Текст книги "Не небом едины (СИ)"
Автор книги: Виктория Стальная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
Глава 7
Я встретила Лейлу, притихшая и обессиленная. Но эта поистине удивительная девушка с лёгкостью поменяла лад моего настроения и взбодрила меня. От неё как от редкого в ночи фонаря исходило столько света и энергии, такой положительной, благотворной, что хотелось лететь к ней, заряжаться и греться рядом.
– Как прошла встреча с Алёной Игоревной? – насмешливо спросила Лейла, а я промолчала и улыбнулась неестественно. – Понятно. Она в своём репертуаре. Стабильность – признак постоянства. Будем исправлять ваше впечатление о «Платонов и партнёры». Сейчас мы с вами выпьем какао, а потом уже вас обустроим на рабочем месте, и возражения не принимаются. Ей часа два однозначно будет не до вас, пока она весь мозг Платону Олеговичу не вынесет.
– Я говорила Платону Олеговичу, что не стоило меня брать…раз Она против.
– Ой, нашли, кого слушать. Если все за, Она всегда против, и наоборот. У неё натура такая…сущковатая. Только я вам ничего не говорила. – Лейла звонко захихикала и приложила указательный палец к губам.
– Разумеется. А почему «она»?
– У нас её так в коллективе называют, коротко и сразу понятно, типа наш тайный с коллегами шифр. Да и она – может быть кто-угодно, поэтому меньше риск спалиться и нарваться на очередной Её всплеск истерики.
– А мне Платон Олегович объяснил Её поведение тем…что она не в духе.
– Ой, когда она была в духе-то? Это нормальное состояние Алёны Игоревны быть не в духе и на всех рычать, кричать, визжать.
– Боже мой, как же вы с ней работаете?
– Молча и скрипя зубами! Да и научились уже не слушать её вопли и недовольства. Пусть себе истерит на здоровье. Зарплаты у нас приличные, условия работы тоже удовлетворительные, руководство могло быть чуточку мягче и не скупиться на премии, но…короче, Марта Юрьевна, в «Платонов и партнёры» не лучше и не хуже, чем в других компаниях, поэтому расслабьтесь, работайте и получайте удовольствие. – Лейла ободряюще меня приобняла, и мы очутились в комнате для отдыха с барной стойкой из гранита, высокими приставными, крутящимися стульями с низкими спинками, кожаным дымчатым диваном, кухонным гарнитуром в тон барной стойке с серо-коричневым электрическим чайником, иссиня-чёрной кофемашиной и тёмно-бирюзовым холодильником.
– Не стесняемся, проходим, чувствуем себя как дома. – Лейла проводила рукой то в одну сторону, то в другую, как Царевна-Лебедь, показывая мне, где взять чай, где полакомиться печеньками, а я думала, когда же у неё уже из рукавов-фонариков блузы начнёт что-то выплёскиваться.
– Спасибо вам, Лейла, за вашу доброту и заботу, и время.
– Давай на ты, я – молодая, а с этими выканьями чувствую себя старушкой.
– Не знаю, получится ли, я-то старушка. – сомневаюсь, удобно устраиваясь на диване с кружкой ароматного какао.
– Ой, какие твои годы? Сколько тебе, 35? – я уставилась на Лейлу, она говорила про мой возраст вполне искренне, чем смутила меня.
– Стыдно признаться…мне 42. – я опустила виноватый взгляд в какао, ощущая, как виски заходятся нервной пульсацией. Да вопрос возраста…моего возраста…меня тревожил, правда, пока мы не разошлись с Лёней я не придавала году своего рождения значения, но, оказавшись, среди «молодёжи» напряглась и разволновалась, на их фоне молодых, стремительных, энергичных и привлекательных я выглядела старой, заезженной клячей. А, возможно, просто мою самооценку подкосило предательство бывшего…да и за годы семейной жизни как-то я подрастеряла былую лёгкость, непринуждённость и уверенность в собственной значимости и привлекательности. Я вспомнила слова Волгина: «Да, над вашей уверенностью в себе нам предстоит колоссальная работа, но это я поручу Лейле…». Выходило, что Платон Олегович понимал меня лучше, чем я сама понимала себя. Наверное, это у него профессиональное – разбираться в людях и улавливать их суть. И всё вопрос: «Почему Волгин настаивал, чтобы я устроилась в «Платонов и партнёры», оставался открытым для меня. И не один из доводов словоохотливого HR не выглядел убедительным. Если честно, у меня закралась безумная мысль, что кто-то за меня попросил. Но этого не могло быть, поскольку у меня не было покровителей или хотя бы важных людей в окружении, кто бы мог за меня похлопотать. Мысль, что я могла понравиться Платону Олеговичу, я тоже сразу отмела, как только она забрезжила: где он – молодой, уверенный в себе, обольстительный мужчина, и где я – возрастная, запустившая себя с заниженной самооценкой тётушка, да и их общение с Алёной Игоревной…между ними явно сквозило влечение.
– Ой, я думала, ты помоложе будешь. Нет, правда, Марта, ты – красотка, выглядишь моложе своих лет.
– Скажешь тоже, – не поверила я.
– Так, дорогуша, придётся мне взяться за твоё перевоспитание, будем из тебя делать уверенную в себе женщину, которая гордо принимает комплименты.
– Ой, – заразилась я словом-паразитом Лейлы, – Платон Олегович говорил, что мне с этим к вам…к тебе.
– Правильно говорил. Запомни, нельзя себя обесценивать и принижать. Ты дана себе природой такая одна, неповторимая, в единственном роде. Есть и многочисленные экземпляры среди женщин, как копии, например, Она. Личико подрихтовала, а за душой-то ни-че-го, а красота идёт из-ну-три. И чем, ты увереннее в себе, тем притягательнее для других. Ты вон стесняешься полноты, да? – я согласно улыбнулась, – А не надо, неси свои теперешние формы гордо, одежду подбери, чтобы тут подчеркнула, там убавила. Пока ты скинешь набранные кило…сто лет пройдёт, а жить и быть счастливой надо сегодня.
– Счастливой, – протянула я мечтательно.
– Естественно, счастливой. Ибо каждая из нас рождена для счастья, если бы нас учили этому с детства, жить бы стало гораздо проще во взрослой жизни. А так…наши родители не думали о счастье и себя ущемляли, их родители не думали о счастье и ходили понурые, плечи до земли опустив, и нас по той же колее воспитывали, всё во имя долга, общественных суждений, норм морали, надо жить как все, не высовываться, думать в первую очередь о других и о чужих интересах. В основном, кстати, это женщин касалось во все поколения. Я – не феминистка, но противлюсь пресловутым суждениям «о женской нелёгкой доле». У нас же всё не для женщин испокон века! Если замуж выходишь, то непременно угождай да ублажай мужа, и любовницей будь страстной, и чтоб никакой «головной боли», и поварихой, чтоб кастрюли шкворчали денно и ночно, да подавай мужу первое, второе и третье с компотом, и хозяюшкой слыви, чтобы дом твой блестел, и расходы расходуй разумно, и не важно, сколько твой благоверный зарабатывает, умудрись из *овна сделать конфетку и кашу сварить топора, и тапочки в зубах приноси, и про измены мудро молчи, а себе кукиш с маслом, зубы стиснула и доживай век девичий без грёз, слёзы по подушке размазывая.
– Ничего себе! – только и ахнула я, обескураженная воинственной речью Лейлы.
– Именно! Ты подумай на досуге над моими словами, а пока что…нас ждут великие дела, Марта. – Лейла поднялась резво с дивана, взяла у меня из рук кружку, поставила свою и мою кружки около раковины, и, прихватив меня под локоть, повела энергично на…моё рабочее место, где уже восседала грозно Она.
Глава 8
– Алёна, только не начинай, я тебя умоляю. – вдруг небрежно бросила Лейла моей начальнице, которая восседала на «моём будущем рабочем месте», закинув ногу на ногу и оголяя внутреннюю часть бедра.
– Лейла, где вас черти носили? – перешла на визг Она.
– Мы искали гармонию с собой и с миром после того, как ты довела Марту Юрьевну. – как ни в чём не бывало медленно нараспев ответила Лейла.
– Выходит, милочка, я вас довела? – оскалилась Она и поднялась с кресла, поравнявшись со мной. А я подумала: «Лейла, лучше бы ты промолчала».
– Алён, не нагнетай, будь ты человеком. – вступилась Лейла.
– Лейлик, ты у нас вроде – администратор, а не адвокат, я ничего не путаю? Так иди и администрируй, не испытывай моё терпение. И сколько раз тебе повторять, чтобы ты обращалась ко мне по отчеству, что опять за фамильярности да при посторонних?
– Марточка – не посторонняя. И я, между прочим, тоже никакой не Лейлик и не Лёлик, и не Болик. Заканчивай стращать нового сотрудника и понтоваться попусту, ты себя в деле покажи, а то говорить все горазды.
– Лейла! Я считаю до трёх. Один. – голос Алёны Игоревны оглушил меня, и я вжалась своими туфлями на невысоком квадратном каблуке в серый ковролин, моля небеса провалиться сквозь пол и исчезнуть из стен «Платонов и партнёры» раз и навсегда. «И что же у них всё такое серое и унылое в офисе? И так тошно!», – подумалось невольно.
– Держись, Марта. – прошептала мне на ухо Лейла, спешно ретируясь и оставляя меня один на один с Ней.
– Так-с, курица, я не в восторге, что Платон тебя пристроил к нам, да к тому же в мой отдел. Запомни, ты здесь на птичьих правах.
– Я не напрашивалась к вам в подчинение и могу уйти прямо сейчас.
– Э-нет, ради спокойствия Платона я готова тебя потерпеть…пока…только на глаза мне не попадайся и зубки не скаль, я этого не люблю. И о работе адвоката можешь забыть. Будешь договорами заниматься, с бумажками возиться, у меня нет ни времени, ни желания заниматься детским садом и тебя учить. Ты в договорах-то хоть что-то смыслишь? – брезгливо поморщилась Она.
– И грамоте обучена, и читать умею, и писать, и в договорах что-то да смыслю. И я – не курица. Меня зовут Марта Юрьевна, если вы не запомнили с первого раза. – жёстко я ответила Ей, не желая больше терпеть сие невообразимое, незаслуженное уничижение, понимая, что мне…нечего терять.
– Ишь какая языкастая! – прошипела начальница. – Ты язык-то свой попридержи, а то я мигом на тебя доложу Платону, а он, запомни, курица, ВСЕГДА будет на моей стороне. И из нас двоих он поверит мне, а не тебе, поэтому жаловаться ему очень не рекомендую.
– Во-первых, жалуются дети друг на друга в песочнице, а мы с вами взрослые люди. Во-вторых, если вы будете себя уважительно вести со мной и с остальными сотрудниками…как взрослый, воспитанный человек, то у меня и в мыслях не возникнет ябедничать на вас Платону Олеговичу. В-третьих, какой мне смысл идти к HR компании с какими-то вопросами, не касающимися трудоустройства? Для этого есть выше стоящее руководство.
– HR компании? Хм, – как-то странно улыбнулась Она, – да, HR тебе однозначно не поможет, ты сразу ступай наверх, там-то меня точно спустят с небес на землю и приструнят, и Бог с ним, что я – не только руководитель юридического отдела, но и ведущий адвокат, на котором, по сути, вся база клиентов «Платонов и партнёры» держится, главное, чтобы какая-то Марточка работала себе спокойно в гармонии с собой и с миром.
– Я же предложила уйти с глаз долой – из сердца вон, но вы сами воспротивились, «пристроили» меня, поэтому нечего меня унижать, Алёна Игоревна.
– Я посмотрю, в тихом омуте черти водятся. – разозлилась Она, а я поёжилась от её ледяного, хитрого прищура. – А ведь Платоша наивно полагает, что ты вся такая белая, пушистая и покорная. А ты вон с начальством пререкаешься, зубки скалишь, нехорошо, Марта…Юрьевна.
Я многое Ей хотела сказать, но понимала, что в бессмысленном словесном бою Она в любом случае одержит победу. Да и не пристало мне в мои 42 бодаться с какой-то невежественной особой. Типичная троечница с последней парты. Со мной в классе учились такие, которые всё делали исподтишка, демонстрировали, какие они «взрослые» и курили у входа в школу назло учителям и на зависть «несмелым» одноклассникам, срывали уроки, вызывающе одевались, хамили, преисполненные ядом злобы. Меня всегда поражало: «Откуда в них столько ненависти, раздражения, зависти? Ведь жизни то не видели да пуд соли не съели.». Хотя это, видимо, извечный вопрос, раз им в далёком XVIII веке задавался Жан-Жак Руссо: «Откуда в мире столько зла? Ведь, каждый в детстве верил в чудо.». Я не считала себя в школе шибко умной, училась между 4 и 5, но зла никому не желала, зубрёжками не страдала, что знала и умела, тем делилась с одноклассниками. Мне по большому счету было без разницы, у кого какие оценки в дневнике, но почему-то те троечники меня пугали, они изрядно всех доставали от мала до велика. И как-то незримо прослеживалась взаимосвязь между оценками и поведением. При чём были добрые, милые троечники, я со многими из них дружила, такие, которые особо не вникали в суть школьных предметов, любили прогулять уроки, особенно мальчики, которым мяч подавай погонять, а не корпеть над сочинением про «Анну Каренину» или решать логарифмические задачи. А эти…как Она…бесята с гнильцой, и повырастали они обозлёнными пуще прежнего, прибавив к «юношеским» недовольствам бытием «взрослые» нереализованные амбиции, несбывшиеся мечты или неустроенную личную жизнь. Я посмотрела на Неё: «Всё же при ней, фигурка ладная, с Платошей на «дружеской ноге» и не только, я полагаю, все у неё по струнке ходят, выглядит как звезда с обложки журнала, успешна в профессии, раз «вся база клиентов «Платонов и партнёры» на ней одной держится». А чего она злая тогда как собака Баскервилей?». Что до наивного и невинного «волшебника» – Платоши – то…подставил он меня, конечно, подписал на какую-то авантюру. Если ранее я предполагала, что за меня кто-то попросил и помог. То после «душевной беседы» с Ней моё мнение изменилось, мне подумалось в сердцах, что кто-то попросил испортить мне жизнь и услужил…не иначе. Например, Элина. Я вспомнила её гневные слова: «Оставь Лёню в покое, в противном случае я подниму свои связи, и тебе мало не покажется.». Дело рук Элины, что меня «пристроил» Волгин в преисподнюю «Платонов и партнёры», или Божий промысел, мне предстояло с этим разобраться, но мало мне точно не показалось, пусть я и оставила в покое бывшего мужа!
– Мартышка, оторвись от безделья, поработай для разнообразия. – сказала Она с издёвкой, и низенькая, мало приметная девушка или женщина неопределённого возраста с заплетёнными тоненькими тёмными косичками в очках с объёмными стёклами подошла робко к нам и во все свои большие светло-карие глаза, которые выглядели пугающе огромными сквозь толщу стёкол, посмотрела на нас.
– Что надо сделать, Алёночка Игоревна? – с задором бодро провозгласила девушка с косичками. А я почти услышала девиз пионеров: «Будь готов!». А Мартышка и была, скорее всего, «Всегда готова», раз так подорвалась, подбежала и чуть ли не хвостиком завиляла при виде злобной и «любимой» дрессировщицы. Цирк какой-то, а не топовая юридическая компания. Нет! Зоопарк! Раз я – курица, а эта в очках – мартышка, то тут зоопарк. «Платон Олегович, а кто же вы в этом зоопарке? Пастух, что загоняет стадо под розги кнута Алёны Игоревны?», – с досадой задалась я вопросом, на который мне никто бы не ответил. Мне было жаль себя, жаль того, как начиналась моя трудовая деятельность на склоне лет, жаль того, что я разочаровалась в своём симпатичном волшебнике с каре-голубыми глазами и волнистыми пшенично-русыми волосами, иллюзорным представлениям о работе которого я слепо поверила. Но как говорила мудрейшая Маргарет Митчелл в «Унесённые ветром»: «Прошлого не вернуть. Мёртвых не воскресить. Дни беззаботного веселья остались позади. И, беря в руки тяжёлую корзину, Скарлетт мысленно взяла в руки и свою судьбу: решение было принято. Пути обратного нет, и она пойдёт вперёд…». И я решила тоже безоговорочно, без права капитуляции пойти вперёд, с той только разницей, что позади меня не было…ни дня беззаботного веселья.
Глава 9
«Алёночка Игоревна» наказала своей ручной Мартышке познакомить меня с моими обязанностями, в коих она, видимо, разбиралась лучше остальных, подтвердив после мои догадки.
– Я когда-то тоже начинала ассистентом. – важно шепнула она мне. А я еле сдержала смех, что так рвался наружу. Я, естественно, от души порадовалась за большеглазую девицу с косичками. Но прозвучали её слова нелепо в данных обстоятельствах. Мне было жаль себя, что я теперь с ней в одной упряжке, и меня теперь тоже будет погонять Она. Но…я всё же не теряла надежды вырваться из «Платонов и партнёры». Сначала я хотела доказать всем в этом зоопарке, что я чего-то стою, да и себе в первую очередь, а потом уйти счастливая в рассвет. А вот у Мартышки, судя по всему, не было ни желания, ни стремления двигаться дальше и прекратить терпеть пренебрежительное отношение. Я могла предположить, что она испытывает удовольствие, когда ей помыкают, но это какой-то мазохизм. Вот от Лейлы исходил здоровый пофигизм, а Мартышка выглядела затюканной и заезженной больше остальных.
– А вас тоже нанимал Платон Олегович? – полюбопытствовала я.
– Кто? Платон Олегович? – Мартышка изумилась и выронила из рук бумаги, что разлетелись по ковролину, и мы обе принялись их собирать. – Нет, конечно.
– Почему, конечно? – пришёл мой черёд удивляться.
– Эмм, – Мартышка закусила губу и сузила с сомнением глаза, – раз вас собеседовал Платон Олегович и устроил в наш отдел, значит, так было надо.
– А это какая-то нестандартная практика? – я не сдавалась, мне было нужно хоть какое-то понимание относительно поведения Волгина.
– Это конфиденциальная информация. Вы можете задавать мне вопросы исключительно по вашим обязанностям, документации в рамках нашего с вами профессионального взаимодействия.
Я остолбенела от строгой тирады Мартышки. Начинались какие-то тайны мадридского двора. И они мне не особо нравились. Но…начало положено. Поехали дальше. Понеслись.
Неделя пролетела стремительно и незаметно. К своему счастью Её я ни разу не видела, Волгина, к слову, тоже. Я сидела под грудой бумаг, договоров, соглашений, что мне несли и несли сотрудники на доработку, обработку, переработку, подпись, редактирование и проверку. От бесконечной вереницы букв глаза слипались, и я подсела на кофе с какао, точнее меня на них подсадила Лейла. Моя юная, добрая фея. В отличие от Платона Олеговича администратор «Платонов и партнёры» как по волшебству скрашивала мои невесёлые трудовые будни, то добрым словом, то печенькой, то какао, то шуткой, то, просто подойдя ко мне поинтересоваться моими успехами, настроем и настроением. По вечерам дома я онлайн училась на курсах, освежала знания, оказалось, многое я знала, но, разумеется, подзабыла без практики, но и уйму нового открыла для себя…законодательство не стояло на месте, пока я осваивала рецепты новых блюд. Времени готовить да и желания не было, поэтому вечером после работы я перешла на творожки и заметила в своём теле некую лёгкость. На второй неделе я почувствовала, что относительно освоилась на работе, а в отсутствие Алёны Игоревны и вовсе расслабилась, и на радостях решила испечь пирожки, они у меня всегда вкусные получались, Лёня очень любил мои пирожки. Пирожки он любил, а меня увы нет. Я была приложением к вкусной еде и чистой квартире. Да, так или иначе, я продолжала иногда вспоминать бывшего мужа – невозможно в миг забыть 15 лет совместной жизни, какими бы эти 15 лет не были. У Леонида вот получилось плюнуть и забыть, он не разу не позвонил мне, чтобы по-человечески поинтересоваться, как я устроилась, ведь не чужие же люди. Хотя я не исключала, что это Элина запретила ему со мной общаться. Отработав и отучившись, я встала к плите, освободилась лишь в начале первого ночи, но несмотря на то, что утром надо было рано вставать снова на работу, завела будильник на «пораньше», хотела навести «красоту». От природы я не соответствовала принятым в обществе стандартам красоты, но многие считали меня очаровательной, краситься и одеваться я когда-то умела, вот решила тряхнуть стариной, да и Лейла мне все уши прожужжала, что я должна «нести себя этому миру, чтобы он узнал о моей красоте». И…я завила волосы, накрасила губы ярче давно забытой красно-коричневой помадой, что гармонировала с цветом моих медово-карих глаз, добавила векам мерцающих теней, облачилась в бордовые брюки-клёш, в которые мне посчастливилось влезть-таки, и в бежевую рубаху с малиновым пояском, и в завершение…обула на свой страх и риск, боясь где-нибудь грохнуться, кремовые лодочки на высоком каблучке. Коллеги встретили меня восторженно, парочка юристов-мужчин посматривали с явным интересом…мужским, и неважно, что они женатые, мне было в любом случае приятно почувствовать себя женщиной. Пирожки тоже разошлись на ура, женщины спрашивали у меня рецепты, а мужчины, словно накормленные коты до отвала, мурлыча благодарили, и тут…явилась, откуда не ждали, Она.
– Что, курица, холестерином мне мозги загрязняешь сотрудникам?
– Пирожки на кефире, и начинка вся натуральная, свежая, в них нет никакого холестерина.
– Липатова, и чего тебе дома не сиделось с твоими пирожками? Где ты, и где работа в солидной компании?
– А при чём здесь мои кулинарные способности?
– При том, что ты или кухарка, или как я – успешный адвокат, третьего не надо.
– Одно другому не мешает, я считаю. Попробуйте пирожок. – я протянула, улыбаясь до ушей, Алёне Игоревне тарелку с пирожками.
– Ты что, – Она брезгливо поморщилась, – я слежу в отличие от…некоторых за фигурой. У нас вообще в «Платонов и партнёры» принято выглядеть соответственно, и мы…не я, не Платон Олегович, – сделала моя начальница акцент на Волгине, – не питаемся, чем попало. Видел бы он этот кошмар.
– Учту на будущее.
– Бог с твоими пирожками, курица, что с договорами, которые я тебе отправляла на доработку? – сказала Она подозрительно миролюбиво.
– Всё готово, договоры я передала Лейле на подпись руководству.
– Что же, чудненько. У меня вопросов к тебе больше нет. Живи пока, я сегодня добрая. «Я заметила», – чуть не вырвалось у меня.
Она стремглав исчезла, оставив после себя накалившийся воздух. А я принялась жевать пирожок и взгрустнула, почему-то меня задело, что она намеренно указывала мне на то, что Платон Олегович был бы против моих пирожков. Я глубоко погрузилась в толстый договор с новым клиентом и не сразу увидела тень, что склонилась надо мной.
– Марта Юрьевна. Марта Юрьевна?
За окном стемнело, а тускло светящаяся лампада на столе, что била по моим глазам, ослепила меня, и я с трудом сфокусировала взгляд на источнике звука.
– Платон Олегович, здравствуйте.
– А я вас зову, зову. – он доброжелательно улыбнулся, чуть по-детски что ли, так обычно дети мило и солнечно улыбаются.
– Извините, задумалась, договор. – я подняла увесистую стопку бумаги и потёрла переносицу.
– Надобно вас вытащить из-под пыли бумаг к свету.
– Спасибо, мне и здесь хорошо. – я зевнула, прикрывая рот рукой и краснея от смущения, что Волгин застал меня врасплох.
– По вам и не скажешь. Впрочем, об этом в другой раз. Я вижу, что вы заняты и устали.
– Настолько плохо выгляжу? – и встретилась с Волгиным взглядом…поразительно завороженным взглядом.
– Вы сегодня изумительны, Марта.
– Благодарю. – выдавила я из себя, вспомнив, как Лейла учила меня реагировать на похвалу и комплименты.
– Я наслышан о ваших пирожках. Наши сотрудники все ходят сытые и довольные, и только о вас и говорят. Один я не попробовал. Угостите? – Платон Олегович поставил на мой рабочий стол кружку и протянул мне маленькую тарелку.
