Текст книги "Не небом едины (СИ)"
Автор книги: Виктория Стальная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Глава 16
Корпоративная вечеринка была в самом разгаре, когда мы со Степаном зашли в фойе арендованного зала, услышав развесёлые крики, звон бокалов и зажигательную, праздничную музыку. В высоком, арочном проходе с лепниной и позолотой стояла Лейла, скрывая лицо под салатовой переливающейся маскарадной маской с серебристыми перьями, облачившись в фисташковое платье с корсетом, расшитым разноцветными камнями, и длинной струящейся юбкой, с укором поглядывая на нас и постукивая каблучками прозрачных лодочек.
– Наконец-то, – девушка взяла меня под локоть и повела в зал, обернувшись на мужа, – Калинин, почему так долго? Платонов велел без вас не начинать, а эти, – она указала на толпу полупьяных, развесёлых сотрудников, – уже надрались.
– Да пусть народ отдохнёт, погуляет от души. Чего тебе, жалко? – зычно хохотнул Степан, приобняв нас с Лейлой за плечи и подводя к одному из высоких фуршетных столиков, ломившемуся от изысканных яств.
– Калинин, любое наше праздное мероприятие всегда, слышишь? – не унималась Лейла, – Всегда начинается с вступительной речи руководства: твоей и Платона. А это что за попойка? – девушка брезгливо поморщилась.
– Лейлушка моя любимая, будь проще, и люди к тебе потянутся, – тщетно пытался успокоить Степан жену, посмеиваясь.
– Ты – слишком демократичный руководитель, бери пример с Платона, у него все по струнке ходят. Кстати, – девушка выудила что-то сверкающее из пакетика с логотипом «Платонов и партнёры» и протянула нам со Степаном, – сегодня прячем наши очаровательные личики под масками. Платонов что-то затеял.
– Что же ему спокойно то не живётся? Массовик-затейник неугомонный, – пробурчала я, надевая на себя бирюзовую ажурную маску со стразами.
– А чего мы не в духе, Марточка? Чем это вам не угодил наш великий и ужасный Платон Олегович? – заинтригованно посмотрела на меня Лейла и мимолетно подмигнула мужу.
– Эй, я всё вижу. Вы ему подыгрываете, да? Вы оба что-то знаете? Что этот плут задумал? Надеюсь, карета скорой помощи где-то поблизости наготове, потому что чую, меня хватит удар, от очередного фортеля вашего Платонова или Волгина, кто его разберёт. – проворчала я, завязывая атласные ленты маски сзади на волосах, и почувствовала чьи-то холодные пальцы на своих, замерев на мгновение. А, услышав, обволакивающий, низкий шёпот Плутония, вздрогнула, обернувшись на голос.
– Между прочим, я – не плут, а очаровательный Плутоний. Вам помочь? – спросил мой волшебник, и его каре-голубые глаза страстно блеснули, уводя меня в долину грёз…дальше и дальше от корпоративной вечеринки.
Маска упала с моего лица, и мы с Платоном одновременно наклонились, чтобы поднять её.
Наши взгляды встретились и…ослепительная вспышка озарила нас. Наши руки жадно, изучающе сплелись, вокруг моей маски. Мы завороженно смотрели друг на друга, находясь слишком близко…непозволительно близко для нас. Мир вокруг меня исчез, звуки стихли, свет погас, и мы с Платоном словно остались в зале одни. В чёрной бархатной маске мужчина выглядел опасно-притягательно, что-то в этой таинственности было запретное и вожделенное для меня…что-то, чего я давно не испытывала ни к одному мужчине. Не знаю, сколько бы продлилось наше сладостное оцепенение, если бы у меня внезапно не зазвонил мобильный. Мы с Волгиным тут же поднялись и отпрянули друг от друга, точно нас застали на месте преступления. Но мужчина остался стоять рядом со мной, наблюдая, как судорожно я отвечаю на звонок.
– Да, алло, слушаю вас, – выдала я глухо звонившему и заглянула в глаза Платону, не желая покидать наш с ним волшебный мир, скрытый от посторонних глаз.
– Марта, где тебя черти носят? Я под дверью сижу второй час. – голос почти бывшего мужа будто острым лезвием полоснул мою душу, я кожей ощутила парализующий холод, отошла от Платона и закрыла глаза, в секунду наполнившиеся саднящими слезами.
Наверное, я слишком нервно отреагировала на звонок Лёни. Но его претензионный тон, надменный голос меня резко вернули с небес на землю, вернули в наше с ним унылое прошлое, лишили радости от всего хорошего, что со мной произошло после его предательства и нашего расставания. Платон почувствовал моё напряжение и подошёл ко мне, притягивая моё лицо к себе, безмолвно заставляя открыть глаза и заплакать при нём.
– Что? – дав волю слезам, ответила я дёргано Леониду.
– Ты оглохла? Ааа, – протянул раздраженно бывший, – ты там веселишься? Музыка играет, я посмотрю. Отрываешься без меня по полной, почувствовала волю, – каждым словом Лёня добивал меня морально, к горлу подступила тошнота, грудь больно пекло. Взгляд же Платона становился более жёстким, холодным и подозрительным. Я крепко сжала рукой телефон, потому что рука отбивала дрожь, ещё не хватало уронить и разбить мобильный, а Платонов положил свою руку поверх моей, незримо успокаивая меня и забирая себе мои страхи и боль.
– Какая тебе разница, где я, с кем и как провожу своё время? Меня вот не волнует, что с тобой происходит. – придала я голосу твёрдости.
– Не смеши меня, Липатова. Никогда не поверю, что ты ко мне остыла, бегала же за мной как собачонка, выпрашивала мою любовь. – съязвил Лёня пьяным, грубым голосом.
От услышанного у меня подкосились ноги. Платон подхватил меня, волоча за собой как тряпичную куклу, и усадил на мягкий, бархатный бордовый диван. Я откинулась назад на спинку дивана, теряя сознание и погружаясь в темноту. Последнее, что я услышала, как угрожающе рыкнул очаровательный Плутоний на противного…нелюбимого Лёню.
– Она Ильинская, напомню тебе. Липатов, ты берега то не путай, а то я Элине позвоню и пущу тебя по миру!
Глава 17
«Женюсь на тебе одной, дождусь, когда ты расстанешься со своим горе-мужем, и женюсь только на тебе, мне других не надо», – слышу я в забытьи.
Я иду по диковинному, утопающему в зелени под слепящим солнцем саду, срывая с невысоких деревьев манящую, яркую голубику и закидывая в рот ягоду за ягодой, пока какой-то юноша не хватает меня за руку, сжимая нашими ладонями горсть голубики. Руки становятся сине-фиолетовыми, влажными и липкими, но мы с ним скрещиваем пальцы, и идём дальше по саду вместе, заливисто смеясь. Я поворачиваю голову в сторону юноши, чтобы разглядеть, но не вижу его лица. Он разжимает пальцы и стремительно убегает от меня вперёд. Я пытаюсь его догнать, но он бежит быстрее меня. В какой-то момент я настигаю таинственного юношу, он оборачивается на меня, и…
– Стёп, я – половозрелый мужик, – сквозь пелену полусна я слышу натянутый голос Платона.
– Платонов, ты – половозрелый дурак и му…! – язвит в ответ Калинин, не договаривая до конца.
– Вот только не надо мне мораль читать, – Плутоний недовольно фырчит, а я чуть приоткрываю один глаз и вижу, как мужчина раздувает ноздри и поворачивает голову в мою сторону, я тут же закрываю глаза.
– Это же надо быть полным идиотом, чтобы искать, искать женщину, которую любишь, найти её и…отойти в сторону, ожидая, пока она сама к тебе потянется, узнает в тебе того ненаглядного Плутония.
– Да узнала она меня, я уверен! Делает из меня шута-плута горохового, артистка погорелого театра!
– А ну цыц, – Степан перешёл на шепот, – пусть человек в покое побудет, ты её со своей Алёной извёл, ироды окаянные.
– Опять ты про Алёну? Господи?! Перестаньте меня к ней приписывать. – тихо взревел Платонов, а я отчего-то улыбнулась, подумав томно про себя: «Таки Плутоний с Ней не вместе».
– Забыли про Алёну, много чести вспоминать не твою секс-подружку, – Калинин хмыкнул, вызвав злорадный стон Платонова, – вернёмся к наболевшему вопросу. Ты так и будешь дальше ходить вокруг да около? Не пробовал поговорить с ней на чистоту?
– Секс-подружка, что за…Калинин, чтоб вас всех! – что-то пролетело в воздухе и, громыхнувшись, упало на пол, что я чуть не подпрыгнула на чём-то тёплом и бархатистом.
– Однако, не по-детски её вырубило то, может, врача надо было позвать?
– Не надо, – раздражённо пробурчал Платон, – у неё реакция на стресс, что я не знаю.
– Разумеется, HR Волгин у нас во всём и вся разбирается. Что это, кстати, был за спектакль, к чему?
– Я не знаю, оно как-то само пошло-поехало.
– Она тебя не узнала, и тебя это зацепило.
– Узнала, но старательно делает вид, что мы не знакомы…брезгует, видимо.
– Нет, Волгин-Платонов, ты…не дурак, – совладелец сочувственно прохрипел, – ты – больной на головушку, тебя лечить надобно.
– Ты мне то же самое говорил, когда я не мог её забыть.
Я лежала, не двигаясь и не дыша, желая дослушать до конца разговор владельцев «Платонов и партнёры». Они ни разу не упомянули её имени, но почему-то я была уверена, что речь идёт обо мне. Но…я не знала раньше Платона, если только в прошлой жизни.
– Когда забыл, легче же стало? Выходит, я был прав.
– Не забыл, – горестно вздохнул Платон.
– Но ты мне говорил, клялся и божился?!
– Да я готов был сказать, что угодно, лишь бы все от меня отвалили. Хотел я себе любить на здоровье и любил.
– И страдал, – ругнулся Степан.
– И страдал, нравится, моей русской душе страдать. Как прикоснусь к берёзе, да рюмку водки накачу, да запою: «Ах ты, степь широкая, степь, раздольная!», да давай страдать.
Когда Плутоний запел, я чуть не засмеялась в голос и не выдала себя, до того он комично это преподнёс.
– Плут и шут, что с тебя взять?
– Отстань, – огрызнулся Платонов.
– Не отстану, пока ты не поведаешь о своих грандиозных планах относительно неё?
– Не знаю, – Плутоний замолчал, лихорадочно дыша и словно всхлипывая, – ведь вот она…совсем близко, стоит только руку протянуть, прижать её к себе, и так далеко. Она и раньше была недосягаема для меня, а теперь…одному Богу известно, что в голове у этой девчонки.
«Девчонки?», – опешила я и открыла глаза, забыв о конспирации.
– Тоже мне девочку нашёл, – иронично пробурчал Степан, а я от непонятной мне самой подступившей обиды, закрыла глаза, приготовившись слушать дальше. Впервые в жизни мной овладело недюжее, необъяснимое и запретное любопытство, коим я никогда не страдала раньше. «Нет, Платон и его контора Никанора на меня определённо влияют не лучшим образом», – ухмыльнулась я про себя, стиснув руками нечто под собой, напоминающее плед.
– Для меня она всегда будет юной и прелестной, – мечтательно пропел Плутоний.
– В том то и дело, что той твоей юной и прелестной девочки давно нет. Да и ты не мальчишка, чтобы сохнуть по вымышленному образу из прошлого.
– Калинин, хватит! – прохрипел зло Платонов. – Я не сохну по некоему вымышленному образу. Я люблю реальную женщину.
– Недосягаемую для тебя, как и раньше, да?
– Я не в силах ничего изменить. Не могу же я заставить ответить её на мои чувства.
– Естественно, против лома нет приёма. Да и как заставить женщину полюбить тебя в ответ, если она тебя ни черта не помнит. – совладелец устало вздохнул, видимо, присев в кресло, потому что что-то скрипнуло.
В комнате или кабинете, я не успела разглядеть, что это за помещение, где мы втроём находились, повисла гнетущая тишина. Я была готова поклясться в тот момент, что мужчины пронзительно и подозрительно смотрят на меня. Я не знала и не понимала, каким я боком имею отношение к драматической истории неразделённой любви Волгина-Платонова, но при этом жутко нервничала и чувствовала себя перед ним виноватой…снова…в который раз…виноватой за неизвестную мне женщину не первой свежести, по мнению Калинина.
– Реально не помнит? – услышала я сиплый, слабый…обреченный голос Платона.
– Вероятно, да, – Степан замялся, – друг, она на была в той машине, и, может.
– Не может, – взвыл истошно мужчина и перебил Калинина. – Нет. Не может. Он был в машине один.
– Платон, мне жаль. Но они оба попали в аварию тогда.
– Но мне сказали, – от отчаяния, с каким говорил Плутоний, мне резко захотелось встать, подбежать к нему и утешить его.
– Для чего только от тебя скрыли правду? Ума не приложу.
– Потому что этот прохвост спал и видел, как бы прибрать к рукам богатства её отца. Она ведь почти ушла от него, какого лешего вернулась? После аварии мозги напрочь отбило.
– В тебе говорит горечь, не бросайся словами, потом корить себя будешь. Платон, я в любовных делах не самый подходящий советчик, мне чисто повезло с Лейлой. Но на твоём месте я бы с ней просто поговорил. Если она не помнит, возьми ты и напомни ей. Ты и себя изводишь, и её. Тошно смотреть на вас обоих.
– Проще порвать то, что уже порвано и стёрто с памяти, – Платон не говорил, а почти скулил, а у меня больно сжималось сердце от жалости и нежности к нему.
– Уволишь? – уточнил укоризненно Степан, и я резко распахнула глаза, встретившись с умоляюще-леденящим взглядом завораживающих каре-голубых глаз.
Взгляд Платонова не сулил ничего хорошего, и меня всю изнутри дико сковало напряжение до неприятного покалывания в пальцах руках.
– Вас не учили, что подслушивать нехорошо, Марта Юрьевна? – отчитал меня строго Платон.
Превозмогая себя, я несмело приподнялась на диване, подбирая слова, чтобы ответить Плутонию, и пытаясь сфокусировать внимание на пространстве, на владельцах «Платонов и партнёры», но у меня резко закружилась голова, и перед глазами помутнело.
– Платонов! – прикрикнул Степан и вмиг оказался рядом со мной со стаканом холодной воды, приводя меня в чувства.
– Спасибо, Степан Петрович, я в порядке, – я сделала новую попытку принять вертикальное положение, но пошатнулась, и Калинин придержал меня, усаживая обратно на велюровый тёмно-фиолетовый диван.
– Вижу, голубушка, в каком вы порядке, – сочувственно протянул совладелец, держа заботливо меня за руку.
Мне было невыносимо муторно, я ощущала гнетущую усталость, но через не могу встала с дивана и воззрилась на Платона…растерянного, взъерошенного и раздраженного.
– Что-то я не припомню, Платон Олегович, чтобы в сказке добрый волшебник измывался над Золушкой. Или у нас с вами современная интерпретация? – Степан поравнялся со мной, собираясь мне помочь, если я снова начну падать, но я его слегка оттолкнула, сделав шаг вперёд к Платонову. Мужчина привстал из-за стола в ответ, направляясь ко мне. И…
– Платончик, вот ты где! – радостно взвизгнула Она и тут же брезгливо скривилась, увидев меня. – Что за дела?! Курица?! – Она воинственно наступила на меня, раздувая свирепо ноздри. – Я же тебя предупреждала – не крутиться возле Платона Олеговича. Даже дышать не смей в сторону моего жениха.
Меня бросило в жар, а затем словно облили холодной водой, по телу пробежала дрожь. Калинин приблизился к Алёне, явно намереваясь меня защитить. Но Она перешла на истошный вопль, от которого заложило уши.
– Липатова, пошла вон отсюда. И ты уволена к чёртовой матери!
Из глаз брызнули слёзы, и я, ощущая себя целиком и полностью разбитой, растерзанной, униженной, бешено рванула к выходу из неизвестного мне…зловонного помещения, вырывая свою руку из цепкой хватки Степана, который тщетно надеялся меня остановить.
– Марта, стой, вспомни наше лето! – донеслось до меня, когда я мчалась, спотыкаясь без конца, по длинному, почти бесконечному, узкому коридору, давящему до тошноты своими стенами с лепниной и позолотой и ведущему к залу, где сотрудники «Платонов и партнёры» продолжали беззаботно веселиться.
Глава 18
У Степана гневно вздымалась грудь, он сжимал опасно кулаки. И я допускал, что мой друг запросто прибьёт Алёну, не моргнув глазом, поэтому постарался его выпроводить. Я и сам, если честно, был готов придушить свою страстную подругу, но проблемы привык решать хладнокровно и трезво, не позволяя себе и другим лишних и ложных эмоций.
– Стёп, остынь, ступай. Догони Марту, – я подтолкнул друга к двери, – и успокой, задержи её. Я сейчас улажу вопрос с Алёной и вернусь к вам.
Калинин нахмурился, неодобрительно посмотрел на меня, но вышел из кабинета, любезно предоставленного нам владельцами здания, чтобы Марта пришла в себя. Когда ей позвонил Липатов, я думал, что прямо трубкой его прибью, на расстоянии дотянусь до его пустой головы и надаю по наглой физиономии.
Я дождался, когда Степан скроется в коридоре, и станут менее слышны его шаги. И лишь после этого жёстко заговорил с Алёной.
– С каких это пор я – твой жених? – я резко схватил за запястье кудрявую блондинку, но та как обычно…решила, что мы играем.
– Ну, Платончик, Платоша, чего ты злишься? – Алёна провела пальчиками по вырезу моей рубашки и невинно улыбнулась.
– Понукай мне ещё! Алёна, хватит хлопать своими наращенными ресницами, на меня это уже давно не действует.
– Раньше действовало, а теперь что? – женщина принялась расстёгивать пуговицы своей обтягивающей атласной блузы, призывно обнажая грудь.
– Прекрати немедленно устраивать стриптиз, мы вообще-то на работе, а если кто увидит. – я отстранился от эротично наступающей на меня подруги.
– На какой работе? У нас корпоративная вечеринка, веселье в самом разгаре, и до тебя, и до меня никому нет дела. – Алёна ослепила меня налившейся желанием грудью, и я инстинктивно сглотнул, чуть не забыв про Марту. – Раньше тебя это не смущало, а заводило. Всё дело в ней?
– В ком? – я поперхнулся и дёрнулся, запахивая блузу Алёны.
– В этой бледной моли, домохозяйке бестолковой. – процедила блондинка, встряхнув яростно кудрями и топнув каблуком.
– Не говори так о Марте.
– Марта?! Ты бы хоть из приличия её по отчеству назвал. – Алёна застегнула блузу и недовольно надула накаченные губы. – Палишься, Платонов. Весь офис гудит, что шеф запал на Марту Липатову, и только я не верила и тебя выгораживала, вот и сказала, что ты – мой драгоценный жених.
– Выгораживала? Ты берега не попутала? Пытаешься выдать желаемое за действительное?
– Хм, – мечтательно протянула женщина, – почему бы и нет? У нас давно к этому шло.
– Всё, к чему мы с тобой пришли – постель. Я тебе ничего не обещал, замуж звать не собирался. Да и ты была более, чем довольна. Или мало высокой должности, баснословной зарплаты и регулярного секса?
– Мало, Платош, мало. Я большего достойна. И секса, дорогой, что-то меньше стало с появлением этой курицы.
– Меньше надо ходить на свои тренинги личностного роста, а книги нормальные чаще читать. И не называй Марту курицей, Алёна, иначе я не сдержусь. – я обезумел от наглости своей…любовницы, схватил со стола какую-то, очевидно, не из дешёвых вазу, и бросил об стену. Но Алёна и бровью не повела да стервозно ухмыльнулась.
– Книги – удел бедных, никчёмных и слабых людей. А я выше этого. И да, мои курсы помогают мне по жизни. Ты думаешь, я как всего добилась? – блондинка вальяжно уселась в кресло возле стола, налила себе в бокал белого вина, отпила вызывающе и гордо улыбнулась.
– Интересно. И как? А главное, чего же ты, Алёнушка, добилась?
– Как это чего? Где я, и где твоя Марта? Я на самом верху, сама себя обеспечиваю, одеваюсь дорого, отдыхаю на модных курортах, посещаю именитого косметолога, да мне позавидовать можно. А она…внизу, неудачница.
– Ты на самом верху…пока…потому что когда-то лежала внизу подо мной, а я повёлся на твоё милое личико и враньё о чувствах.
– Фу, как грубо, Платон. Я же девочка, со мной так нельзя, могу и обидеться.
– Да что ты мне сделаешь, если оооообидешься? – съязвил я.
– А я расскажу всем, что ты меня использовал, домогался и бросил беременную, и заставил делать аборт.
– Мне сейчас позвонить в отдел кадров, чтобы тебя уволили по статье, или позже?
– Не горячись, ты сам виноват, завёл меня, непристойности говоришь, с какой-то Мартой спутался. Я же люблю тебя и ревную.
– Мне-то не заливай, Алён. Ты любишь себя, деньги и красивую жизнь всем на зависть.
– Вот только не надо из меня делать меркантильную стерву.
– Это ты на тренингах стольких умных слов набралась? – я рассмеялся, закашлявшись.
– Я и сама их знала, у меня, между прочим, красный диплом имеется.
– Имеется, однозначно, дорого стоил?
– Я сама!
– Кто бы сомневался. Видимо, поэтому все юристы за тобой исправляли ошибки каждый раз и переделывали документы, что ты сама получила красный диплом и ни черта не знаешь.
– Перестань меня оскорблять. Чего ты взъелся-то на ровном месте?
– Значит так, либо ты возвращаешь на работу Марту, просишь у неё прощения и больше не трогаешь потом, либо уходишь по собственному желанию из компании. 2 минуты на размышление пошло. – грозно заключил я и выжидательно посмотрел на свои коричневые кожаные часы с круглым золотым циферблатом, украшенные звёздным небом с драгоценными камнями, подаренными ею в то лето.
Глава 19
Кто-то резко меня остановил, выдернул за руку из ликующей толпы сотрудников, в которой я надеялась затеряться. Я забилась в панике, хватая ртом воздух, изрядно хотелось пить, в горле пересохло от волнения. Я попробовала высвободиться и всё-таки сбежать вон с этой гнилой корпоративной вечеринки, но этот кто-то был настойчивее и сильнее меня, нагло удерживая за руку и чуть не выкручивая моё запястье.
– Марта, ёшки-матрёшки, остановись. Успокойся, слышишь? Это я, посмотри на меня, – я ощутила бархатное прикосновение к плечу и отпрыгнула, больно ударившись о мраморную колонну.
– Ой, что же это такое? Одни увечья у меня из-за вашего дурацкого Платонова и его партнёров. – я перевела дыхание, облокотилась о прохладную колонну и сфокусировала взгляд на препятствии на моём пути. Передо мной стояла взволнованная Лейла и обмахивала меня своей маскарадной маской.
– Ты пришла в себя? Ты меня слышишь, Марта? – девушка приблизилась, заглядывая мне в лицо с тревогой.
– Слышу, слышу. Но мне пора, уйди с дороги, Лейла, по-хорошему прошу, ради всего святого. – я начала обходить девушку, но та широко расставила руки, замыкая меня в пространство между стеной и колонной.
– Нет, стой, где стоишь. Я обещала Стёпе, что задержу тебя. – упорствовала жена Калинина.
– При чём здесь Степан то, Боже мой?! Вы оставите меня в покое когда-нибудь? – я взревела, с силой отталкивая Лейлу.
– Ай, – всхлипнула театрально девушка, – больно же.
– А я просила тебя отойти и не задерживать меня, – я прошмыгнула в толпу и припустила шаг, приближаясь к заветному выходу из зала.
«Женюсь на тебе одной, дождусь, когда ты расстанешься со своим горе-мужем, и женюсь только на тебе, мне других не надо», – снова услышала я, услышала довольно отчетливо и обернулась на голос, который показался мне знакомым…но фойе оказалось пустынным, вот только в зеркале, что протянулось величественно во всю стену я увидела того самого юношу из своего сна, с которым мы сжимали ладонями горсть сочной кисло-сладкой, терпкой голубики. Я закрыла глаза, отгоняя наваждение.
– Какая ты шустрая, однако, Марта Юрьевна, и не угнаться за тобой, – меня настиг запыхавшийся и раскрасневшийся Степан.
Меня ослепила ярость, я огляделась вокруг в поисках колюще-режущих предметов и отыскала взглядом вазу. «Должно быть, такая диковинная и редкая красота стоит бешеных денег. Но ничего, Плутоний, ты заплатишь за все мои страдания, что мне причинили в твоей шарашкиной конторе!», – в сердцах подумала я и с размажу бросила вазу об пол. Фойе оглушительно задребезжало и зазвенело. Лейла в ужасе прикрыла рот руками и скрылась осторожно за спиной мужа.
– А не надо за мной гоняться, Степан Петрович. Ваш Платонов Плутоний сделал всё, что только можно и нельзя, чтобы меня унизить, уничтожить, оскорбить и извести.
– Марта, душа наша, пожалуйста, не драматизируй. Платон ничего такого не хотел. – Калинин опрометчиво рискнул меня успокоить, но нервно сглотнул, когда увидел, как я присматриваюсь ко второй вазе.
– А какого этот плут, этот добрый фей, этот сказочник хотел? – прокричала я и отвернулась от Степана с Лейлой, не дождавшись ответа и направляясь к гардеробу за пальто.
Совладелец «Платонов и партнёры» понял, что меня не переубедить и не остановить, и галантно помог мне одеть пальто.
– Зря ты так с ним, Марта.
– Зря? Ты издеваешься, Калинин? – шикнула я, обматываясь длинным кашемировым платком.
– Он искал тебя, если не ошибаюсь, около 17 лет, – Степан многозначительно и таинственно глянул на меня.
А я присвистнула и закатила глаза: «Нет, вы подумайте! Он искал меня?! Платон? Искал? Меня? Около 17 лет?!».
– Чушь какая. Мы никогда не были знакомы ни с Волгиным Платоном, ни с Платоновым Плутонием. Впрочем, это более не имеет никакого значения. Мне надоели ваши секретики-семицветики. Женится Платон на Алёне? Вот и пусть они занимаются друг другом, а обо мне забудут. Совет им да любовь.
– Да нет там никакой любви, Ильинская, – психанул Калинин и беспардонно принялся расстёгивать пуговицы моего пальто под удивлённые взгляды своей жены.
– Мне нет никакого дела, на ком Платон женится, с кем делит постель. Поработала на него, пора и честь знать. – я отстранила от себя Степана, трясущимися руками пытаясь застегнуть снова пальто.
– А ну отставить сопротивление, – командным голосом гаркнул мужчина, и я застыла на мгновение, уступив его напору, – вам надо с Платоном поговорить наедине без посторонних глаз.
– Не знаю, я не уверена в целесообразности этой затеи. Наедине. Как же. Чтобы невеста Платонова мне глаза выцарапала?
– Марта, ёшки-матрёшки, не невеста она ему. Да, у них был секс без обязательств. Но в конце концов, он же не евнух. И пока тебя искал не мог обходиться без близости с женщиной.
– У вас это семейное, я посмотрю, – я прыснула со смеху. – И избавь меня от подробностей интимной жизни Плутония. Я, если вы не заметили, и не просила его меня искать. Я его и не знала раньше. Нет, может, я реинкарнировала, конечно, не исключаю.
– Что у нас семейное? – Степан хмуро покосился на Лейлу, та лишь пожала недоуменно плечами.
– Проехали. Ладно, сдаюсь. Где мы можем с этим плутом поговорить без посторонних глаз? – я начала разматывать платок, успокоившись.
– Другое дело. Как дети малые, ей Богу, – мужчина игриво щёлкнул меня по носу, а Лейла хитро потёрла ладони и подмигнула мне. И в этот момент у меня громко, внезапно зазвонил телефон. И вся накопившаяся недавно злость разом вернулась в троекратном размере моего ожесточения.
Я стиснула зубы, сжала бешено мобильный и ответила на звонок.
– Липатов, тебе русским языком сказали мне не звонить. Какого чёрта?!
– Марта, девочка моя, хорошая моя, спаси меня, – проблеял заплетающимся языком бывший.
– Ты офигел, Лёня? Какая я тебе хорошая девочка? Какая твоя? Твоя девочка тебя дома ждёт на сносях. – я выдохнула, чувствуя, как меня охватывает разъяренный озноб.
Степан и Лейла стояли рядом, нежно прижавшись друг к другу, выжидательно вслушиваясь в наш с Леонидом разговор.
– Марточка, солнышко ясное, спаси и сохрани своего Лёнечку. Вспомни, клятвы, нами данные пред Богом. В болезни и здравии, в печали и радости быть вместе.
– Ты решил вспомнить, что мы венчались по твоей прихоти? Именно сейчас, когда выгнал меня из квартиры со своей беременной Элиной?! Липатов, мне ей набрать? Или ты сам отвалишь от меня.
– Элина, беременность, – бывший пьяно завопил что-то невнятное, – бренность и суета сует. А вот мы с тобой другое дело.
– У нас нет с тобой никаких общих дел, Леонид. А нет, есть, суд в ближайшее время о бракоразводном процессе, протрезвей к нему, будь любезен.
– Ошибаешься и обманываешь меня.
– В чём это я ошибаюсь и обманываю тебя? – процедила я и взглянула на вторую целую вазу…манящую вазу, будто в чём-то виноватую, в моих проблемах и тридцати трёх, отнюдь, не сказочных ненастьях.
– Ты лукавишь. И я, и ты знаем, что мы небом едины, небом венчаны. И ты моя, а я твой, и так будет всегда.
Я зажмурилась, на секунду вспомнила наше с Лёней венчание, и по щеке предательски покатилась обжигающая… отрезвляющая слеза. Я сбросила звонок, открыла глаза и встретилась с испытующим взглядом Плутония, что стоял позади и рассматривал меня через зеркало.
