Текст книги "Леди-Солнце"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

– Они хитрят с нами, милорд, – заметил сэр Джон. – Не мешает и нам подумать о каких-нибудь уловках.

– Никаких уловок! – воскликнул Эдуард. – Я хочу сражаться честно, с открытым забралом. Они сейчас по одну сторону реки, мы – по другую. Я предложу им переправиться на наш берег и дам слово не атаковать во время переправы.

– Милорд, – возразил сэр Джон, не скрывая раздраженного удивления, – вы, кажется, забываете, что мы на войне, а не на турнире.

– Войны тоже можно вести, помня о чести и благородстве, – не согласился с ним Эдуард. – Нужно сказать им: если они желают, чтобы мы переправились на их берег, то мы сделаем это на тех же условиях, которые я предлагаю им.

Сэр Джон только пожал плечами. Бывалый воин, он уже понял, что шотландцы не горят желанием вступать в схватку, и это его сейчас вполне устраивало: его фламандцы тоже были не слишком расположены воевать, да и сам он не очень-то хотел этого.

Эдуард все же отправил посланца на противоположный берег и теперь с нетерпением ждал ответа.

«Мы находимся на вашей земле, – гласил ответ, – и мы предаем ее разорению. Если вам это не по душе, приходите и атакуйте нас. Мы же будем там, где стоим, столько, сколько пожелаем».

– Что делать? – задал вопрос Эдуард и сам ответил на него: – Не остается ничего другого, как переправиться на тот берег и вступить в бой.

Сэр Джон решительно покачал головой.

– Люди измотаны, милорд, – сказал он. – Провиант кончается. Наши воины не привыкли обходиться овсянкой, как эти шотландцы.

– Значит, следует поторопиться с атакой! – возразил Эдуард и велел готовиться к переправе через реку на следующее утро.

Ночью он почти не спал, выходил из шатра и глядел на противоположный берег, где сквозь туманную мглу мерцали огни шотландского лагеря.

«Утром мы ударим по ним, – мечтал юный король, – разобьем в пух и прах, я вернусь победителем, и никто уже не посмеет ухмыляться по поводу моей молодости и неопытности. Всем придется признать, что я настоящий король и могу править самостоятельно…»

На рассвете его разбудил ворвавшийся в шатер взволнованный сэр Джон.

– Что случилось? – удивился Эдуард.

– Выходите и посмотрите сами! – вскричал тот.

Эдуард вышел. На другом берегу реки еще мигали зажженные факелы, но людей не было и в помине – армия шотландцев снялась с места и ушла.

* * *

Снова были посланы разведчики, и они обнаружили, что шотландцы остановились на том же берегу, но теперь в более удобном для них месте, в лесу.

– Тут легче переправиться через реку, – заметил сэр Джон.

– Конечно, потому они и передвинулись сюда, – согласился Эдуард. – Теперь уж мы должны опередить их и дать бой!

Весь день шли приготовления, и к ночи Эдуард устал. Он по-прежнему верил в победу и думал, что она уже в его руках. Засыпая, он вновь представлял себе, как вернется победителем в Лондон… Первым делом призовет к себе советников и скажет, что не намерен больше откладывать женитьбу. Конечно, советники и весь народ будут в восторге – ведь все хотят, чтобы у короля как можно раньше появился наследник, и он непременно появится.

Эта мысль особенно его взволновала, он стал думать о Филиппе: какая она милая, простая, добрая и как восхищалась им, когда он был у них в замке Валенсьен. Вот такая жена и нужна ему…

Он уснул, мечтая о Филиппе и будущем первенце…

Его разбудил шум – нет, не шум, а рев, поднявшийся в лагере: кричали люди, ржали лошади, слышался топот множества ног.

– Дуглас! Дуглас! – раздавались вопли. – Черный Дуглас!..

Эдуард спрыгнул с походной койки, и в это время полотнище палатки начало опадать – кто-то подрезал натягивающие его веревки. Он выскочил наружу и в рассветной мгле увидел высокого смуглолицего мужчину, который смеялся ему в лицо…

К Эдуарду бросился один из его стражей.

– Бегите, милорд! – прокричал он. – Спасайтесь!..

Больше он ничего не успел сказать – его поразил меч.

Пришлось удирать! Какое бесчестье! Это не подобает королю! Но что поделаешь – ведь он даже не вооружен, а Черный Дуглас во всеоружии… И он смеется… Этот негодяй смеется!..

Эдуард понял, что произошло. Шотландцы смогли внезапно напасть на них, потому что переправились ночью через реку. Черный Дуглас с отрядом осмелился даже прорваться к палатке короля, чтобы убить его. Или взять в плен. Самого короля Англии!

Сэр Джон уже отдавал приказы. Воины пришли в себя после внезапной атаки небольшого отряда и начали оказывать сопротивление; враг поспешил ретироваться.

Англичане остались в унизительной растерянности, в полном недоумении: шотландцы снова обвели их вокруг пальца…

– Это в последний раз! Клянусь! – чуть не плача, вскричал Эдуард. – Утром мы атакуем их!

Сэр Джон не возражал, но заметил, что потребуется некоторое время для подготовки – нужна решительная победа после всего, что произошло, только победа! Однако Эдуард, дрожа от негодования и перенесенного унижения, настаивал на немедленной атаке.

Когда окончательно рассвело, стало ясно, что их снова обманули, – шотландцев и след простыл. Нужно было снова пускаться в изнурительную погоню; кони противника, хоть и не такие крупные и ладные, как у англичан, были более быстрыми, потому что их всадники легче вооружены, а все войско меньше обременено различным снаряжением.

Лазутчики донесли, что шотландцы вернулись на свою территорию. Было очевидно, что они намерены продолжать ту же игру и окончательно вымотать английское войско.

И тут пришло сообщение от Роберта Брюса. По словам его посланца, король Шотландии изъявлял готовность вести переговоры о мире, а также о том, чтобы скрепить союз между двумя странами при помощи брака: у Эдуарда есть сестры, у него – сын, и разве брачные узы не лучше и не выгоднее, нежели постоянные сражения?

Эдуард не мог не согласиться с шотландским королем.

И еще один посланец прибыл в это же время – от матери Эдуарда, из Йорка: его отец мирно скончался в замке Беркли…

Что ж, такова, видно, воля Божия. Бедный отрекшийся король! Какая неудачная жизнь! Пусть покоится наконец в мире. Жаль, что ему, сыну этого неудачника, не удалось быть рядом с отцом в час его смерти. Хотелось бы услышать от самого отца, что он сознательно и добровольно передал сыну корону.

То, что отец спокойно отошел в мир иной, избавило молодого Эдуарда от последних слабых укоров совести. Теперь он воистину король!

Наверное, следует немедленно вернуться в Йорк? Быть вместе с матерью?

О, как бы он хотел отомстить за унизительное поражение отца под Баннокберном! Чтобы его возвращение было триумфальным! Чтобы о нем говорили: «Этот Эдуард достоин своего деда!»

Да, придет время, он докажет всем!.. И не нужно будет даже сравнивать его с дедом. О нем начнут говорить как об Эдуарде III!..

А пока следует признать, что шотландцы оставили его с носом и он возвращается, отрезвленный и умудренный полученным уроком, поняв, что война не рыцарский турнир, где так легко проявить себя и добиться почестей. Война – это не просто вооруженная борьба, это изнурительное испытание сил, воли, ума, в ней необходима не только смелость, но и холодный расчет, хитрость, умение делать верные ходы.

Он запомнит этот урок и постарается извлечь из него пользу.

* * *

Эдуард ехал на юг, в сторону Йорка, и постепенно на душе у него становилось легче: он не потерпел поражения в битве, как его отец. И не его вина, что битва не состоялась, – это ведь сами шотландцы отказывались принять бой. А что он мог сделать? Только то, что делал, – пытаться отыскать врага, который все время увиливал от столкновений.

Лишь одно воспоминание вызывало краску стыда на лице Эдуарда – Черный Дуглас чуть не захватил его в плен…

Но сейчас он возвращается в Йорк, условившись с шотландцами, что обе стороны вскоре займутся переговорами о перемирии. Возвращается с армией, которая, правда, не победила, но и не потерпела поражения, хотя была уже не в том состоянии, в каком выступила в поход. Внутренние распри и волнения среди фламандцев значительно ослабили ее, и хорошо, что все так окончилось, – теперь он это понимал.

Перед ним стояли две задачи на ближайшее время: заключить выгодный для Англии мир с шотландцами и жениться на Филиппе. Как можно скорее! Его душа все сильнее жаждала этого. И тело тоже…

Все члены королевской семьи по-прежнему пребывали в Йорке. И с ними, конечно, непременный Роджер де Мортимер.

Эдуард нахмурился, вспомнив об этом человеке. Он не мог не думать о нем… и о своей матери, рядом с которой тот постоянно находился. Он понимал уже, что она не может обойтись без Мортимера, и старался закрывать уши от случайно доносившихся до него слухов – случайно, потому что никто не решался говорить что-либо непристойное о королеве в его присутствии.

И вот он в Йорке.

Мать порывисто обняла сына и сказала, что рада видеть его невредимым.

Мортимер поклонился, и Эдуард заметил – или ему показалось? – что в глазах у него было чуть презрительное удовлетворение.

Слова, последовавшие за поклоном, утвердили его в этом наблюдении.

– Как славно вы выглядите, милорд, – сказал Мортимер. – На лице ни одного боевого шрама, слава Богу.

– Проклятые шотландцы! – поспешила вставить королева. – Кто мог подумать, что они откажутся сражаться?

– Известие о смерти отца, – проговорил Эдуард, освобождаясь от объятий матери, – очень меня опечалило.

– Как и всех нас, – заметила она.

– Он мирно ушел от нас, – вмешался Мортимер, – и, как говорят те, кто был рядом, покойный король мечтал о смерти как об избавлении.

Эдуард нахмурился.

– Как жаль, что меня не было с ним в эти минуты.

Мать подняла голову, положила руку на плечо сына.

– Мой дорогой, – сказала она, – мы все хотели бы находиться возле него. Но остается утешаться мыслью, что сейчас он обрел покой, которого так жаждал.

Эдуард повернулся к брату и сестрам, которые взирали на него с неприкрытым страхом: он был теперь не братом, он был их властелином.

– Ну, братец Джон, – спросил Эдуард, – как поживаешь?

Братец Джон через силу улыбнулся и сказал, что поживает хорошо и надеется, что Его Величество поживает так же.

– Для тебя я по-прежнему твой брат Эдуард, – поправил тот и, опустившись на колени, обнял обеих сестер.

Как они прелестны – какие у них прекрасные сверкающие глаза, какая нежная кожа, напоминающая ему о Филиппе.

Элинор сказала застенчиво:

– А у нас будет пиршество. По случаю твоего возвращения.

– Ты уверена? – спросил Эдуард. – Тогда я должен быть на нем. Верно?

Глаза Джоанны наполнились слезами.

– Наш отец умер, – сказала она. – Его больше нет.

Слезы покатились по ее щекам, Элинор и Джон с трудом сдерживались, чтобы тоже не заплакать, хотя все они едва помнили отца – высокого светловолосого мужчину, всегда спокойного и ласкового с ними. Он совсем не внушал им страха – не то, что мать. Вот и сейчас она резко сказала:

– Вы не в детской. Ведите себя прилично и помните: ваш брат – король Англии.

В ответ на эти слова Джоанна заплакала еще горестней, но ее сестра и брат сумели мужественно перебороть слезы.

– Забери сестру, Джон! – приказала королева. – Мне стыдно, что она так себя ведет в присутствии короля. Хорошим манерам следует учиться с детства.

Однако Эдуард не отпустил их.

– Они горюют, и это естественно, – сказал он. – Я горюю вместе с ними. Теперь я ваш защитник, мои маленькие сестрички. Ваш защитник и ваш король. И я не дам вас в обиду.

Джоанна обняла его за шею, когда он наклонился к ней, а он опять вспомнил о Филиппе.

– Бедные дети остались без отца, – пробормотал он, забыв, что и сам относится к этим осиротевшим детям.

– Дорогой Эдуард, – сказала мать, – ты же знаешь, что отец уделял им не слишком много внимания.

– Но все равно они чувствовали его доброту.

Он произнес почему-то «они», а хотел сказать «мы».

– Мы все знали недостатки твоего отца, – с раздражением проговорила мать. – Не будем делать из него святого только оттого, что его уже нет в живых.

Ее тон удивил Эдуарда, но, чуть подумав, он посчитал, что так она хочет скрыть свою скорбь от детей. Он пожалел ее и мысленно пожелал скорейшего успокоения.

После некоторого молчания королева сказала Эдуарду:

– Ты, верно, устал, дорогой, с дороги и хочешь поскорее оказаться в своих апартаментах. Я провожу тебя.

– Да, миледи, – наклонил он голову. – Именно вы…

Последнее было предназначено для Мортимера, который в ответ поклонился и отступил на несколько шагов.

Когда мать и сын остались одни, Эдуард сказал:

– Я хочу знать, как умер мой отец.

– Так, как я уже говорила… Ночью… Тихо и мирно… Лег в постель, как всегда… А утром его нашли мертвым.

– Бедный отец. У него была несчастливая жизнь.

– Он сам знал, что он неудачник. И нет смысла сейчас, когда его уже нет, говорить другое.

– Да, я слышал, он был мало похож на своего отца.

Королева коротко рассмеялась, в голосе у нее слышались неприятные нотки.

– Дорогой, нет нужды повторять это. Я понимаю твои чувства, твою жалость. Теперь… когда он мертв. Его трагедия в том, что он наследовал великому отцу. Взойди он на престол после… скажем, короля Джона [1]1
  Король Джон – Иоанн Безземельный (1167–1216), король Англии с 1199 года. Потерял значительную часть английских владений во Франции.


[Закрыть], его недостатки не так бросались бы в глаза… Он умер, пускай покоится с миром.

Она посмотрела на сына умоляющим взглядом, положив руку ему на плечо.

– Дорогая леди, – сказал он, проглатывая комок в горле, – ваши слова справедливы.

– Мы все время были с тобой вместе, Эдуард, вспомни… Во Франции… И я привезла тебя из Франции сюда, сделала королем.

– Да, миледи. Но настоящим королем я стал только сейчас, когда отец умер.

– Ты был им и до этого. И не чувствуй неловкости, сын мой. Народ захотел тебя еще при жизни отца, который не был ему угоден. Так что не забывай о прошлом и уверенно смотри в будущее. Будем вместе смотреть в него.

– Да, миледи… И я хочу жениться.

Легкая улыбка скользнула по ее губам. Она облегченно вздохнула.

– Конечно, дорогой.

– У вас ведь договор с графом Эно, миледи?

– Я должна была его заключить. Без этого он не помог бы нам деньгами и войском, чтобы мы могли вернуться в Англию.

– Я рад, что вы сделали это. Мне по душе его дочь Филиппа.

На этот раз королева дала волю смеху.

– Ваши чувства, мой король, равно как и ее, ни для кого не были секретом. Как она плакала, бедняжка, когда вы уезжали.

– Она прелестна! – вскричал Эдуард. – Такая простая, такая свежая, такая…

– Тогда отчего бы не заключить брак как можно скорей?

– Этого я и хочу!

Королева снова рассмеялась, взяла сына за руку, подвела к окну.

– В условиях было сказано, – заговорила она, становясь серьезной, – что это касается одной из дочерей графа Эно.

– Я хочу, чтобы это была Филиппа, и никто больше!

– Понимаю, мой сын. Но по существующему обычаю принято выдавать дочерей замуж, начиная со старшей. Кажется, старшая там Маргарет.

– Говорю, что хочу жениться только на Филиппе!

– Пожалуйста, не злитесь, государь. Мы сделаем вот что… Отправим посольство в Эно с поручением выбрать для вас невесту. Одну из четырех сестер.

– Выбрать?! А если это будет не Филиппа?

– Это будет именно она. Наши посланцы получат на сей счет самое строгое распоряжение.

Эдуард облегченно вздохнул.

– Что ж, вы придумали неплохо, миледи.

– Вот видите. Тогда будем действовать. Я сейчас же пошлю за Адамом Орлтоном. Это надежный человек, вы слышали о нем, он хорошо служит нам. Он умен и сделает все, что приказано. Я велю ему явиться к вам немедленно.

– Прекрасно.

Король удалился в спальню, а Изабелла вернулась к Мортимеру.

– Наш повелитель король, – сказал тот в привычной своей слегка насмешливой манере, – наш благородный король после не слишком успешного похода на север стал чересчур раздражительным и надменным. Он часто дает мне понять, что не нуждается в моих услугах.

– Не принимай слова мальчика так близко к сердцу, моя любовь, – отвечала королева. – Дай ему пережить смерть отца. Она глубоко задела его, но я, кажется, нашла способ отвлечь сына.

– Полагаю, до него не дошли слухи?.. Он не узнал правды?

– Кто осмелится рассказать ему, хотела бы я видеть? Люди понимают, что их ждет за это. Я говорила сейчас с сыном об отце и буду говорить еще о том, что тот покоится с миром… Ведь это так, в конце концов?.. У Эдуарда не может быть никаких подозрений. Кроме того, он занят совсем другими мыслями… Филиппа… Ему не терпится жениться на ней. В ребенке взыграла мужская сила.

Мортимер рассмеялся.

– Что ж, в его возрасте я был уже, помнится…

– Ты и сейчас, моя любовь…

– Значит, будем способствовать его браку, моя королева. Пускай он думает о супружеском ложе, а не о смертном. И о плотских радостях, которые его ожидают. Маленькая Филиппа – лакомый кусочек.

– По-твоему, она привлекательна?

– Я плохо разглядел ее, моя королева, ибо смотрел только на вас! Если не ошибаюсь, типичная фламандка – румяная, полная. И вскоре станет еще полнее, вот увидите. Но, в общем, миленькая и вполне подходит для мальчика. Создана, чтобы рожать и рожать… Чем они тотчас же и займутся.

– Надеюсь, он тогда перестанет думать и говорить об отце, – негромко сказала Изабелла и содрогнулась.

Мортимер привлек ее к себе и заключил в объятия.

– Перестаньте и вы, моя любовь. Думайте о ближайшем будущем. Скоро приедет Филиппа. Мы устроим королевскую свадьбу, а там… пойдут дети… вы станете прелестной молодой бабушкой.

– Мне не очень нравится последнее слово, – заметила она.

– Прелестной и молодой… – повторил он в угоду Изабелле.

* * *

Адам Орлтон, епископ Гирфордский, стоял перед королем.

Этот человек всегда был врагом его отца и преданным слугой его матери. Проницательный, находчивый, умный, он в свое время быстро раскусил короля Эдуарда II, понял, что тот станет нестерпим как для знати, так и для простого люда, и переметнулся на сторону королевы.

Это благодаря ему Роджер де Мортимер сумел бежать из Тауэра, куда был заточен королем, это он нашел в Лондоне верных людей, которые не побоялись снабдить беглеца всем необходимым – лошадьми, лодкой, едой. Если бы королева Изабелла не доверилась тогда епископу, побег провалился бы и судьба страны, судьба сына и ее собственная были бы совершенно иными.

Когда королева вернулась из Франции во главе армии и с ней вместе ее сын и Роджер де Мортимер, епископ Гирфордский продолжил свое служение ей и ее любовнику.

Эдуард уже немало слышал хорошего об этом человеке, который сейчас отвесил ему почтительный поклон.

– Пожалуйста, садитесь, – вырвалось у Эдуарда.

Ему было неловко, что он сидит, а почтенный муж стоит перед ним, склонив голову. Но он понимал, что следует переступать через подобные ощущения, ибо он король. И мысленно дал себе слово исправиться как можно скорее.

– Милорд епископ, – продолжил он, – я желаю, чтобы вы немедленно отправились ко двору графа Эно. У него четыре дочери, и одну из них я избрал себе в жены.

Как непривычно звучит для него это слово, но и оно вскоре станет таким же привычным, как и то, что он имеет право сидеть, когда все стоят перед ним.

– Я без промедления выполню ваше приказание, милорд, – невозмутимо ответил епископ.

– Представьтесь графу, передайте наши благие пожелания… – Кажется, он правильно говорит? Королю так и нужно выражать свои мысли?.. – Передайте наше благорасположение и скажите, с каким поручением прибыли. Он примет вас с почетом. Он сам желает этого брака.

– Иначе и быть не может, – заметил епископ. – У него, я слышал, четыре дочери. Вы, разумеется, берете старшую…

– О нет! Нет, милорд! Я уже выбрал будущую королеву Англии, и это не Маргарет, а вторая дочь. Ее имя Филиппа. Запомните это!

Епископ позволил себе слегка улыбнуться.

– Понимаю, милорд.

– И когда вам будет предложен выбор, он должен пасть на… Вы понимаете?

– Вполне. Он падет на ту, которую зовут Филиппа, мой король.

– Надеюсь, я могу на вас положиться, Адам?

Епископ опять улыбнулся.

– Представляю, какие кары могут обрушиться на меня, милорд, если я вернусь с известием, что выбрал не ту невесту.

– Да, это может стоить вам головы.

Король произнес это как бы шутя, но епископ почувствовал легкую дрожь и по его спине пробежали мурашки… Кто их знает, этих Плантагенетов? Предки юноши, начиная с короля Генриха II, не отличались особой добротой и терпимостью. Что, если он весь в них?

– Буду помнить, милорд, о ваших словах, – сказал епископ с поклоном. – Такое не забывается. Разумеется, леди Филиппа должна стать вашей супругой. Вы не только избрали ее из остальных достойных, вы состоите с ней в родстве.

Эдуард нетерпеливо передернул плечами.

– У королей всегда есть родственники в знатных семействах.

– Конечно, милорд. Вот и у вас с леди Филиппой есть общий предок – Филипп Третий, король Франции. Ваш прадед. И, я боюсь, это может…

– Что может?! Говорите!

– Думаю, будет разумно после того, как закончу дело в Эно, отправиться в Авиньон к папе римскому, чтобы уладить с ним… На всякий случай, если у него возникнут какие-либо возражения…

Лицо Эдуарда вытянулось.

– Я не обращу на них никакого внимания, – произнес он надменно.

Епископ снова наклонил голову.

– Такого, уверен, не произойдет, если по завершении моей миссии в Эно я побываю у папы римского, – повторил он.

Эдуард коротко кивнул.

– Хорошо. Поезжайте в Авиньон.

Ему сейчас было все равно, как станет действовать епископ, лишь бы Филиппа поскорее приехала в Англию. В Лондон. В его дворец… В его спальню.