Текст книги "Башни Латераны 3 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 13

Все происходящее вокруг казалось странным сном, сном в котором что-то происходит, ты что-то ешь, но не можешь наесться, ты что-то видишь, но не понимаешь, насколько это реально. Альвизе, который обнимает двух девушек сразу, Беатриче, которая ушла в палатку с каким-то красавчиком, похожим на Мессера, девушка, которая была так похожа на Алисию.

Мед дурманил голову и Лео решил отойти за палатки, сходить до ветру. Слава Триаде, никто за ним не последовал. Стоя там и глядя в темноту, он слышал музыку и взрывы смеха у него за спиной. Наверху – плыли равнодушные звезды.

Кто ему такая Беатриче? Коллега по ремеслу? Он напугался до чертиков, когда увидел ее в первый раз, когда она наклонилась над ним с ножом в руке. В то же самое время каждый раз как она находила себе очередного мужика он чувствовал легкую досаду в груди. Сам себе он объяснял это чувство тем, что при ее талантах тратить время на бесполезные романы – глупо. Могла бы делом заниматься. Он же понимает, что у нее есть Дар. Она усиливает свое тело, ускоряется, у нее обостренные чувства и он ни разу не видел, чтобы она промахивалась. Если по Академической шкале, то у нее минимум Первый Круг посвящения есть, а то и Второй. Он и сам постоянно усиливал себя, когда нужно было в ближний бой вступать, но до Гримани ему было далеко. Быстрая как молния, безжалостная как змея и красивая как пантера… магистр Шварц в свое время говорила, что человека часто больше привлекает опасное, нежели привычное. Беатриче была опасной…

Он помотал головой. Да что за морок у него с головой, честное слово! Околдовала его эта Гримани, не иначе. Пусть в той палатке хоть со всеми мужиками Ордена переспит, честное слово… а ему нужно следовать примеру Альвизе, уж тот-то не теряется, вовсю веселится с какими-то девушками.

Он вздохнул, натянул штаны, заправил гульфик, поправил висящий на поясе нож. Меч он оставил у костра, убедившись, что никто их грабить не собирается. На душе почему-то было гадко и погано… неужели только из-за этой Гримани? Да кому она сдалась… шалава такая…

Он стиснул зубы. Вдруг в голову приходит магистр Шварц, как-то раз, обучая его защите от ментальной магии она пошутила что даже если никто на тебя не воздействует, то антизаклинание здорово мозги прочищает. Может помочь трезвым взглядом на ситуацию взглянуть, это особенно полезно тому, кто приворотного зелья выпил или под обаяние магией попал. Как там… Лео опускает взгляд себе под ноги. Щелчком пальцев подвешивает в воздухе огонек, подсвечивая землю. Сперва – круг. Потом – вписанный в круг треугольник, символ Триады… магистр правда предупреждала его о том, что не следует магические круги в пьяном виде чертить… но это же не боевое заклинание, тут отката не будет. По крайней мере огонь в лицо не ударит. И в землю по пояс не затянет. Он чертит каналы и рисует руны. Отряхивает руки и смотрит на творение своих рук, удовлетворенно кивает.

Магистр Элеонора Шварц постоянно носила на шее зеленый кристалл, амулет с защитой от ментальной магии… Лео не спрашивал почему, а она – не рассказывала. Впрочем, наверное, тогда бы он и не понял. Сейчас, после того что он прожил год в Тарг, Городе-Перекрестке, после того как увидел пустые глаза девушек, продаваемых на Верхнем Рынке, наслушался историй в таверне… сейчас он, кажется, начал понимать. С магистром Шварц что-то произошло в столице. Что-то связанное именно с ментальной магией. Амулет защиты постоянно тянул из магистра ману. Много маны. Ей достаточно было снять амулет, и ее боевая эффективность выросла бы в несколько раз. Но она предпочитала носить его – всегда. Лео ни разу не видел ее без зеленого кристалла на шее, наполненного ее маной до краев.

Что именно произошло с магистром Шварц в столице? Догадаться было нетрудно. Магистр даже в своем возрасте была чрезвычайно привлекательной женщиной, а в молодости, будучи студенткой столичной Академии и подавно…

С тех пор она дала себе зарок что никогда не позволит никому себя контролировать магией и практически стала экспертом в деле противостояния такой магии. Кристалл-оберег был лишь одним из множества средств. Она же разработала и простейшую, но крайне эффективную защиту от любого рода заклинаний, которые воздействуют на восприятие и когнитивные способности, угнетая их.

Лео выпрямился и прикрыл глаза, концентрируя внимание на каналах маны в теле, с выдохом – направил их наружу, в магический круг.

– Нуллификаре! – произнес он на выдохе. Вспышка заставила его зажмуриться

Мир дёрнулся. Как будто вынырнул из мутного небытия на поверхность. Трезвость ударила как ведро ледяной воды. Мысли стали ясными как прозрачный лед на поверхности горной реки, виски сдавила боль от отката.

Лео схватился за голову, вполголоса выругался и осторожно открыл глаза. Ему должно было стать легче. Он должен был перестать переживать из-за этой дуры Гримани, успокоиться и снова стать собой прежним. В глазах все еще рябило после вспышки, и он проморгался, думая о том, что столько доброго меда задаром потратил, нормальные люди для того и пьют чтобы забыться, а он только что самостоятельно все удовольствие себе испортил… но зато наконец мозги себе прочистил. Он перевел взгляд назад, в лагерь, туда, где возвышались шатры, туда, где в одном из них сейчас была эта стерва Беатриче с каким-то…

Он моргнул. Что-то изменилось.

Шатры – не богатые, расшитые серебром. Просто ткань. Добротная, походная, но обычная. Никаких узоров. Кое-где – заплаты, штопка. Только что он их с королевскими шатрами Арнульфа при осаде Вардосы сравнивал – вышивка, парча и шёлк, а сейчас – обычные полотнища грязно-серого цвета.

Костры чадили. Сырые дрова, едкий дым. Огонь еле теплился – не яркое весёлое пламя, а тусклые угли, подёрнутые пеплом.

Музыка всё ещё играла. Но теперь Лео слышал её иначе. Скрипка визжала – фальшиво, на одной ноте. Барабан стучал ровно, механически, без ритма. Бум. Бум. Бум. Как сердце умирающего.

Люди танцевали.

Лео смотрел на них и не мог понять, что не так. Они двигались – руки вверх, поворот, притоп. Двигались правильно. Но…

Девушка у костра кружилась в танце. Руки подняты, юбка развевается. Но лицо – неподвижное. Улыбка приклеена к губам, глаза смотрят сквозь партнёра. Она не видела его. Не видела никого. Просто кружилась, потому что надо кружиться.

Её партнёр держал её за талию. Его пальцы лежали на ткани – мёртво, как деревянные. Он не вёл. Не направлял. Переставлял ноги – раз-два-три, раз-два-три – и всё. Голова чуть запрокинута. Улыбка. Та же улыбка, что и у всех.

Рядом – другая пара. Мужчина и женщина. Двигались синхронно, шаг в шаг. Слишком синхронно. Как марионетки на одной верёвке. Поворот. Поклон. Поворот. Поклон.

У стола – люди ели. Рука к блюду, кусок ко рту, челюсти жуют. Снова. И снова. Одно и то же движение. Мужчина слева жевал уже минуту – один и тот же кусок. Не глотал. Просто жевал. Жевал. Жевал.

Женщина рядом подносила кружку к губам. Отнимала. Подносила. Отнимала. Кружка пустая. Давно пустая. Она не замечала.

Смех.

Кто-то засмеялся справа. Лео повернулся.

Группа у костра. Пятеро, шестеро. Сидят на брёвнах, держат кружки. Один что-то рассказывает – рот открывается, закрывается, но звука нет. Или есть? Бормотание, бессмысленное, ровное. И смех. Ха. Ха. Ха. В одном ритме. В одной тональности. Пятеро ртов открываются одновременно. Ха. Ха. Ха.

Лео попятился.

Ребёнок пробежал мимо. Быстро, весело – так бегают дети на празднике. Но его лицо… Лео успел увидеть. Пустые глаза. Застывшая улыбка. Ноги несли его по кругу – один и тот же маршрут, снова и снова. Мимо костра, вокруг шатра, обратно. Круг. Ещё круг. Ещё.

Кто-то тронул его за плечо.

– Хотите мёда?

Лео дёрнулся. Обернулся.

Девушка. Та самая, светловолосая. Держит кувшин. Улыбается. Губы растянуты, зубы видны. Белые, ровные.

Глаза смотрят мимо него. Сквозь него.

– Хотите мёда? – повторила она. Тем же голосом. С той же интонацией. Слово в слово.

Лео не ответил.

– Хотите мёда?

Она не моргала. Стояла, держала кувшин, улыбалась. Ждала ответа. Или не ждала. Просто стояла, потому что должна стоять.

Лео посмотрел на её руки. Пальцы на кувшине – белые. Костяшки побелели от напряжения. Она сжимала кувшин так, словно тот мог вырваться. Или словно забыла, как разжать хватку.

Её ногти…

Обломаны. Грязные. Под ними – чёрная кайма. Лео опустил взгляд ниже. Её ноги. Босые. Красивые, стройные ноги. Ступни – стёрты до мяса. Кожа содрана, сукровица сочится, песок прилип к ранам. Она стояла на собственной крови и улыбалась. Лео невольно попятился, так его задел контраст между ее ногами и улыбкой на лице.

Мир дёрнулся снова.

Краски вернулись – разом, как удар. Серебро вспыхнуло на шатрах, переливаясь в свете костров. Пламя взметнулось высоко, яркое и жаркое, разбрасывая весёлые искры в ночное небо. Музыка зазвучала богаче и живее – скрипка выводила задорную мелодию, барабан отбивал ритм, от которого ноги сами просились в пляс.

Девушка моргнула и улыбнулась – по-настоящему, тепло и приветливо, так улыбаются старым друзьям.

– Так хотите мёда? Лучше, чем у нас вы не найдёте на всём южном побережье!

Её ноги были обуты в изящные туфельки, расшитые бисером. Руки – чистые, ухоженные, с аккуратными ногтями. Глаза – живые, искрящиеся весельем. Она чуть склонила голову набок, ожидая ответа, и золотистые локоны скользнули по плечу.

Вокруг кипел праздник. Пары кружились в танце, смеясь и переговариваясь. У столов гости угощались, нахваливая еду, передавая друг другу кувшины с элем и мёдом. Дети носились между шатрами, играя в догонялки. Кто-то у дальнего костра затянул песню, и несколько голосов подхватили припев.

Всё было прекрасно. Совершенно, безупречно прекрасно.

Лео сглотнул и почувствовал, как по спине пробежала струйка холодного пота.

– Нет, – выдавил он. – Благодарю.

Развернулся и пошёл к центральному костру, сначала быстро, потом почти бегом. Надо найти Альвизе. Что это такое? Он никогда не слышал про такие заклинания – заклинания, что не просто лишали бы людей сознания, как «Поцелуй Мораны», или сводили с ума, но маскировали бы реальность, заставляя людей совершать действия! Ментальные заклинания Школы Мораны были непопулярны, потому что каждый человек имел разную степень сопротивления внешнему воздействию. На каждого отдельного человека требовалось настраиваться, выверять, практически создавать для него каждый раз новое заклинание. Исключение – «Поцелуй Мораны», но там просто-напросто всех сознания лишали! А настроить так, чтобы каждый своё видел… да это невозможно!

Хотя…

Он вдруг встал как вкопанный.

Ну конечно же. Он слышал о таком. Каждый невежественный крестьянин и каждый немытый нищий в придорожной канаве – слышали эту историю. Не заклинание – волшебство. Бал Королевы Фей. Праздничная ночь, которая никогда не заканчивается.

Он огляделся кругом. Красивые ухоженные шатры с серебряным шитьём. Яркие костры, от которых веет теплом. Запах жареного мяса и свежего хлеба. Пенный эль, искрящийся в кружках. Весёлая музыка и улыбающиеся лица. Красивые женщины, смеющиеся мужчины, беззаботные дети.

Идеальный праздник. Идеальная ночь.

Так что же является правдой? То, что он видит сейчас, или то, что ему привиделось во время отката заклинания?

Мысль пришла сразу – ясная как день и холодная как льдина.

Реальность приоткрылась ему на миг. Заклинание магистра Шварц не могло подвести. Всё, что он видит сейчас – морок. Своих товарищей нужно срочно спасать.

Виконт нашёлся у центрального костра, в окружении четырёх девушек. Две устроились по бокам от него, третья сидела у ног, положив голову ему на колено, четвёртая стояла рядом с кувшином наготове. Альвизе что-то рассказывал, жестикулируя свободной рукой, и девушки смеялись – заливисто, искренне, запрокидывая головы.

– … и тогда этот болван говорит мне: «Ваша светлость, но ведь это же ваша лошадь!» – Альвизе сделал паузу, и девушки снова рассмеялись, а темноволосая игриво ударила его по плечу.

– Вы ужасный человек, виконт!

– Я знаю, дорогая, я знаю. Но согласитесь, история того стоила.

– Альвизе! – Лео подошёл ближе, стараясь говорить спокойно, хотя сердце колотилось как бешеное. – Нам нужно поговорить. Срочно.

Виконт поднял глаза и улыбнулся.

– О, Штилл! Присоединяйся! Познакомься с этими очаровательными созданиями. Это Виола, – он указал на темноволосую, – это Кьяра и Донателла, а это… прости, дорогая, как тебя зовут?

– Лючия, – хихикнула рыжая с кувшином.

– Лючия! Конечно же. Как я мог забыть такое прелестное имя. А это, мои дорогие дейны – мой товарищ Лео Штилл, которого некоторые невежды в темных переулках Тарга называют просто «Нож», а все из-за той небольшой заварушки примерно год назад когда я и он слегка стерли с лица земли одну из самых влиятельных банд Города-Перекрестка. Представляете эдакий карамболь? Кстати я его спас… – он довольно улыбается, а девицы вокруг – восхищенно ахают.

В обычное время Лео не преминул бы заметить, что вообще-то Тигры Тарга были самой маленькой бандой, скорее даже зачатком банды, чем настоящей группировкой вроде тех же Змеев, что большую часть времени виконт Альвизе Конте, урожденный де Маркетти валялся на земле будучи избиваем «Тиграми», что вообще-то их четверо было и что да, действительно он спас Лео. От Беатриче. Но сейчас он даже об этом не вспомнил.

– Альвизе, – Лео присел рядом с ним на корточки, понизив голос. – Послушай меня. Нам нужно уходить. Прямо сейчас. Здесь что-то очень не так.

– Не так? – виконт поднял бровь. – Друг мой, здесь всё совершенно прекрасно. Посмотри вокруг! Музыка, вино, красивые женщины… Чего ещё желать?

– Ты не понимаешь. Я применил заклинание…

– Ваш друг – маг? – с любопытством спросила Виола, подавшись вперёд. Вырез её платья при этом открылся глубже, и она явно знала об этом. – Как интересно! А что вы умеете? Можете показать какой-нибудь фокус?

– Это не фокус, – процедил Лео. – Альвизе, пожалуйста. Эти люди… они не те, за кого себя выдают. Я видел…

– Что видел? – Альвизе отпил из кружки. – Призраков? Демонов? Штилл, ты просто перебрал. Бывает. Присядь, выпей воды, отдохни. Утром посмеёмся над этим.

– Виконт слишком добр к вам, – заметила Донателла с лукавой улыбкой. – На вашем месте я бы не отказывалась от хорошей компании ради каких-то видений. Даже очень хороших видений.

– Особенно от такой компании, – добавила Кьяра, и все четыре девушки снова рассмеялись, словно это была остроумнейшая шутка.

Лео стиснул зубы.

– Альвизе. Посмотри мне в глаза. Я не пьян. Я применил «Нуллификаре», заклинание против ментальной магии, и увидел этот лагерь таким, какой он есть на самом деле. Тусклые костры. Серые шатры. А эти люди… – он осёкся, не зная, как описать то, что видел, как объяснить механические движения и пустые глаза, улыбки, приклеенные к лицам, и стёртые до крови ноги под туфельками с бисером.

– Эти люди – что? – спросила Виола с вежливым интересом. – Договаривайте, не стесняйтесь.

Её глаза были тёплыми и живыми, в них плясали отблески костра. Она выглядела совершенно настоящей, совершенно человечной, и Лео на секунду усомнился в том, что видел.

– Штилл, – Альвизе вздохнул и покачал головой с добродушной снисходительностью. – Я ценю твою заботу, правда. Но ты портишь вечер. Себе и другим. Иди, найди ту милую блондинку, что на тебя заглядывалась. Или выпей ещё. Или ляг поспи. Но перестань нести эту чушь.

– Это не чушь!

– Тогда что это? – Альвизе развёл руками. – Заговор? Ловушка? Против кого, позволь спросить? Против нас? Мы – наёмники без гроша в кармане, сопровождающие чужой груз. Кому мы нужны?

– Я не знаю. Но…

– Вот именно, – виконт снова отпил из кружки. – Ты не знаешь. И я не знаю. Зато я знаю, что здесь тепло, сытно и весело. Знаешь, в чем твоя проблема, Штилл? Ты всегда слишком много думаешь. Думаешь, думаешь, переживаешь, гоняешь туда-сюда масло в своей голове, так будто от этого толк есть.

Лючия подлила ему ещё мёда с таким заботливым выражением лица, будто это было самым важным делом в её жизни. Альвизе благодарно кивнул ей.

– Сколько времени прошло прежде, чем ты к Гримани подкатить смог? Я уже устал ждать. Она с самого монастыря на тебя заглядывалась, был бы ты попроще – давно бы на нее запрыгнул, девка она что надо. – сказал он Лео уже мягче: – не стоит думать, когда нужно действовать. Вот и сегодня. – он привстал со своего места: – ты слишком много думал, Штилл. Нужно было хватать ее и тащить в шатер, она же ждала. Но ты… – он качнул головой: – черт, ребята, вам бы поговорить нормально. Я же вижу, что вы друг друга скоро точно на куски порежете. Имей в виду, Штилл мне тебя будет не хватать. Потому что, когда я говорю «вы друг друга порежете» я на самом деле щажу твои чувства, Штилл. Она тебя порежет. Дурак ты, со своей девкой-нежитью и котом дранным… Ик!

Лео медленно поднялся.

Четыре пары глаз смотрели на него – с вежливым любопытством, с лёгкой насмешкой, с ожиданием. Красивые живые глаза красивых живых девушек.

Он вспомнил стёртые до мяса ступни и пустой взгляд сквозь него, и его передёрнуло.

– Ладно, – сказал он. – Ладно.

Развернулся и пошёл прочь, слыша за спиной смех и голос Альвизе, продолжающий какую-то историю.

Оставалась Беатриче.

Глава 14

Шатёр, куда ушла Беатриче стоял на отшибе, в стороне от главных костров. Полог был задёрнут, но сквозь щель пробивался тёплый свет масляной лампы, и на ткани шевелились две тени – одна поменьше, другая широкоплечая, мужская.

Лео остановился у входа. Сердце колотилось, в висках всё ещё пульсировала тупая боль от отката заклинания. Он слышал приглушённые голоса – её низкий смех и мужской голос, мягкий и бархатный.

Он замялся на пороге. В последнее время он редко сомневался или чувствовал себя неловко, неудобно, как сейчас. Были внешние обстоятельства, да, но внутренне… внутренне он не испытывал сомнений что все делает правильно. Возможно – сомнительно с этической точки зрения, с точки зрения Церкви и обычного обывателя… но все равно правильно. Только так можно было выжить и преуспеть в Городе-Перекрестке. А ему мало было выжить, ему нужны были ресурсы, он был должен Алисии… должен спасти ее.

И потому он редко сомневался. В первый раз было трудно, он помнил об этом… но после первого раза был еще один и еще. И сейчас Лео Штилл был совсем другим человеком, нежели его помнили его старые друзья и знакомые. Раньше ему было жаль курицу, которую матушка приносила как часть оплаты за ее труд швеи… приходилось ждать, когда отец вернется с работы и сам бедной птице голову свернет.

А сейчас он спокойно может глотку человеку перерезать, не моргнув глазом. Если нужно – нескольким. Так почему же стоя на пороге чертового шатра он никак не может заставить себя зайти внутрь? Раздавшийся изнутри смех Беатриче – искренний, веселый – заставил его дернуться и он уже почти развернулся чтобы уйти… но… Но он вспомнил стёртые до мяса ноги девушки со светлыми волосами, ее пустые глаза и приклеенную улыбку. Шагнул вперед, откинул полог.

Внутри было тепло и уютно. Ковры на земле, подушки, низкий столик с кувшином вина и двумя кубками. Лампа бросала мягкие тени на стенки шатра, пахло маслом и чем-то сладким – то ли благовониями, то ли духами.

Беатриче полулежала на подушках, босая, с распущенными волосами. Рубашка расстёгнута на две верхние пуговицы, но одета. Рядом с ней – её ножи, аккуратно сложенные на расстоянии вытянутой руки.

Мужчина сидел рядом, привалившись спиной к подушкам. Высокий, широкоплечий, с тёмными волосами до плеч и коротко стриженной бородой. Шрам пересекал его левую щёку, но не уродовал лицо, а придавал ему эдакий романтический флер. Он держал в руке кубок с вином и смотрел на Лео с выражением мягкого, почти сочувственного любопытства.

Беатриче повернула голову. Её глаза – тёмные, с золотистыми искрами от лампы – встретили взгляд Лео.

– О, сам Лео Штилл пожаловал! – насмешливо бросила Беатриче: – что случилось? Неужели эта мелкая блондинка тебе от ворот поворот дала?

Лео шагнул внутрь, полог упал за его спиной. Он смотрел на мужчину – на его спокойное красивое лицо, на руку, небрежно лежащую рядом с бедром Беатриче. Не касаясь, но близко. По-хозяйски близко.

– Гримани… – говорит он, чувствуя себя не в своей тарелке. Обратился к ней по-фамилии… еще бы добавил «добрая дейна Гримани», что за глупости? Добрая дейна… если кто и добрый, так это не она. Это Алисия добрая была, а Беатриче скорее злобная дейна. Но называть ее «злобная дейна» в лицо, пожалуй, даже Альвизе не осмелился бы… и при чем тут это⁈ Он сердится на себя самого…

– Надо уходить. Это все морок. Маскировка. Наведенная галлюцинация… – он крутит пальцами кисти у лица, показывая, что все запутанно: – в общем ненастоящее. То есть настоящее, но не совсем.

– И вам добрый вечер, благородный дейн Штилл. – красавец «Мессер» приподнимает кубок в приветственном жесте: – присоединитесь к нашему разговору? Правда я признаться изрядно шокирован. Кто ненастоящий? Я? Или… вы?

– Ты вообще заткнись, морок. – резко обрывает его Лео: – закройся и не отсвечивай.

Беатриче села, подтянув ноги под себя. Движение было плавным, ленивым, но Лео заметил, как её правая рука сместилась чуть ближе к кожаной перевязи с ножами. Он столько раз видел это ее обманчиво ленивое движение, что не мог ошибиться.

– Грубый ты, Штилл. – прищуривается она: – такой бесцеремонный и грубый. Знаешь я вот думала, что ты не такой как все мужланы, а ты – один в один. Попросил бы нормально, зашел бы с шуткой или улыбкой… но нет тебе нужно на грубость нарваться. Думаешь, что я твоя собственность теперь? – она оскаливается в нехорошую улыбку.

– … в самом деле, благородный дейн, вы нарушаете благостную атмосферу праздника. Присядьте, выпейте меда или вина… расслабьтесь. Не нужно нагнетать… или если вы не в состоянии, то… найдите утешение в другом шатре. – кивает красавчик, который полусидит-полулежит рядом с Беатриче. Лео смеривает его взглядом. Расслаблен, уверен в себе… так просто сейчас сделать шаг вперед, наклонится, как будто и в самом деле принял его приглашение, протянуть правую руку к кувшину, а левой – воткнуть ему нож снизу вверх, под подбородок, скрывая движение телом… и все. Секунду, даже меньше и больше нет этого раздражающего его красавчика, так похожего на Мессера…

Он уже наклонился чуть вперед, опуская левую руку вниз, вдоль тела, когда почувствовал на себе взгляд.

Беатриче смотрела на него. На его руки, на его плечи, на едва заметный наклон корпуса. Ее глаза сузились.

– Не вздумай. – сказала она тихо. Просто сказала. Не потянулась за своей перевязью с ножами, не блеснула метательной «рыбкой» между пальцев, не встала в угрожающую позу. Но в ее взгляде он увидел сталь. Мозг лихорадочно просчитал варианты. Она – слишком далеко от ее ножей, он успеет воткнуть нож в горло красавчика и заслониться его телом, толкнуть его на Беатриче и… что потом? Ударить ножом ее?

Лео замер. Рука, потянувшаяся было к поясу, остановилась на полпути. Он медленно выпрямился.

– Беа… – сказал он, остро чувствуя свою беспомощность. Он отвык быть беспомощным, он давно уже не был прежним и решал все свои проблемы быстро, не сомневаясь и не испытывая угрызений совести. Но сейчас он словно бы вернулся назад, туда, где он был простым пареньком в городе Вардосе, сыном плотника, попавшим в Академию по Королевскому Указу. Он уже привык жить по простым правилам, он знал, как поступать с врагами. Знал, что за союзниками нужен глаз да глаз и нельзя оставлять за спиной, даже если они Триадой поклянутся. Знал, что никому нельзя доверять, а путь из союзников во враги был очень короткий… но что делать с Беатриче? Кто она ему сейчас? Враг? Он все еще может закрыться телом этого красавчика, рванув его на себя, насаживая на нож и толкнуть на нее, она успеет дотянуться до перевязи но не успеет метнуть нож, она сильная и отбросит тело в сторону, но он – закроется этим падением и наверняка успеет вогнать ей нож… нет, до груди или шеи он не дотянется, учитывая расстояние, но вот бедро… он успеет рассечь ей бедро а после этого ему надо только выжить в течение минуты, закрываясь телом мертвого Мессера. Она истечет кровью за минуту.

На секунду он представил, как она лежит в шатре на мягких шкурах с мертвыми, пустыми глазами, глядящими в никуда. Он видел это много раз.

– Беа… – повторил он, медленно поднимая руки ладонями к ней: – пошли отсюда. Нам нужно поговорить наедине. Это… – он сглотнул: – это все морок.

– Знаешь, Штилл… – она потянулась за своей перевязью, не отводя от него взгляда, демонстративно медленно вынула оттуда два ножа. Провернула их среди пальцев. Положила их перед собой. Налила себе вина из кувшина и покачала головой.

– Я такая дура. – сказала она наконец: – думала, что ты не такой как все. Мог бы мне доверится, Штилл, я бы тебя не обманула. Думаешь мне так нужен сладкий красавчик чтобы забыться? Я не Альвизе, который просто шлюха в штанах. Мы с тобой знакомы почти два года, Штилл, как для Тарга – так это древность уже. Ты спас нас всех от «Тигров», я вытащила тебя из того переулка, когда ты попал в засаду Чинатры… помнишь? Сколько было всего… – она кривит губы: – и теперь ты думаешь, что я могла променять все это на какого-то смазливого паренька из Ордена?

– Да не в этом дело!

– После всего что между нами было – ты видишь во мне девку, которая свои ноги сдвинутыми держать не может и на первого встречного запрыгивает? – глаза Беатриче вспыхивают темным пламенем: – так ты обо мне думаешь, Штилл?

– Да пес с ним, с твоими ногами и твоими… любовниками! Плевать мне на них! – не выдерживает Лео: – уходить надо! Это все – не по-настоящему! Морок! Шатры – старые, вино – кислое, они тут все не люди а марионетки! Вот этот например… – он указывает на спутника Беатриче: – и все снаружи!

– Дурак ты, Штилл. – тихо говорит Беатриче: – если бы ты признаться пришел… я… не знаю. Может бы и получилось что. Но… – она запрокидывает голову вверх, глядя в свод шатра: – но ты как всегда. Все испортил. Проваливай.

– Но…

– Видеть тебя не хочу. – в голосе звучит сталь. В пальцах зажата сталь. В глазах пылает темное, яростное пламя. Лео замирает.

– Да ну тебя к черту, Гримани. – наконец говорит он: – делай что хочешь. Плевать. – и выходит из шатра. За спиной раздается смех.

Он идет по лагерю, не обращая внимания на веселую музыку и красивых девушек с кувшинами медовухи. На зазывные взгляды и легкие подначивания. Идет, пока кто-то не заступает ему дорогу. Отец Северин.

Он останавливается. Первая реакция – потянуть отца Северина к себе за рукав, выводя из равновесия, подбить ему ногу и когда тот начнет падать – воткнуть ему нож в печень. Человек, которого вывели из равновесия – беспомощен, он не сможет ни ударить нормально, ни защититься, природные рефлексы заставят его искать равновесие, реагировать тем способом, которым он привык – выставить руку, попытаться поставить ногу так чтобы не упасть… а удар в печень не позволит закричать, поднимая тревогу.

Но он сдержал себя. Слишком много неизвестных факторов. Альвизе и Беатриче в плену иллюзий… нужно хотя бы попытаться их выручить.

– Преподобный Северин. – он наклонил голову, приветствуя этого странного не монаха и не святошу. Схизматика?

– Дейн Штилл. – преподобный отец шагнул в сторону и сделал приглашающий жест: – прошу. Я так понимаю, что у вас возникло много вопросов. У меня тоже. Давайте же избавим наши души от этого бремени. Проходите. – он приподнял полог своего шатра. Чуть поколебавшись Лео последовал приглашению.

Шатёр Северина не был похож на остальные. После благовоний и мягких ковров это место казалось почти пустым.

Узкая походная койка, застеленная с военной аккуратностью – ни единой складки на сером шерстяном одеяле. Сундук в углу, на нём – аккуратно сложенная смена одежды. Складной столик со свечой в глиняном подсвечнике, чернильницей и стопкой бумаг, выровненных по краю. Рядом – книга в потёртом кожаном переплёте, заложенная тонкой полоской кожи.

Никаких ковров, никаких подушек, никаких украшений. Пол – утоптанная земля, прикрытая куском грубой холстины. Два походных стула, между ними еще один сундук вместо столешницы, на нем – шахматная доска с расставленными фигурками. Ни вина, ни кубков. Даже воздух здесь был другим – не сладкий и дурманящий, а сухой, с лёгким запахом чернил и свечного воска.

Лео видел такие жилища у военных – у тех, кто привык сниматься с места за минуту и не обрастать лишним. Или у монахов, давших обет бедности. Кто же такой отец Северин – военный или монах? Или же не тот и не другой?

– Садитесь. – Северин кивнул на один из стульев: – вина не предлагаю, полагаю, что вам нужны ответы, а не вино.

– Так и есть. – говорит Лео, присаживаясь. Отец Северин устраивается в стуле напротив и склоняется над шахматной доской. Некоторое время смотрит на фигурки, беззвучно шевеля губами.

– Что тут происходит? – спрашивает Лео, нарушая тишину: – кто вы такие вообще? И…

– Мне тоже нужны ответы, дейн Штилл. – перебивает его отец Северин: – давайте так – вы задаете вопрос, я даю ответ. Потом я задаю вопрос – вы даете ответ. Предлагаю говорить честно… ведь вы все равно меня убьете, не так ли, дейн Штилл?

– С чего вы взяли? – Лео смотрит на своего собеседника так, как будто только что увидел его.

– Это не сложно, если вдуматься. – отец Северин откидывается на парусиновую спинку походного стула: – у вас сложилась определенная репутация, дейн Штилл… или мне следует называть вас просто «Нож»?

– В таком случае вы понимаете почему вам лучше рассказать все как есть. – подбирается Лео: – мы с вами вдвоем в этом шатре, я не слышу ваших стражей снаружи… впрочем даже если бы они там и стояли – они бы не успели. Так что вам лучше начать отвечать…

– Я и собираюсь. – разводит руками в стороны Северин: – вот только теперь моя очередь. Я ответил на ваш первый вопрос, дейн Штилл. Теперь – мой вопрос.

– Когда это… – Лео прикусывает язык. Точно. Он спросил у него «с чего вы взяли», один вопрос. Ладно.

– Хорошо. – кивает Лео: – задавайте вопрос.

– Отвечайте честно, дейн Штилл. В конце концов потом вы все равно меня убьете, я унесу вашу тайну с собой в могилу… скажите, как вам удалось снять Пелену Майи? Как вы убрали завесу с обоняния, слуха, зрения и осязания?

– … – Лео смотрит на преподобного Северина. Он в возрасте, достаточно грузен и неповоротлив. Да он магикус, Школа Воздуха, но на таком расстоянии Лео успеет его выпотрошить прежде, чем тот вскинет руку и дотронется до магического круга, наверняка нарисованного внутри его мантии. Вот только спокойствие, с которым он говорит о своей смерти… скорей всего это говорит, что он не собирается умирать. У него есть козырь в рукаве, но какой? Снаружи точно никого нет, он видел это когда заходил в шатер, а если бы кто-то подошел потом – услышал бы шаги. И даже если бы были – на таком расстоянии никто не успеет защитить преподобного. Значит что-то другое… скорее всего он будет торговаться, используя Беатриче и Альвизе как заложников. Значит – торг. Вывод – нужно давать как можно меньше информации, торговаться за каждое слово. При этом с начала ему нужно заинтересовать преподобного, дать ему что-то важное… но не все.