Текст книги "Неутолимая страсть"
Автор книги: Вирджиния Хенли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Кэтрин почувствовала, что ей расстегивают лиф платья. Она резко шлепнула Герберта по руке.
– Милорд, я никому не позволяю таких вольностей.
– Даже тому, кто хочет сделать вас своей женой, Кэтрин?
Кэтрин затаила дыхание, переваривая его слова. Сегодня он сначала предстал перед ней ее рыцарем на будущем турнире, и это произвело на нее впечатление. Сейчас она увидела его в другом свете.
– Ее величеству не нравится, когда ее придворные женятся, Уильям.
– Пару месяцев назад мой кузен Эдвард Сомерсет женился наледи Энн Рассел, и Елизавета ничего не имела против. Даже присутствовала на торжествах в поместье Кобхем-Хаус в Блэкфрайарсе.
– Так ведь Энн была вдовой Эмброуза Дадли, лорда Уорика. А для Дадли королева может закрыть глаза на что угодно.
– Кое-кто утверждает, что я новый фаворит королевы Елизаветы. – Он наклонился и поцеловал ее. – Мне кажется, я тоже могу себе кое-что позволить.
– Вы делаете мне предложение, Уильям? – спросила она напрямик.
– А если так, тогда каким будет ваш ответ, леди Неописуемая красота?
– Мой ответ будет – возможно, лорд Фаворит. Можете сделать предложение в день, когда станете победителем в турнире.
Уже к концу октября по всему дворцу разнесся слух насчет любезностей, которыми они обмениваются. Первой, кто решился задать Кэтрин вопрос об этом, была Филаделфия.
– Есть какая-нибудь правда в том, что говорят, Кэтрин?
– Ты по поводу того, что меня попросили стать графиней Пембрук? – Кэтрин сделала вид, что смутилась. – Согласись, это весьма заманчиво.
– У него репутация волокиты. Убедись, что он действительно собирается на тебе жениться. Ты в него влюблена? – спросила она.
– Не говори глупостей! Я не такая дуреха, чтобы потерять из-за него голову.
– Слава Богу! Пообещай мне, что не выкинешь какой-нибудь фортель, например, сбежишь с ним. Если ему так тебя хочется, пусть дождется твоего совершеннолетия.
Кэтрин вдруг обратила внимание, что дамы стали бросать на нее завистливые взгляды, и поняла, что очень скоро слух дойдет и до ушей Мэгги. Можно было лишь надеяться на чудо, чтобы мать осталась в неведении.
На следующий день Мэгги зажала ее в угол.
– Все дворцовые слуги только и говорят о том, что вы с Уильямом Гербертом объяснились. Это правда или нет, мой ягненочек?
– Я еще ничего не решила, Мэгги.
– Вот и хорошо! А то ты у нас чересчур резва. Он – придворный. Все его мысли, вся жизнь крутятся вокруг Елизаветы.
– И что из этого? Мы оба хотим остаться при дворе. Это лучше, чем похоронить себя в деревне.
Мэгги недовольно поджала губы.
После обеда в особняке графа Вустера, который был кузеном графа Пембрука, Изобел Спенсер решила поговорить с золовкой Бет, Филаделфией и Кейт.
– Граф Пембрук попросил моего разрешения ухаживать за Кэтрин. Из-за того, что ему покровительствует ее величество, я не решилась отказать ему. Мне пришлось предупредить его, что их не будут оставлять наедине, потому что королева настаивает, чтобы незамужние дамы из ее окружения оставались девственницами. Как вы думаете, я правильно поступила?
Кейт похлопала Изобел по руке:
– Твоя дочь скоро станет совершеннолетней.
Но Филаделфия предостерегла ее.
– Елизавета никогда не приходила в восторг от того, что приходилось делить своих фаворитов с другими женщинами.
– О Боже! Меньше всего мне хотелось бы вызвать ее гнев!
Как только Изобел ушла, Филаделфия села писать Хепберну.
“Мой дорогой лорд Стюарт!
Я приглашаю вас вновь посетить Ричмонд, а Кейт предлагает остановиться в ее особняке Арундел-Хаус на Стрэнде, если вы планируете прибыть в Лондон для участия в турнире по случаю дня коронации.
За леди Кэтрин ухаживает Уильям Герберт, который недавно получил в наследство графство Пембрук.
С наилучшими пожеланиями, Филаделфия Скроуп”.
Прочитав письмо леди Скроуп, Патрик Хепберн выругался во весь голос и тут же составил план тренировок в Кричтоне. Если Герберт рассчитывает преподнести победу чертовой кошке, то его ждет разочарование.
В начале ноября на землю упали первые морозы. Патрик к этому времени побил в поединках всех Хепбернов, Стюартов и Эллиотов, населявших Кричтон. Сломанные копья десяток за десятком отправлялись в костер. Тогда он решил нанести визит королю Якову.
– Где ты пропадал, парень? Месяцами не показывал носа при дворе, а когда что-то понадобилось, ты тут как тут.
– Я готовился к турниру, сир.
– Какому еще турниру? – разозлился король.
– Турнир по случаю дня коронации Елизаветы. Он состоится семнадцатого ноября, сир.
– Боже мой, эта женщина правит Англией сорок четыре года! Что-то сверхъестественное! Наверняка она заключила сделку с дьяволом. Пора бы ей освободить место для преемника.
– Пусть празднует, это ее последняя зима, сир.
– Лучше бы это было ее последнее “прости!”. – Он склонился к Патрику и с угрозой посмотрел на него. – Нет никаких новостей, что она хотя бы прихворнула?
– Сир, главная цель моей поездки в Уайтхолл – привезти вам подробности о физическом и психическом состоянии Елизаветы.
Патрик врал вдохновенно.
– Нуда! Я-то знаю, что дело здесь в английской богатой наследнице.
Якову трудно было отказать в проницательности.
Хепберн притворился раздосадованным.
– Вы обижаете меня, сир.
– Я крепко обижу тебя, если английская корона не перейдет ко мне в тот день, который ты предсказал, Патрик, мальчик мой.
– Доверьтесь мне, сир.
Глава 21
– Доверься мне, Кэтрин.
– Мужчинам нельзя доверять, Уильям. Если королева захочет, чтобы на турнире вы надели ее знак, как я могу быть уверенной, что мой шарф вы держите возле сердца? – съехидничала Кэтрин.
– Он тут, потрогай, – охрипнув, предложил Герберт.
– Пусть королева потрогает, – усмехнулась она.
– И потрогает, – разозлился он. – Потому что я ее фаворит.
– Теперь я понимаю, какими поэтическими приемами вы пользуетесь, чтобы очаровывать ее.
Подшучивая таким образом над Пембруком, Кэтрин держала его на расстоянии. Она отошла в сторону и сменила тему.
– Какую пьесу актеры “Глобуса” представят после турнира?
– “Тщетные усилия любви”. Мне кажется, она тебе понравится.
– Это не мне вы должны доставлять удовольствие, а Елизавете.
– Я нравлюсь тебе, Кэтрин? Ты проявишь благосклонность, если я поставлю вопрос ребром?
– Меня может подвигнуть на это победитель турнира. Перед таким мужчиной будет трудно устоять.
За неделю до начала празднеств в Уайтхолл начали стекаться привлеченные турниром дворяне. Каждый со своей свитой. С напыщенным видом, набиваясь на вызов сразиться, по дворцу расхаживали Перси, граф Нортумберленд, и Клиффорд, граф Камберленд.
Все это время придворные дамы были страшно заняты, планируя, в чем они появятся на трибунах, где самые лучшие скамьи были уже распроданы по шиллингу за место.
Кэтрин придумала себе костюм, благодаря которому ее можно было бы различить в любой толпе. При дворе существовал королевский запрет на ношение девушками платьев ярких цветов. Поэтому Кэтрин выбрала для своей цели бархат чистейшего белого цвета. Погода в ноябре была уже холодной, и они с Мэгги дополнили платье пелериной с капюшоном, который отделали невесомым лебяжьим белым пухом. Завершала костюм белая меховая муфта. Закончив работу, Кэтрин примерила обновку и поняла, что будет выглядеть как сказочная Снежная королева.
Когда “Роза Хепберна” швартовалась в лондонской гавани, Патрик разглядел в воде плывущие куски льда. В этот раз он привез с собой своего кузена Дэвида Хепберна – молодого высокого капитана с подстриженными по моде темно-рыжими волосами, – чтобы тот выступил его оруженосцем на турнире.
– Если бы движение кораблей не было таким оживленным, Темза уже встала бы на зиму.
Дэвид удивленно смотрел вокруг.
– Я первый раз в Лондоне. Никогда не думал, что города могут быть такими большими, милорд.
– Теперь выслушай добрый совет, Дэвид. При дворе или во дворце не позволяй никому запугивать себя. Кровь, что течет в тебе, лучше, чем у всех придворных, вместе взятых. Кураж поможет вывернуться из любой ситуации. Просто гаркни: “Дорогу жителю приграничья!”
Дэвид залился было смехом, но увидел, что Хепберн говорит совершенно серьезно.
– Пока все оставим на корабле. Первое, что ты должен сделать, – это получить достойное место для моего коня, оружия и копий.
“Первое, что должен сделать я, – оценить, каков из себя Пембрук!”
В Уайтхолле сэр Генри Ли, ответственный за размещение, отвел Патрика с Дэвидом на королевские конюшни и показал им стойло для коня Хепберна. Здесь с ним был не Валиант, а другой конь, большой и черный, которого Патрик натаскивал на тренировках. Поблагодарив Ли, Хепберн самым обыденным тоном произнес:
– Мне сказали, надо посмотреть на лошадь Пембрука. Прекрасное животное, я так понимаю.
– Вон тот белый мерин. Ее величество очень неравнодушна к белым лошадям. Если вам что-нибудь потребуется, обратитесь к конюху, милорд.
Патрик подошел к стойлу, где содержалась лошадь Уильяма Герберта. Нужно было найти хоть что-нибудь, что принадлежало лично ему. Очень часто, когда Хепберн держал в руках чужие вещи, ему удавалось проникнуть в тайные стороны жизни их обладателей. Патрику повезло. Он наткнулся на небольшую курительную трубку и зажал ее в ладони.
Во дворце серебряная монета, брошенная слуге, помогла узнать, где располагаются комнаты Пембрука. Патрик отправил Дэвида поесть в трапезную, а сам завернул на кухню. Чем меньше народа узнает, что он здесь, тем лучше. Отыскав себе место в нише, которая оставалась свободной из-за гулявшего там сквозняка, он взялся за чашечку трубки и сконцентрировался. Наступали сумерки.
Шестым чувством Хепберн уловил следы хозяина, оставшиеся на предмете, и сосредоточил на них внутренний взгляд.
…У Пембрука есть тайна, которую он хотел бы похоронить. Есть еще некая цель, нет, две цели, но они связаны между собой. Первую совсем просто разгадать. Он хочет стать победителем в турнире и преподнести победу Елизавете. Его одолевают три эмоции: честолюбие, привязанность и злоба. Вторая цель – жениться на Кэтрин. Честолюбие связано с Елизаветой, а привязанность – с Кэтрин. Злоба – с третьей женщиной. Возможно, это Изобел, если она не дает своего согласия.
…Хепберн крепче сжал трубку, но не узнал больше ничего нового. Допив эль, он отправился туда, где располагались комнаты Герберта, чтобы дождаться его появления.
Тот вышел из комнат через час с лишним. На нем был темный плащ. Патрик догадался, что граф направляется на тайное свидание, и последовал за ним. Выйдя из Уайтхолла, Пембрук шел недолго, до Кэннон-роу. Там он встретился с юношей, тоже одетым в длинный темный плащ. Молодые люди поговорили, и Патрику показалось, что они поссорились. Неожиданно Хепберн понял, что черноволосый юноша – это девушка, нарядившаяся мужчиной.
– Чертова кошка! – выругался он. – Переодеться парнем – в порядке вещей для маленькой мерзавки!
По тому, как Пембрук решительно пошел назад к дворцу, а небольшая женская фигурка, потерянно постояв на месте, направилась в другую сторону, Патрик пришел к выводу, что дела у парочки не клеятся. Подавив острое желание ударить красавца кинжалом под ребра, он вместо этого пересек улицу и быстрым шагом нагнал девушку. Схватив за плечо, резко развернул к себе лицом. Девушка была прелестна, но это была не Кэтрин.
Хрупкая молодая женщина с ужасом вытаращилась на приставшего к ней огромного черного великана. Впрочем, Хепберн поразился не меньше ее.
– Покорно прошу меня простить, сударыня. Мне показалось, вы одна из моих знакомых. Пожалуйста, не пугайтесь. Я не сделаю вам ничего плохого.
Переведя дыхание, он выругался, глядя, как удаляется женская фигурка. Злость на Кэтрин застилала глаза. С самого первого момента, как они встретились, она вмешивалась в его сны, мысли, влияла на его настроение и даже на поступки. Патрик никому не позволял этого делать. Для него это было как заноза в седле. Раздраженный, что с ним бывало редко, он вернулся во дворец и разыскал Дэвида. После этого они возвратились на корабль и провели ночь на борту. На следующий день Хепберн отправил вызов Пембруку от имени Черного Леопарда, изображение которого украшало его латы и щит. Пембрук выступал под именем Золотой Огонь. До конца дня Патрик вызвал на поединок еще Вороново Крыло и Кровавого Дракона.
Семнадцатого ноября было солнечно и морозно. Старый дворец Уайтхолл празднично преобразился. На ветру развевались полотнища с надписями “Королева Елизавета”, обозначая причину торжеств – день коронации.
Когда Кэтрин заняла свое место рядом с Филаделфией на трибуне турнирного поля, многие придворные дамы просто ахнули, увидев, как она одета. Она добилась главного – оказалась в центре всеобщего внимания.
– Это по-настоящему возбуждает, тебе не кажется? Мужчины тыкают друг в друга здоровенными фаллическими символами, что весело само по себе.
Кэтрин рассмеялась.
– Вот уж действительно – соревнование мужских достоинств!
За пятью десятками дворцовых стражников в полном облачении продефилировало несколько дюжин трубачей и барабанщиков. Потом показались участники турнира верхом на лошадях, покрытых яркими шелковыми попонами.
– Кровавый Дракон – это Камберленд! Видишь, у него королевская перчатка на шлеме? Он нацепил на себя эту штуку как символ рыцарства, – объяснила Филаделфия.
При появлении первой пары соперников на арене толпа зашлась в крике, приветствуя их, и затопала ногами, не в последнюю очередь для того, чтобы согреться. Кэтрин догадалась, что под именем Золотой Огонь против Воронова Крыла выступает Пембрук. Взяв копье наперевес, граф пустил коня галопом. Кэтрин вскочила и стала кричать что-то, подбадривая его. Когда соперник графа вылетел из седла, она радостно завопила.
Во второй паре объявили ничью, и Филаделфия купила пару чашек пряного горячего вина, чтобы согреться. Насупившись, Кэтрин разглядывала участника, выступавшего под именем Черный Леопард. На нем все было черное, начиная с плюмажа и кончая шпорами. Доспехи тоже были черными. В глубинах сознания всплыло какое-то воспоминание. Черный Леопард легко одолел своего противника, но Кэтрин напомнила себе, что Пембрук тоже выбил этого бедолагу из седла в предыдущей схватке.
– Черный Леопард выглядит дьявольски опасным. – Филаделфия облизнула губы. – А как огромен!
Тут Кэтрин вспомнила Кричтон – как она усаживается в кресло с резными деревянными подлокотниками в виде леопардов. “Леопарды Хепбернов”, – сказал ей тогда Патрик. Ее заколотила нервная дрожь. Но началась схватка Золотого Огня с Кровавым Драконом, и она отбросила прочь все мысли. Победителем вышел Золотой Огонь. Кэтрин купалась в лучах этой победы, потому что многие при дворе были уверены, что Пембрук домогается ее.
Один за другим побежденные уходили с круга. К концу дня осталось двое участников – Золотой Огонь и Черный Леопард. Они и должны были столкнуться в финальном сражении.
– Дорогая, ты же не будешь очень сильно разочарована, если Пембрук проиграет, правда ведь? – запустила шпильку Филаделфия.
– Он ни за что не проиграет! Он воин королевы.
– Ладно, я ставлю деньги на гиганта. У них копья вроде бы одной длины, – сказала Филаделфия таким тоном, словно намекала на что-то непристойное. – Но мне кажется, Черный Леопард управляется со своим орудием более уверенно и со знанием дела.
Кэтрин наблюдала, как два противника появились на арене. Это было как сражение света и тьмы, Бога и дьявола. Восседая на молочно-белом коне, Золотой Огонь под крики толпы отсалютовал королеве. Черный Леопард, сидя на огромном вороном жеребце, опустил забрало и взял копье наперевес.
Взмах жезла, и комья земли взлетели на воздух. Хепберн представил себе, как он нацеливает копье в щит соперника и ударяет в него с такой силой, что противник вылетает из седла. Через какую-то долю секунды все именно так и случилось.
С арены вскачь уносился белый мерин. Рыцарь Золотой Огонь лежал ничком на земле без движения. Кричали женщины. На поле вылетел оруженосец Пембрука. Вскочив, Кэтрин ринулась с трибуны вниз, к деревянному барьеру, окружавшему поле. Черный Леопард, все еще сидевший в седле, заслонял ей вид.
Хепберн глянул вниз сквозь прорези забрала и увидел Кэтрин. У него перехватило дыхание при виде красавицы, разодетой в белый бархат; на ее лице в обрамлении лебяжьего пуха светились тревогой золотистые глаза.
Кэтрин заглянула в черноту его глаз и отшатнулась.
– Ты! – Она обежала взглядом Пембрука, бесформенной грудой лежавшего на земле, и вскрикнула: – Ты убил его!
– Не-а. Только оглушил. Да еще в пух и прах развеял его спесь.
“Это удар по моей гордости, заносчивая шотландская свинья. И не первый удар!”
С помощью оруженосца Пембрук поднялся на дрожащих ногах, и одобрительный шум пронесся над трибунами. Вздернув подбородок, Кэтрин вернулась назад к Филаделфии, изо всех сил стараясь подавить в себе чувство унижения. Когда она уселась на свое место, Филаделфия взяла ее за руку.
– Это Хепберн, – сдавленно произнесла Кэтрин.
– Я так и подумала с самого начала.
“Он не стал терять время, приехал и наложил лапу на то, что ему принадлежит”. Филаделфия сжала ей руку.
Вскинув королевскую длань, Елизавета позвала к себе соперников. Над толпой повисла тишина. Черный Леопард спешился и передал коня и копье своему оруженосцу. Подойдя туда, где в пыли лежало копье Пембрука, он поднял знак королевы и, галантно поклонившись своему побежденному противнику, протянул ему трепещущий шелковый шарф. Толпа взревела.
Оба мужчины поднялись к Елизавете на помост, на котором стояло королевское кресло, и преклонили перед ней колени. Она приказала им встать и сказала что-то, что услышали только они двое. Затем рыцарь в черных доспехах приблизил к ней голову и произнес какие-то слова.
Ее величество королева встала и подняла обе руки вверх, призывая тишину.
– Черный Леопард изящно отказался от звания победителя на том основании, что он не является англичанином. Поэтому мы объявляем победителем королевского турнира рыцаря Золотой Огонь. Однако я приглашаю обоих победителей передать свои щиты, чтобы выставить их для обзора в Галерее щитов.
Трибуны, радуясь полученному представлению, разразились овациями.
– Изящно? – прошипела Кэтрин. – Хепберн ни разу в жизни не был изящен!
– “Изящно” – все-таки больше подходит женщине. А Хепберн мужчина во всем.
Кэтрин вспыхнула, кое-что вспомнив.
– Что-то мне стало холодно, Филаделфия, – солгала она. – Пойду-ка я отсюда. Увидимся вечером.
Кэтрин всегда очень внимательно относилась к прическе, поэтому, готовясь к сегодняшнему празднеству, выложилась полностью, чтобы предстать с высоко уложенными по-модному волосами и спускавшимися по сторонам лица вьющимися локонами. Между локонами Мэгги помогла ей продеть нитку с хрустальными подвесками, которые засверкали в волосах, как снежинки. Без пелерины с капюшоном белое бархатное платье можно было бы посчитать простеньким, если бы не глубокое декольте. А когда к платью пристегнули белые атласные рукава, расшитые сверкающими кристаллами горного хрусталя, оно превратилось в произведение искусства.
На шее Мэгги закрепила ей воротник.
– Я слышала, что лорд Стюарт сегодня во время турнира оказался в центре всеобщего внимания.
– Да уж, устроил целый спектакль.
Кэтрин оглядела себя в зеркале. “Я ему устрою! – Она облизнула губы и легонько пощипала себя за щеки. – Пусть увидит, от какого приза он отказался!”
В спальню вошла Изобел с маленьким букетом белых тюдоровских роз.
– Их только что прислали, Кэтрин. Судя по всему, от какого-то твоего поклонника, – жеманно произнесла она.
– Ах, какая прелесть! Они, наверное, из королевской оранжереи. – Кэтрин поднесла букет к лицу, вдохнула тонкий аромат и не удержалась от вздоха. – Все-таки елизаветинский придворный – это образец галантности.
Пьесу должны были давать в личных покоях королевы. После представления был назначен банкет. Когда Кэтрин вошла в покои, она нашла глазами Кейт и Филаделфию и встала рядом с ними.
– Кэтрин, ты выглядишь просто божественно, – не удержалась Кейт. – Похоже, королева выйдет позже. Она в отвратительном настроении. Целый день сегодня гоняет Мэри Фиттон, требуя то принести вина, то розовой воды, чтобы разбавить его, то горячих углей – согреть руки, то нагретых кирпичей – согреть ноги. Хоть бы она не простудилась.
– Иначе нам всем не поздоровится, – сухо добавила Филаделфия.
– Пришли актеры театра “Глобус”. Я так понимаю, нам надо поблагодарить Уильяма Герберта за представление, – сказала Кейт.
– Да, Шекспир его большой друг, – подтвердила Кэтрин.
– Настоящий звездный час Пембрука. Сначала он Золотой Огонь на турнире, сейчас – златовласый покровитель драмы.
– Это любовная история, – поправила Кэтрин Филаделфию. – “Тщетные усилия любви”.
– В некоторых любовных историях полно драмы… Если повезет, дорогая.
Увидев в дальнем конце зала свою тетку Бет, Кэтрин решила воспользоваться предлогом, чтобы бросить Филаделфию и не слышать ее дальнейших намеков, касающихся Патрика Хепберна. “Подумай про черта, и он тут как тут!” Она поняла, что дойти до Бет она не успеет, а Хепберн с его длиннющими шагами легко нагонит ее. Поэтому она остановилась, высоко задрав подбородок, и приняла вызывающую позу, в то время как наглухо затянутый в черное дьявол наклонился к ней.
Она пронзила его взглядом. И ее белое платье словно притянуло к себе всю световую энергию и сконцентрировало в себе.
“Вот это да!..” Патрик был покорен. Улыбнувшись уголками рта, он немного свысока посмотрел на нее.
– Мне приятно, что вам понравились мои цветы, Кэтрин.
– Ваши цветы?
Пытаясь придумать, что сказать в ответ, она безотчетно стиснула букет. Ее обожгло жаром. Он стоял так близко! Она посмотрела на розы и в смятении увидела, что помяла нежные бутоны. Все из-за него!
– Они прекрасны. Позвольте, я ими поделюсь с вами.
Неожиданно для себя вскинув руку, она оборвала лепестки и осыпала ему плечи.
Тут же попыталась от него улизнуть, но, к своему ужасу, почувствовала, как он с силой стиснул ей запястье. Теперь она не могла двинуться с места. Ее глаза полыхнули гневом.
– Милорд, вы делаете мне больно… Опять.
Хепберн смахнул с себя лепестки и вдруг взглянул на нее. Глаза не обещали ничего хорошего.
– Ночью, перед сном, полюбуйтесь на синяки на запястье.
Смахнув все до конца – но не раньше! – он отпустил ее.
К тому времени, когда Кэтрин добралась до своей тетки, там уже стояла опередившая ее Филаделфия, которая не могла прийти в себя от изумления.
– Вот уж действительно: тщетные усилия любви, – пробормотала она.
В сопровождении шести фрейлин появилась королева. Она заняла свое место, и это стало сигналом начинать представление. Кэтрин пыталась вникнуть в сюжет, который разворачивался перед ней, но все ее мысли были заняты Хепберном. Она по-прежнему чувствовала его железную хватку, а ее тело предательски желало испытать ее снова, даже несмотря на ощущение боли.
Пьеса закончилась. Придворные потянулись в банкетный зал и стоя принялись обмениваться кто комплиментами, кто слухами, пока не вышла королева с фрейлинами и не уселась.
Отдавшему ей поклон графу Пембруку Елизавета предложила место за почетным столом справа от себя. Ее пронзительный взгляд обежал зал, изредка задерживаясь на ком-то. Очень быстро она нашла того, кого искала, благодаря его огромному росту, и царственным жестом позвала Хепберна к себе. Ему тоже было указано место за почетным столом слева от нее в дальнем конце.
В момент, когда Патрик опустился на стул, он почувствовал присутствие кого-то знакомого. Заглянув в лицо даме, сидевшей рядом, он увидел, что это та самая молодая женщина, с которой он столкнулся вчера, когда та была переодета юношей. Ее охватила паника, потому что она тоже узнала его. Патрику не составило труда навести справки и узнать, что за женщина встречается с Пембруком.
– Не бойтесь, Мэри, – тихо сказал он.
Она стиснула его руку.
– Умоляю, милорд, не выдавайте меня.
Когда она дотронулась до него, через прикосновение он узнал, что ее обманул мужчина. Ее страх был физически ощутим. Она была беременна. Он накрыл ее руку ладонью.
– Я вас не выдам.
Его сила передалась ей, и она поняла, что может ему довериться.
– Я понимаю ваше состояние. – Он, не отрываясь, смотрел на нее. – Не защищайте его. Перестаньте тащить это бремя в одиночку. Назовите его.
Девушка опустила ресницы и, странное дело, вдруг почувствовала прилив храбрости.
– Спасибо, милорд.
После банкета в личных покоях королевы были объявлены танцы. Однако Елизавета подозвала Кейт, свою любимую фрейлину.
– Боюсь, у меня начинается простуда. Вы ведь знаете, как я не люблю, когда веем становится известно о моей болезни. Незаметно отведите меня в спальню, Кейт.
Осмелев в отсутствие хозяйского глаза Елизаветы, Пембрук много раз приглашал танцевать леди Кэтрин. На нем был огненного цвета жилет с золотыми разрезами по рукавам. Вдвоем с Кэтрин, одетой в ослепительно белое платье, они оказались в центре внимания всего зала.
Она натолкнулась на взгляд матери. Той явно не нравилось, что Кэтрин так часто танцует с Пембруком. Но это только подстегнуло ее. Запрокинув голову, она посмотрела на Уильяма и лучезарно улыбнулась.
Воодушевленный благосклонностью Кэтрин, он прошептал ей на ухо:
– Вы готовы услышать мой вопрос, дорогая?
Кэтрин подавила приступ паники. И тут Хепберн прошел мимо вместе с Мэри Фиттон, вцепившейся ему в руку. “Он целый ужин охмурял эту давалку, которой всего-то семнадцать лет!”
– А вы готовы услышать мой ответ?
– Леди Кэтрин, вы согласны стать графиней Пембрук?
Она ответила сразу, не давая себе времени на раздумья.
– Это честь для меня, Уильям.
Кэтрин не могла не пойти на завтрак в личные покои королевы. Она отлично знала, что будет главной темой всех разговоров. Слухи и сплетни разносились как лесной пожар, и ей страшно хотелось погреться у этого огня.
Елизавета появилась в сопровождении тех же фрейлин, которые были с ней на представлении накануне. От всего сердца Кэтрин посочувствовала Кейт, которая, судя по всему, провела бессонную ночь.
Как было заведено, блюда, приготовленные для королевы, сначала пробовали, а потом подавали ей. Ее величество положила себе небольшую порцию яичницы и принялась есть. Неожиданно она отбросила салфетку и отодвинула тарелку. Черные глаза вспыхнули злобой.
– Фиттон, пробуйте каждое блюдо. Яичница оказалась несвежей!
На бледном лице Мэри Фиттон появился ужас. Она взялась за нож для проб и медленно приступила к первому блюду. Ей удалось проглотить жирные куски с шести тарелок, после чего у нее началась рвота. Ее вывернуло наизнанку на плюшевый ковер.
Елизавета вскочила, в ярости находя подтверждение своим подозрениям.
– Вчера у вас кружилась голова, чуть не случился обморок, госпожа Фиттон. Сегодня вам плохо с утра. Не сомневаюсь, вы беременны!
Фрейлина зарыдала. Милосердная Кейт кинулась с салфеткой, смоченной в розовой воде, и вытерла ей губы.
– Назад, Кейт! Бесстыдная потаскуха не заслуживает доброго обхождения. Кто отец ребенка? Его имя, быстро!
Бросившись на колени перед разгневанной Елизаветой, Мэри Фиттон нагнула голову, от страха не в силах посмотреть в глаза своей повелительнице.
– Уильям Герберт, ваше величество, – выдавила она.
– Граф Пембрук? – взвизгнула Елизавета. – Стража, арестовать Пембрука и отправить в Тауэр. Эту женщину туда же. Прочь с моих глаз!
Кэтрин сидела как оглушенная. “Такого не может быть! Это какой-то кошмар, и надо поскорее проснуться”.
Пару минут она просто отказывалась верить в то, что случилось, а потом на нее навалилось чувство унижения и стыда. Кэтрин не в силах была выйти из-за стола, пока королева не покинет зал. Она сидела ни жива ни мертва, пытаясь стать невидимой.
Ее придворная жизнь развалилась на глазах, усыпав бесформенными обломками все пространство вокруг.
Глава 22
От волнения и мрачных предчувствий Изобел Спенсер не находила себе места.
– Ярость королевы безгранична! Ее придворные испорчены до мозга костей, распущены сверх всякой меры. Что мужчины, что женщины – все одно! Если она узнает, что Пембрук открыто ухаживал за тобой, мы обе будем персонами нон грата при дворе, – брюзжала она, расхаживая по комнате.
В дверь тихонько постучали. Это пришла Филаделфия с последними новостями.
– Кейт уговорила ее величество проявить милосердие к Мэри. Тауэр не место для испуганной девушки, которая к тому же беременна. Как только у королевы иссякла злоба, она передала девушку на попечение леди Хоукинс. Графа Пембрука приказано держать в тюрьме Флит до тех пор, пока он не согласится жениться на бедняжке фрейлине.
– Шлюхи недостойны доброго отношения.
Кэтрин, которая легко могла поставить себя на место Мэри, не согласилась.
– Матушка, ей нужен уход, если она беременна.
Филаделфия обратилась напрямую к Кэтрин:
– Что ты собираешься делать?
– Я еду в Хартфордшир, – решительно заявила она.
До нее только сейчас дошло, что ей больше некуда отправиться. Слава Богу, есть Хартфорд – ее надежда и спасение!
Патрик переночевал в Уайтхолле, в пустующей комнате Роберта Кери, которая располагалась дверь в дверь с комнатами его сестер Филаделфии и Кейт. Наутро они прислали ему со слугой поздний завтрак. Слуге не терпелось поделиться подробностями шокирующего скандала, который потряс дворец.
Когда он ушел, Патрик позавтракал, пребывая в глубокой задумчивости. На турнирном поле, когда Елизавета поманила его к себе и он снял шлем, Патрик подробно ее рассмотрел. С момента их последней встречи несколько месяцев назад королева сильно постарела. Его поразил тот факт, что никто из приближенных не упомянул об этом. Они, судя по всему, даже не заметили перемен. Вне всякого сомнения, для своих придворных Елизавета оставалась некоей постоянной данностью. “Рука смерти уже коснулась ее”.
Слуга поведал, что Кейт подхватила заразу от королевы.
“Елизавета заболела, и это обострило ее раздражительность, поэтому она так набросилась на Мэри Фиттон”.
Как считал Патрик, все, что должно случиться, обязательно случится. Но он не предполагал, что все произойдет так быстро. Вероятно, молодая фрейлина воспользовалась его советом и назвала отца своего ребенка. То, что им оказался Пембрук, Патрика устраивало полностью. Это вписывалось в его планы.
Он запер комнату Роберта и постучал в дверь Кейт. Ему открыла Филаделфия. Патрик поблагодарил ее за завтрак и вложил ей ключ в руку.
Когда Филаделфия улыбнулась ему, он задал вопрос:
– Хартфордшир, я полагаю?
– Правильно полагаете, лорд Стюарт.
Карета резво катилась по дороге. Им предстояло проделать двадцать миль до Хартфорда. Кэтрин и Мэгги сидели, укутавшись в теплые дорожные пледы и поставив ноги на медную грелку с горячими углями. Глубоко вздохнув, нянька решилась завести разговор на щекотливую тему.
