Текст книги "Брат моего парня (СИ)"

Автор книги: Виктория Вашингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

18

Утро началось с той самой вибрации телефона, которая происходит неожиданно. Я всё ещё сидела на кровати, заплетая волосы и пытаясь привести мысли в порядок после вчерашнего – особенно после его взглядов, его слов, его предупреждения, которое до сих пор отзывалось неприятным теплом под рёбрами.

На экране – Кай.

Я закрыла глаза на секунду. Он звонил вчера поздно вечером, сразу после того как я поднялась в комнату, но тогда я честно сказала, что никуда не поеду. Говорить об этом было тяжело, но я думала, что это окончательное решение.

Теперь – новый звонок.

Я взяла трубку.

– Рэн… – Кай говорил так, будто боялся услышать мой отказ снова. – Пожалуйста, выслушай меня. Не клади трубку, ладно?

В голосе слышалась усталость, но не механическая – другая, тянущая, почти отчаянная.

– Я слушаю, – ответила я, стараясь держать голос ровным.

– Поездка… она важнее, чем я думал. И для моей семьи, и для меня. И… для нас. Поверь, я не преувеличиваю. Отец ждёт нас там вместе, они хотят видеть нас как пару, хотят убедиться, что между нами всё серьёзно. Рэн… пожалуйста, не отказывайся.

Я услышала в его голосе то самое, что всегда заставляло меня уступать – мягкость, смешанную с напряжением. Он редко так просил. Почти никогда.

– Хорошо, – сказала я спокойно. – Я поеду.

И это была правда. Даже если решение далось тяжело.

Кай выдохнул так, будто ему сняли тяжесть с плеч.

– Спасибо. Ты не представляешь, как для меня это важно. Я заеду за тобой через час, ладно? Просто собери вещи, чтобы мы не задерживались.

– Ладно.

Мы попрощались. Я положила телефон на стол и на несколько секунд задержала взгляд в зеркале. Лицо спокойное, но внутри всё гулко, словно будто один разговор может сместить весь день.

Я начала собирать вещи: несколько комплектов одежды, документы, косметичку. Всё делала медленно, стараясь не думать о том, что меня ждёт: домики на турбазе, ужин с семьёй Кая, этот неизбежный круг вежливых улыбок, напряжённых взглядов и тем, о чём все думают, но никто не говорит вслух.

Но стоило закрыть чемодан, как телефон снова завибрировал.

Кай.

Я взяла трубку, не успев даже вздохнуть.

– Рэн… – он начал медленнее, чем прежде. – У нас проблема.

Я села на край кровати, держа телефон ближе.

– Что случилось?

– Мне нужно заехать в главный офис, забрать документы для отца. Потом ещё – за Томсенами. Они едут с нами. Это в другой стороне от вас… я просто физически не успеваю. Я не смогу приехать за тобой вовремя. Не успею к назначенному времени на турбазе.

Он звучал так, будто его это самого выводило из себя.

– Понимаю, – сказала я тихо, хотя внутри всё чуть заметно сжалось.

– Я попросил Коула заехать за Томсенами, – продолжил он. – Он ближе всего к их району. Это казалось логичным.

У меня перехватило дыхание – не от удивления, а от того, что я слишком хорошо представляла реакцию Коула.

Кай на секунду замолчал и, похоже, только затем набрался смелости продолжить:

– Он отказался, – проговорил Кай осторожно, словно боялся моей реакции. – Сказал, что не будет возить “каких-то людей”, и что превращать салон в маршрутку не собирается.

Я закрыла глаза.

– Но он всё-таки согласился забрать тебя, – торопливо добавил Кай. – Сказал, что максимум, что он может сделать – забрать тебя и отвезти на место. Только тебя. Без всех остальных.

“Только её.”

Это «только» отозвалось странным, тонким уколом где-то под сердцем.

– Пожалуйста, не сердись, – сказал Кай, чувствуя моё молчание. – Он просто… такой. Упрямый. Но он заедет за тобой. Ты же всё равно согласна ехать?

– Да, – ответила я тихо. – Я поеду.

– Спасибо. Правда. Я компенсирую. Объясню всё потом. Нам главное – приехать вместе, как просила семья.

Он отключился.

Я тихо выдохнула и отложила телефон.

Смешанные эмоции перемешались во мне так густо, что я едва могла разобрать, какая из них сильнее – раздражение, досада, тревога или странное, абсолютно неуместное теплеющее чувство, возникающее всякий раз, когда вспоминаю, как спокойно и уверенно Коул говорил: тебе нельзя позволять им сломать тебя.

Я встала, поправила волосы, взяла рюкзак.

Телефон снова загорелся.

На экране – короткое сообщение.

От Коула.

«Выходи через три минуты. Не задерживайся.»

Ни уточнения. Ни вопроса. Ни намёка, что у меня может быть своё мнение.

И всё же я взяла рюкзак и пошла к двери, чувствуя, как внутри медленно поднимается то самое чувство, которое я стараюсь не называть.

Потому что сегодня начинается то, чего я пытаюсь избегать. А избежать – не получится.

* * *

Дверь общежития закрылась за мной мягким щелчком, и холодный воздух ударил в лицо. Утро было серым – почти стёртым, будто не решившим, хочет ли оно быть солнечным или спрятаться обратно под одеяло туч.

Я подняла глаза – и увидела его.

Машина Коула стояла чуть в стороне, словно намеренно – не на привычных местах, не ближе всех, а так, чтобы я сама подошла к нему. Глянцевый корпус отражал мокрый асфальт. Лёгкий пар шёл из выхлопа.

Коул стоял с другой стороны машины, опершись плечом о дверцу. Тёмная куртка угадывалась под ранним светом, руки в карманах, подбородок чуть приподнят.

И всё же, когда я подошла ближе, в его взгляде мелькнуло что-то, что он успел спрятать раньше, чем я успела понять.

– Ровно три минуты, – сказал он. Голос низкий, спокойный, ровный. – Не думал, что у тебя получится.

– Разочарован? – спросила я, чувствуя, как плечи сами собой выпрямились.

– Скорее удивлён, – ответил он. – Ты редко слушаешься, когда я что-то говорю.

– Потому что ты обычно приказываешь, а не говоришь, – парировала я.

Коул чуть наклонил голову, будто признавая точность попадания. Он молча открыл пассажирскую дверь.

– Садись.

Тон не допускал возражений, но всё же дал возможность их иметь. Это и бесило, и… странно успокаивало.

Я села. Дверь мягко закрылась, отсекла внешний шум. В салоне пахло кожей и чем-то тёплым, пряным – запах, который почему-то хотелось вдохнуть глубже, чем нужно. Коул сел рядом, пристегнулся и, не включая музыку, вывел машину на дорогу.

Несколько секунд – тишина. Не неловкая. Скорее – слишком насыщенная.

– Ты зла на него, – сказал Коул, не глядя на меня. – На то, что он не сказал тебе раньше. И что тебе теперь приходится ехать со мной.

Я вздрогнула едва заметно.

– Я не обязана рассказывать тебе о своих эмоциях.

– Ты и так всё рассказываешь, – заметил Коул без издёвки. – Твоё лицо делает это лучше тебя.

– Прекрати анализировать меня.

Он слегка прищурился, но привыкать к его вниманию всё равно было невозможно.

– Ты думаешь, я делаю это ради удовольствия? – спросил он. – Нет. Я делаю это, чтобы понимать, когда нужно вмешаться.

– Вмешаться? – я повернулась к нему. – В мою жизнь?

– В последствия, – уточнил он. – Которые, как правило, наступают слишком быстро.

Я отвела взгляд к окну. Пейзаж мелькал серыми полосами, влажные ветви деревьев тянулись вверх, будто просили света.

– Я сама справляюсь.

– Я знаю, – произнёс Коул. – Но иногда ты выбираешь самый длинный и самый опасный путь только потому, что боишься, что кто-то подумает, будто ты слабее, чем есть. Это упрямство неплохое. Но упрямство тоже ломает.

Я почувствовала, как по спине медленно проходит холодная волна.

Иногда он говорил так, будто видел меня насквозь. Даже там, где я сама избегала заглядывать.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

Он повернул голову. Его взгляд был слишком прямой.

– Я знаю, как ты выдыхаешь, когда устаёшь. Я знаю, когда ты врёшь, что всё в порядке. Я знаю, что ты ненавидишь, когда на тебя давят, но иногда тебе это нужно, чтобы перестать сражаться с пустотой. И ещё знаю, – его голос стал чуть тише, – что ты терпеть не можешь, когда тебя ставят перед фактом. Поэтому я пришёл вчера. Предупредить, что тебя ждет и, что отказаться ты не сможешь.

Сердце дрогнуло.

Я смотрела вперёд, боясь, что если повернусь – он увидит слишком многое.

– Я согласилась только потому что Кай просил.

– Кай просил, – повторил Коул, будто примеряя слова. – И ты согласилась, потому что не хочешь причинять ему боль. Или потому что боишься показаться ему сложной.

Эти слова ударили в то место, которое я тщательно прикрывала.

– Хватит, – попросила я тихо.

– Если бы ты хотела, чтобы я молчал, – сказал он спокойно, – ты бы не села в мою машину.

Я резко повернула голову.

– У меня не было выбора.

Он улыбнулся так, что по коже прошёл ток. Коротко. Слишком знакомо. Немного хищно.

– У тебя всегда есть выбор, Рэн. Просто иногда ты не хочешь его признать.

Мы ехали дальше, и дорога становилась свободнее. За городом асфальт блестел свежими разводами, небо чуть прояснялось.

– Тебе страшно? – вдруг спросил он.

– Нет, – ответила слишком быстро.

– Врёшь.

– Я не боюсь твоей семьи.

– Ты боишься не их, – тихо сказал он. – Ты боишься того, что они заставят тебя увидеть, что вы с Каем живёте в разных мирах. И что он… – Коул на секунду замолчал, словно решая, стоит ли говорить это. – Не держит тебя так крепко, как ты держишься за него.

Эти слова были как толчок под рёбра.

– Почему ты это говоришь? – спросила, сжав губы.

Он развернул машину на развязке, не отводя взгляда от дороги.

– Потому что лучше услышать правду от меня, чем в лицо от моей матери.

Я проглотила дыхание.

– Значит, всё настолько серьёзно?

– Более чем, – признался Коул.

Машина плавно сбросила скорость. До въезда на турбазу оставалось несколько минут.

И вдруг – тишина между нами стала почти осязаемой.

– Рэн, – произнёс он медленно. – Каким бы ни был этот день… держись ближе. Не к Каю. Ко мне.

Сердце остановилось.

– Что? Зачем?

Он взглянул на меня – спокойно, уверенно, так, будто говорил не просьбу, а констатацию.

– Потому что я единственный, кто понимает, во что ты входишь. И единственный, кто не даст им сделать из тебя то, чего ты не хочешь.

Я открыла рот, чтобы ответить.

Но в этот момент впереди показались ворота турбазы – деревянные, массивные, украшенные резьбой.

Коул снова посмотрел вперёд.

– Соберись, – сказал он тихо. – И не показывай страх. Никому.

И машина плавно въехала на территорию.

19

Дорога к турбазе шла через сосны – высокие, ровные. Их стволы отражались в стекле чёрными линиями, будто рисовали предупреждение, которое я ещё не понимала.

Машина плавно въехала на территорию. Ровные дорожки, аккуратные домики, стеклянный банкетный павильон в центре – всё выглядело идеально.

Коул припарковал машину у главного здания, заглушил мотор и посмотрел на меня так, будто проверял готовность перед прыжком в пустоту.

– Глубоко вдохни, – сказал он тихо. – И не пытайся понравиться им.

– Спасибо за совет, – выдохнула я, – учитывая, что я, похоже, тут лишняя.

Он чуть дернул подбородком, будто хотел что-то добавить, но открыл дверь первым и вышел. Я последовала за ним.

Во дворе уже стояли люди – пару мужчин в дорогих пальто, и дне женщины в идеально подобранной одежде и шарфах, разговаривающие негромко, но с той характерной манерностью, которой обладают только те, кто никогда не задумывался о цене вещей вокруг.

Среди них – родители Кая. Его мать заметить было невозможно – высокая, статная, с идеальной осанкой и ледяным профилем, который мог бы стать логотипом элитного бутика. Его отец – сдержанный, сухой, будто выточенный из того же материала, что и домики вокруг.

Они разговаривали с парой Томсенов – друзей семьи, судя по тому, как тепло они обменивались приветствиями. Пару раз я видела о них статьи с фото, поэтому узнала безошибочно. Тут были родители семейства и их сын.

И тут их взгляды упали на нас. Сначала – на Коула. Потом – на меня.

Одна секунда. Вторая. И я увидела всё.

Улыбки у них остались прежними, но глаза – нет. Едва заметное расширение взгляда. Микропауза между вдохом и выдохом. Небольшой, почти невидимый перекос угла губ у матери Кая.

Они не знали, что я приеду.

Коул это заметил тоже. Он даже не повернул головы в мою сторону, но я почувствовала – его внимание резко обострилось.

Мать Кая приблизилась первой.

– Коул, – сказала она мягким голосом, который никак не совпадал с её взглядом. – Мы думали, что ты поедешь один.

Он ответил спокойно, почти лениво:

– Изменились планы.

Она перевела взгляд на меня – вежливо, холодно, с идеально отмеренной степенью любопытства.

– Рен. Как… неожиданно. Мы рады, что ты с нами.

Ложь была такой тонкой, что казалось даже грубо указывать на неё вслух.

– Спасибо, – я кивнула. – Я… рада, что смогла приехать.

Отец Кая молчал. Но его взгляд скользнул вниз – по моим ботинкам, джинсам, куртке – и вернулся к лицу с таким спокойствием, что от него становилось неприятнее, чем от открытого презрения.

Томсены стояли рядом.

– Коул, – сказала женщина певучим голосом, – ты опять никого не предупредил? Как всегда делаешь все так, как хочешь.

Коул посмотрел на неё так, что она тут же замолчала, будто нажали на невидимую кнопку.

– Я никому ничего не должен, – произнёс Коул ровно. – Тем более объяснять, кого привожу.

Его мать чуть напряглась. Отец перевёл взгляд на сына Томсенов – рослого парня лет двадцати четырёх, который стоял с руками в карманах и смотрел на меня слишком долго, будто пытался понять, что вообще делает здесь.

Я почувствовала, как неприятная дрожь пробегает по позвоночнику.

Коул заметил. Он чуть повернул голову, посмотрел на меня.

– Пойдём. Я покажу домик, – сказал он. – Тебе нужно оставить вещи.

Произношение было нейтральным. Но по выражению лиц семьи стало ясно: они хотели продолжить разговор. Он – нет.

Мы шли по дорожке. Дождь уже высох полностью, воздух был свежий, но я всё ещё чувствовала липкое тянущее напряжение за спиной – будто взгляд матери Кая впечатывался между лопаток.

– Они правда не знали, – сказала я тихо, не выдержав.

– Конечно не знали, – Коул даже не удивился. – Кай всегда пытается сгладить углы. Но углы – это всё, чем живёт эта семья.

– Они… были недовольны?

– Они были собой, – бросил он холодно. – Этого достаточно, чтобы понять всё остальное.

Мы подошли к одному из отдельных домиков – деревянному, большому, с широким крыльцом.

Коул открыл дверь первым, вошёл, проверил быстро взглядом комнаты – будто оценивая пространство.

– Здесь, – сказал он. – Четыре спальни.

Он прошёл чуть дальше, открывая дверь..

– Это твоя и Кая. Дальше по коридору моя, – уже указал рукой. – Потом сынка Томсенов. И это… – он чуть скривил губы, – комната Томсеновской принцессы.

Я фыркнула едва слышно – слишком метко прозвучало.

– У них есть дочь?

– Да, – сказал он спокойно. – Кай как раз должен ее привезти.

Я пыталась скрыть свое раздражение и сильнее сжала руки в кулак.

– А ты? – я кивнула на третью комнату.

Он пожал плечами.

– Я здесь. Так решил отец. Якобы удобнее. На самом деле – чтобы контролировать.

Я замерла. Сердце ударилось о рёбра.

– То есть мы все в одном доме? Ты, я и…они.

– И она, – закончил он без тени эмоций, давая понять, что подметил то, что сильнее всего меня зацепило. – Да.

– Прекрасно, – выдохнула я.

Коул посмотрел на меня – и впервые за утро в его взгляде появилось что-то похожее на мягкость. Тонкую, скрытую, но настоящую.

– Тебя это пугает?

– Нет, – ответила я честно. – Просто… давит.

– Давление они любят. Это их любимый элемент.

Он подошёл ближе – на шаг, не больше, но этого хватило, чтобы воздух между нами стал плотнее.

– Но ты справишься.

– С чего вдруг такая уверенность? – спросила я.

Он чуть наклонился. Голос стал ниже.

– Потому что позавчера ты пошла на то, чего половина студентов твоего курса не выдержала бы. И сегодня – пришла сюда. Хотя знала, что тебе придётся столкнуться с этим.

Я сглотнула. Его слова прозвучали слишком честно.

– Это комплимент? – выдавила я.

Он скривил губы в тени почти-улыбки.

– Нет. Констатация факта.

И в этот момент дверь домика открылась. Кто-то шагнул внутрь.

20

Дверь распахнулась – и я вздрогнула так, будто холодный воздух ударил по оголённому нерву.

Кай – всё тот же аккуратный, собранный, слишком правильный. И рядом с ним – она.

Дочь Томсенов.

Высокая, в идеально сидящем светлом пальто, с мягкими, струящимися волосами и улыбкой, которая выглядела так, будто она знает своё место в мире и будто этот мир принадлежит ей по праву рождения. Её глаза – большие, хищно-любопытные – скользнули по мне, будто по чему-то… постороннему.

Сердце у меня на секунду запуталось в собственном ритме.

Кай сначала смотрел на меня – тепло, почти виновато. Но потом что-то в его выражении изменилось, когда он заметил, как резко я напряглась. Он оглянулся на Томсеновскую дочь – и быстрым, почти незаметным жестом отступил на шаг в сторону, как будто хотел поставить границу. Или хотел – но не до конца смог.

Я стояла в дверном проёме своей спальни и видела их. Вместе. И внутри что-то неприятно дёрнулось – тихо, почти болезненно.

Не ревность. Нет. Скорее… вопрос.

Почему я всё ещё с ним?

Мысль пришла так внезапно, что я будто услышала её вслух. Она вспыхнула, как спичка, и в ту же секунду погасла, оставив запах горького дыма резко ударившего в нос.

Я знала ответ. Знала давно, просто никогда не пыталась рассмотреть его до конца.

Кай – единственный, кто когда-то протянул руку в тот момент, когда мир вокруг просто отвернулся.

Единственный, кто увидел во мне не «бедную девочку», а человека. Единственный, кто не жалел, а заботился. Единственный, кто сказал: «Я здесь, я рядом» – и остался.

Единственный, кто дал мне почувствовать хоть что-то похожее на любовь. Ту любовь, которую я до него видела только в книгах и чужих семьях, которые жили как-то по-другому, не так, как моя.

Он стал… спасением. Первым островком в жизни, которая всё время была похожа на шторм.

Я дорожила им. Слишком. Настолько, что могла закрывать глаза на его занятость, на то, как часто я была между встреч, между обязательств, между «я позже отвечу», между «прости, не успеваю».

Потому что он – не плохой. Потому что он – добрый. Потому что он – мой.

Потому что если не он… то кто? Кому я вообще хоть раз в этой жизни была нужна?

В книгах описывали что-то другое – огонь, который пробегает по коже при каждом прикосновении, дыхание, которое сбивается так, будто тебя уносят куда-то выше, ощущение, будто ты живая только в эти секунды.

Я никогда такого не чувствовала с Каем. С ним было тихо. Сдержанно. Правильно. Секс – нежный, аккуратный, больше похожий на подтверждение чувств, чем на что-то, от чего мир рушится под ногами.

И я думала: ну и что? Может, книги просто придумывают. Может, это всё – красивая ложь. Может, реальность и должна быть такой – мягкой, спокойной, без вспышек.

Но каждый раз, когда такая мысль появлялась…внутри будто всплывал другой поцелуй.

Тот, что случился год назад. Резкий. Горячий. Неправильный. Тот, от которого у меня тогда буквально подломились ноги. Тот, после которого я не могла дышать так, как раньше.

Поцелуй Коула.

И вина накрывала так сильно, что хотелось провалиться сквозь пол.

От этого чувства я готова была закрывать глаза на многое в отношениях с Каем. На то, что он приезжает не всегда. На то, что он где-то отсутствует. На то, что я у него, возможно, не на первом месте. На то, что его семья может смотреть на меня сверху вниз, а он – делать вид, что этого не замечает.

Потому что тогда, год назад, я совершила ошибку. И с тех пор боялась разрушить единственное светлое, что было у меня.

Но сейчас… Когда я видела его рядом с Томсеновской дочерью – их общий стиль, их семьи, их мир – в груди что-то болезненно сжалось.

Не от ревности, а от правды.

Они одного круга, а я нет.

Кай шагнул ко мне и улыбнулся – тепло, так, как только он умел.

А я впервые не смогла полностью ответить ему тем же.

Кай вошёл чуть глубже в комнату, будто хотел сгладить неловкость заранее. Томсеновская дочь последовала за ним – плавно, уверенно, так, как ходят люди, привыкшие к вниманию. Она оглядела домик любопытно, но без капли смущения.

А потом её взгляд упал на меня.

Секунда. Чуть приподнятые брови. Немного замершая улыбка.

И я поняла: она не знала о моём существовании.

Кай почувствовал это мгновенно. Его взгляд метнулся от неё ко мне, и он сделал шаг вперёд – словно хотел закрыть собой пропасть, которая внезапно возникла между нами.

– Эм… – начал он, прочистив горло. – Позвольте… познакомить.

Чёрт, это уже звучало плохо.

Он повернулся ко мне первым. – Рэн, это Лиз Томсен. Дочь мистера Томсена. Она… – он замялся, будто не знал, какое слово выбрать. – Она с нами работает над проектом по аналитике для фонда.

Лиз мягко улыбнулась. Слишком мягко. Слишком идеально.

– Привет, – сказала она – светло, почти певуче. – Мы с Каем давно знакомы.

Эта фраза ударила в живот, хотя была сказана без злого умысла. Я заставила себя кивнуть.

– Здравствуйте.

Кай напрягся – плечи стали чуть выше, дыхание коротким. Он снова оглянулся на меня, словно проверяя, что всё в порядке, и добавил:

– А это – Рэн. Моя девушка.

Пауза.

Слишком долгая.

Улыбка Лиз на мгновение стала неподвижной, будто застыла как маска. Её взгляд снова прошёлся по мне – вежливо, холодно, оценивающе.

– Твоя… девушка? – повторила она тихо, словно пробуя слово на вкус. – Как… мило.

Слово «милo» прозвучало так, будто она выбирала между ним и чем-то ядовитее. Но предпочла остаться воспитанной.

Я почувствовала, как из-за спины почти физически исходит внимание Коула. Он стоял неподалёку, опершись на дверной косяк, и наблюдал – даже не скрывая интереса.

Кай попытался смягчить ситуацию. Он положил руку мне на плечо – жест, который раньше казался тёплым, а сейчас был попыткой удержать равновесие.

– Мы… вместе уже давно, – сказал он чуть громче, будто это важная деталь. – Просто не всегда удобно рассказывать об этом на встречах.

Лиз чуть наклонила голову. – А я была уверена, что ты всё ещё… один.

Вот оно. Острие, завёрнутое в вату.

Кай резко вдохнул и тут же выдохнул, пытаясь улыбнуться.

– Ну вот. Теперь знаешь.

Она повернулась ко мне, её глаза блеснули любопытством – без враждебности, но с этим тихим превосходством, которое не спутаешь ни с чем.

– Простите, – сказала она вежливо, – просто Кай много говорил о работе… но ни разу о том, что у него есть девушка. Настоящая.

Слово «настоящая» было выдохнуто так аккуратно, будто она держала его двумя пальцами и не хотела испачкаться.

Я улыбнулась в ответ – тонко, почти незаметно.

– Мы знакомы достаточно давно, – сказала я спокойно. – Просто не всё, что важно, обсуждается в кабинетах.

Лиз слегка заморгала – будто не ожидала, что я отвечу не робко, а твёрдо.

Кай посмотрел на меня с облегчением – и с переживанием, которое он не успел спрятать.

Коул у стены слегка усмехнулся.

Лиз поправила пальто, всё ещё держа лицо идеальным.

– Что ж, раз так… приятно познакомиться, Рэн.

– Взаимно, – ответила я.

Но в воздухе повисло то самое напряжение, тяжёлое, как влажная ткань: она только что узнала, что существует женщина, которая занимает место, на которое по всем правилам их мира должна была претендовать она.

И Кай – стоял между нами, будто боялся сделать неверный шаг.

От автора: Мои прекрасные, спасибо за отзывы, все читаю и на все отвечу. Скорее всего на жтой неделе выходной завтра и в воскресенье) Всем прекраснейшего дня, обожаю вас