Текст книги "Пока вечность не разлучит нас (СИ)"

Автор книги: Виктория Лейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Эовин мягко улыбнулась.

– Ты сам только что ответил на свой вопрос. Ерундой, Эомер, ЕРУНДОЙ. И что? Я могу расценивать это, как положительный ответ? – Разумеется, нет! – вмешался Теоден. – И более того, знай я заранее о твоей выходке в Хельмовой Пади, я бы лично запер тебя на замок. И вообще, бери пример с Эленриэль. Посмотри на нее – сидит себе тихо и молчит, как порядочная девушка. Эленриэль было стыдно признаваться в этом, но все ее мысли в тот момент занимала отнюдь не грядущая битва и помощь Гондору. – Боюсь, я молчу лишь потому, что мне нечего добавить к словам Эовин, – сказала она. – Выжили в одной битве, даст Эру, переживем и другую. – Никто не позволит вам ехать с нами, – довольно жестко заявил доселе молчавший Леголас.

Сколько бы романтической пены не было в голове Эленриэль, его интонация ее задела.

– Во всяком случае, МНЕ никто не сможет ничего запретить. И не стоит забывать, что я все-таки сама по себе, и только мне решать, что делать с моей жизнью, в том числе и когда рисковать ею.

На миг воцарилась тишина.

Поскольку Эленриэль до этого не отличалась упорством и неповиновением, такая реакция несколько ошарашила присутствующих.

– Позволь заметить, что сейчас ты с нами, и мы все в какой-то мере несем друг за друга ответственность, – напомнил Леголас. – И что? Это не дает никому из вас права указывать, что мне делать.

Арагорн тихонько усмехнулся. «Кажется, котенок выпустил коготки» – читалось в его глазах.

– Думаю, обсуждать этот вопрос бессмысленно, – сказал Теоден. – Эовин моя племянница, стало быть, должна подчиняться мне, а вы, леди Эленриэль, позвольте напомнить, находитесь в МОЕЙ стране, а, значит, и под моей властью. И вообще, все это для вашей же безопасности. А сам разговор я считаю глупым и нерациональным. Я все сказал.

Эленриэль промолчала. Слова Теодена ее не обидели, а вот, то, как разговаривал с ней Леголас, совсем не понравилось. Еще вздумал указывать ей, что делать!

После ужина она вернулась к себе в комнату и, захватив в полки первую попавшуюся книгу, плюхнулась на кровать. Следующие полчаса Эленриэль безуспешно пыталась сосредоточиться над происходящем на страницах, но мысли то и дело возвращались к прошедшей ночи. Однако, сейчас к этим чувствам добавились обида и даже некоторое разочарование. Она, конечно, понимала, что Леголас просто-напросто переживает за нее, тем более, что так случалось и прежде, но раньше в его голосе ни разу не было этих властно-покровительственных ноток. Уж чего-чего а власти над собой Эленриэль хлебнула сполна, ведь именно это была одна из причин, по которой она решила удрать от отца. И теперь малейшая попытка заставить ее или склонить к чему-нибудь, неважно, с чьей стороны была эта самая попытка вызывала у нее ассоциации с той же клеткой в которой она по милости Саурона просидела две тысячи лет.

Эленриэль понимала, что ведет себя как ребенок, но поделать ничего не могла. Не сказать бы, чтобы она так уж рвалась в битву, в отличии от Эовин, но все дело было в том, каким именно тоном ей это запретили.

Однако, ей все же было стыдно за свое поведение.

«Я просто поговорю с ним утром и извинюсь за свое поведение» – подумала она, укладываясь спать.

А в это же время в одном из залов Медусельда продолжались разговоры о предстоящей битве.

– Если и не одержим победу, то хоть умрем так, что не стыдно будет, – несмотря на столь «оптимистичное» заявление Эомера, голос его звучал вполне бодро. – Может быть, воинов у нас и немного, но один роххирим стоит пары десятков урук-хаев, и в Хельмовой Пади мы в этом убедились, – сказал Теоден. – Рассчитывать на одну лишь удачу не стоит, но если скоординируем свои действия с армией Гондора, шансы наши более чем велики. – Но вы сами говорили, что Денетор немного «того», – Эомер многозначительно покрутил пальцем у виска, но наткнулся на суровый взгляд короля и замолчал. – Очень не хотелось бы верить, что он, как ты выразился «того», – вмешался Арагорн. – Но меня больше беспокоит то, что мы не знаем о точных планах нашего врага.

Эомер хмыкнул.

– Велика задача! Сровнять Минас Тирит с землей – вот его планы!

Теоден задумчиво расхаживал по залу из угла в угол и глядел в пол. Так всегда бывало, когда он о чем-то размышлял.

– Но мы не знаем, сколько именно орков и прочих тварей в его распоряжении, не знаем, с какой стороны он нападет, не знаем, уцелел ли Осгилиат и не призвал ли он на свою сторону наемников... Впрочем, надо быть готовыми ко всему. И когда зажгутся огни, а я надеюсь, что они зажгутся, ибо все еще верю в благоразумие Денетора, то наша армия должна быть приведена в полную готовность не менее, чем за два дня. Ты понял меня, Эомер? – Более чем, – кивнул племянник.

Эомер явно о чем-то думал, но делиться своими соображениями не спешил. Или не решался.

– Послушайте, а что если бы мы знали о планах врага? – вдруг сказал он. – Знали бы, что задумал этот сукин сын? Это позволило бы нам выработать такую блестящую стратегию, что... – он не договорил. – Вот только мы об этом не знаем и знать не можем, – сказал Леголас.

Эомер посмотрел на него.

– Почему? Можем. У нас есть палантир!

В зале воцарилась тишина. Теоден стоял посреди комнаты под взглядом трех пар глаз, которые смотрели на него не то как на сумасшедшего, не то шута.

– Забыл, что стало с Пиппином? – сказал наконец Арагорн. – Нам не совладать с палантиром. – Я смогу! – уверенно воскликнул Эомер. – Только подумайте, какое преимущество это даст нам!

Теоден подошел к нему и положил руку Эомеру на плечо.

– Тебе нужно отдохнуть, мой дорогой племянник. Иди к себе и ложись спать.

Утром, выйдя из своей комнаты, Эленриэль первым делом направилась в главный зал. Именно там в последние дни Леголас, Гимли и Теоден с Эомером коротали все свободное время. Арагорн же едва ли не спал на посту одной из башен Золотого Чертога, выжидая тот момент, когда зажгутся сигнальные огни. Эленриэль было его жаль – это добровольное дежурство здорово измотало его, а ведь впереди их ждала если и не решающая, то очень важная битва, от которой зависел исход войны.

Вот и в этот раз в главном зале Медусельда собрались все, за исключением Арагорна.

Эленриэль подошла к стоящему у окна Леголасу и виновато улыбнулась.

– Я хотела извиниться за вчерашнее, – шепотом, чтобы не услышали остальные, сказала она. – Глупо получилось... – Я лишь забочусь о тебе, – Леголас положил руку ей на плечо и увидевший это Гимли, деликатно отвернулся. – К тому же не понимаю, зачем тебе это надо. – Ты думаешь, я смогу спокойно остаться в тылу, зная, что ты находишься на поле боя? – А ты думаешь, я смогу спокойно сражаться, зная, что тебя в любой момент могут убить? – вопросом на вопрос ответил он.

Эленриэль на секунду замолчала.

– Скажи, что привлекло тебя во мне?

Леголас усмехнулся.

– И сам не знаю. Ты явно что-то о себе не договариваешь, вечно суешь нос, куда не просят, норовишь исподтишка проскочить на поле битвы и при этом ведешь себя, как маленький ребенок. И, по-моему, ты чокнутая. Вот, наверное, и все причины, – он улыбнулся. – Ах, да, чуть не забыл. Ты еще чертовски красивая. – Если не брать в расчет последнего, то тебе нравится мой характер, а раз так, если я спасую и никуда не пойду, значит, это буду уже не я, а кто-то другой, верно? – Верно. Это будет благоразумная, осторожная эльфийка. Такая, какой им и положено быть. – В твоем окружении, наверное, полным-полно таких. Так почему же ты еще не женился? А? На какой-нибудь правильной, хорошей эльфийке? – Потому что с ними невообразимо скучно. – Он строго посмотрел на Эленриэль, – но это еще не значит, что я позволю тебе идти с нами.

Она тихонько рассмеялась.

– В Хельмовой Пади ты тоже так говорил. Думаешь, получится удержать меня здесь?

Ему явно не хотелось говорить на эту тему.

– Думаю, наш разговор зашел в тупик. И лучше тебе вообще об этом не думать.

Эленриэль уже и сама жалела, что «завела старую песню», к тому же снова ругаться ей совсем не хотелось, а это обязательно произойдет если она сейчас не замолчит или в лучшем случае не сменит тему.

День тянулся бесконечно долго, впрочем, в таком духе проходила почти вся неделя. Во дворце было тихо, даже неугомонная Эовин, казалось, немного приуныла.

После обеда они снова гуляли по городу, точнее, мотались без особой цели в надежде хоть как-то убить время. Возвращаясь назад, Эленриэль искренне хотела оказаться в суматохе, вызванной тем, что сигнальные огни, наконец, зажглись, и это бы положило конец их мучительному безделью, но, увы, когда они ступили в ворота Медусельда, она еще издали увидела фигуру сидящего на вершине башни Арагорна. Эленриэль вновь посочувствовала ему. Уж если она не находит себе место, то можно представить, каково сейчас Арагорну.

Эовин вызвалась отнести ему ужин (хвала Элберет, не собственного приготовления), и Эленриэль направилась к себе в комнату.

Несмотря на то, что все вроде бы складывалось хорошо (по крайней мере, пока) в душе отчего-то поселилась смутная тревога, нехорошее предчувствие, и этот состояние не давало Эленриэль покоя.

«Брось. Это всего лишь потому, что все как раз складывается хорошо. Ну-ка, вспомни, дорогуша, когда ты в последний раз была по-настоящему счастлива?» – мысленно успокаивала себя эльфийка.

И в тот момент, даже несмотря на свое предчувствие, Эленриэль действительно была счастлива. Счастлива, когда видела Леголаса, когда вспоминала прошедшую ночь (отчаянно краснея и стыдясь), но при этом ни капли не жалея о случившимся.

И, разумеется, она отправится в Минас Тирит вместе со всеми!

Эомер ворочался с боку на бок. Жесткий матрас, набитый сеном, казался пуховой периной, чего Эомер не выносил; вдобавок ко всему в комнате стояла нестерпимая духота, несмотря на распахнутое настежь окно. Однако, не только внешние неудобства мешали спокойному сну молодого роханского военачальника.

Он не сомневался ни в короле, ни в себе, ни в своих солдатах, но нужно ведь быть абсолютными безумцами, чтобы надеяться на возможность одолеть десятитысячную армию Мордора и неизвестное количество наемников, который Саурон собрал под своими знаменами.

И они все не знают о планах врага почти ничего.

Казалось бы решение было так близко, под рукой – только взять в руки палантир и все тайны окажутся перед ним как на ладони.

Но ослушаться приказа короля Эомер не смел.

«Но я ведь только из лучших побуждений. Это спасет нас всех» – успокаивал себя военачальник.

«Я не какой-нибудь там хоббит и сумею совладать с мощью палантира. Мне бы только на минуту увидеть...»

В какой-то момент он уже был почти готов встать с кровати, выйти из спальни и направиться в подземелье, куда Теоден распорядился убрать палантир от греха подальше.

Однако, здравый смысл оказался сильнее, а, может быть, Эомер просто испугался гнева короля – он и сам не понимал – но так или иначе в ту ночь роханский военачальник пролежал в своей постели не смыкая глаз, и лишь когда на небе забрезжили первые лучи восходящего солнца, провалился в короткую дрему.

====== Глава 16 ======

Ффуух... Дописала я таки эту главу...) Ну, что сказать... Конечно, я представляла ее несколько по иному, но вышло то, что вышло. Я не очень довольна тем, как описала некоторые моменты, впрочем у меня почти всегда там – напредставляю себе одно, а в итоге написать так как хочу не получается)

Но, как вы и просили – долгожданный экшн с участием Эленриэль и парочка романтических моментов с Астартой и Боромиром.Сил перечитывать главу у меня нет, так как глаза слипаются, а завтра рано вставать. Заранее извиняюсь за возможные ошибки и недочеты, а в том, что они есть я нисколько не сомневаюсь. Если найдете пишите, буду благодарна :)

А сейчас приятного чтения!

Ваша Лена Хабенская))

«Вот и нету Астарты...» – со странным спокойствием успела подумать эльфийка за те несколько секунд, что длилось их падение. А потом все тело в буквальном смысле «обожгла» ледяная вода, и мир вокруг исчез. Боромир крепко держал ее руку и не отпустил даже тогда, когда они оказались под водой. Набрать воздуха Астарта не успела и теперь задыхалась, отчаянно пытаясь выбраться наверх. Ее крутило и мотало во все стороны, но крепкая рука, до боли сжимающая пальцы, не давала уйти туда, вниз, в черную бездну, которая не желала отпускать свою добычу. Последний спасительный кислород был на исходе, грудь словно сдавили железные тиски – еще чуть-чуть и жизнь уйдет. Она отчаянно брыкалась, хваталась рукой за пустоту, а спасения все не было.

И вот, в тот момент, когда она уже была готова сдаться и открыть рот, чтобы окончательно захлебнуться, какая-то неведома сила выбросила ее наверх.

Астарта шумно выдохнула и с бешеной силой хватала воздух, словно выброшенная на берег рыба. Вокруг было темно, хоть глаз выколи, но Боромир все так же держал ее за руку, и эльфийка слышала его тяжелое, сбившиеся дыхание.

– Жива?

Астарта выплюнула набравшуюся в рот воду.

– Жива...

Боромир, наконец, отпустил ее руку. Теперь, немного успокоившись, они тщетно пытались хоть что-нибудь разглядеть в этом кромешном мраке. Когда глаза немного привыкли к темноте, стало возможным различить очертания берега в нескольких метров от них, а где-то далеко-далеко наверху слабо мерцали огни гоблинского царства.

Не сговариваясь, они молча поплыли к берегу. Через несколько минут, с трудом выбравшись на берег по скользким камням, оба рухнули без сил.

Было холодно, мокрая одежда противно липла к телу, болели ушибленные об воду ноги, но все это было ничем в сравнении с тем, что они все-таки живы.

Астарта лежала на спине у самого берега, так и не до конца выбравшись из воды и тяжело дышала. И в тот момент, когда Боромир подполз к ней и навалился сверху, впившись в ее губы отчаянным поцелуем, обхватила его плечи и с таким же жаром ответила на поцелуй.

– Ты сумасшедший... – выдохнула она. – И ты спас нам жизнь... – Осталось лишь найти способ как выбраться из этой дыры... – прошептал он, целуя ее шею.

Немного отдышавшись, они поднялись на ноги и осмотрелись по сторонам. Вокруг были все те же скользкие, покрытые илом камни и никаких следов тропы или хоть чего-то, что могло бы вывести их на поверхность, не было видно.

Около часа они бесцельно блуждали из коридора в коридор, но с каждой минутой все больше понимали бессмысленность этого занятия. Теперь холод ощущался еще сильнее, Астарта снова начала кашлять, и вдобавок ко всему их мучал жуткий голод.

Астарта поскользнулась на очередном мокром булыжнике и, неудачно упав, вывихнула ногу.

– Все... я больше не могу... – она уселась на камни и обхватила голову руками. – Нам никогда не выбраться отсюда...

Боромир подошел к ней и сел рядом.

– Эй... – он с совершенно несвойственной для него нежностью взял Астарту за подбородок и поднял ее лицо к своему, – мы найдем выход, слышишь меня?... Все будет хорошо. – Я устала, Боромир. Я так устала... От погонь, орков, гоблинов, от этой войны... От всего.

Он взял ее за плечи и прошептал:

– Все верно, ты устала. И от усталости так говоришь. Но мы все еще живы, и это здорово, не находишь? Держись. – Он прижал ее к себе, – держись, моя храбрая девочка...

Впервые в жизни почувствовав себя непривычно слабой, Астарта уткнулась ему в плечо и разрыдалась.

Боромир в тот момент даже немного растерялся. Уж от кого бы он никогда не ожидал чего-то подобного, так это от Астарты. И пусть он знал ее не так уж много, а если честно, то совсем немного, сути это не меняло – Астарта меньше всего была похожа на ту, которая станет проявлять слабость, тем более в присутствии мужчины.

Боромир неуклюже похлопал ее по плечу, отчего-то чувствуя себя виноватым, что это из-за него она сорвала с лица привычную маску. Да и сам он, надо было сказать, до сего момента не привык вот так вот напрямую проявлять свои чувства и вдобавок болтать всякие сентиментальные глупости.

– Идти-то можешь? – его голос снова прозвучал так, как всегда, твердо и немного грубовато.

Астарта шмыгнула носом и кивнула.

– Ага. Ты уж извини меня, распустила тут розовые сопли с пузырями...

Он беспечно махнул рукой.

– Ладно, чего уж там... С кем не бывает.

Боромир помог ей встать. С трудом, ковыляя и хромая, но Астарта все-таки могла идти. Правда, существенно осложняло ситуацию то, что сапог на ней не было – в камере она очнулась уже без них, ну а потом, ясное дело, стало не до их поисков.

– Нет... Это никуда не годится, – покачал головой Боромир. – Подожди. – Что ты делаешь? – спросила она, увидев, как он стягивает с ног сапоги. – Держи. Большеваты, конечно, будут, но ничего. Нельзя тебе в таком состоянии босиком ходить.

Астарта помотала головой.

– А тебе, значит, можно? – Я, по крайней мере, не схватил простуду, как некоторые. Так что одевай и не спорь.

Он посмотрел на нее таким властным взглядом, что не подчиниться было, мягко говоря, трудно. Пробормотав под нос что-то невразумительное, Астарта натянула сапоги. Естественно, безнадежно большие, мокрые, но, надо признаться, это было получше чем шлепать израненными пятками по мокрым холодным камням.

– Спасибо, – буркнула она, опираясь на его руку. – Но если ноги сильно замерзнут или еще что, сразу говори. Хотя нет, лучше будем надевать их по очереди, – она развернулась к Боромиру и посмотрела на него точно таким же взглядом как он несколько секунд назад. – И не смей спорить, ясно?

Боромир рассмеялся и вскинул руки.

– Как прикажете миледи.

Настроение у Астарты заметно поднялось, но дела это в общем-то не меняло – они по-прежнему блуждали в темноте и по-прежнему понятия не имели, где находится выход из пещеры.

Но, очевидно, высшие силы все же были на их стороне, потому что спустя три-четыре

(по их собственным подсчетам) впереди, где-то далеко-далеко замаячил мутный молочно-белый свет. – Тише... – Боромир схватил ее за руку и оттащил назад, когда она рванулась было вперед, – откуда нам знать что это?

Ступая как можно тише, они пошли на свет, предусмотрительно держа наготове оружие которое (слава Валар) умудрились не потерять в процессе ныряния в ледяную воду. Проход, по которому они двигались теперь начал подниматься вверх и карабкаться по камням стало еще неудобнее.

– Луна! – воскликнула Астарта. – Боромир, это луна! – она едва не плакала от счастья. – Мы нашли выход!

Она вновь поскользнулась и упала, но даже не обратила на это внимания. Камни здесь были навалены в кучу, точно кто-то нарочно завалил некогда большой проход, и теперь им приходилось буквально карабкаться на четвереньках.

Камни скользили под ними, некоторые с гулким звуком катились вниз и грохот от них эхом разносился по подземелью.

Наконец, Астарта с наслаждением ощутила, как пальцы скользнули по мокрой от ночной росы траве и, собрав остатки сил, выползла наружу и распласталась на земле. Через несколько секунд следом выбрался наружу Боромир и рухнул рядом. Какое-то время они молча лежали на влажной прохладной траве и смотрели друг другу в глаза, вымучено улыбаясь.

– Ну вот... а ты уже и отчаялась, – произнес Боромир, придвинувшись ближе и как бы невзначай накрыв ее ладонь своей.

Астарта посмотрела в ночное небо. Получается, они провели в этой дыре чуть менее суток? Тогда неудивительно почему она так зверски проголодалась.

– Наверное, спрашивать как далеко отсюда до Эдораса, не имеет смысла? – спросила эльфийка.

Боромир перевернулся на спину и пожал плечами.

– Ну... если хочешь услышать неутешительный ответ... Может быть неделя пути. А может, больше.

Астарта повернулась на бок.

– То есть, ты знаешь дорогу? Что ж, это уже хорошая новость. А мы ведь даже не знаем, чем кончилась битва за Хельмову Падь...

Боромир усмехнулся:

– Поверь, если бы победили ваши, мы бы уже об этом узнали. – Что значит «ваши», – в голосе Астарты прозвучало раздражение.

Боромир внимательно посмотрел на нее.

– А чьи же? Сама подумай – прислуживаешь Саурону, дружишь с орками, везешь подругу в Изенгард.... – Вот уж не ожидала от тебя... Думаешь, после всего, что произошло, и в особенности после того, как меня хотели превратить в орчиху, я все еще верна Саурону? – А кому ты верна?

Астарта скинула его руку со своей и отодвинулась.

– В первую очередь самой себе. И Эленриэль. Дороже нее у меня никого не было и не будет. – А она на чьей стороне? Думаешь, ты знаешь ее так хорошо? – За две тысячи лет, поверь, у меня было на это время. А если ваш дружок эльф все-таки запудрил ей мозги, она вполне может переметнуться. И будет права. – Но Саурон ее отец...

Астарта махнула рукой.

– Я тебя умоляю... За все это время он ни разу не продемонстрировал какие бы то ни было отцовские чувства. Слово «любовь» ему неведомо, и Эленриэль всегда это понимала.

– Точно не холодно?

Эленриэль улыбнулась и покачала головой. Стоявший позади нее Леголас еще сильнее обхватил ее за плечи и уткнулся лицом в растрепанные волосы.

Здесь, на балконе было прохладно, возможно из-за небольшого ветра, потому как сама ночь выдалась теплой.

– Знаешь, я только сейчас подумала о том, что было бы, если бы мы с Астартой не оказались на вашем пути... – задумчиво проговорила она. – И мне стало страшно.

Леголас улыбнулся.

– Теперь тебе нечего бояться, – он развернул Эленриэль к себе и посмотрел ей в глаза. – Обещаю, что я всегда буду с тобой.

Эленриэль невольно отвела взгляд. Рано или поздно придется все о себе рассказать, иначе это будет предательством по отношению к Леголасу и всем остальным.

– В чем дело? – он заметил, как изменилось выражение ее лица.

Она помотала головой, будто пытаясь сбросить наваждение.

– Ничего... Ничего. Все в порядке, – Эленриэль ободряюще улыбнулась. – Просто задумалась.

«Я не могу рассказать сейчас ему все рассказать. Может быть, завтра. Да. Завтра я обязательно все ему расскажу».

Леголас совершенно ясно понимал – ее что-то сильно тревожит, но уже время успел убедиться, что расспрашивать ее о чем-либо если только Эленриэль сама не сочтет нужным это рассказать, бесполезно.

«А ведь если подумать, я почти ничего о ней не знаю. Откуда она родом, почему, как сама говорит, вечно мотается по свету и есть ли у нее семья». Леголас не мог точно сказать, насколько хорошо он разбирается в людях, но был совершенно точно уверен, что Эленриэль просто не может представлять угрозы. Возможно, а скорее всего, так и есть, у нее была нелегкая судьба; наверное, какие-то неприятные воспоминания, которые не хочется ворошить, но они все равно терзают; а, может быть, у нее вообще никого нет кроме Астарты.

«Но теперь у нее есть я». От этой мысли стало легко и свободно, хотя, до недавнего времени Леголас зарекся пускать кого-либо в свое сердце – будет с него и сбежавшей невесты, он до сих пор слишком хорошо помнил ту боль, которую приносит уход самого дорогого существа на земле.

– Расскажи что-нибудь о себе. Если хочешь, конечно.

Эленриэль посмотрела на него.

– Я расскажу. Обязательно. Хотя бы потому, что ты имеешь право это знать. Но чуть позже. – Как скажешь.

Эленриэль прикрыла глаза и, откинув голову, прислонилась к его груди.

– Уже поздно. Да и холодно становится. Наверное, лучше нам вернуться в замок.

– Да, пожалуй.

Леголас проводил ее до дверей спальни. Одного лишь взгляда на ее хрупкую фигурку в легком светлом платье хватило, чтобы перед глазами вновь возникли картинки позапрошлой ночи – испуганная и смущенная, Эленриэль дрожала от страха и возбуждения, когда он ласкал ее. Одно резкое движение, тихий вскрик , тонкие пальцы, до боли впившиеся в сильные плечи и размеренный неторопливый ритм – ему стоило больших усилий сдерживать себя, чтобы не причинить ей лишнюю боль.

– Ты хочешь остаться? – возможно, спрашивать о таком не совсем прилично, но Эленриэль знала, что он никогда не решится предложить это сам.

Легко подхватив ее на руки, Леголас занес Эленриэль в комнату и запер дверь.

Когда в ее сон ворвался топот чьих-то шагов в коридоре, взволнованные голоса и прочий шум, Эленриэль не сразу поняла, что происходит.

– В чем дело? – она села на кровати и сонно огляделась по сторонам. – Подожди здесь, – Леголас спешно натянул на себя разбросанную по полу одежду и выскочил в коридор.

Эленриэль тоже встала с кровати и быстро оделась. Любопытство, конечно, взяло и верх, и эльфийка осторожно выскользнула за дверь, на ходу собирая волосы в неаккуратный пучок.

– Сигнальные огни Минас Тирита! – навстречу ей выскочил какой-то растрепанный мужчина в военной форме. – Зажглись огни!

И, продолжая выкрикивать эту новость, мужчина убежал дальше по коридору.

«Значит, мы все-таки идем на войну» – без особой радости подумала Эленриэль. Если до этого размеренная жизнь в Медусельде потихоньку наскучивала ей, то сейчас, когда все практически наладилось, от осознания того, что хрупкое счастье может рухнуть в любой момент, становилось страшно.

Когда Эленриэль спустилась в главный зал, там уже собрались все остальные. Теоден раздавал военачальникам указания, объявив, что на сбор армии у них есть два дня. На третий же им предстояло выдвигаться в путь.

Арагорн буквально сиял и будто бы помолодел лет на десять, заметила Эленриэль. Измотанный тягостным ожиданиям, сейчас он выглядел полным сил и решимости. И это было чертовски заразительно, даже Эленриэль, встревоженная грядущей войной, ощущала странный прилив сил, глядя на наследника Исилдура.

«Вот уж действительно – воины нашли своего предводителя» – подумала она.

Во всех этих заботах и приготовлениях она совсем забыла о своем решении рассказать Леголасу правду. А вспомнив, вновь решила отложить.

«Не в таких обстоятельствах» – рассудила она. – «Сейчас ему больше нужна моя поддержка, нежели очередные проблемы. Успеется».

Следующие два дня прошли в мучительном ожидании вестей от Эомера, которому поручено было призвать союзников.

Роханский военачальник вернулся в положенный срок, сообщив неутешительные новости – шесть тысяч человек, половина того, на что рассчитывал Теоден.

– Каждый час приближает падение Гондора, ждать дольше мы не можем, – принял решение король, – выступаем завтра как и было запланировано.

Спорить с ним Эомер конечно же не решился. Он абсолютно и безоговорочно доверял дяде и своему повелителю, но ведь в тот момент и в глазах самого Теодена видел он обреченность. Тщательно скрываемую, но заметную.

Остаток Эомер пытался гнать от себя мрачные мысли, которые, как известно, плохие помощники в бою, но удавалось ему это с трудом. И по большей части оттого, что в глубине души Эомер знал, что может помочь, главное не струсить и рискнуть. Конечно, в таком случае он нарушит запрет короля, но ведь никто не узнает, успокаивал себя военачальник. И потом, когда самое страшное будет позади он обязательно признается во всем Теодену и остальным. И они его простят.

Поздним вечером, когда ночная темнота уже полностью окутала землю, Эомер вышел из главного зала, где проводилось окончательное совещание, сославшись на то, что идет в конюшню проверить работу конюхов.

Но, оказавшись в коридоре, вместо того, чтобы идти на улицу, Эомер свернул в противоположную сторону, к лестнице, ведущей в подземелья. Ему повезло, и стражников там не оказалось, впрочем Эомер знал, что все они сейчас в казармах, готовятся к утреннему выходу.

Остановившись у тяжелых дубовых дверей, которые, как и следовало ожидать, были заперты, Эомер огляделся по сторонам в поисках подходящего тяжелого предмета. Нужный отыскался через пару минут – весьма увесистый металлический лом в кладовке со сломанным оружием.

Эомер не боялся быть застигнутым врасплох – сейчас все были слишком заняты предстоящим походом и вряд ли кому-нибудь будет дело до скрытого в подвалах артефакта, каким бы опасным он ни был.

Взяв лом, Эомер на несколько секунд замер в нерешительности, но потом, встряхнув головой, словно отгоняя последние сомнения, что было сил ударил по тяжелому замку.

Мужчина невольно вздрогнул и застыл, когда пустой коридор огласил раскатистый грохот и последовавшее за ним эхо. На мгновение Эомер замер, прислушиваясь, не бежит ли кто на шум, который он тут учинил, после чего еще раз ударил по замку. В этот раз получилось куда менее громко, а сам замок, не выдержав второго удара, наконец, поддался и шлепнулся на пол.

Эомер опустил лом, еще раз прислушался, оглянулся, после чего осторожно потянул за ржавое кольцо дверной ручки.

С тихим скрипом, дверь открылась, пропуская нежданного гостя в холодную темноту. Сняв со стены факел, Эомер уверенно шагнул внутрь.

Отблески пламени отбрасывали на стены, причудливые и жутковатые узоры, шаги отдавались гулким эхом, но Эомер, не обращая на это внимания, двигался вперед.

В самом конце помещения, у стены, стоял небольшой каменный алтарь, а нем накрытый черным бархатом палантир.

В эту секунду Эомеру вдруг подумалось, что еще не поздно повернуть назад, наскоро повесить на дверь сломанный замок, вернуться к остальным и забыть об этой безумной идее. И он почти уже готов был так поступить, но проклятое упорство не позволило бросить начатое.

Глубоко вдохнув, Эомер уверенно сдернул бархатную ткань.

Внутри палантира была черная пустота и лишь огонь поблескивал на его поверхности.

Повесив факел на стену, Эомер уверенно взял в руки артефакт.

«Ну, давай, дрянь, покажи мне все...» – сердце колотилось с бешеной силой, и мысленно Эомер готов был увидеть любую, даже самую страшную картину.

Несколько секунд ничего не происходило. Вытянутая рука, в которой он держал камень уже онемела от тяжести, и страх постепенно сменялся досадой и разочарованием.

Эомер уже собирался поставить камень обратно, когда чернота внутри начала принимать неясные очертания...

– Юные леди, не кажется ли вам, что военное собрание немного не то мероприятие, где должны присутствовать дамы? – Теоден выразительно посмотрел на вошедших в зал Эовин и Эленриэль. – Возвращайтесь-ка лучше в свои комнаты.

Эленриэль с надеждой посмотрела на Леголаса, ища у него поддержки, но эльф лишь покачал головой.

– Неужто нам просто и послушать нельзя? – спросила Эовин, уперев руки в бока. – В конце концов, это касается нас всех. – Я слишком хорошо тебя знаю, моя дорогая племянница, – улыбнулся Теоден. – Ты ничего не делаешь просто так. И при всей моей любви к тебе, наше совещание не имеет к вам с Эленриэль ни малейшего отношения. К тому же раз уж вы вызвались провожать нас до лагеря, не помешало бы вам хорошенько выспаться, завтра придется рано вставать. Не вынуждай меня повышать голос.

Эовин понуро опустила плечи.

– Пойдем, Эленриэль, – она взяла эльфийку под локоть. – Нам тут делать нечего.

Однако в ее глазах Эленриэль заметила лукавый огонек.

– Спокойной ночи, – мило улыбнулась эльфийка.

Уже на выходе из зала девушек окликнул Теоден.