Текст книги "Научи меня летать"

Автор книги: Виктория Шавина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Да, – осознал беловолосый, помолчал и добавил. – Ты с самого начала так думал?

– Либо он, либо старейшина любой из трёх деревень, – поведал советник. – Но старейшине трудно было бы подчинить себе двух других, равных ему, и того сложнее переманить на свою сторону гарнизон крепости. Впрочем, это всё досужие размышления. На деле я не представляю и того, как командиру удалось поднять своих людей против уана.

– Ты очень умный, – восхитился Ченьхе. Из длинной речи он понял лишь то, что Йнаи мог бы без затей ответить «да».

Летень скорбно улыбнулся.

– Недостаточно, – сказал он. – Я не сумел отговорить вас.

– Почему ты так предан отцу? – вдруг спросил беловолосый, без обиняков, с серьёзностью, ему обычно не свойственной.

Йнаи открыл рот, чтобы напомнить о времени, предателе и чужом войске. Силач угадал его намерение.

– Это может быть наш последний разговор, – голос наследника Каогре звучал настойчиво. – Мне важен ответ. Только, прошу тебя, говори проще.

Советник опустил глаза и провёл рукой по шее динозавра.

– Дело не в уане Каогре, – признался он. – Дело в вас. Правитель без выдающихся способностей, который умеет ценить чужой ум, ничуть не уступает тому, кто сам умён, но и полагается на себя одного. Я хотел бы служить вам.

Ченьхе недоверчиво наморщил лоб.

– Но я же не послушал тебя, – пробормотал он.

Летень встретился с ним взглядом и спокойно объяснил:

– Вы напоминаете мне уана Каяру – у вас есть сердце.

Обоих советников уана Каогре разбудили телохранители, и каждый сказал своему господину:

– Приказ правителя: предстать перед ним немедленно. С собой принести большие карты внешних границ.

Оба старика торопливо сморгнули сон, надели мантии и, нагрузив себя лакированными футлярами для свитков, выбрались из комнат в коридор. Факелы уже потушили, но советники не стали возвращаться или медлить – оба бывали в крепости не один десяток раз и могли по памяти исчислить шагами длину любого перехода в ней, не говоря уж о том, чтобы на ощупь добраться до двери, ведущей в личные покои уана.

Тяжёлая каменная плита заскрежетала – её вручную отодвигал мрачный воин из личной стражи Каогре. Советники переступили через порог и низко поклонились. В покоях уана было жарко и душно: пылал небольшой камин, десяток свечей, без подсвечников стоявших на полу, озарял ворох карт. Правитель сидел перед ним, скрестив ноги, и что-то быстро писал тонкой чёрной палкой на пергаментном листе. Не отрываясь от своего занятия, он коротко кивнул, и мрачные стражники покинули комнату.

Старики молчали, пока плита не встала на место. Едва скрежет стих, огонь в камине оживился, зашептал бесплотным голосом. Каогре осторожно выпустил палку для письма из рук, та с тихим стуком упала на разрисованную мягкую кожу и закатилась под длинный чёрный футляр.

– Все карты здесь, – заговорил младший из пришедших.

– Хорошо, – ровно ответил уан, протянул исписанный лист. – Я считал по памяти. Проверь. А ты, – он взглянул на первого советника, – отдай ему всё, что принёс, и садись рядом со мной. Подумаем, вдруг я что-то пропустил или не учёл.

Летни повиновались, не задавая вопросов. Первый советник вдруг нахмурился, заметив среди разбросанных листов пергамента тонкую резную трубочку из настоящего дерева – футляр для птичьей почты, каким пользовался только один из соседей.

– Марбе спросил меня, кто ведёт западное войско и какие цели преследует, – без выражения молвил Каогре.

Третий советник поднял голову от карт. Правителю больше ничего не потребовалось добавлять: юго-западная граница стала только чертой на карте. «Когда уан Марбе поймёт, что происходит, искушение может оказаться велико. Нужно перебросить туда хотя бы две полнокровные кварты, – проносилось у каждого из летней в голове. – Они займут покинутую крепость и смогут продержаться два дня до подхода подкрепления из лагеря…

Какого подкрепления? Даже если направить на юго-запад всех новобранцев, этого не хватит. А ведь ещё нужно собрать войско – чтобы не провоцировать соседей, придётся жестоко покарать мятежников. Где взять силы? Ослабить границу с зоной Олли не посмеет никто в здравом уме – число её защитников и без того нужно удвоить».

Людей отчаянно не хватало, и в то же время их нужно было найти каким угодно способом – хоть сотворить из воздуха вместе с оружием. Каогре знал, что есть только один выход.

Уже три часа – с тех пор как получил письмо – он впивался уставшими, больными глазами в толстые чёрные контуры владения на пергаменте. Вспоминал и сопоставлял события, случившиеся на каждом отрезке, вызывал перед глазами образы далёких краёв и построенных там укреплений, вновь и вновь пересчитывал цифры. Где-то ему удалось забрать из малочисленного гарнизона сотню, где-то – всего десяток или пару человек. Участки, которые казались правителю наиболее опасными, он не ослаблял. Когда перечень был составлен, уан послал за стариками, нисколько не надеясь на чудо.

Оно и не случилось.

– Больше трёх кварт не выжать всё равно, – заключил первый советник после тяжёлых размышлений. – На войско останутся только две с половиной сотни. Слишком мало.

– Есть ещё новобранцы, – вмешался третий.

– Ты понимаешь, что тогда у нас не останется резервов?!

– Тихо, – хрипло прервал их Каогре. – Сколько с новобранцами? Пятьсот?

– Пятьсот, – отозвались оба летня.

Правителю на миг показалось, что вместо них ему ответил огонь. Третий советник разбил иллюзию:

– Без толку! – воскликнул он с горькой досадой. – У Марбе четыре тысячи. Это конец.

– Три, – рассеянно поправил его уан, встряхнул головой и велел. – Решено. Разошлите гонцов и птиц с указаниями. С рассветом мы уезжаем. Командира крепости ко мне!

Динозавр с беловолосым всадником на спине промчался по склону быстрее ветра, его преследовала ещё одна столь же безумная громада. Люди бросились врассыпную, чтобы не угодить под бешено молотившие по земле лапы. Воины, окружавшие предводителя, успели лишь развернуться навстречу опасности, собираясь упереть копья в землю и направить острия в могучую грудь ящера, но не успели. Огромная серая туша разорвала строй, точно гнилую ткань, и с силой врезалась в бок перепуганному динозавру предателя, так и не решившемуся на попытку выпрыгнуть из кольца людей.

Мятежник не удержался в седле, свалился на землю и тотчас откатился в сторону, опасаясь быть раздавленным. Силач тоже спешился и бросился за ним. Крапчатый ящер Йнаи пронзительно закричал, и тотчас оба его сородича встали между воинами и двумя людьми, боровшимися на земле. Летни отступили на шаг и опустили копья, кто – опасаясь удара мускулистых хвостов, а кто —, наконец, рассмотрев Ченьхе.

– Это же сын правителя, – забормотали они.

Йнаи подвесил к седлу небольшую лампу, разбудил единственный жёлтый шарик света внутри, а потом, хмурясь, огляделся. Люди, оправившись от потрясения, больше не тревожились; переговаривались, но без страха, скорее с любопытством, как будто давно ждали прибытия наследника уана. Никто из них больше не пытался вступиться за предводителя.

– Ченьхе, – негромко окликнул советник, так чтобы воины не разобрали его слов.

Борьба давно закончилась. Противник силача уже почти не пытался освободиться от удушающего захвата за шею сзади; его лицо, прежде серое от пыли, теперь наливалось сине-багровой кровью.

– Отпустите его, – всё так же тихо попросил Йнаи. – Мне нужно задать несколько вопросов – я не понимаю, что здесь творится.

– Как же, – пыхтя, отозвался беловолосый и лишь сильнее заломил предателю руку, – второй раз я могу к нему не подобраться.

Тем не менее, недовольно скривившись, он с резким выдохом оттолкнул бывшего командира крепости от себя.

Силач внимательно прислушивался к сиплым, затруднённым вдохам летня, наблюдал, как тот втягивает воздух пересохшими окровавленными губами, а едва выражение чужого лица сделалось осмысленным, вздёрнул предателя на ноги и вновь заломил ему руку.

– Сейчас же поверни войско назад! – велел он.

Брови Йнаи поползли вверх. Мятежник издал непонятный, хриплый звук.

– Боюсь, ваше требование невыполнимо, – мягко объяснил советник. – Во всяком случае, прежде необходимо прояснить положение.

Силач нахмурился.

– Ваши люди ожидали увидеть нас. Почему? – твёрдо спросил у предателя Йнаи.

Тот ответил лишь недобрым взглядом и вдруг зарычал от боли.

– Мне вот нравится этот вопрос, – спокойно заметил беловолосый.

Советник улыбнулся. Мятежник громко выдохнул и, будто смирившись, хрипло произнёс:

– Они думают, мы здесь по приказу уана Каогре.

Ченьхе с удивлением заметил, как на лице Йнаи мелькнуло и исчезло выражение полной растерянности.

– То есть… – только и сказал советник, после чего умолк.

– И что же приказал им мой отец? – мрачно осведомился силач. – Заживо сжигать безоружных и спящих?

– Каждый ведёт войну, как умеет, – огрызнулся предатель. – Зато мы потеряли всего пять человек. Или я должен заботиться о жизни противников?

– А я? – без улыбки поинтересовался Ченьхе.

На лбу и висках у мятежника выступил пот.

– Вы меня не убьёте, – уверенно прохрипел он.

Силач оглянулся на советника, тот выставил перед собою ладонь:

– Пусть доскажет до конца, прошу вас.

Предатель слабо улыбнулся. За эту улыбку беловолосый встряхнул его так, что летень до крови прикусил язык. Не обращая внимания на боль, он торопливо продолжил:

– Если вы расскажете людям правду, начнутся беспорядки. Кто захочет возвратиться домой, чтобы его там объявили мятежником и казнили? И кто поверит, что ему всё простится? Впрочем, нет, не спорю – иные поверят, дураков всегда хватает. Тем не менее, я уверен, что уан Каогре очень хотел бы вернуть четыре сотни людей, на самом-то деле до сих пор ему верных.

– А какая тебе с того выгода? – резко бросил Йнаи. – Не для того ты их обманул. Или ждёшь от правителя сердечной благодарности за десяток повозок, полных награбленного?

– Я знаю, что уан Каогре меня не пощадит, – ровно ответил мятежник.

Он хотел продолжить речь, но советник не стал слушать:

– Что ж, не вижу причины, по которой мы не можем тотчас повернуть назад. Уверен, страх за собственную жизнь заставит воинов на время забыть о жадности.

– Станете пугать их местью уана за неподчинение? – усмехнулся предатель.

– Зачем же? – лицо Йнаи зеркально отразило чужую улыбку. – Войском, многократно превосходящим по силе и будто бы преследующим нас.

– Будто бы? – переспросил мятежник.

Советник осёкся на полуслове и принялся рассматривать рисунок шкуры на шее динозавра.

– Он обещал разбить нас наголову, если мы не назовём себя до рассвета, – объяснил предатель. – Но об этом известно только мне и трём десяткам доверенных воинов.

– Кто: он? – удивился Ченьхе.

– Уан Марбе, – откликнулся советник.

– И в чём беда?

– Теперь, когда вы здесь, никакой беды нет, – ответил предатель.

– Заткнись, – велел ему силач. – Йнаи, так в чём дело?

Советник искоса глянул на мятежника, и Ченьхе, вздохнув, вытолкнул того прочь из круга, защищённого динозаврами.

– Вы не можете явиться к уану Марбе, – тихо заговорил летень. – Он не поверит в столь дикую историю, зато у него появится возможность развеять по ветру не просто группу безвестных мятежников, но якобы армию самого уана Каогре.

– А что тогда делать?

– Оставить этих людей.

Силач нахмурился.

– Я должен привести их назад, раз они не предавали отца. Это целых четыре сотни воинов.

– Они обречены. Уан Марбе не из тех, кто разбрасывается пустыми угрозами.

– Нет, если я поговорю с ним!

– Он не поверит, – терпеливо возразил советник.

– Я постараюсь объяснить.

– Как бы вы ни объясняли! Ему выгодно истолковать ситуацию по-своему. Разве вы меня не слушали?

Ченьхе перестал понимать, что происходит; он качнул головой, потом ещё раз, но мысли только запутались окончательно.

– Я не вижу смысла, Йнаи, – наконец, выговорил силач. – Мы гнались за ними, догнали, узнали, что происходит. А теперь ты говоришь – бежать отсюда. Но как же можно? – он ненадолго умолк, а потом с удивлением заключил. – Получается, сюда вовсе не стоило ехать. Неужели ты знал, как всё обернётся, ещё тогда, в деревне по нашу сторону границы?

Советник не успел ответить – впереди раздались тревожные крики. Беловолосый тотчас вскочил в седло.

– Потуши лампу! – крикнул он, тщетно пытаясь что-либо разглядеть в темноте за границей освещённого круга.

К ящерам и повозкам сбивались напуганные люди. Их головы напоминали косматые гребни ночной реки. Силач оказался на одном из немногих спокойных островков среди бурлящего потока. Свет, наконец, погас, и тотчас голоса людей придвинулись, стали громче.

– Опоздали, – тихо выговорил Йнаи.

Среди рёва человеческих волн и панического шума Ченьхе расслышал его так отчётливо, словно их обоих окружало лишь торжественное синее безмолвие небес.

Последним прибыл гонец с правого фланга. Низко поклонившись вначале уану, потом старейшине своей деревни, он чётко доложил:

– Задача выполнена.

Марбе передвинул глиняную фигурку по карте и спокойно улыбнулся.

– Окружены.

Глава XI

…

– Калейдоскоп, – Келеф прищурился.

В его глазах, точно прощаясь, отразилось Солнце и погасло под ночной синью ресниц.

День сражения. Рассвет, 3 часа

Обгоняя первые солнечные лучи, из-за холмов выползла густая, подвижная масса – сотни монстров, подобные грозовой туче, питомице древних Богов. Земля задрожала сильнее прежнего под ударами лап, безмолвные склоны будто ожили. Могучая сила без разума и воли огромным облаком устремилась вниз, поднимая ураганный ветер, душивший людей клубами пыли.

Чёрно-жёлтое, многоголовое чудовище в прыжке закрыло собою небеса, отразилось в глазах воинов, скованных суеверным ужасом. Словно гигантская волна, две сотни айрер в поперечнике, оно обрушилось на них, сбило с ног и потащило в бездну.

За день до сражения. Сумерки, 9 часов

– Мы не можем атаковать! – воскликнул старейшина с грубыми чертами лица и обожжённым, шелушащимся красным лбом. – Атакующие всегда несут большие потери, а у нас и без того каждый воин на счету.

– Нужно оборонять крепость! – поддержал его маленький плотный старик.

– Вот ещё! – возмущённо взревел лысый. – А что мы будем есть, когда нас осадят? Друг друга?

– Ладно – есть, – громогласно перебил его седой. – Куда раньше издохнем от жажды.

Орур с трудом перекричал все голоса:

– Уймитесь! Уже забыли об уговоре? Мы не обсуждаем приказы уана!

Старейшины загалдели наперебой:

– А он понимает, о чём говорит? Нас всего пять сотен – как тут наступать на три с половиной тысячи?

Орур с размаху ударил кулаком по огромной каменной глыбе, Данастос несколько раз окликнул людей – безрезультатно. Про уана летни и вовсе забыли: тот молча стоял у камня, скромно опустив голову и сложив руки.

Смеркалось, неуловимо бледнело жаркое небо. Со всего двора сбегались любопытные – посмотреть на собрание. Видя неразбериху, они сами начинали горячиться, и вскоре старейшины уже не слышали себя за шумом моря голосов. Орур снова ударил по глыбе.

«Зачем?» – мысленно спросил у мага Сил'ан.

Данастос усмехнулся – не без тревоги.

«Пытается их угомонить, чтобы взять слово, – предположил он. – А вообще – кто знает? Летни до того странный народ».

Келеф его не дослушал, глубоко вдохнул и резко выбросил руку прямо вперёд. Его ладонь замерла, не касаясь камня, раздался громкий треск. Всё ещё бормоча каждый своё, люди испуганно повернулись на звук. Глыба тяжело вздохнула, покрылась сетью трещин и осыпалась наземь каменным крошевом.

Вмиг стало тихо, лишь шелестел песок, да хлопал на ветру плащ, небрежно наброшенный магом поверх мантии. Сил'ан медленно и гибко обернулся к старейшинам, вежливо наклонил голову и заговорил. Не понимая слов, летни внимали интонациям: то недовольным, то напевным; то изумлённым, то тёплым и нежным. И такая задумчивость отразилась на лицах, что маг, будь его воля, не стал бы ничего переводить.

Он заранее отвёл волосы назад, встал в величавую позу, и всё же, хотя уже утихла глухая дрожь древнего языка, молчал, заворожённый волшебным голосом. Наконец, привычным усилием воли стряхнув оцепенение, он обратился к летням холодным и сдержанным тоном, столь не похожим на ласковый выговор чужого существа:

– Я не привык решать серьёзные вопросы криком и не смогу вести ожесточённые споры, как это принято в вашей культуре. Меня учили тому, что увлечению не место в военных планах – оно лишь приводит к опрометчивым и ложным выводам. Иногда мой командир выносил предварительный приказ на обсуждение, и не было такого случая, чтобы чужой замысел удалось улучшить, не понимая его. Вы же двадцать минут спорите друг с другом о том, что придумали сами из двух слов, которые я успел сказать. В безумной идее наступления в лоб и то больше смысла, а я предлагаю не её.

За день до сражения. Вечер, 8 часов 79 минут

Сил'ан печально стоял в темноте, недалеко от выхода. Вокруг него вился червяк, пытаясь помочь и ободрить.

– Так и думал, что эту дверь можно открыть бесшумно, – улыбнулся Данастос.

Келеф поднял голову, всмотрелся в лицо человека, затем с присущей ему изысканно осмотрительной ловкостью подплыл ближе.

– Я говорил с людьми из восточных деревень, и по-прежнему не вижу, как должен поступить. Озарения не было.

– А должно было быть? – невольно улыбнулся весен.

– Разве нет? – наивно удивилось изящное существо.

– С чего бы, собственно?

– Именно так колдуны обретают знание о грядущем.

Человек выставил перед собой ладони в успокаивающем жесте.

– Нашему командиру как-то помогал маг Дэсмэр, – тихо заговорил Келеф. – Он проходил практику, был совсем молод и дважды ошибся, но оба раза командир не поверил его предсказаниям и поступил по-своему.

– Что ж, да, – согласился весен, не слишком довольный тем, к чему пришёл разговор, – чтобы толковать настроения Лун верно, нужен немалый жизненный опыт. Но сейчас ошибки нет, верь мне и возвращайся уже к старейшинам, пока они не припомнили новые ужасы – подозреваю, что летни находят в самозапугивании и эскалации конфликта изысканное удовольствие.

Келеф устало опустил ресницы.

– Оставь ты этот бодрый тон, – раздражённо велел он.

Маг пригладил волосы:

– Что тебе не нравится? Способ есть – я знаю точно. Наверняка вариантов не так много, и ты все видел на живых примерах. Перебери их, обдумай, обсуди со старейшинами – обязательно найдётся подходящий. А что? – он развёл руками. – Ни один из нас не колдун – на озарения рассчитывать не приходится.

День сражения. Рассвет, 3 часа 4 минуты

Солнце быстро поднималось, согревая тела живых и убитых. Не было больше стройных рядов войск – люди уже пришли в себя и оборонялись, но отступали беспорядочно.

– Фланги смяты. Правое крыло разбито, – торопливо докладывали гонцы.

«Что же делать? Какой ужас! Что же делать?» – как безумный бормотал один из трёх старейшин, остававшихся в шатре.

– Предотвратить панику! – зарычал на него Марбе и, развернувшись к гонцу, велел. – Продолжайте отступать, ни в коем случае не бегите! Бояться нечего – как будто вы прежде монстров не видели. Нас больше, и мы их истребим, а потом уан Кереф сполна ответит за подлый удар.

За день до сражения. Вечер, 8 часов 73 минуты

– Да что с вами такое?! – сердито воскликнул Орур, едва протяжный гул возвестил: плита встала на место.

Старейшины, переглядываясь, торопливо вернулись в средоточие света.

– Вы же его видели снаружи, разве нет? Что молчите?!

Иные из летней вздохнули. Лысый почесал в затылке.

– Ты знаешь… – сбивчиво забормотал седой. – …когда вот так… и здесь… невольно поверишь…

– Во что? – с досадой протянул молодой мужчина. – В чудовищ, пожирающих души что ли? Оставьте эти россказни пустоголовым выходцам из Умэй!

– Нет, не то, – отозвался седой и умолк.

– Мне тоже так показалось, – невпопад откликнулся летень с грубыми чертами лица и обожжённым, шелушащимся красным лбом.

Тогда и другие забормотали, принялись творить согласные жесты.

– Да о чём вы? – ещё раз попытался внести ясность Орур.

– Посмотри на эти колонны, – сказал лысый маленькому плотному старику, стоявшему с ним рядом. – Так и описано: руками не обхватить, подножие лишь можем увидеть. Поддерживают ли они свод, растекаются ли в темноту? Как знать, вдруг за диковинной паутиной на них ещё сохранились те насечки – таинственные письмена, которыми жрецы отмечали фазы Лун и волю их. Каждый день они высекали знаки на колоннах всё выше и выше. Луны ждали тех, кто сделает последние записи у самого купола, и даровали бы им своё благословение, а уж что это значит – не нам понять.

– Новая эпоха началась бы тогда, так мне рассказывала прабабка, – пожевав губами, ответил плотный старик.

– Может и так, – сказал кто-то ещё из старейшин.

– Какие жрецы? – не выдержал Орур.

– Служители древних Богов, – благоговейно выдохнул седой.

Остальные при этих словах сотворили отвращающие зло жесты. Молодой мужчина задумался:

– Кто о них помнит теперь? – сказал он, наконец. – Я слышал байки всего пару раз, и то совершенно нелепые.

– Запрещено рассказывать, – тотчас забормотали старейшины, все разом.

– Да только слухами земля полнится, – добавил лысый.

Орур поднял брови.

– Как похоже на храм, – заметил плотный старик. – Сколько слушал, всегда его таким представлял.

– Здесь же ничего не видно, – удивился молодой мужчина. – Паутина, пол, десяток ламп с шариками света – это что ли храм?

Старейшины переглянулись, неодобрительно покачивая головами.

– Не кричи, не гоношись, – выразил общее мнение седой. – При чём пол? Лампы, паутина? Туда ли смотришь. Это, это – видишь? – он вытянул руку, указывая куда-то во мрак.

Орур прищурился, но ничего не рассмотрел.

– Особенная темнота, – объяснил лысый. – Храм – не здание. Она – храм.

Летни вновь обменялись значительными взглядами.

– Да прекратите вы! – разозлился молодой старейшина. – Нет, какая глупость: через четыре часа мы, может статься, все пойдём по дороге ветра, а вы готовы потратить их, выясняя: а вдруг уан Кереф жрец наших древних Богов. Он – чужое существо, которое весены прислали править нами, даже не человек. Вдумайтесь! Он слыхом не слыхивал о них!

– Конечно, уан не жрец, – без колебаний согласился седой, а за ним и остальные летни. – Жрец не носил бы маску.

– К чему она ему? – спросил кто-то из старейшин.

– У него есть лицо? – подозрительно осведомился плотный.

– Конечно, есть, – нахмурился Орур, не понимая, куда они клонят.

– Пусть покажет его! – тотчас откликнулись четверо летней.

– Нужно заглянуть ему в глаза! Сразу станет ясно! – зловеще улыбаясь, посоветовал человек с обгоревшим лбом. – Уж в этот раз…

– Всё! – вдруг прогремел из темноты низкий уверенный голос.

Летни пугливо обернулись на звук. Высокий человек, отдалённо похожий на уана, покинул объятия полутени и нарочито медленным шагом миновал встревоженных старейшин. Чёрная парча его мантии искрилась и блестела, каблуки стучали, отмеряя секунды. Весен остановился там, где зелёный свет чётко обрисовывал его горделивый профиль, и позволил людям разглядывать себя с таким спокойствием, точно позировал невидимому живописцу. Затем эффектно развернулся анфас и с улыбкой превосходства принялся изучать старейшин, одного за другим. Те хмурились, поводили плечами, что-то бормотали себе под нос. Орур и тот отвёл глаза.

– Вазузу, – громко позвал нахальный весен, – милая, иди-ка взгляни на это чудо.

Хорошо отрепетированным плавным жестом тонкой руки, затянутой в чёрный бархат перчатки, он указал на карту, принесённую людьми.

Женщина, одетая в летнее платье, казавшееся зеленоватым при свете ламп, с любопытством высунула нос из своего укрытия, весело улыбнулась и подошла к мужчине.

– Хватит уже шутить с ними, – ласково шепнула она. – Ты маг и ты великолепен. Убедился?

– Милая, ты им подсказала, – вздохнул весен.

– Лесник, – мстительно улыбнувшись магу, объяснил летням Орур. – Его-то мы ждали два часа.

– Он-то знал, что с таким убожеством, – наморщив нос, весен кивнул на карту, – мы в лучшем случае развлечём противника – долго ещё будет ломать голову: и что же эти болваны пытались сотворить?

Женщина опустилась на одно колено, положила на шкуру маленький прямоугольный талисман из дерева, коснулась его на пересечении диагоналей, и, будто выхватив за тайный крючок скрытую в талисмане нить, лёгким взмахом руки отбросила её в сторону. Деревяшка, на которую помимо воли пристально уставились летни, ничуть не изменилась, но над древней потрёпанной картой появилась ровная как стол белая поверхность с ярким и чётким рисунком на ней.

– Существенное отличие в линиях границ, – надменно прокомментировал маг, – диспозиции войск, характере рельефа. Изучайте, милости прошу. Я же удалюсь в таинственную, великую и зловещую тьму, чтобы там ожидать моего повелителя.

Он эффектно развернулся. Орур озадаченно посмотрел весену вслед. Женщина умилённо вздохнула:

– Видели бы вы, как это смотрится с плащом!

За день до сражения. Сумерки, 9 часов 12 минут

Старейшины вновь сбились на крик. Дрожа от возмущения, брызгая слюной, они наступали друг на друга, точно упрямцы, сошедшиеся на узком мосту.

– Стравить их, ты говоришь? – вопил краснолобый, нависая над оппонентом. – А что толку? Ну, потеряет уан Марбе несколько сотен, что нам это даст?

– Нужно рассеяться, избегать встречи с врагом, нападать быстро, наносить урон и тотчас вновь скрываться среди холмов! – предлагал другой.

– А откуда взять припасы? – обрушивались на него. – Ты, милок, верно пехоту с динзорией[12]12
  Динзория – род войск, в котором для передвижения и ведения боевых действий используются динозавры.


[Закрыть] путаешь, а нас с весенами.

– Изматывать! Изматывать врага!

– Чем изматывать? Ещё кто кого измотает!

– Устроить засаду в крепости…

– Не городи ерунды! Всё на виду и затаиться негде!

Толпа воинов расступилась, пропуская уана и двух ведунов, следовавших за ним. Гебье окинул осколки глыбы грустным взором, Вазузу включила над ними карту. Воины и женщины, ахнув, подались вперёд, чтобы лучше разглядеть диковинку.

– До чего же беспорядочно вы мыслите, – одновременно с речью Сил'ан перевёл маг.

Старейшины тотчас одарили Келефа, а кто – не разобравшись – и весена, враждебными взглядами. Изящное существо невозмутимо подплыло к изображению над камнями, освободило левую руку от перчатки и дотронулось до карты длинным указательным пальцем. По поверхности, словно по воде, пошли круги. Тотчас она разгладилась, но изображение сменилось – крепость исчезла из виду, а синие линии, обозначавшие положение войск противника, придвинулись.

Уан надел перчатку.

– Нет нужды сталкивать два войска. Меньшее, как можно видеть, и без того окружено большим. Подданные уана Марбе суеверны, я думаю, они перейдут в наступление с первыми лучами Солнца. Из построения войск ясно, что главную опасность они видят в восточной армии, а нападения с тыла не ожидают.

– А кто в своём уме рискнёт на них напасть? – хмыкнул седой.

Сил'ан развернулся к нему и посмотрел прямо в глаза. Человек прищурился, но не отвёл взгляда.

– Мы, – без помощи переводчика, ответил Келеф.

Старейшины разинули рты, собираясь возмутиться. Воины зашептались. Уан вскинул руку, и Данастос требовательно перевёл:

– Дослушайте! Или эта война закончится в одно сражение, или мы её проиграем. И мы в любом случае потерпим поражение, если станем обороняться, потому что в этом случае утратим даже преимущество внезапности.

– Одной внезапности для победы будет мало, – заметил лысый.

– Не спорю, – согласился Келеф. – И всё же запомните, какова наша цель: разбить и рассеять войско противника в первом же бою. Силой нам их не одолеть (Летни одобрительно забормотали.), и единственный выход я вижу в том, чтобы воспользоваться слабостью противника.

– Слабостью? – недоверчиво переспросил Орур. – Их три тысячи!

– И всё же это колосс на глиняных ногах, – спокойно ответил Сил'ан. – Если он будет стремительно атакован до того, как успеет подготовиться к обороне, многие, коли не все старейшины, руководящие каждые своим ополчением, начнут действовать сами по себе и мешать друг другу – при условии, что они окажутся среди воинов. А если в шатре уана? Тогда, как показывает опыт, их люди, оставшись без руководства, обратятся в бесполезную толпу. Громада развалится на части, а они – при неослабевающем натиске противника – обратятся в бегство.

Летни слушали, отчаянно хмуря лбы.

– Другое дело, – печально добавил уан, – что с пятью сотнями, необученными, способными выполнить лишь один простой приказ, разбить в семь раз превосходящие по численности армии…

– Невозможно! – убеждённо вставил краснолобый.

– Тогда что ты делаешь здесь? – не удержавшись, возмутился маг. – Ступай к уану Марбе, поклонись ему в ноги и моли оставить в живых. Или же не мути воду! Тоже мне, хвалёный боевой дух летней!

Старейшина побагровел, Орур спешно встал между ним и весеном.

– Думай, что говоришь, – отрывисто бросил он. – Чай не дома.

Данастос лишь высокомерно усмехнулся. Собрание не сводило с него недобрых взглядов.

– Ну, положим, нападём мы внезапно, – первым разбил зловещее молчание седой, обернувшись к уану. – И что? Потреплем их, конечно, тем более, что по тылам, но мало нас слишком, так что они опомнятся – на том нам и конец.

Сил'ан ненадолго задумался.

– Именно что нельзя дать им опомниться, – перевёл его ответ маг. – Вызвать панику – вот чего мы должны добиться. Вазузу и Гебье могут способствовать тому.

– Как? – немедленно заинтересовался седой.

– Как ведуны. Воины противника без всякой причины вдруг ощутят тревогу, припомнят давние страхи. Конечно, ужас будет не настолько силён, чтобы обратить людей в бегство сам по себе – их, к сожалению, слишком много.

– Тогда проблемы это не решает, – задумчиво пробормотал седой.

Лысый щёлкнул пальцами:

– А что если нашим загонщикам не спешиваться, а налететь на них… вроде как динзорией? Всё же пятнадцать десятков всадников!

– Они быстро увязнут на усталых-то динозаврах, в лучшем случае прорвут оборону, а толку? – возразил Орур.

Остальные старейшины вздохнули, признавая справедливость замечания.

– Вы уже направили загонщикам приказ о возвращении? – пользуясь паузой, спросил Келеф.

– Нет, – ответил плотный старик. – Да вы не беспокойтесь, они успеют. Тут всего часа два ходу.

– Два часа? – удивлённо повторил Данастос. – Они что, за Кольцом рек?

– Само собой, – вредно откликнулся краснолобый.

– И что там делают?

Тут даже Вазузу уставилась на мужа с изумлением.

– Монстров приманивают, вестимо, – наконец, пробормотал Орур.

– Зачем? – не понял маг.

– Как зачем?! – воскликнул седой. – А ты не думал, чем мы живы? Благословение Богини давно сошло с земли, так что не растёт ничего, да и попробуй вспаши – тотчас явится страж. Дичь ушла к акаши в леса, рыбы столько не наловишь – тут уже от Хранителя реки бед не оберёшься. С монстров у нас и мясо в суп, и шерсть для нитей, и шкуры, и кость – иная крепче металла, а иная мягче смолы.