Текст книги "Научи меня летать"

Автор книги: Виктория Шавина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава VIII

Хин наблюдал, как две пушистые твари тащат к воротам призрак кареты, днём напоминавший облако. Оба лятха вцепились в пухлые края зубами и пятились, плотоядно урча. Даже драчливые люди и те унялись при виде подобного чуда: перестали возиться и кричать за навесами и как один уставились во двор.

Мальчишка с упоением мечтал о том, чтобы превратиться в крылатый клубок меха и тоже двигать облака – это была бы прекрасная жизнь, уж куда лучше скучной человеческой. Жизнь, в которой каждый день случалось бы чудо, с каждым рассветом начиналось новое восхитительное приключение, и можно было бы, расправив крылья, умчаться в раскалённую высь от всего, что давно опостылело: от виноватого взгляда матери, от смерти отца – что если там, в высоте, он ждал, живой? Наконец, от страха и непонимания: для чего просыпаться, повторять ежедневный ритуал бодрствования и вновь погружаться в сон – чего ради жить, что там, впереди? Всё тот же замусоренный двор крепости.

Хин знал, что из года в год на него будут смотреть со всё большим разочарованием – он не оправдает надежд. «Но зачем подражать благородным, – в который раз думал рыжий упрямец, – если я никогда не стану одним из них? Зачем внушать мне, что я наследник, если мать всегда будет принимать решения за меня, а мне не хватит духу пойти ей наперекор? Неужели я не могу сбежать и найти своё место? Неужели так всё и будет тянуться?»

– Юный герой! – неожиданно раздался сильный и уверенный голос Келефа.

Мальчишка очнулся от размышлений.

– Я? – робко переспросил он.

Словно по сигналу люди повернулись к нему, глядя так, как прежде смотрели на лятхов: изучая, словно незнакомого монстра, с недобрым любопытством. Хин съёжился и поискал глазами уана, но как будто вдруг утратил способность различать одежду и лица – все они сливались в одно.

– Страх, – сказал голос рядом и добавил: – Это вопрос.

Со вздохом облегчения юный Одезри поднял глаза и пробормотал нерешительно:

– Нет. Я же герой, я не боюсь.

Перед ним высилась блестевшая в солнечных лучах чёрная фигура, воротник её платья в этот раз украшали перья. Келеф сделал глубокий вдох, расширив ноздри. Мальчишка с интересом посмотрел на него.

– Ты с нами, – произнёс уан. – Это вопрос.

Хин слабо улыбнулся.

– С вами. А почему не показать голосом?

– Непривычно, – объяснил Сил'ан.

Он развернулся и поплыл к мосту, юный Одезри торопливо последовал за ним, стараясь держаться как можно ближе. Он чувствовал спиной взгляды ополченцев, представлял, как неодобрительно они поджимают губы. Им было что сказать, но все они молчали, как и стражники.

– Они – осуждение, ты – страх, – отметил Келеф, когда оба пересекли мост и ступили на землю. – Почему у человека страх людей. Это вопрос.

Хин опустил голову. Он был слишком взволнован, чтобы думать, и неуверенно отговорился:

– Не знаю.

– Пока ты не, – пауза, – ответ мне, они не… осуждение. А ты не, – вновь пауза, – страх. Зар-ы дэа альвеомир-тет ша.

Мальчишка запрокинул голову и прищурился, стараясь рассмотреть лицо уана.

– А где Хахманух? – спросил он.

Маска всё так же улыбалась, но в голосе изящного существа промелькнуло разочарование.

– Дома. Он – усталость после разговора в деревне. Я – повеление ему отдых.

Они догнали урчащих от усердия пушистых тварей, и Хин стал поглядывать исподлобья на голубоватые выпуклые бока кареты, мягкие на вид. С каждым шагом он понемногу всё больше удалялся от Сил'ан и приближался к облаку, надеясь, что если очень быстро вытянет руку, то сможет коснуться клубящегося тумана, и никто этого не заметит. А если не заметит, то и не будет ругать.

– Ты герой или вор, – неожиданно хмыкнул уан, когда до цели осталось совсем немного.

Хин вздрогнул, и тут же земля ушла у него из под ног, но даже закричать от страха он не успел. Удивлённый, мальчишка воззрился на свои колени, окутанные белым дымом. Поднял руки к лицу, и те, не встречая сопротивления, зачерпнули полные ладони голубоватого тумана. Тогда Хин с недоверчивой улыбкой посмотрел вокруг и беззвучно рассмеялся: он плыл в полутора айрер над землёй верхом на настоящем облаке. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался белый песок; неровными пятнами – точно заплатки – желтели высохшие травы. Чёрные кусты, унизанные иглами, казались одинокими сгорбленными странниками. Проворные ящерицы блестели глазами из норок или грелись на песке, хвастая крапчатым окрасом. В воздухе стоял вездесущий запах пыли.

Келеф держался справа. Мальчишка мог бы протянуть руку и дотронуться до его лица. В глазах уана отражалось Солнце, он редко опускал ресницы. Хин смотрел на него, завороженный, и пытался понять, где уже видел этот взгляд. Будто сжалившись над недогадливым мальчишкой, одна из ящериц подняла голову и уставилась на облако яркими глазами.

Водная гладь разделяла два мира: сухую саванну, покрытую невысокими травами, и сказочный лес. Мальчишка, приоткрыв рот, смотрел на высокие чёрные колонны, подпиравшие небеса, на их сияющий под ярким Солнцем голубой и синий лиственный убор.

– Они же выше крепости! – шёпотом воскликнул он, наклоняясь к уану.

Тот отвёл голову назад, не желая ощутить тепло дыхания человека.

– Первый раз… зрение деревья. Это вопрос.

Не удержавшись, Хин поправил:

– Видишь деревья! – и тотчас пробормотал, смутившись под пристальным взглядом: – Извините.

Лес раздавался в обе стороны, открывая сочный синий луг и маленький дом, больше похожий на пару комнат из каменной крепости, чем на хижины в деревне. Он был обнесён невысокой изгородью, за которой в отдельном загоне важно вышагивали по земле и переговаривались визгливыми голосами толстые птицы.

Твари отпустили облако и что-то пролаяли. Хин отчётливо различил в их речи знакомое «зар-ы» и, задумчиво улыбнувшись, пробормотал:

– Это вопрос.

Келеф оглянулся на него, но ответил тварям на своём языке. Те довольно разинули клювы, расправили крылья и, подпрыгнув, полетели над рекой. Мальчишка засопел, глядя им вслед.

Он чувствовал, что Сил'ан пристально рассматривает его. Молчание быстро становилось пугающим, и Хин сказал осторожно, точно ступал по канату над пропастью:

– Я больше не буду вас поправлять. Извините меня.

– Вы – люди – одержимы извинениями, – отозвался уан. – Кому от них легче? – он неуверенно изобразил вопросительную интонацию.

Мальчишка важно поднял нос.

– Мне, – весело сообщил он. – Вы заговорили.

– Хитрая уловка.

Хин довольно засмеялся.

– Вообще-то, – признался он, – я бы хотел быть хитрым, но у меня не выходит. Ларан хитрый, и все его любят, даже больше чем Лодака, хотя тот умнее. Когда он мне грубил, то улыбался вот так, – мальчишка сделал невинные глаза и растянул губы в, как он думал, доброжелательной улыбке.

– Жуткое зрелище, – обнадёжил его Сил'ан.

Хин насупился.

– У него было не жуткое. Я слышал, как мать говорила с Тадонгом: она хочет, чтобы я был похож на Ларана. Тот никогда не огорчает своего отца, – мальчишка помрачнел. – Если бы у меня был отец, я бы его тоже не огорчал!

– Дэа лииа-тет ша даэебьях, кто такой отец, – попросил Сил'ан.

Юный Одезри изумлённо уставился на него.

– Отец – это самый важный человек на свете, – серьёзно объяснил он. – Человек, который всегда может рассудить кто прав, кто виноват. Он сильный и его все уважают, а он не боится старейшины из деревни и не метит в благородные.

Произвести впечатление на уана мальчишке не удалось.

– Что плохого в благородной крови, – только и сказал тот с интересом

– Это вопрос, – добавил Хин. – А что хорошего? Благородные придумали войну и там убили моего отца.

Твари, вдоволь покувыркавшись в воздухе, спланировали на противоположный берег и чинно потопали к изгороди. Келеф открыл рот, но тут же поджал губы и хмыкнул. Мальчишка напрасно ждал ответа.

– Что? – сам спросил он, наконец.

– Детёныш, – с тихим смехом сказал ему уан.

– Я?! – возмутился Хин.

Келеф наклонил голову, позволив волосам завесить лицо, а юный Одезри недовольно скрестил руки на груди: он не видел в своих словах ничего смешного.

– Что с вами разговаривать! – в сердцах буркнул он. – Прямо как Вирра – она тоже всегда надо мною смеётся!

Блестящие губы Сил'ан улыбались – маска не умела быть серьёзной. Хин вздохнул и, насупившись, стал наблюдать за тварями. Те уже перескочили через изгородь и катились к дому. Уступая любопытству, повелитель облака сменил гнев на милость.

– Кто там живёт?

Завидев в коридоре Надани, Тадонг с облегчением улыбнулся. Женщина встретила его недовольным взглядом.

– Ты не видел Хина? – спросила она.

– Нет, – откликнулся летень. – Но я могу поискать, – предложил он с готовностью.

– Уж будь добр, – бросила женщина, убедилась, что дверь, перед которой она стояла, заперта и направилась дальше по коридору.

Тадонг пошёл за ней следом:

– Вы играете в прятки? – спросил он.

– Ха! – бросила Надани. – Я попросила Меми привести его ко мне уже двадцать минут назад, а её всё нет. И мне это не нравится. Ты точно ничего не знаешь?

Она оглянулась, но мужчина отвёл взгляд.

– Нет, – пробормотал он.

– Толку от тебя, – раздражённо бросила госпожа Одезри, проверяя следующую дверь. – Я запретила выпускать его во двор, но, похоже, на слуг в этом доме уже нельзя положиться.

Тадонг смолчал.

– Что ты всё ходишь за мной?! – не выдержала женщина.

Летень отступил на шаг.

– Там люди из деревни внизу, – сказал он.

– Где? Во дворе? – Надани озадаченно нахмурилась. – Я не звала их. Что они делают?

– Они пришли и разбрелись весьма свободно. Ну, как бы слишком уверенно, и я подумал: что-то тут нечисто.

– Ты – подумал? – женщина недобро улыбнулась. – Не смеши меня Тадонг. Ищи Хина, а я разберусь.

Летень заулыбался, будто освобождённый от непосильного груза, а Надани, шурша платьем, торопливо направилась к лестнице.

Из окна кабинета было прекрасно видно, как суетятся люди во дворе. Тадонг оказался прав: Орур явился сам и привёл с собою всех мужчин, бывших в деревне. Стража спустилась со стен и выслушивала его указания. Предчувствуя дурное, женщина торопливо спустилась вниз и распахнула дверь. Она рассчитывала смутить летней внезапным появлением, но старейшина, завидев её, даже не переменился в лице, сделал стражникам знак обождать и неторопливо пошёл ей навстречу.

– Что происходит? – Надани хотела задать вопрос властным тоном, но вместо этого заговорила высоким испуганным голосом.

– Всё в порядке, госпожа Одезри, – зевнув, ответил ей Орур. – Возвращайтесь в крепость. Мы здесь по приказу уана.

Женщина уставилась на него с непониманием.

– Я не ослышалась? – тихо спросила она. – А как же месть?

Теперь уже летень странно взглянул на неё. Надани поняла, что лучше ей и вправду уйти, но не смогла удержать возмущение:

– Когда это он успел с вами договориться, да ещё за моей спиной?! – воскликнула она.

Орур дёрнул плечом; женщине почудилось, что он хотел зажать ей рот, но удержал себя. Она отступила на шаг под защиту двери. Неожиданно ей стало куда страшнее, чем даже на собрании в деревне – слишком уж нехорошим взглядом смотрел на неё летень.

– Я пойду, – пробормотала она.

Едва понимая, что делает, Надани закрыла дверь и, тяжело дыша, привалилась к ней спиной, обхватила себя за плечи, стараясь унять нервную дрожь, и ощутила, как горячие капли одна за другой быстро побежали по щекам.

Твари со всей осторожностью перенесли облако через реку. Уан неторопливо спустился по невидимой лестнице, Хин без затей спрыгнул в траву. Он изумлённо коснулся чёрной прохладной земли, погладил сочные синие стебли, принюхался. Воздух был странным: свежим, полным непривычных запахов. Улыбаясь, мальчишка запрокинул голову: Солнце не опаляло кожу, оно нежно ласкало её, и небо казалось бескрайней рекой вместо раскалённой пустыни.

Немолодой темноволосый мужчина в чёрной мантии опустился перед Келефом на одно колено и что-то произнёс. Уан жестом велел ему подняться и ответил всё на том же уже знакомом и непонятном языке.

Хин решил ему не мешать, отошёл к реке, лёг на траву и заглянул в воду. Та казалась красной из-за песка на дне, и в ней сновало множество рыб. Мальчишка разглядывал их с любопытством; Солнце блестело на голубой, рыжей, белой чешуе сквозь чистую воду. Хину казалось, что и воды-то в реке нет, а рыбы летят, купаясь в лучах света, над глубокой пропастью.

Вдруг что-то шлёпнуло рядом, взметнув фонтан брызг. Дивная картина покрылась рябью, а мальчишка, не успевший отпрянуть, убрал мокрые волосы с лица и осмотрелся в поисках виновника. Серый клубок меха сидел на берегу в шаге от него, степенно сложив крылья. Кончик рыбьего хвоста быстро исчезал в его клюве. Хин строго уставился на пушистую тварь, та с сопящим звуком втянула в себя ещё торчавший наружу плавник и невинно моргнула.

– Если ты хочешь кушать, я не против, – сказал ей мальчишка, садясь. – Но посмотри, какой берег длинный – пойди в другое место. Я же теперь весь мокрый.

Клубок снова моргнул.

– Ты меня понял? – недоверчиво уточнил Хин.

Клубок посмотрел ему за спину. Мальчишка торопливо обернулся, и тут же его вновь накрыло водопадом брызг. Хин вскочил, покачнулся и неловко плюхнулся обратно – намокшая одежда раздулась и отяжелела. Мальчишка мог поклясться, что коричневая тварь ухмыльнулась – она даже ничего не поймала в реке.

– Так вы это нарочно! – возмутился он.

Меховые клубки переглянулись, подпрыгнули и дружно врезались в воду. Хин успел закрыть глаза, но едва не захлебнулся. Кашляя, вслепую он пополз прочь от реки, а лятхи знай себе веселились – его вновь окатило водой и в третий раз, но уже слабее. Обессилев, мальчишка повалился на траву, он тяжело дышал. Перед глазами, в прорехах между тёмными, слипшимися прядями волос мелькал то серый, то коричневый мех – пушистые твари держались неподалёку и праздновали победу.

– Ре! Фа! – издалека донёсся повелительный возглас уана.

Мелькание тотчас прекратилось. Юный Одезри с трудом перевернулся на спину.

– Изверги! – возмутился незнакомый женский голос. – Вы утопить его хотели?

Твари обиженно фыркнули и удалились к реке. Ласковая рука отвела волосы с глаз Хина, кто-то помог ему сесть. Мальчишка с удивлением уставился на золотоволосую женщину перед ним – не слишком красивую, с заметными морщинами на лбу ближе к бровям, но приветливую. «Наверное, Вирра, когда вырастет, будет выглядеть именно так», – отстранённо подумал он.

– Вазузу, милая, – зазвучал мужской голос, низкий, холодный и сдержанный, – они просто играли. Эти лятхи – хищники.

– Как же можно оставлять с ними ребёнка! – и не подумала успокоиться летни.

– Тебе сейчас не стоит волноваться, – заметил мужчина.

– Я не ребёнок, – тихо добавил Хин.

– Вот видишь, – уже более доброжелательно зазвучал голос незнакомца, – он не ребёнок.

– Чем болтать, – с напускной сердитостью откликнулась женщина, – лучше бы помог мне снять с «не ребёнка» тяжесть.

– Охотно, – мужчина ответил ласково и прохладно.

Он присел слева от Хина и принялся расшнуровывать вамс. Мальчишка присмотрелся к нему внимательнее – незнакомец был похож на Гебье, а ещё отчего-то на уана. Куда изящней ведуна, по сравнению с Келефом он казался тяжёлым и грубым, а всё же походил на него как лучшая – из возможных для человека – копия на нечеловеческий оригинал.

Женщина завернула мальчишку, освобожденного из плена одежды, в плащ и взъерошила ему волосы.

– Ты откуда такой дикий? – с озорной улыбкой спросила она.

Хин вздохнул и опустил глаза.

– Не сдаётся на ласку, – хмыкнул весен. – Будущий великий воин, следует полагать.

– Герой, – поправил его уан.

Мальчишка тотчас обернулся на голос, удивлённый – он думал, что Сил'ан давно ушёл, раз уж ничем не помогал людям. Келеф стоял в пяти шагах от него и ничуть не стыдился своего бездействия. Он плавно указал ладонью на женщину.

– Госпожа Вазузу, ведунья, понимающая Лес.

Хин вежливо поклонился, как его учила мать. Летни снова улыбнулась и отчего-то поклонилась ему в ответ. Мальчишка недоумённо моргнул, но смолчал.

– Господин Данастос, маг Дэсмэр.

В отличие от женщины весен знал этикет и даже не пошевелился в ответ на поклон.

– Хин Одезри, – довершил Келеф, – сын Надани Одезри. Ма тайе тте.

При последних словах хозяйка и хозяин дома у реки переглянулись и наклонили головы. Мальчишка заметил, что смотреть на него они стали иначе: внимательно и спокойно, словно им открылась важная тайна.

Воины раскатали большую – в человеческий рост – карту поверх шкур. Придавив пергамент по краям тяжёлыми оберегами из металла, они поклонились сначала уану, потом совету и вышли. Едва за ними сомкнулись двери, как Марбе резко поднялся со своего места.

– Где дозорные видели дым? – требовательно спросил он.

Один из стариков подошёл к карте и махнул ладонью влево наискось.

– На юго-востоке, – сказал он. – Быть может, очередной бунт в приграничных деревнях владения уана Каогре.

– А с каких пор он стал жечь свои деревни? – недобро и резко поинтересовался уан.

Старик не осмелился встретить его взгляд и уткнулся в карту. Поднялся другой.

– Дозорному показалось…

– Ах, показалось, – перебил его Марбе. – Уж не то ли, что дым подпирает небеса несколько западнее, чем вам, уважаемый старейшина, того хотелось бы.

Совет заволновался. Уан сбросил с ноги туфлю и запустил ею в барабан.

– Тихо! – рявкнул он.

Старики замолкли на полуслове. Воцарившаяся тишина, нарушаемая лишь сиплым дыханием людей, несколько успокоила правителя. Он даже улыбнулся Голосу, когда тот с поклоном возвратил ему туфлю.

– Давайте не будем обманывать себя, – размеренно выговорил Марбе, неторопливым шагом направляясь к карте. – Признаем: нас опередили. Вопрос в том: кто?

Иные из стариков удивлённо переглянулись.

– Мой повелитель, – осторожно молвил Голос. – Войско наступает с востока. Похоже, это уан Каогре.

– Нет, это непохоже на уана Каогре! – воскликнул Марбе и топнул ногой. – Вы из ума выжили?!

Старейшины молчали, внимательно наблюдая за уаном, пока тот стоял к ним боком или спиной, но тотчас опуская головы, едва он оборачивался к ним.

– Во-первых, ему нужен мир, – обращаясь уже только к себе заговорил правитель. – Во-вторых, победив уана Келефа, он не обретёт ни славы, ни богатства, только лишний десяток озлобленных и нищих деревень. И, наконец, я известил его о моих намерениях, согласно давно установленному договору меж нами. Решись он воевать – поступил бы так же. Нет, уан Каогре не стал бы переходить мне дорогу. Тогда кто? – спросил он, останавливаясь прямо перед стариком, который потихоньку пятился прочь от карты.

Тот вжал голову в плечи.

– Быть может, Ченьхе? – едва слышно предположил он.

– Я уже дважды слышу от тебя «быть может», – крикнул ему в лицо правитель.

– Мой повелитель… – пролепетал испуганный старик.

– На место! – Марбе резко взмахнул рукой, указывая на пустое возвышение.

Старейшина, трусливо согнувшись, бросился исполнять приказание. Уан провёл рукой по лицу.

– Ченьхе, – медленно выговорил он, когда в зале вновь стало тихо. – Может ли это быть Ченьхе?

Никто ему не ответил.

– Он никогда не вёл войска, – рассудительно заговорил Марбе, – и если люди на границе пошли за ним, мог решить, что настало время проявить себя. В таком случае нам не под силу предсказать, как он себя поведёт.

– Мой повелитель, – подал голос один из наиболее молодых старейшин, – всем известно, что он дурак.

– Дурак, – повторил уан, огляделся, будто что-то искал. – Насколько дурак? – спросил он, впиваясь взглядом в глаза собеседника.

Старейшина нахмурился, пытаясь уловить мысль правителя.

– Ведь что он делает, – сказал Марбе, наклоняясь над картой. – Он оставляет в тылу три весьма неспокойные деревни. Гарнизон приграничной крепости способен отразить нападение и держаться до тех пор, пока не подойдёт подкрепление, даже если все деревни поднимутся разом и станут действовать согласованно. Но! Для этого гарнизон должен находиться в крепости. Однако, раз горят селения во владениях уана Келефа, значит Ченьхе вывел воинов и крепость стоит пустой. Может ли он быть настолько лишённым ума?

– Мой повелитель, – обратился к уану Голос совета, – но разве есть иные объяснения?

– Стоит ли торопиться? – пробормотал кто-то из старейшин, не вставая с места. – Выждем и посмотрим, что из всего этого выйдет.

– Выждем и посмотрим, – забормотали остальные, соглашаясь.

Не говоря ни слова, Марбе наклонился, поднял один из оберегов и, размахнувшись, бросил его в шумную белую толпу. С коротким вскриком один из напыщенных стариков, похожий на бескрылую птицу, свалился со своего насеста, дёрнулся два раза и остался лежать бесформенной кучей. Кровь так и хлестала из раны в виске, затекала в открытые глаза, впитывалась в чёрную шкуру давно сгинувшего монстра.

Вдоволь насмотревшись на убитого, люди медленно и напряжённо, точно деревянные, повернули головы к правителю. В воздухе разлился металлический, гнилой и неестественный запах.

Марбе шумно вдохнул ртом, прижал ладонь ко лбу и тихо сказал:

– Нужно вставать… когда говоришь с уаном.

Старейшины молчали. Правитель ненадолго прикрыл глаза, потом медленно улыбнулся, выдохнул и взглянул на карту.

– Ждать и смотреть мы не будем, – весело решил он. – Даже если это Ченьхе, мою добычу он не отнимет. Войско выступит сейчас же, не дожидаясь подхода ополчений из северных деревень. Кто из вас против моего предложения?

Старики молчали и не двигались с места.

– Голос совета, – бросил Марбе, направляясь к дверям, – огласите решение!

Вазузу сидела рядом с Хином за низким столом и знай подкладывала мальчишке в миску угощение. Тот смущался и пытался отказываться, но женщина болтала без умолку и, казалось, могла уговорить кого угодно совершить даже самый безумный поступок, не говоря уж том чтобы попробовать немного варенья.

Келеф внимательно наблюдал за ней. Они с магом стояли у выхода и пытались вести серьёзную беседу, но разговор не выходил – Сил'ан постоянно отвлекался. В конце-концов, маг вздохнул и признал:

– Да, она беременна. При этом она ведунья в третьем поколении, и в нас обоих есть потенциал крови детей Океана и Лун. Я всё понимаю, она тоже. Прошу тебя, перестань уничтожать её взглядом.

– На что вы надеетесь? – холодно спросил уан, оборачиваясь к весену.

Данастос задумчиво улыбнулся.

– На чудо, я полагаю, – ответил он, и был уверен, что лицо Сил'ан пренебрежительно скривилось под маской.

– Этот ребёнок будет несчастен, – ровно проговорило высокое существо. – Я бы не пожелал себе человеческого тела и вашей краткой жизни.

– Возможно, он по духу всё же окажется человеком! – горячо возразил ему маг.

– Ты это видел? – спокойно уточнил Келеф.

– Нет, – Данастос поднял брови. – Я даже не спрашивал об этом у Дэсмэр.

– Ты боишься, потому что знаешь, каков будет ответ.

Маг покачал головой:

– Тебе этого не понять, – выговорил он, наконец. – Она очень хотела ребёнка.

– Но не чудовище!

– Прошу тебя!

Сил'ан опустил ресницы.

– Хорошо. Оставим этот разговор.

– Если ты сообщишь в Весну…

– Они ничего вам не сделают, – негромко выговорил уан. – А сообщить я должен, потому что иначе, если будет хищник, я не смогу его забрать. И вам придётся его убить.

Данастос наклонил голову.

– Спасибо за «если», – наконец, сказал он.

Оба замолчали, слушая весёлый смех женщины и болтовню Хина, наконец, решившего поделиться своими впечатлениями и тайнами. Маг сложил пальцы домиком, успокаиваясь.

– Так насчёт войны, – наконец, заговорил он. – Я даже не ведал, что она уже началась: мы заняты акаши, так что вести из мира внутри Кольца рек узнаём с опозданием.

– С войной дела плохи, – произнёс Сил'ан, не без усилия отводя глаза от Вазузу.

– Почему? – удивился Данастос. – Столкнуть двух противников с нравом и амбициями летней – нет дела проще.

Келеф усмехнулся.

– Не так уж просто без армии. А к тому же нет двух противников.

– Почему ты так думаешь?

– На востоке происходит что-то странное. Никто в своём уме не станет рисковать и ввязываться в неразбериху. Так что к крепости выйдет только одна армия, и моё бравое ополчение разбежится во все стороны, едва её завидит.

Данастос усмехнулся, встряхнул волосами и уверенно объявил:

– Ничего подобного не будет. Уж поверь мне, – он помолчал и добавил, – мой повелитель, удача и случай – на твоей стороне.

Хина так и не нашли. Догадываясь о том, как на подобное признание отреагирует Надани, Тадонг, Меми и все прочие слуги, посланные на поиски, предпочли выбраться из крепости и смешаться с толпой во дворе.

Женщина в одиночестве металась по пустым коридорам, готовая кричать от бессилия. Наконец, измотав себя, она вернулась в кабинет и повалилась в кресло. Шум за окном становился всё громче – Надани трудно было поверить, что так могут голосить четыре десятка людей. Она резко поднялась на ноги, стиснув зубы, подошла к окну и застыла, точно молнией поражённая.

От горизонта до самых ворот тянулась узкая, извилистая чёрная лента, змеёю вползавшая во двор по опущенному мосту. Женщина судорожно вцепилась пальцами в камень стены, но даже не почувствовала боли. Все эти чёрные точки и фигурки, сотни чешуек огромной твари – то были люди, и они шли в крепость.