Текст книги "Пленница бандита (СИ)"
Автор книги: Виктория Победа
Соавторы: Юлианна Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Глава 15
Мира
Меня разбудили легкие, едва различимые прикосновения теплых пальцев к лицу. Воспоминания о событиях вчерашнего вечера и ночи тотчас же заполнили собой все мои мысли, всплывая яркими, будоражащими сознание картинками, то и дело пролетающими перед глазами и заставляющими меня постепенно превращаться в спелый, красный помидор.
Боже, это я была? Это я такое творила? Я же набрасывалась на него, как самка течная и просила, срывая голос: еще, еще, еще. А он, он такой нежный был, ласковый, внимательный, я практически таяла в его объятиях, слушая тихий, гортанный шепот, повторяющий бесконечно, какая я не обыкновенная, какая хорошая, красивая и вообще самая-самая.
И слушала, растекаясь лужицей, как сильно он меня хочет, его признания, его хриплые стоны и сходила с ума, умирая раз за разом тысячей маленьких смертей и восставая из мертвых от очередного «моя».
Я не знала, не предполагала даже, что можно испытывать нечто подобное, сводящее с ума, превращающее тебя в один сплошной оголенный нерв.
Леша долго успокаивал меня, когда я разревелась, узнав о том, что с ним произошло.
Пока я себя накручивала, он был в следственном изоляторе по обвинениям, спровоцированными его бывшей. Это все привело меня в ужас. Как можно? Как можно быть такой тварью?
Наши доблестные правоохранительные органы, вкупе с органами опеки и попечительства, даже разбираться не стали, им просто бросили кость, дав команду «апорт», а они и рады оказались. И будь на месте Леши кто-нибудь другой, кто-то менее влиятельный, неизвестно, где бы сейчас был мирно посапывающий в соседней комнате Артем.
И мне так стыдно стало за свое повеление отвратительное, за ревность свою нелепую и совершенно неуместную, я просто увидела и сделала выводы, создав определенную логическую цепочку на основе ничем не подкрепленных догадок.
Я не ревновала раньше, не знала, как это бывает и каким разъедающим может быть это чувство. У меня словно пол из-под ног выбили и весь воздух из легких выкачали, когда я увидела сцену на кухне. И в своей привычной манере я, конечно, надумала худшее.
А Леша, он ведь мог послать меня куда подальше, малолетку ревнивую, создавшую ему ненужные проблемы, вышвырнуть меня из своей жизни и забыть о нас с отцом. Ему не нужен был долг, и отец ему мой не нужен был, и все, что казалось мне таким логичным рухнуло в тот день, в больнице, когда Леша рассказал, что сделал для отца, что для меня сделал. А я что делала? Изводила его, демонстрируя свое недовольство, истерики закатывала. Сбежала, когда он просил этого не делать, пусть и в своей не слишком мягкой манере.
И я понимала, что виновата, что он для меня все…И вчера устроила сцену в доме его друзей. Я, конечно, потом порывалась вернуться, извиниться, объясниться как-то, а Леша не пустил, он меня вообще из своих загребущих рук не выпускал и на мои доводы о том, что неудобно и надо бы извиниться перед хозяевами, улыбался только и продолжал изводить меня своими поцелуями жгучими, а потом и вовсе заявил, что мне бы для начала перед ним извиниться.
И сказал он это таким тоном, пожирая меня таким откровенным взглядом, что противиться не было смысла, все доводы рассудка разлетелись к чертям собачьим. А потом я извинялась. Долго. Качественно и с особым рвением. Он словно вдохнул в меня жизнь, заполнив собой те темные закоулки души, где долгое время царствовали разрушающие меня изнутри пустота и чувство вины.
– Малыш, я вижу, что ты уже не спишь, – промурлыкал на ухо, обдавая и теплых дыханием чувствительную кожу вокруг и вызывая во мне дрожь и желание продолжить то, что было ночью. Мамочки, что он со мной делал, хотя, тут проще сказать, чего не делал. Моя попытка скрыть свое пробуждения и продлить минуты нежных прикосновений провалилась с громким треском, и я не хотя разлепила веки, натыкаясь на полный обожания взгляд напротив.
– Привет, – я улыбнулась и коснулась покрытого ссадинами лица своего мужчины. Своего же?
– Как ты себя чувствуешь? – он старался казаться невозмутимым, но беспокойные нотки все же проскальзывали в его голосе.
– Все хорошо.
Я не лгала, на удивление, наш ночной марафон никак не сказался на моем самочувствии, во всяком случае не сказался пока. Врач отпустил меня под ответственность друга Леши. В общем-то седовласый доктор не видел особой необходимости продолжать держать меня в больнице. В отделение кардиологии меня переложили на второй день моего нахождения в больнице. Всего за несколько часов со мной провели все необходимые манипуляции и обследования. Гемодинамика по результатам эхокардиографии была удовлетворительной, но повышенное давление в правом отделе сердца могло стать проблемой, впрочем, именно чрезмерная нагрузка вызвала приступ аритмии и потерю сознания, по мнению врачей. Меня выписали, вручив рецепт на препараты, которые необходимо принимать и настоятельной рекомендацией не затягивать с операцией.
Леша, словно не веря моим словам, смотрел на меня в упор, ища хоть малейший намек на ложь. И, наверное, я полная дура, раз раньше не замечала этот обеспокоенный взгляд, заботу, которой меня окутали, пусть и в своеобразной, слегка грубоватой манере. Но я была в безопасности! Все это время я находилась в полной безопасности.
– Все хорошо, правда, – улыбнувшись, я потянулась к его губам, но вовремя опомнилась, вспомнив, что в ванной я еще не была и утренние поцелуи не самая лучшая идея. Не к месту вспомнился Димка и та единственная ночь, которую я провела у него, когда в очередной раз сбежала из дома. Меня тогда чуть ли не силой отправили в ванную с утра, дыхание освежить. Наверное, этот момент все-таки отложил свой след в моем подсознании.
– Что-то не так? – Леша нахмурился, заметив мое замешательство.
– Нет, – замотала головой и прикрыла ладошкой рот, – просто я еще не умывалась и…
Он рассмеялся, так внезапно и громко, что я даже забыла, что именно хотела сказать, а потому уже и не пыталась вспомнить, потому что Леша только хмыкнул, убрал мою ладошку и наклонился, буквально вгрызаясь в меня поцелуем. И последние остатки здравого смысла разлетелись по сторонам. Был только он, его запах, касания, тепло.
– Пожалуйста.
Я плохо соображала, сама не понимая, о чем прошу, но точно не остановиться. И если бы он это сделал, я бы умерла прямо здесь, от разочарования. Но он не остановился, вновь впился в мои губы, раскрывая их, проникая внутрь и углубляя поцелуй.
– Зажигалочка, – прошептал мне в губы, пока его загребущие руки бесстыдно блуждали по моему обнаженному телу. – Готовая, так быстро? – он удивился наигранно, за что получил удар кулаком в грудь. Потому что он знал, прекрасно знал, как быстро я распаляюсь рядом с ним, после вчерашней ночи это было очевидно. Одного лишь мимолетного касания хватало, чтобы меня бросало в дрожь, чтобы мое, больше неподвластное мне тело, полыхало огнем.
– Я сейчас тебя убью, – захныкала, когда этот несносный мужчина вдруг остановился. Он только расхохотался, а потом резко откинул покрывало, подмял меня под себя и, раздвинув мои ноги, вошел, медленно проникая до самого конца. Размеренные и нежные толчки сводили с ума, это не было похоже на тот бешенный секс, что был вчера. Сегодня он словно смаковал, двигался медленно, вынуждая меня извиваться под его мощным телом, царапать спину, умолять дать мне еще. Больше. И он сорвался, не выдержал долго. Прорычав что-то о несносной чертовке, вышел и перевернув меня на живот, поставил на колени и вошел одним рывком, резко и до упора. И эта дикая смесь из боли и удовольствия лавой разнеслась по всему телу, проникая в каждую клеточку тела, будоража каждый нерв и заставляя меня захлебываться собственными стонами, которые я старательно глушила, вцепившись зубами в подушку, пока меня брали сзади, грубо и жестко, вколачиваясь с какой-то просто бешенной, невообразимой скоростью.
Леша рычал что-то, сжимал до боли мои ягодицы, все сильнее вбивая в меня свой весьма внушительный орган, вгрызался зубами в мои плечи, наверняка оставляя на них следы преступления. И когда я уже практически потеряла связь с реальностью, меня все также грубо подхватили под грудь и прижали спиной к горячему торсу. Леша не щадил меня, брал со свойственной ему дикостью и грубостью, впивался поцелуями в шею, все быстрее толкаясь в мое безвольное тело.
– Давай, малыш, давай, – сквозь марево удовольствия донесся глухой, хриплый шепот, а потом все пропало, меня просто затрясло в каких судорожных конвульсиях, и я отключилась, падая в пучину удовольствия и порока, только чувствуя, как мне закрывают рот ладонью, потому что я кажется кричала, или не я? – Вот так, вот так, девочка.
Обессиленная, я рухнула на кровать, ощущая себя на седьмом небе и чувствуя, как теплая жидкость стекает по моим бедрам. Сил шевелиться и внимать реальность не было, а потому я просто позволила заграбастать меня и отнести в душ, где этот неугомонный мужчина еще раз доказал мне, что я могу кончить снова и снова. И из душа я выбиралась на ватных ногах, цепляясь за все, что можно было, лишь бы не свалиться, и улыбалась, как дура умалишенная.
– Нормально себя чувствуешь? – спросил Леша, когда мы заканчивали завтракать. Его друзья уехали еще до нашего пробуждения, забрав с собой Артема и оставив записку. Это было мило с их стороны, но отчего-то во мне снова вспыхнуло чувство стыда.
– Да, – кивнула, пряча взгляд. Потому что стоило мне только посмотреть на этого мужчину и все сначала.
– Тогда сейчас кое-куда съездим, не против? – улыбнулся Леша.
– А куда?
– Увидишь.
Он так ничего и не сказал, а я больше не напрягала его лишними вопросами, мне, конечно, было любопытно, но все же не настолько, чтобы донимать его расспросами. В конце концов, как только мы доберемся до пункта назначения, я все узнаю. В машине я умудрилась уснуть, все же ночь у меня была бурная, а в совокупности с бессонницей в последние несколько дней, все это сказалось усталостью на организме. Леша не будил меня ровно до приезда в место назначения. Открыв глаза, не сразу поняла, где мы находимся. Высокие белые здания вокруг лишь добавляли вопросов.
– Пойдем?
– Да.
Леша открыл для меня дверь и помог выбраться.
– Где мы? – спросила, когда, взяв меня за руку, Леша повел меня ко входу в одно из зданий, из которого как раз выходили люди в белых халатах и медицинской форме. Внезапная догадка, словно обухом долбанула по голове, а сердце застучало в бешенном ритме. Я только рот открыла, чтобы произнести хоть что-то, но голос не поддавался и получилось лишь непонятное сипение.
– Ты чего? – словно почувствовав мое состояние, Леша остановился резко и заглянул мне в глаза. – Плохо?
– Нет, – затрясла головой, – это тот центр?
– Пойдем, – на этот раз приобняв меня, мужчина подтолкнул меня к зданию. У стойки регистрации нас встретила миловидная девушка лет двадцати пять. Леша только перекинулся с ней парой слов, а потом повел меня в палату папы.
– Папочка, – вырвалось у меня прежде, чем я вообще успела сообразить что-либо. Отец сидел на кресле, в компании женщины примерно того же возраста, что и он сам. Форма выдавала в ней работницу центра. Они мирно играли в шахматы, когда я, позабыв обо всем на свете, ворвалась в палату. Отец дернулся от неожиданности, а потом застыл на несколько секунд, вперившись в меня взглядом и словно не веря, что я здесь перед ним.
– Мира, солнышко, – он подскочил с места ровно в тот момент, когда я влетела в него на всей скорости. – Доченька, – прошептал мне в макушку, зарываясь носом в волосы. А я прижималась к нему, словно боясь, что он вот-вот исчезнет, что все это исчезнет и мы снова вернемся к точке отсчета.
– Мы вас оставим, – голос Леши раздался за спиной, заставляя отца вздрогнуть и напрячься, сильнее прижимая меня к себе. Женщина пробормотала что-то и, поднявшись с места, вышла следом за Лешей из палаты. Мы с отцом остались одни. Нам понадобилось несколько минут, чтобы наконец оторваться друг от друга. Отец выглядел значительно лучше. Казалось, он даже поправился, исчезли вечные круги под глазами, щеки порозовели.
– Папочка, как ты? – спросила, присаживаясь на одно из кресел, отец последовал моему примеру.
– Все хорошо, Мира, – отвел взгляд, словно борясь с желанием посмотреть на меня. – Ты прости меня дочка, я был плохим отцом.
– Что ты такое говоришь, – подорвавшись с места, я опустилась рядом с ним на колени и взяла его ладони в свои. – Пап, посмотри на меня пожалуйста.
– Он тебя к чему-то принудил, да? – папа посмотрел на меня со всей горечью во взгляде. Не нужно было объяснять, о ком шла речь. Я только улыбнулась. А отец продолжал смотреть, ища ответы в моих глазах. – Это я виноват, если бы не я, ты бы никогда не попалась ему на глаза, и он бы тебя не тронул…
– Пап, – я перебила его, потому что он не прав, и переживал совершенно напрасно. – Ты ошибаешься сейчас, Леша он хороший, слышишь, он ничего такого не делал.
– Хороший, – повторил обреченно папа и усмехнулся горько. – Знаешь, он был прав, когда сказал, что не мужик я вовсе. Сказал, что забрал тебя насовсем, что теперь ты его, и я тебя не увижу больше, если не возьму себя в руки, а потом сюда засунул. Я во всем виноват, – отец покачал головой и зажмурился, словно старался сдержать слезы.
– Ты ни в чем не виноват, ты просто…просто у тебя были причины, у нас были, пап.
– Он точно с тобой ничего не сделал?
Сделал. Еще как сделал и еще не раз сделает. Ох. Мира. Остановись. Отцу об этом знать необязательно.
– Нет, пап, Леша он…мне с ним хорошо, понимаешь?
– Он старше, намного.
– Я знаю и это не важно. Лучше расскажи мне, как ты тут.
Папа все еще смотрел на меня недоверчиво, но вопросов больше не задавал. Рассказывал о себе, о терапии и твердом намерении бросить пить и вернуть свою прежнюю жизнь. Сейчас, казалось, что он действительно постепенно приходил в норму и возвращался в прежнее состояние. Он с почти детским восторгом рассказывал о методах, применяемых в центре, о новых знакомствах, о тех, кто так же как и он сломался по той или иной причине.
О том, что они здесь, как семья, братья по несчастью. Мы проговорили не меньше часа прежде, чем вернулся Леша. Я была благодарна ему за то, что позволил мне побыть с отцом, за то, что вернул мне прежнего отца. С папой я попрощалась, пообещав навещать его как можно чаще, Леша моему обещанию не препятствовал. Мы молча добрались до машины, и уже внутри я наконец заговорила.
– Спасибо тебе, за все спасибо, если бы не ты…я даже не знаю.
– Не надо, – он остановил меня. – Не надо благодарностей, просто пообещай мне одну вещь.
– Какую?
– Ты согласишься на операцию, Мира.
– Я…
– Сделай это для меня, я не смогу…черт… – он стукнул по рулю и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. – Я не хочу тебя потерять…
**********************************
То, с какой мольбой в голосе Леша попросил меня сделать операцию, что-то надломило во мне. Я пока не понимала что, но впервые за долгое время это заставило меня задуматься. Серьезно задуматься над своим поведением.
Нет, я не перестала винить себя, не решила вдруг забыть все, но я посмотрела на мир глазами отца и Леши. Глазами тех людей, которым я небезразлична. С одной стороны моя совесть упрямо заявляла, что я не заслуживала ничего хорошего, а с другой стороны было больное сердце, которое, несмотря на все беды, горело ярким светом рядом с Лешей, сердце, которое безмерно любило отца и так же безмерно обливалось кровью при виде его очередного запоя. Я не могла оставить его. Оставить, значит, бросить его на произвол судьбы.
Леша заставлял меня желать бороться. Кажется, что не столько словами, сколько взглядом, касанием, атмосферой, царившей между нами.
Поменялось все, как-то по щелчку. Наверное, эмоциональная встряска может быть полезной штукой. Увидев отца в новой обстановке в совсем другом состоянии, я распалась на кусочки, а затем собралась воедино, стоило лишь поговорить.
Это мой папа, мой родной папочка, и сейчас он смотрелся совсем как раньше, как до всего того, что с нами приключилось. Разве…разве могу бросить его сейчас? Или Лешу? Разве можно взять и наплевать на все?
Сердце болезненно сжалось, я понимала, что с появлением в моей жизни этого мужчины, я стала чуточку иначе смотреть на мир. Широко распахнутыми глазами.
Может, порой нам нужен человек, способный легонько толкнуть нас вперед к свершениям, или удержать на краю обрыва, не дав разбиться. Возможно, именно таким человеком для меня стал Леша. На первый взгляд жестокий бандит, но, если присмотреться чуть получше, – добряк, со своей глубокой раной в душе, которую прямо сейчас норовили расколупать сильнее, доставив побольше страданий ее владельцу.
На эту мольбу я, переполненная смешанными чувствами, ответила однозначно, утвердительно кивнув. Не было никаких колебаний, не было страха, была уверенность, она путеводной нитью проходила от Леши ко мне, крепко удерживая на месте, не давая потеряться в сумрачном лесу из противоречий и самобичеваний.
Леша не дышал, замер в одной позе, и только после моего ответа расслабился, хватая меня за руку и прижимая к пересохшим губам. Меня никогда не целовали в руки, это было непривычно приятно, неожиданно и как-то слишком трогательно, в уголках глаз собрались слезы.
После больницы мы забрали Артема, нежно поблагодарили ребят за содействие и помощь, и отправились в сторону дома. Настроение было приподнято-радостное, несмотря на какие-то негативные отголоски на краю сознания.
– Пап, а давай мы на каруселях покатаемся…мы с Ритой и Тимуром сегодня уже катались, конечно, но…я с вами хочу, – Артем сначала загорелся, а под конец фразы сдулся, как будто начал сомневаться в том, что попросил. И точно не потому, что внезапно расхотел. Наоборот. Мне было невыносимо больно смотреть на то, как ребенок практически ломал себя, не в силах высказать свои желания без страха быть отвергнутым.
И это нежное и в то же время неуверенное «пап», вырвавшееся из уст мальца, меня заставило замереть. А Леша. Леша натянулся как струна и перевел на Артема такой бесконечной любящий взгляд, что я готова была разрыдаться при виде этой сцены.
Нет, ну какой же надо быть сукой, чтобы лишить отца возможности мало того, что знать о сыне, так еще общаться с ним. И как можно было додуматься все выкрутить настолько извращенно? У меня бы не дрогнула рука, вот честно, вцепилась бы ей в патлы и потаскала бы по полу, чтобы запомнила раз и навсегда, ТАК ПОСТУПАТЬ НЕЛЬЗЯ
– Какие вопросы, сын, мы поедем, если Мира захочет… – Леша тепло улыбнулся и посмотрел на меня, сейчас его глаза сверкали как два сапфира, переливающихся на солнечном свете.
– Слава, Слава, ну, пожалуйста, давай. Там вата есть, а еще там бассейн с шариками и целый кинотеатр с мягкими подушками. Там… – я всей фразы до конца не дослушала, все смотрела в зеркало заднего вида и думала над тем, какой он замечательный ребенок. Леша перехватил мою руку и с улыбкой на лице поглядывал на меня время от времени.
Мы отправились в модный парк развлечений, откуда даже взрослого человека за уши не вытащишь. Артемка сначала спрашивал, а можно ли туда, а можно ли сюда, но под конец просто сам брал нас за руки и тащил в сторону новой карусели, но с моей слабой вестибуляркой я соглашалась исключительно на спокойные аттракционы, а вот Артем покатался на всех, где посещение было разрешено детям его возраста.
Погода стояла прекрасная, и вся атмосфера была глубоко…семейная, что ли. Я не могла отделаться от ощущения, что все это я когда-то уже испытывала, но только на месте Артема. Мама с папой часто возили меня в разные места, не давая застаиваться дома, у нас были исключительно насыщенные праздники и выходные. И сейчас, снова ощутив себя в этом действии, я ностальгировала, но эта ностальгия была продернута дымкой грусти.
Мы ели сладкую вату, а затем отправились в тир. Пока малыш прыгал на батуте неподалеку, я подошла к Леше и легонько чмокнула его в щеку, попутно вдыхая аромат своего мужчины. Мне нравилось, как он пах, нравилось на него смотреть.
Леша улыбнулся в ответ, притягивая к себе и целуя уже по-взрослому, в губы.
– Ты прекрасный отец, – смотрела в его невообразимого вида глаза. Мужчина прищурился, а затем на полном серьезе ответил:
– А мне кажется, ты тоже была бы прекрасной матерью, так легко и быстро найти подход к ребенку смог бы не каждый, – он поднял руку и нежно провел костяшками по щеке, будоража мое сознание.
Это было сказано так уверенно, так бескомпромиссно. Знал бы ты, какой оторвой я была, Леша, никогда бы так не сказал.
– Вряд ли я могу стать примером для подражания, – ограничилась этим и отвернулась.
– Глупости не говори, Мира. Я даже сейчас вижу, что они заползли к тебе в мозг и устраивают вечеринку с тараканами.
Здесь я разразилась хохотом. Вот так легко и просто ему удавалось вытянуть меня из скорлупы.
– Улыбайся всегда Мира, тебе идет быть такой жизнерадостной и легкой. Улыбайся, – прошептал мне на ухо, целуя горячими губами раковину. Мурашки галопом понеслись по телу.
Леша выиграл нам двух огромных медведей, на что я задалась вполне разумным вопросом, а сможем ли мы их впихнуть в машину так, чтобы и самим поместиться, но мужчины только рассмеялись. Артемка с гордостью тянул бурого, а я пакеты со сладостями, которые мы скупили чуть ли не оптом. Леша, цитирую, «тащил на горбу» розового, который явно превышал по размерам игрушку сына. Такой гоп-компанией мы и отправились домой, насилу впихнувшись в танк на колесах.
Спустя какое-то время относительно спокойные дни закончились. Леша часто уезжал рано утром и приезжал только поздно вечером или вообще к ночи, когда я с трудом держала глаза полуоткрытыми, но до последнего хотела дождаться. Порой я просыпалась от жадных поцелуев, которые заканчивались одним – безудержным сексом до сорванного голоса и прокусанных губ. Порой в неравном бою со сном я проигрывала по всем параметрам, и лишь на затворках создания понимала, что меня прижали к мощному теплому телу, укутали собой и нежно поглаживали.
Наше время было с утра, когда вместе завтракали и обсуждали все на свете. Я видела, как Леша тянулся к сыну, а Артем к нему, замечала, что мужчина старался любую минутку оторвать и уделить ее нам, но при этом все равно смурной какой-то ходил, я не решалась спросить. Мне хотелось быть его тихой гаванью, и интуиция подсказывала, что он расскажет сам, нужно просто дать ему ощущения спокойствия.
В очередную из ночей с поздним возвращением, я повернулась на кровати лицом к Леше, и в ответ на нежные касания поцеловала в губы, жадно, так, как мне бы хотелось показать ему свое отношение. Он мгновенно обвил мою талию и перекинул на себя, без подготовки срывая с меня ночнушку и погружая пальцы в лоно.
– Какая ты красивая, Мира, – провел по кругу по клитору, надавливая то сильнее, то слабее, затем погрузил в меня один палец, второй, глубже. Я со стоном запрокинула голову, прогибаясь в пояснице. Он делал все, чтобы подвести меня к краю, а затем отпускал, не давая кончить. Чертова пытка.
– Пожалуйста, – пересохшими губам шептала как в бреду.
– Пожалуйста? А кто вторую ночь подряд засыпает и не дает мне насладиться собой? – мужчина приподнялся так, чтобы обхватить сосок губами. Тысячи импульсов прошлись по телу. Он уверенно одним рывком притянул нас к спинке кровати и полусидя продолжал измываться надо мной, посасывая, прикусывая возбужденные соски.
Ах, ты ж жук!
– Пожалуйста, Леша, дай мне… – договорить не дали, потому что мужчина прикусил нежную кожу груди ровно под соском. Я вскрикнула от неожиданных ощущений, не готовая ощутить все так ярко.
– Плохая девочка, давай сама. Все сама, – вытянул из меня пальцы и облизал, не прекращая зрительный контакт. Я прикусила губу и замолчала, явно покрываясь румянцем с ног до головы. Один вид того, что он только что облизал пальцы, которые были во мне, заставил вздрогнуть.
Воздух в комнате стал вязким, укутывающим вожделением, засасывающим в пучину порока.
Вздыбленный под белой тканью трусов член пульсировал. Размер внушительный, нечего сказать, Леша был большим везде, эдакий медведь, примерно такой же, как и та игрушка Артема.
Набравшись смелости и прикрыв при этом глаза, чтобы не видеть реакцию Леши на мои слова, я прошептала. Тихо. Почти беззвучно.
– Я никогда…не, не знаю как надо.
Леша придвинулся ко мне и поцеловал, приподнимая меня и одной рукой, а второй стягивая с себя трусы. Большая головка была покрыта полупрозрачной жидкостью, на самом краешке.
– Научу тебя. Плохому.
Снова поцелуй, доводящий до безумия, жаркие касания, струящиеся по телу и подрагивающий между нашими телами член. Каменная эрекция касалась живота, вызывая тянущую боль в теле. Мне хотелось закончить эти мучения и уже почувствовать его целиком. Эмоции обострились, заставляя искрить.
– Аккуратно опускайся и приподнимайся, отталкивайся ногами, – притянув меня под нужным углом, начал пояснять Леша.
Как только я погрузила в себя горячий член, изо рта вырвался полустон. Под другим углом другие ощущения на грани боли. Приятной и нужной.
– Да, вот, да, моя девочка.
Сначала я двигалась неуверенно, цепляясь за плечи своего мужчины, но с каждым толчком обоюдные стоны заполнили комнату, утробное дыхание становилось частым, одержимым. Горло пекло, легкие сжимались. В носу настойчиво обосновался запах моего мужчины, доводящий меня до безумия.
Звук бьющихся мокрых тел уже не смущал, беспрерывно Леша оставлял засосы везде, куда мог дотянуться, при этом не прекращая сжимать мою грудь руками, соски – большими пальцами.
Ночь была наша, открытая, без смущения и на грани голых чувств. Глядя в помутневшие от похоти глаза, я распалась на маленькие кусочки и с громким стоном упала на грудь Леши. Стенки влагалища продолжали сокращаться, а мужчина все вонзался в меня, глубже и сильнее, насильно продолжая наслаждение. Все тело подрагивало, горело и плыло. Меня вело от эмоций.
– Ты моя, Мира, – прошипел на ухо, изливаясь мне на ягодицы. Мы уснули прямо в таком положении.
Не было сил даже пошевельнуться.
