Текст книги "Психиатрия"

Автор книги: Виталий Жмуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 41 страниц)

Глава 9. Язык, речь. Нарушения речи

1. Общие сведения

1) Язык (общеславянское, восходит к ezykъ) – система словесного выражения мыслей, обладающая определённым звуковым и грамматическим строем и служащая средством общения людей (Большой толковый словарь русского языка, 2000). Язык представляют следующие социальные формы конкретных языков: 1) идиолект – индивидуальный язык конкретного носителя языка (греч. idios – свой, своеобразный, особый; lexis – слово, выражение); 2) говор – множество идиолектов территориально ограниченной группы людей. Например, говор жителей удалённой или изолированной от центра культуры части населения. Разновидностью говора является жаргон или арго – язык обособленной группы лиц (жаргон дворян, программистов, филателистов и т. п.), а также деклассированной части населения (воров, уголовников, проституток, наркоманов и т. п.), в последнем случае чаще употребляется термин «арго»; 3) диалект – разновидность данного языка, употребляемая в качестве средства общения большими группами населения, связанными тесной территориальной, социальной или профессиональной общностью (греч. dialektos – разговор, говор, наречие). Иными словами, это множество говоров, в котором сохраняется значительная внутриструктурная общность (территориальная непрерывность не имеет обязательного значения), при этом говорящие на разных диалектах одного и того же языка иногда могут не понимать друг друга; 4) наречие – наиболее крупная единица диалектного членения языка, сохраняющая основные общие его признаки, т. е. ряд, группа диалектов. Любой национальный язык в этом смысле – это, в конечном счёте, множество диалектов и групп диалектов, глубокие различия между которыми не лишают их качеств, определённо указывающих на общий источник происхождения. Число современных языков колеблется от 3 до 7 тысяч, сколько языков погибло, неизвестно; 5) на определённом этапе некоторые языки вступают в высшую стадию своего развития и приобретают форму литературного языка, который отличают социально регламентированные нормы.

2) Язык, функции. Функции языка – проявления его назначения. Базовыми традиционно считаются коммуникативная и когнитивная функции языка. Коммуникативная функция состоит в том, чтобы «служить средством человеческого общения» (В. И. Ленин), передавать информацию другим индивидам, социальным институтам, самому себе. К этой функции относят контактоустанавливающую (фатическую), конативную (функцию усвоения получаемой информации), волюнтативную (функцию воздействия на кого-либо) и функцию сохранения преемственности поколений (хранения и передачи национального сознания, традиций культуры, истории народа и некоторые другие). Когнитивная (гносеологическая) функция (иногда говорят «экспрессивная) выражает деятельность сознания, т. е. назначение языка – это «быть непосредственной действительностью мысли» (К. Маркс), т. к. мысль не может являться в сознание иначе, как выраженная в словах. С когнитивной функцией совмещаются некоторые другие. Например, язык – это средство сохранения культурного опыта, норм поведения, знания и технологий, орудие познания и овладения общественно-историческим опытом и знанием, которое запечатлено в письменных текстах; средство оценки (аксиологическая функция, посредством которой осуществляется осознание ценностей существования), а также функция денотации (номинации, обозначения), функция референции (отнесённости имён и именных выражений к объектам действительности), функция предикации (актов соединения независимых предметов мысли) и др. Эмоциональная функция состоит в том, чтобы выражать эмоции и чувства, отношение к действительности (модальная функция), творческие потенции (наиболее полно реализуемые в художественной литературе – поэтическая функция).

Метаязыковая или металингвистическая функция языка – это быть средством исследования и описания языка в терминах самого языка. Живым язык называют потому, что он развивается или деградирует, умирает или развивается далее. Отсюда проистекает множественность языков, например, диалект какого-то языка рано или поздно может превратиться в самостоятельный язык. Крах какой-то цивилизации приводит к исчезновению языка. Например, покорение Римской империи вандалами привело к гибели латинского языка. Наряду с голосовым существует язык жестов, который строится на кинетической (жестикуляторно-мимической) основе, – единственный язык глухих от рождения людей. Распространён он и у слышащих, в основном у аборигенов Австралии и Северной Америки. Его широкое распространение у австралийцев связано с ритуальным молчанием юношей во время обрядов инициации и вдов в период траура, длящимся у некоторых племён до года и более. Используется он также во время охоты, для общения на расстоянии. Границы языка глухих не определяются родством соответствующих общенациональных языков. Например, амслен (язык глухих в США и большей части провинций Канады) близок языку глухих Франции, но он не родственен языку глухих Англии. Фонемы в жестовом языке заменяются херемами – минимальными билатеральными движениями руками (греч. heiros – рука), число их варьирует: 53 (у французов), 55 (в амслеме), 56 (у глухих шведов). Важное значение имеют также взгляд, выражение лица, положение головы, издаваемые при общении звуки и т. п.

Хотя потребность в едином языке существует давно и, кажется, она постепенно усиливается, ныне отмечается всё же тенденция к укреплению множественности языков, вызванная в том числе стремлением разных этносов к самостоятельности, национальной самобытности, причём это стремление искусственно культивируется усилиями националистов. Не утратила своего значения и политика по принципу «разделяй и влавствуй», скорее, напротив, поэтому роли языка в разделении этносов придаётся важное и даже первостепенное значение. Языковеды, в свою очередь, объясняют тенденцию к множественности как самим устройством языка, образованным из ряда удаляющихся друг от друга диалектов, так и функциональным механизмом его использования в разных сферах жизнедеятельности человека: в быту, искусстве, науке и т. п.

3) Язык, развитие. Развитие естественного человеческого языка или глоттогенез (греч. glotta – язык, genesis – развитие) неразрывно связано с историей существования человека. Предполагается, что зарождение звукового языка в его членораздельной форме происходило около 100 000 лет назад, – в период, разделяющий неандертальцев и первых общин людей современного типа. Неандертальцы анатомически не были способны к голосовому языку – они не располагали ещё фарингеальной полостью, которая была достаточной для произношения многих звуков (в первую очередь гласных фонем). Но гораздо ранее у гоминидов возник язык жестов и параллельно с этим формировалась специализация левого полушария для организации трудовой деятельности (с началом этого процесса около 500 000–400 000 лет назад). Левая гемисфера у большинства гоминидов постепенно стала ответственной за координацию движения обеих рук, без чего был бы невозможен прогресс в развитии сложных действий, необходимых для выживания. Предполагается также, что принципы построения последовательности жестов рук в «языке жестов», служившего главным способом передачи сложных значений, из двигательной области этого полушария были перенесены позднее на другие его отделы – на звуковые последовательности. У антропоидов (горилл и шимпанзе), имеюших с человеком общих предков около 6–5 млн лет назад, на воле существует, как известно, система жестов, которые совпадают с жестами детей в доречевой стадии психического развития. Антропоиды способны в неволе при общении с человеком усвоить значительное количество жестов (от 200 у шимпанзе до 1 000 – у горилл) и употреблять их в конструкциях, построенных по синтаксическим правилам.

Предполагается, что подобные системы жестовых знаков наряду с ограниченным количеством (около 20–40) коротких звуковых сигналов были основным средством общения гоминидов на протяжении около 3 млн лет, и только в самый поздний период эволюции человека (100 – 40 тыс. лет назад) начинается глоттогенез в собственном смысле слова. Упомянутые 3 млн лет филогенеза сжаты в несколько месяцев онтогенеза психического созревания у нормально развивающегося ребёнка. По мере усложнения биологического вида его эволюция ускоряется в геометрической степени. Повидимому, представительство языка жестов и сопровождающих жесты звуковых сигналов, находится в правом полушарии большого мозга. На это указывает, в частности, тот факт, что оно раньше формируется в дородовом периоде и раннем детстве. Несколько позднее, но уже в левой гемисфере формируются задние (затылочно-теменные) зоны, отвечающие за словесное обозначение предметов, и только затем височно-лобные зоны левого полушария, занятые построением синтаксически сложных структур. Вероятно, эта последовательность развития мозга отражает и эволюционные стадии глоттогенеза. Поэтому, полагают, что периодом, когда жестовая сигнализация сосуществовала со звуковой (с несколькими десятками звуков, как у антропоидов) следует долгий период эволюции способов называния предметов последовательностью фонем (их число во всех языках близко к числу звуковых сигналов антропоидов). А вот синтаксис раннего звукового языка, когда из первичных звуковых сигналов образовались потом фонемы – составные части слов), долгое время оставался ещё очень простым.

Описанные периоды ранней эволюции языка, повидимому, предшествовали появлению homo sapiens sapiens (кроманьонца, непосредственного предка современного человека), которому свойственно развитие височно-лобных зон доминантного по речи полушария и дальнейшее развитие передних лобных зон, связанных со сложными синтаксическими структурами левого полушария. Гибель неандертальцев до сих пор является загадкой, но какое-то отношение к этому имело, скорее всего, устройство его мозга, препятствующее быстрому развитию речи и мышления (более массивный мозг неандертальца, достигавший 2 кг, отличался развитием преимущественно тех его структур, которые отвечают за память и другие, более простые психологические и моторные функции). Язык первых поколений человека в основных чертах уже не отличался от последующих языков мира. Он, согласно теории моногенеза языка, и был родоначальником всех последующих языков. Этот праязык возник в одном месте, где человек и появился. Вероятно, произошло это в Африке. По мере расселения человека из Африки по территории Евразии, а затем далее, от первого человеческого языка произошли диалекты, из которых постепенно развилось несколько групп родственных языков – языковых макросемей числом не более 10, существовавших ещё сравнительно недавно (порядка 20–10 тыс. лет назад). Затем, в фантастически короткие сроки (около 10 тыс. лет назад), появились праязыки отдельных языковых семей, выделившихся каждая из соответствующей макросемьи. Эти языковые семьи и послужили источником развития современных языков.

Различия между современными языками тем не менее велики, но не настолько, чтобы был невозможен перевод с одного языка на другой, – все они имеют общий источник происхождения и изобретены с одной целью – для того, чтобы фиксировать знание о действительности и обмениваться информацией. Правда, делают они это с разным успехом. Например, перевести «Евгения Онегина» А. С. Пушкина на язык какого-нибудь бразильского племени достаточно сложно, – в языке этого затерянного в джунглях племени не найдётся ни нужного количества слов, ни грамматических структур, чтобы передать без искажения и в понятной форме и малую часть содержания поэмы. Но не менее сложно сделать и обратное, т. к. язык этого племени, приспособленный для описания сферы его обитания, отражает и совершенно непонятные современному человеку особенности мышления и представления о мире его членов. Давно начавшаяся в связи подобными ситуациями дискуссия о роли языка в развитии и функционировании мышления не прекращается поэтому до сих пор. Бедный лексикон племён джунглей приводит к многословию – мысль, выражение которой требует на развитом языке 5 слов, на языке племени требует в 10–20 раз больше слов. Следовательно, во столько же раз предки человека думали медленнее. Теория моногенеза языка (его происхождения из одного источника) предлагает схему иерархии праязыков, состоящих из многих ступеней, конечным звеном которой являются современные языки. Альтернативой теории моногенеза является теория креольского праязыка, возникшего путём слияния нескольких языков в условиях двуязычия.

Возникновение языка, как считают крупнейшие философы-материалисты, непосредственно связано с возникновением общества, развитием трудовых и общественных отношений. «Развитие труда по необходимости способствовало более тесному сплочению членов общества, так как благодаря ему стали более часты случаи взаимной поддержки, совместной деятельности и стало ясней сознание пользы этой совместной деятельности для каждого отдельного члена. Коротко говоря, формировавшиеся люди пришли к тому, что у них появилась потребность что-то сказать друг другу» (Ф. Энгельс)). К. Маркс и Ф. Энгельс указывают также, что «язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми». Консолидирующую роль языка в образовании наций отмечал и В. И. Ленин. Если бы это действительно было так, не произошло бы Вавилонского столпотворения – многоязычия, после которого люди перестали понимать друг друга. Очевидно, что одновременно с упомянутой потребностью к общению, сближению и сотрудничеству существовала другая, противоположная, – тенденция к изоляции, замкнутости и враждебности.

Выявляется и другая проблема. Большинство людей лишь пользуются готовым языком, в лучшем случае не искажая его. Похоже на то, что если таким людям предоставить право определять судьбу своего языка, то, скорее всего, язык станет всё более примитивным и, в итоге, деградирует, исчезнет, как и сами эти люди, неспособные к языкотворчеству. Как говорил Конфуций, исчезает язык, погибает и народ. Но, в отличие от т. н. потребителя, индивида с преобладанием дефицитарных потребностей, существует особый тип людей, пассионариев лингвистики, способных не только к сохранению, но и к языковому творчеству. Именно они делают язык всё более совершенным, богатым, гибким и тем самым сохраняют народ, его будущее. Среди таких людей особенно много, вероятно, поэтов, писателей и исследователей. Они способны обнаруживать, открывать в происходящем нечто новое, ранее неизвестное и отмечать их оригинальными словосочетаниями или даже изобретают новые слова – неологизмы. Любое подлинное творчество – это и языковое творчество. Вклад каждого из таких людей в развитие языка может быть на первый взгляд незначительным. Например, Ф. М. Достоевский придумал всего одно новое слово – стушеваться. И будто бы очень этим гордился. Любой мировой язык – это результат творчества десятков, если не сотен тысяч безымянных гениев языка. В русском языке, к примеру, содержится около 100 000 слов (включая говоры, диалекты). Их создало, вероятно, огромное число людей. Не считая тех многих тысяч, кому мы обязаны правилами языка.

Внутренняя структура языка, а именно его грамматика, стилистика и т. п., стала известной сравнительно недавно – развитие языкознания относится ко второй половине 18 века. Тем не менее она была изобретена, совершенствовалась и существовала всегда после появления языка, проявлялась в речевой деятельности людей – десятками тысяч лет они общались, понимали друг друга, пользуясь в особых случаях переводчиками, не имея ни малейшего понятия о том, как устроен их язык. Как и дети 2–3 лет, уже способные неплохо говорить, но даже не подозревающие о том, что такое язык и каким образом он устроен. Звуковая материя языка рассматривается как первичная, системы письменности производны от неё, вторичны. Письменность возникла много позднее звукового языка, приблизительно 4–6 тыс. лет назад. Как она появилась и кто были изобретавшие её люди, неизвестно. Репертуар звуков и составляющих их признаков ограничен возможностями речевого аппарата человека, и сказать, что он как-то изменился за последние 10–20 лет, повидимому, нельзя. Этот репертуар звуков материализовался позднее в письменной речи в виде графем, слов, предложений.

Знаковая сущность языка состоит в том, чтобы установить соответствие между значениями, знанием действительности, с одной стороны, и языком, с другой. Иными словами, язык устроен так, чтобы человек, располагая относительно скромными средствами речи, мог запечатлеть, понять и передать безграничное количество информации о действительности. Знание в каждом языке членится на смысловые блоки. Их, полагают, два, и они тесно друг с другом связаны. Первый смысловой блок содержит знания о действительности, в том числе и о внутреннем мире человека, и обозначающие их словесные эквиваленты («вербальные оболочки»). Это т. н. лексические значения. Носителем значений являются лексемы (слова) и фразеологизмы (несвободные сочетания слов). В свою очередь, этот блок распадается на ряд других, – в зависимости от того фрагмента действительности, информацию о которых он содержит (например, одушевлённые и неодушевлённые объекты, материальные и психологические явления и т. п.). Второй смысловой блок относится к самому языку – это грамматические структуры, их представляют служебные морфемы, синтаксические конструкции (словосочетания, предложения) и операции с ними (грамматические правила). Оба эти блока сосуществуют в единстве. Лексические значения, с одной стороны, и грамматика, с другой, позволяют отобразить значительную часть того, что существует в действительности, поскольку не хватило бы никакого количества одних слов и фраз для того, чтобы зафиксировать всё время увеличивающийся объём знаний о мире.

4) Язык и мышление. Язык и мышление – неразрывно связанные виды общественной деятельности. Они, однако, отличаются друг от друга по своей сущности и специфическим признакам, и тут понятного намного больше, чем неизвестного. «Мышление – высшая форма активного отражения объективной реальности, целенаправленное, опосредствованное и обобщённое познание существующих связей и отношений предметов и явлений. Оно осуществляется в различных формах и структурах (понятиях, категориях и теориях), в которых обобщён и закреплён познавательный и социально-исторический опыт человечества» («Философия. Энциклопедический Словарь», 1983). Процессы мышления проявляются в 4-х основных формах, выступающих в сложном взаимодействии: наглядно-действенном, наглядно-образном, образном и абстрактном или словесно-логическом формах мышления. При этом на первой ступени развития мышление является неречевым – ребёнок «думает» телом, осваивая определённые движения, и руками, научаясь оперировать предметами социального назначения (ложкой, обувью, одеждой и т. п.). В настоящее время преобладает точка зрения, согласно которой указанные генетические формы мышления развиваются одна за другой, они как бы наслаиваются друг на друга и тем самым внутренне не связаны между собой.

Так это или нет, вопрос этот, скорее философский, относится он к природе развития вообще. Одни исследователи полагают, что развитие происходит путём постепенной эволюции от элементарного, простого по направлению во всё более сложному. Из неорганической природы в определённых условиях появились органические химические соединения, белки, простейшие организмы и, в итоге, возник человек, обладающий сознанием. Другие исследователи считают, что этот путь нереален: не может камень превратиться со временем в цветок, а собака никогда не станет прекрасной английской леди. Т. е. возможности и направление развития предопределены изначально и проблема состоит лишь в том, чтобы узнать, каким образом они могут быть предопределены и как об этом можно узнать (или можно ли вообще об этом узнать). Согласно второй точки зрения, уже в раннем мышлении ребёнка имеют место зачатки более высоких его форм. Этим мышление ребёнка отличается от мышления приматов, которое далее развивается, но за свои пределы выйти никогда не сможет. «Орудием мышления, – продолжает упомянутая энциклопедия, – является язык, а также другие системы знаков (как абстрактных, например, математических, так и конкретно-образных, например, язык искусства)».

Упомянутые смысловые блоки разных языков сильно отличаются друг от друга: знание какого-то африканского племени и его речь несопоставимы с объёмом знаний и сложностью языка европейского народа. Этот момент представляется чрезвычайно важным. Дело в том, что отсутствие словесного обозначения какого-то явления и слов, посредством которых оно связано с другими явлениями, лишает индивида способности замечать соответствующее явление, а также связать его с какими-то другим. Иными словами, отсутствие словесного обозначения не позволяет осознать соответствующие явление, его как бы нет в сознании индивида. А для него это может означать, что такого явления не существует. Человек не осознаёт, например, того, что меняется атмосферное давление, вокруг него кружат радиоволны и проносятся гигантские потоки информации, часто он не осознаёт даже того, что его поведение кто-то извне контролирует. Ребёнок, в свою очередь, может видеть тучи, вспышки молнии, звук грома и шум дождя. Но для него все эти явления будут отделены друг от друга, и то, что называется гроза, он долго ещё понять не сможет.

Связь языка и мышления – это одна из центральных проблем теоретического языкознания и философии языка. Решается она по-разному: от прямого отождествления языка и мышления (Ф. Э. Д. Шлейермахер и др.) или их чрезмерного сближения с преувеличением роли языка (Л. Леви-Брюль, бихевиоризм, неогумбольтианство, неопозитивизм), или, чаще, игнорирования роли языка в мышлении (формализм, дескриптивизм). В диалектическом материализме язык и мышление представляются в единстве, но лишь в той степени, что язык рассматривается в качестве материальной опоры словесно-логического мышления. Между тем роль языка в наглядно-действенном (ручном) мышлении даже взрослого человека, например, трудовых мануальных манипуляциях минимальна, так как на работе от него требуется лишь воспроизводить заученные ранее последовательности действий. Относительно невелика эта роль в практическом (наглядно-образном) мышлении, когда приходится действовать по ситуации. Практичному человеку не надо знать истории, философии, логики – он действует в ситуации «здесь и теперь», по опыту зная, как следует поступить в конкретной жизненной ситуации. Не требуется высокий уровень отвлечённого мышления и в образном, метафорическом мышлении, при котором эмоции часто преобладают над рассудком. Образное мышление породило пословицы, легенды, мифы, священные тексты, предрассудки, поэзию, художественную литературу.

Только словесно-логическое мышление, нацеленное на поиски первопричины, нуждается в языке понятий и логики, свободном от эмоций, пристрастности, субъективизма. Достижения мыслящего человека – это твёрдые суждения о сущности вещей. И язык этот внешне ничем не выделяется: всё те же слова, одни и те же правила грамматики. Отличие тем не менее есть, оно является внутренним и состоит в том, что слова, используемые отвлечённым мышлением, обозначают не предметы и их образы, а понятия – сущностные качества объектов действительности. А понятия, в свою очередь, соединяются по правилам логики, точнее, правилам соединения сущностей вещей.

Первобытный человек сущностями вещей, считал, как известно, духов, а о логике не имел ни малейшего представления. Его лексикон был ограничен малым числом слов, а правила его мышления не имели ничего общего с законами отвлечённого мышления. С одной стороны, он верил в магию, чудеса и уделял ритуальным занятиям немало времени. С другой стороны, он умел делать очень многое, не осознавая того, что именно позволяет ему это делать. Иными словами, в тот период существования человека он следовал принципу «вначале было дело». Язык и речевое мышление имели второстепенное значение. Но, по мере накопления знаний, развития образования, а тем самым развития мышления и языка, ситуация радикально изменилась. Роль сознания стала первостепенной. Развитие сознания без языка не было бы возможным, как и развитие мышления. Но, с другой стороны, такое представление роли речи в развитии мышления совершенно не учитывает значения обратного процесса, – роли мышления в развитии и функционировании речи. Можно считать доказанным тот факт, что механическое усвоение языка практически невозможно. Об этом свидетельствуют результаты обучения языку высших приматов (шимпанзе и орангутангов), а также детей, которые до 7–8 лет были лишены возможности общаться с людьми. И в том, и в другом случае мышление в своём развитии не поднималось выше наглядно-действенного – операций с предметами.

Для овладения языком необходимо иметь развитым в достаточной степени наглядно-образное мышление – способность оперировать представлениями – образами предметов. И сделать при этом может быть самое важное открытие в своей жизни: понять, что каждый предмет имеет своё название. Дети делают это открытие на 2-м году жизни. Полагая при этом, что название от природы свойственно предмету. Ещё не научившись говорить слова, он уже начинает понимать значение некоторых из них. Это значит, что он может представлять себе не только чувственный, но и словесный образ предмета. А немного позднее получает возможность оперировать со словесными образами предметов. Но для овладения языком недостаточно и этого. Ребёнок, когда он учится говорить, не просто подражает взрослым, как попугай. Он не станет разговаривать, если не осознает, что для общения ему нужно говорить самому. Это осознание приходит к нему очень рано – к возрасту около 1,5 лет. В это время он сопровождает свои впечатления об увиденном и свои действия звуками будущей речи – фактически он уже общается. Детские психологи указывают, однако, что признаки коммуникации появляются у младенца уже на стадии лепетной речи. Иными словами, у ребёнка к возрасту около 1,5 лет уже существует мотивация овладеть речью – без самостоятельных усилий говорить он никогда не научится. В последующие 1,5–2 года он научится не только говорить слова, но научится составлять фразы по правилам грамматики. Никто специально не учит его этим правилам, некоторые родители не знают этих правил или даже не подозревают об их существовании. Следовательно, ребёнок сам открывает эти правила и в последующем уверенно пользуется ими, но имплицитно, без участия сознания. Для того же, чтобы овладеть правилами грамматики, недостаточно наглядно-образного и даже образного мышления, т. е. способности свободно оперировать словесно-мысленными образами. Необходимы структуры отвлечённого мышления – способности выделять в потоке речи правила речи. Например, правил употребления личных местоимений, диалога. Вышеупомянутая схема развития мышления отказывает детям в способности к отвлечённому мышлению вплоть до подросткового возраста, но они всем ходом развития речи убедительно опровергают эти укоренившиеся научные представления. Ещё более убедительно это делают дети с ранним развитием речи, когда, например, фразовая речь появляется в возрасте около года.

Обсуждая проблему связи мышления и речи, обычно не упоминают о том, что и мышление, и речь являются лишь средствами (механизмами, орудиями) самого человека, его личности, которая наделена потребностями, чувствами, волей, интеллектом. Упускается из виду также такой всё ещё загадочный факт, что помимо психологических функций и знания языка, у человека есть ещё Я – то действующее лицо, которое осознаёт себя личностью, или точнее, структуру, которая созидает его личность. Все попытки дать исчерпывающее определение человеку зашли в тупик. И чем больше накапливается знаний о природе человека, тем призрачнее становится надежда это сделать. Пока же приходится ограничиться определением, согласно которому человек – это то, кем он осознаёт себя в тот или иной момент его жизни. Не личность или человек вообще, а как раз это действующее в человеке начало определяет его активность: ставит перед собой определённые цели, стремится к их осуществлению, оценивает деятельность человека, решает, что для него важно, а что – нет. И именно это Я пользуется знанием языка и использует интеллект человека. Я человека формируется в раннем детстве, – ребёнок в возрасте около года уже ясно даёт понять, что это Я у него есть, это оно чего-то хочет, чем-то интересуется, к кому-то привязано. И, повидимому, все вопросы, связанные с развитием языка, мышления и связи между ними должны рассматриваться не абстрактно, в отрыве от личности индивида, а именно с учётом центральной роли Я человека в том или ином периоде существования человека.

5) Речь. Речь – использование индивидом языка в процессах общения с другими людьми и с самим собою. Посредством речи происходит кодирование информации о том, что индивид думает, чувствует, знает, намеревается и умеет делать и которую в языковой форме он запечатлевает в своей памяти, использует в своей умственной деятельности и передаёт окружающим в устной или письменной форме. Речь тем самым ассоциирована не только с мышлением. Речь неразрывно связана со всеми другими проявлениями психического, но в первую очередь с Я индивида как интегральной и функционально активной частью его личности. Речь, это следует подчеркнуть, является важнейшим инструментом функционирования сознания индивида, с одной стороны, а с другой – само формирование сознания человека невозможно без участия в этом процессе целенаправленной речи, начиная с детского возраста. «Овладение языком… – указывает Г. Крейг, – более чем любое другое (достижение – В. А.) характеризует безграничные человеческие возможности». Язык – система знаков, код для обозначения значений и смыслов, а также правила применения этого кода. Психические и речевые процессы (при всей относительности их разграничения) протекают как бы параллельно один другому. Психические процессы обеспечивают адекватное отражение действительности. Речевые процессы в то же самое время обеспечивают более или менее объективное представление этой информации в структурах речи и в понятной форме могут быть переданы кому-то другому. Как известно, неточности употребления даже отдельных слов, порождая ненужные коннотации (лат. connoto – имею дополнительное значение), то есть дополнительные оттенки значения, могут исказить движение мысли в сторону от магистрального его пути, повлечь двусмысленность либо неопределённость высказывания. Даже самые верные суждения о происходящем, выраженные неудачными фразами или грамматически неправильными предложениями, могут потерять всякий смысл либо изменить его до неузнаваемости.