Текст книги "Не небом едины (СИ)"

Автор книги: Виктория Стальная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 46

Я импульсивно сбросил звонок, не хотел, но сбросил, прервал разговор с мужем Изольды, будто это могло чем-то мне помочь, избавить от чудовищной правды, что Марта попала в цепкие лапищи к безжалостному Леониду. Я не хотел услышать то неизбежное, что и так лежало на поверхности, то, что не решился произнести вслух, дабы не накликать куда большую беду на любимую и не признаться в собственном поражении перед Леонидом. Да, я не сомневался, что Марта в опасности, но в душе надеялся, что ситуация не слишком критическая. При этом я и не подумал перезвонить Изольде, потому что знал, что мне никто не ответит. Я проявил малодушие, не желая услышать «абонент вне зоны доступа», почти как приговор. На что я надеялся? Например, на то, что Липатов не причинит вред женщине, с которой венчался перед Богом, что его остановит неведомая сила, что он не растерял до конца человеческий облик. Или, что я успею спасти Марту с Изольдой. «Как они в принципе оказались обе в одной упряжке, во власти бесноватого Леопольда? Бывшая жена и бывшая девушка – сочетание несочетаемого.», – словно изворотливый червь засвербела у меня в душе горестная мысль.

Я сжал в кулаке мобильный, что трезвонил к ряду раз десятый. Я нарочно хотел отсрочить неизбежный и тяжкий разговор с мужем Изольды, но этот неугомонный не сдавался, не тушевал в отличие от меня, проявляя сознательность и мужественность, чем вызывал во мне восхищение и одновременно злил меня, потому что он искал, искал свою любимую и поступал по-мужски без ложных оправданий и малейших колебаний, указывая незримо на мою мужскую несостоятельность и непозволительную слабость.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – выругался я и пнул ногой по стеклу, что раздражающе задребезжало.

– Платон, родненький, – тётя Маша всполошенно оттащила меня от окна, – не надо крушить офис.

– Я без советчиков разберусь, крушить мне мой офис или нет, – заорал я в отчаянии и подхватил одно из кресел, перевернув его и прокатив с грохотом по полу, – тут и крушить то нечего после вашего нашествия, развели мне в «Платонов и партнёры» татаро-монгольское иго.

Элина тщетно била по бездыханному телу Степана, орошая его слезами и мерзкими, животными стенаниям. Липатова разжала руки, отпустила Калинина и подняла на меня жалобный, немощный и отвратительный взгляд.

– Что? Что ты на меня смотришь, как выброшенный на улицу щенок? Поскули давай для полного антуража. – взбесился я, потому что мне надо было спасать Марту и искать их с Изольдой, а не возиться с обнаглевшим Степаном, попутавшим берега.

Я ввернулся к окну с неимоверным желанием разбить его, но сдержался.

– Платон, – робко шепнула мне на ухо Лейла, – мы, может, с Калининым и разводимся, но ему надо помочь.

Я обернулся, задохнувшись от возмущения, дико хотелось во всю глотку закричать: «Что же вы бабы дуры все такие?! Что же вы бежите на задних лапках спасать тех, кто ломает ваши судьбы, унижает вас, издевается над вами?!». Но я, подавив в себе эмоциональный порыв, сухо ответил Лейле и остальным.

– Вызывайте скорую. Чего вы телитесь? Или все ждут, пока я наберу 03?

– Плутончик, – ласково пропела тётя Маша и потрепала меня по волосам, – кто тебе звонил то? Что наговорил? Чем вывел из себя?

– Ааа, – махнул рукой, – реанимируйте больного и несчастного Степана.

Ильинский оклемался, порозовел и усадил меня с собой на соседнее кресло, наливая себе и мне по полному бокалу виски.

– За моё возвращение и воскрешение и за здоровьице Марточки моей ненаглядной, – с энтузиазмом провозгласил он и чокнулся своим бокалом с моим.

В любой другой день или вечер я был бы рад, что папа Юра в здравии и отличном настроении. В любой другой ситуации я бы проявил милосердие к Степану, спустив на тормоза то, как он поступил со мной. В любой другой раз я бы воодушевился утешительными и ободряющими словами и заговорами тёти Маши. Но не в тот день, момент и минуту, когда решалась судьба моей Марты и мало знакомой мне Изольды. И не тогда, когда я оказался в окружении эгоистичных людей, смакующих свои и только свои проблемы, страдания и заботы, которым наплевать совершенно на других. Юрий Георгиевич пил за себя любимого, а не за здоровье дочери, благополучно позабыв о похищении той. Элина тряслась над своей беременностью и над Степаном. Лейла упивалась собственным крахом брака в нелепой, пресловутой женской надежде его сохранить и вернуть любимого. Бессмысленное присутствие Марьи Тимофеевны по мне не поддавалось никакому объяснению, хотя я был ей благодарен, что она остановила Степана, и тот чуть не отправился в мир иной, что добавило бы мне массу хлопот и разбирательств с законом. Я тоже был эгоистично сосредоточен на своей беде – на нашей с Мартой. Но я то никого и не приглашал к себе в офис и не призывал на помощь.

Вернулись с отдыха бугаи Калинина, раскрыв рты от удивления, что их предводитель лежит в отключке с разбитой головой, и с немым вопросом наставили на меня свои автоматы. И никто, никто их не заметил, не заметил их явного интереса ко мне и не удосужился им объяснить, что я то не при делах.

И, вскипев окончательно, я присвистнул громко-громко, требовательно и подождал, пока эти четверо, не считая отмокающего Степана, обратят на меня своё пристальное внимание.

– Как только уедет скорая, – проговорил я назидательно по слогам, – прошу всех на выход вон из моей компании. И вас, товарищи с оружием, в том числе. Не надо на меня убийственно смотреть, я вашего Калинина и пальцем не тронул.

– А кто? – подал картавый голос один и бригады Степана.

– Конь в пальто. Свободны, – решительно заявил я этим двоим, – дальнейшие указания вы получите от супруги Степана Петровича.

Бугаи вяло опустили автоматы и, о чём-то посовещавшись между собой, отчитались.

– Мы обязаны охранять Степана Петровича и останемся с ним и с Лейлой до приезда скорой.

– Дело ваше. – согласился я с бугаями. – Остальные, ноги в руки и бегом, не задерживаемся, – потребовал я и накинул пиджак.

– Платоша, миленький, ты чего раскочегарился? – подивилась ведунья и заулыбалась мне заискивающе.

– Сынок, в самом деле, – засмеялся Ильинский, – ты нас гонишь от себя?

– Что, не пришлись ко двору, Платонов? – съязвила обиженно Элина.

– Лейла, – обратился я на опережение к администратору, – молчи, тебе со мной работать и работать в дальнейшем, лучше молчи, будь умнее.

– Я и не собиралась ничего говорить, – сделала вид Лейла, что планировала остаться в стороне, не припечатав меня красным словцом.

Я вернулся к бывшему столу Алёны, собрал свои вещи и направился к выходу, обернувшись в дверях на пыхтящих недовольно и дышащих мне в спину.

– Вам ведь безразлично, что произошло? Что стало с моим настроением? Вас не интересует, что случилось с Мартой и Изольдой. Вы все по отдельности эгоистично думаете лишь о себе. И мне обидно сегодня было в вас разочароваться. Элина, к тебе вопросов нет, будут потом у следствия, когда ты окажешься причастна к злостному похищению и убийству двух невинных женщин.

Я развернулся, вышел прочь из кабинета и набрал последний входящий номер.

– Убийству? – услышал я сквозь пробивающиеся гудки, которые прервал входящий звонок от Леонида.

Глава 47

В шоке я резко остановился посреди холла, собрав в гармошку под ногами серый ковёр с какими-то разводами, выругавшись мысленно на тётю Машу: «Офис погряз в грязи и пыли, а она лясы точет, ёшки-матрёшки, делом бы занялась!». Трезвонивший телефон едко распалил мою руку, а высветившееся ярко уведомление на экране «Липатов» прожгло глаза. Мне звонил человек, которого я больше всего вознамерился найти и придушить собственными руками за издевательства и испытания, что он нам с Мартой устроил. А я никак не мог поверить, что Липатов добровольно вышел на связь. Я не мог поверить и не знал, в каком ключе с ним говорить. И нет, я не боялся Леонида. Я элементарно оказался не готов к диалогу с похитителем своей Марточки. Учитывая факт нападения Липатова на меня и похищения им Марты с Изольдой и зная его постольку-поскольку, я удостоверился, что он не в себе, и к нему нужен особый подход, чтобы он не дай Бог никому не навредил. Но я не мог больше медлить и прятаться, вырабатывая второпях стратегию и подбирая правильно слова, чтобы ему ответить безопасно для всех. И я решил, что лучшая защита – это нападение.

– Липатов, где вас черти носят? Куда ты дел Марту и Изольду? Я найду тебя и оторву твои причиндалы, запомни это!

– Платон, Платон, слава Богу ты ответил! – раздался неожиданно женский визг и всхлипы. – Платон, ты меня слышишь? Алло?!

– Марта? Нет. Не может быть. – усомнился я и потрогал подбитый Степаном глаз.

«Должно быть у меня галлюцинации на фоне сотрясения мозга. За последние дни мою голову знатно повредили да помяли, вот и последствия прилетели.», – убедил я себя, но женщина, что звонила, была со мной в корне не согласна.

– Плутоний, любимый, спаси нас. Мы еле сбежали от Липатова. Он скоро очухается и настигнет нас.

– Марта? – подпрыгнул я от радости и припустил шаг, чтобы покинуть поскорее офис. – Золушка моя, это правда ты?

– Да, милый волшебник, – заплакала любимая, но я услышал, как она улыбается при этом, – пока я жива. Изольда вырубила Лёню, но он живучий. У нас мало времени.

– Голубки, харе миловаться, – просипела раздраженно Изольда, – у нас не мало времени, дорогуша, а его нет от слова совсем. А вы мешкаете. Давай, Платонов, соображай резче, как нас вызволить отсюда.

– Где вы находитесь? – спросил я и вышел на улицу, вдыхая промозглый воздух.

– Ты в приколе? Реально думаешь, что здесь есть название улицы и номер дома? Платон, мозги включи! Руководитель хренов. – истошно психанула на меня психиатр Гурьянова.

Второй раз за сутки мне не вполне резонно заметили, что я негодный управленец, чем меня конкретно зацепили и натолкнули на сомнения в собственной значимости и эффективном руководстве «Платонов и партнёры». Но самобичевание я отложил до более подходящего момента, сосредоточившись на спасении Марты и Изольды.

– Хорошо. Что вы видите? Долго вы добирались до места? – уточнил, рывком уселся в машину и вдавил на педаль газа.

– Полегче, Платошка, – взвыла Изольда, – сколько вопросов у тебя, у меня и так голова болит, хоть святых выноси, – страдальчески протянула она.

– Мне кажется, мы часа два ехали. – предположила Марта. – Или нет. Сколько я песен спела, Изи, штук десять?

– Изи-пизи, лемон сквизи, – выдала какую-то дребедень Гурьянова нетрезвым голосом.

– Каких песен? – оторопел я и вывернул руль, чуть не съехав на встречную полосу.

И тут я вспомнил, что, когда Изольда мне звонила, она как-то странно со мной говорила, а Марта навеселе пела про маленького принца. Но прошло предостаточно времени, чтобы женщины протрезвели. Или у них алкоголь смешался с адреналином, потому не выветрился.

– Русских народных блатных да хороводных. Уууух! – глумливо и судорожно расхохоталась Изольда, подтверждая мои догадки, что переволновавшись, они с Мартой дошли до той кондиции, которая позволила им себя обезопасить. Что-то вроде инстинкта самосохранения. Не зря же говорят, что пьяному хорошо, то трезвому – смерть. Я отогнал от себя мысли о смерти и молча приказал Марте с Изольдой долго жить.

– Что с твоей головой, ты ранена?

– С моей головой то же, что и с твоей, не в порядке. Нормальных людей в принципе в природе не существует, – заявила она и загоготала, – это я тебе, как психиатр, говорю, Плутошкин.

– Изольда, он Плутоний, восхитительная, завораживающая карликовая планета! – мечтательно произнесла любимая.

– То-то оно и видно, что карликовая, раз не сподобился нас найти до сих пор. Карлики они такие мелочные и мелкие, и трусливые.

Борзости у Гурьяновой было не занимать, но, видимо, это и спасло их с Ильинской на время от Липатова, за что я ей был чрезмерно благодарен, потому пропустил мимо ушей колкости и надменный тон в свой адрес.

– Изольда, я серьёзно, Липатов что-то сделал с тобой? Тебе нужна медицинская помощь? – участливо поинтересовался я, рассматривая себя в зеркале и с сожалением отмечая, что мне тоже не помешал бы осмотр травматолога.

– Этот козёл огрел меня по голове моим же графином с вином.

– Жалко вино, вкусное было. – нервно хихикнула Марта, чем меня приятно удивила.

– Какое вино, дамы? Вас спасать надо! – призвал я похищенных женщин к разуму.

Я слышал, как они бежали, запыхавшись, как завывал протяжно ветер, пробирая меня до мурашек, хотя я сидел в прогретой машине и мчал, мчал, неведомо куда.

– Что вокруг вас? – я посмотрел на карту навигатора, будто тот мог по волшебству определить, куда мне ехать.

– Что-что? Непроглядный, сука, лес мы видим со всех сторон. А держал нас этот Леопольд, ну я его кастрирую, на каком-то заброшенном заводе. – выругалась Изольда.

– Река?! Изи, смотри, вон река! – воскликнула светло Марта, и на душе у меня потеплело. Голос любимой действовал, как лечебный бальзам, возвращая мне силы, мужество и трезвость ума.

– Ильинская, едрит-Мадрид, какая река? Горная?! Доставай байдарки, пустимся вплавь. – хрипло возбранилась психиатр.

– Мне звонил твой муж. – прервал я истерику Изольды.

– Гурьянов? Зачем? – прошептала слезливо она и закашлялась. – Пока звала на помощь и на Липатова орала, голос ко всем чертям сорвала.

– Заканчивай с бесовщиной, – попросил я, – и он ищет тебя. А я последний, с кем ты говорила, прежде, чем пропала с радаров.

– Спасибо, спасибо тебе, Платон, – заверещала умильно в трубку Изольда, – раз он волнуется за меня, значит, простил. Передай ему, что я его любила и буду любить оттуда всегда.

– Эээ, психиатр Гурьянова, вы мне бросьте поминальные речи, – я сбавил скорость, чтобы перевести дыхание и ни в кого не врезаться на эмоциях, – мы вас вызволим. Я только не понял, как твой муж вышел на меня, если у тебя выключен телефон?

– Даниил же у меня следователь, ему отследить мои звонки ничего не стоило.

– Как следователь? – воодушевился я. – И он может определить ваше местоположение по номеру Липатова?

– Это вряд ли, – прогремел свирепо Леонид, и я затормозил, услышав душераздирающий женский крик и выстрел.

Глава 48

Нет, связь не прервалась, но что-то расслышать или понять из звуков, что доносились по телефону, было невозможно, потому что мобильный Липатова явно где-то валялся. Я слышал какое-то копошение и завывание. Но Марта с Изольдой подозрительно молчали, молчал и Леонид. Я вцепился дрожащими руками в руль и напряг слух. А потом раздалась очередь из нескольких выстрелов и сдавленный женский плач.

– Нет! Нет! Нет! Ты убил мою подругу! – заголосила Изольда. И у меня ухнуло сердце вниз, почти остановилось.

– А ну угомонись, – проговорил мелодично юный мужской, сторонний голос, – жива она.

– Кто ты такой? Что тебе от нас надо? Хочешь денег? Денег? У моего мужа есть. Он заплатит за меня. – верещала нервозно психиатр Гурьянова.

– Я Тихон. И веди себя впредь тихо. И не разводи сырость. – настоял повелительно незнакомец и будто обратился ко мне. – А ты поторопись, рохля, попу отсидишь. Тоже мне выискался волшебник.

Гудки протяжные, коварные гудки послышались в трубке. Звонок прервали.

В висках остро запульсировало, мысли в голове взвинченно слонялись и сменялись, одна наперекор другой. Адреналин с бешеной скоростью разгонялся по крови, с такой же бешеной скоростью, с какой я мчал по трассе за город, оставшись странным образом незамеченным бравыми служителями ГИБДД. Я ощутил неимоверный прилив сил и разрушающей меня изнутри энергии, требующей незамедлительного выхода из тела. Я выехал на обочину и заглушил двигатель, который гулко резонировал с биением моего сердца. Я отдышался и в первую секунду мучительно подумал, что опоздал. Я вышел из машины, хлопнув дверью: «Крушить – так крушить, ничего другого у меня не осталось. Некуда мне торопиться более. Рохля я. Всю попу отсидел в тепле машины.». Но пронизывающий ветер с первым морозным предвестником подступающей зимы остудил меня и остановил лихорадочный поток мыслей, заставив взглянуть на ситуацию трезво, насколько это было возможно. И я набрал того человека, которому пора было ввязаться в нашу с Мартой историю и помочь нам. Наконец-то я оказался готов прислушаться к советам Марьи Тимофеевны.

– Погоняла чаи? – спросил я холодно у ведуньи.

– Как раз угощаю Юрия Георгиевича своим травяным сбором. – ехидно ответила та.

– Заканчивай и поставь звонок на громкую связь. – приказал я, понимая, что иначе не добьюсь ничего, уж больно все помощники, радеющие, вокруг меня расслабились.

– Хорошо, но смени тон, Плутоний, будь милостив. – издевательски попросила тётя Маша, и я сжал со скрежетом зубы, чтобы не чертыхнуться.

– Нам с вами не до церемоний. – заметил я с презрением.

– Скорая только что уехала. Степан жив. – оповестил меня папа Юра.

– А Марта нет. – выдал я, и что-то брякнуло на том конце.

– Ты…ты отыскал мою дочь? – натужно прокряхтел Ильинский.

– Именно. Собирайтесь в морг на опознание.

– Платон, какое опознание? Ты рехнулся? Марта жива. – несогласно заявила тётя Маша.

– Твои видения тебя подвели на этот раз. Не быть нам с любимой вместе. Погибла она. – я намеренно провоцировал ведунью, чтобы призналась-таки в том, что знает, и что скрывает от меня. А я нутром почувствовал, что она мне что-то не договорила, когда нас с ней прервали и бывший кабинет Алёны заполонили. Я же догадался, что то видение в пламени свечи или плод моей фантазии, или наше с Мартой светлое будущее.

– Платонов, – прошипела ведунья зловеще, – заканчивай меня испытывать и доводить Юрия Георгиевича.

– А товарищу Ильинскому полезно вспомнить о ком-то, кроме себя, например, о похищенной дочери.

– Как ты можешь, сынок? Какие обидные слова говоришь? – проворчал Ильинский.

– Обидно вам? Да там какой-то псих вашу дочь пристрелил и Изольду взял в заложники. Леонида тоже, видимо, зацепило.

– Не может этого быть, – фыркнула сердито ведунья, – я иную картину видела.

– Картину чего ты видела, Марья Тимофеевна?

– Будущего. – тихо и робко ответила она.

– Видела она! Видела картину будущего и не сказала? Так ты нам помочь с Мартой хотела? – закричал я и решительно вернулся в машину. – Говори! Говори, что ты видела?

– Что за псих то? Какая стрельба? С чего ты взял, Платон? Там дочь ваша должна быть.

– Какая на хрен дочь? Чего ты мелешь, старая ведьма? – выругался я и со злостью увидел, что у меня закончился бензин. – Да вашу мать!

– Ваша с Мартой доченька. Алиса.

– Слушайте, – я решил закончить бессмысленный разговор с двумя неадекватными и позвонить мужу Изольды, – вроде виски пил я, голову отбили мне, а крыша поехала у вас разом. Господи, дай мне сил.

– Погоди, Платош, – по-доброму попросила тётя Маша, – что ты услышал или увидел.

– Я услышал, как какой-то Тихон убил Марту.

Ведунья ойкнула и дико рассмеялась.

– Что смешного, Марья Тимофеевна? У тебя что ли сбор травяной, веселящий и дурманящий? – процедил я.

– Дело в том, что я приставила Тихона охранять твою Золушку. Это же мой кот.

– Да пошли вы в лес и в поле! Психи! Дочка Алиса. Кот Тихон. И похититель Леопольд. А я недоделанный волшебник. Вот и сказочке конец, кто не спился, молодец.

Я сбросил звонок и набрал этого следователя Гурьянова.

– Даниил, Бога ради извините, не мог с вами говорить. Мне нужна ваша помощь.

– Хорошо, что вы перезвонили. Я собрался к вам отправить наряд. – сурово припечатал меня муж Изольды

– Не надо ко мне. – перепугался я и запротестовал. – Зачем ко мне наряд? Надо к Изольде. Я выехал, но понятия не имею, куда их увезли.

– Их? – озадаченно переспросил Даниил.

– Да, Липатов похитил вашу Изольду и мою Марту.

– Леопольд? – опешил муж Изольды, и я вместе с ним, потому что Леопольдом Леонида называли исключительно в нашем узком кругу.

***

Изольда присвистнула восхищённо и отряхнула грязную листву с колен. Когда девица наставила ружьё на Леонида, что нас догнал, мы с Изи бросились бежать быстрее, с какой-то скоростью олимпийских бегунов, и в итоге кубарем попадали в разные стороны, знатно перемазавшись. Я себе порядочно отбила филейную часть, врезавшись в дерево, а подруга стёрла коленки, зацепившись за какие-то коряги над рекой, не считая раненной головы, на которой красовалась на скорую руку состряпанная повязка из моей блузы.

– Это было круто! – подруга завороженно рассматривала нашу спасительницу. – Ты где научилась так стрелять?

– Спасибо, – заулыбалась девица, – это меня лесник научил Феофан. Пригодилось в кои-то веки.

– Что крутого, – обалдела я и схватилась за бок, что начал кровоточить под повязкой, – она убила Лёню.

– Ильинская, не велика потеря, – Изольда обеспокоенно глянула на меня, – тебе срочно надо в больницу, не хватало, чтобы швы разошлись. И поблагодари прекрасную незнакомку, что мы остались живы.

– Да нас посадят за убийство, Гурьянова, – я привалилась к какому-то холодному и влажному камню, в недоумении глядя на незнакомку с ружьём, – какие швы? А вам, милая барышня, чрезмерное, безграничное спасибо.

– Зря иронизируешь. – ухмыльнулась девица. – Не переживай ты, там пули солевые, оклемается твой бывший, – иронично хмыкнула она.

– Отлично, то есть Липатов очухается и точно грохнет нас, и вас, между прочим, за компанию, – я укоризненно покачала головой, – и давно мы перешли на ты, снайперша?

Девушка как-то особенно посмотрела на меня. Взмахнула медными волосами, отливающими золотом на солнце. И во взгляде, повороте головы незнакомки я уловила что-то, точнее кого-то, напоминающего мне…меня же в юности.

– Ну здравствуй, мама, – усмехнулась молодая особа и протянула мне руку, сверкнув бирюзовыми глазами.