Текст книги "Таинственная любовница"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
* * *
В конце месяца сэр Эдвард вместе с остальными членами экспедиции, включая Тибальта, уехал в Египет.
Эван вернулся в университет, где временно работал, читая лекции по археологии; Адриан уехал в Кент, где исследовались останки погребального корабля викингов. Это судно было обнаружено у восточных берегов.
Я вернулась к своим монотонным обязанностям у леди Бодриан. Их монотонность оживляли лишь ее попытки унизить меня. Но меня грела мысль о том, что в этом доме живут и мои друзья – сэр Ральф и Теодосия. Я больше не ходила в Гиза-Хаус, потому что Табита уехала вместе с экспедицией. Несколько раз я все же бродила неподалеку от их дома. Он, как в старые времена, казался населенным призраками. Задернутые шторы, мебель в чехлах, на хозяйстве осталось всего лишь несколько слуг. Два египтянина, Мустафа и Абсалам, уехали вместе с сэром Эдвардом…
Я с нетерпением ждала возвращения экспедиции. В Гиза-Хаус я не ходила, так что стала чаще бывать в Радужном. Меня всегда тепло встречали там. Доркас и Элисон пришли в неописуемый восторг, когда я рассказала им о бале и о красивом зеленом платье.
Меня удивляло то, что вначале они очень радовались тому, что я попаду в Кеверол-Корт. Я не могла найти этому логическое объяснение и в конце концов приписала их радость нерассуждающей доброжелательности в отношении меня, только и всего.
Я была молода – и хоть из-за своего носа меня нельзя было назвать красавицей, иногда я могла выглядеть очень привлекательной. В последнее время я часто оценивала себя в сравнении с Теодосией. Моя энергичность, которой так не хватало ей, и моя живость, несомненно, были достаточно вескими аргументами. Да, я подчас бывала довольно вспыльчива, но гроза утихала очень скоро. Я умела смеяться над жизнью, а это значит, смеяться над собой. У меня очень густые темные волосы, с которыми сложно справиться, потому что они совершенно прямые. Темные глаза обрамлены ресницами, такими же густыми и черными, как мои волосы, и, к счастью, у меня довольно хорошие здоровые зубы. Я была выше Теодосии и Сабины и к тому же худощава. Мне недоставало приятной пухлости Теодосии и утонченной, как песочные часы, фигуры Сабины.
При мне была молодость, которая всегда привлекает стареющих распутников. Репутация сэра Ральфа была, как известно, далеко не идеальной. Я слышала, как кузнецы как-то говорили с какими-то фермерами о старых временах, когда сэр Ральф был в расцвете лет и соблазнял молоденьких девушек. Но они сразу замолчали, когда появилась я, в то время вместе с Адрианом и Теодосией. И при всем этом Доркас и Элисон были в восторге от того, что я получила работу в Кеверол-Корт.
Я рассудила так, что они полагают, будто сэр Ральф покончил со своим буйным прошлым. Он уже слишком стар для таких подвигов, и, вспоминая тот вечер, когда он приходил в комнату к леди Бодриан, я вполне могла в это поверить. И все же я считала несколько странным, что Доркас и Элисон так легко позволили мне войти в логово этого распутника.
А теперь они хотели узнать подробности о бале.
– Платье! – восклицали они. – Что за очаровательная идея!
Это меня тоже удивило, потому что одно из правил приличного общества запрещало молодым девушкам принимать платья в подарок от джентльменов. Но тут все было по-другому. Из-за Теодосии. Я пришла к заключению, что сэр Ральф симпатизирует мне. Я в некотором смысле развлекала его, чего не удавалось Теодосии.
И была очень довольна, что побывала на балу, мне очень понравилось. А если бы мне не подарили это платье, это было бы попросту невозможно…
Было гораздо удобнее принять точку зрения тетушек, чем пытаться выяснить мотивы поведения сэра Ральфа. При всех своих недостатках он был человеком добрым. Все слуги, несомненно, любили его больше, чем его супругу. Что же до меня, я могла справиться с любой возникшей ситуацией. Мне повезло, что Радужный находился так близко и я могла в любой момент сбежать из Кеверол-Корт прямо туда.
Я рассказала им обо всем, что произошло на балу. Доркас очень интересовали угощения, а Элисон – цветы и украшения зала. И конечно, обеих интересовало все, что произошло со мной.
Я танцевала показательный вальс в их крошечной гостиной, цепляя и роняя все, что попадалось на пути. В итоге – две серьезные потери: ручка одной из чашек госского фарфора, принадлежащей Доркас, и отколотый пальчик фарфоровой цветочницы восемнадцатого века. Они были опечалены, но все же безмерно рады видеть, что я счастлива, посему постарались отнестись к потерям легко. Ручку к чашке можно приклеить, а отколотого пальчика и вовсе не видно. А с кем же я танцевала?
– Тибальт Трэверс! Он странный человек. Сестра Эмили, которая там работает, утверждает, что они оба, и он, и его отец, нагоняют на нее страху.
– Нагоняют страху! – воскликнула я. – Слуги там просто с ума посходили!
– Это довольно странный дом, и довольно, на мой взгляд, странная профессия, – заметила Доркас. – Искать все эти вещи, которыми люди пользовались много лет назад…
– О, Доркас, ты говоришь, как деревенская кумушка.
– Я знаю, что ты этим интересуешься. Но, должна сказать, некоторые из картинок в тех книгах, которые ты приносила сюда, доводили меня до того, что мне снились кошмары. Я даже подумывала, не отдать ли эти книги обратно.
– Какие картинки?
– Черепа, кости… и вообще, думаю, все эти мумии – ужасные штуки. А сэр Эдвард…
– Что, сэр Эдвард?
– Я знаю, он очень известный, всеми почитаемый ученый, но говорят, немного не в себе.
– Только потому что он отличается от них… только потому что он не ходит по округе и не соблазняет молоденьких девиц, как сэр Ральф… они думают, что он не в себе!
– Джудит, откуда ты все это узнала?
– Из жизни, дорогая Элисон. Жизни, которая вокруг нас.
– Ты становишься такой неистовой, каждый раз, когда речь заходит об этих Трэверсах.
– Они занимаются таким чудесным делом…
– Мне кажется, ты была бы просто счастлива поехать с ними и искать все эти ужасные мумии!
– Мне хотелось бы этого больше всего на свете. Это совсем не то, что прислуживать самой сварливой, самой противной женщине в мире.
– Бедняжка Джудит! Может, так будет не всегда. Знаешь, я думала, мы смогли бы прожить здесь все вместе. Тут довольно большой огород. Мы бы выращивали овощи и продавали их.
Я скривилась и показала ей свои руки.
– Думаю, я не очень сильна в сельском хозяйстве.
– Ну, кто знает, может, что-то подвернется… Тот молодой человек, который учил вас раньше… Он ведь тоже был на балу, верно?
– Ты имеешь в виду Эвана Коллума?
– Он мне всегда нравился. Такой вежливый, спокойный. Ты о нем часто говорила. Его предмет давался тебе гораздо лучше, чем остальным ученикам.
Я ласково улыбнулась им. Они верили в то, что брак решит все мои проблемы. Раз уж мне не удалось выйти за Оливера Шримптона, так почему не попытать счастья с Эваном Коллумом…
– Он ведь приедет снова, если интересуется всем, что связано с экспедицией…
– Но разве он не нагоняет на людей страху? – спросила я. – Он ведь занимается тем же самым, что и сэр Эдвард, и Тибальт.
– Он более… нормальный.
– Но вы же не хотите сказать, что Трэверсы – ненормальные?!
– Они очень отличаются от всех нас, – сказала Доркас. – Да, да, мистер Коллум вернется сюда. Говорят, сэр Ральф связан с их египетскими делами. Я слышала, что он помогает финансировать эту экспедицию, потому что его дочь собирается выйти за Тибальта Трэверса.
– От кого вы это услышали? – спросила я.
– От Эмили.
– Ой, все это сплетни прислуги.
– Дорогая Джудит, а кто знает о делах семьи больше, чем прислуга?
Они были правы, конечно. Слуги слышат обрывки разговоров. Я представила, как Джейн приникает ухом к замочной скважине. Некоторые слуги складывают разорванные на клочки письма, выброшенные в мусорную корзину. Они держат уши и глаза нараспашку, чтобы не пропустить скандал в благородном семействе.
Нет сомнений, все хотят увидеть, как Тибальт будет подарен Теодосии.
Я возвращалась в Кеверол-Корт, погрузившись в свои невеселые раздумья.
Тибальт не любит Теодосию, говорила я себе. Я бы знала, если бы это было иначе. На балу ему больше нравилось танцевать со мной, а не с ней. Как может такой человек, как Тибальт, полюбить Теодосию? Но Теодосия богата – она наследница огромного состояния. Имея на руках такие деньги, как у Теодосии, Тибальт сможет финансировать собственные экспедиции.
Сэр Эдвард думает только о своей работе, и Тибальт во всем следует по его стопам.
Поэтому их считают ненормальными.
В тот день, когда Тибальт женится на Теодосии, я уеду – найду место, расположенное как можно дальше от Сент-Эрно, и попытаюсь начать строить свою новую жизнь на осколках старой. Тибальт, может быть, полностью одержим своей работой, а я – одержима им. И мне было доподлинно известно, что если я потеряю его, моя жизнь утратит всякий смысл.
Доркас как-то сказала: «Когда Джудит увлечена чем-то, она отдает своему увлечению всю душу. Она не умеет ничего делать вполсилы».
Доркас права. И теперь я была увлечена, как никогда прежде, одним единственным мужчиной и единственно возможным образом жизни.
* * *
Теодосия, словно пытаясь наверстать время, когда она избегала меня, теперь часто искала встреч. Ей нравилось говорить со мной о прочитанных книгах. Я видела, что она старается хоть как-то углубить свои познания в археологии.
Она приглашала меня в свою комнату, и мне казалось, что еще чуть-чуть – и она признается мне в чем-то сокровенном. Она бывала немного рассеянной, иногда казалась счастливой, иногда – озабоченной. Однажды, когда я находилась в ее комнате, она выдвинула ящик, и я увидела пачку писем, перевязанную голубой лентой. Как это похоже на Теодосию – перевязывать любовные послания голубой ленточкой! Мне было любопытно, что в них могло быть написано. Я как-то не могла представить, чтобы Тибальт писал любовные письма – к тому же Теодосии!
Я представляю себе…
Дорогая Теодосия,
Я с нетерпением жду дня, когда мы поженимся. Я планирую несколько экспедиций, а для этого требуется финансовая поддержка. Твое приданое будет очень кстати…
Да, именно так!
Я засмеялась про себя. Мне так хотелось убедить себя, что единственное, что ему может понадобиться от Теодосии, это ее приданое. Но даже если это так, он никогда не станет писать подобных писем!
– Как себя ведет мама? – лениво спросила она меня, когда мы оказались наедине в ее комнате.
– Как обычно.
– Я предполагала, что после бала станет еще хуже.
– Что ж, ты правильно предполагала.
– Бедная Джудит!
– Ой, да у нас у всех есть проблемы!
– Да, – вздохнула она.
– Но только не у тебя, Теодосия.
Она заколебалась. Потом спросила:
– Джудит, ты когда-нибудь влюблялась?
Я почувствовала, как внезапно зарделась, но, к счастью, на самом деле это был не вопрос, а лишь пролог к ее признанию.
– Это так чудесно, – произнесла она, – и все же… мне немного страшно.
– А почему тебе страшно?
– Ну ты же знаешь, я не очень умна.
– Но если он тебя любит…
– Если! Конечно, любит. Он говорит мне об этом при каждой встрече… в каждом письме…
Мне уже хотелось придумать какую-нибудь причину, чтобы убежать из ее комнаты – и в то же время хотелось остаться и продолжить эту пытку.
– Джудит, на самом деле я нахожу археологию ужасно скучной. Это правда. Но археология – это его жизнь. Я пыталась. Читала книги. Мне нравится, когда находят что-нибудь прекрасное, но описания инструментов для раскопок, видов почв и так далее… И все эти скучные горшки и черепки…
– Ну, если тебе это не интересно, может быть, не стоит и притворяться?
– Я не думаю, что он ждет от меня этого интереса, нет… Я просто буду заботиться о нем. Это – все, что ему нужно. Ой, это будет замечательно, Джудит! Но я беспокоюсь об отце.
– Но почему?
– Ему это не понравится.
– Не понравится?! Но мне казалось, что он очень хочет, чтобы ты вышла за Тибальта.
– Тибальт! Я говорю не о Тибальте.
В душе моей заиграла музыка. Какой-то ангельский хор.
– Что?! – воскликнула я. – Не Тибальт?! Ты шутишь!
– Тибальт! – Она с содроганием произнесла это имя. – Тибальт! Да я его до смерти боюсь! Я знаю, он считает меня круглой дурой.
– Конечно, он серьезный, но ведь это гораздо интереснее, чем глупая легкомысленность.
– Эван не легкомысленный.
– Эван! Значит, это – Эван!
– Конечно, он. А кто же еще?
Я рассмеялась.
– Значит, все эти письма, перевязанные голубой ленточкой… все эти вздохи, и этот румянец на щеках – это Эван! – я обняла ее. – О, Теодосия, я так рада… – у меня хватило ума добавить, – за тебя!
– Что на тебя нашло, Джудит?
– Я никак не предполагала, что это – Эван.
– Ты думала, это – Тибальт? Все так думают, потому что этого хочет отец. Хочет породниться с их семьей. Он всегда был большим поклонником сэра Эдварда и интересовался всем, что тот делает. И ему хотелось бы, чтобы я была похожа на тебя и увлекалась всеми этими премудростями. Но я не такая. И как можно желать Тибальта, если есть Эван?!
– Ну, некоторые могут, – спокойно произнесла я.
– Они, наверное, безумные!
– Настолько безумные, что могут решить, что это ты – сумасшедшая, если предпочла Эвана.
– Как легко общаться с тобой, Джудит! Мы просто не хотим говорить папе, понимаешь? Ты же знаешь, семьи бывают разные. Родители Эвана были очень бедны, и он сам пробивал себе дорогу. У него был какой-то родственник, который помог ему, и Эван хочет вернуть ему все, что тот потратил на него, до последнего пенни. Мы собираемся это сделать. Я думаю, то, чего Эван уже смог добиться, делает ему честь. И тут нечего стыдиться. Тибальт попросту унаследует все блага, а Эвану приходится трудиться, чтобы добиться всего самому!
– Это очень похвально, – сказала я.
– Джудит, тебе нравится Эван, правда?
– Конечно, и мне кажется, вы с ним идеально подходите друг другу.
– Это прекрасно. Но, по-твоему, что скажет отец?
– Есть только один способ это выяснить. Спросить его.
– И ты думаешь, это возможно?
– А почему нет?
– Но если он откажет?
– Тогда мы инсценируем побег. Лестница. Будущая невеста перелазит через забор. Потом – церковь в каком-нибудь романтическом захолустье…
– Ой, Джудит, ты такая забавная! Ты все представляешь в виде шутки. Я так рада, что рассказала тебе!
– Я тоже рада, – заявила я от чистого сердца.
– А что бы тысделала?
– Я бы сначала пошла к отцу и сказала бы: «Я люблю Эвана Коллума. Более того, я твердо намерена выйти за него замуж».
– А что, если он скажет «нет»?
– Тогда планировать побег.
– Если бы сделать это сейчас!
– Но сначала ты должна спросить отца. Кто знает, возможно, он будет в восторге.
– He будет. Он просто очарован этими Трэверсами. Я полагаю, что если бы он был здоров, то помчался бы с ними в Египет.
– Возможно, ты когда-нибудь тоже помчишься вместе с Эваном.
– С Эваном – куда угодно!
– А что говорит Эван?
– Он говорит, что мы поженимся, что бы ни случилось.
– Но ты можешь лишиться отцовского наследства.
– Неужели ты думаешь, что мне есть до этого дело? Лучше я буду голодать, но с Эваном.
– Ну, думаю, до этого дело не дойдет. С какой стати? У него хорошая работа в университете, правда? Тебе нечего бояться. Даже если ты не станешь наследницей огромного состояния, ты будешь женой профессора.
– Конечно. Мне не нужны деньги отца.
– Тогда у тебя сильная позиция. Ты должна отстаивать право выйти замуж за кого хочешь. Но не нужно торопиться.
Она обняла меня.
Я была так счастлива! Как замечательно стараться ради чьего-либо счастья, если это способствует твоему собственному!
* * *
Теодосия оказалась права, предполагая, что отец будет недоволен ее выбором. Когда она ему сообщила об этом, разразился скандал.
Теодосия пришла ко мне в слезах.
– Он не соглашается. Он просто в бешенстве. И говорит, что положит этому конец.
– Ну, если ты действительно хочешь выйти за Эвана, ты должна настоять на своем.
– Ты бы так и сделала, да, Джудит?
– Ты в этом сомневаешься?
– Ни на мгновение. Как бы я хотела быть такой, как ты!
– Ты можешь.
– Как, Джудит, как?!
– Будь настойчива. Держись твердо. Никто не может заставить тебя выйти замуж.
– Ты мне поможешь, Джудит?
– От всего сердца, – сказала я.
– Я сказала отцу, что он может лишить меня наследства, мне все равно. Я люблю Эвана и собираюсь выйти за него замуж.
– Ну, значит, ты сделала первый шаг.
Она успокоилась, и мы сидели в моей комнате и обсуждали планы. Я сказала ей, что первым делом она должна написать Эвану и рассказать ему о положении вещей.
– Я напишу ему, что ты все знаешь, Джудит, и что мы можем на тебя рассчитывать.
Я была удивлена, когда меня вызвал к себе сэр Ральф. Когда я вошла в его комнату, он сидел в кресле в своем халате, а Блейк находился поблизости. Он отправил Блейка прочь и сказал:
– Садитесь, мисс Осмонд.
Я повиновалась.
– У меня сложилось впечатление, что вы вмешиваетесь в дела моей дочери.
– Я знаю, что она хочет выйти замуж, – сказала я. – Но не понимаю, как я могу в это вмешиваться.
– В самом деле? Разве не вы посоветовали ей поставить мне ультиматум?
– Я действительно сказала ей, что если она хочет выйти замуж, ей следует сообщить об этом вам.
– И спросить моего разрешения?
– Да.
– А если я не дам согласия, идти наперекор моей воле?
– Только ей решать, что она будет делать.
– Но вы в ее положении и не подумали бы покориться воле отца?
– Если бы я решила выйти замуж, я бы так и сделала.
– Невзирая на то что вы идете против воли отца?
– Да.
– Так я и думал, – заметил он. – Вы ее подстрекаете, вот как это называется. Господи, мисс Осмонд, вы о себе слишком высокого мнения!
– Я не понимаю, о чем вы, сэр Ральф.
– По крайней мере, вы признаетесь в неведении. Я рад, что в вас есть хоть немного смирения.
Я промолчала.
– Вы знаете, что моя дочь Теодосия, – продолжал он, – хочет выйти за нищего?
– Я знаю, что она хочет выйти замуж за профессора Эвана Коллума.
– Когда-нибудь моя дочь станет очень богатой женщиной… если будет послушна моей воле. Вы по-прежнему полагаете, что она должна выйти за этого человека?
– Если она его любит.
– Любовь! Я не знал, что вы так сентиментальны, мисс Осмонд.
Я снова промолчала. И по-прежнему не понимала, зачем он послал за мной.
– Вы советуете моей дочери выйти за этого человека.
– Я? Она выбрала его еще до того, как я узнала об ее намерениях.
– Я подыскал ей подходящую партию, гораздо лучше, чем этот человек.
– Но ведь ей решать, что для нее лучше.
– У вас слишком современные идеи, мисс Осмонд. В мое время дочери слушались родителей. Выполагаете, это неправильно?
– В большинстве случаев, правильно. Но, по моему мнению, замужество – это такой шаг, который касается только двоих.
– Замужество моей дочери меня не касается?!
– Не в такой мере, как это касается ее и ее будущего мужа.
– Вам следовало бы быть адвокатом. А вместо этого вы мечтаете о профессии человека, за которого выйдет моя дочь… если я ей позволю.
– Да, это так.
Я заметила, как у него дрогнула челюсть, и настроение мое улучшилось, потому что я поняла, его развлекает наш разговор.
– Полагаю, вы знаете, что я хотел другого жениха для своей дочери.
– Да, ходили слухи.
– Нет дыма без огня, да? Буду откровенен. Я хотел, чтобы она вышла за другого человека. До вас уже доходили слухи, за кого именно, мисс Осмонд, я в этом уверен.
– Я слышала предположения.
– И вы, полагаете, лучше моей дочери выйти за этого Коллума? Понятно. На самом деле, мисс Осмонд, вы даже рады этому.
– Я не знаю, что вы имеете в виду.
– Разве? Уже во второй раз вы признаете, что чего-то не знаете. Это на вас совсем не похоже… как, впрочем, и это притворство. Вы поможете моей дочери нарушить волю отца, не так ли? Вы будете рады, если она станет женой этого молодого человека. Вы коварны, мисс Осмонд. У вас есть на то свои причины.
Он откинулся на спинку кресла, его лицо покраснело. Я заметила, что он смеется.
Я смутилась.
Он знал, хорошо знал, что я была в восторге от того, что Теодосия влюблена в Эвана Коллума, так как сама хотела заполучить Тибальта.
Он махнул мне рукой, и я поспешно выскользнула из его комнаты.
* * *
Спустя несколько дней он объявил, что разрешает помолвку своей дочери с Эваном Коллумом. Теодосия была потрясена.
– Кто бы мог подумать, что все так обернется?!
– Думаю, твой отец достаточно сентиментальный человек. Он не мог игнорировать твою влюбленность.
– Странно, Джудит, как мало мы знаем о людях, с которыми живем рядом всю жизнь!
– Думаю, не ты первая это замечаешь.
Свадьба была назначена на Рождество, и Теодосия с головой погрузилась в процесс хлопотной подготовки этого события.
Леди Бодриан не одобряла ее выбор. Я слышала, как она спорила с сэром Ральфом – и поспешила скрыться в своей комнате. Но Джейн позже рассказала мне, и я беззастенчиво выслушала ее, что, конечно, ничуть не лучше того, если бы я сама подслушивала у дверей.
– Ну уж, скажу я вам, скандал был такой, что пух и перья летели! Они, кажется, думают, что жених недостаточно хорош для нашей наследницы. «Вы что, лишились рассудка?!» – спрашивает леди Би. «Мадам, – говорит он, – я уж сам выберу будущее для своей дочери». – «Но это и моя дочь тоже!» – «Ей повезло, что она не похожа на вас, иначе мне было бы искренне жаль молодого человека, за которого она собирается выйти замуж». – «Значит, вам жаль самого себя?» – спрашивает она. «Нет, мадам, я знаю, как за себя постоять», – отвечает он. «Вы знаете только, как плодить по всей округе внебрачных детей!» – «Нужно же человеку как-то развлекаться», – заявляет он. О да, это – настоящий хозяин! Если бы она вышла за какого-нибудь покладистого, смирного человека, она бы вертела им, как хотела. Но с нашим сквайром эти штуки не проходят. Потом она сказала: «Вы же говорили мне, что она выйдет за Тибальта Трэверса». – «Ну значит, я передумал». – «Это слишком подозрительный поворот!» – «Она, действительно, любит этого человека». «Любовь!» – фыркнула хозяйка. «Да, это именно то, во что вы не верите, мадам, я знаю. Но я уже сказал, она выйдет за молодого человека, которого сама выбрала». – «Вы переиграли! А ведь совсем недавно говорили: „Я хочу, чтобы она вышла за сына моего старого друга Эдварда Трэверса!“» – «Я изменил свое решение, и хватит об этом…» Но они все дальше и дальше бросали друг другу оскорбления. Да уж, вот где жизнь кипит!
Я часто думала о сэре Ральфе. Он мне действительно очень нравился.
Когда Доркас и Элисон услышали эту новость, они были поражены.
– Теодосия выходит замуж за Эвана Коллума? Как странно! Ты ведь настолько лучше разбираешься во всех тех вещах, которыми он занимается!
Я видела, что они ошеломлены. Провалилась еще одна попытка выдать меня замуж!
* * *
Эван и Теодосия обвенчались на Рождество. Оливер Шримптон проводил обряд. Я сидела в последнем ряду церковных скамей, между Элисон и Доркас. Сабина была рядом с нами.
Когда новобрачная шла по проходу церкви об руку со своим мужем, Сабина прошептала мне: «Следующая – ты!»
Я заметила, как она посмотрела на Адриана, который сидел в первом ряду. «Святые Небеса! – подумала я. – Неужели действительно бытует такое мнение?»
Я относилась к Адриану, как брату. Любопытно, что сказала бы леди Бодриан, узнав об этом. Она сочла бы немыслимой дерзостью то, что какая-то жалкая компаньонка считает племянника сэра Ральфа чуть ли не своим братом.
Новобрачные провели Рождество и следующий день, «день подарков», в Кеверол-Корт. После этого они собирались отправиться в какой-то загородный дом в Девоне, который им на время медового месяца уступил один из членов совета университета. Мне разрешили провести целый день в Радужном. Меня удивила эта уступка. Но потом я решила, что леди Бодриан, вероятно, подумала, что сэр Ральф, который, совершенно очевидно, стал моим защитником, мог пригласить меня на вечерние увеселения, которые устраивались, чтобы отпраздновать Рождество и свадьбу.
Я провела тихий, спокойный день, а вечером Элисон пригласила нескольких соседей, друзей и подруг, и мы приятно провели время, играя в разные игры на угадывание.
Через два дня светящаяся от счастья новобрачная уехала со своим мужем. Я искренне скучала по ней. Теперь, когда свадебные волнения улеглись, все казалось будничным и унылым. Леди Бодриан вновь стала капризной, раздражительной и постоянно на что-то жаловалась.
Мне удалось поговорить с Адрианом, который, как всегда, беспокоился о деньгах.
– У меня остается только один выход, – сказал он. – Найти богатую наследницу и жениться на ней, как это сделал Эван.
– Я уверена, это ему на ум не приходило! – горячо возразила я.
Адриан усмехнулся.
– При всех наилучших намерениях, он все же вздохнул с облегчением. Деньги есть деньги, и состояние еще никому не вредило.
– Ты просто одержим деньгами!
– Это объясняется тем, что мне их постоянно не хватает.
В конце января он уехал. Приблизительно в это время леди Бодриан занемогла, и несколько дней у меня выдались относительно свободными.
Сэр Ральф послал за мной и сказал, что поскольку леди Бодриан сейчас не нуждается в моих услугах, я могу почитать ему газеты. Поэтому каждое утро я сидела с ним и около часа читала ему «Таймс», но он не давал мне слишком много читать. Я поняла, что ему хотелось поговорить. Он рассказал мне немного об экспедиции.
– Мне следовало бы поехать с ними, но врач запретил. – Он постучал себя по груди. – Никак не тянет сердце. Я бы был им обузой. Жара для меня убийственна.
Я могла с определенным знанием предмета обсуждать с ним проблемы экспедиции благодаря тем познаниям, которые успела получить.
– Как жаль, что мы не можем послать вас в университет. Уверен, вы бы хорошо там учились. У вас есть вкус к таким вещам, верно? Именно это и требуется – вкус.У меня всегда был этот вкус к работе, но я всего лишь дилетант.
– А у сэра Эдварда это – страсть. Он один из лучших специалистов в своей области… Я даже больше скажу, он – самый лучший.
– Да, многие так считают.
– И мистер Тибальт – такой же.
Он бросил на меня быстрый взгляд, и я почувствовала, как мои щеки заливаются предательским румянцем. Я вспомнила его прозрачные намеки.
– Он будет таким же, как его отец. С сэром Эдвардом было очень трудно жить. У него был не очень удачный брак. Есть мужчины, которые женаты не на своей жене, а на профессии. Всегда где-то там, далеко… А когда возвращался домой – зарывался в книги или в свою работу. Она целыми днями не видела его, даже когда он был дома. Но чаще всего он находился в других местах.
– Видимо, она не интересовалась его работой?
– Работа была на первом месте. У таких людей всегда так.
– Но ваша дочь тоже замужем за археологом.
– А, это другое! Я этого парня вижу насквозь. Он всю жизнь проведет в классной комнате, теоретизируя об этом и о том. А когда рабочий день закончится, он вернется к семье, к жене, к детям и забудет обо всем прочем. Таких, как он, много, но они редко достигают вершин профессии. Вы бы хотели посмотреть отчеты об экспедиции?
– Ой, с радостью!
Он взглянул на меня, знакомо шевельнув челюстью. Я прочла некоторые отчеты, и мы обсудили их. Как быстро пролетел этот час!
Мы с сэром Ральфом переживали новый этап отношений. Подчас меня это удивляло, но все происходило очень естественно. Интерес, который он всегда проявлял ко мне, перешел в дружбу, о которой я раньше не смела и помышлять.
В марте пришло сообщение о внезапной и загадочной смерти сэра Эдварда, и поползли слухи о проклятии фараонов.
