Текст книги "Научи меня летать"

Автор книги: Виктория Шавина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава XV

Хин поставил на пюпитр скрижали с нотами. Дверь отворилась, в комнату вплыл Сил'ан, направился к контрабасу и свернулся кольцами у окна в горячих солнечных лучах. Мальчишка окинул взглядом давно привычную картину и отвернулся, но стоило ему поднять руки с колен, как голос уана распорядился:

– Токката ми минор.

Юный Одезри замер:

– Тебе же нравится Моцарт.

– Может у меня измениться настроение? – капризно осведомилось уже пригревшееся существо.

– Да, но попробовал бы ты просить, а не требовать, – попытался втолковать ему мальчишка.

– Если я не услышу токкату, то посплю в другом месте.

– Если не перестанешь угрожать, токкату ты не услышишь, – улыбнувшись, ответил Хин.

Уан задумался:

– Тогда выйди вон, – наконец, распорядился он. – Мне здесь хорошо, и подниматься я не намерен.

Мальчишка фыркнул, развернулся на подставке, соскочил с неё и остановился в шаге от нахальной змеи.

– И что же тут хорошего? – поинтересовался он, укладываясь на пол рядом.

Солнце сразу же ослепило его, и он повернулся на бок. Спину обжигал невидимый огонь, но жар можно было терпеть.

– Уж не мстишь ли ты мне? – подозрительно осведомился Сил'ан.

– За что бы? – с искренним удивлением отозвался Хин.

– Я не люблю, когда ты так близко. И ты это знаешь.

– А ты догадываешься, как заставить меня исчезнуть.

– Есть несколько способов, – недовольно протянуло дитя Океана и Лун.

– Но только один, при котором тебе не придётся двигаться, – подсказал мальчишка.

– Как жестоко и хладнокровно ты используешь мои слабости, – пожаловался Келеф.

– Неубедительно, – оценил рыжий упрямец.

Сил'ан тяжело вздохнул, признавая поражение.

– Сыграй, пожалуйста…

Мальчишка неторопливо поднялся:

– Право, это не составило труда, – заметил он.

Чёрная змея ухмыльнулась и довершила:

– … партию клавесина из первой части концерта,[24]24
  И.С. Бах. Бранденбургский концерт номер 5 (BWV 1050), ре минор. Allegro. В течение концерта у клавесиниста имеется масса возможностей показать качество игры. В особенности сложна длинная виртуозная сольная каденция в первой части. Многие исследователи видят в этом концерте первоисточник жанра сольного клавирного концерта.


[Закрыть] который ты сейчас разучиваешь.

Хин застонал.

– Каждый раз, как ошибёшься или сфальшивишь – начинай сначала, – бодро напутствовал его уан.

Орур отворил дверь хижины. Увидев на пороге мальчишку, он медленно поднял брови и демонстративно посмотрел на широкое оранжевое Солнце, тонувшее в песках. Хин смущённо кашлянул.

– Я знаю, что опоздал, – молвил он.

– На два часа, – медленно и раздельно выговорил старейшина.

– Простите, – мальчишка поклонился.

Орур недовольно хмыкнул:

– Сегодня заниматься с тобой я уже не буду. Не годится на закате.

Хин вновь наклонил голову:

– Я понимаю.

Мужчина покачал головой, вышел наружу и притворил дверь.

– Пойдём, – сказал он.

Они отошли от деревни на десяток айрер, там летень остановился и строго посмотрел на мальчишку:

– Ты постоянно опаздываешь, а твои мысли вечно бродят где-то далеко. Так никакого толку не выйдет.

– Простите, – снова сказал Хин.

– Да что ты как заведённый! – резко бросил старейшина. – В конце-концов, кто из нас и чему хочет научиться?

Юный Одезри промолчал.

– Я понимаю, уан Кереф имеет на тебя огромное влияние, – вздохнув, терпеливо выговорил мужчина, – но пора уже спуститься с небес на землю. Ты человек и жить тебе среди людей. Ясно? (Мальчишка не ответил.) Зачем стыдиться своего происхождения? Да, мы другие, чем он, но и мы отбрасываем тени. Повелитель не видел стыда в том, чтобы просить меня научить его сражаться копьём. Запомни, Хин Одезри, тот не вызывает уважения, у кого нет своего лица.

Рыжий упрямец по-прежнему молчал. Орур провёл рукой по волосам и заключил:

– Передай уану Керефу приглашение на загонную охоту. Тебе полезно будет посмотреть на действия воинов, а ему, насколько я знаю, нравится за Кольцом рек.

– Скорее всего, он откажет, – серьёзно ответил мальчишка. – Ему и без того приходится уж очень часто ездить в Разьеру и какие-то деревни. Я не знаю, что там не ладится, только он раздражителен и зол.

– Всё там ладится, – невольно улыбнулся старейшина. – Злость помогает ему собраться и реагировать быстро.

– Значит, это нарочно? – удивился Хин.

– Если он всё-таки откажет, – настойчиво добавил летень, – скажи ему, что я прошу о разговоре.

– Орур, я всё понимаю, но у меня нет времени, – перевёл Хахманух в ответ на долгий рассказ.

Сил'ан взвесил в руке пухлый том и поставил его обратно на полку. Старейшина посмотрел на стеллаж с книгами, на множество исписанных пергаментных листов. Кроме них в маленькой комнате на второй половине крепости не было совсем ничего. Легчайшие, едва видимые пылинки реяли в солнечных лучах.

– Владение на грани разорения, – спокойно объяснил уан. – А я не представляю, как налаживать торговлю, зато точно знаю, куда нужно вложить средства, которых нет.

Человек сотворил жест незначения.

– Да владение, сколько я себя помню, всегда было на этой грани, – сказал он. – И никто не волновался. Нам почти ничего не нужно, и у нас почти ничего нет. Так и живём.

– Это прекрасно, – откликнулся Келеф. – Но половина моей земли укреплена и неприступна, другая же открыта всякому. Так и оставить?

Летень озадаченно хмыкнул и сказал:

– Как бы то ни было, одного господина Одезри я не возьму. Тут нужно учиться по-другому управлять динозавром, иначе получится не охота, а самоубийство. Но без вашего примера перед глазами, учиться он не станет.

Сил'ан склонил голову к правому плечу:

– Что значит: «по-другому управлять»?

– Уходить от атак – это же не обычная пробежка, да и монстры не подставляют нам бока.

Уан заинтересованно взглянул на старейшину:

– А если по лапам ударят хвостом – скажешь, от такой подсечки динозавр тоже может уйти?

Орур рассмеялся:

– Наши – запросто, да ещё к выгоде для себя.

– Вот как, – протянул Сил'ан и довольно прищурился. – Убедил. Еду.

Хин видел монстров впервые; у него внутри всё зашлось и похолодело от страха. Руки вдруг стали тяжёлыми и неподвижными, тело покрылось холодным, липким потом. Динозавр не повиновался воле дрожащего всадника. Похожие на животных, покрытые шерстью серого, тускло-жёлтого, чёрного, бурого, а иные – даже зелёного цветов, чудовища бежали навстречу восьмерым загонщикам молча, сосредоточенные каждый на выбранной жертве, пожирающие её горящим взглядом. Мальчишке казалось, что он попал в чужой кошмар.

Загонщики начали разворачиваться, все что-то кричали. Хин, широко раскрыв глаза, сидел неподвижно; завороженный, он смотрел, как надвигается смерть, совсем непохожая на ту, которая рисовалась в его фантазиях, чувствовал её сладкое дыхание на своей коже.

– Шевелись! – рявкнул голос старейшины над самым ухом.

Мальчишка вздрогнул. Передние монстры прыгнули, заметив нерасторопность жертвы. Кто-то хлестнул юного Одезри раскрытой ладонью по щеке, динозавр под ним завертелся, а потом резво помчался вперёд, направляемый твёрдой рукой. Голоса людей, досадливый и жадный рык монстров слились в бессмысленный гул. Ещё один удар по щеке выдернул мальчишку из мира грёз и едва не сбросил с ящера. Хин в панике зашарил руками, ища опору, и чудом ухватился за выступ седла.

– Держи поводья, – зло сказал голос уана. – Десятый раз повторяю. Я сюда приехал не лоцманом тебе служить.

– Что? – ошарашено переспросил мальчишка.

Келеф молча сунул ему в руки перчатку, соединённую с десятком тонких нитей, протянувшихся к шее, голове и лапам динозавра. Хин зажмурился: голова звенела, мысли путались, щёку саднило и жгло. Когда он открыл глаза, уана больше не было рядом.

– Вперёд! Не останавливаться, не сбавлять скорость! – прокричал Орур.

Загонщики отсиживалась в реке, чтобы ящеры могли отдохнуть после часов быстрого бега.

– Управляй своими эмоциями, – втолковывал один из летней мальчишке, немного усталым, но вполне доброжелательным тоном. – Когда мы сменяем вторую группу – злись. Злись сильно, припоминай тех, кто тебе досаждает, и представь, что во всём виноваты эти мохнатые страшилища.

– Важно отвлечь монстров от усталых всадников. Пусть гонятся за нами, – подхватил другой загонщик.

– Зато когда первая группа сменяет нас – не бойся, что не успеем уйти, не паникуй, если чудища настигают. Пусть на тебя снизойдёт покой.

Хин, съёжившись в седле, робко поглядывал на широкоплечих, мускулистых воинов, и ограничивался согласным жестом, когда те смотрели на него, ожидая ответа.

– Не робей, – хохотнул первый летень и жёсткой, широкой рукой хлопнул мальчишку по спине.

Уан и старейшина беседовали поодаль. Келеф, избегая говорить на общем, изъяснялся жестами:

– Непохоже, чтобы твой план работал. Желания стать воином у него как не было, так и нет.

Орур упрямо сжал губы, но вынужден был признать:

– Я ожидал другого. Наши дети приходят в восторг при виде охоты: блеск оружия, скорость, сила. Загонщики великолепны. Может, вы объясните, в чём дело?

– Не знаю, – честно ответил правитель. – Сказать правду, я тоже не впечатлён, но мне было важно отработать приём уклонения.

Люди вдруг загалдели, тыча пальцами в небо. Орур поднял голову и, сощурившись, посмотрел против Солнца. Сил'ан подставил руку в толстой перчатке, и на неё опустилась скромная серая птица, к лапам которой был привязан миниатюрный футляр. Келеф вскрыл печать, вытряхнул послание на ладонь, развернул.

Старейшина терпеливо ждал, пытаясь прочесть эмоции по нарисованному лицу.

– Мне нужно срочно вернуться, – сообщили ему движения гибких пальцев, после того как правитель убрал тонкую пергаментную трубочку.

– Тогда и господину Одезри тоже, – решил Орур.

Злобные братцы тщательно разминали руки и пальцы человека, изредка зачёрпывая ароматную белую мазь. Бекар увлечённо пыхтел, подпиливая краем хвоста ногти на левой руке мальчишки.

– Ты чего такой мрачный? – поинтересовался, наконец, Диез – высокий злодей.

– Подумаешь, какой-то маг приезжает, – недовольно откликнулся Хин. – Зачем делать из этого прямо-таки событие?

– Кому? – спросил мелкий. – Я не делаю.

– Я тоже, – подхватил крупный.

– Зато для Келефа это, похоже, необычайно важно, – пробормотал рыжий упрямец.

Злодеи посмотрели друг на друга и широко злорадно улыбнулись.

– Не всё ж ему для тебя стараться, – заметил Диез.

– Но, оказывается, стоило ему подумать о себе, как ты недоволен и оскорблён, – подхватил Бемоль.

– Вот она – человечья благодарность, – довершил высокий драконикус.

– Но зачем ему этот маг? – возмутился мальчишка. – Что он даст ему такого, чего не можем сделать мы?

Братцы переглянулись, на сей раз серьёзно.

– Видишь ли, – сказал Диез без обычного хитрого оскала, – здесь просто личное.

– Как это: личное? – настаивал Хин.

Злодеи вздохнули.

– Увидишь – поймёшь, – заверил высокий.

– А если он попытается скрыть? – возразил мелкий.

– Думаешь, выйдет? – хмыкнул Диез.

– У Келефа не тот темперамент, – не отрываясь от работы, заметил Бекар.

Оба братца-злодея и Хин, округлив глаза, воззрились на него.

Держась в стороне, мальчишка исподлобья осматривал Сил'ан: незнакомое богатое платье с вышивкой нитями голубого металла вдоль края рукавов, подола и воротника; изящный серебряный пояс с подвеской; нити бриллиантов в волосах и тонкие, гравированные полосы бронзы, приколотые к прядям спереди наподобие серег.

Хахманух присел рядом с Хином.

– Красивый, правда? – спросил он, проследив взгляд человека. – Если бы ещё не маска.

– Даже Каогре-уана он встречал в обычном наряде, – недружелюбно заметил юный Одезри.

– А зачем ему старика очаровывать? – искренне удивился червь.

– А зачем – мага? – насупился мальчишка.

Хахманух успокаивающе похлопал его хвостом по плечу:

– Веди себя вежливо, – напутствовал он. – Гость к нам на пару дней и, кто знает, возможно, это знакомство очень пригодится тебе в будущем.

– У меня нет будущего, – мрачно уронил Хин.

– Ты перерастёшь такие взгляды, – мудрым тоном заверил лятх.

Рыжий упрямец хотел возразить, но заскрежетали цепи моста, и мальчишка напрягся, похолодел. Он до последнего надеялся, что маг всё-таки не приедет.

Едва крытая полотном повозка из Города прекратила скрипеть колёсами и фигура в красном ступила на подножку, Сил'ан сорвался с места и, не обращая внимания на любопытные и неодобрительные взгляды летней на стенах и во дворе, подхватил гостя за пояс, закружил в воздухе и осторожно поставил наземь.

Хин тотчас впился враждебным взглядом в чужого. Невысокий, как все люди, с горделивой осанкой, напоминавшей Данастоса или самого Келефа, маг щурил узкие, раскосые тёмные глаза. Серебристые волосы, прекрасно уложенные, обрамляли смуглое лицо, немного не дотягиваясь до плеч, а за спиной собирались в тонкий длинный хвост. Мантия кровавого цвета не уступала изяществом покроя одеяниям мага Дэсмэр. Мальчишку удивляло, как с человека, закутанного в тяжёлую парчу, не бежит ручьями пот.

– Почему ты сам приехал? – спросил уан на морите. – Я же не просил.

– О, – у мага оказался вкрадчивый, бархатный голос, – я ничего не понял из твоего письма. Переписка с разъяснениями обещала затянуться, а у меня выдалось свободное время. Совет назначил новую Главнокомандующую, и сейчас им несколько не до нашей братии. Если не возражаешь, пока я здесь – хотелось бы забыть о Весне.

Хин наклонился к Хахмануху и, спросив разрешения на мысленный диалог, подумал:

– На каком языке он говорит? Я понимаю его, но это же не морит.

– Не морит, – согласился червь. – Облегченный его вариант: униле – создан для людей и остальных, неспособных изучить настоящий язык Океана.

– Но я же выучил.

– Ты забываешь, – усмехнулся лятх, – что постоянно слышишь его с самого детства. Как по-твоему, кто-нибудь ещё может этим похвастать?

Маг и Сил'ан о чём-то перемолвились шёпотом, затем уан поманил к себе стражников, а гость обернулся к мальчишке и лятху, и Хин рассеянно отметил про себя: было в этом среброволосом человеке что-то необычайно располагающее и приятное. Он тепло улыбнулся, и мальчишка невольно ответил столь же искренней улыбкой.

– А ты, верно, Хин? – спросил маг, подходя ближе. На общем он говорил, сильно растягивая гласные, и чуть слышно шепелявя.

– Да, – вежливо ответил юный Одезри и наклонил голову.

– Я Лье-Кьи, – представился гость. – По вашим обычаям: Льениз. Он много о тебе рассказывал.

Хин смущённо потупился.

– Да, я знаю, что ты очень способный ученик, – довершил маг. – И всегда полагал, что мы недооцениваем чужаков.

– Спасибо, – пробормотал мальчишка.

– Уважаемый Хахманух, – маг подошёл к лятху, – для меня честь познакомиться с вами.

Гребень червя тотчас распрямился, брюхо оторвалось от земли.

– Ну, – всё же неловко ответил он, – я о вас всякое слышал.

Гость лишь улыбнулся вновь:

– Вы же верите своим глазам, а не чужим речам.

Лятх не нашёлся с ответом, маг коротко поклонился и вернулся к Сил'ан.

– Вот льстец, – мысленно сообщил Хахманух мальчишке.

Стражники вшестером вытаскивали из повозки огромную, покрытую защищающим лаком чугунную раму сложного решетчатого строения, затейливо украшенную иссиня-чёрными вензелями. Едва её край заблестел в лучах Солнца, Келеф тихо ахнул. Маг взглянул на него и довольно улыбнулся. Хин нахмурился, в форме рамы ему чудилось что-то знакомое.

– Но… – тихо выдохнул уан.

– Я продал деревню отца в Зиме, – предупреждая вопросы, заговорил Лье-Кьи, – и драгоценности матери. Вещи не имеют значения, когда уже никому не приносят радости. Так что рояль, о котором ты мечтал, теперь твой.

Келеф тихо выдохнул, потом покосился на мага, выразительно опустил ресницы и ровным голосом предложил:

– Пойдём, я покажу тебе крепость.

Хахманух командовал стражниками, разгружавшими повозку.

– Ох уж эти маги, – бурчал он себе под нос. – Вещей-то, вещей. И зачем ему на пару дней все эти коробочки, свёртки, ящички? Фе!

Хин, решив, что благоприятный для жалоб момент настал, высказал червю то же, что и драконикусам.

– Право, ты меня поражаешь, – отозвался лятх, не глядя в сторону мальчишки. – То схватываешь на лету, то выдаёшь отменную глупость – вот как сейчас.

Юный Одезри, несправедливо обвинённый, насупился:

– Тоже считаешь, что «вот она человечья благодарность»?

Червь встал на задние лапы, оперся хвостом о землю для равновесия:

– Он же рассказал тебе, кто он. Вы говорили о Сил'ан во время путешествия полгода назад.

– Посредник.

– И всё? – озадачился Хахманух. – А его роль в воспроизводстве себе подобных?

Хин задумался, стоит ли смутиться.

– Пожалуй, «посредник» – неплохое описание, – посчитав молчание ответом, продолжил лятх. – Ты знаешь, как размножаются люди?

Мальчишка поднял бровь.

– Если Якир не врал, то да.

– Хоть это не придётся объяснять, – благодушно проворчал червь. – Итак, представим условно, что и у Сил'ан есть женская особь – кёкьё, есть мужская – аадъё. Как-то они тоже соединяются и дают потомство. Всё это, в сущности, для тебя неважно. А теперь представим ещё и то, хм, будто все мы состоим из мельчайших частей – вроде как эта дорога из камней. Видишь, иных в ней не хватает? Так же и в нас. Некоторые шатаются и грозят выпасть. Их нужно укреплять, чтобы получить полноценное потомство, которое было бы более или, во всяком случае, никак не менее жизнеспособно, чем родители. Понятно объясняю?

– Вроде бы, – протянул Хин.

– И у кёкьё, и у аадъё, так же как и у людей есть дефекты. Никто не идеален. А вот первый пол как раз и занимается тем, что создаёт поток – скажем так, склад различных камней. Дело в том, что, в отличие от дороги, на место выпавшего в нас можно поставить не всякий «камешек», а только одного профиля – в точности подходящего. Когда кёкьё нужны детёныши, аадъё выбирает один из потоков, с согласия же-ё получает управление им на время, и он тоже участвует в зачатии новой жизни. Растущий молодняк забирает камни из хранилища, и поток скудеет. Же-ё приходится постоянно пополнять его, иначе Сил'ан будут относиться к нему со всё меньшим уважением. Впрочем, не могу сказать, что эта обязанность неприятна. Люди же наслаждаются, удовлетворяя влечение, так что, я полагаю, и в случае Сил'ан действует какой-то поощрительный механизм.

– И что они делают?

– Же-ё? Чувствуют подходящих им существ, при помощи обмена энергией находят нужные элементы, повторяют их и передают потоку.

– Больше похоже на работу, чем на удовольствие, – отметил мальчишка. – А что такое обмен энергией?

Хахманух усмехнулся:

– Это ты лучше у ведуна или мага спроси.

– Выходит, я ему не подхожу, поэтому раздражаю, когда оказываюсь близко?

– Я думаю, так, – согласился червь.

В день приезда гостя мальчишка мог играть всё, что хотел сам – место на полу у контрабаса в тепле солнечных лучей пустовало. Хин поймал себя на том, что в который уже раз оглядывается через плечо.

– Я же столько лет занимался один, – сказал он вслух. – И за каких-то пять месяцев отвык играть для себя.

Вздохнув, он подошёл к двери, отворил её и, не глядя, махнул рукой:

– Заходите.

Две пушистые твари спланировали вниз с потолочных балок в коридоре. Плотоядно облизываясь, они устроились у входа и вежливо закрыли за собою дверь.

– Может, вы меня сейчас сожрёте? – серьёзно предложил Хин.

Фа мигнул, Ре деловито осведомился:

– Будешь убегать?

– Неохота.

– Тогда нет.

– Что хотите послушать? – спросил мальчишка, разворачиваясь к клавикорду.

– Рондо.[25]25
  Рондо из сонаты си минор. Ф.-Э. Бах.


[Закрыть]

На второй день Келеф снова не пришёл, и Хин, окончив занятие, торопливо покинул крепость.

– Просто чудеса, – широко улыбнувшись, заметил Орур. – Два раза вовремя, да ещё подряд. Похоже, охота таки произвела на тебя впечатление, а?

Он подмигнул, довольный. Мальчишка улыбнулся в ответ.

– Ну что же, – велел старейшина, – сотня отжиманий джор.[26]26
  Отжимания с волнообразным движением позвоночника, аналогичным используемому в комплексе хатха-йоги.


[Закрыть] С опорой на обе руки, на колени, на одну ногу, в положении на боку. Потом приседания на стопах, на кончиках пальцев, с одной выпрямленной ногой. Пока я не скажу: «хватит».

Хин переплыл реку и, смыв пыль и пот, блаженно растянулся на траве, пообещав себе, что бездельничать будет только до тех пор, пока не высохнут накидка и набедренная повязка. Он заложил руки за голову и рассматривал облака, придумывая им описания: замок, птица, лицо, цветок, ящерица, обвиняющий перст.

Потом мальчишка поднялся и побрёл вдоль берега, наблюдая за резвящимися рыбами. Он собирался последовать совету Хахмануха, и удача улыбнулась ему – даже не пришлось заходить в дом лесника и излагать свою нелепую просьбу под всевидящим, высокомерным взором мага из Весны: ведунья что-то шила снаружи из диковинной и красивой полупрозрачной синей материи.

Не желая пугать её, Хин вошёл в воду до колен и с громким плеском выбрался на берег. Женщина подняла голову и приветливо улыбнулась.

– Облачный день, госпожа Вазузу, – вежливо поприветствовал мальчишка.

– Приветствую, господин Одезри, – развеселилась женщина. – А почему и вы вчера к нам не зашли?

– Я не знал, что у вас были гости, – мальчишка присел на траву.

– «Коллега», как сказал Данастос, – засмеялась летни. – И наш повелитель. Я удивилась, что вас не было с ними. О, нравится? – она подняла ткань и помахала ею перед носом Хина.

– Интересная, – ответил тот.

– «Коллега» подарил. И не только эту, так что буду я теперь красавицей, – женщина шутливо улыбнулась.

– Вы и так очень красивы, – серьёзно сказал мальчишка. – Особенно в душе.

– Ой, будет вам, наследник, – отшутилась летни. – А Дану он отдал сундук, и чего там только нет! Многие ингредиенты и мне подходят. Тот же сок ара, или экстракт влиамилы нурлирии. Жаль, ты не видел, какие были глаза у моего драгоценного невозмутимого могущественного мужа. Я такие воспоминания сохраню в сердце. Какой он милый, этот «коллега», не находишь?

– А ничего дурного вы как ведунья в нём не чувствуете? – поинтересовался Хин.

– Я знаю, что он убивал, – откликнулась женщина. – Но кого этим удивишь в Лете? Зная того же Данастоса, трудно решить, что в маге называть дурным. Их нельзя судить по нормам морали, потому что в попрании её лежит один из источников их внутренней силы. Во всяком случае, он искренне привязан к нашему повелителю, важно ли что-то ещё?

Мальчишка вздохнул.

– Мне он тоже понравился, – признал он. – Хотя Хахманух рассказывал про него много гадостей. Впрочем, больше он о них пока не вспоминает.

– У «коллеги» и для вас есть подарок, – секретным шёпотом сообщила женщина.

– Мне подарки не нужны.

– Отказывать в Весне не принято, – строгим тоном матери напомнила Вазузу.

– Нет, я приму, конечно, – успокоил её юный Одезри. – Только я и сам не знаю, что мне нужно, а ему тем более – откуда знать? Странный человек. Сам сказал: что толку от вещей, если они больше не приносят радости? Вместе с тем, собирается из вежливости подарить мне какую-то лишнюю безделку.

Ведунья погладила мальчишку по плечу и сказала, обращаясь не к наследнику, а к тринадцатилетнему растерянному подростку.

– Сначала привыкаешь, потом начинаешь нуждаться. А ведь он уедет через три месяца. Не привязывайся к тому, кому ты не нужен – не обращай в такую лишнюю безделку свои чувства. Ты же видишь: подарок, о котором никто не просил, может оказаться обременительным. Больше времени проводи с людьми, прошу тебя ради тебя же.

Хин вздохнул и подтянул колени к груди:

– Я пришёл задать вам один вопрос.

– Слушаю, – улыбнулась женщина и отложила шитьё.

– Что такое «обмен энергией»?

Женщина рассмеялась.

– Они разные бывают, но я догадываюсь, о каком ты говоришь. На самом деле, здесь пристало брать серьёзный тон, потому что это инструмент, равного которому по могуществу мы не знаем. С его помощью можно излечивать тяжёлые недуги, но так же – убивать, снимать или накладывать проклятия, вызывать высшее блаженство или смертные муки, восстанавливать или похищать чужую память, чужой опыт, привязывать другого к себе, управлять его желаниями – она помрачнела. – Хотела бы я знать, сам ли уан Парва выбрал своего наследника не из числа людей, или же наш повелитель когда-то внушил ему поступить так.

– Нет, – уверенно сказал мальчишка. – Выбор был честным.

Вазузу качнула головой:

– Что ж, хорошо. Человек, не обученный управлению внутренней энергией, соглашаясь на обмен, отдаёт себя во власть другому. Поэтому все мы носим перчатки и стараемся защищать тело, избегать прикосновений к незнакомцам.

– А другой защиты нет?

– Отчего же? – женщина улыбнулась. – Научиться управлять обменом самому. Впрочем, здесь человек мало что может противопоставить тем, у кого эта способность врождённая – они управляются с ней интуитивно, мы же – так, как если бы ради каждого шага приходилось высчитывать сотни уравнений движения и равновесия. В итоге, мы лишь применяем кем-то давным-давно найденные решения, и беспомощны, попадая в непривычные, не описанные в свитках условия. Так, мы неспособны бороться с противником, наделённым волей: будь то сложное проклятие или Сил'ан. Мы всегда должны вызывать обмен сами – если позволить это тому, кто сильнее нас, сохранить ясное сознание, скорее всего, не удастся.

– Могли бы вы меня научить? – робко спросил Хин.

– Я попробую, – согласилась Вазузу. – Если ваши линии изменчивы – дети ведунов, порою, это наследуют – тогда получится. Снимите перчатку с руки.

Мальчишка повиновался, женщина сделала то же, прижала свою ладонь к его и закрыла глаза.

– Вам придётся постараться, – выговорила она, наконец.

– И такого касания достаточно, чтобы убить? – недоверчиво осведомился юный Одезри.

Вазузу рассмеялась:

– Достаточно, но вы не бойтесь. Скоро сами поймёте, что заколоть ножом – несравненно проще: из катапульты по балопам не стреляют.

Когда плита откатилась в сторону, Хин с удивлением услышал весёлый лёгкий смех – никогда прежде на его памяти уан не смеялся так беззаботно. Твари, играя в неуловимых хищников, убежали за колонну. Мальчишка сделал вид, что их не заметил, и, тихо ступая на носочках, последовал за ними.

Из залы вышли три драконикуса и повернули ему навстречу.

– Он отчистил пол, – пожаловались они. – А ведь можно было поднять инструмент в залу наверху, и оставить нам чудесный каток.

Твари недовольно фыркнули и взлетели к потолку. Юный Одезри вздохнул:

– В самом деле, жаль. А, может, сделаем его заново? Что если во дворе – там столько места?

Чешуйчатые злодеи воодушевлённо переглянулись:

– Голова, – дружно похвалили они и, развернувшись, быстро зашлёпали к лестнице.

Поняв, что прятаться уже не стоит, мальчишка, громко стуча каблуками, подошёл к первой колонне и выглянул из-за неё. Уан уже не смеялся, но его глаза светились так ярко, как не всегда бывало и ночью. Маг стоял рядом с ним и что-то рассказывал, улыбаясь. Заметив Хина, он поманил того рукой:

– Мы тебя ждали, – весело сказал он на общем. – Не звучать же роялю в первый раз…

– … исключая настройку…, – дополнил Келеф на морите, лёгким танцевальным движением отплывая чуть назад.

Гость подхватил, по-прежнему на общем:

– … пока в доме ещё не все собрались.

– Простите, что я вас задержал, – проговорил мальчишка, опустив голову.

Оранжевые глаза уана потемнели.

– Раз ты не в настроении – что ж, сыграю позже, – привычным тоном правителя сказал он. – Показать нам статую ты сможешь или хочешь, чтобы я тебя не беспокоил?

Хин собирался ответить, но тут маг зачем-то перевёл слова уана на общий. Тогда мальчишка, не поднимая головы – чтобы скрыть улыбку – вежливо поинтересовался:

– Прямо сейчас? Пойдёмте, но это довольно далеко. И там заросли колючего кустарника – можете порвать такую красивую одежду.

Маг и уан переглянулись.

– Благодарю за предупреждение, – выразил общие мысли Льениз. – Подожди, мы быстро.

Увидев статую, маг ахнул, и тут же без всякого благоговения бросился оглаживать чёрный металл.

– Вправду, похоже, – сказал он на морите. – Значит, если я верно понял, ты хочешь увидеть её так, как видят люди?

– Я хочу понять, в чём сходство, – ответил Келеф.

– Человеческое зрение тебе не поможет, ты не разберёшь, что у тебя перед глазами – образ останется цветовым пятном, в котором нет узнаваемых очертаний. Выходит, от магии не будет толку.

– Жаль, – вздохнул уан.

Гость внимательно посмотрел на него, вдруг широко улыбнулся:

– Я говорил тебе, как необыкновенно красиво твоё печальное лицо? Но, что за насмешка, я оборачиваюсь, слыша пленительную интонацию голоса, и вижу эту жуткую маску.

Сил'ан скромно опустил ресницы. Маг улыбнулся мечтательно и грустно, а Хину захотелось тихо уйти прочь, чтобы не тревожить обоих.

– Попробуй научиться рисовать, – наконец, посоветовал Льениз. – Узнаваемо для людей. Тогда со временем ты сможешь соотнести то, что видишь ты, с тем, что видят они. Нарисуй себя, нарисуй статую. Думаю, таков единственный способ.

Он вновь провёл рукой, затянутой в блестящую красную кожу перчатки, по металлу.

– Твёрдый сплав вольфрамовой группы, – с недоумением выговорил он. – Не знал, что древние летни такое умели.

Маг обошёл статую кругом.

– Порошковая металлургия, – заключил он. – Может быть, они заказали её в Весне. В Лете таких технологий нет и быть не могло – они и у нас появились совсем недавно. Но, если заказали, значит это всего лишь подделка и намеренная мистификация.

Хин хотел возразить, но заставил себя промолчать.

– Проверь, сколько ей лет, – предложил Келеф.

Льениз стянул с левой руки перчатку, коснулся металла кончиками пальцев и закрыл глаза, потом шепнул три слова на незнакомом мальчишке языке и замер.

– Так что? – поинтересовался Сил'ан.

– Ерунда, – отговорился человек, но в его голосе зазвучали неуверенность и лёгкое напряжение.

Уан подплыл ближе, его ладонь опустилась магу на плечо.

– Около двух тысяч, – сознался тот. – Сайена не лжёт, но это совершенно невозможно. Тогда и в Весне не смогли бы… Дикие времена.

Келеф молчал, и Хину чудилось в этом молчании что-то зловещее. Изумлённым правитель не казался. Гость решительно вздохнул и надел перчатку.

– Мы её не видели, – сказал он, глядя уану в глаза. – Я не верю, что во время войны их никто не заметил и никто не исследовал. Раз Гильдия об этом молчит – просто выбрось из головы.

По пути обратно в крепость маг поинтересовался на униле задумчиво:

– А сколько ему лет?

Хин шёл впереди и до сих пор пропускал не касавшиеся его разговоры мимо ушей, но на этот раз прислушался, уверенный, что гость спрашивает о нём.

– Скоро совершеннолетие, – на свой манер ответил Келеф.

– Нарэньсама, – удивился Льениз, – а я бы не дал больше тринадцати. Раз так, тебе стоило бы познакомить его с ведьмой. И всё-таки, какой же он страшный. О нём даже нельзя сказать, что он некрасив – это что-то намного большее. Почти уродство. Я был потрясён, когда впервые его увидел, а ты и не предупредил меня, – он вдруг лукаво усмехнулся. – Смерти моей желаешь?

– Я вижу его иначе, – легко напомнил Сил'ан.

– Твоё счастье, – протянул маг.

К роялю они вернулись ночью после восхода Лун. Звучание инструмента не понравилось Хину: менее выразительное, чем у клавикорда, грубее, чем у клавесина – но гость казался восхищённым, музыка[27]27
  Ф. Лист. «Сонет Петрарки номер 47»


[Закрыть] тронула его. Яркое сияние Сайены кружило голову, и, забрав с собою роскошную шкуру мурока, все трое направились к реке, не обращая внимания на предостережения стражников.