Текст книги "Лорд-обольститель"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
– Ты ненавидишь меня как человека? Все дело в этом? Ты презираешь все, что я делаю? Да, определенного уровня власть позволяет мне время от времени получать желаемое. Тебе такое ненавистно. Понимаю. Но забудь это, Кейт. Думай обо мне просто как о своем любовнике.
– Вы говорите вздор.
– Нет. Все, что я говорю, опирается на богатый опыт. Я разбираюсь в человеческих чувствах.
– Но не в моих.
– У меня большой опыт в том, что касается женщин.
– Наконец-то я слышу правду.
– Я знаю, что ты обо мне думаешь. Ты ненавидишь меня… но ненависть и любовь ходят рука об руку, Кейт. Страсть глуха к доводам рассудка. Это родство тел. Мы с тобой были созданы друг для друга, и это твое яростное сопротивление… оно слишком яростно, чтобы быть естественным, и лишь венчает твое совершенство. Ты меня понимаешь?
– Нет.
– В таком случае, я тебя всему научу.
– Я бы предпочла, чтобы меня научили, как сбежать отсюда, расстаться с вами и больше никогда не видеть.
– Как бы мне ни хотелось удовлетворить все твои желания, ты просишь слишком многого…
– Долго вы намерены меня здесь держать?
– Это зависит от разных обстоятельств. Ты выпьешь вина перед ужином?
– Что вы туда подсыпали на этот раз?
– Ничего. Вчера это было сделано лишь для удобства. Чтобы поскорее покончить с… э-э… предварительными формальностями. Сейчас в этом уже нет нужды.
– Итак, вы намерены изнасиловать меня самым примитивным и грубым образом?
– А ты не церемонишься в выражениях! Я изумлен. Никогда бы не подумал, что столь благовоспитанная юная леди способна так высказываться.
– А я никогда бы не подумала, что благовоспитанная юная леди способна оказаться в подобном положении.
– Такие вещи происходят гораздо чаще, чем ты полагаешь. О них просто не принято говорить вслух. Я велю принести вина.
Он направился к двери. Я проводила его взглядом, наблюдая, как развеваются полы синего халата.
Сбежать бы по лестнице, застать врасплох охранника…
– Это невозможно, – произнес он, показавшись на пороге комнаты. – Но даже если бы тебе это и удалось… Представь себя на большой дороге в таком виде. Без денег… Тебя бы приняли за сумасшедшую.
– Что я вам сделала? За что вы со мной так обращаетесь?
– Ты меня околдовала. Этого вполне достаточно. Пойдем. Сейчас принесут вина.
Женщина вошла в комнату и поставила вино на стол. Он подошел к столу и налил вино в бокалы. Один бокал протянул мне.
– Выпей.
Я взяла бокал, но пить не стала. Он вернулся к столу и взял свой бокал. Пригубив вино, посмотрел на меня.
– Уверяю тебя… никаких порошков. Смотри. Дай мне свой бокал. А ты возьми мой.
Он отнял у меня бокал и сунул мне в руку свой.
– Видишь? – сделав большой глоток, спросил он.
Мое горло пересохло и горело огнем. Кроме того, я понимала, что необходимо подготовиться к тому, что мне предстоит. Я отпила немного вина.
– Вот так лучше, – похвалил он.
– Когда мой отец узнает о том, что здесь произошло… – начала я и замолчала, размышляя над тем, как бы в самом деле поступил мой отец.
– Ну? – поинтересовался он.
Я молчала.
– А я бы заявил: «Она пришла по собственному желанию. И была так настойчива, что, как галантный кавалер, я должен был удовлетворить ее страсть».
– Неужели вы способны на подобную ложь?
– Ты же знаешь, что я способен и не на такое. Попробуй вспомнить какой-нибудь грех, в котором я не повинен. Нет, Кейт. Ты в моей власти. Как мудрая женщина, ты все прекрасно понимаешь. А значит, тебе не остается ничего иного, кроме как, образно выражаясь, пожать плечами и попытаться извлечь максимум удовольствия из того, что выпало на твою долю.
– Я не сдамся так легко.
– В каком-то смысле я этому даже рад. Не хотелось бы, чтобы ты изменила самой себе.
Он допил вино.
– Пойдем, – сказал барон, беря меня под руку. – Пора ужинать.
Я отказывалась идти с ним под руку, и тогда он заставил меня сделать это, тем самым продемонстрировав, что даже в мелочах настаивает на абсолютном повиновении.
Стол выглядел очень красиво. В канделябре горело восемь свечей. Он подвел меня к одному из стульев и силой усадил на него. Затем занял место напротив. Стол был невелик и, совершенно очевидно, предназначался для двоих, поэтому мы сидели почти рядом.
– Это суп, – произнес он, поднимая крышку супницы. – Я налью тебе немного. Старуха отлично готовит, и я уверен, тебе понравится.
Он подал мне тарелку, но я отвернулась. Барон вздохнул и, обойдя стол, поставил ее возле меня.
– Пожалуйста, не утомляй меня.
Я встала, но он принялся за свой суп, не обращая на меня никакого внимания.
– Бесподобно! – заметил он, поглощая суп. – Великолепно. Куда ты собралась? Так не терпится в постель?
Я опустилась на стул, осознавая свою полную беспомощность. Суп и в самом деле источал необыкновенно приятный аромат. Барон поднес мне бокал вина.
– Никаких порошков, можешь быть спокойна.
Я с вызовом взглянула на него и начала есть суп.
– Так лучше, – одобрительно произнес он и поднял бокал. – За нас. Ты все еще мне не доверяешь? Я отопью немного из этого бокала и передам его тебе. Что-то вроде кубка любви.
Не сдамся, подумала я. Соберу все свои силы и окажу ему достойное сопротивление. Только вот поем… совсем немного…
Он отпил из бокала и протянул его мне. Я не хотела пить много, чтобы не разморило. С другой стороны, если захмелею, будет легче перенести то, что меня ожидает. Быть может, тогда смогу смириться и принять неизбежное.
– Как мы глубоко задумались, – насмешливо произнес он. – Остается лишь догадываться о чем. А теперь немного оленины. Я велел подать мясо холодным, чтобы нам не мешали во время ужина. Подумал, что так ты будешь чувствовать себя свободнее. Заметь, Кейт, как я предупредителен.
– Я это заметила, – ответила я, вложив в свой ответ весь сарказм, на который только была способна.
– Разумеется, ты наблюдательна. Как большой художник. Ты напишешь с меня еще одну миниатюру. Я получил столько удовольствия от наших сеансов. Твоя маленькая ложь так забавляла меня.
Я молчала. Он ел, а я размышляла над возможностями побега. Придет ли Марта за посудой? Ах, если бы только она оставила дверь приоткрытой… А дальше? Нет, о побеге нечего было и думать, и я это осознавала. В душе клокотала ярость… и все же мне не удавалось справиться с явным, хотя и не поддающимся определению томлением.
– Оленина хороша, не правда ли? – произнес барон. – Славно потрудилась наша старуха. Она ни в чем не виновата… да и кучер тоже. Они всего лишь исполняли приказ.
– Я знаю.
– Так что им не оставалось ничего другого, кроме того, чтобы в точности выполнить все мои указания. Что они и сделали.
– По велению всемогущего барона.
– Вот именно. Можешь во всем винить меня, но когда бесхитростные девственницы лишаются своего главного – какая чушь! – достояния, в этом все же есть и определенная доля их вины.
– Приберегите свои грубые шуточки для тех, кто способен их оценить.
– Хорошо, – кивнул барон. – Но ты здесь, Кейт. И как же оказалось легко заманить тебя в ловушку! Ты ведь могла и сама узнать насчет поездов… а не попадаться на такой примитивный крючок. В Париже ты была намного смекалистее.
Я молча уставилась на него.
– А, наконец-то мне удалось завладеть твоим вниманием!
– Вы говорите о том фиакре?
– Это было достаточно неуклюже, согласен. Слишком очевидно и рискованно. Тебя необходимо было провезти через весь Париж, и ты этого не допустила. Ты уже достаточно хорошо знала город и поняла, что тебя везут не туда, куда надо. А потом ты выпрыгнула. Это было очень опасно. Зная парижских возниц, удивительно, что на тебя никто не наехал. Да, тот план был явно неудачен. Недостоин меня. Экспромт, порождение врожденного авантюризма. Я почти сразу понял, что этот план слишком груб и может осуществиться только в том случае, если уж очень сильно повезет. Мой кучер следил за тобой несколько дней.
– Значит, вам именно это было нужно?
– Разумеется.
– И вы давно уже вознамерились изнасиловать меня?
– Достичь своей цели к нашему обоюдному удовольствию.
– Вы – чудовище.
– Сошедшее с фасада Нотр-Дама.
– Если бы мне сказали, что современные мужчины способны на нечто подобное, я бы не поверила.
– Твои сведения о мире весьма ограничены.
– Видимо, я жила среди цивилизованных людей, пока…
– Пока не встретилась со мной. Ты, безусловно, права. Увы, моя милая Кейт, ты стала жертвой гнусного негодяя.
– Я взываю к вашей чести… к вашей порядочности… Умоляю, отпустите меня.
– Нет никакого смысла взывать к тому, чего не существует. Но если бы я и отпустил тебя сейчас, ты все равно не смогла бы вновь стать той, которой была до прошлой ночи.
– Я всего лишь хочу уехать отсюда, попытаться забыть о вашем существовании… и никогда, никогда больше вас не видеть.
– Но я-то хочу как раз обратного. Хочу, чтобы ты осталась здесь и чтобы ты никогда меня не забывала. Ты всегда будешь помнить обо мне, Кейт, потому что лучшего любовника у тебя никогда не будет.
Я пришла в полное замешательство. И опять переживала ту кошмарную поездку в фиакре. Принцесса сказала, что это было подстроено бароном, и в этом она оказалась права, хотя причина была совершенно иной. Я вспоминала тот момент, когда распахнула дверцу и выпрыгнула чуть ли не под копыта… И все это из-за его неуемной похоти!
Я вскочила.
– Отпустите меня!
Он мгновенно оказался рядом.
– Ну же, Кейт, – произнес он, – ведь ты прекрасно знаешь, что я тебя не отпущу. Впрочем, отпущу, конечно, но не сейчас. Потерпи. Наше маленькое приключение еще не закончилось.
Барон протянул руку, но я схватила лежащий на столе нож и направила на него острие.
– Как! – со смехом воскликнул он. – Так, значит, ты готова меня убить? Ах, Кейт, такого я от тебя не ожидал!
– Не доводите меня! – крикнула я. – Если я вас убью, мир от этого только выиграет!
Он распахнул халат, обнажив грудь.
– Давай, Кейт. Вот сюда, прямо в сердце. Я думаю, оно где-то здесь.
– Вы очень удивитесь, если я это действительно сделаю.
– Вряд ли я тогда буду в состоянии выказать свое удивление. Чего же ты ждешь?
– Я сказала, не доводите меня.
– А ведь именно это я и намерен сделать.
Я бросилась на него. Он перехватил мое запястье, и нож упал на пол.
– Видишь, Кейт, ты все-таки не способна на это.
– Способна. Вы мне помешали. Но если так в этом уверены, зачем же тогда заставили меня выронить нож?
– Щадя твои чувства. Ведь благовоспитанные английские леди не бьют своих любовников ножами. Они пытаются уничтожить их при помощи слов… быть может, слез… в крайнем случае – яда… но не ножа, нет.
– Вам предстоит узнать много нового о благовоспитанных английских леди.
– Я уже приступил к этому увлекательному процессу познания… который доставляет мне неизъяснимое удовольствие.
Тут он обнял меня и прижал к себе.
– Кейт, – прошептал он, – милая Кейт, со мной бороться бесполезно. Сдавайся. Хочу видеть тебя покорной. Хочу, чтобы ты обняла меня и рассказала, как ты счастлива в моих объятиях…
Я отстранилась, а поскольку он продолжал удерживать меня на расстоянии вытянутой руки, принялась колотить кулаками по его обнаженной груди.
Барон только смеялся. Он не хуже меня знал, что я не смогла бы обратить против него этот нож. И был прав. Люди, получившие воспитание, подобное моему, на такие поступки не способны, независимо от каких бы то ни было обстоятельств.
Он сгреб меня в охапку. Я извивалась и пыталась вырваться, но он наслаждался моей беспомощностью.
– Ты испытываешь мое терпение, Кейт…
Долгое время спустя я не осмеливалась даже вспоминать о той ночи. Она совершенно не походила на предыдущую. Тогда я была одурманена и почти ничего не осознавала. Теперь же сопротивлялась… что было сил. Отчаянно сопротивлялась… отлично понимая, что мне не победить. Но я надеялась в полной мере продемонстрировать ему свое негодование, свое презрение, свой гнев, свою ярость. Хоть каким-то образом утешить растоптанное достоинство.
Но что ему до моих чувств? Барону нравилось мое бешенство. Он ведь был прирожденным бойцом.
В конце концов я осознала, что мое буйное поведение ему только на руку. Он получал именно то, к чему стремился, потому что для него победа была тем ценнее, чем большее сопротивление пришлось ради нее преодолеть.
А победа была неизбежна. Если в словесных баталиях мне иногда и удавалось взять верх, то тягаться с ним физически мне было явно не под силу.
Но я боролась… о, как я с ним боролась! Я взвинтила свою ненависть до предела, и в то же время где-то в глубине души понимала, что сопротивляюсь не только ему, но также и чему-то в себе… какому-то эротическому любопытству, подспудному стремлению к этому конфликту… к жажде удовлетворения. Я была побеждена, но поражение доставило мне какую-то безумную, дикую радость, и чем сильнее разгоралась моя ненависть, тем увлекательнее была борьба.
В эту ночь постель походила на поле боя.
* * *
Следующий день ничем не отличался от предыдущего. Мне начинало казаться, что я провела в заточении всю свою жизнь. Наверное, он собирается удерживать меня до тех пор, пока не удастся полностью сломить мой дух. Думается, в таком случае ему тут же наскучило бы это приключение и он бы отпустил меня.
Временами казалось, что я сплю и вижу сон. Все происходящее было окутано пеленой нереальности. Однако для такого человека, как барон, в этом не было ничего противоестественного.
Он увидел женщину, захотел соблазнить ее и взялся за осуществление своего плана. Он ведь с самого начала знал, что моего добровольного согласия ему никогда не добиться. Поэтому не оставалось ничего другого, кроме применения силы, что он и сделал…
Как и накануне, вечером был накрыт стол для ужина. Мне показалось, барон немного изменился. Не зародилось ли в его душе сожаление… быть может, нежность? О, только не это. На нежность он не был способен. Тем не менее что-то изменилось, и я спрашивала себя, что же именно.
Разливая вино по бокалам, он очень серьезно произнес:
– Кейт, это было чудесно… я имею в виду время, которое мы провели вместе.
Я молчала.
– Если бы я сказал, что никогда еще обладание женщиной не доставляло мне столько удовольствия, ты бы мне поверила?
– Нет.
– Однако это правда. Зачем мне лгать? Нет ведь никаких мотивов, верно?
– Ваше поведение не выглядит мотивированным. Думается, вы вообще не нуждаетесь в каких бы то ни было мотивах.
– И тем не менее все мои действия имеют четкие мотивы. Веские основания для того, чтобы поступать именно так, а не иначе.
– Стремление удовлетворить свою похоть, реализовать злую силу.
– Кейт, ты абсолютно права. Я не ожидал от тебя подобной проницательности!
– Нет нужды быть особенно проницательной, оценивая мужчину, который ведет себя как варвар, поскольку все его мотивы лежат на поверхности.
– Не все.
– Вы собираетесь напомнить, что именно вы положили начало моей карьере. Я очень сожалею о том, что встретилась с вами. Я сожалею, что приехала в ваш замок и узнала, что в нашем мире существуют люди, мало чем отличающиеся от дикарей.
– Подобные тирады не слишком оригинальны, а последняя становится попросту навязчивой.
– Мне нечего сказать, кроме того, как сильно я вас презираю.
– Знаешь ли, прошлой ночью у меня сложилось иное мнение.
– Вы унизили меня. Ни один порядочный мужчина ни за что не стал бы так обращаться с женщиной. То, что вы совершили, – преступление. В прошлые века, о которых вы рассуждаете с такой ностальгией, за подобные деяния вас повесили бы или сослали на каторгу.
– Только не человека с моим положением в обществе. Насколько мне известно, один из моих предков подстерегал путешественников, заманивал их сюда и требовал выкуп. Тем не менее ему так ни разу и не пришлось ответить за свои злодеяния.
– Милая игра, которая, должно быть, привлекает и вас.
– Ничуть. У меня достаточно денег.
– Повезло путешественникам!
– Обладая достаточным влиянием и э-э… скажем, умением, можно делать много такого, что для большинства людей является недозволенным. Я хочу рассказать тебе историю об одном из моих предков. Тебе интересно?
– Я предпочла бы покинуть этот дом и больше никогда вас не видеть.
– Я все равно буду стоять у тебя перед глазами, а мой голос будет преследовать тебя даже во сне.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы стереть вас из памяти.
– Ах, Кейт, неужели я тебе настолько ненавистен?
– Невозможно описать, насколько. Только покинув это место, я смогу до конца осознать весь ужас происшедшего. Но не смогу ни забыть, ни, тем более, простить того, что вы со мной сделали.
– Суровый приговор.
– Заслуженный.
– Все же позволь рассказать тебе историю моего предка. Пожалуй, она тебя заинтересует.
Я не ответила, и он продолжал:
– Это случилось очень давно, а если точнее, то в тринадцатом веке, в правление короля Филиппа, также прозванного Le Bel [18]18
Красивый, прекрасный (фр.).
[Закрыть], поскольку он был очень хорош собой. Этого предка звали Флоранс, граф голландский. Странное имя для мужчины? Но у нас некоторые имена могут быть как мужскими, так и женскими. Флоранс был мужчиной, и у него было множество любовных интрижек.
– Теперь мне понятны ваши склонности, хотя слово «любовные» в данном контексте считаю неуместным.
Он продолжал, не обратив внимания на мою реплику:
– У Флоранса была одна любовница, к которой он был особенно привязан. Разумеется, у него было много любовниц, но эта значила для него намного больше остальных. Однако пришло время расставания. Тогда он решил сделать ее уважаемой светской дамой, а для этого было необходимо выдать ее замуж.
– Использовал, а затем решил сбыть с рук?
– Значит, ты все-таки меня слушаешь. Это хорошо. Думаю, продолжение покажется тебе весьма интересным. Он предложил одному из своих приближенных жениться на ней. Но тот с возмущением отказался, заявив, что никогда не женится ни на одной из бывших любовниц Флоранса.
– Меня его отказ не удивляет.
– Флорансу это не понравилось. Он был очень влиятелен. Знаешь, что он сделал?
Я неотрывно смотрела на барона, и леденящий холод медленно проникал в мою душу.
– Тот приближенный был влюблен в одну женщину, на которой собирался жениться. Он женился на ней и таким образом утер нос своему сюзерену. Теперь уже не могло быть и речи о том, чтобы заставить его жениться на любовнице Флоранса.
– Так, значит, бедному Флорансу на этот раз не удалось настоять на своем?
– Удалось. Он никогда и никому не позволял брать над собой верх. Угадай, что он сделал. Он подстерег молодую жену своего приближенного и увез ее в свой замок. Догадываешься, что случилось затем?
Я смотрела на него в безмолвном ужасе.
– Он держал ее в замке три дня, – медленно произнес он, не сводя с меня глаз. – В хрониках говорится, что он ее изнасиловал. Затем отослал ее назад к мужу с запиской, в которой говорилось: «Ты ошибался. Как видишь, ты все-таки женат на одной из моих любовниц».
– Какая ужасная история.
Несколько мгновений он молчал, затем продолжил:
– Я рассказал об этом, чтобы ты поняла, какими людьми были мои предки. Чего же ты хочешь от меня?
– Я и раньше знала, что они были варварами. Что же случилось с благородным Флорансом?
– Его вскоре убили.
– Вот как! Я рада. Все же у этой истории справедливый конец. Полагаю, его убил оскорбленный муж?
– Таково было распространенное мнение.
– Это должно послужить уроком всем варварам.
– Варвары никогда и ни из чего не извлекают уроков.
– Пожалуй, вы правы.
Он улыбался мне. Волна мрачных предчувствий накатила с такой силой, что мне стало дурно. События минувших дней начали представать передо мной в новом свете. Прежде я была готова бороться до конца, несмотря на то что битва была изначально проиграна. Но теперь… Я не осмеливалась и подумать, что все это означает. Он оказался даже большим циником, чем я предполагала.
Я встала.
– Ты готова? – поинтересовался он.
– Готова идти куда угодно, лишь бы подальше от вас.
– Бедняжка Кейт! – воскликнул он и заключил меня в объятия.
Впервые мне захотелось разрыдаться. Я все поняла. На самом деле это не имело отношения к его страсти. Даже к неуемной похоти. Я выступила в роли символа. Узнав, что мы с Бертраном обручились, он потребовал, чтобы Бертран женился на Николь. Бертран отказался. Поэтому барон овладел мной, чтобы иметь возможность подобно своему предку заявить: «Ты все-таки женишься на моей любовнице, хотя и не на той, которую я тебе предлагал».
Думаю, если бы у меня еще оставались силы, я бы его убила. Он заслуживал того, чтобы разделить участь своего предка.
– Кейт, – произнес он. – Я в тебя влюблен.
– Я знаю, что вы способны на любой отвратительный поступок, на все, что угодно, но вы не можете любить. Попытайтесь не лгать мне столь откровенно.
– Какой мне смысл говорить тебе неправду?
– Вы любите себя… свою гордость… свою похоть… свою алчность… вот что вы любите.
– Себя я люблю, это правда… но сразу после меня идешь ты… во всяком случае, сегодня ночью.
Я накрыла ладонью его руку.
– Отпустите меня… пожалуйста.
– Такая трогательная, такая красивая, – заметил он и взял меня на руки.
Я была опрокинута навзничь… и мне было уже безразлично, что со мной происходит. Насилие вошло в привычку. Мое тело больше мне не принадлежало.
– Если бы можно было повернуть время вспять. Вернуться в тот день, когда я покинула Париж. Поехать домой… а не сюда, – бормотала я.
– Ты бы очень много потеряла. Это самое значительное событие в твоей жизни.
– Самое низкое падение.
Затем безразличие слетело с меня, и я закричала, выплескивая на него всю свою ненависть и презрение.
Барон не обратил на это никакого внимания. Он решительно придвинулся ко мне и еще раз продемонстрировал свою неумолимую власть.
* * *
Наступило утро. Меня разбудили звуки шагов и голоса. Я села на кровати. Мой халат лежал на полу, там, куда он его отшвырнул.
Кто-то вошел в комнату.
Это был барон, а с ним… Бертран.
Тут я поняла, что это кульминационная сцена фарса… комедии… трагедии, чего угодно. Кульминация, к которой вели все предыдущие события.
– Мадемуазель Коллисон находится здесь, – проговорил барон. – Она провела здесь три ночи… со мной. Что ж, Бертран, этим все сказано. Я желаю вам счастливой совместной жизни. Смею вас заверить, Кейт – необычайно страстная женщина. Вам очень многие станут завидовать. И я самый первый. А в следующий раз, Бертран, не будьте глупцом. Делайте то, что я вам говорю. Не стоит думать, что если я предоставил вам некоторую независимость, то вы имеете право мне не подчиняться.
Это мгновение сохранится в моей памяти до конца дней. Время как будто остановилось. Все замерло, и мы были лишь неодушевленными персонажами какой-то картины.
Бертран смотрел на меня вначале изумленно, а затем все с большим пониманием. Ужас… недоумение… отвращение… Все эти эмоции читались на его лице.
– Кейт, – беззвучно произнес он.
Я приподнялась, прикрываясь покрывалом.
– Меня привезли сюда… опоили… вынудили…
Бертран продолжал смотреть на меня. Затем повернулся к барону, который все это время продолжал злорадно улыбаться… как демоническая химера собора Нотр-Дам.
Барон медленно наклонил голову, подтверждая мои слова.
– Она дралась, как дикая кошка. Но мне кажется… мы в конце концов достигли взаимопонимания.
Лицо Бертрана исказилось. Мне показалось, он сейчас разрыдается. Но в следующее мгновение, закусив нижнюю губу, он бросился на барона. Негодяй был готов к этому. Бертран вцепился ему в горло, но барон приподнял его и далеко отшвырнул от себя. Тот рухнул на пол.
– Встань, – приказал барон. – Мало того, что ты ставишь себя в дурацкое положение… ты делаешь это еще и в ее присутствии. Кейт, сейчас принесут твою одежду. Оденься и немного поешь. – Он положил на стол конверт. – Здесь гонорар за миниатюру, как мы и договаривались, а также билеты. Вы сможете уехать уже через час. Экипаж доставит вас на станцию. Все пересадки проверены. Полагаю, ты захочешь отправиться прямиком в Англию, чтобы немного отдохнуть, прежде чем приступать к следующему заказу. Бертран может проводить тебя куда захочет.
С этими словами он вышел из комнаты.
Бертран стоял, пошатываясь. Он был оглушен падением, но не настолько, насколько его потрясло все увиденное и услышанное.
Мне было жаль его, униженного почти так же глубоко, как и я. А с жалостью пришло осознание того, что я никогда не смогу выйти за него замуж. И вообще ни за кого не смогу выйти.
Он стоял, глядя на меня.
– Кейт…
– Он – чудовище, – сказала я. – Мне нужно домой.
Он кивнул.
– Я хочу уехать отсюда как можно скорее.
В комнату вошла Марта с моей одеждой и кувшином горячей воды. Бертран вышел.
– Я принесу ваш petit dejeuner, – с неизменным миролюбием произнесла она.
– Спасибо, не надо, – ответила я. – Мне здесь больше ничего не нужно. Я хочу немедленно уехать.
Марта молча поставила кувшин на пол. Я наспех помылась и оделась. Было непривычно чувствовать на теле собственную одежду. На столике у зеркала обнаружила свои заколки для волос. Это свидетельствовало о заботливости, с которой отнеслись к моим вещам. На меня напал истерический смех.
Одевшись, я снова почувствовала себя прежней Кейт Коллисон, которая ничуть не походила на особу в отороченном мехом халате и с разметавшимися по плечам волосами. Внимательно всматриваясь в свое отражение, я заметила какие-то почти неуловимые изменения. Что это? Опыт? Знание? Должно быть, так выглядела Ева, отведавшая плода запретного дерева.
По винтовой лестнице я спустилась вниз. Огромная утыканная шипами дверь была распахнута настежь.
Я вышла из башни.
Бертран ожидал в экипаже. Барона нигде не было видно. Скорее всего, он уже вернулся в замок. Маленькое приключение, сломавшее мне жизнь и доставившее ему столь необходимое удовлетворение, закончилось.
– Поехали, – произнесла я. – Скорее прочь отсюда.
Мы вместе отправились на станцию.
Во время путешествия Бертран хранил молчание, и мне казалось, что оно никогда не закончится. Мы миновали Руан и приближались к побережью.
– Тебе незачем переправляться через Ла-Манш, – обратилась я к нему. – В своей стране я могу обойтись без провожатого.
Он кивнул.
Когда мы прибыли в Кале, до следующего пакетбота оставался еще час.
– Возвращайся домой, Бертран, – сказала я.
– Я посажу тебя на корабль.
Он стоял, молча глядя на море. Затем проговорил:
– Я убью его.
– Этим ты ничего не изменишь.
– Но окажу услугу человечеству.
– Бертран, не надо так говорить. Если ты начнешь мстить, это будет двойная трагедия.
Про себя я думала: ты никогда этого не сделаешь. Ты не сможешь. Он этого не допустит, а правила устанавливает он.
Бертран взял мою руку и сжал ее. Я попыталась скрыть, как мне неприятно его прикосновение.
Все изменилось. Я была уверена, что мне никогда не удастся изгнать из своего сознания теснящиеся там картины. Центральной фигурой этих кошмарных картин был Ролло де Сентевилль.
Я не думала, что Бертран по-прежнему хочет на мне жениться, запомнив отвращение, промелькнувшее в его взгляде, когда он увидел меня в постели. Дело было даже не в том, что он не верил, будто барон обманным путем заманил меня туда и силой принудил к близости. Я не сомневалась в том, что в это он верил. Он видел во мне жертву. Но в то же время он не мог забыть того, что я, как верно заметил барон, стала его любовницей.
Я никогда не смогу выйти замуж за Бертрана, думала я. Между нами все было кончено в тот самый момент, когда он вошел в ту спальню.
Так что на этот раз Ролло не получит желаемого. Он был намерен швырнуть в лицо Бертрану его собственные слова, заставить жениться на одной из надоевших ему любовниц. И барон был уверен, что ему это удастся. Но мы все равно оставили его в дураках. Свадьбы не будет.
Оставшись одна, я вздохнула с облегчением.
Его последними словами были:
– Я напишу. Мы что-нибудь придумаем…
Я улыбнулась в ответ. Было ясно, что все кончено.
А затем долго стояла, опершись о поручень и глядя на бурлящую за бортом воду. Меня терзали возмущение и гнев. Я думала о Кейт Коллисон, совсем недавно переправившейся через Ла-Манш. Она тогда грезила об опасном приключении. И оно действительно оказалось опасным. Да, очень опасным, потому что она познакомилась с этим странным человеком, варваром, изменившим всю ее жизнь…
Меня душила ярость. Он осмелился использовать меня, желая доказать, что никто не смеет его ослушаться, что Бертран должен ему повиноваться. Все это не имело никакого отношения к страсти. А мне эта страсть показалась испепеляющей, всепоглощающей, коль уж она толкнула его на преступление.
И в этом заключалось самое большое унижение. Именно это вызывало во мне самый яростный гнев, возмущало больше всего прочего.
Вдали показались белые утесы.
Это зрелище оказало на меня поистине исцеляющее воздействие. Я была дома.
