Текст книги "Башни Латераны 3 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Допустим, – Лео сложил руки на груди. – Но это не объясняет, почему за вами гонится целый корабль инквизиторов. Схизматиков по всему континенту хватает, и не за каждым снаряжают погоню. Сперва – декурия Квестора, теперь вон… – он кивает за корму, где на горизонте виднеется черно-красный парус.

Северин помолчал. Потом медленно кивнул.

– Дело не только в вере. Дело в том, что мы везём. – Он указал в сторону трюма. – Наш груз… – он подбирал слова: – Дитя Истинной Веры. В писаниях Истинной Триады есть пророчество. «И придёт дитя, рождённое меж светом и тьмой, и будет оно ключом к вратам, что не должны открыться».

– Пророчество, – фыркнула Беатриче. – Серьёзно? Мы вляпались в пророчество?

– Святой Престол считает, что она – угроза. Инструмент в руках Врага Человечества. Мы же полагаем, что она – дар Триады. Спящая святая, чья сила может исцелить раскол веры. – Северин выпрямился. – Третий Собор в Кантоберри постановил: «Не суди пророка, ибо не тебе судить о замыслах Господних». Инквизиция игнорирует этот канон. Они хотят уничтожить девочку. Мы – спасти её.

Повисла тишина. Только скрипели снасти и плескала вода за бортом.

– То есть, – медленно произнёс Альвизе, – мы везём либо спасительницу мира, либо ключ к его погибели. И за нами гонится Инквизиция. Хорошо… – он потер лицо и выдохнул, поставил кувшин на стоящий у борта ящик и вздохнул: – то есть плохо, конечно же. Плохо. Речь была о том, чтобы груз доставить, а не о том, чтобы от псов Инквизиции отбиваться. Да дальше к югу везде Церковь власть имеет в портовых городах… куда вы плывете теперь? Вернее… – он закрыл глаза, выдохнул, сдерживая себя, открыл глаза и посмотрел на Северина: – куда мы все плывем?

– В Вестмар. – говорит капитан: – нам оплачен маршрут до Вестмара.

– Планы изменились. – качает головой «преподобный»: – мы не сможем ускоряться бесконечно, магический круг выдержит еще несколько часов, но не более. Мы вырвались вперед, но в долгую они нас догонят. Тем более что скорее всего они знают куда мы отправились. – он бросает быстрый взгляд на капитана. Тот пожимает плечами, нимало не смущенный. Конечно же кто-то в порту знает куда именно отправилась «Гордость Тарга», не сам капитан, так кто-то из матросов проболтался. И если кто хотел пункт назначения и маршрут в тайне сохранить, то называл один порт, а уже в море – менял направление. Это, конечно же стоило дополнительной оплаты, но зато было надежней. Так что капитан нисколько не удивился смене маршрута.

– Куда? – только и спросил он.

– В Кальцинор. – отвечает Северин: – поворачиваем к югу.

– В Стеклянную Пустошь? – морщит лоб Альвизе: – ну если ты хотел сделать неожиданный ход, то у тебя получилось. Там нас точно никто искать не будет. Но… мы-то что там делать будем?

– Вы ничего не будете. – отвечает «преподобный»: – мы с грузом высадимся на берегу, там нас будут ждать, а вы – уплывете назад, богаче чем были прежде на пятьдесят золотых. Постарайтесь не попасться в руки Инквизиторам на обратном пути, чтобы не выдать куда именно вы нас высадили. – он разводит руками: – так и разойдутся наши пути.

– Схизматики. Дитя Истинной Веры. Пророчество. – Беатриче подбрасывает нож вверх, закручивая его так, что он превращается в блестящий круг и со шлепком – ловит его в ладонь: – Ал, я же тебе говорила…

– Еще два дня пути и потом – четыре назад, без магии преподобного в два раза медленнее пойдем. – говорит Альвизе: – не нагнетай, Беа. Вернемся через недельку. Штилл, твоя странная девка не помрет за это время?

– Не должна. – отвечает Лео, поворачивается к Беатриче: – а Борис Третий?

– Это всего лишь питон. – пожимает она плечами: – они жрут раз в неделю, ничего страшного. Если умрет – заведу другого, а из него сделаю себе ремень.

– Хорошая позиция. – кивает Альвизе: – в любом случае выбора у нас нет. Все, расходимся, абордажа сегодня не будет. Штилл, Беа – как насчет партии в карты?

Глава 10

Альвизе храпел. Не просто храпел – издавал звуки, от которых содрогались переборки каюты. Виконт Конте, урожденный де Маркетти, лежал на узком, туго натянутом гамаке, раскинув руки, и из его открытого рта вырывался рык, способный посоперничать со штормовым ветром. Пустой кувшин из-под вина валялся на полу, мерно перекатываясь из стороны в сторону в такт качке.

Каюта была тесной, места едва хватало чтобы три гамака натянуть, крохотное оконце, сквозь которое сочился бледный лунный свет. Пахло просмолённым деревом, солью, чем-то кислым и винными парами. За переборкой плескала вода – ритмичные удары волн о борт «Гордости Тарга», каждый со своим звуком. Плюх. Плюх. Плюх. Скрипело дерево, каждый раз когда судно переваливалось с борта на борт на низкой волне.

Ночь была безлунной – нет, не совсем, просто луна то и дело пряталась за рваными облаками, и тогда каюту заливала непроглядная темнота, а потом снова выплывала, бросая на пол и стены косые серебристые полосы. В такие моменты можно было разглядеть силуэты: натянутые гамаки, сваленные в углу вещи, тускло блеснувшую рукоять меча, прислонённого к переборке.

Корабль качало. Не сильно – лёгкая боковая качка, почти убаюкивающая. Но Лео не спалось. Он лежал на туго натянутом полотнище моряцкого гамака, заложив руки за голову, и смотрел в тёмный потолок, слушая храп виконта и размеренный голос моря за тонкими досками борта.

– Штилл? – прозвучал в ночи хрипловатый голос: – ты не спишь?

– Нет. – ответил он. Врать Беатриче было бесполезно, у нее были крайне обостренные чувства, уж она-то по его дыханию могла сказать спит он или нет. Иногда эта ее особенность причиняла ей немало страданий, например Лео еще ничего не чуял, а она уже нос зажимала. Или, когда песни кто горланит – тоже терпеть не могла, мало того, что слух чувствительный, так еще и музыкальный.

Так что притворяться что он уже десятый сон видит, как Альвизе – бесполезно. Уж лучше смириться. Да и делать ночью особенно нечего, до Кальцинора день пути… утомляет ничегонеделанье.

– Чего хотела? – задает он вопрос.

– Там в Катакомбах. – снова раздается мягкий голос с легкой хрипотцой: – ты же специально одного из красно-черных развернул чтобы в меня не попали из арбалета?

– Ничего подобного. – говорит он, глядя в непроглядную темноту каюты: – какой в том смысл? Ты в состоянии о себе позаботиться, я же знаю. И потом… парочка арбалетных болтов тебе бы очень пошли. К лицу, так сказать…

– Интересно. – насмешливый голос звучит вновь: – вот кто другой бы обязательно сказал «Беатриче, я тебя спас и теперь ты должна мне по гроб жизни! Ложись в койку и ноги раздвигай!». А ты скромничаешь.

– Да кому нужно тебя спасать? – он пожимает плечами и только потом понимает, что его жест пропал втуне – темнота же кругом. Потом вспоминает про ее невероятно острое зрение. Интересно, а в полной темноте она видит? На всякий случай – снова пожимает плечами.

– Кому ты нужна? – повторяет он: – у тебя же как у кошки, Гримани, девять жизней.

– И все-таки я видела, как ты того красно-черного развернул и шаг в сторону сделал, чтобы меня закрыть. Не то, чтобы я в этом нуждалась, но было трогательно. Я тебя привлекаю, Штилл?

– Это у тебя ночные фантазии. – говорит Лео: – сходи вон к морякам за разрядкой, видел я там парочку особо вонючих и волосатых как раз в твоем вкусе.

– Скотина ты Штилл. – гамак рядом скрипит, когда Беатриче ворочается: – нашел какие гадости девушке говорить. Я, между прочим, только с теми могу, кто пахнет хорошо. А ты представляешь как трудно у нас в городе найти того, кто хотя бы тухлой рыбой не воняет? Или вон перегаром как виконт де Пьянь…

– От статуса переборчивой шалавы тебя отделяет только умение людям глотки резать. – говорит Лео, глядя в потолок. В маленькое оконце неожиданно проникает лунный лучик, освещая небольшой участок пола.

– Да плевать я хотела. – отзывается девушка откуда-то из темноты: – пусть мне кто-нибудь это в лицо скажет.

– Да кто тебе такое будет в лицо говорить? – удивляется Лео: – и я даже не про Лоренцо, который за свою сестренку руки-ноги переломает, ты и сама кого угодно распишешь как витраж в соборе Тарга. С головы до ног. Так что кроме меня и Ала тебе никто ничего и не скажет.

– То есть ты меня осуждаешь?

– Я⁈ Да ни в жизнь. Кто я такой чтобы тебе мешать удовольствие от жизни получать… – Лео почему-то вспоминает лицо Алисии, в тот день, когда они вместе сидели в библиотеке Академии и случайный солнечный луч упал ей на лицо, а она зажмурилась и улыбнулась, поправила прическу, заправив локон за ухо. И столько в этом жесте было милого, очаровательного, беззащитного…

Сердце у него сжалось. Алисия мертва. Вся его жизнь тогда, в Вардосе казалась каким-то добрым и светлым сном. Люди, которые окружали его сейчас были совсем другими, жестокими, циничными и безжалостными. Совсем не похожими на ту Алисию. Если бы она была жива, то он, пожалуй, не стал бы ее знакомить с такими как Альвизе или Беатриче. И… с самим собой тоже. С тем, каким он стал. Она – светлая, добрая, лучезарная и он… темный некромант, позор своей семьи, головорез из Тарга по кличке «Нож». Нет, никогда он бы ее с собой самим не познакомил. Прошел бы мимо, натянув капюшон на лицо, чтобы не смутить ее красоту своим уродством. Пусть даже она мертва сейчас… но ее тело нетленно, защищено заклинанием и однажды – он сможет воскресить ее. Правда уже сейчас иногда он задумывается о том – узнает ли она его? Не отшатнется ли в ужасе, поняв кем он стал? Он помотал головой, отгоняя эти мысли.

– Кто я такой, чтобы мешать тебе… – повторил он уже тише: – декурия Квестора в засаде… да по всем раскладам мы могли в Катакомбах остаться. Груз этот мутный, святоши, которые схизматики, которые совсем не схизматики…

– Тоже заметил? Что именно их выдало? Я-то по запаху…

– Не знаю. – говорит Лео: – что-то меня в этом преподобном цепляет. Ровно с таким же выражением лица он нам про «ценный груз что Змеи отобрали» врал. Нам-то какая разница, понятно, хоть демон, хоть Архангел, лишь бы деньги заплатил…

– Значит ты меня не осуждаешь и я тебя привлекаю. – делает неожиданный вывод Беатриче: – давай переспим?

– Ты чего?

– А чего? Виконт де Пьян дрыхнет, я тебе нравлюсь… а ты меня в подземелье даже спасти пытался… это так трогательно. Сейчас заплачу. Нет, серьезно, меня никто еще не спасал. Как благородная дейна я обязана отплатить тебе за сей подвиг. – в голосе Беатриче звучит насмешка.

– Ну тебя к черту, какая ты благородная дейна… я ж тебя знаю. – Лео не продолжает. То, что Беа и Лоренцо привезли в Тарг для продажи на рынке Верхнего Города – знали все. Но говорить об этом в присутствии самих близнецов было бы трагической ошибкой. В первую очередь для того, кто про это говорит.

– Скотина ты Штилл. – снова скрипят веревки гамака: – умеешь ты настроение испортить. Ну и демоны с тобой. Не хочешь, так не хочешь. Твоя потеря. Я ж видела, как ты на меня облизывался в комнате…

– Триада упаси. – говорит Лео. Говорит честно, да Беатриче привлекала его своими формами, особенно в тот раз, когда она демонстративно медленно одевалась у него на глазах. Но он ни на секунду не забывал о том, кто она такая на самом деле… перед глазами всплыла четкая картина их первой встречи…

Их все звали Тиграми. Тигры Тарга – еще одна из банд Города-Перекрестка, сделавшие своей базой заброшенный монастырь на окраине. Тогда он только прибыл в город и конечно же его тут же ограбили. Ударили по затылку свинчаткой и увели телегу, вместе с Тави, которая конечно же не стала сопротивляться, наверное, втайне мечтая умереть от рук бандитов.

Тогда он в первый раз поднял полноценного мертвяка. Только что умерший, бывалый, с татуировками в виде тигровых полос по всему телу, широкоплечий здоровяк с тяжелым тесаком за поясом – лежал на земле глядя в небо пустыми кровавыми ямами глазниц. Близнецы Гримани успели первыми, их наняли вернуть груз монастырского вина, нанял все тот же Альвизе.

К сожалению, близнецы и Ал – переоценили свои силы, подняли тревогу и были схвачены. К счастью – пока их вязали они успели оставить за собой дорогу из трупов… свежих, только что умерших, при жизни обладающих навыками убийства себе подобных и с оружием. Вспоминая все с высоты своего нынешнего опыта Лео понимал, как ему повезло, он пришел к заброшенному монастырю не раньше и не позже, а вовремя.

Только-только потерял сознание Лоренцо, попалась в ловушку Беатриче, а Альвизе задавили массой, накинувшись на него сразу со всех направлений. Торжество от победы опьянило Тигров, и они пока просто избивали лежащих на земле противников. Чуть раньше – и Лео столкнулся бы с превосходящим противником, а никаких трупов рядом не было бы. Чуть позже – и Тигры стали бы убирать трупы, снимать с них оружие… но он пришел вовремя.

В тот день он понял почему некромантов боятся, ненавидят, но все хотят иметь одного такого на своей стороне. Поднятые им мертвецы не боялись ран, увечий или смерти, не чувствовали боли, двигались очень быстро, убивали без сомнений. В старом монастыре была главная база Тигров, их было тут очень много. Альвизе с близнецами Гримани убили добрый десяток, застав их врасплох и сперва пытаясь пройти тихо… но этого было достаточно. Наблюдая за боем со стороны Лео, боролся с приступами тошноты, но одновременно подмечал мелочи отстраненным умом ученого, как и учила его магистр Элеонора Шварц.

Во-первых, у живых людей резко падает боевой дух, потому что приходится сражаться со своими же бывшими товарищами, а тут каждый поневоле начинает удар сдерживать… а то и вовсе в ступор впадает. Сам Лео в ступор впал бы если бы против него Алисию подняли… ну или кого еще. Мессера, Рудольфа, Густава… уродливую сволочь Бринка Кожана.

Во-вторых, убить нежить так чтобы прямо убить… это было сложно. Разве что на части разрубить чтобы та двигаться не могла… ну или одного мертвяка на его глазах все же упокоили, ударом мощной палицы в голову, вернее – несколькими ударами, пока голову в кашу не превратили – он все еще пытался глотку перегрызть. И перегрыз.

Представить себе бой, в котором противник игнорирует ранения и требует либо расчленения, либо полного разрушения головного мозга – можно. Но все преимущества будут на стороне нежити. Которой не нужно заботиться о своей сохранности, которая не замечает боли, которая быстрее и сильнее чем была при жизни, выжигая последние резервы тела.

И в-третьих – пока действует заклинание, тот, кого убивал мертвяк – становился таким же. А это, черт побери – здорово влияло на мораль. И довольно быстро наступил момент, когда мертвецов стало больше, чем живых.

Сразу же наметил и ограничения некромантии – чтобы она действовала эффективно нужно чтобы рядышком побольше мертвых тел было и все они – свеженькие, желательно с оружием в руках. В общем самое идеальное применение – на поле боя, примерно в середине боя. Переломный момент, когда мертвецы – встают. Опять-таки контрить некромантию довольно легко, если на поле присутствуют целители Церкви, и если они не своим делом занимаются, а предотвращают поднятие.

Все эти мысли промелькнули у него в голове, пока поднятые им мертвецы вырезали заброшенный монастырь под корень. А потом произошел откат заклинания, ноги стали ватными, он едва нашел телегу со спрятанной в двойном дне Алисией, там же, рядом с телегой на куче соломы валялась и связанная Тави, которую как не удивительно даже не успели изнасиловать, видимо, потому что хотели продать на невольничьем рынке… ну или потому что показалась им не привлекательной.

Там он и потерял сознание. Когда пришел в себя – то увидел склонившуюся над ним Беатриче с ножом в руках.

С тех пор о них по городу пошла слава что они вчетвером вырезали банду Тигров… что в общем-то было недалеко от истины. Если бы Лео знал, что лежащие без сознания, избитые в кровь тушки близнецов и Альвизе все еще дышали – он бы обязательно их прикончил. Ни к чему себя выдавать.

Но судьба распорядилась так что сперва он – не желая того, спас их. А потом они – его. Потому что пока он возле телеги без сознания валялся – всякое с ним могло бы случится. Например, Беатриче ему глаз вырезала бы. Альвизе, например утверждал, что к нему уже подходили ухмыляющиеся Тигры с топориками, но Лео в это не верил. Во-первых, потому что все кто на ногах мог стоять – были убиты его мертвяками. А во-вторых, потому что если бы после такой резни кто-то и остался бы в живых, то нипочем ухмыляться не стал бы. Ну и конечно же Ал любил все преувеличить и себя выпятить, а еще попытаться всех вокруг ему обязанными быть.

Близнецы и Альвизе в свою очередь потеряли сознание еще в момент экзекуции, когда Тиграм попались и те на них злобу вымещать стали… а когда очнулись, то увидели, что вокруг одни трупы.

А посреди всего кровавого бардака – лежит некто Лео Штилл, который ну никак к Тиграм принадлежать не может, это любой городской сразу же поймет. Лежит такой и в одной руке у него рукоятка ножа, лезвие сломано. И несколько десятков трупов вокруг. Вот с тех пор в Тарге его зовут просто «Нож». С тех самых пор по городу ходят небылицы и каждый раз количество Тигров, убитых им лично голыми руками – становилось все больше. Уже и Тигров никаких не осталось, банда распалась и растворилась после такого чувствительного разгрома, а он все так же оставался городской пугалкой. Он, близнецы Гримани и конечно же Альвизе, те, кто за одну ночь вырезали всю банду Тигров.

Он же никогда не забывал, как открыл глаза и увидел Беатриче, стоящую прямо над ним, избитую в хлам, со сломанным носом и порванным ухом, с разбитыми губами и жуткой улыбкой… и с ножом в руке. Если бы он не открыл глаза вовремя…

– Чтобы я да на тебя запал, – Лео качает головой, полагая что Беатриче все равно видит в полной темноте: – я же тебя боюсь до усрачки, Ослепительная. В отличие от пустозвонов на улицах я-то лично видел, что происходит с теми, кто тебя вывел. Нет, правда, что за ерунда у тебя с глазами? Вон на Южном континенте режут уши, засаливают и ожерелья делают, вроде как трофеи. Но глаза?

– В Парсийской Империи, что далеко на юго-востоке так налоги платят. – отзывается Беатриче: – представляешь? Проходит год, а у тебя скажем нет денег чтобы налог заплатить. К тебе заявляется сборщик налогов и раз! Стальной ложечкой с острыми краями глаз выковыривает. Потом во дворец везет и там считают двумя кучками – золото и глаза.

– Да пока он до дворца доедет глаза пропадут, если со всей империи собирать. Представляю какая там вонища стоит. – резонно замечает Лео.

– Дурак ты, Штилл. – отзывается его собеседница: – как есть дурак. Он же Император. Наверное, заклинание есть чтобы не портилось. И вообще, чего ты к этим глазам привязался? Я же у тебя не допытываюсь как ты так ножом владеешь что сотню Тигров за ночь перерезал. И ты ко мне в душу не лезь.

– Ладно, ладно. – примирительно поднимает ладони Лео. В самом деле, человек, которому есть что скрывать должен уважать тайны других. Например, как Беатриче за тридцать шагов точно в глаз попадает? Или почему она может исчезнуть вот прямо на глазах, при свете дня? Почему, когда она всерьез начинает бороться – то ее и четверо мужчин не скрутят? И так далее.

Про Альвизе-то все ясно, он мастер фехтования, у него чрезвычайно развиты рефлексы и самомнение, все же из благородных. А вот про Беатриче и ее брата Лоренцо, который владеет магией усиления и может кожу каменной сделать и силищей обладает… так что даже удивительно кто же ему ножик в пузо сумел загнать…

– Слушай. – говорит он, вдруг озаренный неожиданной догадкой: – так это ты Лоренцо пырнула⁈

– Он первый начал!

Глава 11

Глава 11

Кальцинор открылся им на рассвете. Сперва Лео подумал, что это туман – серебристая дымка над водой, блестящая в лучах восходящего солнца. Все же он нигде толком и не бывал, домоседствовал сперва в Вардосе, потом в Городе-Перекрестке, Тарге. А из дороги разве что путь между этими городами видел, потому и похвастаться тем, что бывалый путешественник никак не мог. Слышал, что говорят про Кальцинор и Стеклянную Пустыню, но как-то значения особого не придавал. А потом «Гордость Тарга» обогнула скалистый мыс, подойдя поближе к берегу и он понял, что ошибся.

Это и был берег. Берег, который сиял. Насколько хватало глаз, земля была покрыта стеклом. Оплавленные волны застывшего песка, гладкие, как зеркало, отражали небо. Кое-где из стеклянной глади торчали… Лео не сразу понял, что это. Столбы? Колонны? Они были слишком ровными для природных образований, слишком геометрически правильными. Идеальные цилиндры, срезанные под одним углом, словно кто-то взмахнул гигантским ножом.

– Кальцинор. И почему мне от этого вида всегда блевать охота? – проворчал за спиной Альвизе, перегибаясь через борт: – вот каждый раз…

– Потому что ты вчера два кувшина вина в одну рожу прикончил, вот почему. – говорит подошедшая к борту Беатриче.

– Ого… – белый как полотно Альвизе повернулся к ним и криво усмехнулся: – да вы шутите! Серьезно? Сука, поздравляю, нашли время. Не могли меня разбудить?

– Не понимаю, о чем ты… – говорит Беатриче, вставая по другую сторону от Альвизе и вглядываясь вперед.

– Не ссыте мне в уши, прекрасная дейна Гримани. Ты на него даже не взглянула, да и он на тебя тоже не стал смотреть, тут же глазки в сторону отвел. И самое главное – ты перестала его поддевать, и он тоже ни разу не огрызнулся… – прищуривается Альвизе и даже улыбается. К нему стремительно возвращается хорошее настроение.

– Я не огрызаюсь, потому что не на что огрызаться. Ты преувеличиваешь. И… у нее, наверное, настроения нет. – говорит Лео.

– Ага. А теперь ты ее защищаешь. Ты, Лео «Нож»! Защищаешь ее, Беатриче Гримани – от меня! – на лице у Альвизе расплывается широкая улыбка: – это же сенсация! Штилл, Гримани – вы же как дракон и василиск! Как жаба и гадюка! Я в восхищении! Нет, правда, разбудили бы меня, такое зрелище нельзя пропускать! Скажи-ка Штилл, кто был сверху? Уверен что «Ослепительная Беатриче»… по возвращении в Тарг свадьбу сыграем! Пригласим старого Чинатру и всех его Змеек, Лоренцо и Приблуду, Шрама и эту девку из Крысоловов, как там ее – которая с «моргенштерном» на цепи? В тесном семейном кругу коллег по ремеслу…

– Что ты себе придумал там… – ворчит Лео: – смотри-ка берег блестит. Это и правда стекло?

– Ну нет, вы теперь от меня никуда не денетесь! – веселится Альвизе: – Лео, как ты мог? Разве можно с партнерами по делу вот так поступать⁈ Лоренцо тебе руки сломает… а ты, Беа? Не уберегла свой цветочек… вообще-то это моя вина, как я мог позволить тебе путешествовать в одной каюте с этим сердцеедом? Увы мне! – он театрально заламывает руки.

– Заткнись, Ал. – говорит Беатриче: – вот просто закройся и все.

– Ого. – Альвизе внимательно смотрит на девушку, потом – на Лео: – похоже что у вас это серьезно. Вы… серьезно⁈ Беа? Штилл?

– Нет, конечно!

– Ничего подобного!

– Делааа… – Альвизе закрывает лицо руками: – очуметь. Ты и Штилл… Штилл и ты… вы же друг друга терпеть не могли… нет, я конечно говорил «и когда же вы наконец переспите», но это был сарказм! Не руководство к действию… хотя меня больше пугают ваши физиономии. Твоя, Штилл – вытянутая и довольная, и твоя, Беа – решительная и, сука тоже – довольная. Вы бы сходили на камбузе по лимону взяли, чтобы так явно не лыбиться… вы вообще понимаете, что делаете? Штилл, я-то надеялся, что у тебя сердца нет, а ты, больной ублюдок – втюрился! И не надо мне тут глазами сверкать, у вас все равно ничего не выйдет, а потом мы работать вместе не сможем, потому что обычные пары потом видеть друг друга не могут. А в случае с вами – кто-то кого-то точно убьет.

– Да что ты драматизируешь. – вздыхает Лео: – ничего такого не произошло… – он ловит взгляд Беатриче и тут же поднимает руки: – то есть наоборот! Все изменилось! Все стало – ого! Я… никогда прежде! Все произошло!

– Вот видишь. – закатывает глаза Альвизе: – стоило тебе в нее влюбиться и ты стал такой же тряпкой как и все остальные. «Да, дорогая, нет, дорогая, как скажешь дорогая». Тьфу. Я вас за то и любил что вы как кошка с собакой, а вы все испортили! Беа, а ты-то куда⁈ Ну ладно потрахались ночью, бывает, девушка ты с простыми жизненными принципами, но ты же от него взгляд отводишь и краснеешь как юная студентка!

– Не твое дело, Ал.

– Как раз мое! Мое! Вся моя команда сейчас – это вы двое! И я хочу, чтобы вы оставались безжалостными и циничными машинами для убийства, а не двумя влюбленными, которые розовые пузыри соплями надувают и боятся друг на друга поглядеть!

– Да кто тут влюбленный! – повышает голос Беатриче: – нужен мне этот Штилл как собаке второй хвост!

– Точно! – кивает Лео: – да она мне даром не нужна!

– Не… – качает головой Альвизе: – не то совсем. Как-то без огонька. Нет настоящих чувств. Нет подлинности. Вы даже обзываетесь теперь ненатурально. Эх вы… такие прекрасные отношения превратили в банальность и все эти поцелуйчики с обнимашками! И ты, Штилл! У тебя же ашкенская рабыня есть и еще какая-то баба, из-за которой ты по девицам и веселым вдовам не ходишь! А ты, Беа? Ты же каждый месяц себе нового находишь… – он поднимает руку вверх: – нет! Нет! Я не готов это принять!

– Да и демоны с тобой. – говорит Беатриче: – я уже большая девочка, справлюсь. И Штилл тоже справится.

– Вы-то, конечно, справитесь. – кивает Альвизе: – вы теперь просто будете каждую ночь трахаться как кролики, вам-то что? Как с василиска вода… а я – не принимаю этого. Мои подданные должны постоянно ссориться, мне неинтересно смотреть на ваши довольные физиономии! И потом – какие из вас теперь работники? Так и представляю как друг с дружкой воркуете! Тьфу!

– Ничего не изменилось. – говорит Беатриче, бросая быстрый взгляд на Лео: – все осталось как было. Да, Штилл?

– Конечно. – кивает он.

– Вы что не понимаете⁈ – вскидывает руки в отчаянии виконт Альвизе Конте, урожденный де Маркетти: – вот прямо сейчас! Ни ты его не обозвала, ни он тебя «шалавой» не назвал! Нет, все. Я буду ждать. Да. Я просто подожду. Это не может длиться долго, кто-то из вас кого-то все равно во сне прирежет. Но тут я даже ставки боюсь ставить. Я ваш друг и вы мне дороги одинаково. Кроме того, я ваш повелитель и здесь тоже я выбрать не могу. Я просто приму того или ту, кто останется в живых после ваших отношений. Помогу залечить раны и срастить кости. Может быть, даже стеклянный глаз достанем ну или повязку соорудим, пиратскую…

– Виконт Конте! – голос капитана оборвал тираду Альвизе на полуслове. Старый моряк встал рядом у борта и указал куда-то вдоль берега.

– Там люди. Много людей.

Лео проследил за его жестом. В полумиле к северу, там, где стеклянная пустошь уступала место нормальной земле – выжженной, серой, но всё-таки земле – виднелись шатры. Много шатров. Повозки, лошади, дым костров. Целый караван.

– Засада? – Альвизе мгновенно подобрался, рука легла на эфес шпаги. От похмельного балагура не осталось и следа. Беатриче рядом тоже переменилась в мгновение ока, поджалась, сузила глаза, всматриваясь вдаль.

– Это наши братья. – Они обернулись. Преподобный Северин стоял позади них – неслышно подошёл, пока они препирались. На его лице сияла снисходительная улыбка, та самая, которая так раздражала Лео всю дорогу от Тарга.

– Орден Истинной Триады, – продолжил священник, складывая руки на груди. – Они ждали нас. Путь через Стеклянные Пустоши может быть опасен, а нам нужно доставить груз в целости и сохранности.

Ждали, отметил про себя Лео. Конечно же, путешествовать втроем опрометчиво, особенно если груз и правда настолько ценный, хотя чего ценного в обычной девочке? В Тарге на Верхнем Рынке таких вот девочек можно корзинами покупать… маленькая она еще. Такая и работать не может путем и постель согреть не сможет, ее еще кормить и кормить, года четыре как минимум чтобы округлилась, где надо и силой налилась, в таком возрасте мальчики дороже стоят. Разве что эта конкретная девочка принцесса Савойская…

– Большой у вас орден, – заметила Беатриче. Её голос звучал лениво, почти скучающе, но Лео видел, как напряглись её плечи. С ее-то зрением она мгновенно определила сколько на берегу людей и как они вооружены.

– Здесь только небольшой отряд. Мы все же не паладины, принимаем всех. – Северин не сводил глаз с приближающегося берега: – но остальные дома, а тут только те, кто пошел в экспедицию. Впрочем, вы сами все увидите, они замечательные люди.

– Боюсь не успеем увидеть. – сухо ответил Альвизе: – уговор был доставить вас и ваш груз. Вот берег, вот ваши люди. Контракт выполнен. Мы даже на берег сходить не будем.

– Разумеется, разумеется. – Северин повернулся к ним, и сделал обеспокоенное лицо: – Но я бы попросил вас не торопиться с отплытием. Видите ли, корабль Инквизиторов все еще ищет нас в море. Скорее всего они повернули к западу, но если вы поплывете назад слишком быстро, а они чуть отстанут – есть риск что вы столкнетесь с ними на обратном пути.

– Хм. – задумывается Лео. В словах преподобного есть смысл, скорее всего потеряв их в море Инквизиция повернула западней, к большим портам, что они прямо на юг пойдут, в Пустоши – не очевидно. Тут же ни портов, ни городов, ни людей, чего тут делать? С другой стороны, а если они о планах этого странного Ордена Истинной Триады знают? В Катакомбах засаду устроили, значит точно знали что-то… вообще идеально было бы вдоль берега пойти на восток, а в ближайшем порту на берег сойти с примелькавшейся «Гордости Тарга». А там уже сесть пассажирами на другой корабль и домой.

– Проклятые псы Церкви, будь им пусто… – цедит сквозь зубы Альвизе: – они могут круги по морю нарезать…

– Вам будет лучше выйти в море чуть позже. Пусть они успеют уйти подальше. – Священник развёл руками: – Поверьте, друзья мои, я меньше всего хочу, чтобы вас схватили. Во-первых, я желаю вам только добра и, во-вторых, мне бы не хотелось, чтобы вы нас выдали. Отдохните на берегу. Мы тронемся в путь только завтра, а сегодня готовы отплатить вам за ваши услуги по сопровождению и охране нашим гостеприимством.

– Нам достаточно оплаты. – говорит Альвизе: – мы не задержимся. Высаживаем вас на берег, получаем свои деньги и уходим.

– Как скажете. – пожимает плечами преподобный Северин: – пойду, приготовлю груз… – и он отходит.

– Подозрительный тип. – Беатриче провожает его взглядом: – Штилл, а ты видел, чтобы его сопровождающие на палубе показывались? Хоть раз за эти три дня? Вот и я не видела. Они не выходили. Вообще. Даже гальюн не посещали.

– Может они там в трюме в ведро гадят? – гадает Лео: – или не гадят вовсе. Молятся там.

– Может быть. За три дня ни разу наверх не выйти, на солнце не посмотреть… – она передергивает плечами: – в темном трюме сидеть…