Текст книги "Коллектор (ЛП)"
Автор книги: Виктория Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Аннабель наклоняется вперед.
– А как же я? Ты бы сделал это для меня? Тебе на меня наплевать. Тебе все равно.
– Я забочусь о тебе, – говорит Чарли, ее глаза полностью закрыты.
– Я забочусь о тебе, Аннабель, – кричит Блу. – Ты же знаешь. Это просто сносит крышу, – он изображает, как что-то взрывается у него в голове, и Аннабель со смехом падает к нему на колени. – Данте, – говорит Блу, как будто у него возникла блестящая идея, – давай возьмем картошку фри. У них здесь есть картошка фри?
– Картофель фри! – Чарли поднимает кулак в воздух и ударяется о крышу кабины.
Таксист обреченно смотрит на меня, как будто видел это миллион раз и наконец, смирился со своей судьбой.
– Все заткнулись, – говорю я.
Аннабель прикрывает рот рукой, чтобы не рассмеяться, и кладет голову на плечо Блу. Он, в свою очередь, прислоняется головой к окну, а Чарли кладет голову на плечо Аннабель. Они похожи на упавшие костяшки домино. Или павших солдат. А может, просто на пьяных ослов. В тандеме ребята закрывают глаза и засыпают.
Мы едем в тишине в течение шести милосердных минут, прежде чем Чарли просыпается.
– Где мы находимся?
Я поворачиваюсь к ней и прикладываю палец к губам, но уже слишком поздно. Аннабель поднимает голову.
– О, Боже мой! Огни такие красивые.
– По-моему, они уродливые, – говорит Блу, даже не открывая глаз.
Лицо Аннабель сморщивается, как будто она собирается заплакать, и Чарли заключает ее в объятия.
Я делаю глубокий вдох и смотрю на таксиста.
– Я заплачу вам вдвое больше, если вы доставите нас туда за две минуты.
Мужчина кивает и жмет на газ. Уверен, что он хочет, чтобы мы вышли из его такси так же сильно, как и я. Ровно через две минуты мы подъезжаем к отелю «Ви». Блу и Аннабель поют во все горло, пока едут на лифте и идут по коридору в свои номера. Другие постояльцы отеля высовывают головы в коридор и машут кулаками, хотя я понятия не имею почему. Это же Лас-Вегас, черт возьми. Поэтому я делаю великодушную вещь – показываю им два средних пальца. Мой скромный подарок в эту славную ночь.
После того как в сотый раз говорю Аннабель и Блу, что мы не собираемся устраивать вечеринку в казино и благополучно доставляю их в их номера, я переключаю свое внимание на Чарли. Она прислоняется к стене и наклоняет голову к зеркалу в черной раме.
– Я устала. Я не хочу вечеринку.
Прикусываю нижнюю губу, чтобы не рассмеяться, и иду к ней.
– Я знаю, что не хочешь, милая. Давай мы тебя доставим к твоей кровати.
Чарли кивает так, что ее шея кажется сделанной из желе, а не из кожи и костей. Я обнимаю ее за талию и поддерживаю, отпирая дверь. Как только дверь открывается, девушка вбегает внутрь и падает лицом вниз на кровать. Ее голова с глухим стуком падает на груду подушек.
– Чувствуется. Так. Хорошо, – говорит она в подушки приглушенным голосом.
Я пересекаю комнату и снимаю с нее туфли на высоких каблуках. Затем подхожу к кровати и снимаю с нее серьги, стараясь не причинить ей боли. Первый раз, когда раздеваю девушку без грязных мыслей.
– Чарли, тебе надо перевернуться.
– Но зачем? – она все еще лежит, уткнувшись лицом в подушки, и я с трудом понимаю ее.
– Потому что ты сейчас заснешь и задохнешься.
Просовываю руки под нее и баюкаю в своих объятиях. На мгновение прижимаю девушку к себе, ее голова покоится у меня на груди. Чарли стонет, и я укладываю ее на спину. Она сворачивается клубочком на боку. Хватаю пушистое белое одеяло с кровати и натягиваю на нее. Затем беру из ванной стакан воды и ставлю его на тумбочку, чтобы она могла до него дотянуться.
А потом я пристально смотрю на нее.
Я просто стою и смотрю на нее, как какой-то идиот.
Дыхание девушки уже замедлилось, и каждые несколько секунд ее губы шевелятся, как будто она говорит во сне. Зная Чарли, вероятно, так и есть. И у человека с кем она разговаривает нет ни малейшего шанса вставить хоть слово.
Прядь волос Чарли падает ей на лицо, и я пытаюсь откинуть ее назад. Когда моя рука касается ее недавно гладкой щеки, она резко открывает глаза. Девушка обхватывает пальцами мое запястье, и ее большие синие глаза не отрываются от моего лица.
– Данте? – она произносит мое имя так тихо, что я почти не узнаю его.
Я сажусь на край кровати и жду, когда она закончит.
Ее рот приоткрывается, но глаза крепко зажмурены.
– Можешь поцеловать меня, если хочешь.
Каждый мускул в моем теле напрягается. Я ошеломленно молчу. Не могу поверить в то, что Чарли только что сказала, но, возможно, должен. Не то чтобы девчонка отталкивала меня в последние дни, и она сказала мне в клубе, что думает, что у меня «доброе сердце». Но почему-то это по-прежнему кажется сюрреалистичным. Я должен был увидеть знаки. Должен был догадаться, что это произойдет. Глаза Чарли остаются закрытыми, и я не уверен, заснула ли она или ждет моего ответа.
Или ждет, что я ее поцелую.
Изучаю ее губы, ее лучшую черту. Они полные и розовые, и я на мгновение задумываюсь, каково это – прижаться к ним губами. Но я не могу этого сделать. Чарли пьяна, она – мое задание… и она забудет обо всем утром. И все же мне интересно. Что, если я не буду работать на подземный мир? А что, если я буду просто парнем, а она просто девушкой, которую я встретил в Питчвилле, штат Алабама?
Я выдыхаю через нос и прижимаюсь губами к ее лбу. Чарли издает тихий звук, но я не могу сказать, спит она или нет.
– Спокойной ночи, милая.
Встаю с кровати и иду к двери. У входа останавливаюсь и смотрю на Чарли. Девушка выглядит умиротворенной, завернувшись в белое одеяло, ее дыхание ровное и медленное. Прижимаю язык к щеке, выключаю свет и выхожу за дверь. И сразу же в холле вижу, что она ждет у моего номера.
Валери.
Глава 34
Трельватор
– Чего тебе, Рыжая? – нетерпеливо спрашиваю я.
– Что ты там делал? – лицо Валери напряжено, как будто она воображает самое худшее.
– Если так волновалась, почему не постучала? – спрашиваю я в ответ.
Она кладет руку на свое округлое бедро.
– Мы что, всю ночь будем задавать друг другу вопросы?
– Я не знаю, – вставляю пластиковый ключ в щель, и дверь со щелчком открывается. – Пожалуйста, входи и сделай остаток моей ночи невыносимым. Не то чтобы мне нужно было спать или что-то в этом роде.
Валери проскальзывает мимо меня и входит в комнату.
– Такой умник, – оказавшись внутри, девушка закуривает сигарету и выпускает дым маленькими колечками над головой.
Открываю балконную дверь, и Валери садится на красный кожаный диванчик.
– Эти сигареты выглядят волшебно вкусными. Не хочешь поделиться?
Рыжая роется в сумочке в поисках пачки и бросает ее мне. Я вытаскиваю сигарету и тянусь за зажигалкой. Она и ее кидает мне.
– Так, давай закругляться. Что у тебя за дела, Огненная промежность? – прикуриваю сигарету и плюхаюсь на кровать, скрестив ноги в красных кроссовках. – У тебя явно есть что-то в груди, кроме дешевого силикона.
Валери подсознательно прикрывает свои сиськи.
– Мои девочки не фальшивые.
– Да, ты бы никогда этого не сделала. Тогда парни заискивались бы перед тобой.
Она выпрямляется.
– Мне «не нужно» мужское внимание.
– Пожалуйста. Самое худшее, что случилось, когда ты умерла, это то, что ты оставила своих трех бойфрендов.
Огонь так ярко горит в ее глазах, что у меня кровь стынет в жилах. Каждый мускул в ее теле напряжен, а челюсти сжаты так сильно, что я боюсь, как бы она не откусила себе язык.
– Данте Уокер, есть одна вещь, о которой мы никогда больше не будем говорить, и это мои отношения, когда я была жива. Но теперь я скажу тебе вот что: я любила своего жениха так, как тебе и не снилось.
– Как скажешь, – пытаюсь отыграться, но мысленно делаю пометку больше не обсуждать жениха, а то в следующий раз Валери задушит меня во сне.
Затягиваюсь сигаретой и смотрю на нее сверху вниз. Девушка свирепо смотрит на меня, и я улыбаюсь своей лучшей ухмылкой.
– Ты просто свинья, – Валери морщит нос и издает поросячье хрюканье.
Все в ней безупречно и отточено, и мне становится весело от того, что уже успел ее достать. Хорошо. После того, как попортила мне статистику, она заслужила это, но все равно уже поздно, и мне хочется лечь спать. А еще мне очень любопытно, зачем Валери присматривает за Чарли.
– Хватит, – говорю я. – Это становится утомительным. Начинай говорить.
Валери ищет место, чтобы стряхнуть пепел с сигареты, затем выбирает пол. Мило.
– Я пришла посмотреть на Чарли. Ты это знаешь. Чего ты не знаешь, так это зачем.
– Нет. Остановить, – я сажусь на кровать. – Я не хочу этого знать. У меня есть работа, Рыжая, и я намерен ее закончить. Это не имеет никакого отношения к тому, хочу я этого или нет. Это только между мной и Чарли. И знаешь что? Я выбираю себя. Так что, если ты скажешь мне, что я разрушаю что-то в процессе, это не замедлит дело, comprende?
Валери улыбается.
– Похоже, у тебя появилась совесть.
Вскидываю руки вверх.
– Да, это полная противоположность тому, что я только что сказал. Мне. Все. Равно.
– Именно поэтому ты обращаешься с ней так, словно она сделана из стекла, и нападаешь на любого, кто пытается ее сломать.
Я думаю о том, что она только что сказала, и понимаю, что девушка, должно быть, видела, как я надирал тому парню зад и угрожал Тейлор в школе «Сентенниал». Облизываю губы.
«Осторожнее с тем, что говоришь. Помни, на чьей ты стороне – стороне, от которой никто не уходит».
Валери скрещивает и снова опускает ноги, ожидая моего ответа.
– У меня впереди вся ночь.
Я сглатываю, затем улыбаюсь, как будто собираюсь открыть ей великую тайну.
– Знаешь, почему я лучший коллектор? Потому что я знаю, как играть в эту игру. Я играю, чтобы выиграть. Понимаешь? Я делаю для этого все, что нужно, – наклоняюсь вперед. – И я имею в виду каждое сказанное мною слово.
С смеюсь, как, будто только что выдал самую лучшую шутку в своей жизни, потому что знаю, что это напомнит мне о том, зачем я здесь – а это большая, жирная ложь.
Валери пристально смотрит на меня, пытаясь понять, правду ли я говорю.
– Ты не настолько хорош, Данте.
– Думаешь?
Она делает длинную затяжку и выбрасывает сигарету на балкон. С того места, где она сидит, это действительно впечатляет.
– Думаешь, что знаешь эту девушку? – ее глаза сузились в щелочки. – Ты ничего не знаешь. Ты ведь понятия не имеешь, на что она способна, правда?
– Я только что сказал тебе, что не…
– Но ты знаешь, Данте, что тебе не все равно. Я вижу это по тому, как ты на нее смотришь. Ты же не актер. Ты просто конченый коллектор, который боится разозлить своего босса. Поэтому ты делаешь то, что умеешь, пытаешься быть номером один. Потому что все сводится к повышению, не так ли? Получить билет из ада?
С силой сжимаю челюсти и это выдает меня.
Валери качает головой.
– Даже правая рука Люцифера не хочет иметь с ним ничего общего. Да и зачем тебе это? Кто захочет иметь что-то общее с тем местом? – она хмурится. – Я просто надеюсь, что там достаточно плохо, чтобы оправдать то, чем ты жертвуешь.
– Ты. Ничего. Не знаешь, – мои слова маршируют, как оловянные солдатики. – Ты даже не представляешь каково там, внизу.
– Да, не знаю, – соглашается рыжая. – А ты не знаешь, что разрушаешь, выполняя это задание.
Мне хочется доказать Валери, что мне все равно. Неважно, кто такая Чарли, я всегда буду выбирать жизнь вне ада. Но есть еще часть меня, которая хочет знать, кто такая Чарли и на что она способна. Потому что, по правде говоря, мне хочется ее узнать. Я не хочу чувствовать вину за то, что это знание может принести, но хочу знать ее до глубины души. Поэтому я встречаюсь взглядом с Валери и жду, что она мне скажет. Я не стану просить ее об этом, но знаю, что она добровольно согласится, если промолчу. И я молчу.
Валери встает с дивана и пересекает комнату, глядя в открытую балконную дверь.
– Чарли особенная.
– Это я уже понял.
Рыжая бросает на меня взгляд, который говорит, что девушка в дюйме от физического нападения на меня. Как ни смешно наблюдать за ее попытками, я затыкаюсь и даю ей закончить.
– Ее рождение не было случайностью. Оно было запланировано. Не так, когда два человека женятся, покупают дом и планируют завести ребенка. Ее рождение было предопределено… – Валери останавливается и показывает вверх. Очевидно, Большой Парень стал новым Волан де Мортом, ТемКогоНельзяНазывать.
Валери поворачивается и заглядывает в прохладную ночь Лас-Вегаса.
– Чарли изменит жизнь людей, Данте. Она изменит их мнение о себе и других. Она будет… оружием в его плане.
– Оружием? – я встаю с кровати. – То есть, если мы ее не поймаем, то это сделает он? И тогда он будет использовать ее как пешку? Нет. Этого не случится. По крайней мере, у меня будет свобода, а у нее – вся оставшаяся жизнь.
Валери резко разворачивается и пересекает комнату, переводя дыхание. Ее слова срываются с губ.
– Ты идиот! Ты невежественный, эгоистичный придурок. Неужели ты не понимаешь? Это уже сделано. Семнадцать лет назад ее рождение исполнило его заповедь, – она кладет руку мне на грудь, и от этого места исходит тепло. – Три года назад Чарли основала организацию. Эта организация будет продолжать расти и процветать, и со временем она изменит облик человечества. Это напомнит людям, как любить других. Это снова покажет им, как заботиться.
– Ее волонтерство? – говорю я с недоверием. – Так вот в чем дело? Если так, то ты ошибаешься. Я видел ее организацию. Это несколько скучающих людей, обменивающихся любезностями. Ничего грандиозного.
– Это начало конца.
– Конца чего?
– Ненависти. Ревности. Эгоизма. Ее работа, ее жизнь – все это положит конец эре ненависти и приведет к появлению Трельватора.
Я скидываю ее руку со своей груди.
– Ты выдумываешь.
– Трельватор означает эру мира, длящуюся сто лет.
– Ты совсем спятила, детка. Ты находка для психушки, – говорю я. – Невозможно, чтобы человечество жило спокойно две недели, не говоря уже о сотне лет.
Валери меня игнорирует.
– Ее работа коснется достаточного количества людей, чтобы создать феномен. Это будет похоже на… Рождество, день, когда люди становятся добрее и щедрее. Только этот день будет годом, а тот год – столетием.
– Что-нибудь случится. Начнется война, начнется политическая борьба. Хоть что-нибудь.
– Всякое может случиться, но не настолько серьезное, чтобы покончить с Трельватором. Не со стол…
– Столетием. Да, – я сажусь обратно на кровать и потираю рукой подбородок. Если возможно, что Чарли откроет эру мира, разве это не еще одна причина для меня остаться на земле? Почему бы я предпочел ад радуге и сахарной вате? – Я бросаю взгляд на Валери, – А какое это имеет отношение к ее душе? Если я заберу ее душу, она будет продолжать жить. Она все еще сможет изменить мир и все такое.
Валери отворачивается, но я все равно вижу, как она кусает губу.
– О, черт! Ты не знаешь, – говорю я. – О мудрейшая, не имеющая понятия, какое отношение ко всему этому имеет ее душа.
Рыжая подходит к дивану, берет свою сумку и надевает ее на сгиб локтя. Потом она поворачивается ко мне.
– Ты прав. Мы не знаем, зачем Большому Парню ее душа. Но вот, что я точно знаю. Что-то происходит. Нечто большее, чем ты, я и все остальные коллекторы, и освободители. Чарли была рождена, чтобы помочь принести мир в этот мир, а твой босс пытается разрушить это. Так что помни об этом, когда выбираешь чью-то сторону, Данте. Помни, что речь идет не только о вас с ней. Речь идет о судьбе человечества на ближайшие сто лет.
Валери направляется к двери, и мой желудок скручивает так, что я едва могу пошевелиться.
– У меня нет выбора, Рыжая, – мой голос звучит серьезно даже для меня. – Кому я подчиняюсь… это так не работает.
Она останавливается, но не оборачивается.
– Что-то приближается, Данте. И тебе лучше быть уверенным, что ты выбрал правильную сторону.
Потом она уходит, и хотя я жду этого, я подпрыгиваю, когда дверь захлопывается.
Выбор
«Ад пуст, все бесы здесь».
– Уильям Шекспир
Глава 35
Возвращение
Я лежу в постели и никак не могу уснуть. То, что сказала Валери, крутится у меня в голове, как кинолента. Чарли изменит мир. Чарли. Девушка, которая спала всего через несколько дверей, завернувшись в белое одеяло, и, вероятно, храпела, возможно, пускала слюни на подушку. И она собирается изменить мир.
Сжимаю монету в кулаке и встаю с кровати, чтобы сделать круг по комнате. Затем включаю телевизор и переключаю каналы в поисках чего-то нормального. Ничего не нахожу, и ничто не помогает.
Чарли не должна быть в таком положении. Она не должна быть девчонкой в центре перетягивания каната между раем и адом. Но это так. Как сказала Валери, мне нужно принять решение. И я должен быть уверен, что сделаю правильный выбор.
Чтобы сделать это, нужно кое о чем позаботиться. Пересекаю комнату и беру кремовый телефон, стоящий рядом с кроватью. Слышу два гудка, прежде чем на том конце берут трубку.
– Консьерж. Чем могу вам помочь, мистер Уокер?
– Мне нужно поменять билеты на самолет.
– Конечно. Я попрошу кого-нибудь прийти за билетами и сделать заявку на сдачу. Вас это устроит?
– Да. Как долго нужно ждать?
– Через десять минут кто-нибудь придет.
– Идеально. Спасибо.
Я вешаю трубку и продолжаю свои сверхполезные расхаживания. Потом заправляю постель. Через две минуты снова ее разбираю. Когда служащий отеля стучит в дверь, я уже стою за дверью и вздрагиваю от стука. Протягиваю руку, чтобы впустить сотрудника. С другой стороны стоит мужчина лет четырехсот восьмидесяти.
«Просто великолепно. Они послали вымирающий вид, чтобы мне заменили билеты».
– Знаешь, мне кажется, я передумал. Я останусь здесь, – говорю я. Я ни за что не поверю парню, который, наверное, забыл свое имя в лифте. Если он возьмется за работу, мы закончим тем, что полетим в Саудовскую Аравию. – Можешь вернуться к своим делам.
Мужчина смотрит на меня голубыми глазами.
– Это потому, что я стар? – говорит он на удивление высоким голосом.
– Что? – спрашиваю я, изображая шок. – Я даже не понимаю, о чем ты говоришь. Сколько сейчас времени? Мне нужно идти спать. Спокойной ночи.
Делаю шаг, чтобы закрыть дверь, но он останавливает ее своей старой ногой.
– Меня все прогоняют. Никто не хочет, чтобы я нес их багаж. Никому не нужно проверить свет в ванной. А ты… – он показывает на меня пальцем, который, я уверен, сейчас сломается, – ты не хочешь, чтобы я обменял тебе билет на самолет.
Старик начинает шаркающей походкой удаляться по коридору.
Я вздыхаю и закатываю глаза.
– Эй, подожди. Я решил вернуться домой. Так что, думаю, мне понадобится твоя помощь.
Мужчина оборачивается, но теперь у него грустные глаза.
– Это из-за того, что я сказал. Ты меня жалеешь.
– Нет, это потому, что ты меня бесишь, и я хочу от тебя избавиться.
Старик улыбается и с гордостью демонстрирует несколько оставшихся зубов. Мне вдруг захотелось дать ему по роже.
– Так ты мне поможешь?
– Ага – говорит он. – Я помогу тебе.
Мужчина берет мои билеты на самолет и записывает изменения с впечатляющей точностью. Потом он уходит. Через полчаса звонит, чтобы подтвердить, что изменения были внесены. Понятия не имею, почему отель «Ви» дал этому старику шанс, но думаю, что они знали, что делали.
– Ты не мог бы вызвать мне такси? – спрашиваю я. У меня пока не было проблем с поиском, но, учитывая, что сейчас три часа ночи, все может быть по-другому.
– Сию минуту, мистер Уокер.
– Данте, – говорю я. – Зови меня Данте.
Я вешаю трубку и иду через холл. Чарли и ее друзья находятся в Стране Никогда-Никогда, но пришло время разбудить их и молиться, чтобы они были трезвыми. Стучу в каждую из их дверей, так как они находятся всего в нескольких футах друг от друга.
Блу первым высовывает голову.
– Это ты?
– Да.
– Какого черта ты делаешь?
– Бужу вас, ребята.
Парень потирает лицо в течение нескольких секунд, затем делает движение, как будто собирается закрыть дверь.
– Дай мне еще несколько минут, – бормочет он. Блу дезориентирован от сна и алкоголя, и это было бы забавно при других обстоятельствах.
– Нет. Блу, ты должен проснуться. Нам нужно успеть на самолет.
Он распахивает дверь.
– Ты издеваешься?
С другой стороны коридора я слышу, как открывается еще одна дверь. Это Аннабель.
– Что, черт возьми, здесь происходит?
– Данте говорит, что мы едем домой, – отвечает Блу.
Аннабель расчесывает пальцами свои темные спутанные волосы.
– Прямо сейчас?
– Да, прямо сейчас, – я направляюсь к двери Чарли. – Одевайтесь, ладно? Пойду разбужу Спящую красавицу. О, и вы можете оставить себе одежду и вещи со вчерашнего вечера.
Аннабель взвизгивает, а Блу захлопывает дверь.
Я снова стучу в дверь Чарли и жду. Когда она открывается, испытываю невероятное желание притянуть девушку к себе. Ее волосы ниспадают волнами, а кожа все еще светится. Чарли видит меня и улыбается. И я думаю про себя, что она – единственный человек, которого я могу разбудить в три часа ночи и который все равно улыбнется мне. Но ее улыбка быстро пропадает, и я удивляюсь, почему.
Нет ничего странного в том, что я вижу ее сейчас, даже зная теперь все. Я думал, что все будет по-другому, но это не так. Для меня она по-прежнему просто Чарли – любительница «Skittles», прыжков на кровати и диких енотов.
– Привет – тихо говорю я. – Пора лететь домой.
Девушка кладет руку мне на грудь, как будто не может удержаться от прикосновения. Затем отдергивает ее и прячется в темноте своей номера.
«Помнит ли она, о чем просила меня? И знает ли?»
Захожу за ней в номер и включаю лампу на ночном столике. Чарли оглядывается по сторонам, как будто не знает, что делать.
– Ты ведь не захватила с собой ничего, кроме рюкзака, верно? – спрашиваю я.
Чарли кивает, и я удивляюсь, почему она молчит. Шея затекает, и мне приходится растирать ее, чтобы расслабить мышцы.
– Так… ты готова?
Чарли мгновение смотрит мне в глаза, затем уходит в ванную.
– Дай мне минуту, и я выйду в коридор.
Она просто выгнала меня, а это значит…
Она помнит.
Выхожу в коридор и вижу, что Аннабель ждет меня за закрытой дверью. Девушка выглядит так, будто ее переехал грузовик, и, вероятно, чувствует себя примерно так же.
– Ты взяла свою сумку?
Она поворачивается, чтобы показать ее.
– Что делает Чарли?
«Ненавижу себя за то, что я сделал, хотя это было, как бы, первое хорошее дело, которое я когда-либо делал».
– Она собирает свои вещи. Выйдет через секунду.
Мысленно возвращаюсь к Чарли, гадая, о чем она думает и как долго собирается прятаться в своей комнате. Внимание отвлекает бегущий по коридору Блу.
– А где Чарли? – спрашивает он.
Мы с Аннабель указываем на закрытую дверь в номер Чарли.
Кудри Блу торчат в афростиле. Он приглаживает их руками, пытаясь вернуть их на место.
– Почему мы уезжаем посреди ночи?
– Изменение планов. Если мы уедем сейчас, ты сможешь вернуться ко второму уроку, – отвечаю я, когда дверь Чарли со скрипом открывается.
Она смотрит на меня, но быстро переводит взгляд на своих друзей. На людей, которых она понимает.
– извините. Не знала, что я всех задерживаю. Я собирала свои вещи.
– Нет, все в порядке, – быстро отвечаю я, удивляясь, зачем вообще я должен что-то говорить. Подхожу к ней и пытаюсь снять с ее плеч светло-зеленый рюкзак. Она тянет его назад.
– Я сама.
Прикусываю верхнюю губу и молча направляюсь к лифту. Мы едем вниз в тишине, и мне кажется, что каждый раз, когда я уезжаю из Лас-Вегаса, на моей спине лежит груз стыда и вины.
Старик приветствует меня в вестибюле.
– Мистер Уокер… э-э… Данте… такси ждет вас и ваших друзей, – он машет рукой в сторону раздвижных стеклянных дверей.
– Спасибо за помощь. Никогда больше не буду сомневаться в силе пожилых людей.
Он одаривает меня улыбкой, и я сую ему в руку пачку банкнот. Старик раскрывает ладонь и смотрит на нее в течение неприятно долгого времени, затем смотрит на меня, его глаза слезятся.
– Купи себе шикарный пакетик чернослива, – хлопаю его по плечу и выхожу за дверь.
В течение следующих двадцати минут Блу и Аннабель говорят о прошлой ночи, как будто это произошло три года назад, а не три часа. Судя по тому, что они говорят, я почти уверен, что они все еще пьяны. Они вдвоем пытаются вовлечь Чарли в разговор, но она мало что добавляет. Когда они понимают, что она расстроена, замолкают.
Потом они смотрят на меня с подозрением.
Когда мы подъезжаем к аэропорту, я расплачиваюсь с таксистом, и мы вчетвером подходим к стойке регистрации. Дежурный нацепляет фальшивую улыбку, когда приходит моя очередь.
– Куда вы направляетесь сегодня?
– Бирмингем, штат Алабама, – тычу большим пальцем через плечо. – Билеты для этих ребят.
Жестом прошу Блу, Аннабель и Чарли дать мне их удостоверения. Я передаю их дежурной, которая щелкает по клавиатуре, умудряясь показать все до последнего зуба во рту.
Чарли касается моей руки, и я смотрю на нее. Убираю ее выбившиеся волосы за ухо, затем отдергиваю руку. Желание прикоснуться к ней выходит из-под контроля. Я как трехлетний ребенок, который не может держать руки при себе.
– А как насчет тебя? – говорит она почти шепотом. – Ты разве не с нами? – ее глаза наполняются беспокойством.
– Чарли, – начинаю я.
– Все в порядке, – перебивает она. Похоже, девушка уже вообразила себе самое худшее. – Тебе не обязательно возвращаться с нами.
Позади нее Блу хватает ее за пояс и тянет назад. Невовремя, и хотя мне нравится этот парень, прямо сейчас мне хочется разбить ему губу или сломать ногу. Я свирепо смотрю на него, но он продолжает держать Чарли за руку.
Когда снова заговариваю, мои слова вырываются рычанием. Я продолжаю смотреть на Блу, хотя явно обращаюсь к Чарли.
– Мне нужно кое о чем позаботиться. Но поверь мне, я вернусь.
– Как скажешь, – отвечает Чарли. – Это не имеет значения.
Я перевожу взгляд с Блу на Чарли, и, шлепните меня, идиота, у меня болит сердце. На самом деле болит от того, что она только что сказала.
Проглатываю свою гордость и пытаюсь мыслить рационально. Нет никаких сомнений, что Чарли определенно расстроена из-за того, что я сделал. То ли из-за того, что подтолкнул ее к заключению контракта, убедил, что ей нужно больше красоты, то ли из-за отказа от ее предложения прошлой ночью, я не уверен. Но тот факт, что есть из чего выбирать, вызывает беспокойство. Как бы ужасно это ни было, я немного взволнован, что Чарли расстроена. Это показывает, что ей не все равно, верно? Но это также означает, что она отстраняется, что для нее лучше. Для меня, однако, это ужасно больно.
Аннабель берет у Чарли сумку, а Чарли, в свою очередь, обнимает подругу за талию. Блу тоже не отпускает ее, и все трое пристально смотрят на меня. Ее друзья не знают, что я сделал не так. Они просто знают, что Чарли злится, поэтому и они злятся.
Во второй раз за это утро мое сердце бьется сильнее. Я бы убил кого-нибудь, чтобы иметь таких друзей.
– Смотрите, – говорю я, протягивая им посадочные талоны. – Вам, ребята, к выходу под номером двенадцать, – я делаю вид, что обращаюсь к группе, но смотрю только на Чарли. – Я прилечу следующим рейсом. Вернусь раньше, чем вы успеете оглянуться, – я смотрю на Аннабель и Блу, потом снова на Чарли. Желудок сжимается, и я говорю? – Я обещаю.
Чарли тяжело вздыхает и пожимает плечами. Как будто я вообще ничего для нее не значу.
Блу ведет ее к воротам службы безопасности, и Чарли не оглядывается, хотя я стою и смотрю на нее так долго, что люди позади меня начинают недовольно высказываться. Но Аннабель – безумная любовь к тебе, девочка – она оборачивается. Девушка машет мне, и я чувствую себя немного лучше. Я улыбаюсь так сильно, что, кажется, мое лицо вот-вот сломается. Слышу, как рядом со мной дежурный бьет ладонью по столу.
Я поворачиваюсь к ней.
Женщина выдыхает в течение полных десяти секунд и закатывает глаза так долго, что я предполагаю, что у не припадок. Уже раздумываю, не позвать ли на помощь, но потом решаю, что лучше оставить все как есть.
– Сэр, ради бога. В третий раз повторяю, за вашей спиной стоят люди, – женщина замолкает и смотрит на меня, ожидая моей реакции.
Я молчу.
Женщина наклоняется ко мне.
– Вам нужно зарегистрироваться?
Я киваю и протягиваю ей свое удостоверение. Она выхватывает его, прищуривается и вводит информацию в компьютер. Затем поднимает глаза.
– В Чикаго?
Как только она произносит это вслух, по спине пробегает холодок.
«Что я делаю? Какого черта я делаю?»
Я снова киваю.
«Я глухой. Я немой. Я схожу с ума».
Администратор заканчивает регистрацию и вручает мне удостоверение личности и посадочный талон.
– Выход седьмой, – говорит она.
Засовываю пропуск в задний карман, закусываю губу и направляюсь к выходу номер семь, где сажусь в самолет.
Лечу через всю страну.
Приземляюсь в Чикаго.
Ловлю такси до дома триста сорок четыре на Розмари-стрит.
И впервые за два года наконец-то встречаюсь с мамой.
Глава 36
Чикаго
Во время полета в Чикаго не могу перестать думать о том, как Чарли смотрела на меня в аэропорту. Она, должно быть, думает, что я избегаю ее после инцидента с поцелуем. Но это так далеко от истины. Я уже ненавижу находиться вдали от нее. Каким-то образом, где-то по пути, я изменился.
Мир всегда был моим, и я мог взять все, что захочу. Ничто не имело значения, кроме меня и моих желаний. У моего отца никогда не было для меня достаточно времени, а моя мама никогда не беспокоилась. Думал, что это дает мне прекрасный повод делать все, что хочу. А потом, когда умер, мне предоставили выбор: застрять навсегда в аду, или стать коллектором и тащить других вниз вместе со мной. Я выбрал последнее, потому что всегда выбираю себя. Я предпочел легкость греха трудностям.
Но теперь есть Чарли. После того, как ее родители умерли и ее отдали в приемную семью, у нее были все основания стать злобной грешницей… совсем как я. Но вместо этого она превратила несчастье в благодеяние. Чарли дает мне то, к чему я стремлюсь, и она видит во мне то, чего у меня никогда не было. И впервые в жизни я задаюсь вопросом, могу ли я быть тем человеком – тем, кто заботится не только о себе, тем, кто выбирает правильный и благородный путь.
Валери права.
Мне нужно сделать выбор.
Пролетая над озером Мичиган, смотрю вниз. Здания Чикаго выглядят как серые, зазубренные зубы. Между этими зубами, примостившись в коричневом доме, живет моя мама. Она – причина этой поездки, единственный способ сделать выбор и быть уверенным в принятом решении. Если я даже думаю о том, чтобы ослушаться приказа Босса, я должен знать, чем это грозит. Мне нужно точно знать, от чего я буду отказываться.
Когда самолет приземляется в аэропорту «О'Хара», с силой сжимаю руки на коленях. Женщина рядом со мной оглядывается.
– Ты в порядке, малыш?
Эта часть с «малышом» меня пугает. Я уже два года не был ничьим ребенком. Но когда выглянул наружу и увидел быстро приближающуюся взлетно-посадочную полосу, понял, что никогда не переставал быть сыном своей матери, как бы я ни старался притвориться, что это не так. Отпускаю колени и смотрю вперед.
