Текст книги "Куколка (СИ)"
Автор книги: Виктория Серебрянская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Под жутким, убийственным взглядом капитан-лейтенанта я поспешно прикусила язык. Но было уже поздно. Слова уже вылетели и забрать их назад не было никакой возможности. Если бы еще мы в комнате были одни… Но нет. Меня угораздило высказаться при свидетелях! И я приобрела себе первого врага среди преподавательского состава. Молодец, Аврора! Ничего не скажешь!.. Такими темпами я не то, что до конца первого семестра, даже до начала занятий не доживу!
– Обулась! Быстро! – с убийственными интонациями процедил игумар, с яростью косясь то на меня, то на ржущих коллег. – И бегом за мной! Отстанешь – пеняй на себя!..
Глава 2
– Фила, дорогая, нам нужен комплект формы десантника, – неожиданно мягко и заискивающе обратился Гимро к дородной игумарке в военной форме, когда мы вошли в складское помещение после длительного перехода по подземному коридору. – Постарайся подобрать идеальный размер. Чтобы не было поводов для жалоб, – с намеком добавил он.
Нелепо выглядящая игумарка смерила меня неодобрительным взглядом:
– Зачем?
– Это курсант первого курса десантного отделения, – с легким неудовольствием сообщил капитан-лейтенант. – С легкой руки командора Дайренна.
Вот теперь и игумарка скривилась. Да так, что гримаса несуразно перекосила вытатуированные брови на надбровных дугах круглого лица. Мне раньше не доводилось видеть эту расу даже с легким макияжем. А тут татуаж. И не только бровей, но и стрелок на круглых глазах, и контура на тонких губах широкого рта. Причем татуаж был не очень умелый: выглядело так, словно сове подвели глаза и намалевали на клюве губы. Но я, памятуя о том, что уже успела нажить себе одного врага, прикусила изнутри щеку, чтобы даже намека на улыбку не было. И вообще, старалась смотреть мимо «щеголихи».
– У нас отродясь не было женской формы, – в конце концов, с неудовольствием выдала игумарка.
Гимро равнодушно пожал плечами:
– Судя по личной одежде курсанта, девушка не имеет ничего против брюк. Я только с верхом не знаю, как быть.
– Заберет с собой и подгонит у портного, – процедила игумарка. И я с удивлением поняла, что та недовольна вниманием Гимро к моим ногам. Ревнует?!..
– Я остаюсь на Луране, – стараясь говорить ровно, возразила интенданту. Если я правильно разобралась в должности модницы. – Буду совершенствовать физические навыки перед началом учебы. – И по наитию добавила: – Я обещала, что не подведу!
Краем глаза заметила, как после моих слов переглянулись игумары.
– Эгхм… – выдала игумарка осмысленное. – В таком случае… Пока можно обойтись минимумом – полевой формой. А я до начала занятий попробую решить вопрос. В конце концов, если имеется приказ о зачислении, значит, я вправе затребовать необходимое обеспечение, – уже более уверенно закончила она.
Вскоре я уже стала «счастливым» обладателем постельного белья и туалетных принадлежностей, а также двух пар штанов из эластичной ткани, четырех футболок с коротким рукавом и одной с длинным. Ботинок по моему размеру. И белья. Последнее я не имела возможности рассмотреть. Но расцветка удручала.
Нагрузившись свертками и пакетами, как верблюд, я поплелась дальше за Гимро. Следующим пунктом нашего путешествия было общежитие. Казарма, как его называл капитан-лейтенант. И вот здесь нас обоих ожидала засада: оказалось, что на десантном отделении действительно никогда не было женщин. А курсанты мужского пола жили в одном помещении казарменного типа. С двухъярусными койками и прочей лабудой…
– И куда я ее должен, по-вашему, деть? – сердито вопрошал комендант-шурф невообразимо рыжей масти. Образцово-показательная морковка нервно курила в стороне. – Под столом у себя поселить, что ли?
Проблема действительно была очень серьезной. У десантников было свое, отдельное жилое строение о пяти этажах: по одному этажу на курс. Огромное пространство, уставленное кроватями и тумбочками, общие умывальные, туалетные и душевые комнаты не оставляли даже надежды на уединение. Но ведь я – девушка! Мне нужно! Вспомнить хотя бы критические дни. Про то, чтобы переодевать белье на глазах у кучи молодых и озабоченных самцов, вообще молчу.
В этот миг я была как никогда близка к тому, чтобы запросить пощады. Но Гимро неожиданно нетерпеливо потребовал:
– Думайте, уважаемый Эшшехх! Если не сможем решить проблему самостоятельно, с Дайренна станется вынести вопрос о вашем соответствии занимаемой должности на педагогический совет, возглавляемый начальником академии. Оно вам нужно?
Не знаю, чем так был страшен педсовет шурфу, но после его упоминания комендант быстро нашел выход:
– Разве что… – задумчиво протянул он, что-то прикидывая. А потом бодро договорил, кивнув в противоположную от его каптерки сторону: – Там есть что-то вроде отдельной квартиры для командированных преподавателей: комната и санузел. Но за тридцать два года, что я здесь служу, ею никто ни разу не воспользовался. Можно запихнуть девчонку туда. Заодно мы со сменщиком приглядим, чтобы десантура не безобразничала. Конечно, отрывать курсанта от коллектива не очень хорошо… Но здесь придется все равно чем-то жертвовать, – закончил он, философски пожав плечами.
На том и порешили. Правда, Гимро еще посоветовал шурфу подать рапорт на имя начальника десантного отделения. Чтобы руководство было в курсе происходящего. Но мне все равно открыли эту комнату и велели вселяться. На прощание Гимро, уже чувствующий облегчение от того, что так легко избавился от собственноручно найденных проблем, протянул мне чип в пластиковой упаковке:
– Пропуск в офицерскую столовую. Срок действия – ужин последнего дня перед первым учебным днем. После этого откроется столовая для курсантов, будешь питаться со своим отделением. Понятно?
Я коротко поблагодарила. А потом поинтересовалась:
– Я могу продолжать пользоваться тем полигоном, на котором вчера бегала?
Круглая зеленая рожа игумара вытянулась от изумления. На несколько секунд Гимро завис, как перегруженная система терминала. Но быстро взял себя в руки. Прищурился.
– У курсантов есть полигон для самоподготовки. Дай смарткомм!
Я молча протянула руку с разблокированным девайсом. Пальцы капитан-лейтенанта были сухими и шершавыми, царапали кожу, случайно задевая ее. Закончив вбивать что-то в мой смарткомм, Гимро сухо сообщил:
– Я ввел путь от казармы до полигона и дал тебе на него доступ. Возникнут вопросы, ты уже знаешь, где меня найти. Или можешь написать в смарткомм, я оставил свой контакт. Увидимся! – с отчетливой насмешкой попрощался он со мной.
Игумар развернулся и вышел. Я прикрыла за ним дверь, потом прислонилась к ней спиной и осмотрелась: комната, в которой мне предстояло жить, была небольшой. Койка в углу у окна, рядом стол и стул. Под противоположной стеной два шкафа. Один для одежды, другой… Да черт его знает для чего! Будем считать, что для книг. Слева, за узкой маленькой дверью виднелся санузел. Я обернулась и изучила дверь: замок имелся и был исправен. Оставалось позаботиться об окне, лишив озабоченных десантников возможности подглядывать, и можно жить…
Первым делом я переобулась, избавившись от уродских ботинок, презентованных мне Гимро. Они меня, конечно, спасли. Но надо как-то при случае вернуть игумару его подарочек. А то еще загордится. После этого я смоталась в камеру хранения за своими вещами. И прямо так, с сумкой, отправилась на завтрак.
В офицерской столовой было пусто. Я протянула распечатанный жетон поварам, те придирчиво его изучили и выделили мне яичницу с чем-то вроде бекона, чай и булочки с сыром. Забрав все, я устроилась подальше от окошка раздачи и принялась за еду. Когда я уже расправилась с яичницей и принялась за чай с булочками, в помещении столовой появился тот, кого я пыталась соблазнить.
Высокий, я как-то и не обратила раньше внимания на то, что он под два метра ростом, стрижка «ежик» на темно-шоколадных волосах, но один висок поблескивает серебром седины, глаза тоже шоколадные и холодные-холодные, как космос, от холода глаз черты смуглого лица кажутся высеченными из камня или льда – резкие, хищные, опасные. Как у меня хватило ума попытаться его соблазнить? Не рассмотрела, что ли, в кого вцепилась в коридоре? Или действительно от отчаяния была готова на все?
Взяв свой обед, командор осмотрелся, заметил меня, кивнул, но устроился за ближайшим столиком, не стал ко мне подходить. А я перевела дух. Нет, я точно чокнутая! Вот куда я влипла?
Увы, я очень быстро узнала, куда попала.
Академия в это время года была практически пуста: минимум преподавательского состава, несколько курсантов, которым было слишком далеко возвращаться домой, либо было некуда возвращаться, и примерно треть обслуживающего персонала. Остальные сейчас находились в отпусках перед началом учебного года.
Павелик и его друзья уже куда-то исчезли. Наверное, улетели домой еще вчера. Или сегодня, пока я разбиралась с зачислением. Расправившись с завтраком, я потопала с вещами к себе в комнату, собираясь привести ее в нормальный вид. Уборка никогда не относилась к числу моих любимых занятий. Но ненависть к ней перевешивала брезгливость. Я еще помнила слова про «тридцать два года». Дышать этой пылью, лежать в ней? Увольте! Я вполне осознавала, что никаких роботов-уборщиков в этом месте нет, что мне придется все делать руками. Было до слез жалко свежий маникюр, который я сделала накануне отбытия на Лурану. С ним еще можно было походить пару недель. Хотя, с другой стороны, что-то мне подсказывало, что следует привыкать жить без него. Вряд ли у меня будет возможность следить за руками и дальше…
Я оказалась права во всем, кроме одного: когда я, вернувшись в свою комнату и переодевшись, обратилась к коменданту с вопросом, где взять инвентарь для уборки, тот как-то странно на меня глянул. Но без лишних слов пошел куда-то вглубь вверенных ему помещений. Вскоре оттуда донесся грохот и бурчание рыжего шурфа:
– Неправильная какая-то девка! На десантуру поступила, без напоминаний взялась за уборку… – Он добавил что-то еще, но в этот миг что-то громыхнуло особенно сильно и заглушило слова коменданта.
С комнатой справилась неожиданно быстро. Сама удивилась. Может, не особо качественно, но я не была приучена к ручному труду. Лишь брезгливость заставила меня взяться за тряпку и метелку. Так что паутина с потолка не свисала, и ладно.
Покончив с уборкой, я, как была, в собственных шортах и майке пошла к коменданту относить хозинвентарь. Шурф лишь пробурчал в ответ:
– Себе оставь. Не будешь же ты бегать ко мне каждый раз, когда захочешь помыть пол?
Я чуть не фыркнула, мол, очень мне надо «каждый раз» мыть пол. Но вовремя сообразила, что шурф прав: навряд ли здесь есть уборщицы. Следовательно, если не захочу жить в грязи, придется прибираться самой. Процедив сквозь зубы благодарность, я потопала обратно к себе, краем глаза отметив медленно поднимавшегося по лестнице арлинта, активно косящего бирюзовым глазом в сторону меня и коменданта. Только у этой расы были настолько светлые волосы и настолько бирюзовые глаза. Никакие смешанные браки не портили их гены. Так что ошибиться было невозможно.
– По территории академии ты обязана ходить в форме! – прилетело мне в спину ворчливое от шурфа, когда я уже входила в отведенную мне комнату. – Чтоб другие курсанты и преподаватели знали, что ты имеешь право находиться здесь!
В душе вспыхнуло дикое раздражение: до начала занятий еще месяц! Успею еще наноситься! Но опасаясь сорваться и наговорить гадостей, испортить отношения с комендантом из-за чепухи, я просто молча кивнула в ответ. И на обед, ополоснувшись в душе, снова пошла в своих джинсах и футболке. Выбрала классическую модель без потертостей и художественного рванья, достаточно скромного цвета, но джинсы. А уродскую форму надену на занятия. Или на полигон. Чтобы не гробить собственные вещи.
Насколько мое решение было ошибочным, я узнала очень скоро. Фактически, едва войдя в столовую. Но тогда я еще не была готова это признать.
В отличие от утра, в обеденную пору столовая была полна. В первый момент я даже испугалась, что не найду себе свободного места. Но нет, когда первый взрыв эмоций прошел, я увидела, что несколько абсолютно свободных столиков все же есть. А народ предпочитает кучковаться по интересам. Идя к раздаче, успела заметить группу явно преподавателей, сидящих в углу: они выглядели постарше, и все были одеты несмотря на теплое время в наглухо застегнутые кители. Также я засекла знакомых игумаров: Гимро и интендантшу. А в одном месте вообще чуть не споткнулась: за столиком на пути к раздаче сидели четыре киллы. Длинноволосые, ухоженные красотки. И тоже в форме академии. На меня они посмотрели так, словно я собственноручно зарезала их мамочек.
Впрочем, на меня смотрели все. И от этого повышенного внимания было не по себе. Ноги стали как ватные, дышать было тяжело, словно воздух внезапно загустел и плохо проходил в легкие. Взяв положенную мне порцию еды, я забилась в самый дальний угол и сделала вид, что полностью поглощена едой. Хотя на самом деле аппетит пропал начисто, и я охотнее всего сейчас бы бросила свой поднос и сбежала. Лишь бы на меня не смотрели.
– Вы сели за мой столик, – неожиданно раздался над головой прохладный, отчужденный и очень знакомый голос. А на стол передо мной лег поднос с обедом.
Я вздрогнула и побагровела, осознав, что передо мной сейчас стоит тот самый командор, которого я пыталась соблазнить. И что в помещении столовой стоит такая убийственная тишина, что, кажется, всем слышно, как грохочет мое сердце. На меня смотрели все. Без исключения.
– Простите! – нервно выпалила, вскакивая, я. И едва не опрокинула поднос с практически не тронутым обедом. – Я… Я сейчас!.. – засуетилась, не зная, за что хвататься в первую очередь. Нервы сдали, горло перехватил первый спазм.
Наверное, у меня в голосе все же прозвучали истеричные, перепуганные нотки. А может, командору было в принципе все равно, сидит кто-то за одним столиком с ним или нет. Но командор хмыкнул, опускаясь на стул, и равнодушно разрешил:
– Сидите уже! Просто на будущее: за этим столиком обычно сижу я. И я предпочитаю принимать пищу в одиночестве. А теперь ешьте! Обед стынет, а холодная похлебка – та еще гадость, – и он взял ложку, подавая мне молчаливый пример.
В компании Дайренна неловкость усилилась в разы. Так что я молча, торопливо и не глядя заработала ложкой, лишь бы получить право побыстрее покинуть столовую и больше ничего не объяснять. Впрочем, командор на меня больше не обращал внимания. Он вообще ни на кого не смотрел. Молча ел, думал о чем-то своем, смотрел пустым взглядом в пространство.
Из-за торопливости, с которой я глотала, проглоченная пища стала камнем в желудке. Не обращая на это внимания, я покидала столовую под задумчивыми, полными ненависти и любопытными взглядами со скоростью, подозрительно напоминающей бегство. Даже мне самой.
Столовая для преподавательского состава находилась очень далеко от казармы десантного факультета. Я уже знала, что у курсантов имеются отдельные столовые для каждой специальности, так как территория академии очень велика. Чтобы не терять время на походы за принятием пищи. Но пока, до начала учебы, придется походить. Впрочем, сейчас, после пережитого, я сама не заметила, как пробежала три четверти пути до общежития. Лишь когда в конце аллеи показалось здание, которое на ближайшие пять лет должно стать для меня домом, сбавила шаг и перевела дух. Вляпалась я, конечно, знатно. Мало того что все таращились как на диковинку, так еще и умудрилась нарушить негласное правило! Нет, в будущем нужно быть осторожнее и осмотрительнее. И поменьше выделяться. Пожалуй, придется все-таки натянуть ненавистную форму раньше начала учебного года. Меньше буду бросаться в глаза, будет спокойнее.
В одном месте аллея, по которой я брела, проходила в непосредственной близости от стены какого-то приземистого серого строения. Я понятия не имела, что это такое. Но у меня неожиданно появился шанс это исправить: когда я поравнялась с неказистой серой коробкой, меня внезапно кто-то схватил за руку и рывком затащил в кусты, росшие вдоль дорожки. Я даже опомниться не успела, как оказалась прижатой спиной к бетонной стене. Рот зажимала чужая ладонь. Я нашла свои первые неприятности.
Когда я увидела, что их четверо против меня одной, от ужаса желудок конвульсивно сжался, а сердце зашлось в истеричном стуке. Я билась и извивалась в чужом захвате. Но держали меня качественно: безжалостно вжимая в бетонную стену так, что мне начало казаться, еще немного и кости моего несчастного черепа просто лопнут, оставляя на теле внушительные синяки. Естественно, я протестующе замычала. Другие звуки чужая ладонь просто не пропускала. Но слабый звук потонул в треске разрываемой ткани. В один миг я осталась без штанов и футболки. В полупрозрачном кружевном белье под похотливыми взглядами сопящих от возбуждения уродов. Меня удерживал килл. А потные руки арлинта, фарна и еще одного килла уже шарили по телу. Сейчас они сорвут с меня белье и…
Тошнота подкатила к горлу огненным клубком. Понимая, что еще немного, и я попросту захлебнусь рвотными массами, я каким-то нечеловеческим усилием извернулась и сумела-таки вцепиться зубами в ладонь, зажимавшую мне рот.
– Ах, ты, сука!.. – заорал удерживающий меня килл, затряс перед моим лицом прокушенной лапой.
А меня и без того тошнило. Хаотичное мельтешение перед глазами довершило дело, и все, что я проглотила за обедом, фонтаном выплеснулось на моего обидчика…
Я еще успела испытать удовлетворение при виде мерзкой жижи, забрызгавшей мучителю грудь, живот, штаны и даже обувь. Обделала я его, конечно, качественно. В следующее мгновение килл яростно выругался на незнакомом языке, видимо, его родном, и нанес мне сокрушительный удар в челюсть…
От мгновенной вспышки всепоглощающей боли я моментально утратила способность дышать. Но, проваливаясь в темноту и безвременье, еще успела услышать такой знакомый и такой ледяной голос:
– Курсанты, что здесь происходит?..
* * *
В реальность меня вернул строгий женский голос:
– Просыпаемся!..
Глаза от этой команды распахнулись будто сами по себе. Но я еще некоторое время непонимающе смотрела в замкнутое лицо пожилой арлинты с убранными под медицинскую шапочку волосами. Я в больнице?..
В следующий миг память будто включилась. Перед глазами снова замелькали перекошенные рожи насильников, в ушах снова раздался треск разрываемой на мне одежды. И я непроизвольно сжалась.
Арлинта нахмурилась:
– Что такое? Плохо себя чувствуешь? Что-то болит?
Я помотала головой в ответ, лишь сейчас заметив по бокам от меня знакомые стенки и осознав, что лежу в медицинской капсуле. Но арлинту такой ответ не удовлетворил. Она продолжала испытывающе смотреть на меня. Пришлось объяснять:
– Все в порядке, – голос прозвучал настолько хрипло, что мне показалось, будто он царапает горло изнутри. – Просто воспоминания о произошедшем нахлынули…
Сердитые складки между бровей медички немного разгладились. Но добрее она все равно не стала:
– Понятно. Но с этим я ничего не могу поделать. Штатный психолог в отпуске до начала занятий. Потом обратишься к нему, если необходимость не отпадет. Я сделаю пометку в твоем личном деле. А сейчас вставай! Тебя ждет декан факультета звездного десанта! Так что поторопись!
Вылезая из капсулы, я непроизвольно поежилась. Зачем мне к декану? Я же – пострадавшая сторона? Или здесь одинаково наказывают всех: и обидчиков, и обиженных? Так сказать, в целях профилактики.
Только встав ногами на холодные плитки пола, я вспомнила, что мои джинсы и футболку насильники изорвали. Вряд ли там что-то осталось пригодное для носки. И что теперь делать? Как пред ясные очи декана показываться? Я растерянно оглянулась. И почти не удивилась, услышав недовольный голос все той же арлинты:
– Ну и что ты замерла как памятник собственной глупости? Вещи на табурете справа от тебя. Одевайся, и чтоб через пять минут тобой в медицинском крыле даже не пахло!
Не очень-то вежливый посыл. И я не могла понять, почему арлинта так на меня взъелась. Но в вещи вцепилась, будто это был пропуск в рай. Нет, к декану на свидание я не торопилась. Просто хотелось одеться, спрятаться за спасительным слоем одежды от нескромных взглядов медички и тех, кто в любой момент мог сюда войти. Похоже, что мое последнее приключение оставило неизгладимый след на психике. И это пугало.
На табурете лежало три запечатанных пакета: в одном я нашла темно-серый, на магнитных застежках с секретом, с кучей накладных и прорезных карманов комбинезон из плотной, но эластичной ткани. Мне оказалось достаточно просто взять одежку в руки, чтобы понять, какое сокровище мне презентовали. Благодаря своей семье, я была в курсе тактических разработок и знала секреты материала, из которого был сшит комбез. И как этот бриллиант оказался у меня? Выдали по ошибке? Но в столовой я никого не видела в подобной одежке…
Опасаясь, как бы арлинта не обратила внимание на то, что я надеваю, и не отобрала его у меня, я торопливо влезла ногами в штанины, дрожащими руками защелкнула и активировала магниты. Все! Фиг теперь кто-то вытряхнет меня из него! И если бы этот комбез был на мне в момент совершения попытки изнасилования, то мерзавцы скорее бы стерли себе пальцы в кровь, чем порвали бы эту ткань.
В одном из двух оставшихся пакетов я обнаружила легкие ботинки. Практически такие же на вид, как те, что мне выдала интендант. Но значительно, значительно легче. Своих кроссовок возле капсулы я не обнаружила, поэтому пришлось натягивать ботинки, распотрошив предварительно третий пакет, в котором находилось белье и носки. Но белье я обошла своим вниманием, оставив то, что было на мне.
Едва я только распрямилась, защелкнув последний замок, как рядом выросла арлинта:
– Готова? – спросила она меня. Интересно все-таки, почему она на меня взъелась. Будто я ее любимого сыночка на себе женила. – Тебе туда, – грубо ткнула пальцем медичка, указывая на входную дверь. – Когда выйдешь – прямо перед собой увидишь лестницу. Поднимешься на три этажа выше. И сразу повернешь налево. В самом конце коридора увидишь деканат десантников.
Я замялась, не зная, что делать с бельем. Арлинта заметила, как я пытаюсь тихонько положить распечатанный пакет на край табурета, и сердито одернула меня:
– Куда?!.. С собой забирай! Мне здесь посторонние предметы без надобности!
Вот гадюка!..
Я легко нашла деканат. После инструкций сердитой медички заблудиться мог только тот, кто очень этого хотел. Я теряться не собиралась. Несмотря на то что под ложечкой противно сосало от нехорошего предчувствия, мне было проще получить нагоняй и вернуться к себе, чем бродить по лабиринтам незнакомых помещений. Еще снова вляпаюсь в какую-нибудь историю.
Входную дверь я распахивала смело. Все равно обычно сразу за дверью находится или приемная, или просто помещение со столом для секретаря. Но я ошиблась. Снова. В который раз. За открывшейся дверью обнаружилось обширное пространство, уставленное шкафами и письменными столами, с огромными окнами, подоконники которых были завалены папками, заставлены какой-то посудой и какими-то пакетами. И я под страхом смертной казни не смогла бы сказать, сколько было столов в комнате, и что именно валялось на подоконниках. Я оцепенела, замерла, застыла на пороге деканата. Полностью перестала дышать. Потому что прямо напротив входа стоял, скрестив на груди руки, и смотрел на меня холодными шоколадными глазами командор Дайренн:
– Явилась?..
Не знаю, чего от меня ожидал килл, но я явно не оправдала его чаяния. Ступор не проходил. И я так и стояла на пороге, не сводя взгляда со строгого, замкнутого лица.
На некоторое время повисла тишина. Я смотрела на мужчину, командор на меня. Время будто застыло. Превратилось в смолу. А я была мошкой, влипшей в нее. Но входная дверь оставалась открытой, и я чуть не прыгнула прямо на шею Дайренну, когда внезапно ощутила чужое присутствие позади. Стороннее дыхание шевельнуло на моей макушке волоски. Незнакомый голос недоуменно поинтересовался:
– Что у вас здесь происходит?
И я не выдержала.
Меня буквально смело с того места, на котором я до этого находилась. Я и сама не поняла, как защитным жестом захлопнула дверь и отбежала от нее подальше, в самый дальний угол просторного помещения.
Из-за двери послышалась приглушенная ругань. Вспышка паники, несвойственной мне ранее, медленно отступала. И я начала потихоньку соображать. Поймала на себе странный, нечитаемый для меня взгляд командора, который направился к двери и открыл ее. Из-за его плеча я разглядела, что на пороге кто-то стоит…
– Какого?!.. – раздался взбешенный, немного гундосый голос. Он был мне совершенно незнаком. Отлично. То есть, я, кажется, врезала кому-то по лицу дверью. И этого «кого-то» я не знала. Так держать, Аврора! Глядишь, к началу занятий вся академия тебя будет ненавидеть…
– Успокойся, Шкайнт, – абсолютно равнодушно прервал мужика командор. – Ты сам виноват. Девочку вчера пытались изнасиловать, только она вышла из медицинского отделения, как ты подкрался к ней со спины и напугал. Вполне естественная реакция.
Как бы я ни напрягала слух, но, кроме неразборчивого бормотания в ответ, не услышала ничего. А вскоре командор вообще хмыкнул и закрыл дверь.
– Теперь с тобой, – тем же ровным и равнодушным тоном сообщил он мне, поворачиваясь ко мне лицом. Казалось, ему было абсолютно все равно, есть я или нет, натворила что-то или была паинькой. В противовес словам. – Второй день в академии, до начала занятий месяц, а от тебя уже куча проблем, – продолжал Дайренн, медленно идя в мою сторону. Шаг – слово, еще один – и опять слово. У меня по позвоночнику пробежался холодок. – А как же: «Я буду стараться» и «Вы не пожалеете»?
Наверное, если бы командор орал на меня, я бы нашлась с ответом. И точно знала бы, как поступить. Но он разговаривал со мной мертвым тоном, совершенно ничего не выражающим. Будто не живое и мыслящее существо, а робот-дроид. Да и то, они эмоциональнее. Не забывают проявлять заложенные в них создателями чувства.
Несколько секунд я растерянно смотрела в лицо киллу. А он все приближался. И, в конце концов, я нервно выпалила:
– Вы так говорите, будто я сама напросилась на изнасилование!
Мне кажется, я подсознательно ожидала, что мужчина, один раз уже сделавший шаг мне навстречу, вполне может пожалеть несчастную землянку еще раз. И я вообще, совершенно точно, абсолютно не ожидала резкой отповеди враз похолодевшим тоном:
– Если бы ты соблюдала устав академии и носила предписанную правилами форму, то у этих придурков, скорее всего, даже мысли подобной не возникло бы! – припечатал меня килл, одним шагом покрывая разделявшее нас расстояние.
Теперь командор стоял всего в полуметре от меня и смотрел таким взглядом, что я с трудом поборола желание попросить шубу. Его глаза за одно мгновение проморозили меня до костей.
Мои мысли все еще лихорадочно метались по черепной коробке, сталкиваясь друг с другом в попытке придумать достойный ответ, а Дайренн уже задал вопрос, который я отчаянно надеялась не услышать:
– Курсант, почему вы явились в столовую не по форме?
Вопрос прозвучал так, что не ответить на него, было совершенно невозможно. Килл подавлял, хоть и не нависал надо мной. Стоял так близко, что я чуяла запах его лосьона. А парфюмом этот сухарь явно не пользовался. Слишком близко. Скорее всего, он слышал, как колотится о ребра мое перепуганное сердце.
– Курсант, я задал вопрос! – не дождавшись ответа, напомнил о себе командор. И вот сейчас его голос из равнодушного стал вкрадчивым. Горячим, как ветер пустыни. И таким же опасным.
– Я… – во рту пересохло и мне пришлось трусливо сглотнуть, чтобы хоть немного прочистить горло. Ответ на поставленный вопрос я придумать так и не смогла. И сказала правду. Лишь слегка ее смягчив: – Я думала, что до начала занятий, в свободное время могу еще ходить в своей одежде…
В комнате еще звучало эхо моего жалкого блеяния, а в темно-шоколадных глазах уже проступило ледяное, беспощадное презрение. Будто я призналась в самом постыдном из грехов. Стало неуютно и тоскливо. Словно я потеряла что-то крайне важное для меня. Но что-либо исправлять было уже поздно.
Дайренн больше не сказал мне ни слова. Отвернулся, подошел к одному из столов, склонился над ним и, активировав виртуальную клавиатуру над столешницей, набрал какой-то текст. Провел рукой, словно что-то стирая. Потом принялся нажимать кнопки на своем смарткомме. И все это в абсолютной, пугающей, убийственной тишине. Это безмолвие настолько действовало мне на нервы, что я уже собиралась броситься к киллу, вцепиться в его широкие плечи и… Либо закатить истерику, либо умолять простить. Я и сама толком не знала, как будет лучше.
В странном вакууме мы провели несколько минут. Командор стоял у стола, скрестив на груди руки, и смотрел куда-то в пустоту с отсутствующим выражением лица. Я… Я не знала, что делать. В растерянности рассматривала лицо килла, вернее, его профиль, и размышляла, что лучше: выйти молча или попросить разрешения, покинуть кабинет? Кажется, так принято у военных?
Когда раздался громкий и уверенный стук в дверь, я чуть не подпрыгнула. Определенно, если меня не выгонят до занятий, придется записаться на прием к психологу.
– Войдите! – сухо и громко разрешил Дайренн, не глядя в мою сторону.
Дверь распахнулась мгновенно. И в квадратном проеме, как в раме картины возник высокий, широкоплечий, стриженный под «ежик» парень в форме академии. Будто иллюстрация универсального солдата, которого так мечтал когда-то создать безумец Дуран[P1].[1]
– Курсант Белтей по вашему приказанию прибыл! – четко отрубило в пространство это… чудо, глядя перед собой ничего не выражающим взглядом.
– Вольно! – с легкими нотками одобрения в голосе скомандовал Дайренн. А я даже забыла о том, что провинилась, с недоумением разглядывая происходящее. А когда парень сменил позу на менее напряженную, ровным голосом поинтересовался: – Белтей, хочешь заработать дополнительные очки к переэкзаменовке?
У курсанта мгновенно глаза загорелись как сверхновая:
– Конечно, хочу!.. – начал он. Но под враз похолодевшим взглядом командора быстро исправился: – Так точно, господин командор, хочу!
– Отлично, – удовлетворенно кивнул кил и кивнул в мою сторону: – Берешь ее и до начала учебы учишь с ней устав и подтягиваешь ей физическую форму… – У курсанта слега вытянулось лицо, когда он повернул голову и встретился со мной взглядом. И отвисла челюсть, когда командор представил меня: – Это курсант первого года обучения Гусева. Фактически еще абитуриент. Вопросы есть?
