Текст книги "Куколка (СИ)"
Автор книги: Виктория Серебрянская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Решение, куда идти, мне пришло в голову, когда на выходе из торгового центра мой взгляд упал на вывеску напротив. «Отель «Голубая звезда» гласила вывеска на всеобщем. Это был хороший вариант. И я взмолилась про себя, чтобы Дайрен дошел на своих двоих до номера, и чтоб мне удалось снять этот самый номер.
На то, чтобы пройти с деканом полторы сотни метров, у меня ушла целая вечность. Спина взмокла, пульс грохотал в висках сильнее, чем если бы мне пришлось бежать кросс. Я постоянно находилась в напряжении, ожидая, что Дайренн упадет и не сможет больше встать. Или протрезвеет достаточно для того, чтобы осознать, что его куда-то тянет первокурсница. И откажется идти, потребует, чтобы я вернула его в кафе. К счастью, мои опасения не оправдались, и я сумела дойти до цели: консоли автоматической регистрации. А вот дальше возникла проблема.
Отель оказался определенного сорта. Здесь снимали номера на пару часов. И одноместных номеров в принципе не имелось. А пока я думала, Дайренн начал тухнуть и искать, куда бы прилечь. Выбора не оставалось. Пришлось брать ближайший свободный номер и тащить его туда.
Глава 6
Никогда ранее мне не приходилось бывать в подобных местах. Хорошо, что отель был полностью автоматизирован и я сама, при помощи электронного сервиса, регистрировалась в номере. У меня до боли горели щеки от стыда, усиливающегося тем, что Дайренн, почти не держась на ногах, прилип ко мне со спины, повиснув на плечах гирей, и что-то невнятно бормотал, перебирая мне на макушке волосы.
Я уже отчаянно жалела, что ввязалась во все это. Но что-то глубоко внутри моей души не позволяло бросить командора и сбежать к ребятам. А еще почему-то я не стала просить у них помощи, хотя то один, то другой из одногруппников присылал мне соблазняющие сообщения, заманивая в паб, в котором засела группа. Я игнорировала их, делая вид, что страшно занята.
Номер я специально выбрала на самом верхнем этаже отеля, сразу возле лифта. Возле лифта – чтоб не тащить пьяного далеко. А верхний этаж… Согласно предложенной схеме, там почти все номера были свободны. И я рассудила, что на верхнем этаже меньше всего шансов наткнуться на нежеланных свидетелей.
Стоимость аренды оказалась немаленькой. Но больше всего она меня возмутила, когда я, пыхтя, наконец-то добралась до цели, прислонила свой смарткомм к считывающему устройству, чтобы открыть дверь, и втащила совсем уже никакого Дайренна внутрь. Комната была размером с коробку для обуви. И большую ее часть занимало странное ложе без спинки, застланное убогим серым покрывалом, живо напомнившем мне мешки, которые родители использовали на «Гренке» для утилизации отходов. Еще в комнате имелся туалетный столик с неожиданно большим зеркалом и пуфик возле него. На этом мебель заканчивалась. И я со злостью вспомнила сопроводительную строку: «В номере вы найдете все необходимое». Необходимое для кого?
Дайренн захрапел почти сразу после того, как я сгрузила его на подозрительную кровать. Я еще и первый ботинок стащить с него не успела. Покончив с этим и переведя дух, подошла к туалетному столику и выдвинула один ящик…
Лучше бы я этого не делала! После осмотра ящиков и тумбочки жутко захотелось помыться с дезинфицирующим раствором. В одном ящике я обнаружила гору презервативов разных размеров и конфигураций, в другом – емкости со смазкой и чем-то еще, мне неизвестным. А в тумбочке обнаружилось такое богатство, что я зажала себе рот рукой: у меня не хватало фантазии придумать способ использования для всего, что я там увидела. После всего этого «богатства» дверь в санузел я открывала с опаской. Но к невероятному моему облегчению здесь обошлось без сюрпризов, душ, унитаз и умывальник оказались стандартными.
Через некоторое время гулявший в крови адреналин растворился достаточно, чтобы я смогла успокоиться и взять себя в руки. Заняться было решительно нечем: я не брала с собой планшетник, а коммуникатор у меня был слабенький, я в него ничего не закачивала. Галавизора в номере не было, по той очевидной причине, что снимавшим здесь номер он был без надобности. Да мне даже банально присесть было некуда, кроме как на кровать! Покосившись на мирно спящего декана, я вздохнула и все-таки примостилась на другой половине кровати.
Некоторое время развлекала себя тем, что рассматривала лицо спящего преподавателя. У Дайренна была типичная для расы киллов внешность: черные волосы, смуглая, с легким оливковым оттенком кожа, темно-карие глаза, сейчас скрытые веками, прямой, чуть-чуть крупноватый для такого лица нос, придававший лицу командора хищное, опасное выражение. Но было и еще кое-что, что я рассмотрела только сейчас: невероятно густые и пушистые ресницы, отбрасывавшие тени на впалые щеки будто опахала древнего индийского раджи, если я правильно помню, как назывался титул в докосмические времена. И крохотный шрамик у левого уголка губ. Словно зернышко риса. Я долго ломала голову, какое ранение могло оставить такой шрамик, и почему Дайренн его не свел.
Постепенно граница между реальностью и вымыслом для меня стерлась. А я незаметно для себя соскользнула в сон…
…Проснулась я рывком, от потрясенного:
– Хшшарш!..
Испуганно подскочив, я села и сонно захлопала глазами: спросонья даже неяркий свет слепил, а мозг никак не мог сообразить, где я нахожусь и что вообще происходит.
– Курсант… это… это я сделал?.. – хриплый, потрясенный и такой знакомый шепот неожиданно оказался сродни ледяному душу.
Я разом проснулась и, наконец, вспомнила, где я, с кем я, и как здесь оказалась. Вот только это было не все. Это были, если так можно выразиться, цветочки. Проморгавшись, я с ужасом осознала, что уснула на одной кровати с деканом. Которого с вечера только разула. Но сейчас Дайренн почему-то сверкал подтянутым торсом без единой капли лишнего жира. На декане были только брюки. Да и те с расстегнутым поясом. Скользнув взглядом по красивой, чего уж кривить душой, мужской груди, я гулко сглотнула. И испуганно опустила глаза вниз. Туда, где под пояс форменных брюк убегала темная дорожка волос…
Под моим взглядом живот сидящего мужчины напрягся, проступили легкие очертания мышц брюшного пресса. А сам Дайренн разъяренно и предупреждающе зарычал:
– Курсант!.. Вы что себе позволяете?!..
Черт возьми! Какие знакомые слова! Побагровев от стыда, застигнутая на горячем, я торопливо перевела взгляд на себя… И шокировано пискнула:
– Ой!..
– Вот вам и «Ой!» – мрачно передразнил меня декан. Замолчал на пару секунд, но потом не выдержал, сокрушенно вздохнул: – И чему мы вас только учим?..
Это было настолько неожиданно, настолько не вязалось с тем, что я обнаружила себя без кителя, в одной, расстегнутой сверху донизу блузке, что я ошарашенно уставилась на командора:
– В смысле?..
– Без смысла! – огрызнулся тот. Тяжело встал с кровати, оглянулся, нашел свои туфли и начал обуваться. И вот так, в согнутом виде, не глядя на меня, пробурчал: – Я был пьян вчера! Неужели вы не могли от меня элементарно сбежать?
– Сбе-ежать?.. – На мгновение у меня аж дыхание перехватило. Но потом до меня дошло, что подумал командор. И я обиженно фыркнула: – Лучше бы спасибо сказали за то, что я не бросила вас в том кафетерии! И не обольщайтесь! Толку от вас вчера было меньше, чем от использованной туалетной бумаги! Вы заснули еще до того…
Да, я опять дала волю языку, не подумав. А зря. Потому что мучимый похмельем командор явно плохо себя контролировал. И не отличался терпимостью. Ибо в следующий миг он обронил вторую туфлю и злым вихрем бросился ко мне, легко, словно пушинку вздернув меня над кроватью так, что наши глаза оказались на одном уровне:
– Не было толку?.. – как-то уж слишком зловеще прошипел он мне.
У меня душа провалилась в пятки при виде выражения почерневших от бешенства глаз. Я съежилась и слабо дернулась в сильных руках. Но было уже поздно спасаться: Дайренн стиснул меня крепче, поставил на тощий гостиничный матрац и впился в губы в яростном поцелуе…
В первый миг я задохнулась. От неожиданности, а не от нахлынувших ощущений. Какое-то время я не ощущала ничего, кроме боли от поцелуя-укуса, которым наградил меня килл. Или наказал за болтливость. Интенсивность неприятных ощущений была настолько сильна, что я застонала…
В тот же миг все изменилось: Дайренн перестал стискивать меня, как скользкий брусок мыла, в любую секунду могущий удрать от него, прижал к горячей груди, обнял. Мужские пальцы нырнули в растрепавшиеся волосы, властным жестом обхватили затылок. А губы… Его губы перестали терзать и наказывать. И стали такими нежными, как крылышко мотылька. Осторожно пробовали мои на вкус, врачевали нанесенные мне раны. Это была настоящая магия. И я поплыла…
На миг в голове мелькнуло: «Так вот как это бывает, если целоваться со взрослым, опытным и самодостаточным мужчиной!» Но мысль мелькнула и растворилась во тьме бурлящих внутри меня инстинктов. А я перестала себе принадлежать…
Дайренн опомнился первым. Замер, все еще слегка касаясь моих губ своими. Будто никак не мог поверить в то, что произошло. Или усмирить свои порывы. Уверена, если бы командор захотел, то у нас бы все сейчас и произошло, настолько я потерялась в ощущениях, остром, головокружительном удовольствии, которое мне подарили его губы. Я будто опьянела от одного поцелуя. Лишившись его, я тихонько протестующе застонала.
Вырвавшийся у меня стон, увы, окончательно отрезвил командора. Он испуганно вцепился в мои плечи и затряс, вынуждая меня запрокинуть голову:
– Я тебя ранил?.. Где?.. Я… Сейчас обратимся в ближайший медцентр!..
Проще было вызвать в отель парамедиков. Но командор, очевидно, запаниковал и не сообразил вовремя.
– Не нужно никуда обращаться, – неохотно выдохнула я, заглядывая в карие глаза, впервые за время нашего знакомства не подернутые серебристой дымкой инея. – Мне куда неприятнее от того, что вы меня трясете. А ночью вообще ничего не было. Мы просто спали.
Дайренн на миг застыл, растерянно глядя на меня и, кажется, пытаясь понять, не обманываю ли я его.
– Но… – растерянно начал он и умолк. Нерешительность не шла командору, делала его каким-то жалким и убогим. Но мне неожиданно захотелось его обнять и утешить. – А как же… – тихо пробормотал он и указал взглядом на свои все еще наполовину расстегнутые брюки и мою расхристанную блузку, гордо демонстрирующую шикарный бюстик. Я пожала плечами.
Я не позволила себе навязываться командору с объятиями. И так он уже думает про меня черт знает что, а мне еще у него учиться и учиться. А чтобы даже не возникло искушения, я стянула полочки блузки и принялась торопливо застегивать крохотные пуговички.
Карие глаза неотрывно следили за моими пальцами. Мне даже стало неловко, что нет маникюра. Что ногти в двух местах обломаны и есть заусенцы. Хотя, скорее всего, командора это не волновало. Когда я застегнула последнюю пуговичку, он поднял на меня взгляд:
– Аврора, вы можете подать на меня рапорт за сексуальные домогательства, я не буду отнекиваться, – твердым голосом заявил он мне. А я поперхнулась воздухом:
– Ч… что?!.. После того как тащила вас на себе из кафешки, чтобы вы не влипли по пьяной лавочке в неприятности?.. – Дайренн смотрел на меня молча и не отводя глаз. Похоже, это было именно то, что он от меня ждал. И тогда я психанула: – Да пошел ты!..
Меня душила обида. Вывернулась из его рук, торопливо обулась, нашла на полу свой китель и бросилась к двери. Горло сводило странным спазмом. Словно я собиралась плакать. Но я просто не могла позволить себе слабость на глазах у этого… Снеговика!
У двери я на миг обернулась: Дайренн так и стоял у кровати не шевелясь. Глаза уже жгли подступающие слезы обиды, и его силуэт расплывался, но мерзкий характер требовал оставить последнее словно за собой:
– Может, на Киллане и принято платить черной неблагодарностью за добрые дела, но на Земле так не делают! Я не стану подавать на вас раппорт, и не надейтесь! Так просто вам от меня не избавиться!..
Может, мне показалось, но после моих слов Дайренн содрогнулся, словно я его ударила. Неужели в самом деле ожидал, что я отправлю его под трибунал?! Понимая, что больше не выдержу, я толкнула дверь и вылетела в коридор…
Не помню, как добиралась на Лурану. Кажется, поймала на выходе из отеля аэротакси и на нем долетела до космопорта. На меня странно косились. Но мне на это было наплевать. Хотя ради того, чтобы меньше привлекать внимание, зашла в санитарную комнату и в кабинке привела себя в порядок: оправила одежду, умылась, одноразовой расческой из автомата пригладила встрепанные волосы. Из зеркала на меня смотрела худенькая темноволосая землянка с короткой стрижкой, бледным лицом и какими-то бесцветными, словно мертвыми глазами…
Пустив самую холодную воду, которую только можно было получить из общественного водопровода, я поплескала ею в лицо, мокрыми ладонями провела по шее. Стало немного легче. Даже дышалось как-то попроще. Сделав несколько глубоких вдохов, я отправилась за билетом.
Мне повезло: место досталось такое, что поблизости не было ни одного знакомого лица. Не представляю, чтобы я делала, как бы объясняла свое состояние, если бы пришлось лететь рядом с кем-то из знакомых. А так за время полета я почти успокоилась. У меня почти получилось к моменту приземления на космодроме Лураны запихать неприятные воспоминания в самый дальний, самый темный уголок души. Запереть их там на девять замков. Заставить себя забыть, как трепетала в руках командора, когда его губы целовали мои…
Все мои усилия пошли насмарку, когда за пару метров до поворота к общежитию десантников передо мной, как чертик из табакерки, появился улыбающийся Павелик…
Я не видела Шаххерта почти четыре месяца, все свободное время у меня съедали тренировки. Только слышала сплетни про то, как он одну за другой покорял красоток с ксенолингвистики. Поговаривали даже, что из-за него подрались две киллы. И вот сейчас Павелик, сияя улыбкой, как сверхновая, подошел ко мне и интимно приобнял за плечи:
– Ро-ори-и-и!.. На ловца и добыча бежит, да? А я как раз шел к тебе и раздумывал, как бы тебя вызвать из общежития, не дразня местных поборников нравственности!..
Это была откровенная ложь: номер моего смарткомма у Павелика был, я его не блокировала. Так что он смело мог мне позвонить или написать. Но не делал этого. А сейчас почему-то предпочел соврать.
Неожиданно прикосновение Павелика просто взбесило. Я стряхнула с себя руку пилота одним движением плеч и выдохнула раздраженно:
– Отстань! Тебе что, лингвисток уже мало?
Килл не смутился:
– Я за тобой соскучился! Где ты была?
Наверное, если бы я просто сказала, что летала в торговый центр за покупками, ничего этого не случилось бы. Мы бы мирно разошлись с Шаххертом каждый по своим делам. Но непредвиденно старый знакомый взбесил меня так, что аж искры из глаз посыпались:
– Не твое дело! – процедила я ему сквозь зубы. – Тебя четыре месяца не интересовало, где я и что со мной! Ты предпочитал проводить время с зазнайками-пилотами и тискать по углам на все готовых девиц! Так с чего ты вспомнил обо мне сейчас? Лингвистки все на каникулы разъехались?
Сверх всякого чаяния, удар достиг цели. Лицо Павелика на миг перекосило. Но он быстро взял себя в руки и снова заулыбался:
– А может, я тебя люблю? – вкрадчиво спросил.
– Сочувствую, – вырвалось у меня. – Потому как я по отношению к тебе испытываю только гадливость. Не люблю, знаешь ли, пользование вещи!
Вот теперь Павелик перестал улыбаться, скулы аж побелели от злости:
– Ну и сукой же ты стала, – процедил он. – Я хотел тебя облагодетельствовать…
Это было сродни взрыву вулкана. Багровая пелена в один миг застлала мне мозг, лишая возможность мыслить рационально. Я размахнулась, коротко выдохнула и смачно впечатала кулак не ожидающему подлости с моей стороны Павелику прямо в глаз…
Возможно, все бы и обошлось, если бы мы на этом остановились. Тем более что ошеломленный моим выпадом Павелик не удержался на ногах и отлетел на пару метров спиной вперед. Туда, откуда спешили ко мне Качиэни и еще два моих одногруппника-игумара…
Шаххерта больше никто не собирался бить. Во всяком случае, я. Тем более что Качиэни крикнул:
– Куколка, помощь нужна?
Я от нее отказалась, потирая ноющие костяшки.
Вот только на наше всеобщее горе Павелик свалился под ноги игумарам и один из них запнулся. И, не удержав равновесия, свалился на пилота сверху.
На миг все замерли, я даже дыхание затаила, глядя, как беспомощно барахтается под мощной тушей Павелик. Но в следующий момент опомнившийся Качиэни наклонился и, схватив Павелика за шкирку, как нашкодившего котенка, выдернул пилота из-под соотечественника. В такой позе нас и застал начальник академии: я с разбитыми костяшками, болтающийся в воздухе килл с внушительным синяком под глазом и поднимающийся на ноги игумар.
– Курсанты, что здесь происходит? – обманчиво-спокойно поинтересовался пожилой фарн с адмиральскими нашивками на белом кителе.
Это был вот тот самый пушистый белый зверь, который на Земле любит незаметно подкрадываться. И похоже, на Луране он не изменял своим привычкам. Мы с одногруппниками переглянулись и по молчаливому уговору вытянулись перед старшим по званию по стойке смирно. Но перед этим Качиэни выпустил из захвата воротник Павелика. Килл мешком шлепнулся на землю…
Я невольно поморщилась. Когда-то Павелик для меня был самым сильным, самым ловким и самым смелым. Недаром же мой гадкий характер толкнул меня доказывать, что я могу быть не хуже. Подсознательно я равнялась на него. Но сейчас мужественный образ сползал с заклятого друга слой за слоем, как луковая шелуха. И я вообще не ожидала, что он поднимется на ноги, потрогает наливающуюся багрянцем кожу под глазом, поморщится и вдруг заявит:
– Гусева – ненормальная! Я к ней пришел, как к старому другу, а она неожиданно взбесилась и зарядила мне в глаз!
Мне немедленно захотелось двинуть гаду и во второй. Чтоб точно было чем подсвечивать себе дорогу в общежитие. Но я усилием воли заставила себя стоять на месте смирно и не двигаться. Взглядом предупреждая игумаров делать то же самое, ибо зеленокожие уже играли желваками. Повисла тяжелая и неприятная пауза.
– Мда-а-а-а… – протянул с прохладцей начальник академии спустя, наверное, целую вечность, глядя на на Шаххерта в упор. – В мое время курсанты стояли друг за друга горой и никогда не опускались до стукачества. Нехорошее вы создание, Шаххерт. – У неожидавшего подобного Павелика вытянулось лицо. Фарн же, не обращая на это внимания, поднял руку со смарткоммом и принялся что-то набирать в нем, одновременно говоря: – Если бы не ваши заслуги в учебе, я бы сейчас с удовольствием представил бы вас к отчислению. Считаю, что подобные вам существа с гнильцой внутри не должны получать диплом столь уважаемого учебного заведения. Но на ваше счастье, вы – один из лучших курсантов в группе и обещаете стать одним из лучших пилотов. А потому я считаю своим долгом излечить вас заразы гордыни и предательства…
Если кто-то что-то и понял, то это точно не я. Впрочем, вскоре от главного корпуса примчались Гимро и незнакомый преподаватель-арлинт. У Гимро забавно вытянулась зеленая круглая физиономия, сделав его похожим на недозрелую грушу, когда он увидел сначала своих соотечественников, а потом и меня. Арлинт же смотрел хмуро.
– Господа, – с некоторой торжественностью обратился к ним начальник академии, – ваши курсанты позабыли принцип дружбы и взаимовыручки, объединяющий планеты, входящие в состав Альянса. Необходимо напомнить им. Так, чтобы запомнили до конца своих дней. Рекомендую уборку главного плаца. Без механических подручных средств, – веско добавил он. – На ваше усмотрение, как это будет выглядеть: то ли поделите плац на равные сектора, то ли поделите между собой обязанности. Мне все равно. Главное, все должно быть сделано ручками. Чтобы лишний пыл молодецкий было куда спустить. Отбой разрешаю только после выполнения поставленной задачи. Выполнять!
Фарн, явно довольный собой, заложил руки за спину и чуть ли не насвистывая, отправился в сторону центрального корпуса. А мы остались…
– Шаххерт! – вдруг долетело до меня шипение арлинта. – Вам мало девушек-лингвисток? Какой шрехт вас укусил, что вы пошли искать приключения на факультете звездного десанта?..
– По-моему, это уже неважно, – мрачно перебил коллегу Гимро. – Если сильно любопытно, потом его допросите. А я спать хочу! Поэтому сейчас идем на полигон и выполняем задание от адмирала. Разговоры потом!
В принципе, в уборке плаца не было ничего сложного. Роботы-уборщики два раза в день мели его и даже, кажется, мыли. Так что махание допотопными метлами было в большей части унизительным, чем сложным. Ну и в очистке мусорных урн ничего приятного не было.
Над полигоном уже сгущались сумерки. Но преподаватели с этим препятствием быстро справились. Арлинт что-то набрал на своем смарткомме, и над плацем с разных сторон вспыхнуло несколько мощных прожекторов. Света стало достаточно для того, чтобы увидеть непонятно откуда залетевший сюда пожухлый лист, и двадцать мусорных урн, расположенных на равных расстояниях друг от друга. А также белую разметку, согласно которой в дни построений располагались группы и кафедры. При виде этих линий меня осенило:
– Предлагаю разделить плац на пять равных полос, вымести их, а потом вычистить по четыре урны, – посмотрела я в глаза Гимро.
– Это будет по-братски, – согласно прогудел рядом со мной Качиэни. Его соотечественники только головами закивали в знак поддержки.
Мы все дружно уставились на Павелика. Но тот молчал. В итоге за него ответил препод-арлинт:
– Согласен, считаю это разумным.
По-моему, скрип зубов Шаххерта слышала вся академия.
Как-то так получилось, что моя полоса оказалась самой крайне справа, у самой аллеи, ведущей от главных ворот до центрального корпуса. А слева от меня вяло шевелил метлой Павелик, раздраженный до невозможности. То ли это преподы постарались, решив попробовать примирить нас, то ли Шаххерт сам проявил инициативу, но я была вынуждена мести несуществующий мусор и слушать брюзжание килла. Впрочем, мне никак не мешало то, что Павелик поливал плац собственной желчью. Наоборот, меньше было пыли.
Я не заметила, как и когда на территории появился декан Дайренн. Опомнилась лишь от холодного и повелительного:
– Курсант Гусева, подойдите!
От неожиданности я чуть метлу не уронила, что, конечно же, заметил Шаххерт. И не преминул желчно прокомментировать, когда я уже рысцой бежала к остановившемуся неподалеку командору:
– Я тоже килл! Чем он лучше? Думаешь, с ним быть выгоднее?
Я чуть не растянулась у всех на виду, когда услышала эти слова. Стыд ожег каленым железом, аж заболела кожа щек от прилившей к ним краски. Ну, Павелик!.. Ну!..
Слов для характеристики заклятого друга не было. Но я сразу же решила, что чего бы мне это ни стоило, а набью Шаххерту морду! Ибо давно выпрашивает. Достал!
– Курсант, жду вас завтра с утра у себя в кабинете, – ровным голосом сообщил он мне Дайренн. Словно ничего и не было. Но мне почему-то показалось, что в холодных карих глазах мелькает вина.
– Есть, явиться с утра к вам в кабинет! – вытянулась я перед командором в лучших традициях армейского устава.
Дайренн кивком отпустил меня. Дождался, пока я займу положенное место и снова взмахну метлой. А потом медленно приблизился со спины, и я будто в страшном сне услышала его ледяной голос:
– Курсант, представьтесь!
Я дернулась, в первый миг подумав, что Дайренн обращается ко мне. Но нет, декан стоял и в упор смотрел на замешкавшегося Павелика.
– Павелик Шаххерт, летное отделение! – в конце концов, не очень уверенно представился он.
– Шаххерт, значит…
По-моему, не только я, но и все присутствующие на полигоне, включая Гимро, оторопели, не понимая, что Дайренну нужно от пилота. Гимро даже сделал несколько шагов в нашу сторону, с подозрением глядя на начальство. А Дайренн внезапно вклинился между мной и Шаххертом, и я вдруг услышала его свистящий шепот:
– Шаххерт, как килл киллу открою тебе секрет: выбирает всегда женщина! И если тебя не выбрали, значит, это с тобой что-то не так, а не с ней! Запомни это!
Дайренн выпрямился. Оглянувшись, я увидела, как обмякли плечи заклятого друга. Видимо, он все же опасался командора. И, как оказалось, не зря: в тот миг, когда все, включая меня, решили, что опасность уже миновала, Дайренн вдруг почти без замаха ударил Павелика. Тот выронил метлу и глухо охнул. Пластиковый черенок с негромким стуком свалился ему под ноги. В свете пылающих холодным белым светом прожекторов повисла убийственная тишина…
Немая сцена длилась, кажется, вечность. Я потрясенно таращилась на Дайренна, не зная, что в таком случае можно сказать или сделать. Командор же смотрел куда-то в пустоту перед собой, кажется, потрясенный произошедшим не меньше моего.
Первым опомнился Павелик. Держась за скулу, с ненавистью уставился на командора и что-то прошипел на незнакомом языке. Наверное, это был его родной язык. Во всяком случае, командор Дайренн прекрасно его понял и криво усмехнулся в ответ:
– Можете не трудиться, курсант. В отличие от вас, я привык нести ответственность за свои слова и поступки. Я сам сейчас доложу начальнику академии о произошедшем.
С этими словами Декан развернулся и, чеканя шаг, как на параде, направился в сторону главного корпуса.
Тишина над плацем висела все то время, пока была видна по-военному выпрямленная спина уходящего преподавателя. И лишь когда он скрылся за дверью, отмер Гимро:
– Чего уставились? Вам это что, шоу? Приказ начальника академии никто не отменял! Заканчиваем уборку! – Я и игумары послушно снова замахали метлами. Павелик же свою даже не поднял. Гимро поморщился. Будто раскусил какую-то гадость. И обратился к арлинту: – Деннер, ты бы отправил своего к медикам!..
Препод-арлинт, немного помедлив, кивнул:
– Сам отведу, позднее вернемся!
Когда пилоты растворились в темноте за пределами освещенного пространства, Гимро устало вздохнул:
– Не день, а шварх знает что!.. – А потом уже бодрее гаркнул специально для нас: – Продолжаем!.. Мне нужно отлучиться, Куколка остается за старшую!
Я вполне могла бы с этим поспорить. Тот же Качиэни был больше, авторитетнее, сильнее меня, имел лучшую успеваемость. Но после всего препираться с капитан-лейтенантом не хотелось совершенно. В конце концов, парни свои, договоримся. Так что я на миг, привычно, не задумываясь, вытянулась и отозвалась:
– Есть, господин капитан-лейтенант! Продолжаем уборку!
Полосу Шаххерта, не сговариваясь, поделили между собой я и Качиэни, чья полоса была следующей. Урны, которые должен был чистить Павелик, молча разделили между собой два наших одногруппника.
Механически махая метелкой и ни на кого не глядя, я раздумывала, как так могло получиться: тот, кто казался мне чуть ли не принцем, оказался подонком. А тот, кого я хотела низко использовать в своих целях, благородно защищал. И уже не раз. Даже рискуя собственной репутацией…
Когда с работой было покончено, мы собрали выданные нам метелки и неиспользованные пластиковые мешки, и сдали завхозу, смотревшему на нас как на кровных врагов. Еще бы! Из-за нас ему не дали вовремя лечь спать.
– Идите, ребята, – устало предложила я игумарам. – Я доложу Гимро, что задание от начальника академии выполнено в полном объеме…
О том, что после я пойду к самому начальнику академии, я говорить не стала. Но Качиэни догадался и сам:
– Вместе пойдем, – прогудел он. – И, думаю, к Гимро сейчас идти бесполезно. Они с деканом дружат. Скорее всего, капитан-лейтенант сейчас тоже у начальника академии.
В груди что-то тепло и болезненно-приятно екнуло, глазам стало как-то подозрительно влажно. Со здоровяком-игумаром у нас сложились вполне теплые и дружеские отношения еще с той полосы препятствий осенью. Так что я невольно шмыгнула носом:
– Спасибо, ребята! Но… Неизвестно, чем этот поход закончится. Лучше бы вы не подставлялись!
– Десантники своих не бросают, – мрачно парировал игумар с очень сложным именем, которого все с первых дней звали запросто: Вис. И я поняла, что даже пытаться их уговаривать не рисковать бесполезно.
Испуганное эхо наших шагов металось под темными потолками. Центральный корпус уже давно опустел на период ночного отдыха. Освещение в большинстве случаев было погашено, аудитории заперты. В темных углах затаились злые тени. Наверное, если бы я шла по этим коридорам в одиночестве, у меня бы уже поджилки затряслись от страха – настолько чуждо и непривычно выглядели ночью уже хорошо изученные при дневном освещении стены.
В приемной ректората было пусто и темно. Но из-под двери кабинета ректора пробивалась полоска света и доносились слабые звуки разговора на повышенных тонах. Мы переглянулись. Но поскольку ребята даже не собирались хотя бы подождать меня в приемной, я коротко выдохнула и постучала в дверь.
Она открылась мгновенно, и из-за приоткрытой двери в темноту приемной выплеснулся слабый свет и выглянул хмурый игумар. Гимро окинул нашу компанию взглядом и коротко поинтересовался:
– Ну?..
– Распоряжение господина адмирала Койо выполнено! – отчиталась, вытягиваясь, я. – Плац убран, инструменты сданы завхозу!
Хмурые складки на гладкой переносице препода разгладились, он кивнул:
– Молодцы. Идите отдыхать.
Гимро сделал движение, словно хотел войти назад в кабинет и закрыть за собой дверь. И тогда я нервно позвала:
– Господин капитан-лейтенант Бидиэнш!..
Гимро опять насупился и грозно заявил:
– Куколка, иди спать! Не до тебя сейчас!..
Еще полгода назад я, скорее всего бы, сдрейфила. Отступила бы, попыталась бы найти другой выход из ситуации. Но неполные шесть месяцев в академии уже изменили меня. Я упрямо тряхнула головой и сделала полшага вперед, вторгаясь в личное пространство Гимро:
– Что будет с деканом, разрешите узнать? Он ведь не виноват! Шаххерт его намеренно спровоцировал!..
Круглое и достаточно подвижное лицо Гимро будто закаменело. Из-за его плеча послышалось спокойное и сухое:
– Спровоцировал или нет, декан Дайренн – кадровый военный, преподаватель академии и руководитель кафедры. И обязан держать себя в руках. – В дверном проеме показалось лицо начальника академии, практически утратившее краски в ночном освещении и казавшееся пепельным. – Гимро, впустите девочку! Я так понимаю, случившееся касается ее напрямую…
– Здесь вся команда, господин адмирал, – неохотно признался Гимро, приоткрывая дверь чуть шире, но руку не убирая.
Начальник академии не стал выглядывать в приемную. Наоборот, когда он ответил, его голос удалялся от двери, видимо, фарн решил вернуться за стол:
