Текст книги "Коллектор (ЛП)"

Автор книги: Виктория Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Аннабель пытается крутить баскетбольный мяч на кончике пальца и справляется с этим довольно хорошо. Он вращается несколько раз, прежде чем опрокинуться и стукнуться об пол. Она бежит за ним и замечает, что мы идем к ней навстречу.

– Эй, эй! – кричит девушка. – Смотрите, кто пришел. Готовы получить по своим задницам?

Девушка несет чушь, и мне это нравится. В моем словаре все это – часть опыта. Честные игры – не мой стиль.

Аннабель бросает мне мяч, и я ловлю его одной рукой. Баскетбол – один из многих видов спорта, где помогает наличие больших рук. Беру мяч, закидываю его за спину, а затем гоняю его к корзине.

Аннабель смеется.

– О, так ты думаешь, что горяч, да?

– Девочка, я крут всегда.

Чарли хлопает в ладоши, как будто ей это нравится, и устраивается на полу у стены. Затем она начинает крутить и раскручивать свои блестящие новые волосы, как будто не может быть еще счастливее.

– Как вы играете? – спрашиваю я. – Один на один?

– Да, – отвечает Аннабель. – Мы с Блу сыграем первыми, а потом ты будешь играть с победителем. Мы играем до пятнадцати. Круто, да?

– Меня устраивает.

Я подхожу к тому месту, где сидит Чарли, и прислоняюсь к стене.

Аннабель ведет мяч к трехочковой линии, и Блу стоит в нескольких футах от нее, готовый остановить ее. Девушка улыбается сопернику, делает вид, что уходит влево, и направляется прямиком к корзине. Мяч бьется об землю, пока она ведет его. Затем девушка плавно поднимает его в воздух, и он со свистом проносится сквозь сетку. Она вскидывает руки и вскрикивает. Затем вытягивает палец и говорит Блу.

– Один-ноль, неудачник.

Аннабель бросает мяч Блу, и он поднимает его вверх. Я съеживаюсь, думая о том, какой жестокой будет его игра, но прежде, чем успеваю представить это, парень поднимает мяч над головой и спокойно кидает. И мяч оказывается в корзине. С расстояния почти в двадцать футов.

«Черт!»

Аннабель усмехается.

– Не предвидела этого.

В течение следующих нескольких минут я наблюдаю, как разворачивается игра. Чтобы определить их сильные стороны не занимает у меня много времени. Аннабель – мастер внутренней игры, а Блу обладает точностью из любого угла. Ясно, что Блу лучше понимает основы, но он теряет почву под ногами, потому что ему не хватает агрессии. Несмотря на то, что он боится продемонстрировать свою силу, ему удается выиграть игру на пару очков. Аннабель обвиняет его в жульничестве, плюхается рядом с Чарли, смотрит на меня и машет потной рукой в сторону корта.

– Твоя очередь, большой мальчик. Прости, что не смогла стать той, кто надерет тебе зад.

Вскакиваю, горя желанием показать, что я готов. Я так давно не тренировался в своих красных кроссовках. Блу не хочет встречаться со мной взглядом. Он бросает мне мяч, как бы говоря: «бери его».

Я хватаю мяч, бросаю в Блу и не встречаю сопротивления. Как будто он даже не пытается остановить меня. Когда получает мяч, он сразу же замахивается и снова кидает.

«У мальчика хороший бросок».

Дежа вю. Ловлю мяч, бросаю в корзину и срываю очко, как будто это пустяк. Блу берет мяч, но на этот раз я подхожу к нему вплотную и мешаю. Бросаю ему вызов, чтобы он донес мяч до корзины. Вместо этого парень пытается сделать еще один бросок. Подпрыгиваю и не сбиваю мяч.

– Прекрати это дерьмо. Хватит, – кричу я, поднимая мяч.

Через плечо вижу, как Блу стискивает зубы. Хорошо, может быть, этот выпад взбесит его.

Веду мяч к корзине для еще одного неоспоримого двухочкового, затем поворачиваюсь к Блу.

– Какого черта ты делаешь? Почему не играешь?

– Играю я, – бормочет он.

– Нет. Не играешь, – делаю шаг к нему. – Почему ты не останавливаешь меня? Чего ты боишься?

Блу кусает губу, и его лицо краснеет. Он в бешенстве.

– Ты хорошо целишься, так почему бы тебе не сыграть немного в обороне? – Я пихаю мяч ему в грудь. – Хватит вести себя как баба.

Блу готовится к следующему броску, поэтому я бросаюсь на него, думая, что все просчитал, так как он предсказуем. Но парень поворачивается влево и ведет мяч прямо к чертовой корзине.

– Сукин сын, – говорю я.

Я смеюсь, и, к моему удивлению, он тоже смеется. У нас с Блу странные отношения, если это вообще можно так назвать. Меня бесит что он мешает моему заданию, и он бесится что я провожу много времени с Чарли. Но если Чарли исключить из уравнения, то мы могли бы быть – и я имею в виду, может быть – друзьями. Но в нынешней ситуации этого никогда не произойдет.

Остальную часть игры Блу играет, не скрывая своей внутренней агрессии, и его игра резко улучшается. Время от времени я краду мяч или блокирую его подачу. И несколько раз он проделывает то же самое со мной. В конце концов, я выигрываю. Но ненамного опережая. Еще несколько недель игры со мной и это может сильно сказаться на его игре.

Чарли ухмыляется, стоя у стены, когда мы подходим к ней. Ее лицо светится, как будто это самое веселое, что с нею было за последние годы. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как она играла в баскетбол или что-нибудь в этом роде? Наверное, еще до пожара… когда она была маленькой девочкой. Мое сердце колотится.

– Знаешь что, Чарли? Теперь твоя очередь. Идем со мной.

– Что? Нет, – она смеется. – Я пас, но все равно спасибо.

Девчонка отказывает мне, потому что боится. Потому что она так привыкла говорить «нет», что не может себе представить, каково это – сказать «да».

Так что я не оставляю ей выбора.

Я перекидываю крошечную девочку через плечо и слушаю, как она кричит, пока несу ее к линии штрафного броска. Хватаю баскетбольный мяч и кладу ей в руки.

– Один бросок, и я тебя отпущу.

Она смотрит на Аннабель и Блу, потом снова на меня.

– Я не могу.

– Чушь.

Чарли пытается проковылять мимо меня, но я встаю у нее на пути.

– Просто бросай, Чарли. Это не так уж и трудно.

Девушка роняет мяч.

– Я не хочу этого делать.

Блу собирается выйти на площадку, но Аннабель останавливает его. Снова беру мяч и возвращаю его ей в руки.

– Конечно, хочешь. Все хотят играть. Они просто боятся выглядеть глупо, – я убираю густые светлые волосы с ее глаз. – Но знаешь, что тоже глупо? Не пытаться. Так что просто… попробуй.

Чарли закатывает глаза.

– Ты оставишь меня в покое, если я кину его один раз?

– Если ты «попадешь» в кольцо. Я оставлю тебя в покое, если ты хоть раз «попадешь».

Ее губы растягиваются в улыбке.

«Вот оно».

Чарли пару раз бьет по баскетбольному мячу, и это самая жалкая вещь, которую я когда-либо видел.

– Просто попасть в кольцо, да? – спрашивает она, глядя на меня.

Я киваю и делаю шаг назад.

Чарли бросает взгляд на кольцо, делает глубокий вдох, поднимает мяч и бросает.

Это худший бросок в мире. Наихудший. Но я все равно так горжусь ею, что готов кричать об этом.

– Ты почувствовала себя идиоткой? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает Чарли сквозь смех.

– Но это не так уж и плохо, да?

Она качает головой, и я показываю в сторону ее друзей, разрешая уйти.

– Отдай мне этот чертов мяч, – говорит она, поправляя очки на носу.

Я поднимаю бровь, и улыбка на моем лице такая огромная, что это даже причиняет боль. Протягиваю ей мяч. Чарли бросает снова и на этот раз подбирается ближе. В последнюю секунду девушка спотыкается, и я поддерживаю ее, пока она не восстанавливает равновесие. Я определенно не замечаю, как сильно мне нравится ее мягкая грудь, прижатая к моей.

– Достаточно?

– Мяч, – требует она.

– Да, черт возьми, – говорю я слишком громко, бегу за мячом и протягиваю его ей.

Чарли делает еще шесть бросков, с каждым разом все лучше и лучше. Она начинает наклоняться вправо, прежде чем бросить, компенсируя этим травмированную ногу. Трижды бьет мячом об землю и устремляет взгляд на корзину.

«Ну же, девочка».

Я практически слышу, как Аннабель и Блу затаили дыхание, а мое сердце колотится так сильно, что вот-вот выпрыгнет из груди. Просто смешно, как мое тело реагирует на все это.

Чарли облизывает губы, поднимает мяч… и бросает.

Идеальный бросок.

Мы все молчим, пока она оборачивается.

– Легче легкого, – говорит она.

Блу выбегает на площадку и обнимает ее. Думаю, его уверенность в себе на корте не покидает его и вне корта тоже. Поджимаю губы, хотя понятия не имею почему.

– Думаю мы все заслужили пиццу.

– Пицца! – кричит Чарли.

– Ты не ела до того, как я тебя забрал? – спрашиваю я. – Я бы отвез тебя куда-нибудь.

Блу прищуривается. Думаю, наше временное перемирие закончилось.

– Да, так и есть, – отвечает Чарли и больше ничего не говорит, как будто не понимает, какое это имеет отношение к делу. По правде говоря, я был бы не прочь поесть снова.

– Может пойдем ко мне домой? – Чарли смотрит на нас троих, и у меня возникает странное ощущение как будто мы вчетвером теперь одна команда.

Аннабель поднимает руку.

– Я – за.

Блу кивает.

Вся троица смотрит на меня.

– Да, круто, – говорю я.

И пытаюсь скрыть улыбку.

Глава 23

Симпатия

Звоню в серебряный колокольчик, чтобы привлечь внимание разносчика пиццы. Рядом с колокольчиком лежит вырезанная тыква, и я уверен, что даже она может двигаться быстрее будь у нее такая возможность чем парнишка-официант. Быстро приняв душ в отеле, я понял, что умираю с голоду. И как только самый медлительный человек в мире двинул наконец-таки задом, я получаю пиццу, кладу две грязно-коричневые коробки на сиденье машины и еду к дому Чарли.

Аннабель открывает дверь и забирает у меня пиццу. Ее черные волосы мокрые, и можно увидеть следы от расчески.

– Надеюсь ты не съел ее? – она подозрительно смотрит на меня и поднимает крышку коробки.

– Я съел все.

Иду в гостиную и плюхаюсь на диван рядом с Чарли.

– Этого я и ожидала, – Аннабель несет пиццу на кухню и возвращается с бумажными тарелками и салфетками, сложенными сверху. Она садится рядом со мной, передавая мне печеньку.

– А где Блу? – спрашиваю я.

Чарли достает из коробки кусок сырной пиццы.

– Наверху, с бабушкой. Он пошел проведать ее, так как она плохо себя чувствует.

Желудок сжимается. Я знаю, что Чарли не знает, сколько лекарств принимает ее бабушка и что это означает.

– С ней что-то случилось? – рискую спросить.

– Она просто простудилась или что-то в этом роде, но ей все равно плохо, – говорит Чарли. – Я предложила ей пиццу, но она отказалась.

Смотрю на свои руки, потом на Чарли.

– Простуда в октябре? Немного рановато.

Чарли задумчиво хмурится.

– Да. Думаю, ты прав.

Я не настаиваю на этом. Не уверен, что хочу, чтобы Чарли отвлекалась на состояние бабушки.

– Что это за кощунство? – говорит Аннабель, прерывая неловкое молчание. Она смотрит на одну из пицц. Особенно на ту половину, которую я приберегал для себя. Ту, что с канадским беконом. – Кто добавляет бекон в пиццу?

Чарли наклоняется вперед, видит бекон и смеется, указывая что это я сказал добавить бекон.

– Это что-то новенькое.

– Тошнит, – говорит Аннабель. – Какой же ты отвратительный.

– Не такой отвратительный, как твоя игра, – отвечаю я, откидываясь назад.

– Если хочешь поговорить по душам, то пришел по адресу.

Мы смотрим друг другу в глаза, стараясь не рассмеяться, и одновременно откусываем кусочек пиццы.

– Идиоты, – говорит Чарли. Затем ее взгляд падает на лестничный пролет – Блу, ты в порядке?

Мы с Аннабель поворачиваемся к Блу. Он пытается улыбнуться, уверяя Чарли, что все в порядке, но улыбка не достигает его глаз.

– Да, – отвечает он ей. – Я просто устал от игры в «защиту» сегодня вечером.

«По-моему, это хороший выход, – думаю я. – Пошутить, чтобы она не знала, как на самом деле больна ее бабушка».

Мне кажется странным что Блу знает, что происходит с бабушкой Чарли, в то время как сама девушка ни о чем не догадывается, но потом ловлю взгляд Чарли и вижу правду.

«Она знает, – осознаю я. – Просто не хочет, чтобы они волновались».

Я никогда не пойму дружбу Чарли. Дружбу, где не нужны наличные деньги, или перепихоны, или не обязательно говорить правильные вещи, чтобы остаться в кругу. Нет, дружба у Чарли совсем другая. Она пытается защитить своих друзей, а они в свою очередь защищают ее. Они принимают недостатки друг друга и поддерживают друг друга. Мои друзья не были похожи на ее друзей, что заставляет меня задуматься, были ли они у меня вообще.

Я смотрю, как Чарли смеется вместе с Аннабель, пока Блу спускается по лестнице. Не могу перестать думать, что ее друзья должны видеть то, что я вижу в ней, то, что видит мой босс. Ее невинность, ее чистоту. Этот чистый образ жизни, кажется, делает ее счастливой. И я задаюсь вопросом, может ли схожесть с ней сделать меня счастливым.

Аннабель протягивает мне тарелку с четырьмя кусочками пиццы и кивает, прося передать ее. Тарелка переходит из рук в руки и оказывается на коленях у Блу. Он берет первый кусок и уничтожает половину одним укусом.

– Кино? – спрашивает Чарли.

Аннабель вскакивает, бежит на кухню и возвращается с двумя коробками из-под фильмов.

– «Завтрак у Тиффани» или «Эта прекрасная жизнь»?

Все стонут.

Она бросает их на кофейный столик и опускается на диван.

– У вас совершенно нет вкуса.

– Ты носишь эти штуки с собой? – спрашивает Блу.

– Это не «штуки», – говорит она. – Это классика. И я взяла их, когда ты отвез меня домой переодеться.

Чарли поднимает пульт.

– Телевизор?

– Да, – хором отвечаем мы с Блу.

– Прости, милая, – говорит Чарли Аннабель. – Если хочешь, я посмотрю их вместе с тобой в эти выходные.

– Хм-м, – бормочет Аннабель.

Чарли включает телевизор, и мы заканчиваем тем, что смотрим повтор «MTV Movie Awards». Через несколько минут после начала шоу меня охватывает любопытство. Я смотрю на Аннабель, потом на Блу.

«Я удивляюсь».

Раньше мне было все равно, и у меня нет привычки подглядывать, если только не ставлю печати, но я просто ничего не могу с собой поделать. Щелчок пальцев и передо мной свет их душ. Судя по всему, Блу и Аннабель живут скучной, непорочной жизнью, хотя последняя не так чиста, как первая. Какая потеря.

Час спустя Аннабель и Блу встают, чтобы уйти. Я остаюсь, и Блу это не слишком радует.

– Ты не идешь? – спрашивает он.

– Нет, задержусь на некоторое время.

Парень смотрит на Чарли, потом на меня. Его руки безвольно висят по бокам, и я вижу, что ему больно. Наверное, он думал, что после вечеринки мы с ней больше не будем гулять вдвоем. Но он ошибается. Мы только начали.

Ребята уезжаю в машине Блу, и я поворачиваюсь к Чарли.

– Хочешь немного отдохнуть в своей комнате?

Девушка улыбается и кивает, и я иду за ней наверх.

Играть в баскетбол было весело, но мне нужно работать. Я должен убедить Чарли поторопиться с ее желаниями и, наконец, завершить контракт. Больше делай, меньше думай – это должно быть моей мантрой.

Мы входим в ее комнату, и Чарли тихо закрывает за нами дверь. Сажусь на ее кровать.

– Чарли, ты подумала обо всем…

– Я придумала следующее желание, – перебивает она.

– Что? – спрашиваю я. – Я имею в виду, уверена?

Она пожимает плечами и кивает. Я потираю руки.

– Да, именно об этом я и говорю. Так что же ты хочешь?

Девушка берет хрустальную статуэтку и прислоняется к комоду.

– Барабанную дробь.

Имитирую барабанную дробь и ухмыляюсь.

– Я хочу избавиться от очков, – Чарли снимает их и протягивает мне.

– Ладно, – говорю я.

Хотя мне интересно, почему для этого требуется контракт души. Неужели она не может просто сделать коррекцию зрения? Или надеть контактные линзы? В голову приходит мысль, что если бабушка не может позволить себе приобрести машину для Чарли, то и операция по коррекции зрения ей точно не по карману. И все же, глядя на Чарли, я не понимаю, зачем ей нужно избавляться от очков. Они не так уж плохи. Вообще-то они ей очень подходят. Ей просто нужно сделать их более современными, может быть, купить оправу, например, от «Версаче». Тогда она могла бы быть Стильной Чарли. Вместо того, чтобы быть той, кто она сейчас.

Но вопросы не входят в мои обязанности. Я должен подталкивать ее.

«Больше делай, меньше думай».

Чарли ставит фигурку и очки на комод.

– Как мне это сделать?

Скрещиваю руки на груди.

– Наверное, так же, как и вчера вечером.

– И что же я сделала?

– Ну, – говорю я, подумав, – сначала ты сказала желание вслух. Затем начала перечислять причины, почему ты хотела, чтобы это произошло. Так что, может быть, попробуем еще раз.

Чарли тихо смеется.

– Я тебя почти не вижу.

– Я сейчас выгляжу очень сексуально.

Девушка смеется еще громче и собирает волосы в хвост, как будто это поможет магии или чему-то еще. Ее губы приоткрываются, и мое сердце колотится так сильно, что это раздражает.

– Я хочу иметь красивые, идеальные глаза, – говорит она.

Мне хочется остановить ее и предложить ей проверить зрение, но Чарли продолжает.

– Я всегда хотела наносить черную тушь на ресницы и купить один из этих наборов с триллионом оттенков теней для век. Но какой в них смысл? – она толкает очки на туалетном столике. – Независимо от того, что на мне, я все равно чувствую себя одетой как попало. О! И я хочу хлопать глазами, когда парень флиртует со мной.

«Когда? Когда парень флиртует с ней?»

– Я хочу, чтобы люди хоть раз обратили внимание на цвет моих глаз. – Чарли пристально смотрит на меня и тихо говорит: – Держу пари, ты не знаешь, какого они цвета, не так ли?

Я рад, что она не видит моего лица, иначе знала бы ответ. Я осматриваю ее светлые волосы и светлую кожу.

– Голубые, – отваживаюсь я.

Она дергает себя за мочку уха и улыбается.

– Ты просто угадал. Но это нормально, – Чарли упирает руки в боки и повторяет: – Я хочу красивые, идеальные глаза.

Девушка закрывает глаза и ровно дышит. Опускает руки и сжимает их в кулаки, как будто хочет, чтобы это произошло. Делает последний глубокий вдох и открывает глаза. Потом подбегая, запрыгивает на кровать и прыгает на матрасе. Вверх и вниз. Вверх и вниз.

– Я вижу! Я прекрасно вижу! – кричит она шепотом, чтобы бабушка не проснулась. – О, боже мой, – перестает прыгать. – Это действительно сработало.

Подхожу к комоду и беру ее очки. Потом открываю окно и делаю вид, что выбрасываю их. Чарли спрыгивает с кровати, пробегает через комнату, хватает их и выбрасывает в окно.

– Чарли! – говорю я, смеясь. – Ты выбросила их в окно.

– О, ты это видел? – она поднимает два пальца и показывает на свои глаза. – Сумасшествие и да, я это сделала!

Она стоит так близко, что я чувствую исходящее от нее возбуждение. Чарли смотрит на улицу, потом на меня. У нее «действительно» голубые глаза. Не серо-голубые, скорее ближе к синему. Такой синий цвет можно найти в коробке карандашей.

Они широко открыты, и я не могу остановиться, но…

Я медленно протягиваю руки и провожу большими пальцами по ее глазам. Они закрываются под моими прикосновениями. Чарли не открывает их, когда я отстраняюсь, просто стоит и глубоко дышит.

Вспыхивает свет ее души. Я почти забыл о печати, но, очевидно, контракт ничего не упускает из виду. Из глубины моей груди появляется красная печать, плывет к ней и прикрепляется к ее свету, цепляясь за него. Увидев, что я наделал, сжимаю кулаки.

– Спокойной ночи, Чарли, – говорю я тихо.

Она улыбается, не открывая глаза, и кивает.

Я ухожу и закрываю за собой дверь. Выйдя из ее комнаты, опускаю руку в карман и нащупываю пальцами холодную монетку. Пытаюсь сосредоточиться на расплывчатом слове «Свобода», вдавленном в бок монеты. Затем смотрю вниз, туда, где, как я знаю, находится моя манжета, и на мгновение мне становится противно от того, откуда она взялась – от того, как Босс сделал их. Интересно, что бы подумала Чарли, если бы узнала секрет, который знаю я? Тот, о котором я никогда не смогу рассказать.

Я крепко зажмуриваюсь.

«Это задание. Она – очередное задание».

Слышу, как Чарли ходит по комнате с другой стороны двери. Она, наверное, забирается в постель. Я вдруг представляю себе, во что она одета – возможно, в ту самую красную шелковую сорочку – и лежит уже под одеялом. Держу пари, что во сне Чарли еще больше похожа на ангела. В жилах закипает кровь. А смесь гнева и вины вызывает тошноту. Потому что это не имеет значения. Независимо от того, что я думаю о девушке, спящей в этой кровати, я не потеряю своего повышения. Я не вернусь в ад. Я не поставлю ее жизнь выше своей.

Верхняя ступенька скрипит, когда наступаю на нее, но что-то останавливает меня. Дверь бабушкиной комнаты приоткрыта, и я слышу, как она отхаркивается. По позвоночнику пробегает дрожь и все, о чем могу думать, что это «чертовски отвратительно».

Я спускаюсь еще на две ступеньки и снова слышу кашель. Бабушка кашляет так сильно и так долго, что я уверен, это последний звук, который она издаст в своей жизни. Затем кашель прекращается, и я слышу, как женщина хватает ртом воздух. Зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и направляюсь к ее двери. Распахиваю дверь и вижу бабушку, лежащую на большой кровати. Рядом с ней окно, луна отбрасывает тени на ее пурпурное шелковое одеяло.

Делаю несколько тихих шагов в комнату и останавливаюсь, когда старушка оборачивается. Она не выглядит удивленной, увидев меня. Как будто знала, что я войду. Бабушка открывает рот, снова кашляет, и я борюсь с желанием убежать. На ночном столике, вне пределов досягаемости, стоит стакан с водой. Я пересекаю комнату и пододвигаю его к ней.

А потом убегаю.

Меня передергивает, и я быстро трясу головой, как боксер, пытаясь избавиться от мурашек.

– Данте, – хрипит бабушка.

Я застываю.

– Спасибо.

Едва заметная улыбка касается моих губ, когда я спускаюсь по лестнице и ухожу.

Глава 24

Идеи назревают

В среду утром открыв глаза, осознаю, что отведенные мне десять дней уже на исходе, а мне нечем похвастаться. Нужно ускорить события. Проблема в том, что я действительно слишком сильно затягиваю. Хотя и не признаюсь почему.

Когда добираюсь до дома Чарли, бабушка открывает дверь. Она одета в свое шелковое кимоно и ведет себя так, будто прошлой ночью ничего не случилось. Как будто она почти не задыхалась.

– Привет. Чарли уехала в школу с Блу.

Скрещиваю руки на груди.

– Неужели?

Старушка кивает.

– Итак… – говорю я.

Мистер Неловкость появляется рядом и закуривает сигарету, устраиваясь поудобнее. Это тот же самый ублюдок, который появляется после того, как ты столкнулся с незнакомцем.

Бабушка снимает напряжение, улыбаясь и хлопая меня по плечу.

– Не волнуйся, малыш. Я никому не скажу, что у тебя есть сердце.

Пытаюсь вернуть ей улыбку, но у меня не выходит.

– Что с вами случилось? – вместо этого спрашиваю я.

Она резко вздыхает и смотрит через мое плечо в лес.

– Пищевое отравление.

– Угу. – Я провожу рукой по волосам. – Когда собираетесь рассказать Чарли об этом пищевом отравлении? Она ведь не слепая.

Бабуля впивается в меня серо-голубым взглядом.

– Эта девочка уже достаточно натерпелась.

Выдерживаю ее взгляд. Чарли уже достаточно «натерпелась». И все же она знает, что с бабушкой что-то происходит. Но не все. А она этого заслуживает. Но я решаю, что это не мое дело.

Бабушка все еще смотрит на меня, и я киваю.

– Пожалуй, вы правы. Увидимся позже.

Ее взгляд теплеет.

– Увидимся, красавчик.

***

Занятия затягиваются, и я не могу найти ни одной свободной секунды, чтобы поговорить с Чарли. Перемены между уроками вообще пролетают со скоростью света, и я уже в сотый раз проклинаю необходимость вообще ходить в школу.

Когда, наконец, наступает время обеда и сладкой свободы, нахожу Чарли и ее друзей за их обычным столом. Ресницы у Чарли длинные, с черной тушью, на веках блестят золотисто-коричневые тени. Впервые вижу на ней хоть каплю косметики.

Выглядит неплохо. Она выглядит неплохо. Но я все еще не уверен, что это было необходимо.

В кафетерии царит суматоха, и звуки возбужденных голосов терзают мои барабанные перепонки. Чертовы танцы на Хэллоуин. Всю неделю похотливые мальчики и невежественные девочки суетились, чтобы назначить свидания и купить билеты на этот дурацкий бал.

«Пристрелите меня».

– Что за ужасное выражение лица, – Аннабель рисует в воздухе круг, чтобы указать на мое лицо. – Что случилось? Выглядишь так, как будто вот-вот наложишь в штаны.

Опускаюсь рядом с Чарли и отвечаю:

– Вот это, – указываю на черный с оранжевым билетный столик.

– Ты не танцуешь? – спрашивает Аннабель. – Все дело в том, что ты не умеешь танцевать?

Я наклоняюсь вперед.

– Поверь мне, я умею…

– А вот Блу не сможет станцевать, даже чтобы спасти свою жизнь.

Смотрю на Блу, но он только пожимает плечами и продолжает есть бургер.

– Аннабель, я могу двигаться так, что это поставит тебя на колени, – говорю я. – Я просто ненавижу школьные мероприятия.

Толкаю Чарли локтем, требуя подкрепления. Она засовывает руку в карман, потом кладет в рот «Скитлс». И продолжает молчать.

– Чарли? Тебе нравятся такие вещички как танцы? Школьное дерьмо, созданное потому, что это «безопасная альтернатива для детей»? – рисую воздушные кавычки.

– Она ведь цыпочка, разве нет? – спрашивает Аннабель. – Мы, девочки, запрограммированы любить то, что заставляет тебя страдать.

Нехорошо. Я не пойду, повторяю, не пойду на эти чертовы танцы. С другой стороны, я не совсем понимаю, что меня беспокоит. До танцев осталось три дня. К тому времени я уже упакую душу Чарли в коробку с красным бантом. Просто нужно дать ей повод попросить больше изменений.

– Если вы, ребята, хотите пойти на вечеринку, почему бы нам не пойти сегодня вечером? Почему мы должны ждать до субботы?

Аннабель смотрит на Блу, потом на меня.

– Что ты имеешь в виду?

«Дерьмо. Что я имел в виду?»

– Что-то грандиозное, – говорю я, запинаясь. – Как насчет того, чтобы я забрал вас после школы?

Чарли ухмыляется, Блу кивает, но Аннабель это не убеждает – что меня удивляет.

– Почему мы должны куда-то идти с тобой? – спрашивает она.

– Вау. Окей. Я что-то сделал не так?

– Скорее дело в том, чего ты не сделал, – девушка кивает в сторону Чарли.

Изучаю Чарли, но понятия не имею, о чем говорит Аннабель.

– Ее очки, – говорит Блу. – Она больше не носит их.

О-о-о-о. Точно. Мне же не положено знать. Мне следовало бы удивиться. Я должен быть весь такой: «Чарли, где твои очки? Ты выглядишь великолепно!»

Я смотрю на Чарли и изображаю удивление.

– О, ничего себе. Где твои очки? Ты выглядишь великолепно!

Девушка одаривает меня понимающей улыбкой и говорит:

– Сегодня утром в качестве раннего подарка на Хэллоуин бабушка подарила мне линзы.

– Подарок на Хэллоуин? – спрашиваю я. – Серьезно?

– Совершенно верно, – говорит Чарли.

– Вовсе нет, – говорят в унисон Аннабель и Блу.

Сосредотачиваюсь на Аннабель.

– Мы решили? Ты с нами?

Девушка склоняет голову набок, как будто размышляет, затем ухмыляется и соглашается.

– Да, черт возьми.

Когда обед заканчивается, Чарли поворачивается ко мне, ожидая, что я, как обычно, провожу ее до класса. Я кладу руку ей на талию, удивляясь изгибу, который ощущаю.

– Мне нужно кое-что сделать. Увидимся на улице после школы. Хорошо?

– Ты собираешься сбежать?

– Неужели ты удивлена?

Она смеется и качает головой.

– Думаю, если ты мертв, то не боишься вылететь.

– Нет, сладкая, не боюсь.

Я отпускаю ее и выхожу на улицу. У меня есть четыре часа, чтобы придумать что-нибудь такое, что заставит Чарли умолять меня воспользоваться этим контрактом. И у меня есть чертовски хорошая идея.

Глава 25

Почему бы не прокатиться

Когда звенит последний звонок, я жду на парковке. Вижу, как трое идиотов неторопливо направляются к машине, поеживаясь от холода. Чарли указывает на «Элизабет Тейлор», и через несколько секунд все трое забираются в мою машину. Аннабель и Блу заползают на задние сиденья, а Чарли садится на переднее.

С минуту все молчат. Затем Аннабель прерывает молчание.

– Ита-а-ак… куда мы едем?

Открываю консоль, достаю четыре билета и раскладываю их веером.

– Вегас, детка.

Никто ничего не говорит, что замечательно по моим меркам. Я специалист в плане шокирования.

– Слушайте внимательно, – делаю паузу, чтобы убедиться, что ребята меня слушают. – Во-первых, достаньте свои сотовые телефоны.

Блу открывает рот.

– Этого не будет….

– Я сказал, достаньте свои телефоны, – поднимаю руку и кручу ею, торопя их. – Давайте, вперед. Шевелите задницами.

Аннабель улыбается и достает свой мобильник. Блу следует ее примеру. У Чарли нет сотового, но ничего страшного. Она может позаимствовать его у своей подружки.

Указываю на Аннабель.

– Позвони маме и скажи, что останешься на ночь у Чарли, – после указываю на Чарли. – Позвони бабушке с телефона подруги и скажи, что ты переночуешь у Аннабель, – очередь Блу. – Ты тоже звони маме. Ты останешься на ночь с Данте Уокером. Я новичок в городе, и тебе меня жалко.

Ребята обдумывают то, что я только что сказал, и медленно улыбаются.

Киваю Аннабель.

– Сначала ты.

Все делают свои звонки, и через несколько минут Блу отключает свой мобильник.

– Так, она согласилась? – спрашивает его Аннабель.

– Да, – говорит он, ухмыляясь. – Просто не могу в это поверить. Мама никогда не позволяет мне оставаться у кого-то на ночь среди недели. Но она стала мне сочувствовать и все такое.

– Подожди, – говорит Чарли. – Мы успеем вернуться завтра в школу?

– Нет, – я вручаю им три записки от «родителей», объясняющих, что их дети больны. – Ваша безупречная посещаемость, в конце концов, окупится. Никто в этой школе не подумает, что их золотые ученики прогуляли уроки.

Все трое берут у меня записки и изучают их.

– Они выглядят вполне настоящими, – объявляет Аннабель. – Реквизит.

Чарли смотрит на меня.

– Ну что ж, – говорит она. – Чего же мы тогда ждем?

***

Волнение становится ощутимым, когда мы едем в аэропорт Бирмингема. Из динамиков доносятся старые песни Эминема. Аннабель откидывает голову, и ее короткие черные волосы развеваются от ветра. Блу отталкивает подругу, когда она оказывается слишком близко, но даже он смеется. И в первый раз Чарли, кажется, купается в ритме музыки, ее тело раскачивается в разные стороны на сиденье.

Это моя лучшая идея на сегодняшний день.

Мы добираемся до аэропорта, паркуемся, заходим внутрь и ждем посадки на самолет. Каждые несколько минут из динамиков раздаются монотонные объявления. Следующее объявление «наше». Время пришло.

– Ты взволнована? – спрашиваю я Чарли, чья нога судорожно качается.

Она перестает двигать ногой и пожимает худеньким плечиком.

– Э, ничего такого, чем бы я не занималась каждый день.

– Правда?

Ее глаза находят мои, и я поражаюсь, насколько насыщенного голубого они цвета. Они говорят все, чего Чарли не говорит. Она в восторге. Она жива. Она гадает, во что, черт возьми, ввязалась.

Я начинаю обнимать ее за плечи, но стюардесса объявляет, что посадка началась. Мы хватаем рюкзаки и идем по длинному трапу к самолету. Когда добираемся до входа, моя команда заходит слишком далеко. Протягиваю руку и хватаю Блу за плечо.

– Мы остановимся здесь.

Он стряхивает мою руку.

– Это первый класс.

– Да, – отвечаю я.

Блу не может скрыть волнения на своем лице, хотя я знаю, что он с удовольствием бы это сделал.