Текст книги "Пленница бандита (СИ)"
Автор книги: Виктория Победа
Соавторы: Юлианна Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Глава 24
ЛЕША
Я думал, что мое сердце просто остановится от увиденной картины. В жизни не мог бы поверить, что меня захотят убрать таким образом, да и что Мира своей тонкой интуицией сможет почувствовать подвох в простых вещах. Да сколько раз ко мне так заходили, чтобы сделать укол, – не сосчитать. А здесь все настолько стремительно случилось, что я даже не успел сообразить до конца ситуацию, как медсестра, резко развернувшись, одним точечным ударом в грудь толкнула Миру на пол. Вся моя жизнь, возможно, именно сейчас разделилась на «до» и «после», потому что с моего места, казалось, что подсадная медсестра убила мою девочку. Рваный вздох, и девушка с закрытыми глазами упала на пол, и без того бледная кожа лица стала серой. Шприц с неизвестной жидкостью закатился под кровать.
– Мира! – я дернулся, подаваясь всем телом вперед, мой крик звучал как зов раненого животного, отхватившего пулевое ранение от самого жестокого существа в мире – человека.
И я, как назло, не мог двинуться, лишь беспомощно стонал, пытаясь самостоятельно стянуть нижние конечности на пол, но не преуспел и в этом. Долбанные гипсы, фиксаторы и прочее прочно купировали любые подвижки, все чего я мог добиться, это тупая боль в позвоночнике и все. Покрывая матами все вокруг на чем свет стоит, я беспрерывно смотрел на свою девочку, молясь, чтобы она не пострадала. Мне было плевать на все, в особенности на себя, лишь бы у нее все было хорошо.
Ужас заставлял тело покрываться тонкой коркой льда, липовая медсестра давно выскочила из палаты, оттуда слышалась возня, эти минуты, казалось, растягивались на целую вечность, в которой я погибал, осматривая каждый сантиметр обездвиженного тела Миры.
– Что?! – Миша залетел в палату и сразу помчался в мою сторону, но я кивнул на пол, где лежала Мира. Сжимал челюсти от сквозившей боли во всем теле.
– Что с ней, что?! – цепляясь за прикроватную тумбочку, я пытался все-таки встать, однако мои слабые попытки увенчались падением баночек и скляночек на пол. Звук битого стекла пронзил пространство.
– Врача сюда, срочно! – Миша подхватил Миру на руки и унес в неизвестном направлении, пока я чуть не подох от простого осознания обычной истины – за нее я готов был и умереть, тысячу раз отдавая свою никчемную жизнь лишь за то, чтобы она дышала и жила полноценной жизнью.
– Меня, блядь, увезите отсюда к ней!
Стучал кулаком по тумбочке, которая с каждым ударом все дальше отъезжала от меня. Внезапно в проеме появился перепуганный Артем, а следом за ним словно из воздуха нарисовался Тимур.
– Папа?! – подрагивающая губа сына окончательно меня добила. Он уже столько повидал за свою жизнь, что очередное потрясение точно не останется незамеченным.
– Все хорошо, сын, все хорошо! – попытался утешить, придавая лицу наидобрейшее выражение. Хрень собачья.
Тимур быстро оценил ситуацию и вывел моего сына из палаты, раздавая указания охране. До меня доносились лишь отрывки. Как только друг зашел в палату, я сразу же выпалил на одном дыхании:
– У нее был шприц, под кроватью смотри, – я весь взмыленный опустился на подушки.
Тимур поднял шприц, закрыл его, а потом посмотрел на меня нахмурившись:
– Я узнаю, что с Мирой, а ты лежи смирно, пожалуйста! Артема отправил к твоим, сейчас не место мальцу тут…
– Смирно, блядь?! Я на тебя посмотрел бы, как бы ты лежал смирно, если…
– Да, понял, я понял, что бесполезно тебя просить! Только хуже себе не сделай! – друг вышел, громко хлопнув дверью, за которой и так слышалась возня, затем звучали крики. Время, словно резиновое, растягивалось, а пока хоть бери и накручивай нервы на кулак.
Я не мог дождаться хоть кого-то, но, когда ко мне, спустя целую вечность, пришел врач с медсестрой, осматривая на предмет ранений, как они выразились, я чуть не взорвался к ебеням собачьим.
– ЧТО С НЕЙ?! Мне плевать сейчас на все, кроме нее! – глас вопиющего в пустыне. Вот сейчас я в полной мере осознал эту фразу, плотно засевшую в моей голове от пережитого.
– Алексей, вам нужно успокоиться. Мира в надежных руках, сейчас врачи осматривают ее.
– В таких же надежных, как был я?
– Послушайте, этим вопросом займется полиция, со своей стороны…
– Со своей стороны могу вас заверить, что это будет ваш последний рабочий день, если она пострадает. Я камня на камне не оставлю от вашей больницы и подключу все имеющиеся связи, чтобы жизнь не казалась вам такой беспечной.
Врач сдвинул темные брови, надул щеки и весь раскраснелся. По моему требованию, меня на инвалидном кресле повезли в кардиологическое отделение, где прямо у входа стоял Тимур и кричал что-то в трубку, активно жестикулируя. Сложно даже описать словами то, что я чувствовал в этот момент, сгораемый единственным желанием, раскрошить ближайшую стенку. Я был уверен на все сто, что к этому так или иначе была причастна моя бывшая. В голове безумной вереницей мелькали идеи, что же предпринять. А таких идей не так уж и много, если ты прикован к постели и не очень-то можешь что-то предпринять сам, без сторонней помощи.
– Лех, косяк наш, врачей никто не проверял. Всех знали в лицо, да и… – Тимур смотрел на меня виновато, сжимая в руках трубку. Что сейчас уже говорить? Расхлебывать надо.
–Ты понимаешь, чем все могло кончиться? – шептал в пустоту, всматриваясь в белую стену.
– Наши взяли ее, далеко не убежала, – сжав переносицу, друг тяжело уселся на стул.
– Я почти уверен, что здесь не обошлось без Лины, – голос свой я больше не узнавал. – Что со шприцом
– Отдал пацанам, результаты вечером будут, я еще поболтаю с нашей «медсестрой», – сделал акцент на последнем слове.
– Я с тобой.
– Нет, ты остаешься в больнице, даже не проси, – строго ответил друг.
– Я хочу посмотреть этой суке в глаза, – процедил, злобно вперяясь в друга. Тимур закатил глаза, но смолчал.
Да, я хочу услышать все от и до, да и мне важно собственными глазами все увидеть.
Воцарилось молчание. Сердце шандарахало по ребрам, болезненно стягивая нутро. Меня от смерти наверняка мог отделять один лишь укол. Но спасла Мира.
– Я все решу, друг, а она будет в порядке, – Тимур опустил руку на плечо, утешительно сжимая. Но это ничерта меня не успокаивало, не тогда, когда казалось, что я ее мог потерять, просто так, просто потому, что не уследил сам, не уследила охрана, да и потому что я на самом-то деле приносил беды. Мать довел так, что она с бесконечным давлением жила последнее время, а сюда приезжала ни жива ни мертва, буквально выдавливая из себя улыбку. Болезненную. Сам себя довел до инвалидного кресла, опять же потому, что не в полной мере смог разглядеть угрозу. Теперь и Миру довел. Сколько еще бед должно свалиться на наши головы, чтобы она наконец-то поняла, что я не подхожу ей? Потому что не заслуживаю такой солнечной девочки?
Двери смотровой открылись, и хмурый лечащий врач Миры предстал перед нами. Я машинально хотел встать, ага. Как же. В своих влажных мечтах разве что.
– Что?! – сжимая подлокотники, нетерпеливо посматривал на врача. Он прикрыл глаза и посмотрел на нас с Тимуром неодобрительно.
– Ушиб, сознание потеряла из-за него, а вообще в рубашке родилась ваша Мира. После такой операции подобные травмы могут быть чреваты, а тут повезло. Мы ввели ей успокоительное, организм должен отдохнуть, но в целом последствий никаких быть не должно.
Я с боем отвоевал себе возможность побыть с ней, даже капельницу теперь мне делали в палате Миры исключительно после проверки охраны, шманали все, даже проверили содержимое карманов. Тимур решил устроить тут целый Пентагон, но я безразлично смотрел на эту ситуацию, на себя мне было плевать, но от Миры я теперь отойти не мог. Нет, я буду охранять ее сам, мне хватило уже эмоций, бьющих через край. Спасибо.
Тимур все еще не отзвонился, и я сидел в кресле, терпеливо ожидая, пока моя девочка проснется. Всматривался в безмятежное лицо и снова думал о том, что не место ей рядом, но и мысль о том, что она может раствориться, больно рубила топором по сердцу. Кровоточащему и без того.
Сколько я так просидел, сжимая в руках холодную ладошку, я не знал. Только по включенному вечернему освещению в палате было понятно, что вечер давно вошел в свои владения. А я все не спускал с нее глаз. Охранял как верный цепной пес.
И только когда длинные распушенные ресницы затрепетали, я оживился. Мира хмурилась, а затем распахнула свои невозможные глаза, сразу было понятно, что она не совсем понимала, где находилась, и только повернув голову в мою сторону, облегченно выдохнула. Я с трудом коснулся ее холодной щеки, прокручивая наш последний разговор. К чему я пришел? Ни к чему, это была именно та стадия, когда уйти нельзя, но и остаться невыносимо, хотя бы по одной простой причине – я умирал без нее, а с ней понимал, что заставлю увядать ее. И в этой бесконечной веренице противостояний внутреннего Я мне удалось зарыться в дерьме по уши. Мира водила пальцем по моим рукам, и это было лучшее, что я чувствовал за всю свою жизнь. Меня буквально плющило от простых касаний.
– Леш, ты…как? – и вот первое, что она спросила, было «как же я». Ну упрек, не обида, а искреннее волнение. Почему я такой удачливый подонок?
– Тебя чуть на тот свет не отправили, а ты…волнуешься обо мне. Девочка моя, прости, – сжал ее ладошку и притянул к губам, целуя бархатную кожу. Что я еще мог сказать? – Кроме того, как валяться в ногах и просить прощения, ничего не могу. Да даже валяться в ногах не могу. Я вот такой. Бесполезный по всем фронтам кусок дерьма. Не заслуживающий тебя ни на грамм.
– Леш, ты чего? – прошептала охрипшим голосом. Посмотрела на меня с укором и одновременно с волнением.
– Я тебя чуть сам не…
– Не ты! Что за глупости вообще?! Леш, – девушка потянулась навстречу всем телом, сжимая в руках мое лицо. – Ты ни в чем не виноват, понял меня? Ни в чем, и мы со всем справимся, ты просто дай мне этот шанс. Мы со всем справимся, слышишь меня? – положила сою ладонь к себе на щеку, прикрывая глаза. Я водил пальцами по ее нежному личику и впитывал в себя все, что мне оставалось. Хотя бы такую близость.
Мы сидели в тишине. Но эта тишина теперь была спасительной.
Мира посмотрела на меня воинственно, готовая рваться в бой за меня, за себя, это читалось в глазах, они кричали о многом. Но я все равно чувствовал себя недомужиком, неспособным защитить свою женщину. Отказаться от нее, дать шанс быть счастливой с другим казалось очень логичным. Правильным. Я готов был наступить себе на глотку, но дать ей этот шанс, а потом подохнуть от боли, где-то далеко в одиночестве
Мира давно все решила за двоих, крепко цепляясь за наше счастье.
Я не был уверен в том, что совершал, но отпустить ее сейчас уже не мог.
Глава 25
ЛЕША
– Я хочу сам с ней поговорить, – мы уже битый час играли в гляделки с Борзым.
Я хотел взглянуть в глаза той твари, что чуть не отправила меня тот свет, что посмела ударить Миру. Хотел сам услышать своими ушами ее показания. Эту суку поймали на горяченьком, она сдала заказчика, но упорно молчала об остальных фигурантах дела. Или боялась, или действительно не знала. Блеяла что-то то ли о брате, то ли о парне, которому срок скостить обещали, если она навстречу пойдет, так сказать, посодействует, а если заартачится, то пришьют его прямо там, в СИЗО. Сокамерники прирежут или повесят.
По словам пацанов, девка крокодильи слезы лила, чуть ли не в ногах валялась, умоляя оставить ее в живых, не трогать, сжалиться. Я с бабами не воевал никогда, тем более с бестолковыми такими, чего с ними воевать, себе дороже. Но тут, придушил бы суку за те минуты, что Мира лежала на холодном полу с белым, сливающимся с кафелем лицом, за те мгновенья, когда у меня перед глазами вся жизнь пролетела. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным, таким слабым.
– И че тебе это даст? Мы все из нее вытрясли, она не знает ничего больше, знала бы, сказала.
– С ментом что?
Девчонка сдала «заказчика». Федоров мне еще тогда не понравился, уж больно яро он за меня взялся при задержании. Зря я этого мента с дороги не убрал, расслабился, на потом отложил, думал не денется никуда, а оно вон как вышло. Одного я не понимала, зачем этот пес поганый на меня «сестричку» натравил?
В том, что в этом была замешана Лина я была уверен процентов на девяносто. Она натравила на меня опеку, от этой твари поганой ожидать чего угодно можно было, но как связаны они с ментом были, не ясно. Даже не так, я не то, чтобы не понимаю, как они связаны, я не могу понять, какое между ними связующее звено. Лина слишком тупа и организовать все это самостоятельно не могла, да и на мента вряд ли бы вышла, если бы и догадалась, зассала бы в любом случае. И тут напрашивалось всего два варианта: либо этот мент трахает мою бывшую, либо есть кто-то еще, руководящий операцией.
У меня было достаточно времени, чтобы обдумать все, сложить в цепочку, разложить по полочкам.
Сначала Лина, вновь ворвавшаяся в мою жизнь и не просто ворвавшаяся, а перевернувшая ее с ног на голову. Артем, четыре года, четыре, сука, года я не знал, что у меня есть сын и когда увидел его, все мысли на хрен разлетелись, отупел мгновенно. Сын, у меня! Моя жизнь впервые за долгое время начала приобретать смысл.
Артем и Мира стали тем оплотом спокойствия, которого так не хватало в моей бестолковой жизни. Я так погряз в них, в быте, в суете той, что вокруг них вихрилась, что совершенно забыл об осторожности, отключил инстинкты самосохранения, даже не задавшись вопросом: с чего вдруг эта тварь вернулась и так быстро смирилась с тем, что сына у нее отняли, а ее саму за дверь, как собаку дворовую, выставили.
И потом, когда меня повязали, в том отстойнике ментовском, я не задумалась, не зашевелил мозгами, потому что дебила кусок. Кто же знал, что тварь эта такую многоходовочку организует, не сама, конечно, но все же.
А я должен был подумать об этом в первую очередь. Тогда, когда в дом к ней заявился, думал, что достаточно ее напугал, думал, что просто денег тварь захотела, закончились, вот и явилась ко мне. А сейчас, после всего произошедшего, после покушения прямо здесь, на больничной койке – задумался. До последнего не хотел верить, что авария дело рук этой суки, отметал эти мысли, потому что какой бы дрянью эта стерва не была, она мать моего сына.
Это теперь картинка сложилась в единое целое: появление бывшей жены, мое шоковое состояние при виде сына, отсутствие Лины в нашей жизни до поры до времени, – эта стерва ждала, просто ждала, пока я официально Артема сыном признаю, пока с документами решу, а я не торопился, потому что считал, что некуда. У меня тогда другая головная боль была – Мира.
И я дебил, не понял даже, что меня развели, как лоха, что сучка эта, змея подколодная, не просто так на меня опеку натравила, не просто так заявление написала, точно зная, что меня отмажут, что я выпутаюсь, а потом так просто заявление забрала, даже напоминать не пришлось. Разыграла, один ноль, блядь. Поторопила меня, а я повелся.
Я тогда, как в жопу раненный, вместе с Тимой этот вопрос решал, быстро и без компромиссов. Результат теста ДНК давно лежал в моем столе, остальное было формальностью, там приплатить, тут пригрозить, кого надо поднять и бумаги мне в зубах притащили. Артем официально мне сыном стал, ни одна инстанция не прикопалась бы.
Все спланировано было, это я сейчас понимаю. Кража телефона, звонок матери, который вовсе и не от матери был, но я тогда в таком состоянии был, что блеф за чистую монету принял, услышал голос женский, и мозг сам дорисовал картинку, выдал желаемое за действительное. Меня ж как пацана, как лоха зеленого вокруг пальца обвели, а я и рад стараться был. Обо всем на свете забыл, о безопасности, о том, что каждую информацию проверять надо.
Я тогда на таком нервяке был, погруженный в мысли о предстоящей операции, они хорошо время подгадали, знали, когда действовать нужно. Поймали меня на крючок, сработали грамотно, что в очередной раз указывало на то, что Лина не сама все это дело организовала. А дальше дело техники – меня на тот свет, Артем в наследники, отцовство – то я признал, все чин чинарем, по закону, по документам.
Еще, конечно, родители были и…блядь, я даже представлять не хочу, что было бы с ним. Мать бы такого удара не выдержала, а отец…он бы следом за ней пошел. Единственный близкий родственник – Лина, родная мать, которую я, по глупости, не лишил родительских прав. Пожалел, а она меня слишком хорошо знала, знала, что матери я сына лишить не смогу.
Только все не по плану пошло, я живучий оказался, переломанный, к койке привязанный, но живой остался. И в уме своем, к большому сожалению этой твари дешевой. Она надеялась на иной исход, бумажки подготовила, в дом родителей заявилась, дрянь. Думала, я овощем там лежать продолжаю, что не долго мне осталось. Идиотка. Тима ко мне никого не подпускал, всех проверял, в ежовых рукавицах держал. О моем состоянии и реальном положении дел мало кто знал, для внешнего мира я все еще в безсознанке валялся.
Только вот с сестричкой прокол вышел. Новенькую они взяли, мать их, персонала им не хватало, она вообще к моей палате не должна была приближаться, ее зоной ответственности другое крыло, этажом выше было, даже карта моя со всеми назначениями только определенному кругу лиц была доступна, на этом и прокололась она. Явилась в палату, выждав подходящий момент, долго выжидала, косилась и дождалась.
Не ожидала только, что я вполне себе в сознании, оказывается, и не овощем безмозглым валяюсь, пуская слюни в подушку, а очень даже бодренько иду на поправку, насколько это возможно. Не ожидала, но заднюю давать не стала, когда еще шанс выпадет, и так ждала долго, практически с того дня, как Лина у родительского дома появилась, и как на зло, то Борзый здесь околачивался, то парни из охраны, то Мишаня, наводящий ужас на всякого, кто лично с ним не знаком, а на того, кто знаком и того больше. Да и медперсонал вокруг меня кроликом скакал.
Как так вышло, что в тот момент никого рядом не оказалось, – до сих пор вопрос, человеческий фактор, мать его, везение, случайность, называйте, как хотите. А девчонка, недолго думая, взялась за дело. В палате только Мира была, кто же знал, что она настолько наблюдательной окажется, сестричка не знала, не посчитав Миру угрозой, принимая ее за пустоголовую куклу. И будь это так, будь Мира хоть немного похожа на Лину, я бы уже на том свете был.
– Ты слушаешь меня вообще? – раздраженный голос друга ворвался в мои размышления.
– Да, задумался, так что с ментом?
– Я для кого здесь распинался десять минут? Мне, бля, сначала повторять?
– Говори уже.
– Здесь интересное самое, за ментом мы пока наблюдаем, он в поселок тут зачастил, триста километров отсюда. Пацаны проследили и угадай, кого мы там застали?
– Лина? – спросил я, не удивляясь в общем-то. Бывшая, не будь дурой, после последней встречи с Борзовым из города свинтила, но мозгов подальше свалить не хватило.
– Лина, – подтвердил мою догадку Тим.
– Значит все-таки с ментом связалась? – покачал головой, мелковато. Я ожидал большего.
– Не совсем, – Борзый посмотрел на меня с прищуром, мол, давай сыграем в «прочти мои мысли», только я ни хрена не настроен был в угадайку играть.
– Да ты можешь не наводить эту таинственность, а прямо сказать, в чем дело, – не выдержал я, прикрикнул на лыбящегося друга.
– Придурка того из мэрии помнишь, Миненко? Который «Грандстрой» продвигать пытался, а мы землю отхапали у него из-под носа, кусок, будь здоров. Он совсем дурной тогда ходил, сделать ни хрена не мог, тогда уже на волоске висел, с должности вот-вот попереть должны были, а ты еще и бабу у него ко всему прочему увел. Потом уволили его, исчез с горизонтов. Говорили запил, да по миру пошел.
Я помнил, все помнил, как одержимый тогда был. Как увидел ее на одном из приемов у чинуши нам выгодного тогда, так и пропал. Слюни распустил, она мне такой неземной тогда казалась, красивая до одури, тоненькая, как березка, в длинном голубом платье, выделялась среди серой массы. Нежная такая, испуганная, глазки в пол, за хлыща своего цеплялась.
А я уже тогда довольно крепко на ногах стоял, пусть и бизнес наш с Борзым не особо легальным тогда был, вообще нелегальным, если уж до конца честным быть. Под пулями мы часто оказывались и обстрелянные тачки были нормой того времени. Я без бронника из дома не выходил практически, Борзый тем более. Бабла, зато немерено воротили, лопатами гребли.
Потом постепенно решили переводить дело в легальное русло, активы позволяли, знакомства нужные были, полностью с криминалом и по сей день не завязали, но теперь мирно работаем, тихо.
Линка мне тогда несчастной какой-то показалась, мне ее защитить захотелось, я в нее чуть прямо там не вцепился, а она глазками хлоп-хлоп, мол, нельзя, не знакомится она, и вообще она со спутником пришла, и так опасливо на него поглядывала, словно боялась. Я в такую ярость тогда пришел, чуть на месте там все не разгромил, не придушил гада.
– И? – спросил, уже догадываясь, что услышу в ответ.
– Так вот он у нас братом троюродным менту нашему приходится, седьмая вода ни киселе, а общаются очень даже тесно.
– И ты только сейчас мне об этом говоришь?
– Так мы, блядь, не проверяли его до седьмого колена, на хера? Я уже забыл про него, столько лет прошло, было и было. Мало ли, у какого дебила, ты шмару свою увел. Только получается, что ни хрена не увел.
Я слушал, а самого на истерический смех пробивало. Дебила кусок, как лоха развели. Я же свято верил в то, что Линка без ума от меня, она ж мне в рот заглядывала – так мне казалось. Я рассудок тогда совсем потерял, боготворил ее, очевидного не видел. Борзый видел, а я не слушал, посылал его, не верил в то, что на него вешается. А он как в воду глядел, сразу понял, что Линка та еще гадина, а она, не будь дурой совсем, решила бдительность его усыпить, думала поплывет, как я поплыл, а ни хера, Борзый баб не переваривал, трахал только, а через пару часов за дверь и до свидания. И лезть на жену лучшего друга не в его правилах было. До меня пытался достучаться, а я ж слепой был, никого не слушал, ни его, ни родителей, которые, к слову, жену мою тоже на дух не переносили. Я один дебил дебилом был.
– Ты чего хочешь сейчас сказать? Что тогда, четыре года назад…
Нет, не верил я в это дерьмо. Не могла же она настолько тварью быть, чтобы лечь под меня, замуж выскочить и ради чего? Ради бабла моего?
– Я хочу сказать, что авария та очень вовремя с тобой случилась, сразу после того, как ты шмаре этой доступ ко всем своим активам предоставил, завещал ей все, только вот незадача, не сдох ты тогда.
– А сейчас решили довести дело до конца? Столько лет спустя? Зачем было так долго ждать?
– А вот это мы и узнаем.
