Текст книги "Куколка (СИ)"
Автор книги: Виктория Серебрянская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Виктория Серебрянская
Куколка
Глава 1
– Мне очень нужно поступить! – выпалила я срывающимся от волнения голосом и, стараясь не смотреть в шоколадные, но такие холодные глаза, одним движением содрала с себя майку.
Климат-контроль исправно работал во всех помещениях академии. И сейчас я, оставшись в одном невесомом кружевном бюстике, немедленно покрылась пупырышками. А может быть, это было не от холода. Вернее, от холода, но не воздуха, а чужого взгляда.
– Не понял?.. Это еще что за демарш, абитуриентка? Вы что себе позволяете?
Мужской голос был холодным, как мое любимое лакомство. И равнодушным, словно перед ним стояла статуя, а не живая и вполне себе привлекательная девушка. Будто я сейчас не разделась перед ним, а предложила… ну, не знаю, купить пояс от ревматизма. Но вопрос прозвучал. И мне было необходимо хоть что-то на него ответить. Иначе точно все будет зря.
– Я на все готова ради возможности учиться в вашей академии! – воскликнула, стараясь подавить нервную дрожь в голосе и желание обхватить себя руками за плечи. – Я буду очень-очень стараться!
Темноволосый смуглый мужчина, остриженный под популярный у военных «ежик» смотрел на меня с неудовольствием в глазах. Но с абсолютно равнодушным лицом. И «блестящая» идея затащить кого-то из сотрудников Первой Звездной в пустую аудиторию, соблазнить, а потом уговорить записать меня на летный факультет, уже переставала казаться мне таковой. Минут пятнадцать назад я, как и другие абитуриенты, ознакомилась с вывешенными в вестибюле центрального корпуса академии списками поступивших. И не нашла в них своего имени. А вот имя Павелика Шаххерта было. На третьей строчке сверху. Как одного из самых лучших и перспективных студентов. Тьфу ты, кадетов. А ведь именно со знакомства с ним и началась эта история…
– Вы должны были постараться на вступительных экзаменах и продемонстрировать приемной комиссии все свои таланты и возможности, – равнодушно-вымораживающе отозвался этот тип. – Чтобы вас могли беспристрастно оценить и зачислить на обучение. На меня можно не тратить свое красноречие. – Если бы я не смотрела прямо в лицо своему собеседнику, как когда-то учили на курсах по достижению успеха, то вряд ли бы заметила эту легчайшую гримасу неудовольствия. Даже не гримасу, а ее тень. – Возвращайтесь к родителям. Потратьте год на повышение собственной подготовки. А в следующем году…
– Я не могу вернуться к родителям, – перебила я препода, чувствуя, что холод, заставляющий мою кожу щетиниться пупырышками, постепенно проникает внутрь меня, заползая в душу. Ну почему в моей жизни все не так?!
– Это еще почему? – препод уже не скрывал своего раздражения из-за необходимости терпеть меня. Зря он так. Вряд ли в его жизни были девушки, красивее меня. А я бы честно отработала свою часть сделки.
А препод уже с легким налетом нетерпения все ждал ответа. Вот же!.. Настырный.
– Их… больше нет, – выдавила я в ответ. И все-таки проиграв битву отчаянию и унынию, обхватила себя за плечи руками. Смотреть в ледяные, как мороженое, шоколадные глаза, больше не было сил.
Честно говоря, я думала, что этот непрошибаемый чурбан после моих слов пробормочет формальные слова сочувствия, торопливо обойдет меня по самой дальней траектории и покинет аудиторию, в которой мы «разговаривали». Все мои знакомые мужики боялись подобных моментов как огня. Даже Павелик, который был хорошо знаком с моими родителями и братом, и тот, узнав об их гибели, скороговоркой пробормотал картонные слова сочувствия, а потом сбежал. Но этот препод меня удивил:
– Что случилось? – слегка приподнял он смоляные, немного широковатые для его лица брови. А потом поморщился: – Да оденься ты! Пока не простыла до свидания с медицинской капсулой…
Поскольку после всего, что прозвучало в стенах этой аудитории, надеяться соблазнить этого непрошибаемого сухаря, было просто глупо, я торопливо подхватила майку, вывернула ее и натянула на себя. Сразу стало немного теплей. Или просто легче стоять под этим непроницаемым взглядом. И даже нашлись силы снова посмотреть в замороженные карие глаза:
– И родители, и брат, и дедушка находились на «Гренке»…
Глаза препода из ледяных превратились в колючие:
– Фамилия!
Ну надо же… Вот когда его проняло!
– Они не были военными, – покачала головой. Сердце снова стиснуло от горячей, просто обжигающей боли. – Отец и дед – ученые-исследователи. А мама… Мама всегда им помогала…
Я умолкла на полуслове, потому что спазм пережал горло, а на ресницах повисла первая слеза. Семьи не стало две недели назад. Когда я уже «сдавала» вступительные экзамены. Об их гибели я узнала, выйдя из аудитории после экзамена по математике. И так было тошно, я плохо знала этот предмет. А тут еще сообщение о том, что станция «Гренк» была расстреляна пиратами и взорвалась. Не выжил никто. Помню, что в тот миг, когда я читала это сообщение на смарткомме, Павелик в очередной раз с умным видом что-то вещал на тему блондинок и космоса. И вдруг резко заткнулся. Лишь спросил испуганным тоном, что со мной.
– Фамилия! – чуть резче, чем в первый раз, повторил препод.
И я сдалась. Хочет знать фамилию? Да пожалуйста! Все равно это никакой не секрет.
– Гусевы, – выдохнула, пытаясь одновременно избавиться от комка, перекрывавшего горло. – Дед – Аарон Гусев, отец – Михаил Гусев. Мама…
Имя мамы я все-таки не смогла произнести. Слезы хлынули сплошным потоком. И мне пришлось отвернуться и зажать себе рот рукой, чтобы не разрыдаться во весь голос. Я не плакала, когда узнала о смерти родных. Не рыдала по ночам в подушку. За две недели не уронила ни слезинки, ведь чертовы инопланетники, среди которых я сейчас нахожусь, вряд ли бы меня поняли. Я улыбалась им в лицо все эти дни. Но сейчас все же не выдержала, сломалась.
Мне понадобилось не менее пяти минут, чтобы взять себя в руки, а чувства – под контроль. Когда я смахнула с глаз последние слезы и повернулась лицом к преподу, он внимательно меня разглядывал. Словно увидел перед собой какой-то редкий экземпляр.
– Мстить, значит, за семью собралась? – прищурился он, поймав мой взгляд.
Я от неожиданности поперхнулась всхлипом. Хотела сказать, что и в мыслях подобного не было. Но горло, как назло, именно в этот момент снова перехватило непрошеным спазмом. И я не смогла даже звука выдавить из него. А препод продолжал внимательно меня изучать. Красивый все-таки мужик. Хоть и немного грубоватой, хищной красотой. Жаль, что оказался настолько холодным и бесчувственным.
– И ради обучения в академии пойдешь на все… – добавил препод, так и не дождавшись от меня какой-то реакции. – Не понимая, куда он клонит, я настороженно кивнула. – Ты понимаешь, что будет не просто тяжело, а дьявольски сложно? – последовал новый вопрос.
Я снова кивнула. Чего уж тут непонятного? Я на тренажере, имитирующем работу пилота в аварийной ситуации, едва не сблевала. Но мне много и не нужно. Мне бы только получить диплом пилота, чтобы утереть нос этому зазнайке Павелику, твердящему любому желающему послушать, что землянки только на роль постельных грелок и годятся. А там я разберусь. В космос точно не полечу. А может, и вовсе выйду замуж и уйду в отпуск по уходу за ребенком.
– Ну что ж, – медленно обронил кареглазый, сверля меня пристальным, испытывающим взглядом, – раз так, я дам тебе шанс выучиться и отомстить за семью… Препод уткнулся в свой смарткомм и принялся что-то очень быстро там нажимать. А я чуть не подпрыгнула до потолка от радости: сработало! Я все-таки стану пилотом! – У тебя будет лишь один шанс, если отчислят за неуспеваемость, заступаться не буду, – попытался спустить меня на грешную землю препод. Но мне было все равно. Да я сдохну, но не дам Павелику больше ни единого шанса для насмешек! Что я и озвучила с сияющими глазами:
– Сдохну, но отставать от других не буду! Вот увидите, не подведу!
Неожиданно замкнутое, словно выдубленное космосом лицо препода в темно-синей форме Первой Звездной Космической Академии Альянса смягчилось. И он улыбнулся мне уголками губ:
– Я на это надеюсь. Приказ о твоем зачислении уже подписан. Поскольку тебе возвращаться некуда, как я понимаю, я выдал предписание о твоем заселении в общежитие прямо сейчас. Иди к коменданту, тебе выдадут все необходимое.
Вообще, мне было куда возвращаться. Родители работали и жили на «Гренке», но на Земле у нас была просторная квартира в хорошей местности. И счет в банке тоже был. Я могла спокойно жить несколько лет не работая. Если бы не спор…
По-военному сухо попрощавшись со мной, так и не представившись, препод покинул аудиторию. А я, уже не сдерживая своего ликования, сделала козлиный прыжок:
– Есть! У меня все вышло! Теперь, Павелик, у тебя больше не будет повода говорить, что все землянки – слабые и избалованные секс-игрушки! Вот бы еще сесть за одну парту на занятиях!.. – размечталась я. – Но это потом. А пока нужно заселиться…
На экране смарткомма мигало несколько сообщений. Я пролистнула их и открыла самое, по моему мнению, главное: приказ о зачислении. И…
– Что за черт?.. – пробормотала ошеломленно.
В первый миг показалось, что я что-то неправильно прочла. Но нет, этого не могло быть. Я хорошо знала всеобщий язык, на котором было написано сообщение. А там черным по голубому голографическому экрану значилось: «Зачислить на десантное отделение»…
Впоследствии я не раз задумывалась над тем, как бы сложилась моя жизнь, если бы я затащила в аудиторию другого препода. Например, менее щепетильного? Или не встреть я после всего в опустевшем коридоре академии Павелика с сотоварищами: наверное, я бы все-таки вернулась на Землю, в родительскую квартиру. И вряд ли бы в этом случае со мной произошло бы что-то хорошее. Положа руку на сердце, я не отличалась особым умом и сообразительностью. В противном случае не затеяла бы весь этот план с побегом из дому и поступлением в Первую Звездную академию ради того, чтобы доказать всем, что я ничем не хуже Павелика.
Осознав, что никакой ошибки нет и меня действительно зачислили на какое-то там десантное отделение, я почти озверела. Да этот препод что, издевается надо мной?! Или мстит за невозможность поиметь?! Фигов импотент! Вот я ему сейчас!.. Научу раз и навсегда, что землянок злить опасно!..
Из аудитории я вылетала со скоростью гоночного болида. Перед глазами висела алая пелена бешенства, мешающая адекватно смотреть на мир. Я понятия не имела, где теперь искать свою невольную жертву, так изощренно отомстившую мне за посягательство на его мужское достоинство. Но не сомневалась: найду! Найду во что бы то ни стало и объясню, где он неправ! И он у меня еще…
Хрясь!..
Одурманенная злостью и занятая своими мыслями, я с треском в кого-то влетела. От удара перехватило дыхание и в глазах замелькали огоньки родной Земли. Силой удара меня отшвырнуло на стену.
– Эй!.. – кто-то коротко и болезненно вскрикнул. – Осторожнее надо быть! Иначе точно кого-то покалечишь… – Голос вдруг прервался. А потом с непередаваемыми интонациями спросил: – Аврора?..
К этому моменту и я уже достаточно пришла в себя, чтобы узнать голос моего заклятого друга детства: Павелика Шаххерта.
– Ты что здесь делаешь, Рори? – Павелик поднялся сам и протянул руку мне, намереваясь помочь подняться на ноги. – Через час стартует последний космолет с Лураны. Опоздаешь! А гостиниц и мотелей здесь нет. Если не забыла, Лурана – планета-академгородок. Где собираешься ночевать?
От столкновения я явно пострадала сильнее Павелика, и в голове еще слегка гудело. Однако я все равно с независимым видом задрала подбородок и тряхнула растрепанной челкой:
– Там же, где и ты!
Павелик нахмурился еще больше:
– Не смешно, – отрезал он. – Я, как кадет академии, буду ночевать в общежитии. А вот ты… – Парень сам себя оборвал на полуслове и ошарашенно уставился на меня: – Погоди, ты что же, рассчитываешь, что я пущу тебя к себе в кровать? – потрясенно спросил он.
На нас с интересом смотрели его друзья: два соотечественника Павелика и нескладный темно-фиолетовый фарн. Парни с любопытством переводили взгляд с Павелика на меня и обратно. А после слов килла о том, что я якобы собираюсь ночевать в его постели, один из двух его соотечественников, с косой и слишком длинной челкой, постоянно падающей ему на глаза и закрывающей обзор, с намеком хохотнул:
– Не хочешь ты, Вел, так я с удовольствием приючу на ночь столь милую леди…
– Заткнись, Ногирт! – рыкнул на него через плечо Павелик. – Я обещал брату этой дурехи, что буду ее опекать! Так что имей в виду: сунешься к ней – я набью тебе морду лица, как говорят земляне. – Кил моментально сделал шаг назад, одними руками показывая, что встревать в драку не будет, и все понял. Тогда Павелик повернулся ко мне: – Аврора, немедленно собирайся и марш на космодром! Пока не опоздала! – И столько стали в голосе, столько власти, что я на секунду аж заслушалась. Но потом фыркнула:
– Перебьешься! Раскомандовался тут! Ты кто такой, чтобы указывать кадетам Первой Звездной Академии Альянса, куда им идти и что делать?
– Ты не поступила, – качнул темноволосой головой Павелик, – я проверял. Так что кадетом ты не являешься. Не лги мне и марш на космодром!
В этот миг я ощутила, как меня охватывает триумф. Ликование. Ощущение победы. Как кружится от торжества голова.
– А вот выкуси! – четко, едва ли не по слогам произнесла я и протянула Павелику руку с активированным смарткоммом: – Я тоже поступила! И сейчас иду заселяться!
Лицо парня в этот момент нужно было только видеть: растерянность и неуверенность, опасение и вина разом проступили на смуглой физиономии Павелика. Но это длилось лишь миг. А потом он прочел выведенный на дисплей приказ и…
– Десант?.. – недоверчиво протянул он. – Аврора, ты окончательно сдурела? Ты хоть понимаешь, куда ты лезешь? Десантура – не место для молодых и красивых девушек! Ты там и семестра не протянешь!..
– Не твое дело! – привычно огрызнулась я, чувствуя, что разговор сворачивает куда-то не в выгодную мне сторону. – И ты ошибаешься, если думаешь, что я не знаю, насколько мне будет адски сложно учиться там! Вот только звездный десант – это элита! А пилоты – так, как мошкара. Всем места в Звездном флоте не хватает! Потому и идут работать во Всегалактическую почтовую!..
Павелик посмотрел на меня с жалостью:
– Да потому и идут, что пилоты редко рискуют своей жизнью! А вот десантура – это пушечное мясо. Гибнут пачками. Потому их всегда мало. – Друзья Павелика притихли, осознавая, что происходит что-то не то. А сам килл, по-моему, возомнил, что одержал надо мной, наконец, верх: – Идем, я проведу тебя и посажу в транспорт, – обронил он, сделав шаг вперед и схватив меня за руку.
В этот миг я словно проснулась.
– А ну, отпусти немедленно! – прошипела киллу змеей. – Думаешь, что таким бесчестным способом сможешь выиграть спор? – Я рывком обернулась к приятелям Павелика и громко, на весь пустующий коридор, оповестила: – Мы с ним поспорили, что я тоже поступлю в академию! Но при этом специальность не оговаривалась! Только сам факт зачисления!
– Вел, это правда? – с подозрением поинтересовался фарн.
Я промолчала, всей кожей ощущая, что если сейчас отвечу я, то утрачу все, чего с таким трудом удалось добиться. И Павелику, хочешь не хочешь, пришлось отвечать:
– Правда. Мы действительно поспорили. Но это ничего не…
Килл недоговорил. Внезапно из-за угла вывернул огромный зеленокожий бугай с жутким, рваным шрамом через левую щеку и лоб. Если бы не синяя форма академии, я бы решила, что это громила с большой дороги. А бычара, вырулив из-за поворота, на всех парах подлетел к нам и рявкнул так, что под потолком зазвенели замаскированные точечные светильники:
– Что здесь происходит, абитуриенты?
– Кадеты, господин капитан-лейтенант, – нехотя отозвался один из киллов. – Мы все – кадеты Первой Звездной. Только поступили.
– И сразу же начали нарушать дисциплину? – неприятно усмехнулся здоровяк. А потом как рявкнет: – Фамилии! Факультет!
Первым, ожидаемо, назвался Павелик. Он всегда и везде старался быть впереди всех:
– Павелик Шаххерт, летное отделение!
– Ногирт Терт, летное отделение! – выпалил следом тот, кто предлагал ночевать в его койке.
– Вавир Аделайт, летное отделение! – отрапортовал третий килл.
– Терперст Хувуроол, летное отделение, – последним представился килл.
Зеленомордый бугай повернулся в мою сторону. И я поняла, что промолчать не удастся.
– Аврора Гусева, десант, – произнесла, стараясь говорить уверенно.
Зеленомордого почему-то перекосило:
– Баба на десантуру? Не бреши мне, детка! Да и в списках я тебя не видел.
Мне ничего не оставалось, кроме как снова протянуть руку со смарткоммом, предварительно выведя на экран приказ.
Зеленомордого капитан-лейтенанта знатно перекосило, когда он вчитался в убористый текст:
– Да какой из тебя десантник, мелочь? – заорал он, наливаясь нездоровым кирпичным оттенком. – Да ты загнешься на первом же километре кросса, а мне потом за тебя отвечай!..
Наверное, я бы молча получила головомойку, проглотив все, что проорал бы мне этот бугай. Если бы не Павелик и его друзья. Только в фасеточных глазах фарна невозможно было прочесть, что он думает о сложившейся ситуации. А в карих глазах килла скакали озорные огоньки: эти мерзавцы вовсю наслаждались бесплатным представлением. Не им же читали мораль, не особо стесняясь в выражениях, не их опускали ниже городской канализации. Именно эти огоньки и толкнули меня на дерзость:
– Загнусь или нет, время покажет, – твердым голосом перебила я бугая. – Вы меня еще даже не видели в деле, а уже заранее записали в аутсайдеры?
От взгляда игумара, которым он меня проткнул, у меня мороз пробежал по спине. Но вместо еще большего ора, мигом заткнувшийся капитан-лейтенант прищурился и процедил:
– Дерзишь? Ну-ну… – На миг в коридоре повисла настороженная тишина. Как перед взрывом. А потом последовал и сам взрыв: – Пилоты! – вдруг проревел игумар, поворачиваясь к Павелику и его друзьям: – Марш в расположение факультета! Немедленно! Чтобы я не видел вас праздношатающимися! О вашем проступке будет доложено вашим кураторам! Они сами назначат вам наказание!
Ни единый мускул не дрогнул в лицах киллов и фарна, когда они вытянулись как по команде смирно, красиво повернулись и синхронно зашагали прочь. Я аж залюбовалась слаженностью их действий. Я так не умею. И только потому, что смотрела на них, успела заметить нехороший огонек в глазах заклятого друга детства. Но мне было все равно. У Павелика не было больше власти надо мной. С остальным разберусь… Наверное…
– Теперь с тобой… – прошипел игумар, возвращая себе мое внимание. – Тебе, крошка, не повезло. Очень сильно, – тихо и зловеще сообщил он. А я напряглась в ожидании гадости. И она последовала: – Я, капитан-лейтенант Гимро Бидиэнш, один из кураторов десантного отделения, отвечаю за физическую подготовку личного состава… – У меня мороз пробежал по коже под холодным взглядом водянистых глаз злого препода. Кажется, я по-настоящему влипла! – И твоей подготовкой я займусь прямо сейчас. За мной!
Паника захлестнула меня приливной волной. Что этот извращенец задумал на ночь глядя? Какую пакость?..
– Я не могу!.. – невольно вырвалось у меня. Игумар медленно повернулся ко мне лицом и смерил выжидающим взглядом. И я поняла, что мне срочно нужны аргументы. Иначе меня прикопают прямо здесь, на втором этаже центрального корпуса академии, невзирая на высоту от земли и каменные плиты пола под ногами. – Я… Мне нужно переобуться! – и я смиренно указала глазами на босоножки, в которые были обуты мои ступни. Из них выглядывали пальчики, покрытые кокетливым огненно-красным лаком. Тихо радуясь быстро изобретенному подходящему предлогу.
Но обрадовалась я рано.
Мне еще никогда не приходилось видеть столько презрения в чьем-нибудь взгляде, обращенном на меня. Игумар смотрел на меня как на какое-то насекомое, червяка, посмевшего забраться к нему в бутерброд.
– А врагу, курсант, вы тоже скажете: подожди, пока я переобуюсь? – вкрадчиво поинтересовался бугай.
И я поняла: если отвечу, неважно соглашусь или нет, мне будет очень плохо. Так что вместо ответа я просто сглотнула. Тяжело и гулко, четко слышно в пустом коридоре. Но мордоворот-преподаватель даже надбровной дугой не повел. Будто и не слышал ничего. И вот за это я неожиданно для самой себя преисполнилась горячей благодарности к игумару.
Подождав немного и осознав, что я предпочитаю молчать, препод снова рявкнул на весь коридор:
– За мной! Шагом… арш!..
От вопля зазвенело в ушах. Я бестолково дернулась и невпопад затопала следом за зеленокожим амбалом, надеясь, что он не увидит, что я тут творила. Препод к этому моменту, не дожидаясь моей реакции, уже повернулся и, почти печатая шаг, потопал в ту сторону, с которой, на мою беду, появился. Если у него на затылке глаз нет, значит, на этот раз пронесло…
Шли мы долго. Не меньше минут десяти. А то и больше. Я аж начала уставать топать за этим придурком. Академия к этому времени уже опустела. Не поступившие улетели на станцию-космопорт, ожидать транспорт в свою сторону для возвращения домой. Поступившие… Ну, наверное, заселялись по общежитиям. Что следовало сделать и мне. По правилам первой Звездной поступившие абитуриенты заселялись, все оформляли и при желании, наличии денег и времени тоже могли до начала занятий вернуться домой. Мне же это не светило. Еще непонятно, какие трудности возникнут с заселением после того, как я приду вселяться самой последней…
Я прикусила губу. Висевшие на стенах безлюдных коридоров портреты выпускников Первой Звездной, сумевших добиться в жизни и карьере заметных высот, казалось, хмурились вслед мне и преподавателю. То ли меня осуждали, то ли его…
Наше путешествие закончилось в огромном, ярко освещенном помещении с потолками высотой метров пять и спортивными снарядами по стенам. Его предназначение игумар пояснил коротко:
– Полигон номер одиннадцать. Предназначен для занятий общей физической подготовкой и закреплен за десантным отделением. – А потом насмешливо добавил: – Нам здесь никто не помешает, куколка…
Я невольно сделала шаг назад. Он сдурел?.. Что ему от меня нужно? Секса?.. Но почему в таком странном месте? Неужели он извращенец?..
Наверное, все мои мысли оказались написаны у меня на лице. Потому что зеленый бугай вдруг насупился и даже сделал полшага назад:
– Даже знать не хочу, что творится у тебя в голове! Но что бы ты ни задумала, сначала десять разминочных кругов по полигону, а потом подумаем, как осуществить твои фантазии!..
Я растерянно оглянулась через плечо на пустое пространство, предназначенное для занятий спортом. У меня всегда было не очень хорошо с оценкой пространства и расстояния, но вряд ли я сильно ошибусь, если скажу, что один круг вокруг полигона будет равен полноценному километру. Десять километров?! После тяжелого дня? Да он садист!..
– Я не смогу!.. – попятилась от препода. А наткнувшись на тяжелый, пронзительный взгляд светлых глаз, безнадежно проблеяла вдобавок: – …в босоножках…
– Мамочке будешь своей говорить что можешь, а чего нет! – заорал мигом рассвирепевший препод. – Раз пробралась на отделение звездного десанта, будь добра соответствовать! Бего-ом… арш!..
Бросив короткий взгляд на ставшую серовато-кирпичного цвета рожу игумара, я тяжело вздохнула и побежала. Как была: в босоножках, в модных джинсах в обтяжку, в майке и клетчатой рубашке поверх. Снять последнюю под взбешенным взглядом преподавателя я не рискнула…
Бежала я не торопясь. Экономила дыхание и думала над своей незавидной участью. А когда пробежала достаточно, чтобы вновь оказаться лицом к своему мучителю, то увидела, что на полигоне, кроме меня, никого нет. Я чуть не остановилась на месте от радости и удивления. Вовремя сообразила, что просто так меня бы никто не оставил в гордом одиночестве. А значит, в помещении есть камеры. И возможность наблюдать за мной удаленно. Когда же я пробежала один полный круг, обнаружилась еще одна подляна: в том месте, где раньше стоял игумар, вспыхнула огромная голографическая цифра «Один». Где-то здесь был вмонтирован датчик, считающий, сколько кругов я пробежала. И вот тогда я окончательно поняла, насколько я влипла…
Десять кругов я не осилила. Даже с поддержкой в виде гордости и упрямства. Еле-еле сумела пробежать пять, и уже в конце второго круга, как я ни следила за дыханием, оно сбилось. К концу третьего я растерла ноги в кровь. А когда я пересекла невидимую черту, обозначавшую завершение пятого круга, о чем торжественно сообщила замерцавшая в воздухе цифра «5», лопнуло сразу два ремешка на непредназначенных для бега босоножках. И я не удержала равновесия, кувырком полетела на пол…
Ладони и колени обожгло болью. На ставший таким близким пол закапали прозрачные капли. То ли пот, то слезы, сразу и не разберешь. Но подняться я уже не смогла. Ноги просто горели от боли, дергали, жгли. Ладони тоже пекло. Но больше всего саднило самолюбие. Казалось, Павелик обязательно узнает об этой моей неудаче и всласть над ней посмеется. Но я так устала…
Сердце колотилось где-то в горле. А я боролась с желанием свернуться в клубочек и закрыть глаза. Прямо здесь. Часов этак на двадцать. И плевать на все. На то, что нужно было вставать, искать преподавателя, объяснять, почему я не могу продолжать тренировку, потом искать медицинскую капсулу, она обязательно должна быть в академии, потом…
– Долго будешь валяться? – грохнул, прерывая вялое течение моих мыслей, полный недовольства голос зеленокожего садиста. – Вставай, чего разлеглась!
Смахнув дрожащей рукой с глаз заливающую их соленую влагу, я покосилась на препода. Морда замкнутая, каменная. Ладони лежат на бедрах. Смотрит куда-то в противоположную от входа стену. Гад. Какой же он гад!..
Не хочу даже думать, как смотрелся со стороны мой подъем на ноги. Вставала неуклюже, сначала встав на четвереньки, морщась и даже поскуливая от боли. Но встала. И даже сумела выпрямиться на горящих от боли ногах. Держалась на одной гордости и упрямстве. Но стояла. И смотрела в морду игумару. Ну? Что еще ты придумаешь, чтобы поиздеваться над беззащитной девушкой, Гимро?
С минуту, наверное, на полигоне царила тишина. Я уже начала думать, что не удержусь и позорно свалюсь садисту под ноги. Когда игумар, наконец, ворчливо, но уже беззлобно скомандовал:
– За мной!
Повернулся и, не глядя на меня, потопал на выход. Я похромала следом. Как смогла. Как получалось.
Далеко идти не пришлось. К счастью. А то бы я точно не дошла. Каждый шаг причинял такие мучения, словно я как мачеха в древней сказке должна была танцевать в раскаленных башмачках. Меня всегда почему-то смешил этот момент. А вот теперь я поняла несчастную женщину…
Выйдя с полигона, игумар сразу же нырнул в соседнее с ним помещение. Когда я вошла за ним следом, то увидела просторную, хорошо освещенную комнату с одним окном, за которым сейчас царила тьма, четырьмя письменными столами, на каждом из которых стоял стационарный терминал, и несколькими шкафами непонятного назначения. Вроде и не гардеробы, но и на книжные непохожи. Но самое главное, под стеной справа у входа стояла она! Медицинская капсула!..
У меня от облегчения и радости перехватило дыхание, когда игумар скомандовал:
– Сняла обувь, взяла дезинфицирующие салфетки, вытерла ноги и забралась в капсулу! Быстро!
Салфетки нашлись на низенькой тумбочке возле самой капсулы. Дрожащими руками я расстегнула уцелевшие ремешки на обуви, стянула ее с распухших, истерзанных ступней. Смотреть на то, во что превратились мои ноги, без содрогания было невозможно. Но я сцепила зубы, собрала все свое баранье упрямство, как когда-то говорила мама, стерла со ступней кровь и грязь, а потом забралась в капсулу, как мне и было велено.
Игумар наблюдал за мной молча, но без стеснения. А когда я с облегчением вытянулась на мягкой подложке медицинского аппарата, хмыкнул, подошел и запустил программу. Крышка капсулы мягко закрылась…
Я совершенно не разбираюсь в медицине. Никогда мне это не было интересно. Но когда крышка капсулы поднялась, я сонно заморгала на своего мучителя: зеленая морда снова была непроницаемой, будто выточенной из цельного куска какого-то минерала. И было совершенно непонятно, как долго работала капсула.
– Вылезай! – скупо скомандовал мне игумар и отошел. А я села в капсуле и… Обалдела!
За окном было не просто светло. Явно уже наступило далеко не ранее утро. И в помещении, кроме игумара, находилось еще двое: фарн и еще один игумар. Чуть помоложе и чуть более стройнее моего мучителя. Он-то и присвистнул при виде меня:
– А это еще кто?
Гимро скривился, будто ему подсунули под нос кучку дерьма:
– Подарочек от командора Дайренна. Он с какого-то перепугу решил засунуть эту куколку в десантуру. Представляете?
На несколько очень долгих мгновений в помещении повисла давящая тишина. Фарн и второй игумар оценивающе рассматривали меня. Под их взглядами я чувствовала себя вот той самой куклой на витрине магазина, которой меня окрестил Гимро.
В конце концов, фарн осторожно произнес:
– С Дайренном лучше не спорить. В конечном итоге он никогда не требовал от нас закрывать на что-то глаза или проявлять к кому-то повышенную лояльность. Не потянет девчонка обучение – вылетит птичкой на все четыре стороны. А наша совесть будет чиста.
– Бабочкой, – с гадкой усмешкой подсказал второй игумар.
– Что?.. – непонимающе покосился на него фарн.
Игумар не постеснялся пояснить:
– Из куколок обычно вылетают бабочки или мотыльки.
– Да хоть хишшаги! – отмахнулся игумар.
Спор прекратил Гимро, сердито рявкнув на меня:
– Ты долго там будешь сидеть и греть уши?..
Преподы замолчали. А мне пришлось вылезать.
За ночь капсула полностью сняла все болезненные проявления: зажили ступни, ушла мышечная боль, нормально работали суставы. Я спрыгнула на пол и замялась: обуви у меня фактически не было. Конечно, в багаже имелись кроссовки. Но сумка, с которой я прибыла на Лурану, находилась в камере хранения. Не просто в другом помещении, а в другом здании в получасе пешего хода от центрального корпуса. И что теперь делать?
Внезапно передо мной на пол свалились грубые стоптанные ботинки по типу берцев.
– Надевай! – прозвучал желчный голос Гимро. А потом капитан-лейтенант буркнул себе под нос: – Вот же!.. Навязали на мою голову!.. Нянчись теперь!..
Это было настолько обидно, что я не выдержала и огрызнулась:
– Не врите! Никто вам меня не навязывал! Сами прицепились в коридоре и потащили на полигон! Чего теперь жалуетесь?
То, что я совершила жуткую, трагическую ошибку, я поняла в тот момент, когда второй игумар и фарн просто сложились пополам в приступе гомерического смеха. А лицо Гимро приобрело отвратительный цвет жаренной на машинном масле свеклы.
