Текст книги "Психиатрия"

Автор книги: Виталий Жмуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 41 страниц)

Е. Блейлер рассматривает данное нарушение как «расплывающуюся ассоциативную структуру». На утрату определённого целевого представления указывают также Э. Крепелин (1910), О. Бумке (1925), К. Шнайдер (1930), другие исследователи. К. Шнайдер причиной аморфного мышления считает актуализацию «элементов заднего плана», отчего оно становится «расширяющимся», «охватывающим всё и вся». По мнению Е.Stransky (1914), в основе этого нарушения лежит интрапсихическая атаксия – утрата координации между процессами мышления и эмоциями. К.Kleist (1934) описывает сходное нарушение мышления при поражении лобных долей головного мозга, называя расстройство пассивным алогическим мышлением. В своих исследованиях А. Р. Лурия подтверждает мнение К. Клейста, указывая, что аморфное мышление является специфическим признаком лобного повреждения.

7) Лабиринтное мышление (греч. labyrinthos – здание с запутанными ходами, из которого трудно найти выход) или, что то же самое, турбулентное мышление (лат. turbulentus – беспорядочный, вихревой, перемешивающий жидкость до самых её глубин) – нарушение связности мышления, обусловленное застреванием мыслей на ряде сильно угнетающих пациента проблемах, – двух и более. При этом пациент в своём сообщении с одной проблемы переключается на другую в совершенном беспорядке. Больная сообщает: «Я в органах работаю давно, больше 20 лет. До сих пор не могу простить себе, что когда-то допустила ошибку на работе, – я не закрыла дело, о чём как-то совсем забыла. Поэтому по сей день я нахожусь в звании капитана. Я сама отказалась от повышения, таких ошибок не прощают. Я хорошо знаю свою работу, любое дело, которое я вела когда-то, помню до мелочей. Сотрудники чуть что бегут ко мне, помоги, дескать. Говорили, что я – ходячий справочник. Я всем помогала, никому не отказывала, а свою работу брала на дом, делала её по ночам. Я дотошная на работе, у меня всё продумано, всё лежит на своём месте, находится в порядке. Я прямолинейная, что думаю, то и говорю, не умею кривить душой. За это меня не любили ещё в школе. Потому не умею строить отношения с начальством, подстраиваться под него. По натуре я не боец. Иногда думаю, написать бы жалобу, столько вокруг безобразия и несправедливости, такая безответственность, круговая порука, подсиживания. Подумаю и тут же останавливаюсь, боюсь, что могут пострадать невиновные, стрелочники. Я с детства стремилась к справедливости, ещё в 6-м классе решила стать следователем. Не умею врать. В душе я – обвинитель, я никогда не смогла бы быть адвокатом, защищать преступников, если они, конечно, таковые на самом деле. Несколько преступников ненавижу многие годы, убила бы их сейчас, хотя прошло 15 лет и больше. Я никому не верю в том, что ко мне хорошо относятся, никогда не забуду, как меня сильно и по крупному подводили. Я сильно обижена на дочь, она неблагодарная, не понимает, сколько я делала ей добра и чего мне это стоит. Жадная она. Я в детстве заботилась о родителях, а она мою заботу о ней принимает как должное, как мою обязанность. Учителя говорят, что она способная, а меня выводит из себя то, что она получает «четвёрки» и в тетрадях у неё нет никакого порядка. Она вообще неряха, небрежная, неаккуратная. Сейчас мне надо решать что-то с работой, а я боюсь об этом и думать, я боюсь перемен, мне страшно. Обидела недавно прокурора, не отвезла на неделе документы в СИЗО. Поехала туда в воскресенье и только там обнаружила, что нужных бумаг в моей папке нет. А по телефону сказала, что всё сделала, сама же собралась доставить документы наутро в понедельник. Прокурор позвонила в СИЗО и выяснила, что я её обманула. Страшного ничего не случилось, я сделала всё, что надо, никто не пострадал, и всё-таки возник конфликт. Теперь, я знаю, меня замучают представлениями, будут цепляться за каждую мелочь. Мне так прямо и сказали, что работать теперь не дадут. А куда я пойду, я ничего не умею делать. Я непрактичная. Ни детей воспитать, ни семью сохранить, я не состоялась ни как жена или мать, ни как профессионал. Живу не так, говорю не то, делаю не как надо. Ненавижу себя. Дома ору, плачу. Злая, от ярости меня порой колотит, если что не по мне, не пощажу никого. Вторую дочь, ей пять лет, недавно чуть до смерти не забила. Мужу в глаза говорю, что он сволочь, урод, мерзавец. Один раз, не помню за что, избила его, сломала о него зонт. Как-то хотела с детьми поговорить, подготовить их на случай, если меня не будет. Стала в церковь ходить, там мне спокойнее».

Из текста видно, что больная далеко отклоняется от темы вопроса, уходит в сторону. Этим её расстройство мышления напоминает нецеленаправленное мышление, но есть и отличия. 1. Больная говорит о вполне конкретных вещах, здесь нет аутизации. 2. Очевидна аффективная насыщенность её мыслей, чего обычно не бывает при неясном мышлении. 3. Она как бы блуждает от одной своей проблемы к другой, порой и возвращается назад. Такие переходы имеют в своей основе вполне понятную аффективную логику, а не формальные нарушения логического мышления. 4. Достаточно очевидна непродуктивность мышления больной и нет никаких признаков того, что она находится на пути к конструктивному решению годами копившихся проблем. Она отчётливо осознаёт их серьёзность, подавлена ими, порой впадает в отчаяние. По-видимому, единственным выходом из ситуации она считает уход из жизни. 5. В тексте заметны такие особенности больной, как взрывчатость, чрезмерная любовь к мелочному порядку, вязкость и детализация мышления, ригидность поведения, эгоцентризм. 6. В ходе обследования у больной выявились редкие бессудорожные припадки и психические припадки с нарушениями самовосприятия.

Типичные проявления лабиринтного мышления наблюдаются преимущественно у пациентов, страдающих эпилепсией, на это указывает и ряд других авторов. Нечто подобное наблюдается также у пациентов в трудных жизненных ситуациях, кажущихся им неразрешимыми, отчего внимание пациентов фиксируется на психотравмирующих представлениях.

8) Паралогическое мышление – расстройство, связанное с тем, что пациент жёстко привязан к целевому представлению. Таким целевым представлением является идея собственной исключительности, скрывающая комплекс неполноценности. При этом из содержания мышления исключаются любые суждения, факты, воспоминания, если они противоречат представлению цели. Это мышление предвзятое, тенденциозное, одностороннее, «кривое». В нём не выводы вытекают из рассуждения, а сам ход рассуждения подчиняется уже готовому, априорному выводу. Пациенты обычно не замечают своих логических ошибок, не принимают во внимание альтернативных суждений и игнорируют возражения окружающих.

Иллюстрация П. Б. Ганнушкина. Пациент рассуждает: «Главная причина движения воды есть шарообразность земного шара. Вода на шаре не может пребывать в покойном состоянии, так как на поверхности шара каждый его пункт или точка, есть центр, или высокое место по отношению к другим пунктам шара, то есть, если от каждого пункта провести горизонтальную прямую линию, то вы увидите, что ваша точка, где вы стоите, выше той, которая стоит дальше вас. Например, если вы по шару пойдёте к противоположному пункту, предположим, на 10 вёрст, – и вы ясно увидите, что должны идти под гору, и, действительно, вы пойдёте под гору, но когда вы дошли до назначенного вами места и пойдёте обратно по тому же пути, то вы и с этого места увидите то же самое, что вы стоите выше того места, от которого вы пришли, и вам надо обратно идти под гору. Итак, на поверхности нет пути в гору, всё равно как во внутренней поверхности пустого шара нет пути под гору. На основании такого закона вода на шаре в покойном состоянии находиться не может, а должна вечно переливаться; такова главная причина переливания вод на земном шаре, а климатические условия служат направлению течения. Так как по шару ей всё равно, куда стремиться, в таком случае течениями и управляют климатические условия».

Пациент явно претендует на изобретение чего-то наподобие вечного двигателя. Он упускает из виду тот факт, что вода не будет следовать его указаниям и течь из одной точки в какую-то другую: она двигаться не будет и климат тут не при чём.

Почему всего одна логическая ошибка так сильно влияет на умственную деятельность пациента и почему бы эту ошибку ему не исправить, понять достаточно сложно. Если игнорировать тот факт, что функцию целевого представления выполняет бредовая либо сверхценная идея. Такие идеи составляют основу болезненной когнитивной структуры. Она по законам целостности подчиняет себе все частные детали, имеющие к ней какое-то отношение. Может быть, дело и в том, что уверенность упомянутого пациента символизирует его патологическую убеждённость в особом собственном положении среди людей: «Любая точка, если на ней нахожусь я, всегда будет выше всех остальных, где находится кто-то другой». Помимо случаев бреда и сверхценных идей паралогическое мышление может быть свойственно индивидам с глубоко укоренившимися заблуждениями и предрассудками – навязанными сверхценными идеями. Приведём наблюдения.

1. Пациент после пяти лет безработицы с помощью отца устроился на работу по своей специальности (программист) и с приличным заработком. С профессиональными обязанностями он справлялся без особых проблем, был на хорошем счету. Некоторое время спустя он стал замечать, что коллеги подшучивают над ним, на что-то многозначительно намекают и как бы склоняют его к мыслям о женитьбе. Например, говорят, что «работа теперь у тебя есть», «такой зарплаты хватит, чтобы содержать семью», «в 30 лет заводить семью самый раз, такие браки распадаются реже, чем ранние» и т. п. Однажды в разговоре между собой коллеги сказали, что в соседнем отделе работает «славная девушка» и «незамужняя», «её надо бы познакомить с нормальным парнем, таких теперь мало». В конце концов пациент понял, что сотрудники «сговариваются женить его насильно». «Я вообще не собираюсь жениться, тем более принудительно. Но на меня стали оказывать такое давление, что я не выдержал и подал заявление на увольнение». К недоумению руководителя учреждения, как тот его не уговаривал его остаться на работе, уволился. Следующие три года он не работал, «убивал свой досуг» за чтением книг и компьютером. С помощью знакомых отца ему он вновь получил работу программиста с зарплатой 1 тыс. долларов США. На этот раз «странно» повёл себя его коллега, однокурсник по университету. Последний стал опаздывать на работу, покидать её раньше времени, откладывать решение вопросов, запускать дела, а на просьбы и замечания пациента раздражаться, грубить. «Через месяц я понял, что он специально ведёт себя так. Ему надо было дискредитировать меня», он определённо вынуждал меня «уволиться, чтобы самому остаться на работе». Спустя три месяца пациент «вышел из терпения» и оставил работу – «ничего другого мне уже не оставалось». Уговоры не увольняться, обещания повысить в должности не помогли. После двух лет безделья пациент решил пойти работать в органы внутренних дел. «Я устраиваюсь на работу сам, по объявлению, значит, тут я буду более нужен». Мотивирует своё решение «соотношением компетенции, зарплаты и возможностей». В данном случае, судя по этой истории, пациент перенёс по меньшей мере два отчётливых приступа болезни с паранойяльным бредом преследования, а по окончании последнего вновь попытался найти работу.

2. Инженер-геолог получил задание пробурить в Н-ске скважину. Расценил задание как «неграмотное и вредное». Понял его как попытку «привлечь меня к ответственности и упрятать за решётку». Спустя несколько дней пошёл «объясниться» с руководителем. В приёмной он оказался не один, в кабинет начальника его пригласили вместе с двумя другими людьми. Секретарша при этом будто бы сказала: «Василий, вы, Иван Дмитриевич (пациент) и вы, Могилевич, пройдите к Петру Вячеславовичу». Тут он окончательно укрепился в своих подозрениях. Смысл приглашения, понял он, был таков: «Вас, Иван Дмитриевич, теперь уж точно ждёт могила и бесславный конец». Это пример «мышления с выкрутасами», то есть паралогического мышления, когда далеко не глупые пациенты с паранойей изощрённо, казуистически и по-своему остроумно интерпретируют самые обычные и безобидные вещи в угоду своему бредовому убеждению.

3. Больная сообщает, что в последние годы она должна избегать бывать в обществе людей, где она может рассмеяться. Её теория такова. Если она вдруг не выдержит и рассмеётся, а у кого-то из присутствующих есть некий дефект или какая-то болезнь, то этот человек может на неё обидеться. А это, в свою очередь, приведёт к тому, что болезнь или недостаток такого человека перейдёт от него к ней. С ней, говорит она, это уже не раз случалось. В первый раз это было, когда по улице мимо проходил горбатый человек. Кто-то из присутствующих о нём что-то сказал. Все смеялись и она в том числе. Спустя некоторое время ей сказали, что она стала сутулиться. Она тотчас сообразила, что произошло, это было наказанием за её злорадный смех. В другой раз она посмеялась над очками знакомого своего друга. Это привело к тому, что её зрение вскоре стало падать. Недавно во сне она смеялась над бабушкой. Через две недели после этого знакомые стали ей говорить, что она выглядит старше своего возраста и что её кожа делается сухой и морщинистой. Теперь она опасается не только бывать в чьей-то компании, но боится смеяться и во сне. В данном случае наблюдаются тенденция к формированию ипохондрического бреда и бреда физического недостатка, а также связанные с этой тенденцией паралогические суждения.

Нередко встречаются случаи тенденциозного мышления в науке, особенно часто в истории. Как говорил С. Цвейг в пьесе «Мария Стюард», обычно неизвестно, что проиходит в данный момент времени, а о прошлом не стоит и говорить. Подсчитано, сообщает А. А. Зиновьев, что на описание в языке одного только года реальной истории – такой, какой она была на самом деле, то есть со всем множеством событий вплоть до минимальных, – потребовалось бы использовать все компьютеры планеты, превратив всех людей в операторов и работать днём и ночью непрерывно миллиард лет. Упомянем лишь книгу «Архипелаг ГУЛАГа» А. И. Солженицына (1973). По словам философа А. А. Зиновьева, с появлением этого романа «прочно утвердилось представление о сталинском периоде как о периоде злодейства, как о чёрном провале в русской истории, а о самом Сталине – как о самом злодейском злодее из всех злодеев в человеческой истории». «Архипелаг ГУЛАГ», указывает А. А. Зиновьев, «есть фальсификация истории. Фальсификация особого рода – концептуальная. Факты, приводимые в нём, по отдельности описаны верно. Но они отобраны, скомбинированы и истолкованы так, что получилась в целом ложная концепция… Шолохов правильно назвал Солженицына литературным власовцем». Пример А. И. Солженицина указывает, что образование сверценных идей зависит не только от личной точки зрения пациента, но и от власти, заинтересованной в таких сверхценных идеях.

5. Нарушения динамики мышления

Проявляется изменением скорости течения умственных процессов, а также нарушениями плавности мышления. Здесь представлены ускорение мышления, замедление мышления, неравномерность темпа мышления, торпидность мышления и скачкообразное мышление.

1) Ускорение мышления. Ускорение мышления, полёт мыслей, тахипсихия или тахифрения (греч. tachis – быстрый, скорый, phren – ум, разум) – ускоренная смена мыслей и представлений, обычно сопровождаемая тахифенией или тахилалией (тахи + греч. phemi – говорить, lalia – речь), то есть ускорением речи и многоговорением. Одновременно наблюдается ускоренная смена эмоциональных проявлений – тахитимия (тахи + греч. thimos – настроение), а также ускоренная смена и увеличение амплитуды движений, включая акты экспрессии, – тахикинезия (тахи + греч. kinetikos – приводящий в движение). Ускоренная ходьба обозначается термином тахибазия (тахи + греч. basis – ходьба), ускоренное чтение – тахилексия. Как правило, ускорение мышления сочетается с повышенной отвлекаемостью внимания. В начале расстройства, указывает В. П. Осипов, преобладает внутренняя отвлекаемость, когда пациенты отвлекаются на случайные мысли и представления. Некоторые пациенты в это время делаются очень наблюдательными, подмечая скрытые для них ранее детали в поведении окружающих. В более тяжёлых случаях расстройства на первый план выходит внешняя отвлекаемость – переключение внимания на какие-то случайные внешние впечатления (Осипов, 1923). На высоте расстройства отвлекаемость внимания достигает степени апрозексии, то есть полного выпадения произвольного внимания, ускорение мышления – скачки идей, а непоследовательность мышления – бессвязности или апрозектической атаксии мышления, по В. П. Осипову.

Некоторое представление о степени ускорения мышления даёт число произносимых пациентами слов за единицу времени. Оно превышает 80–90 слов в минуту (приблизительный показатель нормальной скорости мышления) и достигает 200 слов и даже более. Пациенты свидетельствуют, что даже при очень скорой речи они не успевают вербализовать многие свои мысли: «В мыслях я уже в Москве, а в речи всё ещё в Красноярске». Тем самым они как бы указывают на существование неречевых феноменов мысли, то есть на возможность раздельного протекания речевых процессов (во всяком случае, внешней, социальной речи) и процессов мышления. Значительно сокращается время обдумывания ответов на вопросы, укорачиваются паузы между словами и фразами, речевой напор не останавливается порой ни на одну минуту.

Субъективно ускорение мышления сопровождается ощущением особой лёгкости появления и необычайной ясности мыслей, несвойственной им прежде отчётливости, какой-то особенной их глубины и яркости. Многие мысли, которые в обычном состоянии остаются как бы незамеченными, легко всплывают в сознании. Облегчается процесс материализации мыслей в слова, не возникает трудностей в подборе нужных слов, в формировании фраз. Пациентам при этом кажется, что их мысли являются единственно верными, а формулировки безошибочно точными. Теряется способность различать образы реальности и плоды воображения, и даже правдивые пациенты в мании становятся псевдологами, которые «врут» и верят в свои выдумки.

Как правило, теряется способность думать про себя: всё, о чём ни подумают пациенты, они немедленно высказывают вслух – происходит как бы слияние внутренней и внешней речи. Говорят они много громче обычного, иногда почти срываются на крик. Речь, по мере её ускорения, всё более приобретает форму монолога, навыки диалога редуцируются. Страдает фонематический строй речи, так как не успевают произноситься отдельные фонемы, слоги. У пациентов исчезает заикание, если оно имело место в обычном их состоянии.

Разрушается логический строй мышления, оно становится ассоциативным, так как место логических отношений занимают ассоциации по сходству, смежности и контрасту. Абстрактные и общие понятия замещаются конкретными, то есть уровень мышления существенно снижается. Если в обычном состоянии у пациентов наблюдались какие-то другие нарушения мышления, то при значительном ускорении умственной деятельности они отступают на второй план и делаются малозаметными. Продуктивность мышления по мере его ускорения снижается. Нерезкое ускорение мышления может повлечь существенное повышение продуктивности мышления, так что в относительно короткие сроки пациенты оказываются способными сделать то, на что в нормальном состоянии у них могли бы уйти месяцы, а то и годы. Об этом, правда, приходится судить со слов самих пациентов. Патопсихология ускоренного мышления изучена недостаточно.

Тахифрения свойственна маниакальным пациентам.

2) Замедление мышления. Обозначается также терминами брадифрения (греч. bradys – медленный + ум, разум), брадипсихизм, брадипсихия, брадилогия (медленный + греч. logos – слово, речь, разум). Наряду с замедлением темпа течения умственных процессов наблюдаются брадифазия (брадифразия) – замедление речи, брадитимия – замедленная смена эмоциональных проявлений, а также брадикинезия – замедление темпа и ограничение амплитуды движений, включая акты экспрессии. Вариантом брадикинезии является брадипраксия – замедленность целенаправленных действий. Замедление походки обозначается термином брадибазия, замедление чтения – брадилексия. Термином брадителекинезия обозначают замедление движения к концу двигательного акта. Типичные проявления замедления мышления наблюдаются при депрессии. Расстройство проявляется замедленной сменой мыслей и представлений, значительным обеднением общего их числа. Удлиняется время обдумывания ответов на вопросы, растягиваются паузы между словами и фразами, уменьшается число произносимых за единицу времени слов. Считается, что при брадифрении произносится 40–50 слов в минуту и менее. Замедление речи сопровождается нечётким произношением фонем, спотыканием речи, а также усилением заикания, если пациенты страдали ранее логоневрозом. Голос становится глухим, тихим, порой речь приближается к шепотной.

Субъективно брадифрения переживается не только как замедленность течения мыслей, их «заторможенность», но и как тягостное чувство «ватности», «неясности мышления», его «притупления», когда мысли осознаются неотчётливо, туманно и кажутся как призрачными, нематериальными. Это указывает, вероятно, на расстройство самовосприятия в виде снижения активности процессов самоосознавания. Мыслей, кажется пациентам, становится намного меньше, чем в нормальном состоянии – «голова пустая, в ней ничего нет, там всё остановилось, появилась какая-то преграда, она мешает думать». Возможно, это связано ещё с тем, что то, что в норме осознаётся как мысли, не достигает порога сознания. В некоторых случаях мышление как бы останавливается совсем, в таком состоянии, по словам пациентов, «не думается ни о чём» – идеаторный ступор (лат. stupor – оцепенение). Идеаторный ступор возникает, вероятно, в силу аспонтанности мышления, а может быть и потому, что пациенты теряют способность осознавать собственные побуждения к мышлению, интерес к умственной деятельности, потребность в ней. С заторможенностью мышления пациенты связывают утрату способности быстро понимать происходящее: «Меня о чём-то спрашивают, я слышу это, а смысл не доходит, я не сразу понимаю, о чём спросили. Хоть и неудобно, но я бываю вынужден переспрашивать вопросы. Только когда мне их повторяют, до сознания доходит, о чём меня спросили. Отвечать мне легче словами «да» или «нет», нужные слова не вспоминаются, фразы не вяжутся, подворачиваются не те слова, что нужно».

У части пациентов, напротив, наблюдается неуправляемый поток мыслей, когда «мысли наплывают, идут сами по себе» и их течение обычно воспринимается с оттенком назойливости, то есть отчуждения, – депрессивный ментизм (лат. mens – ум, разум). Депрессивный ментизм не следует смешивать с навязчивыми мыслями, хотя при депрессии могут, вероятно, возникать и подлинные навязчивости. Обычно при замедленном мышлении преобладают мысли мрачного, печального, траурного содержания – «мысли ходят по кругу, перемалываешь одно и то же, на ум не идёт ничего нового» – симптом депрессивного моноидеизма (греч. monos – один, idea – мысль, образ, представление).

Нарушено внимание – пациенты отмечают, что они не могут сосредоточиться на чём-либо, не в состоянии «додумать до конца ни одной мысли», постоянно отвлекаются, особенно на что-то неприятное, тягостное. Сообщают также, что воспоминаний позитивного содержания стало мало, они неполны, неточны и блёклы, появляются после некоторого усилия, медленно, запаздывают. С этим связана обычная жалоба пациентов на снижение памяти. Внешние впечатления нередко воспринимаются как «поверхностные», «быстро затухающие», «блёклые», порой не оставляющие никакого следа в памяти: «День прошёл, а вспомнить потом, что было, нечего».

Страдает перевод мыслей в речевые формы. С трудом подыскиваются нужные слова, тяжело, неполно и неточно формируются фразы. Рассказать о своём самочувствии пациенты обычно не могут без посторонней помощи. Обедняется воображение. Особенно тяжело это переживают пациенты, занятые творческим трудом. Н. В. Гоголь с горечью констатировал, что за шесть лет, которые он провёл в депрессии, он не написал «для света» ни единой строчки. Страдает не только мышление, но и интеллект. Помимо снижения творческой способности, страдают планирование, прогнозирование, находчивость, способность интегрировать разнородные впечатления в целостные структуры. Терпит крах мировоззрение. Оно распадается, отчего мир воспринимается как теряющий цельность, стабильность, всё кажется зыбким, непрочным, не настоящим, а собственная жизнь пустой, бесцельной, наполненной ошибками. В целом продуктивность умственной деятельности существенно снижается, исключая, пожалуй, лёгкие степени брадифрении, когда пациенты компенсируют замедленность мышления упорными усилиями.

Брадифрения наблюдается также при оглушённости сознания, постэнцефалитическом паркинсонизме, в состояниях апатии, адинамии и кататонической заторможенности.

3) Торпидность мышления (англ. torpidus – вялый, неактивный, оцепенелый, бесчувственный) обозначается также терминами вязкость мышления, инертность мышления, прилипчивость мышления. Характеризуется снижением подвижности процессов мышления, замедленным переключением мышления с одного целевого представления на другое. Развивая одну какую-то тему, пациенты как бы увязают в ней, топчутся на одном месте, продвигаются вперёд очень медленно и не могут перевести внимание на другую тему. Нередко, отвечая на следующий вопрос, они неоднократно возвращаются к уже сказанному, по несколько раз повторяются. Попытки собеседника ускорить темп сообщений могут повлечь со стороны пациента обиду на то, что их не хотят слушать, не придают их высказываниям должного значения. Торпидность мышления обычно сочетается с брадифренией, чрезмерной детализацией, громоздкими и тяжеловесными построениями фраз. Типичные проявления расстройства встречаются у пациентов с эпилепсией, паркинсонизмом, травмой головного мозга.

4) Осциллирующее мышление (лат. oscillum – качание, колебание) – особенность мыслительной активности, выражающаяся в неравномерности темпа мышления, в резких колебаниях скорости мышления. Темп мышления не остаётся всегда неизменным и в норме, он постоянно меняется в зависимости от разных обстоятельств. Когда эти колебания принимают болезненный характер, можно заметить, как в ходе беседы пациенты говорят то быстро, громко и много, словно куда-то спешат, то вдруг замедляют речь, ограничиваются отдельными высказываниями, говорят тихо, будто для себя, они вроде бы отключаются от беседы и думают о чём-то своём. Затем следует период нового оживления, который сменяется очередным спадом, и так далее. Длительность периодов оживления и затухания активности мышления ограничивается несколькими минутами. Сами пациенты этого обычно не замечают. Данный феномен иногда касается не только обычного, но и бредового мышления. Описан, например, осциллирующий бред – нестойкие, то появляющиеся, то исчезающие бредовые идеи. У маниакальных пациентов выявлена флуктуация внимания – неустойчивость внимания с его переходами с одного объекта на другой. К. Ясперс упоминает о флуктуации сознания – колебаниях ясности сознания, «которые иногда переходят в его полное отсутствие». Он сообщает о пациенте, у которого такие флуктуации происходили в течение одной минуты. Автор подчёркивает, что у пациентов с эпилепсией «нормальное сознание, измеряемое реакцией на едва заметные стимулы, выказывает значительно более высокую меру флуктуации, чем у здоровых людей».

5) Скачкообразное мышление. Характеризуется быстрой, молниеносной сменой целевых представлений мышления. Одна мысль при этом обрывается на любой стадии её развития и тут же сменяется совершенно другой, которую, в свою очередь, может ожидать та же участь. Расстройство описано у пациентов, страдающих хореей Гентингтона. При этом, как указывается, смена целей мышления связана с гиперкинезами.