Текст книги "Коллектор (ЛП)"
Автор книги: Виктория Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Быстро иду к камину, не спуская глаз с лестницы, засовываю монетку за одну из моих фотографий, так что она лежит на задней стороне, скрытая.
Все. Теперь я уверен, что мой отец всегда будет здесь с моей матерью, именно там, где он и должен быть. Внезапно меня захлестывает волна эмоций, когда я вспоминаю его. Мне нравится думать, что он бы пожертвовал собой, чтобы сделать мир лучше для меня и моей матери, поэтому я знаю, что он поймет. Может быть, он даже гордился бы тем выбором, который я делаю.
Я пересекаю комнату, открываю дверь и незаметно ухожу. Спускаясь по лестнице, замечаю, как уродливо выглядит Чикаго. Листья срываются с деревьев, мертвые. Трава лишилась своего насыщенного зеленого цвета. Даже небо кажется ничем не примечательным. Я зажмуриваюсь, закрываю уши руками и… просто… заставляю себя идти.
Не хочу ничего видеть. Не хочу ничего слышать. Но больше всего не хочу думать. Опустив руки и открыв глаза, я иду по тротуару, но стараюсь спрятаться от мира. Если люди не видят меня, то, может быть, меня здесь нет… может быть, меня вообще не существует.
Я где-то в другом месте, я – кто-то другой. Но ведь этого не может быть на самом деле, не так ли? Я не могу убежать ни от себя, ни от того, что натворил. Когда большинство людей умирает, они забывают, кем они были. Но что касается меня, то я всегда буду помнить, кем я был.
«Я был центром вселенной».
«Я был королем мира».
«Я был сыном, который видел, как умирает его отец».
«Я был тем, кто убил его».
«Я был водителем той чертовой машины».
Глава 39
Возвращение к Чарли
Я сажусь на самолет обратно в Алабаму и вздыхаю от разочарования, когда стюардесса усаживает рядом со мной десятилетнего ребенка. Это же первый класс, так почему здесь десятилетний ребенок? На девчонке синяя джинсовая юбка, белая футболку и достаточно тонких серебряных браслетов, чтобы у меня болела голова при каждом ее движении. Ее короткие темные волосы стянуты сзади белой тренировочной лентой.
Как только девочка садится, она перегибается через меня, чтобы посмотреть в окно. Ее глаза огромные как Аляска, и она настолько испугана, как будто выдернул чеку из гранаты и бросил ее ей на колени.
Когда самолет катится, а затем мчится по взлетной полосе, она становится полностью одержимой, крутит головой и безостановочно говорит. Через несколько минут успокаивается. Но когда легкая на середине полета возникает легкая турбулентность, появляются слезы.
Я даже не замечаю, что она плачет, пока не наклоняюсь вперед, чтобы взять свой напиток у стюардессы. Но как только вижу, что щеки девочки мокрые, я не могу выбросить это из головы. Обычно я бы прикинулся дурачком. Вел бы себя так, будто не знаю, что у ребенка рядом со мной нервный срыв. Но сейчас я не могу, и я чертовски хорошо знаю почему. Это вина Чарли. Эта девчонка залезла мне в голову и покопалась там. Она нашла там кусочек добра, поднесла его к свету и сказала: «Видишь? Видишь это? Смотри, как блестит! Давай заставим его расти».
Поставив стакан на столик, поворачиваюсь к девочке.
– Испугалась?
Сначала она кажется удивленной, что я с ней разговариваю, но потом сглатывает и кивает.
– Сказать тебе кое-что? Когда я летел в первый раз, я был в абсолютном шоке.
– Правда? – удивляется она.
«Нет. Не правда. Не помню, чтобы я чего-то боялся, когда был жив».
– Абсолютно, – отвечаю я, – но знаешь что? Эти люди, которые управляют самолетами, они типа гении. Ты в надежных руках.
Девочка бросает взгляд в сторону кабины и слегка улыбается, но ее это не убеждает. Я пытаюсь придумать что-нибудь еще, чтобы отвлечь ее от мыслей о полете. Ее повязка падает на глаза.
– Почему ты носишь спортивную повязку? Это сейчас модно или что?
Она смеется и трогает головную повязку.
– Ее носит Леброн Джеймс. Он играет сегодня вечером, так что я должна… ну, ты понимаешь…
– Поддерживать, – заканчиваю я за нее.
Девочка кивает.
– Хочешь посмотреть кое-что крутое? – я поднимаю ногу и отворачиваю язычок на своей красной кроссовке.
Ее глаза вылезают из орбит.
– Это то, о чем я думаю?
– Если ты думаешь, что это автограф Дуэйна Уэйда, то ты права.
– Дружище – говорит она.
– Дружище – говорю я в ответ.
– Я бы никогда их не сняла, – девчонка откидывается на спинку кресла, заметно расслабляясь.
Я снова опускаю ногу.
– А я и не снимаю.
Она кривит рот, как будто задумалась.
– А что, если бы ты взяла автограф у Леброн?
– Пф-ф. Я тебя умоляю, – говорю я. – Я получил тот единственный, что хотел.
Ее лицо становится таким взволнованным, как будто у нее есть миллион аргументов на тему лучшего игрока Майами. Я оказался прав. Когда мы приближаемся к Бирмингему, девочка все еще отстаивает свою позицию. Я поднимаю руку, чтобы остановить ее, и показываю в окно. Она видит город и смотрит растерянно, как будто не совсем понимает, о чем я говорю.
– Мы на месте, – говорю я.
Она переводит взгляд с окна на меня. Ее лицо расплывается в широкой улыбке, и девочка обнимает меня за шею своими маленькими детскими ручками. Это ощущение что-то пробуждает внутри меня. Что-то, чего я не чувствовал уже очень давно.
Какое-то непонятное теплое чувство.
***
Когда добираюсь до Питчвилля, уже поздно, но мне нужно срочно увидеть Чарли. Хотя я не уверен, что это можно сделать, я должен попытаться помешать ей выполнить контракт. Но я боюсь того, к чему может привести этот разговор. Больше всего я боюсь, что она раскроет мою тайну. Что я не работаю на Большого Парня. Думаю о том, как бы она посмотрела на меня, если бы узнала – со страхом, предательством и отвращением. Мои плечи напрягаются, и мне приходится несколько раз пожать ими, чтобы расслабиться.
Размышляю, не будет ли Чарли разочарована тем, что не получила все те пожелания красоты, которые ожидала. Но я уверен, что смогу образумить ее. Я просто скажу ей правду, что семьдесят пять процентов привлекательности исходит от уверенности в себе. Научу ее, как войти в комнату, как наклон головы может заставить людей поверить, что она слишком хороша для них. Я поставлю ее перед зеркалом и покажу ей то, что я вижу в ней. Изящный изгиб ключицы, мягкий плоский живот, морщинки в уголках глаз, когда она смеется. Есть миллион маленьких причин, почему кто-то может влюбиться в Чарли. Мне просто нужно напомнить ей об этих вещах. Просто сказать: «ты прекрасна, и если ты в это веришь, то и другие поверят».
Подъезжаю к дому Чарли и подхожу к ярко-красной двери. Подняв руку, чтобы постучать, колеблюсь. Она была расстроена, когда мы виделись в последний раз. Будет ли она в таком же состоянии и сегодня?
Опускаю руку. Тот поцелуй. Я бы не выдержал этого. Это было неправильно. Мне никогда раньше не хотелось кого-то обманывать, но с ней все иначе. Я просто не мог этого сделать. Может быть, однажды, если я найду способ спасти ее душу, тогда мы сможем… Но даже когда думаю об этом, понимаю, что этого никогда не случится. Чарли предназначена для великих дел. А я, с другой стороны, просто пытаюсь сбежать от своего прошлого.
Прикусываю щеку изнутри, и на этот раз мне удается постучать. Бабушка открывает дверь. Кажется, она удивлена, что кто-то пришел так поздно, но когда понимает, что это я, выражение ее лица меняется. В ее глазах вспыхивает гнев.
– Мальчишка, – говорит она, положив руку на бедро.
– Могу я поговорить с Чарли?
Старуха одаривает меня улыбкой, которая не обещает ничего хорошего.
– Нет, не можешь. Сегодня она вернулась из школы очень расстроенная.
Прислоняюсь к косяку за дверью, гадая, знает ли бабушка о Вегасе.
– Вчера она ночевала у Аннабель, – говорю я. – Может, вам не стоит больше позволять ей там оставаться?
– Не думаю, что проблема в этом.
Она смотрит на меня, а я смотрю на нее в ответ.
– Послушайте, мне действительно нужно с ней поговорить, – объявляю я своим лучшим джентльменским голосом. – Это очень важно.
Бабушка качает головой.
– Прискорбно.
Все. Мне надоело. Я протискиваюсь мимо бабули, слыша за спиной ее крики остановиться и что она раздавит меня, как букашку. Но меня останавливают не угрозы старухи.
Чарли.
Девушка стоит на верхней ступени и смотрит вниз. Она выглядит измученной, как будто всю ночь сражалась в битве.
– Чарли, – говорю я, – мне надо с тобой поговорить.
– Уже поздно, Данте. Увидимся завтра.
– Чарли… – в моем голосе мольба, но мне все равно. Видя ее сейчас, не могу поверить, что когда-то мог представить, что не спасу ее. Не могу поверить, что никогда по-настоящему не «видел» ее до этого. Не видел, как прекрасна ее душа, как она живет той жизнью, которую я всегда хотел для себя, но никогда не имел смелости требовать. Сердце колотится, и я понимаю, что для меня все кончено. Со мной покончено. Я послушная марионетка в ее руках.
Чарли поворачивается и идет обратно в свою комнату.
– Пожалуйста, иди домой, – прогоняет она меня дрожащим голосом.
Я слишком потрясен, чтобы двигаться. Я знал, что Чарли расстроена, но не думал, что она выгонит меня. Бабушка хватает меня за руку и легонько тянет. Гнев исчез с ее лица, и она смотрит на меня с жалостью. Отдергиваю руку и свирепо смотрю на нее, потому что не хочу, чтобы кто-то жалел меня.
– Я в порядке, – рявкаю я.
– Я знаю, – отвечает она.
Прохожу мимо нее и выхожу за дверь. Позади себя слышу щелчок замка, скользящего на место, и мгновение спустя свет на крыльце выключается. Я стою один в темноте и смотрю на окно спальни Чарли. Теплый свет пробивается сквозь занавески, и мои нервы разгораются. Может, мне стоит забраться и поговорить с ней? Но через несколько секунд свет гаснет.
Повесив голову, я возвращаюсь к «Элизабет Тейлор». Чарли по-настоящему расстроена, и теперь я знаю, что дело не только в поцелуе. Там что-то большее. Вспоминаю все те моменты, когда она просила красивые черты лица. Я вспоминаю, как она сразу же поинтересовалась моим мнением о своих более светлых и блестящих волосах, как она спросила, знаю ли я, какого цвета у нее глаза, прежде чем изменить и их. И, наконец, в Вегасе, когда она спросила, не думаю ли я, что ей стоит попросить больше красоты.
В каждом отдельном случае я практически умолял ее выполнить контракт. А почему бы и нет? В то время меня волновало только одно – закончить работу и получить повышение. Но сейчас, вспоминая последние несколько дней, я чувствую только стыд.
Короче говоря, я пытаюсь поставить себя на ее место. Интересно, что бы я почувствовал, если бы кто-то предложил мне изменить внешность? Морщусь и вздрагиваю. Я бы сказал этому человеку, куда ему засунуть свое предложение. Но как внезапная пощечина, понимаю, что мне тоже было бы больно.
Заводя мотор, отъезжаю от дома Чарли и направляюсь к отелю «Винк». Я никогда не выписывался, и даже мысли о кровати заставляют меня засыпать. Прямо сейчас я должен развернуться, взобраться на решетку за ее окном и потребовать, чтобы она заговорила со мной. Но, возможно, она права. Уже поздно. И технически у меня есть еще три дня, чтобы закончить это задание. Когда осознаю, как скоро наступит воскресенье, желудок сжимается.
Усталость берет верх над тревогой, когда паруюсь возле отеля «Винк», а затем захожу в свой номер. Я понятия не имею, что мне делать, чтобы защитить Чарли. И не знаю, как мне помешать ей узнать, кто я на самом деле. Не знаю, как я собираюсь сделать и то, и другое, не будучи брошенным на девятый круг ада.
Эти и другие столь же прекрасные мысли – последнее, что я помню, проваливаясь в сон.
***
Резко выпрямляюсь в постели и прислушиваюсь. Я что-то слышал. На самом деле, я думаю, что слышал это уже давно и только сейчас осознаю. Склонив голову набок, прислушиваюсь к тому, что меня разбудило. Я уже готов признать, что все это мне мерещится, когда за моей дверью раздаются четыре быстрых удара. Оглядываю комнату, пытаясь заставить себя проснуться и не паниковать. Это может быть кто угодно. Просто потому, что кто-то стоит за моей дверью, не значит, что дерьмо вот-вот произойдет.
Соскальзываю с кровати и иду к двери, затаив дыхание.
– Данте, чувак, это я. Открой. Я знаю, что ты там, – слова Макса звучат приглушенно через стальную дверь, но я чертовски уверен, что это он.
Распахиваю дверь, и парень проходит мимо меня в комнату.
– Где ты пропадал? Последние двадцать четыре часа я тебя нигде не чувствовал. Я думал, что ты взбесился и сорвал с себя манжету или что-то в этом роде. Совершил демоническое самоубийство.
Я включаю свет, и Макс усаживается на комод.
– Мне нужно было кое о чем позаботиться.
– Держу пари, что так и было, – Макс делает вид, будто шлепает, а потом сжимает чей-то зад.
– Макс, мне нужно поспать, – говорю я, проведя рукой по волосам.
– Держу пари, что да.
– Прекрати. Я очень устал.
Макс хмурится.
– Это все та девчонка Чарли. Она тебя выпорола или что-то в этом роде. Ты действительно выкладываешься по полной, чтобы привлечь ее внимание. Водил ее на вечеринки. Летал с ней в другой город.
Я замираю и бросаю холодный взгляд на Макса. Воспоминание о коллекторе, наблюдающем за мной, льется на меня, как лава. Меня бросает в жар, когда понимаю, что этот коллекционер… может быть кем угодно.
– Откуда ты знаешь, что мы уехали из Питчвилля? – очень медленно спрашиваю я.
Макс показывает на меня пальцем.
– Попался! Я так и знал.
Внимательно разглядывая его, я жду, что еще он скажет.
– Успокойся, приятель, – Макс поднимает руки. – Как я уже сказал, я знал, что ты уехал, потому что больше не чувствовал тебя. Ты же знаешь, что если мы не внизу, то должны быть очень близко, чтобы уловить друг друга. Я знал, что ты в Питчвилле, потому что все говорили, что именно там твое задание, и когда я больше не чувствовал тебя, понял, что ты уехал. Решил, что ты отправился в путешествие со своей старушкой.
То, что он говорит, имеет смысл, но внезапно я не могу избавиться от паранойи. А что, если это он? Что, если Макс наблюдает за мной? Большинство коллекторов сделают все, чтобы получить повышение, на которое я рассчитываю. Могу ли я доверять Максу?
Киваю в сторону двери.
– Думаю, тебе лучше уйти.
– Данте… – говорит парень, и это звучит точно так же, как я произнес имя Чарли ранее.
– Макс, убирайся, пока я не выкинул тебя сам. У меня осталось три дня, чтобы собрать душу Чарли. И, как ты уже сказал, мне не нужны неприятности из-за того, что не смог выполнить задание. Уверен, ты понимаешь.
Обида искажает его лицо, но я знаю Макса уже два года и уверена, что если бы он захотел, то мог бы стать актером и заслужить «Оскар». Глаза Макса распахиваются от неверия, и он опускает голову. Затем он вспоминает себя и поднимает взгляд.
– Да. Хорошо. Неважно.
Скрещиваю руки на груди, когда Макс поворачивается, чтобы уйти, и борюсь с искушением остановить его. Он был мне хорошим другом. Нет, лучшим. И я не могу поверить, что это задание превратило меня в человека, который не может доверять своему лучшему другу.
Дверь за Максом закрывается, и я сажусь на кровать. Несколько секунд я просто смотрю на коричнево-черный дамасский ковер, чувствуя, что только что потерял единственного человека, который действительно понимает меня.
Резкий, высокий звук пугает меня, и я вскакиваю, наполовину надеясь, что это Макс. Если это он, уверен, что не смогу его снова прогнать, но когда прислушиваюсь, понимаю, что звук доносится издалека. Открыв дверь, слышу шум, доносящийся с лестницы. Похоже на женский крик. Я иду, а затем бегу в сторону визга. Распахнув дверь на лестничную клетку, слышу, что женщина зовет на помощь двумя пролетами ниже. Бегу вниз по лестнице, не понимая, что делаю и почему вообще бегу на помощь кричащей даме.
Когда вижу, что женщина просто стоит там, я подхожу и хватаю ее за руку.
– Эй, что случилось…
Я замираю.
Макс лежит на земле, схватившись за голову. Кровь, темная и густая, тычет по его лицу из-под рук. Рядом с ним лежит огнетушитель, один конец которого забрызган кровью.
Глава 40
Секреты
Сердце бешено колотится, когда я прохожу мимо женщины и поднимаю Макса.
– Все нормально. Он упал, – говорю я ей. – Возвращайтесь в свой номер.
– Но… – начинает она.
– Возвращайтесь в свой номер, – говорю я громче.
Я обнимаю Макса за плечи и помогаю ему дойти до моей комнаты. Когда он стонет от убийственной головной боли, понимаю, что с ним все будет в порядке. Мы бессмертны, но все равно потребуется время, чтобы исцелиться. В ванной сажаю его на крышку унитаза, намочив полотенце, сую ему в руку. Он прижимает его к голове.
– Ты в порядке?
Парень кивает, потом улыбается.
– Посмотри, как ты напуган. Ты меня просто обожаешь.
Я качаю головой, но он прав. Видеть его раненным пугает меня до чертиков.
– Что случилось?
Он стягивает полотенце, осматривает его, затем снова прикладывает к голове.
– Даже не знаю. Меня просто вырубили к чертям собачьим.
– Огнетушителем?
Мочу другое полотенце и протягиваю ему, но он отталкивает мою руку.
– Думаю, да. Может быть, я подцепил подружку какого-нибудь чувака или что-то в этом роде.
Стискиваю зубы.
– Кто-то выследил тебя из-за девчонки? Слушай… ты… ты чувствуешь сейчас еще одного коллектора, кроме меня?
Макс удивленно смотрит на меня, затем сосредоточенно прищуривается.
– Нет, – отвечает он, наконец. – Ты думаешь, это сделал кто-то из наших?
Я колеблюсь, но потом киваю. Макс убирает полотенце, и я смотрю на его голову. Рана уже перестала кровоточить. Прислоняюсь к дверному косяку, делаю глубокий вдох и рассказываю Максу обо всем. Об освободителе Большого Парня. О Трельваторе. О коллекторе следующем за мной. Я лишь опускаю часть о том, что влюбился в Чарли и собираюсь пойти против приказа.
Макс присвистывает, когда я заканчиваю говорить.
– Проклятье.
– Точно.
– Так ты думаешь, что этот подонок-коллектор ударил меня сегодня вечером, потому что я твой друг?
Я пожимаю плечами.
– Возможно. Я не понимаю его действий. Все, что знаю, это то, что все становится еще хуже.
Макс качает головой, размышляя.
– Наверное, я действительно почувствовал коллектора, когда была на лестнице, но решил, что это ты, поскольку находился недалеко от твоего номера. Ты же знаешь, что мы не можем точно определить, сколько нас находится поблизости.
– Значит, ты не можешь предположить, кто из нашей команды будет следить за мной?
Он качает окровавленной головой.
– Нисколько. Все внизу поклоняются тебе. Ты – номер один для Босса. Но тогда кто же еще это мог быть? – Макс кладет ногу на колено и смотрит на манжету. – Иногда я действительно ненавижу эту штуку.
Я подумываю о том, чтобы рассказать Максу все, что знаю, так как понимаю, что мне уже нечего терять.
– Макс, я знаю, откуда у нас эти манжеты.
Его глаза расширяются.
– О чем ты говоришь? Никто не знает, откуда они взялись.
– Босс объяснил это, когда готовил меня к новой должности директора душ.
Жестом приглашаю Макса следовать за мной из ванной. Мы входим в комнату, и парень садится напротив меня на другую кровать. Складываю руки вместе и пытаюсь пересказать историю так, как я ее слышал.
– Ты знал, что в свое время Босс был высшим ангелом, работавшим на Большого Парня?
Макс быстро и сухо смеется.
– Я так понимаю, ты до смерти не ходил в церковь.
– Э, нет. Это типа одна из причин, почему я получил эту работу. Так, – говорю я. – Ладно, Босс раньше работал на Большого Парня. Но однажды он решил, что не ценит того внимания, которое Большой Парень уделяет человечеству. Босс решил, что это внимание должно было направлено на него. Поэтому в припадке ревности он решает обогнать Большого Парня, полагая, что будет выглядеть довольно потрясающе, сидя на его троне. Поэтому он собрался вместе с другими ангелами на земле, где они могли тайно сговариваться и замышлять свержение Большого Парня.
– Ни хрена себе, – перебивает Макс.
Я киваю.
– Итак, когда Босс замыслил заговор, он попросил одного из своих товарищей сделать ему корону, чтобы носить ее, как только станет правителем. Но ему нужна была не просто корона, а такая, которая могла бы соперничать с короной Большого Парня, поэтому его товарищ целыми днями искал особые листы золота, известные ангелам как даргон. Говорят, что существует только два листа даргона, и именно Большой Парень сделал их, когда создавал мир. Они предназначались для короны и Трона его будущего сына, который, как он знал, у него будет. Ну, в конце концов, товарищ Босса находит один из листов даргона, но прежде, чем успевает сделать из него корону, Большой Парень узнает о плане Босса и бросает его и других ангелов в ад.
– Значит, Босс так и не получил свою корону, – говорит Макс.
– Нет, он не получил свою корону. Но ему удалось выбраться с украденным листом даргона.
– И… что это значит?
– Ну, после того как Большой Парень узнал, что его ангелы замышляют против него заговор, он вытащил каждого из них с земли обратно на небеса. Он решил, что единственным существом, которое может снова ступить на Землю, является его сын – человек в короне.
– Кажется я знаю, к чему все идет, – говорит Макс, и его лицо искажает благоговейный страх.
– Да. Правильно. Поскольку Босс украл лист даргона, он тоже мог ходить по земле. Но Босс был мстителен и жаждал расплаты. Поэтому он взял свой лист даргона, создал шесть наручников и выбрал шесть коллекторов, чтобы красть души у Большого Парня – решил, что таким образом он сможет нанести больше вреда. Теперь Босс просто следит за тем, что у него было шесть парней с наручниками, выбирая их из тех, кто имел особые навыки на Земле, – я качаю головой. – Не знаю, что лучше: работать коллектором или уйти на пенсию в ад.
Макс поглядывает на свои ботинки.
– Почему он не хочет, чтобы мы знали об этом?
– Я думаю… – говорю я. – Я думаю, потому что Босс не хочет показаться слабым перед своими коллекторами и не хочет, чтобы мы знали, что Большой Парень просто вышвырнул его вон.
– Так ты думаешь, что Большой Парень знает о нас? – спрашивает Макс.
Я на секунду задумываюсь.
– Да, он знает. Думаю всегда знал. И сейчас он создает собственных коллектор-освободителей. И я думаю, что Босс знает, что он на радаре Большого Парня. Вот почему нам не позволено причинять вред людям, потому что в этом случае Большой Парень начнет войну, а Босс недостаточно силен, чтобы воевать с ним.
Макс дотрагивается до своей головы и проверяет руку, нет ли крови.
– Манжета. Вот почему другие коллекторы и Босс могут чувствовать, где мы находимся, когда мы рядом, верно?
Я киваю.
– И это благодаря ей мы можем быть тенью?
Провожу языком по зубам.
– Да, думаю, что да. Я часто задавался вопросом, можем ли мы делать другие вещи, о которых не знаем.
– Чувак, – говорит Макс. – И я тоже. Я всегда чувствую, если есть что-то, что скрыто от меня самого же, понимаешь?
– Да.
Макс долго выдыхает, и его лицо вдруг вытягивается, как будто он только сейчас вспомнил о чем-то.
– Как ты думаешь, почему Босс так сильно хочет заполучить Чарли? Я имею в виду, кроме того, чтобы избежать всего этого мира на Земле.
– Понятия не имею.
– Ты слышал о Весах душ?
– Эта штука с манометром? – показываю я в воздухе, вертя пальцем взад-вперед.
– Да. Все дело в том, что если одна сторона получит больше душ, чем другая, небеса или ад разверзнутся, и все ангелы или демоны высыпятся на Землю.
Я встаю.
– Срань господня. Чарли. Она собирается склонить чашу весов. Макс, ты гений!
– Ага, – говорит он. – Именно это я и хотел сказать.
В этом есть смысл. Если Чарли действительно способна принести на Землю сто лет мира, это может изменить равновесие. Но она все равно сможет сделать это через свою благотворительную организацию даже без души, не так ли? А значит Босс хочет попытаться забрать ее душу прежде, чем принимать более крайние меры. Может быть, забрать ее душу – это только первый шаг.
– Но зачем большому парню вообще это нужно? – спрашивает Макс. – Ведь он больше не хочет видеть ангелов на земле.
– Нет, – говорю я. – Это было тогда. Теперь все по-другому. Его новый освободитель – тому доказательство.
– Значит, если Чарли выживет, именно из-за нее ангелы смогут ходить по земле без даргона.
Дыхание перехватывает, и меня пронзает волна страха.
– А если она умрет…
Лицо Макса бледнеет.
– О, черт. Если она умрет, значит ли это, что ад сможет в конечном итоге получить преимущество? Мол, без нее мы движемся к миру, где демоны разгуливают свободно? – его глаза блестят. – Босс собирается попытаться убить ее, не так ли?
– Я не уверен. Все, что я знаю, это то, что сейчас он сосредоточен на том, чтобы забрать ее душу, – я поворачиваюсь к Максу. Пора ему узнать. Сейчас или никогда. – Я не позволю ему забрать ее душу, и уж точно не позволю причинить ей боль.
Он отскакивает, как будто кто-то ударил его в живот.
– Данте. Ты говоришь об измене.
Я выдерживаю его взгляд и киваю, быстро соглашаясь.
Макс встает и в оцепенении направляется к двери. Он поворачивается и смотрит на меня, его кожа бледна.
– Я не могу этого слышать. Я не могу… я не могу этого знать, – он протягивает руку и рассеянно касается своей головы. – Он пошлет нас за тобой. Ты мой лучший друг, и меня вынудят охотиться за тобой. А когда коллекторы найдут тебя, а ты знаешь, что они найдут – они потащат тебя обратно вниз, и Босс… он будет пытать тебя, Данте. Ты же видел, что там происходит. Он проведет тебя через все круги ада и поместит в девятый круг. О чем ты вообще думаешь? Ты что, совсем с ума сошел?
Я расправляю плечи и поднимаю голову выше. Это первая из многих проблем, с которыми мне придется столкнуться в течение следующей тысячи или более лет. Если я не смогу выдержать осуждения лучшего друга, у меня нет ни единого шанса.
– Я попадусь.
Макс наклоняет голову и хмурится.
– Попадешься, – мягко говорит он.
Отворачиваюсь, потому что знаю, что он может быть прав. Я чувствую, как его глаза прожигают мне спину.
– Чарли того не стоит, Макс. Ты ошибаешься. Она не стоит потери моего лучшего друга. Мне все равно, какой мир она принесет, если это будет означать, что тебя заключат в тюрьму.
Я поворачиваюсь и делаю два длинных шага к нему.
– Ты не видишь того, что вижу я. Ты даже не представляешь, насколько она здесь чиста, – я ударяю себя в грудь. – Я знаю, что нас учили заботиться только о себе. Но если бы ты чувствовал, то же, что и я сейчас, ты бы попытаться защитить ее, – мой голос понижается. – Я не могу потерять ее, Макс. Я не жду, что ты это поймешь.
Челюсть моего друга сжимается, и его глаза встречаются с моими.
– Не делай вид, будто я ничего не знаю о потере. Возможно, тебе трудно в это поверить, но когда-то и я любил. Да, у меня была девушка. Она была для меня всем. Ее волосы, ее кожа, – он касается своей шеи и, спохватившись, быстро опускает руку. – Мы собирались пожениться, приятель. Создать семью, – Макс расслабляет челюсть и двигает ею взад-вперед. – Но она умерла.
– Макс, – говорю я, потому что не знаю, что еще сказать.
Он пожимает плечами.
– Так что да, я знаю, что такое потерять. И если бы это означало сражаться с самим королем ада, чтобы вернуть ее, я бы сделал это. Но ее больше нет. И Чарли однажды тоже уйдет. А ты будешь заперт там. С ним. Так что не делай этого. Закончи задание и получи свое место на Земле. Тогда ты сможешь проводить с ней каждый день, пока…
– Пока она не умрет, или он не убьет ее, и она не займет мое место в аду? – перебиваю я его. – Макс, я очень сожалею о том, что с тобой случилось. Никто не должен терять дорогого ему человека, вот почему я должен бороться за нее. – Я подхожу ближе к Максу и хлопаю его по плечу. – Я могу бежать. Быстрее, чем ты можешь себе представить. Я смогу защитить ее душу и смогу быть на шаг впереди коллекторов, – я улыбаюсь. – Даже обгоню тебя.
Макс отступает.
– Я уже потерял свою девочку.
Я знаю, что он имеет в виду. Он потерял ее и не может потерять еще и меня. Но друг этого не скажет. Сказав вслух, вы делаете все реальным. Часть меня хочет кричать, чтобы Макс остался, чтобы он помог мне защитить Чарли, но я не могу просить его об этом. Я не могу просить его рисковать вечной болью и страданиями ради кого-то, кого он даже не знает. Так что вместо этого я обнимаю его и сильно хлопаю по спине.
– Я люблю тебя, Макс. А теперь убирайся отсюда к чертовой матери. Я могу сам о себе позаботиться.
Одариваю его самой лучшей улыбкой из своего арсенала, той, которая говорит, что я уверен в себе и могу справиться с Люцифером голыми руками.
У Макса слезятся глаза, и он грубо трет их, как будто злится на реакцию своего тела.
– Да пошел ты, мужик.
Я улыбаюсь и поднимаю средний палец.
– И ты туда же.
Друг качает головой и смеется. Затем он открывает дверь, оглядывается через плечо и кивает на прощание.
Глава 41
Пропавшая Чарли
Я просыпаюсь с ощущением, будто провел последние три дня в массажном салоне. Мышцы расслаблены, чувствую себя настолько отдохнувшим, что мог бы подняться на Эверест или построить ковчег, или вылечить мир от минивэнов.
Затем смотрю на часы на тумбочке.
Полдень.
У меня был постоянный будильник для пробуждения на каждый день, но предполагаю, что проспал его. Неудивительно, ведь Макс ушел почти в четыре утра. Когда думаю о моем лучшем друге, сердце сжимается. Интересно, увижу ли я его когда-нибудь снова. И если увижу, будет ли он преследовать меня с вилами.
Вылезаю из кровати, натягиваю футболку, джинсы и красные кроссовки. Затем почти бегу к «Элизабет Тейлор» и мчусь в среднюю школу «Сентенниал».
Сегодня утром у меня одна цель – найти Чарли. Мне нужно остаться с ней наедине, чтобы объяснить все так, чтобы она не возненавидела меня. Может быть, я скажу ей, что Большой Парень передумал насчет контракта, и что он будет в бешенстве, если она попросит еще что-нибудь красивое. Может быть, так я смогу избежать того, чтобы рассказать ей, кто я на самом деле.
Подъезжаю к школе и направляюсь внутрь как раз в тот момент, когда у Чарли начинается обеденный перерыв. Идеально. Мне даже не придется вытаскивать ее из класса. Приближаясь к ее столику, понимаю, что Аннабель там одна. Я оглядываюсь в поисках Чарли или Блу, но не вижу ни одного из них.
Аннабель перестает есть чипсы, когда видит меня.
– Привет.
– А где все? Почему ты одна?
Девушка делает большой глоток из своего бокала.
– Чарли сбежала.
– Сбежала? Что значит «сбежала»? То есть она прогуляла школу?
Аннабель качает головой из стороны в сторону.
– Что-то вроде того. Она пришла на первую половину, а потом всего несколько минут назад сказала, что ей не по себе и что тут слишком много людей.
– Слишком много людей? Что это вообще значит? – мой мозг не в состоянии обработать эту информацию. Чарли никогда не бросает учебу. Кто-то всегда должен ее уговорить, и этим кем-то обычно оказываюсь я. – Она ушла с кем-нибудь?
– Да, она ушла с Натали. С девушкой, которая в тот раз спросила Чарли о ее волосах. Помнишь?
