нибудь сферы деятельности. В лексиконе А. С. Пушкина насчитывается около 30 000, У. Шекспира – 20 000 слов. Средний человек в России обладает лексиконом в 10 000–20 000 слов. Различают активный и пассивный лексиконы. Активный лексикон – запас слов и выражений, которые индивид активно использует в своей речи. Пассивный лексикон – запас слов и выражений, значение которых индивид понимает в достаточной мере. Пассивный лексикон обычно превышает активный в 1,3–1,5 раза. Нормальный объём лексикона вариирует от языка, которым пользуется индивид с нормальным интеллектом и который позволяет ему полноценно адаптироваться к требованиям действительности.

Различают определённые стилистические системы: обиходно-бытовая, газетно-политическая, производственно-техническая, официально-деловая и научная. В зависимости от источника принято разграничивать следующие стили устной и письменной речи: высокий (книжный, литературный), имеющий своим источником в русском языке старославянский (церковнославянский) язык и язык летописания. Любопытно, что наибольший расцвет упомянутых двух последних языков приходится в России на время нашествия татаро-монголов (Фоменко, Носовский, 2005); нейтрально-разговорный или средний стиль восходит к общенародному языку, в особенности к языку городской части населения; простой или фамильярно-простой стиль имеет своим источником язык городских низов, крестьянские диалекты, а также языки профессиональных групп, диалекты и жаргоны (солдат, студентов и др.). Лица, хорошо владеющие языком, обычно чётко разграничивают речевые стили, в зависимости от обстоятельств и ситуаций они говорят и пишут очень по-разному, поскольку они способны к стилевой гибкости. Существуют и низшие формы речи, в которых выражаются агрессивность, враждебность, жестокость, нравственная деградация или моральная несостоятельность.

Ж. Л. Л. Бюффон (1753) так характеризует стиль речи: «Знания, факты и открытия легко отчуждаются… эти вещи вне человека. Стиль – это сам человек. Стиль не может ни отчуждаться, ни преобразовываться, ни передаваться». Стиль речи – это одна из важнейших характеристик личности, её интеллекта, характера, отношения к ценностям существования. Согласно А. И. Соболевскому (1909), стиль речи рассматривается как переменная величина, как языковое приспособление человека к общественной среде. Отсюда разные стили речи индивида в разных социальных контекстах (речь пациента в беседе с врачом, речь бытовая, речь в публичных выступлениях, речь в интимной обстановке и мн. др.). Существует также понятие «стиль мышления, миропонимания», о котором М. Борн (1953) говорит следующее: «…существуют общие тенденции мысли, изменяющиеся очень медленно и образующие определённые философские периоды с характерными для них идеями во всех областях человеческой деятельности, в том числе и в науке… Стили мышления не только в искусстве, но и в науке».

Лексикон языка и отдельного индивида не является неизменным. Постоянно идёт его пополнение, а в болезни – и обеднение, деформация, непрерывно совершается дифференциация слов и их значений или, напротив, их синкретизация. Новые слова в языке и лексиконе отдельных индивидов называются неологизмами (греч. neos – новый + логизм). Образование новых слов осуществляется по-разному: 1. при помощи грамматических (словообразовательных моделей); 2. путём образования у слов новых значений; 3. путём конверсии (лат. conversio – превращение, изменение) – выражениями, передающими двусторонние субъектно-объектные отношения (например: сестра старше брата и брат моложе сестры); 4. путём заимствования слов иного языка; 5. по правилам аналитического наименования и сокращения слов; 6. искусственным путём («газ», «лилипут»). Патологические неологизмы создаются и другими способами (например, слиянием ряда слов в одно, разделением слова на самостоятельные в смысловом отношении части, символическим толкованием каких-то слов и их частей, выделением второстепенного аспекта значения слов и превращением его в главное и др.).

1.5. Семантика (греч. semantikos – обозначающий) – 1. всё содержание, которое язык способен передать; русский язык является одним из немногих, способных запечатлеть и передать всю известную человечеству информацию; 2. смысловая сторона единиц языка (частей слов, слов, словосочетаний, предложений и высказываний). Слово, с одной стороны, есть последовательность звуков (фонем) или букв (графем), связанная с объектом (денотат, референт – имеется в виду название, обозначение словом наглядного образа объекта, позволяющего опознать последний), а с другой стороны, оно связано с понятием, мысленным представлением объекта, то есть определённым знанием о нём, обозначаемым терминами сигнификат или интенсионал. В патологии денотату соответствует название, которое пациент присваивает, например, своей иллюзии, галлюцинации, а сигнификату – обозначение того содержания, которое пациент приписывает ложному образу. У слабослышащих детей чувственный образ слова и наглядный образ обозначаемого им объекта нарушены в том плане, что слово относится к части объекта, смежному ему объекту или общей ситуации, с которой этот объект ассоциируется. Многие слова, а также другие единицы языка являются многозначными – полисемия или полисемантизм (греч. polysemos – многозначный). Так, слово «поле» имеет шесть разных значений. Выбор актуального значения определяют другие единицы языка, с которыми связано слово или выражение, а также контекст (лат. contextus – тесная связь, соединение) – законченная в смысловом отношении единица текста. В каждом языке существуют идиомы (idioma – своеобразное выражение) – устойчивые словосочетания с неким условным смыслом, понятным в контексте определённой культуры: пословицы, поговорки, крылатые выражения. Дети и даже подростки обычно не вполне понимают значение глубоких по содержанию поговорок и пословиц, это понимание может быть нарушено и в силу расстройства умственной деятельности.

1.6. Гнозис языковых форм (греч. gnosis – знание, учение) – узнавание, идентификация устных и письменных единиц языка, а также их последовательностей. Именно по этому признаку, наряду с экспрессивной речью, выделяют речь импрессивную. В патологии имеется в виду утрата способности узнавать единицы языка – агнозия устных и письменных знаков языка. Нередко наблюдается диссоциация этого расстройства, когда, например, нарушение узнавания единиц устной речи не сопровождается нарушением узнавания единиц письменной речи и наоборот. Перевод значения письменных знаков речи в значение устных знаков речи и обратно обозначают термином спеллингование (англ. spell – spelling – писать, произносить слово по буквам). Наблюдается также локальное расстройство гнозиса, избирательно касающееся отдельных единиц речи (фонем, слогов, слов). Часто встречается, кроме того, нарушение узнавания элементов собственной речи.

1.7. Просодия (греч. prosodia – ударение, припев) или интонация – система фонетических смыслоразличительных средств: речевая мелодия, ударение, темпоральные и тембральные характеристики речи, её ритм, словесные тоны. Например, темп речи указывает на важность высказывания – второстепенные детали проговариваются обычно скорее, нежели существенные. Некоторые авторы добавляют такой элемент просодии, как пауза. Интонация, в отличие от ударения, – это тон на уровне фразы. Интонация в высказывании выполняет ряд функций: 1. различение коммуникативных типов высказывания: побуждение, вопрос, восклицание, повествование, импликацию (подразумевание); 2. различение части высказывания соответственно их смысловой важности, выделенности; 3. оформление высказывания в единое целое с одновременным расчленением его на ритмические группы и синтагмы; 4. выражение конкретных эмоций; 5. указание на подтекст высказывания; 6. характеристика говорящего и ситуации общения.

Появление и развитие мелодики речи у первобытного человека и породили, вероятно, музыку как весьма важный, а в последующем и относительно независимый способ информирования об эмоциях и чувствах с его особой знаковой системой и своеобразной грамматикой звуковых сообщений. Дети, как указывает К. И. Чуковский, очень поэтичны и музыкальны, они рано научаются воспринимать, воспроизводить музыкальные тексты и выражать пением, музыкальными интонациями речи своё настроение. Влияние музыки на сознание человека состоит, по-видимому, в том, что она существенно меняет тот контекст, в котором понимается значение вербальных воспоминаний и сообщений. Отнюдь не случайно появление не только вдохновляющей, облагораживающей, очеловечивающей, но и так называемой психоделической музыки, при восприятии которой массы людей, в особенности подростки и молодые люди, буквально «сходят с ума». В длинном ряду разных форм зависимости музыкальная зависимость в пубертатном возрасте занимает далеко не последнее место.

Глобальным переменам общественной жизни обычно предшествует появление новой музыки, которая как исподволь готовит людей к самоотверженной созидательной деятельности, так и заставляет их забыть свой человеческий облик. Музыка может служить и средством арт-терапии, но эта сторона дела известна сравнительно узкому кругу специалистов. Она может служить и куда более важным делам, как, например, «Марсельеза», которую называли пушкой, прикрытой музыкальными цветами, или «Вставай, страна огромная», без которой трудно представить победу советского народа над гитлеризмом. Но гораздо чаще, зная о психоделических свойствах музыки, целенаправленно используют негативные стороны влияния музыки на человека.

Лучше всех об этой стороне функции музыки пишет, пожалуй, Л. Н. Толстой, вкладывая следующие слова в уста трагического героя «Крейцеровой сонаты»: «И вообще страшная вещь эта музыка. Что это такое?.. Говорят, музыка действует облагораживающим душу образом – вздор, неправда!.. Она действует ни возвышающим, ни принижающим душу образом, а раздражающим душу образом… Как вам сказать? Музыка заставляет меня забывать себя, моё истинное положение, она переносит меня в какое-то другое, не своё положение: мне под влиянием музыки кажется, что я чувствую то, чего я, собственно, не чувствую, что я понимаю то, чего не понимаю, что могу то, чего не могу… Она, музыка, сразу, непосредственно переносит меня в то душевное состояние, в котором находился тот, кто писал музыку. Я сливаюсь с ним душою и вместе с ним переношусь из одного состояния в другое, но зачем я это делаю, я не знаю… И оттого музыка так страшно, так ужасно иногда действует. В Китае музыка государственное дело. И это так и должно быть. Разве можно допустить, чтобы всякий, кто хочет, гипнотизировал бы один другого или многих и потом бы делал с ними что хочет. И главное, чтобы этим гипнотизёром был первый попавшийся безнравственный человек».

1.8. Паралингвистика (греч. para – возле, при, вне; лат. lingua – язык) – совокупность невербальных средств, которые индивид использует в речевой коммуникации, а иногда и в качестве самостоятельного средства общения. Различают три вида средств паралингвистики: а) фонационные: тембр речи, её темп, громкость, типы заполнителей паузы (э" э, м" м и др.), мелодика, особенности произношения звуков речи (диалектные, социальные, идиолектные или индивидуальные – греч. idios – свой, своеобразный, особый + |dia|lectos – разговор, говор, наречие). Фонационные средства включают в себя, как видно, и просодию; б) кинетические (греч. kinetikos – относящийся к движению) – жесты, тип выбираемой позы, мимика, взгляд; в) графические (греч. grapho – пишу) – тип написания букв и пунктуационных знаков, наклон букв (почерк), а также способы графических дополнений к буквам, заменители последних. Различаются универсальные, этнолингвистические и идиолектные компоненты паралингвистики. Средства паралингвистики не только дополняют значение вербального сообщения. Они являются важным источником информации о говорящем и пишущем, его социальных, возрастных чертах, о поле (сумме лексических единиц с общим содержанием), о свойствах характера индивида, его психическом состоянии, в том числе о психопатологии. Паралингвистические средства, комбинируясь с вербальными, могут выполнять три функции: а) дополнять вербальное сообщение, придавать его содержанию тот или иной оттенок значения; б) отрицать содержание вербального сообщения; в) замещать содержание вербального сообщения. В патологии случается, что вербальное сообщение и паралингвистическое средство существуют независимо одно от другого, указывая тем самым на психическое расщепление. Лексика также может выполнять паралингвистические функции. Например, это отчётливо видно в таком ряду слов: девушка, девица, девочка, деваха, девка, девчонка. Каждое из этих слов выражает определённое отношение говорящего к объекту высказывания. Речь человека заметно меняется с возрастом.

Особый интерес представляет детская речь – этап онтогенетического развития речи в дошкольном и младшем школьном возрасте (до 8–9 лет). Интенсивное изучение детской речи началось в советской детской психологии в 1920–1930 гг., главным образом в целях обучения родному языку и развития речи в случае патологии. Собственно лингвистическое изучение детской речи началось в психолингвистике развития, рассматривающей детскую речь как речевую деятельность, которой свойственно употребление специфических средств для речевого общения. Общими особенностями детской речи считаются: 1. детерминизм формы языковых знаков, их обусловленность научением; 2. большее число (по сравнению с речью взрослых) звукоподражаний и изобразительных слов; 3. употребление нерегулярных форм по регулярным моделям; 4. окказиональное словообразование (лат. occasionalis – случайный); 5. диффузное употребление лексем; 6. случайности обобщения при номинации (употреблении названий объектов). Детской речи свойственен своеобразный синтаксис. На ранних этапах речевого развития наиболее употребительны однословные предложения, которые вместе с жестом, мимикой и интонацией оказываются достаточными для полного выражения необходимого содержания. Двусловные предложения (следующая ступень развития синтаксиса) знаменуют появление выраженного словесно предиката (сказуемого), а также появление умений ребёнка программировать высказывания. К 3–5 годам детская речь практически не отличается от взрослой ни по грамматическим признакам, ни по лексическому наполнению, ни по структуре предложения. Установлено, что языковая способность является иерархически организованной системой элементов и правил их функционального использования. Динамику развития детской речи важно иметь в виду в патологии речи детей и взрослых пациентов, в особенности если имеет место регрессия речи. Более подробно о развитии речи см. далее.

Существует также понятие прагматики, то есть практики речи, речевых актов – имеется в виду способ выражения речью того, что индивид намерен с помощью слова сообщить, сделать так, чтобы что-то свершилось, или так, чтобы кто-то что-то совершил. Распространёнными речевыми актами являются следующие.

1. Декларатив или вердиктив, оператив, акт-установление (лат. declarativus – провозглашающий) – речевое действие, содержащее некое содержание без его конкретизации, обоснования, но вызывающее к жизни новый набор обстоятельств (например, «вы выписываетесь из больницы», а также высказывания, в которых отображаются назначения на должность, присвоение имени или звания, вынесение приговора, сообщение о диагнозе и т. п.). 2. Директив или прескриптив, то есть акт побуждения (лат. dirigere – направлять) – речевой акт, в котором говорящий пытается заставить что-то сделать или получить для себя, обращаясь к слушателю (например, «пожалуйста, постарайтесь запомнить следующие 10 слов»).3. Комиссив (лат. comissio – поручение) – речевой акт, посредством которого говорящий принимает на себя некое обязательство; это, например, обещание, клятва. 4. Репрезентатив или информатив (фр. representatif – представительный, характерный) – отчасти совпадающий с декларативом речевой акт, в котором сообщается некая информация (например, «патологии мозга на снимке у вас не установлено»). 5. Экспрессив (лат. exspression – выражение, выразительность) – речевой акт, выражающий эмоциональное состояние, включая формулы социального этикета («извините, пожалуйста»).

7) Теории овладения речью. Сложнейшую проблему овладения речью дети решают в первые годы жизни способами, о которых наука (психолингвистика) строит в настоящее время различные предположения.

1) Гипотеза бихевиоризма. Основное значение в научении речи придаётся: 1. подражанию ребёнка речи взрослых людей, то есть «моделированию»; 2. подкреплению, как положительному (поощрению тем или иным способом), так и отрицательному (лишение подкрепления, критические замечания и т. п.), а также оперантному научению, благодаря которому случайно, но правильно и к месту сказанные слова или выражения встречают благожелательный отклик у взрослых людей.

2) Гипотеза врождённого механизма овладения языком (ВМОА). Это одно из направлений в психолингвистике, начало которому в 1930-х гг. положил Л. С. Выготский и которое получило дальнейшее развитие в СССР и за рубежом. Гипотеза врождённого МОА до 1970-х гг. опиралась на порождающую модель Н. Хомского, согласно которой дети, воспринимая речь окружающих людей, самостоятельно и на основе врождённых способностей (когнитивных структур) выводят правила грамматики, которые оказываются запечатлёнными в имплицитной памяти и программы которых функционируют автоматически. Эта гипотеза как бы подтверждает справедливость суждения Ж. Пиаже, сказавшего, что дети – это не маленькие взрослые, а маленькие учёные. На существование врождённой способности к овладению языком указывают многочисленные опыты, в которых высших приматов пытались научить человеческой речи методами бихевиоризма, – все эти опыты закончились неудачей. Косвенным подтверждением гипотезы Н. Хомского может служить тот факт, что дети в большинстве своём осваивают язык без того, чтобы взрослые целенаправленно, планомерно и систематически использовали какие-то специальные и эффективные обучающие методики; роль взрослых в лучшем случае сводится к тому, что они лишь помогают детям овладеть языком, демонстрируя различные образцы речи и своё к ним отношение. Данная гипотеза является, пожалуй, единственной, которая хоть как-то помогает понять необъяснимые иначе случаи поразительно раннего и быстрого овладения языком в младенческом возрасте. Нередко встречаются случаи, когда дети с ускоренным психическим развитием в возрасте немногим более 1 года начинают свободно говорить и хорошо понимать речь окружающих людей, а в возрасте 3–5 лет самостоятельно, без помощи взрослых осваивают чтение и письмо.