Текст книги "Коллектор (ЛП)"

Автор книги: Виктория Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Я борюсь со своей злостью – гневом на Босса за то, что он выбрал ее своей целью, и злостью на себя за выполнение этих ужасных приказов. Я беру Чарли за руки.

– Потому что они знают, насколько совершенна твоя душа, и хотят ее. Но послушай меня, ты должна бороться с этим. Ты должна бороться с этим так долго, как только сможешь, понимаешь? Ты сейчас хорошо себя чувствуешь?

Она кивает, но все еще выглядит испуганной.

– Хорошо. Если это случится снова, позвони мне, и я буду там. Мы все преодолеем.

Чарли поджимает губы, словно о чем-то задумавшись.

– Но ведь все в порядке, правда? Я имею в виду, что моя душа отправится на небеса, – она качает головой, как будто говорит глупости. – Я веду себя глупо из-за пустяков.

– Ты вовсе не глупа. Правда в том… – я хватаю Чарли за плечи и с трудом сглатываю. – Правда в том, что твоя душа может быть в опасности.

– В опасности? – ее глаза расширяются, и даже это разрывает меня на части.

Я не хочу, чтобы она боялась, но она должна знать.

– Чарли. Есть коллекторы из рая, как я уже говорил, – пока что я не лгу. Я просто должен пройти через это. Закончить со всем этим. – Но есть и другие коллекторы. Совсем другие.

– Насколько другие? – спрашивает она едва слышным шепотом.

– Они…они не работают на… – я указываю вверх.

– О, боже, – говорит Чарли, отстраняясь от меня. – Существуют так же коллекторы из ада?

Я киваю, потому что не могу вымолвить ни слова.

Девушка прикрывает рот рукой, и на глазах у нее выступают слезы. Когда она снова заговаривает, я едва слышу ее. Она начинает плакать, потому что уже знает. Знает, что что-то не так, и вот объяснение.

– Им тоже нужна моя душа?

Я снова киваю.

– Но я подписала контракт, – выпаливает она, опуская руку. – Все в порядке. Я просто выполню свою часть, и тогда они не смогут его получить. Так ведь? Верно, Данте?

Чарли подходит ко мне, кладет руки мне на грудь и умоляет сказать, что она права. Что они не могут забрать ее душу.

И тут я понимаю, что у меня не хватит сил сказать ей об этом. Я провел девятнадцать лет, будучи эгоистом, принимая все, что хотел, без вопросов. И нет ничего, ничего, чего бы я хотел больше, чем Чарли. Я не могу ей сказать. Я не могу допустить того, что я стану причиной страха на ее лице.

– Бумага, которую ты подписала, – тихо говорю я. – Это общий контракт. Я не знал, что все так обернется.

Это чистая правда. Я думаю, что если бы у большого парня был контракт, он включал бы те же самые слова. Единственное, что имеет значение, – это то, кем он представлен. На чью сторону они работают. И это правда, что я не знал, что все так обернется. Я никогда не мог предвидеть, что влюблюсь в свое задание.

Я собираюсь попытаться объяснить, почему мы не можем быть уверены, что ее душа отправится на небеса, не разоблачая себя, когда я чувствую его.

Коллектор.

Он здесь.

Глава 45

Вера

Я встаю перед Чарли, готовый защитить ее ценой собственной жизни, если понадобится.

– В чем дело? – спрашивает девушка, заметив, как меняется мое лицо.

Я шагаю туда, где чувствую притяжение, держа Чарли близко позади себя. И тут я вижу это. Вспышка красного цвета. Когда я понимаю, что это Валери, а не коллектор, посланный следить за мной, я расслабляюсь. И все же я не могу говорить с ней, пока Чарли здесь.

Я поворачиваюсь к Чарли и обхватываю руками ее подбородок.

– Ты можешь сделать кое-что для меня? Ты можешь подождать меня в доме?

– Данте, ты меня пугаешь.

– Нет, не бойся, детка, – я легонько целую ее в кончик носа, потом снова в лоб. – Я буду прямо за тобой. А теперь иди, ладно?

Она бросает взгляд в сторону леса, куда, как она знает, я только что смотрел, и кивает. Оглянувшись через плечо, она смотрит на меня, пока идет к тропинке. Когда я больше не вижу ее, я направляюсь к Валери.

– Выходи, Рыжая, – говорю я. – Я знаю, что ты здесь.

Валери выходит из-за дерева, как массовый убийца, и важно шагает вперед. Ее лицо морщится от отвращения, когда ее каблуки зарываются в землю и сухие листья.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она.

– Разговариваю.

– Лжец.

– Ты же знаешь, что мы тут делаем, – говорю я, – ты ведь слоняешься вокруг. Так что же происходит? Что ты хочешь сказать?

Валери приглаживает волосы назад, затем кладет когти на бедра.

– Я пришла предупредить тебя. Мы полагаем, что за вами следит один из ваших людей. И что он может попытаться причинить вред тебе или, может быть, даже Чарли.

– Ни хрена себе, Шерлок, – я прислоняюсь к дереву и ставлю ногу на кору. – Что еще у тебя есть?

– Ты знаешь?

– Конечно, я знаю.

– Тогда ты ей все расскажешь.

Я избегаю взгляда Валери.

– Я пытаюсь.

Она смеется. Это быстрый и резкий звук, означающий, что ей совсем не смешно.

– Что ж, позволь мне дать тебе мотивацию. У тебя есть время до завтра, чтобы сказать ей, кто ты на самом деле, или это сделаю я.

Я отталкиваюсь от дерева и шагаю к ней.

– Я думал, ты не будешь вмешиваться.

– Планы изменились, – говорит Валери, вытаскивая сигарету и закуривая. – Скажи ей. Скорее. Позволь ей выбрать для себя, на чьей стороне быть.

Мой мозг лихорадочно работает. Я должен рассказать Чарли, и есть вероятность, что после того, как я это сделаю, она захочет уйти от меня как можно быстрее. Может быть, она побежит прямо в ожидающие объятия Валери. Это было бы не самое худшее в мире. Валери постарается защитить ее. Но она не может сделать то, что сделал бы я, не пойдет на те же крайности, чтобы защитить Чарли.

Она не любит ее так, как я.

Но если Чарли не подпустит меня после того, как я скажу ей правду, Валери может быть моим единственным вариантом для обеспечения безопасности Чарли. Хотя для того, чтобы Валери это сделала, я должен ей все рассказать.

– Чарли подписала контракт, – признаюсь я.

Сигарета Валери падает на землю. Ее глаза мечутся по сторонам, как у сумасшедшей.

– Я так и знала. Я, черт возьми, знала это. Вот почему она выглядит по-другому. Не так ли?

Я киваю.

Она шагает вперед и назад без остановки, бормоча что-то себе под нос. Когда она проходит мимо меня в третий раз, я хватаю ее за руку.

– Валери, – я не могу поверить в то, что собираюсь сказать, что собираюсь сделать. – Работай со мной. Вместе мы сможем защитить ее.

Она вырывает свою руку из моей хватки.

– Работать с тобой? – рычит она. – Ты с ума сошел. Ты – долбанный псих. – Она крутит пальцем у виска. – Мы никогда не будем работать с одним из вас. У нас есть стандарты. Морали. То, о чем вы, демоны, даже не задумываетесь. Думаешь, я куплюсь на то, что она тебе небезразлична? Что ты не скажешь и не сделаешь все что угодно, чтобы получить повышение? Ты ведь сам это сказал, не так ли? – Валери фыркает. – Я могу защитить Чарли, и мне определенно не нужна твоя помощь.

Я бросаюсь на нее и перекидываю ее через плечо.

– Данте, – кричит она из-за моей спины, – Не смей.

Я резко поворачиваюсь и ставлю ее на землю.

– Забудь все, что я сказал. Я не позволю, чтобы с ней что-нибудь случилось. Я уж лучше умру первым. Я готов умереть, снова.

Лицо Валери меняется. Оно смягчается, как будто она видит что-то, что не замечала раньше.

– Скажи ей, или это сделаю я.

Это последнее, что я слышу, прежде чем нахожу тропинку и иду обратно к Чарли. Я замечаю, что она ждет у входной двери, и быстро заключаю ее в объятия.

Целуя ее в макушку, спрашиваю.

– Готова идти?

Чарли оглядывается по сторонам, словно хочет пожелать Блу и Аннабель спокойной ночи. Не заметив их, она оглядывается на меня и нерешительно кивает.

Я обнимаю ее одной рукой и открываю дверь. Я уже собираюсь выйти во внутренний дворик, когда вспоминаю, что стою босиком. Вернувшись внутрь, я роюсь в куче обуви, ища свои кроссовки. Я трачу всего лишь десять секунд на эту задачу, когда понимаю.

Их нет.

Я мечусь по дому в поисках кого-нибудь, у кого они могут быть. Никто не знает, и это меня не удивляет. Они были подписаны Дуэйном Уэйдом. А теперь их нет. Украдены. Мне хочется кричать, швырять вещи и, возможно, найти того Мэйса, о котором говорила Натали, и обливать из шланга каждого третьего человека, которого я вижу. Вместо этого я возвращаюсь к Чарли и кладу руку ей на плечо.

Когда мы подходим к «Элизабет Тейлор», Чарли спрашивает.

– Где твоя обувь?

Я прикусываю губу изнутри и делаю глубокий вдох.

– Это не важно, – говорю я. Потом целую ее в макушку и открываю дверцу машины.

Пока мы едем к дому Чарли, в машине тихо. Я чувствую, что она ждет того, что я начну разговор, но я просто не знаю, как сказать ей, кто я такой. Что это все моя вина.

Наконец она прерывает молчание.

– А что там было? В лесу?

Я смотрю на нее, потом снова на дорогу.

– Ты же знаешь.

– Один из них? – выдыхает она. – Один из тех плохишей?

Я киваю, и мое сердце сжимается, когда я слышу, как она называет моих коллег коллекторов… меня… плохими.

– Сколько их? – выдыхает она.

– Шесть.

– Кажется, не так уж много, – говорит девушка с облегчением. – А сколько здесь хороших? Таких, как ты?

– Я… я не уверен, Чарли.

Это правда, но мне становится все труднее отвечать на ее вопросы без лжи. И я действительно не хочу лгать ей. Уже нет. Я с нетерпением жду ее следующего вопроса, гадая, как мне от него увернуться. Как долго я еще смогу это делать.

– Я была так взволнована танцами, – шепчет она, глядя в окно. – Теперь это кажется таким незначительным. Ну, ты понимаешь?

– Ты нашла билеты, – я беру ее за руку.

Ее глаза остаются прикованными к пассажирскому окну, наблюдая за тем, как мир летит слишком быстро.

– Да.

Я не могу вынести поражения в ее голосе. Восемь дней назад Чарли волновалась только о том, надеть ли ей в школу фиолетовые или розовые джинсы. Теперь она борется с контрактом души, который я подтолкнул ее подписать, боясь, что неправильные люди заберут ее душу.

– Мы пойдем на танцы, – говорю я, прежде чем успеваю осознать, насколько ужасна эта идея.

Она оглядывается.

– Да, конечно.

– Так и будет, – я сжимаю ее руку. – И когда все закончится, мы разберемся с тем, что должно произойти, чтобы сохранить твою душу в безопасности.

– Как? – спрашивает она. – Как мы можем быть уверены, что моей душе ничего не угрожает?

Я сжимаю челюсти, потому что боюсь того, как она отреагирует, когда я скажу ей. Я делаю глубокий вдох.

– Нам придется бежать, – когда она не отвечает, я продолжаю. – Нам придется долго бежать, Чарли. Очень долгое время. И тебе придется бороться с выполнением контракта. Это будет очень тяжело. Самое трудное, что ты когда-либо делала. – Я растираю вверх и вниз ее руку и наношу последний удар. – Ты не сможешь позвонить домой. Тебе придется попрощаться с бабушкой и друзьями.

Долгое время Чарли молчит. Она несколько раз кивает и сжимает мою руку. Я подъезжаю к ее дому и смотрю ей в лицо.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Да, – она смотрит на меня и улыбается. Потом ее голос срывается, и слезы катятся по щекам. – Я сделала это сама с собой.

Я заключаю ее в объятия, и она рыдает у меня на груди. Я знаю, что она сердится на меня, что где-то глубоко внутри она винит меня, а не себя. И она должна. Но сейчас ей нужно, чтобы я обнял ее. Так я и делаю. Я обнимаю ее столько, сколько она хочет. Я позволяю ей плакать до тех пор, пока ее голубые глаза не становятся красными и опухшими. Затем я приподнимаю ее подбородок и вытираю слезы с ее щек.

– Прости меня, Чарли.

Она кивает и давится слезами.

– Я не понимаю, – говорит она, – что произойдет, если я выполню условия контракта, если я не смогу сопротивляться боли?

– Я не уверен, – говорю я, и это правда.

Я думаю, что, поскольку я подписал контракт, ее душа будет скользить в меня. Тогда коллекторы попытаются украсть ее у меня или утащат обратно в ад, и убьют двух зайцев одним выстрелом. А еще есть сама Чарли. Как только ее душа покинет тело, я уверен, что босс даст зеленый свет ее смерти, и он может послать кого-нибудь, чтобы забрать ее. Я знаю, что убийство человека может вызвать войну, но ясно, что босс не хочет рисковать с Чарли, с тем, что может принести ее предназначение.

Я собираюсь рассказать ей все это, но не сегодня. Я хочу, чтобы у Чарли был еще один счастливый день. Всего лишь один.

У меня есть два дня, так что я дам ей завтрашний вечер. У меня будет время, чтобы забронировать билеты и упаковать кое-какие вещи, которые нам понадобятся по дороге. Я знаю, что испытываю свою удачу, но мне нужно, чтобы это было у нее. Один последний день с бабушкой и одна последняя ночь с друзьями.

А после мы уедем.

– Послушай, – говорю я, прижимая ее голову к своей груди. – Я хочу, чтобы ты провела завтрашний день со своей бабушкой. Я хочу, чтобы ты забыла обо всем этом и поверила в то, что я все улажу, – я поднимаю ее лицо и целую в губы, чувствуя соленый вкус ее слез. – Завтра я заеду за тобой в семь часов, и мы поедем на танцы. Все будет великолепно. Я обещаю. А потом после этого…

– Мы сбежим, – заканчивает она за меня.

– Иди наверх и ложись спать. Представь, что я лежу рядом с тобой. Завтра этого дерьма не будет. Ничего подобного, ладно? Есть только ты, я и люди, о которых ты заботишься. Позволь мне обо всем позаботиться.

Я жду, что она начнет спорить, задавать мне вопросы, на которые я не могу или не хочу отвечать. Но девушка обвивает руками мою шею и прижимается лбом к моему лбу. Затем она закрывает глаза и шепчет.

– Я тебе доверяю.

От ее слов у меня по спине пробегает теплый поток. Я никогда никому не смогу доверять так, как она мне. Я уж лучше захочу, чтобы на каждый вопрос был дан ответ, чтобы каждый камень был перевернут. Но только не она. Она верит в людей.

Она верит в меня.

Я нежно целую ее, не торопясь, стараясь запомнить вкус и прикосновение ее языка. Затем я поднимаю голову и киваю в сторону ее дома. Чарли выходит из машины и, прихрамывая, идет по тротуару. Глядя ей вслед, Я думаю о том, как смогу защитить ее. Я закатываю лодыжку и молча проклинаю свою манжету. Другие демоны завидуют нашим наручникам, потому что жалеют, что они не были избраны, чтобы ходить по земле. Но я всегда ненавидел ее, а теперь… Теперь это похоже на тюремный срок. Пока я его ношу, они всегда будут знать, где я, а значит, и где она. Но я ничего не могу с этим поделать. Потому что без этого я не могу остаться с ней. Не могу гарантировать ее безопасность.

В дверях Чарли оборачивается и смотрит на меня. В уголках ее рта появляется робкая улыбка. Я слегка машу ей рукой, и она посылает воздушный поцелуй. Это такой забавный, невинный поступок, что я не могу удержаться от смеха.

Этот звук пугает меня, как будто я никогда не ожидал услышать его снова.

Глава 46

Танцы

На следующий вечер я еду к Чарли домой. Я пришел рано, хочу, чтобы она знала, что я с нетерпением жду встречи с ней. Это было все, что я мог сделать, чтобы остановить себя от парковки возле ее дома прошлой ночью, просто чтобы убедиться, что она в безопасности. Но мне не хотелось объяснять, что я делаю, если она меня заметит, и уж точно не хотелось, чтобы коллектор, идущий за мной, задавался вопросом о моих действиях.

Подъезжая к дому Чарли, я пытаюсь расслабиться. Эта ночь для нее. Кроме того, я сделал все, что мог, чтобы мы были подготовлены.

Я упаковал две сумки, полные еды и одежды, и заказал два билета до Токио, где огромное население защитит нас. Затем я снял максимальное количество денег с моей карты и разрезал ее, и часть моей души, пополам. Я не смогу ей воспользоваться, когда мы будем в бегах.

В одной из сумок я спрятал карты и названия мест, куда мы можем сбежать в любой момент. И, завернутый в эти карты пистолет, который я купил сегодня утром. Обычно я не привык полагаться на оружие в своих битвах, но здесь мы говорим о демонах, а не о школьных хулиганах. Мы играем, но для глаз, потому что чем больше мы планируем, тем более предсказуемыми мы становимся.

Отряхивая свой угольно черный блейзер, я делаю глубокий вдох. Чарли заслуживает этой ночи, и я намерен подарить ее ей. Я выхожу из «Элизабет Тейлор», направляюсь к крыльцу и звоню в дверь.

Я жду, когда бабушка откроет дверь и бросит на меня вонючий взгляд. В своей голове я придумываю твердые фразы, чтобы бросить ей в ответ. Я уже почти решил, что буду делать с пьяным шарпеем, когда дверь распахивается.

Я поднимаю глаза и задыхаюсь.

Мое сердце сжимается в груди, а мышцы застывают. Я чувствую, что не могу дышать. На самом деле, я совершенно уверен, что никогда больше не наполню свои легкие воздухом. Хотя я смотрю прямо на нее, мои глаза отказываются верить тому, что они видят.

Чарли стоит в нескольких дюймах от меня, и «все» ее тело не выглядит как раньше. На ней красное платье, которое я ей купил, а на спине два шелковых ангельских крыла, которые она, должно быть, купила в магазине на Хэллоуин. Ее светлые волосы, гладкая кожа и глаза без очков выглядят как раньше. Я думаю, что если бы она улыбалась, я бы все еще видел идеально ровные зубы. Но девушка не улыбается. Даже близко нет. Это, вероятно, имеет какое-то отношение ко всему остальному.

То, как выпирают ее скулы, и то, что ее грудь кажется больше. Ее бедра кажутся чуть полнее, а нос чуть тоньше. Я протягиваю руку и провожу ладонью по ее руке, кожа под моей ладонью покрыта свежим бронзовым сиянием. Она сногсшибательна, достаточно, чтобы взглядом остановить сердце парня, но я уже тоскую по своей старой Чарли.

– Когда? – шепчу я.

– Прошлой ночью. Я собиралась позвонить, но все произошло так быстро. Я не могла остановить это, Данте, – ее глаза блестят от слез. – Но я действительно прекрасно выгляжу, не так ли? – ей удается слегка улыбнуться, и это потрясает мою мертвую душу.

– Ты всегда была красивой, милая, – мой лоб покрывается испариной, а руки сжимаются в кулаки. Я боюсь включить свет ее души, боюсь того, что найду. Неужели все кончено? Неужели я забрал ее душу, сам того не осознавая?

Девушка делает шаг ко мне, и я замечаю нечто такое, что заставляет мой мозг петь.

Ее хромота.

Я указываю на ее бедро и ухмыляюсь так сильно, что боюсь, как бы мое лицо не разбилось.

– Ты все еще…

– Да, – говорит она. – Никто и никогда не отнимет это у меня. Я получила рану в ту ночь, когда умерли мои родители. Это мое. Больше ничье.

Я заключаю Чарли в объятия. Я потрясен ею. Не ее красотой, а ее душой. Меня пугает, что еще часть контракта была выполнена. Что от нее осталась только эта благословенная хромота. Но я не позволю ничему разрушить ее ночь. Я не знаю, что сказать, чтобы улучшить ситуацию или замаскировать страх, который я чувствую, и прежде, чем я смогу думать о чём-то хорошем, я выпаливаю.

– Ты моя девушка.

Чарли смотрит на меня, ее губы дрожат, угрожая превратиться в улыбку.

– Да. А завтра я покажу тебе, что я готов сделать, чтобы ты была в безопасности, – я наклоняюсь и целую ее в блестящие губы. – Но сегодня вечером мы идем на вечеринку с мерами безопасности – пунш, печенье и сырные украшения. Это будет потрясающе.

Ее полуулыбка расцветает.

– Я не должна бояться, – говорит она, и это звучит как нечто среднее между утверждением и вопросом.

– Тебе следовало бы испугаться, – говорю я. – Потому что я собираюсь показать тебе танцевальные движения, которые заставят тебя «умолять» меня.

Она бьет меня по груди и, хотя в ее глазах застыло нервное колебание, девушка позволяет мне взять ее за руку и повести к машине.

– А где бабушка? – спрашиваю я, когда она осторожно заползает на свое место, следя за тем, чтобы ее крылья не были раздавлены.

– Сказала, что очень устала, но перед отъездом заставила меня сделать миллион снимков.

Пока мы едем в сторону средней школы Сентенниал, я гадаю, как Чарли объяснила бабушке свой новый облик. Я решаю не упоминать об этом, боясь снова поднять эту тему. Вместо этого я беру ее за руку и сжимаю. И какая-то часть меня – крошечная частичка, приходит в восторг от этих дурацких школьных танцев.

Потому что я знаю, что это может быть последним разом, когда я увижу Чарли по-настоящему счастливой.

***

Мы с Чарли заходим в школьный спортзал, и я испускаю долгий вздох. Все просто, как я и опасался. Это похоже на то, как все неудачники в Питчвилле собрались вместе и купили самые ужасные дрянные украшения

У самого пола туманная машина взрывает туманные облака, а со стропил свисает огромное количество черных и оранжевых лент. Вдоль стен какой-то придурок приклеил бумажных пауков и тыквы. И оркестр, о, милостивый боже, оркестр. Они похожи на помесь мини Джастина Бибера и братьев Джонас, и музыка для Хэллоуина, которую они играют, заставляет мои уши кровоточить. Но когда я смотрю на Чарли, одетую в красное платье и ангельские крылья, все снова становится чудесным. Если она здесь, я счастлив. Но если она выйдет пописать или еще что-нибудь, я зажгу спичку.

Когда мы с Чарли идем к танцполу, все взгляды устремляются на нее. Они перешептываются, тычут в меня пальцами, и я не могу не злиться. Я имею в виду, почему они не замечали ее раньше? Тогда она была такой же потрясающей. Но, наверное, я так же виноват в том, что не замечал ее.

Сейчас, глядя на Чарли, я и сам почти не узнаю ее. Это вызывает приступ мурашек, которые мчатся через меня. Будет ли она двигаться дальше теперь, когда она физически совершенна?

Но, словно прочитав мои мысли, девушка рассеянно засовывает свои наманикюренные ногти в карман платья и кладет в рот несколько штук «Скитлс». Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться, потому что это крошечное движение говорит мне, что она все еще та Чарли. Она все еще моя девочка.

Увидев нас, Аннабель подбегает к нам.

– Чарчар! – визжит она. – Ты выглядишь феноменально, – ее лицо меняется, как будто она понимает, насколько феноменально. – На самом деле ты и в правду выглядишь по-другому, совсем не так как раньше.

– Я позволила бабушке сделать мне макияж, – щебечет Чарли.

Аннабель смотрит на нее.

– А, ну не знаю.

Чарли притягивает подругу в объятия, чтобы отвлечь.

– Дай мне обнять тебя, – говорит она. – Мне нравится твой костюм. Ты…

– Я – Кэтрин Хепберн, – говорит Аннабель, и ее лицо немного расслабляется.

Я осматриваю бесцветную одежду Аннабель и ее кремовое лицо.

– Видишь? – говорит она. – Я чёрно-белая. Как и в большинстве ее фильмов, – широкополая шляпа Аннабель подпрыгивает, когда она смотрит на меня. – Какое удивление. Ты не принарядился.

– Я пришел в виде Потрясного Соуса, – говорю я. – Ты бы, наверное, не узнала его.

Девушка отходит и складывает руки в квадрат, как будто смотрит сквозь рамку камеры.

– Нет. Нет, я вижу… я вижу… – она опускает руки. – Изношенный инструмент.

Чарли тянет Аннабель за руку.

– Знаете, ребята, вы могли бы перестать притворяться и признать, что нравитесь друг другу.

Аннабель смотрит на меня, чтобы увидеть мою реакцию. Я имитирую рукой пистолет и стреляю в ее сторону.

Улыбка скользит по ее лицу, и она стреляет в ответ.

Чарли закатывает глаза. Затем в ее голосе появляются нервные нотки.

– Эй, а где Блу?

Мои плечи расправляются при упоминании его имени. После того, как я увидел его губы на ее губах, мне ничего так не хочется, как разорвать его на части. Даже если это была глупая игра.

Аннабель показывает через плечо. Она хмурится, как будто не может поверить в то, что мы спрашиваем о нем.

– Серьезно?

Как только я замечаю его, мне приходится подавить смех. Я должен ненавидеть его, а не смотреть на его костюм. Но Блу пришел как… Блу – синий. Парень одет во все синее и даже выкрасил лицо в темно черничный цвет. Стоя у стола с закусками, он наливает себе стакан зеленого пунша. Голубые глаза останавливаются на Чарли, затем он быстро отводит взгляд. Он знает, что она здесь, вероятно, наблюдал за ней с того момента, как она вошла.

Я бросаю взгляд на лицо Чарли. Она кажется расстроенной, и это вызывает во мне темное пламя. Мне невыносимо думать, что он ей небезразличен. Чтобы удержать ее мысли там, где они должны быть – на мне, я беру ее за руку.

– Хочешь потанцевать, красавица?

Девушка лучезарно улыбается мне и кивает. Затем она поворачивается к Аннабель.

– Ты не против, если мы потанцуем?

Аннабель отмахивается от нас, как будто ей все равно.

Когда я веду Чарли на середину зала, Тейлор поворачивается и смотрит на мою девушку, ее челюсть отвисает. Она не может поверить в то, как прекрасна Чарли, а я не могу поверить, что когда-то не замечал этого. Тейлор встречается со мной взглядом, затем быстро отводит глаза, делая вид, что не замечает нас.

Я притягиваю голову Чарли к себе и прижимаюсь губами к ее волосам. Медленная песня омывает нас, и я обнимаю девушку за талию и раскачиваюсь взад-вперед. У Чарли, похоже, проблемы с покачиванием.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Ее розовый ротик открывается, но она отводит глаза.

– Для меня это сложнее.

Я не знаю, почему для нее это сложнее, и мне все равно. Не раздумывая, я заключаю ее в объятия. Она смеется долго и громко. Этот звук разрывает мое сердце и наполняет его сладкой добротой. Я танцую по кругу, иногда опускаясь так, что ее волосы касаются пола. Находясь здесь – в окружении плохих костюмов, слушая еще и худшую музыку – я счастлив, как никогда. Это чувство ошеломляет, как будто в любой момент я больше не смогу с ним справиться. Как будто мое тело взорвется от удовольствия.

Чарли прислоняется ко мне головой и что-то бормочет мне в грудь.

– Что ты сказала, красавица? – спрашиваю я.

Чарли смотрит на меня широко раскрытыми от радости глазами.

– Я сказала, что очень люблю тебя.

– Ну конечно, – говорю я. – Я чертовски великолепен.

Девушка смеется и прижимается ко мне головой.

– Спасибо, Данте.

– За что?

– За все это. За этот вечер, – она делает паузу. – И за то, что рассказал мне все.

Холодок пробегает по моим рукам, и на секунду я боюсь, что уроню ее. Я осторожно опускаю ее на землю, но продолжаю обнимать ее тело.

– За то, что рассказал тебе все?

– Ты же знаешь. То, о чем мы не должны говорить сегодня вечером. О чем я и не говорю. Я просто… рада, что ты мне сказал, – говорит она. – Ты мог бы солгать. Возможно, тебе было бы легче, если бы ты это сделал. Но так как ты этого не сделал, это заставляет меня понять, что я могу полностью доверять тебе.

Мой желудок сжимается, как кулак, и я чувствую себя опасно близко к рвоте. Я пытался забыть о том, как закончится эта ночь, когда я расскажу ей, кто я на самом деле, но, может быть, мне лучше покончить с этим. Холодный пот выступает у меня на лбу. Чарли протягивает руку и проводит пальцами по моей коже.

– Тебе жарко? – спрашивает она. – Хочешь чего-нибудь выпить?

Я киваю, потому что если я собираюсь сказать ей это, мне нужно найти тихое место. Чарли берет меня за руку, и я невольно задаюсь вопросом, будет ли она все еще держать ее после этого. Подойдя к столу, девушка берет стакан пунша, делает глоток и протягивает его мне. Я пробую его на вкус и внутренне вздыхаю, обнаружив, что оно до скрипа чистое. Я мог бы серьезно использовать эффект чего-то покрепче.

Собрав все свое мужество и вспомнив угрозу Валери разоблачить меня, я бросаю взгляд на Чарли. Мои голосовые связки угрожают прекратить работу в любой момент. Но каким-то образом мне удается сказать.

– Мне нужно поговорить с тобой, – слова слетают с моих губ, как будто я только что съел арахисовое масло. И теперь я уверен, абсолютно уверен, что меня сейчас стошнит.

– Хорошо, – говорит она, и широкая улыбка касается ее губ. – Давай послушаем.

– Мы можем куда-нибудь пойти?

Лицо Чарли вытягивается. Она самый невинный человек из всех, кого я знаю, но даже она распознает звук гибели.

– О, нет. Хочу ли я это слышать?

Я запускаю руки в свои волосы.

– Скорее всего, нет.

Она делает шаг назад, изучая мое лицо. Затем оглядывается по сторонам.

– Да ладно.

Она направляется в пустой коридор, и я следую за ней. Когда двойные двери закрываются за нами, она поворачивается и смотрит на меня.

– Что происходит?

Я делаю глубокий вдох и тянусь к ней. Она сворачивается калачиком у меня на руках, и я кладу подбородок ей на макушку. Я не хочу говорить ей, не хочу, чтобы она меня ненавидела. Но я должен это сделать. Не потому, что Валери сама пригрозила рассказать Чарли, а потому, что это правильно. Я люблю ее и не хочу, чтобы эта ложь встала между нами.

– Красавица, – говорю я ей в волосы. – Скажи, что всегда будешь любить меня.

– Я всегда буду, – отвечает она без колебаний.

Я закрываю глаза и стискиваю зубы. Затем я открываю рот и говорю.

– Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Чарли откидывает голову назад и смотрит на меня.

– Что ты имеешь в виду? Ты уже говорил мне об этом.

– Я не… я не рассказал тебе всей правды.

Я ожидаю, что она оттолкнется от меня, чтобы увеличить расстояние между нашими телами. Но вместо этого она еще крепче прижимает меня к себе. Девушка молчит слишком долго, а потом шепчет.

– Расскажи мне.

Я втягиваю воздух через нос.

– Я коллектор, и меня послали забрать твою душу. Это действительно так, – я поднимаю руки к макушке, переплетая пальцы вместе. Я не выношу звука собственного голоса. Откидываю голову назад и, прежде чем успеваю остановиться, прежде чем выдумываю очередную ложь, говорю. – Но я работаю не на того, о ком ты думаешь.

Чарли на мгновение прижимается ко мне. В эти священные секунды я думаю, что она простит меня, что между нами все будет хорошо. Затем я чувствую, как ее руки ослабевают вокруг моей талии. Чувствую, как ее голова отрывается от моей груди. И девушка медленно отходит, делая маленькие шажки, пока ее спина не упирается в стену. По ее лицу видно, что она понимает все, что я не до конца объяснил.

– Нет, – говорит Чарли. Отрицательно качает головой. – Нет. Нет, пожалуйста, – ее голос срывается. Я тянусь к ней, и она сгибается в талии. – Данте, пожалуйста. Скажи мне, что ты лжешь. Скажи это.

Я пытаюсь притянуть ее к себе, но Чарли вырывается.

– Пожалуйста, – она произносит это так тихо, что я едва слышу. Затем девушка резко выпрямляется и тычет пальцем мне в грудь. – Ты скажешь мне, что это все не всерьез. Ты скажешь мне, что лжешь.

– Я не могу, – шепчу я. Щиплет глаза, но я не могу плакать. Не могу. Если я это сделаю, то знаю, что никогда не остановлюсь.

Лицо Чарли искажается от боли, и она снова начинает трясти головой. Слезы скользят вниз по ее лицу.

– Скажи это, – кричит она. – Скажи, кем ты являешься.

Я прижимаю кулаки к глазам и борюсь с жжением за ними.

– Я коллектор, – выдыхаю я. – Я демон.

Я убираю руки от лица, потому что хочу видеть ее лицо. Я должен увидеть, как она смотрит на меня теперь, когда знает.

И сделав это, уже не могу сдержать слез. Они разбиваются о мои щеки и свободно падают на землю.

Потому что ее лицо…

Оно наполнено страхом. Предательством. И разочарованием.

– Чарли, – говорю я срывающимся от слез голосом. – Я демон.

Когда я повторяю это слово, из ее горла вырывается крик. Она отталкивается от стены и начинает двигаться по коридору. Ее слезы превращаются в рыдания.