Текст книги "Башни Латераны 3 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Я использовал заклинание против ментальной магии, против Школы Мораны. – говорит Лео: – нуллификатор. Моя очередь. Кто вы такие? Вы не схизматики, я это понял.

– У нас нет названия. – качает головой преподобный и видя возмущение на лице Лео – вскидывает руку: – я не ухожу от ответа, у нас действительно нет громкого имени вроде «Ордена Истинной Триады» или там «Гильдии Рассвета». Нам это не нужно. Мы – счастливы и едины. У нас есть цель, но нет названия.

– Такого не бывает. У всех есть названия. Как вы себя от других отличаете-то? Как своих последователей убеждаете? И…

– Это уже другие вопросы. Моя очередь, дейн Штилл. Откуда у вас это заклинание? «Нуллификаторе»?

– … меня научила магистр Шварц. Элеонора Шварц, маг Огня, глава кафедры в Академии Вардосы.

– Шварц… Шварц… – бормочет преподобный Северин: – не припомню такую… ладно. Интересное заклинание.

– Чего вы хотите добиться? – спрашивает Лео. Преподобный поднимает взгляд.

– Интересный вопрос, дейн Штилл. Чего мы хотим добиться? Наверное, счастья для всех, разом.

– Я видел девушку в лагере. У нее вместо ног кровавое месиво. Потому что у нее нет сандалий, а тут везде острые камни. – говорит Лео: – она не чувствует боли, но она так долго не протянет. Неделю, может меньше.

– Когда твоя цель – счастье всего человечества, ты не можешь останавливаться из-за раненых ног одной девушки. – отвечает Северин: – у нас не так много ресурсов, дейн Штилл. Мы – на Стеклянных Пустошах, подумайте об этом. Все вокруг выжжено… здесь ничего не растет. Вы не задавались вопросом – а что едят наши лошади?

– Что? – Лео вдруг чувствует, что у него холодеет спина.

– Ваше заклинание работает на короткое время. – говорит отец Северин: – иначе, проходя мимо конюшни вы бы увидели…

– Вы…

– У нас не так много времени, дейн Штилл. Надо торопиться, а лошади… лошади едят слишком много. Груз надо доставить.

Глава 15

Лео смотрел на Северина, оценивая его. Преподобный был спокоен, расслаблен, уверен в своей безопасности. Ловушка? Любой, кто когда-либо был знаком с темными переулками Тарга не стал бы вот так спокойно сидеть рядом с ним на расстоянии вытянутой руки. Слишком самонадеян. Думает, что сможет заболтать его, уговорить, убедить. Возможно, это и сработало бы на ком-то другом…

– Я услышал достаточно, преподобный. – говорит Лео: – позвольте мне задать вам всего один вопрос…

– Слушаю, дейн Штилл.

– Как вы… – он наклоняется чуть вперед, берет в правую руку фигурку с доски. Ферзь. Правильно просчитано – взгляд Северина на секунду зафиксировался на руке с фигуркой, он начинает гадать, о чем же будет вопрос, он думает, что интеллектуальные игры продолжаются, он все еще разговаривает…

Левая рука с зажатым в ней ножом следует снизу вверх, скрываемая движением тела и близкой дистанцией. Поворот, удар.

Лезвие вошло в плоть с мягким, влажным звуком. Северин дёрнулся, его глаза расширились, рот открылся в беззвучном крике. Лео провернул нож и выдернул его, отступая назад. Кровь хлынула на пол, на аккуратно разложенные бумаги, на шахматную доску.

Северин упал со стула. Захрипел. Дёрнулся. Замер. Лео прислушался к звукам снаружи шатра – никаких изменений, никто не поднял тревоги, все так же развеселая музыка, песни и взрывы хохота. Он наклонился, удостоверяясь что преподобный упокоился, вытер лезвие ножа об его одежду. Теперь – искать источник заклятия. Если оно не развеялось после смерти Северина, значит это артефакт, а не сам магикус.

– Впечатляет, – раздался голос за спиной.

Лео развернулся, пряча нож за спиной. Северин стоял у входа в шатёр, живой и невредимый, скрестив руки на груди. На его губах играла лёгкая, почти сочувственная улыбка.

– Быстро, точно, без колебаний. Ваша репутация, дейн Штилл вполне заслужена.

Лео посмотрел на тело на полу. Оно всё ещё лежало там – грузное, неподвижное, в растекающейся луже крови. Потом снова на Северина у входа.

– Пелена Майи, дейн Штилл, – сказал Северин, делая шаг вперёд. – Вы думали, что она маскирует только грязь и раны?

Тело на полу дрогнуло. Начало подниматься. Лео отшатнулся, глядя как мёртвый Северин садится, как кровь на полу исчезает, впитываясь в землю, как рана затягивается…

Нет. Не затягивается. Её просто не было.

– Она маскирует всё, что я захочу, – продолжал Северин. Теперь он стоял совсем рядом. Или нет? Лео моргнул – и Северин оказался снова у входа. – Включая моё истинное местоположение. Человек на полу – иллюзия? проекция? морок? – встал и отряхнул мантию. Улыбнулся той же улыбкой, что и Северин у входа. Лео переводил взгляд между ними, пытаясь понять, который настоящий.

– Вы видите то, что я хочу вам показать, дейн Штилл. Знаете, я, пожалуй, подкину вам задачку – а с чего вы взяли что видели настоящего меня? Я могу быть той самой девушкой с раненными ногами… или тем мужчиной в шатре что сейчас предается любви с дейной Гримани, «Ослепительной» Беатриче.

Лео прикинул расстояние между ними, взвесил нож в руке. Бесполезно. Он мог ударить снова – и снова попасть в пустоту. Или в иллюзию. Или в подушку, которая казалась Северином.

– Я мог бы заставить вас видеть меня мёртвым, – сказал Северин. Один из них. Или оба. Голос звучал отовсюду и ниоткуда. – Вы бы вышли из шатра, думая, что победили. А через час обнаружили бы себя связанным в повозке, не понимая, как это произошло.

Он помолчал.

– Но… это было бы не интересно.

Лео не ответил. Он медленно отступал к стенке шатра, ища спиной выход.

– Порой мне не с кем поговорить, дейн Штилл. – В голосе Северина прозвучала усталость. – Вы первый за долгое время, кто увидел этот мир таким, какой он есть, пусть даже на минуту. Не хотелось бы тратить это на иллюзии. Вы умны, обучались в Академии, читали книги… в отличие от этого вашего напыщенного друга-аристократа и подружки-маньячки.

Какой-то звук раздался позади. Он обернулся – и увидел двух орденских братьев, которые стояли у входа в шатёр. Когда они вошли? Он не слышал шагов, не слышал, как откидывается полог… чертова Пелена Майи!

Братья шагнули вперёд. Лео вскинул нож – но руки уже схватили его за плечи, за запястья, выкручивая оружие из пальцев. Он дёрнулся, ударил локтем, попал во что-то твёрдое – и получил удар под колено. Ноги подогнулись, он упал, и чьи-то руки уже обматывали его запястья верёвкой.

– Не переживайте, дейн Штилл. Я не собираюсь накладывать на вас Пелену. Вы слишком… интересный собеседник, чтобы превращать вас в ещё одну счастливую марионетку.

Он похлопал Лео по плечу.

– У нас впереди долгий путь через пустыню. И мне так давно не с кем было поговорить.

* * *

Повозка двигалась рывками. Не ровный ход лошадей – что-то другое. Дёрганое, неравномерное, с тяжёлым шаркающим звуком. Лео знал, что тянет повозку. Старался не думать об этом.

Он лежал на боку, руки связаны, и видел мир урывками. Борт повозки. Полоска неба – белёсого, выжженного. И край Стеклянной Пустоши. Узкий деревянный ящик с «грузом» лежащий рядом.

Земля здесь была мертва. Не просто мертва – убита. Спечена в единую массу, гладкую и бугристую одновременно. Оплавленная, искорёженная, она блестела под солнцем как огромное грязное зеркало. Местами из неё торчали… что-то. Лео не мог разглядеть – то ли камни, то ли останки чего-то, что здесь было раньше. До Войны Огня.

Жар был невыносимый. Стекло под солнцем превращалось в печь. Воздух над ним дрожал, и горизонт плавился в мареве, сливаясь с небом.

И перемещения воздуха. Постоянный слабый ветер над Стеклянными Пустошами, раскаленный воздух стремился вверх, а на его место поступал другой – с моря. Скрежет колес по стеклу и тяжёлое, неровное дыхание тех, кто тащил повозку.

– Вы понравились мне с самого начала дейн Штилл. – звучал голос преподобного Северина, который устроился в повозке под тентом, в тени: – в отличие от вашего друга Альвизе. Вы задаете вопросы, вы видите закономерности. У вас не зашореный взгляд на вещи.

– Интересный способ привлечь собеседника – связать его и бросить в повозку. – откликается Лео. Его мучает жажда, но нужно говорить с Северином, говорить, говорить и говорить. Потому что есть призрачный шанс узнать о нем больше, именно сейчас, когда он окончательно уверовал в свою победу.

– Это только начало. – «преподобный отец» бросает на него взгляд: – вам много дано, дейн Штилл. В отличие от всех остальных вы увидите Возвращение Древних на эту землю своими глазами, без Пелены, ощутите все их величие и проживете исторический миг…

– Что вы несете?

– Что я несу? У нас полно времени, идти еще три дня. Вы предпочтете узнать что тут происходит или… флягу воды? – Северин поднимает кожаную флягу и покачивает ею в воздухе, показывая, что та полная.

– Предпочту ответы. – говорит Лео, хотя его губы пересохли так что потрескались, а в горле сухо как в пустыне. Сейчас нужно говорить. Очень важно говорить. Если говорить, то можно узнать хоть что-то. Слабости, сильные стороны, может быть даже выторговать жизнь. Лео по себе знает что если ты много говоришь с человеком, то потом всегда немного тяжелее его убивать, пусть немного, но привязываешься. Он старался не говорить с теми, кого уже решил убить. У «преподобного отца» Северина похоже давно не было собеседника, все остальные – марионетки или посторонние, не с кем поговорить по душам… и если у них впереди долгое путешествие, то он может стать для него тем, кого жалко просто так убивать. По крайней мере он надеялся на это. А еще – на вшитое в край рукава лезвие.

– Так я и знал. – кивает Северин: – вы образованный человек, в вас пропал ученый, человек, которому не чужда жажда знания. В отличие от остальных головорезов вы учились в Академии, такая жалость что вы так опустились… – он качает головой: – но я удовлетворю вашу жажду к знанию, дейн Штилл. Знаете ли вы что именно произошло в Стеклянных Пустошах?

– Первая Демоническая. Запечатывание Врат в Преисподнюю. Это каждый нищий бродяга на улице знает. Каждый босяк. Каждый голоногий крестьянин на поле.

– Первая Демоническая. Как написано в учебниках – открытие Врат в Преисподнюю и вторжение Врага Человечества на нашу землю, да? Впрочем, все было так давно, что на самом деле никто ничего не помнит. Но общепринята версия с войной, союзом Семи Армий, созданием Церкви Триады, и самопожертвованием Архангела ради нас всех, направляющего Гнев Господень в одну точку… одним ударом превративший в Стеклянную Пустыню все земли к югу от Срединного моря. – «преподобный» отпивает глоток воды из фляги: – вам не предлагаю, дейн Штилл. Так о чем я? Ах, да, Первая Демоническая… а вы никогда не задумывались, почему же тогда случилась Вторая и Третья Войны с демонами? Как же так, если Архангел запечатал Врата – почему они открылись снова. И самое важное – почему в самый первый раз потребовалось превратить в пустыню полконтинента, а в последующие разы всего лишь – отразить атаку демонов и освятить место, где они прорвались?

– Потому что Церковь стала лучше понимать природу Врат? – предположил Штилл. Он никогда не был особенно силен в теологии, она казалась ему скучной. Кто бы мог подумать, что она может ему пригодиться?

– Церкви чуждо понятие развития и прогресса. В Церкви считают, что раньше было лучше, а сейчас – все хуже некуда. За ваши взгляды вас бы в семинарии по голове не погладили.

– Что с моими друзьями? – задает вопрос Лео: – что вы хотите с нами сделать?

– А ведь я только что поверил в широту вашей мысли, дейн Штилл. – морщится «преподобный»: – что вам знание дороже бренной жизни.

– Жизнь мне тоже дорога.

– Можете не переживать, дейн Штилл, никто не собирается ничего делать ни с вашим другом виконтом, ни с девушкой. Они останутся с нами, влившись в большую семью. Вам бы о своей судьбе переживать… – Северин смотрит на него и Лео кривит рот.

– Мне плевать. – говорит он: – понятно, что ты не собираешься меня отпускать. Вся эта история была ловушкой, потому ты и не жалел денег, ты знал, что они к тебе вернуться.

– Удивительно как такой образованный человек как вы, дейн Штилл, может свести все к вульгарным средствам к существованию. Деньги – это пыль. – «преподобный отец» поворачивается к нему и шевелит пальцами, из-под них выскальзывают золотые монеты и сыплются вниз, в телегу, стучат о деревянное дно… их много. Очень много.

– Это иллюзия. – усмехается Лео: – в городе ты не можешь расплачиваться иллюзорными деньгами, там тебя сразу схватят. Нам ты платил настоящим золотом. Я видел твои шатры и твои повозки. У тебя мало денег.

– Увы. – пожимает плечами Северин: – мир не ценит духовные ценности в должной мере. Однако жить не зная бед, не чувствуя усталости и боли – само по себе награда, а?

– Это иллюзия.

– Каждому свое. – пожимает плечами «преподобный»: – твои друзья останутся одной большой семьей в нашем Ордене и встретят возвращение Древних и станут их первыми слугами!

– Да что за Древние? И что за возвращение⁈ – не выдерживает Лео: – ты с ума сошел, схизматик? Врата запечатаны! Ты демонов призвать хочешь⁈

– Древние – те, кто создал человечество. Нас. Весь этот мир. – «преподобный» обводит рукой все вокруг, но упирается рукой в тент, морщится и открывает флягу с водой. Отпивает глоток.

– Церковники говорят, что нас создала Триада. Ученые – что мы всегда были. – говорит Лео: – ты о чем вообще?

– Сущеглупые идиоты. – качает головой Северин: – ладно, люди были всегда. Моря были всегда. Облака были всегда. Башни были всегда. Но вот первый человек развел огонь, которого не было никогда – и что, глядя на него вы скажете «огонь был всегда»? Кто-то создал все это. Древние, что существовали задолго до нас создали Башни, неприступные и дающие магическую энергию. Ты в курсе, что далеко в море магия слабнет?

– Да. Магистр Шварц рассказывала мне об этом.

– У тебя были хорошие учителя. Давай я расскажу тебе как все было на самом деле… итак, очень-очень давно на земле жили Древние, чудесный, дивный народ удивительной красоты и силы. Они создали все вокруг, но у них не было магии. И тогда они создали Башни, которые возвышаются повсюду. Башни, которые излучали магию. Но создание Башен привлекло тварей из другого плана существования, тех, которых мы зовем демонами. Однако демоны не могли одолеть Древних в честной борьбе и тогда они – отравили всю воду и весь воздух земли особым ядом, от которого должны было погибнуть все живое на земле. И тогда Древние решили уйти с этой земли в другие земли, еще не отравленные демонами. Они знали, что через многие тысячелетия яд перестанет действовать и тогда можно будет вернуться. Они создали человека, который был устойчив к яду. Зверей, рыб и птиц, что были устойчивы к яду. Деревья и травы, что были устойчивы к яду. – «преподобный» снова смочил пересохшее горло глотком воды: – а после этого оставили нас тут – защищать землю от демонов.

– Это почти не отличается от того, чему учит Церковь. – говорит Лео: – просто можно заменить Триаду на Древних и все.

– У тебя живой ум. Отлично! Я дам тебе попить, ты заслужил… что же до твоего аргумента, то не спеши. До этого момента легенды схожи, но дальше… Древние не знали когда именно яд перестанет действовать и оставили далеко в земле семена Истинной Жизни. Раз в столетие пробуждается Дитя и вдыхает воздух нашей земли. И если он все еще отравлен – то Дитя умирает. А если Дитя остается в живых, то силой его крови можно открыть Врата и призвать Древних назад. Домой. – Северин оборачивается назад и смотрит на узкий деревянный ящик, что лежит рядом с Лео: – теперь тебе понятно, что за миссия возложена на нас с тобой.

– Ты чертов псих. – твердо говорит Лео: – ты решил призвать демонов. Открыть Врата в Преисподнюю.

– Чем ты только слушал… – морщится «преподобный»: – демоны были те, кто изгнал Древних отсюда и отравил воздух и воду. Все, чему тебя учили до сих пор – бред.

– Но откуда же тогда Стеклянная Пустошь? Это же во время Первой Демонической…

– Не было никакой Первой Демонической. Древние ушли и напоследок – закрыли за собой дверь, чтобы демоны не могли последовать за ними. Даже если сейчас собрать всех магов высших кругов всего мира – они не смогут нанести удар такой силы. И раньше не могли. Помнишь Ересь Игния? Он собрал лучших магов в попытке разгадать загадку магии, попытался проникнуть в Башню силой. И что? Маги, которые могли обрушивать горящий дождь и сдвигать горы – оказались бессильны! Простой пример, дейн Штилл! Если никто на свете не может ничего сделать с одной Башней, то насколько же могучими были те, кто создал эти Башни?

– Если эти Древние настолько могучи… зачем тогда ты их призываешь вернуться? Ты и сам довольно силен, со своим заклинанием. Ты мог бы править страной. – говорит Лео. Действительно, уровень заклинания «Пелена Майи» был впечатляющ. Степень контроля – потрясающа. Этот Северин вполне мог втереться в доверие при дворе любого монарха, а через год-другой уже управлять государством. Зачем ему какой-то ритуал в центре пустыни, посреди ничего?

– Я разочарован еще больше. – вздыхает собеседник: – не все меряется деньгами и властью, дейн Штилл. Есть такое слово – долг. Предназначение. Мы – все мы, были созданы чтобы очистить мир от скверны и когда яд растворится – дать знать нашим Создателям. Это наш долг, дейн Штилл. В тот день как Истинное Дитя не умрет, вдохнув воздух сей земли – мы обязаны призвать Древних.

– Но если они такие могущественные… разве они не станут доминирующей расой? Я не знаю на кого они похожи, но тогда положение людей будет…

– Людей изначально создавали как слуг для Древних. – пожимает плечами Северин: – я не стыжусь этого. Если служить, то достойным.

– Ты спятил, святоша.

– Напротив, я в ясном уме. У нас впереди долгий путь, дейн Штилл. Думаю я сумею вас переубедить. А если нет… значит нет. Что я совершенно точно знаю о Древних, так это то что им не нужны бесполезные или строптивые слуги…

Глава 16

Лео ждал ночи. Северин говорил и говорил – о Древних, о том, как люди измельчали за прошедшие века, о судьбе человечества после возвращения великих создателей. Лео слушал, кивал, порой даже задавал вопросы, играя роль заинтересованного собеседника. А сам выжидал время, подбираясь пальцами к вшитому в рукав лезвию.

Даже если он освободится посреди бела дня, его сразу же схватят или убьют. Если бы не Пелена Майи, он мог бы убить Северина или захватить преподобного в заложники, требуя отпустить товарищей, но с этим проклятым заклинанием нельзя было быть уверенным ни в чём. Значит, нужно было ждать ночи – даже если караван не станет останавливаться, даже если продолжит движение, всё равно в темноте у него было больше шансов. Освободившись от верёвок, он мог бы начертить круг Нуллификатора, развеять Пелену Майи и уже тогда нанести удар.

Он ждал.

Солнце село, и жар отступил, сменившись пронизывающим холодом – Стеклянная Пустошь отдавала накопленное тепло быстро и жадно. Северин наконец замолчал, укутался в плащ и закрыл глаза.

Край лезвия коснулся пальцев. Лео осторожно подцепил металл и потянул. Лезвие выскользнуло из потайного кармашка и легло в ладонь – маленькое, тонкое, острое как бритва. Достаточно, чтобы перерезать верёвку. Достаточно, чтобы…

Лео замер. Что-то было не так. Холод оказался слишком сильным – не ночная прохлада, а ледяной ветер, пробирающий до костей. И под спиной ощущались не доски повозки, а что-то твёрдое, неровное, впивающееся в кожу. Перед глазами плыло марево, кроваво-красные искры и дым…

Он моргнул. Чёрное небо, усыпанное звёздами, раскинулось над ним. Никакого тента, никакой повозки. Лео рывком сел – и мир качнулся, поплыл. Голова раскалывалась, а во рту было сухо, словно туда набили песка. Руки оказались связаны за спиной. Рубашки не было, а значит, не было и лезвия, вшитого в рукав. Он огляделся. Стеклянная Пустошь тянулась во все стороны – бесконечная, мёртвая, залитая холодным светом луны. Оплавленная земля блестела как чёрное зеркало. Ни повозки, ни каравана, ни единого следа. Он был совершенно один.

«Я мог бы заставить вас видеть меня мёртвым. Вы бы вышли из шатра, думая, что победили…» Голос Северина зазвучал в голове, и Лео почувствовал, как что-то холодное сжимается в груди. Не было никакой повозки. Не было разговора длиной в целый день. Не было шанса на побег. Была только Пелена Майи – и он, лежащий в пустыне, пока его разум путешествовал в уютной иллюзии.

Сколько он здесь лежит? Губы потрескались, язык распух, в горле стояла раскалённая сухость. Он умирал от жажды, пока думал, что Северин предлагает ему воду. Но его явно выкинули из повозки ближе к вечеру, если бы выбросили днем – он бы не выжил, спекся бы как цыпленок в духовке на раскаленной сковороде Стеклянных Пустошей.

Лео хмыкнул себе под нос – сухо, без единой капли веселья. Вот скотина. Он даже не стал пачкать руки – зачем, если пустыня сделает всё сама?

Паника поднялась волной, но Лео задавил её усилием воли. Не сейчас. Паниковать можно потом, когда будет время. Сейчас нужно думать.

Он сжал зубы, взялся правой рукой за основание большого пальца левой и примерился. Выдохнул. Послал короткий импульс остатков маны в каналы, это должно слегка снизить чувствительность к боли. Сжать пальцы крепче и… поворот всей кистью!

Хруст, белая вспышка боли перед глазами. Лео не закричал – в горле не было воздуха для крика. Только хрип, сдавленный и животный. Он не стал ждать. Пока адреналин глушил боль, он протянул изуродованную кисть через петлю. Кожа содралась, кровь потекла по запястью, но рука вышла. Вывести руки вперед, схватиться за вывернутый палец, примериться… рвануть на себя. Упасть на холодное стекло Пустошей, шипя от боли и проклиная отца Северина и всех его родных до седьмого колена.

С ногами пришлось повозиться дольше. Пальцы левой руки отказывались сгибаться, правая тряслась, но в конце концов последняя петля упала на стеклянную землю.

Он был свободен.

Лео попытался встать, но ноги подогнулись, и он упал на колени. Поднялся снова, устоял и огляделся. Пустыня тянулась во все стороны – одинаковая и бесконечная. Луна заливала её мертвенным светом, и нигде не было видно ни ориентиров, ни следов, ни намёка на направление. А теперь, подумал он, самый важный вопрос.

Куда идти?

Он попытался вспомнить карту. Караван шёл на юг, к центру Пустоши, значит, возвращаться нужно на север. Но где север? Лео поднял голову, отыскивая среди звёзд Корону Странника, по которой ориентировались моряки и путешественники. Вот она, значит, север там.

Он сделал шаг, потом другой. Стеклянная поверхность была неровной, изрезанной застывшими волнами, и каждый шаг отдавался болью в босых ступнях.

Лео посмотрел вниз и невесело усмехнулся. Северин забрал всё – рубашку с лезвием, сапоги, пояс с инструментами. Оставил только штаны, может быть из милосердия, а может, просто не захотел раздевать догола. В следующий раз он зашьет лезвие в край штанов. И еще одно – в исподнее. Говорят, что Беатриче Гримани носила одно из лезвий у себя за щекой… но это было неправдой. При мысли о Беатриче у него испортилось настроение, которое и так было хуже некуда.

Хватит, подумал он, сейчас главное идти. Лео сделал ещё шаг. Стекло резало ступни, но он продолжал идти. К северу. Сколько придётся идти, он не знал. Дойдёт ли – тоже не знал.

Он шёл, и Стеклянная Пустошь тянулась вокруг него бесконечным мёртвым морем. Лео давно потерял счёт времени, ориентируясь только по луне, которая медленно сползала к горизонту. Небо на востоке начало сереть, предвещая рассвет, а вместе с ним – убийственную жару, от которой не будет спасения.

Ступни давно онемели, и Лео старался не смотреть вниз, зная, что увидит там изрезанную, окровавленную плоть. Острые края застывшего стекла впивались в кожу с каждым шагом, и за ним тянулась цепочка тёмных пятен – кровь на чёрном зеркале пустыни.

Сколько он прошёл? Милю? Две? Может быть, десять? Пустыня выглядела одинаково во все стороны, и временами Лео казалось, что он топчется на месте, что стеклянная земля движется под его ногами как бесконечная лента, унося его обратно к той точке, откуда он начал свой путь.

Жажда была хуже любой боли, которую он когда-либо испытывал. Язык превратился в сухой распухший комок, горло горело так, словно он проглотил раскалённые угли, и Лео ловил себя на том, что слизывает кровь с разбитых губ – хоть какая-то влага, хоть что-то, чтобы смочить пересохший рот.

Он упал. Не споткнулся о неровность стеклянной поверхности – просто ноги отказали, подломились, как будто кто-то перерезал невидимые нити, державшие его вертикально. Колени ударились о стекло, ладони выставились вперёд, и Лео замер на четвереньках, тяжело дыша и глядя на своё отражение в оплавленной поверхности.

Он заставил себя подняться сначала на одно колено, потом на другое, и наконец выпрямился, покачиваясь. Мир вокруг него качнулся, поплыл разноцветными пятнами, но он устоял, вцепившись взглядом в линию горизонта.

Небо на востоке окрасилось в розовый цвет, нежный и безжалостный одновременно. Солнце вот-вот покажется из-за края мира, и тогда стеклянная пустыня превратится в гигантскую раскалённую сковороду. Стекло начнёт накапливать тепло, отражать его, усиливать, и он окажется в центре печи без единого шанса на спасение. У него оставалось полчаса, может быть, час, а потом всё закончится.

И тогда он услышал звук.

Лео замер, не веря собственным ушам. Звук был слабым, далёким, почти на грани слышимости, но Лео провёл слишком много времени в седле, чтобы не узнать этот ритмичный перестук – копыта, бьющие по твёрдой поверхности. Много копыт. Много лошадей.

Он прищурился, всматриваясь вперед.

Впереди виднелось дрожащее облако. Лео прищурился сильнее, пытаясь разглядеть детали. Всадники на лошадях, несколько десятков – нет, гораздо больше, может быть, сотня или даже две. Солнечные блики играли на металле – броня, шлемы, наконечники копий. Это была не разношёрстная банда сектантов. Это был настоящий военный отряд, организованный и вооружённый.

А впереди колонны развевалось знамя. Чёрное полотнище с серебряным символом, который Лео узнал бы в любом состоянии, даже на пороге смерти, даже в бреду. Разомкнутый глаз в треугольнике – древний знак Священной Инквизиции, пронизывающий взгляд Церкви, от которого не скрыться ни одному еретику.

У него перехватило дыхание. Из огня да в полымя, подумал он, ну и пусть. Если они дадут ему попить воды перед смертью, то он, пожалуй, не будет возражать против аутодафе.

Всадники приближались с пугающей скоростью, и теперь Лео мог разглядеть их гораздо отчётливее. Воины в тяжёлой броне восседали на лошадях, копыта которых были обмотаны чем-то вроде многослойных кожаных чехлов с металлическими набойками – зачарованная защита, понял Лео, которая позволяла животным идти по раскалённому стеклу, не сжигая ноги. Серьёзная экипировка, дорогая, явно подготовленная специально для похода через Пустошь. Поверх доспехов – белые накидки, защищающие от палящего солнца.

Но его внимание привлекли не воины, а три фигуры во главе колонны. Даже с расстояния в сотню шагов Лео понял, что это женщины – по посадке в седле, по очертаниям фигур под чёрными одеяниями, по тому, как развевались их плащи на утреннем ветру.

Сёстры-Дознавательницы. Лео слышал о них ещё в Академии, когда магистр Шварц рассказывала об истории Инквизиции и её различных подразделениях. Элитный орден внутри ордена, женщины, посвятившие жизнь охоте на еретиков, отступников и практиков запретных искусств. Говорили, что они проходят особое обучение с раннего детства, что их учат читать мельчайшие признаки лжи – дрожь ресниц, изменение дыхания, микродвижения лицевых мышц. Говорили также, что некоторые из них обладают даром видеть ложь так же ясно, как обычные люди видят цвета.

Замечательно, подумал Лео с мрачной иронией. Просто замечательно.

Отряд остановился в двадцати шагах от него, и воины мгновенно перестроились, со скоростью и точностью, вызывающей у него печальные мысли. Полукольцо из лошадей и всадников окружило Лео, но и только. Никто из них даже не потянулся за мечом или не направил на него арбалет, не опустил копье. Оно и понятно, после ночи в пустыне он не выглядел угрозой… и не являлся таковой.

Одна из Сестёр спешилась, легко соскользнув с седла на стеклянную поверхность, и двинулась к нему уверенной походкой человека, привыкшего к повиновению. Высокая, худощавая, с лицом, изрезанным глубокими морщинами, которые говорили не столько о возрасте, сколько о годах, проведённых под открытым небом и беспощадным солнцем. Но глаза у неё были молодыми – живыми, острыми, пронзительными, глаза хищной птицы, высматривающей добычу. На чёрном одеянии поблёскивал серебряный символ разомкнутого глаза.

– Имя, – произнесла она без какого-либо приветствия или предисловия. Голос был сухим и бесстрастным, как шелест песка по камню.

– Попить дайте. – попросил он: – а потом спрашивайте что угодно. – Сестра взглянула на него, внимательно осмотрела запястья и ноги, израненные переходом через пустыню. Повернула голову назад. Один из всадников спешился и передал ему флягу с водой. Лео спешно (руки дрожали) открутил крышку и жадно припал к горлышку, глотая живительную влагу, продолжая пить, пока у него не отобрали флягу, грубо толкнув в плечо.

– Нельзя много. – сказал воин, убирая флягу: – дурно станет.

– Имя? – повторила Сестра.

– Леонардо Штилл, – ответил Лео, утираясь предплечьем и чувствуя, как к нему возвращаются силы: – я из Тарга.

– Что ты делаешь здесь, Леонардо Штилл? Посреди Стеклянной Пустоши, полуголый, израненный, в десятках миль от ближайшего человеческого поселения? – спрашивает его Сестра. – Умираю, – ответил он: – хотел бы до берега добраться… или до ближайшего поселения.

Сестра не улыбнулась, её лицо осталось неподвижным, словно высеченным из камня. Её глаза медленно скользнули по его телу сверху вниз и обратно – профессиональный, оценивающий взгляд, фиксирующий каждую деталь. Лео знал, что именно она сейчас видит. Изрезанные, окровавленные ступни. Следы верёвок на запястьях, содранная кожа, засохшая кровь. Распухший, неестественно изогнутый палец левой руки. Потрескавшиеся до крови губы, запавшие глаза, обожжённая солнцем кожа.

– Тебя связывали, – произнесла она, и это не было вопросом.

– Да. – отрицать было глупо.

– Кто?

Лео помедлил, собираясь с мыслями.

– Орден Истинной Триады, – сказал он: – Так они себя называют. Хотя на самом деле они не схизматики, а черт знает что вообще. Их ведёт человек по имени Северин, он величает себя преподобным отцом. У него есть заклинание, очень мощное – Пелена Майи. Оно позволяет ему контролировать восприятие людей, создавать иллюзии, которые невозможно отличить от реальности, заставлять видеть то, чего нет, и не видеть того, что есть. Я…