Текст книги "Таинственная любовница"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
К нам присоединилась Сабина.
– Ну разве не весело?! Мы вместе. И теперь мы все замужем. Джудит, тебе нравятся цветы? Это мисс Круи расставляла их. Почти все они – из ее сада. У нее просто талант садовода. Она всегда так красиво оформляет церковь! И мы все тут собрались! Вы помните, как мы раньше болтали в классной комнате? И, конечно, с Джудит всегда происходило что-то необычное, правда? Или, может, она умела так преподнести эти события? А потом ты оказалась дочерью самого сэра Ральфа. Правда, внебрачной… но это еще интереснее! А теперь у тебя есть еще и Тибальт! Правда, он выглядит потрясающе? Какой-то римский бог! Он всегда отличался от всех… и ты тоже, Джудит… по-своему. Но теперь мы сестры. И вы с Теодосией сестры. Это просто восхитительно! – Она смотрела на Тибальта, как всегда, с обожанием. – Подумать только! Тибальт – молодожен! Мы всегда думали, что он никогда не женится! Он женат на всей этой ерунде, как говорит няня Тестер, «как и твой отец». Я обычно возражала ей, что если бы мой отец был женат на всей этой ерунде, не было бы ни меня, ни Тибальта. Потому что археология, какой бы замечательной она ни казалась папе и Тибальту, не может производить на свет людей – по крайней мере, живых. Разве что, мумий. Ой, а помните тот день, когда ты, Джудит, нарядилась мумией? Что это был за день! Мы думали, ты убила Теодосию.
Они обе рассмеялись.
– А еще ты говорила, что Тибальт сутулится и носит очки. А когда ты его увидела, то просто онемела. Ты влюбилась в него в тот же самый момент. О да, так и есть, и не отрицай этого!
– Я и не пытаюсь, – сказала я.
– И вот теперь ты вышла за него замуж. Твоя мечта осуществилась. Разве не прекрасный конец волшебной сказки?!
– Это совсем не конец, – серьезно возразила Теодосия. – Это – на самом деле только начало. Между прочим, Эвана пригласили в экспедицию.
– Правда?! – воскликнула Сабина. – Это такая честь! Когда он уедет, ты обязательно должна приехать к нам погостить.
– Я еду вместе с ним, – заявила Теодосия. – Ты же не думаешь, что я позволю ему уехать без меня!
– А Тибальт разрешил тебе? Папа никогда не любил, чтобы жены были рядом. Он говорил, что они суетятся и отвлекают, если только не работают там же, с остальными… А многие действительно работали на раскопках… Но ты же не будешь работать, Теодосия? Значит, Тибальт разрешил тебе поехать? И теперь, когда он сам – женатый человек, то, конечно, стал снисходительней к другим. Ты составишь компанию Джудит. И Табита едет. Конечно, она очень много знает. Вот и сейчас она разговаривает с Тибальтом. Готова спорить на что угодно, они разговаривают о Египте. А Табита красивая, правда? Она всегда носит то, что ей идет. Очень элегантна. Не то, что я. Вот и сегодня – серебристо-серое… Это так красиво! Тебе придется быть осторожной, Джудит, – игриво добавила она. – Я удивилась, когда узнала, что ты разрешила Тибальту поехать с ней в Дорсет. О, я знаю, ты вынуждена была остаться, но она еще довольно молода. Всего на год или два старше Тибальта. Конечно, она всегда такая тихая, сдержанная, но, ты же знаешь, как говорят, именно тихих и нужно опасаться. О, Джудит! Ну о чем это я говорю с невестой на свадьбе! Ты, наверно, расстроилась? Но я не хотела, правда! Тибальт будет самым преданным мужем в мире! И потом, он слишком занят, чтобы нарушать клятву верности. Я удивляюсь, что он вообще женился. Уверена, вы будете очень счастливы. Ты интересуешься его работой и всем этим, ты довольно богата, так что у вас не будет материальных проблем, да еще и те деньги, которые сэр Ральф оставил на археологические изыскания. Ну разве не прекрасно?! Ты вышла за самого лучшего человека в мире – конечно, за единственным исключением. Но даже мой дорогой Оливер не такой важный и выдающийся человек, как Тибальт… хотя он уютнее, и я не променяю его ни на кого другого…
– Она болтает без умолку, – сказала я Теодосии. – Никому слова не дает вставить!
– Это расплата за то, как ты тиранила нас в классной комнате. А молчишь ты только потому что сегодня твоя свадьба. Если бы твои мысли не были поглощены Тибальтом, ты бы не позволила мне так много болтать!
– Доверяю тебе сполна воспользоваться такой возможностью. О, а вот и Адриан!
– Привет, – сказал Адриан. – Семейное сборище? Я должен присоединиться.
– Мы говорили об экспедиции, – сообщила Сабина. – И всяких разных вещах. Ты знал, что Эван и Теодосия едут?
– Я слышал, что есть такая вероятность. Мы все будем вместе… кроме тебя, Сабина, и твоего Оливера.
– У Оливера приход, и церковь… и потом, он – священник, а не археолог.
– Значит, ты тоже едешь, Адриан?
– Это огромная уступка. И дает мне возможность ускользнуть от моих кредиторов.
– Вечно ты говоришь о деньгах!
– Я не раз говорил, что не настолько богат, чтобы игнорировать их.
– Чепуха! – возразила я.
– А теперь, Джудит, ты присоединилась к банде плутократов. Это станет для нас бесценным опытом, как говорит Тибальт. Нам нужно держаться вместе на случай, если какой-то разгневанный бог восстанет из своей норы, чтобы наказать нас.
– А что, у богов есть норы? – спросила Сабина. – Я думала, они только для лис. Тут у нас на ферму Брента повадилась одна рыжая лиса. Фермер Брент залег в засаду с ружьем…
– Остановите ее кто-нибудь, пока она не перепорхнула еще на какую-то тему.
– Да, – согласилась я, – мы не хотим слушать о лисах. Экспедиция – это гораздо интереснее. Я с таким нетерпением жду ее. Скоро мы отправимся в Египет!
– Именно по этой причине и ускорили свадьбу, – заметил Адриан. – Что ты думаешь о том чудаке на крыльце церкви?
– Это был старый Пеггер.
– Он появился очень некстати… Или с его точки зрения, в самый подходящий момент. Он был просто в восторге от того, что смог стать предвестником несчастий.
– Ой, ну хватит уже намекать на какие-то несчастья! – воскликнула я. – Это просто невыносимо!
– Пожалуй, – согласился Адриан. – А вот и твой преподобный супруг, Сабина. Он, вероятно, даст нам свое благословение или изгонит злых духов, которых накликал тот старый упырь на крыльце церкви.
– Ничего подобного он не сделает, – сказала Сабина, взяв подошедшего Оливера под руку.
– Как раз вовремя, – заметил Адриан, – чтобы спасти нас от вашей непоследовательной супруги, которая рассуждала тут об обязанностях приходского священника, а куда ее может завести эта тема, известно только небесам – и, пожалуй, самой Сабине. Я собираюсь похитить невесту на несколько минут.
Мы стали в уголке. Он посмотрел на меня и покачал головой.
– Ну и ну, Джудит, вот это новость!
– И ты туда же! – воскликнула я.
– Я имею в виду вовсе не то, что старый Пеггер. Я имею в виду вступление в наследство и твой внезапный брак – не успел никто и глазом моргнуть, выражаясь метафорически.
Я рассмеялась. Адриан умел поднять мне настроение.
– Знай я, что ты получишь наследство, я бы и сам на тебе женился!
– Какую возможность я упустила! – всплеснула руками я.
– Вся моя жизнь состоит из упущенных возможностей. Серьезно! Кто бы мог подумать, что старик оставит тебе половину состояния? Мое скудное содержание – сущие гроши.
– Ну, Адриан, это вполне приличный доход, и это станет приятным дополнением к тому, что ты будешь извлекать из своей профессии.
– Очень много! – пробормотал он. – Тибальт – удачливый дьявол. Получить и тебя,и все эти деньги! И еще все то, что дядя оставил на эти цели!
– Ну почему нельзя хоть на минуту прекратить говорить о деньгах?
– Но ведь именно деньги заставляют мир вертеться… Или – любовь? А счастливица Джудит имеет и то и другое.
– Я вижу, что тетушки подают мне отчаянные знаки.
– Думаю, вам пора уезжать.
– Да, карета увезет нас на станцию меньше чем через час. А мне еще нужно переодеться.
К нам торопливо подошла Доркас.
– Джудит, ты знаешь, который час?
– Да. Я уже говорила Адриану.
– Думаю, пора переодеваться.
Вместе с Доркас и Элисон я поднялась в комнату, которую Сабина приготовила для меня. Там висел серебристо-серый шелковый плащ, юбка из такого же материала и белая блуза с множеством оборок и серебристо-серым бархатным бантом на шее.
Серебристо-серый. Такой элегантный. Да, если его надевает такая женщина, как Табита…
– Ты выглядишь замечательно, – умилилась Доркас.
– Это потому что ты смотришь на меня любящим взором.
– Есть еще кое-кто, кто будет смотреть на тебя так же, – быстро сказала Элисон, а потом после едва заметной паузы добавила, – мы надеемся.
Я вышла на крыльцо. Там, возле кареты, меня ждал Тибальт.
Все собрались вокруг нас. Мы попрощались. Кучер тронул лошадей, и мы с Тибальтом отправились в свадебное путешествие.
* * *
Что сказать о моем медовом месяце? Что он превзошел все мои ожидания? Сначала все было просто чудесно – и это чудо длилось две ночи и один день. Тибальт принадлежал только мне. Мы были очень близки в то время, когда, прервав свое путешествие в Дорсет, провели ночь, следующий день и еще одну ночь в маленькой гостинице посреди вересковой пустоши.
– Прежде чем мы присоединимся к коллегам на раскопках, – сказал Тибальт, – думаю, можно устроить эту небольшую отсрочку.
– Какая прекрасная идея! – воскликнула я.
– Я думал, тебе не терпится увидеть мозаичные мостовые, которые они нашли.
– Мне еще больше не терпится побыть с тобой наедине.
Мое откровенное признание обрадовало и в то же время смутило его. Он снова заговорил о том, что не умеет выражать свои мысли.
– Ты не должна думать, Джудит, – что раз я не говорю тебе постоянно о любви, значит, я тебя не люблю. Просто мне трудно выразить свои чувства словами.
Этого мне было вполне достаточно.
Я никогда не забуду эту гостиницу на вересковой пустоши. Вывеска поскрипывала прямо за нашим фронтонным слуховым окном, – гостинице было уже триста лет. Менее чем в полумиле от гостиницы шумел водопад, вздымавший сверкающие брызги над скалистыми порогами.
Я помню большую мягкую кровать, на которой мы спали. В камине горел огонь, и я рассматривала танцующие тени на обоях, на которых были нарисованы большие красные розы. Руки Тибальта крепко обнимали меня, и я была совершенно счастлива.
Завтракали мы в старинной гостиничной столовой, с медной и оловянной посудой на полках и окороками, висевшими под стропилами. Горячий кофе, хлеб прямо из печи, ветчина и яйца с ближайшей фермы, ячменные лепешки с домашним клубничным вареньем… И – Тибальт. Он сидит напротив и смотрит на меня удивленными глазами. Если я когда-нибудь и была красивой, так в то утро.
После завтрака мы отправились на прогулку. Жена хозяина гостиницы собрала нам корзинку с едой, и мы устроили пикник у крошечного ручейка. Мы видели диких пони, слишком пугливых, чтобы подойти к нам близко. А еще мы встретили возницу на повозке, полной яблок и груш, который вскинул в приветствии свой хлыст, и всадника, который так же приветствовал нас. Счастливый, идиллический день. Потом вернулись в гостиницу, чтобы полакомиться отличной уткой с зеленым горошком, и вечером – уютная спальня с пляшущим огнем камина.
На следующий день мы сели в поезд и поехали в Дорсет. Конечно, я была потрясена римским поселением, но единственное, что мне хотелось в этой жизни – это любить и быть любимой моим мужем. Гостиница, где мы остановились, была полна людьми, работавшими на раскопках, так что здешняя атмосфера резко отличалась от нашего рая в Дартмуре. Я испытывала гордость, когда видела, с каким уважением все приветствовали Тибальта, и хотя мне сразу дали понять, что я всего лишь любитель среди профессионалов, я по-прежнему была готова учиться всему новому – факт, который очень радовал моего мужа.
Через день после нашего прибытия, приехал Теренс Гелдинг, тот, который был свидетелем Тибальта на свадьбе. Высокий худощавый человек, у которого было такое же серьезное, увлеченное выражение лица, какое я отмечала у многих знакомых Тибальта. Довольно холодный и отчужденный, он заметно нервничал в моем присутствии, и я решила, что он не в восторге от того, что Тибальт женился. Когда я сказала об этом Тибальту, он рассмеялся.
– У тебя такие странные фантазии, Джудит, – сказал он. И я вспомнила, как Элисон и Доркас говорили мне то же самое. – Теренс Гелдинг первоклассный работник, надежный, ответственный. Как раз такой человек и необходим мне в работе.
Они с Теренсом подолгу беседовали, и, как я ни старалась, мне было трудно поспевать за ходом их мыслей. Когда родилось предположение, что рядом с этим римским городом может оказаться амфитеатр, все пришли в неописуемое волнение, и вся экспедиция отправилась обследовать некоторые находки, которые могли указать на правильность такого предположения. Меня они с собой не пригласили.
– Видишь ли, Джудит, – примирительно проговорил Тибальт, – это – дело профессионалов. Если я возьму тебя с собой, другие тоже начнут приводить с собой посторонних.
Я не возражала. Что ж, очень скоро я пополню свои знания настолько, что меня непременно сочтут достойной принимать участие в подобных мероприятиях. Тибальт, уходя, нежно поцеловал меня.
– Я вернусь через несколько часов. Что ты будешь делать, пока меня не будет?
– Читать книгу о римских развалинах. Я здесь обнаружила целую библиотеку, так что очень скоро стану такой же знающей, как ты.
Это рассмешило мужа.
Я провела весь день в одиночестве. Что ж, нужно быть готовой к такому положению вещей. Но, как бы я ни интересовалась археологией, все же я была новобрачной, у которой медовый месяц, и никакая древнеримская мостовая, даже если это была геометрическая мозаика, не могла сравниться с родниками и валунами Дартмура.
После этого случая он часто уезжал на раскопки вместе с рабочими. Иногда я ездила вместе с ним. Я разговаривала с членами экспедиции. Я изучала карты, даже что-то там копала, как в Картерз Медоу. Я наблюдала методы первой помощи в реставрации тарелки, на которой была изображена голова цезаря. Я была потрясена всем увиденным – но… Больше всего на свете мне хотелось остаться наедине с Тибальтом.
На раскопках мы пробыли две недели. Мне показалось, что Тибальту не хотелось уезжать. В наш последний вечер он провел несколько часов, запершись с директором экспедиции. Я была уже постели, когда он вернулся. Это было уже после полуночи.
Он присел на край кровати. Глаза его сверкали.
– Я совершенно уверен, что здесь где-то есть амфитеатр, – сказал он. – Какое открытие! Думаю, это будет одно из самых значительных поселений в Англии. Профессор Браунли не перестает говорить о своей удаче. Ты знаешь, что они нашли тарелку с изображенной на ней головой? Если они смогут выяснить, чья это голова, находка станет настоящим открытием!
– Знаю, – ответила я. – Я видела, как ее складывали из кусочков.
– К сожалению, недостает нескольких фрагментов. Но, конечно, самое захватывающее – это мозаичный пол. Я бы датировал черно-белую мозаику где-то семьдесят четвертым годом нашей эры.
– Я уверена, что ты абсолютно прав, Тибальт.
– Но нельзя сказать наверняка… пока не найдутся неопровержимые доказательства… Почему ты улыбаешься?
– Разве я улыбалась? – я протянула руки к нему. – Может, я просто подумала, что в жизни существуют более интересные вещи, чем римские руины.
Он тотчас приник ко мне, и на несколько мгновений мы замерли в объятиях. Я тихо рассмеялась.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Да, есть более интересные вещи. Но я думаю, гробницы фараонов гораздо любопытнее!
– О, Джудит, – воскликнул он. – Как замечательно быть вместе! Я так хочу, чтобы ты поехала вместе со мной!
– Конечно, – сказала я. – Из-за этого ведь ты и женился на мне.
– И по разным другим причинам.
– Эту причину мы обсудили… теперь давай поговорим о других.
Я радовала и забавляла его. Мое откровенное наслаждение нашей любовью – я была в этом уверена – наверняка бы шокировало Доркас и Элисон. Да, многие, очень многие сочли бы меня бесстыдной и развязной.
Не знаю, считал ли меня такой Тибальт.
– Понимаешь, – сказала я, – я совершенно не умею притворяться. И никогда не умела.
– Я недостоин тебя, Джудит.
– Но ты можешь постараться быть достойным! – воскликнула я и обняла его.
Я была счастлива. И он тоже. Но так ли счастлив, как когда стоял на мозаичной мостовой или держал в руках осколки старинной тарелки?
«Действительно ли он счастлив?» – думала я.
Глупо, конечно, допускать такие пустые сомнения. Но я не могла забыть пророческие взгляды Доркас и Элисон, их намеки и причитания, фанатичные глаза старого Пеггера на крыльце церкви… Если бы сэр Ральф не оставил мне наследства, вот тогда бы я была совершенно уверена, что Тибальт женился на мне ради меня самой.
Но все это можно было забыть… на время. И я пообещала себе, что со временем все равно сумею прогнать эти мысли.
А потом мы вернулись в Гиза-Хаус.
* * *
Мы приехали домой под вечер, темным пасмурным днем в начале ноября. Октябрьские ветры уже сорвали с деревьев почти все листья. Но когда мы ехали в экипаже со станции, вокруг было непривычно тихо, потому что ветер стих. Стояла типичная для ноября погода – тепло и сыро. Когда мы въехали в железные ворота Гиза-Хаус, Табита вышла навстречу.
– Не очень приятный день, – сказала она. – Вы, должно быть, продрогли до костей. Заходите скорее, мы сразу же выпьем чаю.
Она внимательно смотрела на нас, словно подозревала, что наш медовый месяц получился не очень удачным. Почему у меня сложилось впечатление, что все считают, что мы с Тибальтом не подходим друг другу?
«Это все выдумки и мое воображение!» Я посмотрела на дом. «Дом с привидениями!» – подумалось мне. Я помню, как дразнила Теодосию, пугала ее, заставляя бежать по тропинке прочь от дома. Я подумала о няне Тестер, которая, наверное, сейчас выглядывает из окна верхнего этажа.
– Гиза-Хаус всегда интриговал меня, – сказала я, входя в холл.
– Теперь это – ваш дом, – напомнила мне Табита.
– Когда мы вернемся из Египта, Джудит, может быть, захочется что-то поменять в доме, – сказал Тибальт, взяв меня под руку. Он улыбнулся мне. – Но пока мы должны сосредоточиться на наших планах.
Табита проводила нас в нашу комнату. Она была на втором этаже, рядом с той комнатой, где я видела саркофаг. Пока нас не было, Табита заново обставила ее.
– Вы молодец, – похвалил ее Тибальт.
Я увидела в полумраке Мустафу и Абсалама и заметила, что они внимательно смотрят на меня своими темными глазами. Они, конечно, помнили меня шумным ребенком, а потом – компаньонкой из Кеверол-Корта, которая приходила брать книги. Теперь я стала их новой хозяйкой. Или этот титул остался за Табитой?
Как бы мне хотелось, чтобы люди не засевали мою душу зернами своих дурных предчувствий!
Сначала Табита отвела меня в нашу комнату и оставила там, чтобы я могла привести себя в порядок, а сама вернулась с Тибальтом в гостиную. Служанка принесла горячей воды. Умывшись, я подошла к окну. Сад, как всегда, зарос кустами и деревьями и поэтому выглядел очень темным. Я видела паутину на кустах, блестевшую капельками влаги там, где на нее падал свет. Я видела это много раз в такое время года…
В комнате шторы были темно-синего цвета, отороченные золотой тесьмой с греческим орнаментом. Кровать была большой, на четырех столбах, с балдахином и шторами. Ковер – толстый, пушистый. На одной стене – ряды книжных полок. Я просмотрела корешки. Некоторые из этих книг я когда-то брала почитать. Они касались только одного предмета. Я вдруг подумала, что эта комната была спальней сэра Эдварда до того, как он уехал в свою фатальную экспедицию. Казалось, меня обволакивает прошлое. Мне захотелось, чтобы для нас выбрали какую-нибудь другую комнату. Но потом вспомнила, что я – хозяйка этого дома, и если мне не нравится какая-нибудь комната, я могу сказать об этом.
Я переоделась и спустилась в гостиную. Тибальт и Табита сидели рядом на диване и разглядывали какие-то бумаги.
Как только я вошла, Табита вскочила.
– Сейчас подадут чай, – сказала она. – Я уверена, что вы с удовольствием выпьете чаю. Путешествия так утомительны!
Элен ввезла столик на колесиках и стояла рядом, пока Табита наливала чай.
Табите, наверное, хотелось узнать, каковы наши первые впечатления от супружеской жизни, а Тибальт начал долго и подробно рассказывать о том римском городе.
– Тибальт, вам, наверное, было безумно интересно, – с улыбкой сказала Табита. – Надеюсь, Джудит было не менее интересно, – она с сомнением взглянула на меня, и я поспешила заверить ее, что мне очень понравилась наша поездка в Дорсет.
– А теперь, – проговорил Тибальт, – мы должны всерьез заняться нашими планами. Просто удивительно, как бежит время, когда еще столько всего нужно сделать! Я хочу отправиться в путь не позднее середины февраля.
И мы говорили о нашей поездке. Было приятно сидеть у огня, смотреть, как угасает день за окном. Я всегда думала о таких вечерах, когда мечтала о совместной жизни с Тибальтом.
– Я счастлива, – говорила я себе. – Я достигла всего того, о чем мечтала!
* * *
Мой первый вечер в Гиза-Хаус! В спальне было жарко натоплено, и языки каминного пламени отбрасывали причудливые тени на стены. Как сильно отличались эти тени от тех, которыми я любовалась в Дартмуре! Эти тени казались такими зловещими, словно могли в любой момент ожить. Как тихо в доме! За синей бархатной шторой находилась еще одна дверь. Открыв ее, я увидела ту комнату, где раньше стоял саркофаг.
Я задумалась о сэре Эдварде и его жене, которая никогда не жила в этом доме, потому что умерла еще до того, как они сюда переехали. А на верхнем этаже живет няня Тестер, которая знает, что мы с Тибальтом вернулись из нашего путешествия. Я думала о том, чем она сейчас занимается и почему Тибальт так долго не идет ко мне. Он разговаривает с Табитой? Он рассказывает ей о том, во что не хочет посвящать меня?
Я не должна давать волю ревности.
«Все дело в доме», – сказала я себе. Я почувствовала это с самого начала, еще до того, как они сюда переехали, тогда, когда я пугала Теодосию.
В комнату вошел Тибальт – и все зловещие тени растаяли. Огонь в камине успокаивал, и свечи горели ровно и красиво.
– Ты что, заглядывала в ту комнату? – спросил он.
– Я заметила дверь. Это – та самая комната, в которой стоял саркофаг?
Тибальт рассмеялся.
– А ты не собиралась нарядиться мумией… чтобы напугать меня?
– Тебя – пугать мумией?! Да я же знаю, что ты их безумно любишь.
– Не так безумно, как тебя.
В те редкие моменты, когда Тибальт так говорил, я была совершенно счастлива.
* * *
– Вам понравилась комната, которую я приготовила? – спросила Табита на следующее утро.
Тибальт сидел в своем кабинете. У него скопилось много писем, касающихся предстоящей экспедиции.
– Немного призрачная, – ответила я.
– Джудит, дорогая, что вы имеете в виду? – со смехом спросила Табита.
– Я всегда считала, что Гиза-Хаус – дом с привидениями.
– Это все из-за деревьев и кустарника в саду. Эта комната – лучшая в доме. Поэтому я и выбрала ее для вас. Раньше она принадлежала сэру Эдварду.
– Я так и поняла. А примыкающая к ней? Та самая, где стоял саркофаг.
– Сэр Эдвард хранил там все, над чем работал в тот период. Он часто засиживался за работой допоздна… Вы хотите поменять комнату?
– Нет, не думаю.
– Джудит, вы можете делать все, что хотите. Теперь вы хозяйка в этом доме.
– Мне трудно привыкнуть быть хозяйкой чего бы то ни было.
– Привыкнете со временем. Вы счастливы?
– Я получила то, чего желала всю жизнь.
– Немногие могут так сказать, – заметила она со вздохом.
– А вы, Табита?
Мне хотелось, чтобы она доверилась мне. Я была уверена, что в ее жизни есть какие-то тайны. Она была довольно молода – вдова, наверное. У нее еще вся жизнь впереди. И все же ощущалась в ней какая-то надломленность, а еще таинственность, которая, пожалуй, и делала ее столь привлекательной.
– У меня в жизни были моменты счастья, – ответила она. – Возможно, не следует просить большего.
Да, у нее, определенно, есть какая-то тайна.
* * *
Приближалось Рождество. Сабина сказала, что мы должны праздновать его в доме священника, и настаивала на том, чтобы мои тетки тоже были с нами.
Я это понимала. Но Элисон и Доркас немного расстроились. Они были довольно консервативны. Думаю, они были убеждены, что мне следовало бы прийти к ним или пригласить их в Гиза-Хаус.
Я отмела все их сомнения, указав на то, что предложение Сабины очень удачно. Как замечательно будет оказаться в старой гостиной, где мы провели столько рождественских праздников!
Дни летели быстро. Нужно было готовиться к Рождеству, и, конечно же, к будущей экспедиции.
Мы с Табитой украсили дом остролистом и омелой.
– Такого здесь еще никогда не было, – призналась Табита.
Служанки пришли в восторг. Элен сказала, что с тех пор, как мы вернулись, Гиза-Хаус стал гораздо больше походить на настоящий дом. Это – серьезный комплимент.
Я пришлась по душе нашим горничным. Мне кажется, обращаясь ко мне, они с явным удовольствием произносили слово «миледи». Меня это обращение неизменно смущало, и приходилось уверять себя: «Да, это правда, ты не спишь. Твоя самая заветная мечта осуществилась!»
Первая неловкая ситуация возникла в начале декабря.
Я никогда не понимала Мустафу и Абсалама. В их присутствии я чувствовала себя крайне неуютно. Я сижу в кресле, вдруг оборачивалась – они стоят у меня за спиной. Они всегда ходили вместе. И я никогда не слышала их шагов, но довольно часто чувствовала, что их темные глаза прикованы ко мне. Иногда мне казалось, что они хотят заговорить со мной, но потом будто бы передумывали. Я никогда не могла точно определить, кто из них кто. И наверное, часто обращалась к ним неправильно. Табита с легкостью различала их, но она знала их уже много лет.
Это произошло днем – когда еще не начали сгущаться сумерки. Я шла в спальню, когда заметила, что дверь, ведущая в ту комнату, которую мы теперь называли комнатой саркофага, открыта настежь. Я подумала, что там – Тибальт, и заглянула внутрь. Мустафа – или, возможно, Абсалам, стоял у окна.
Я зашла внутрь, и второй египтянин мгновенно оказался позади меня – между мной и дверью. Я почувствовала, как у меня по спине пробежали мурашки. Совершенно непонятно почему.
– Мустафа… Абсалам, что-то случилось?
Тишина. Потом тот, который стоял у окна, коротко кивнул другому.
– Абсалам, ты говори.
Я повернулась лицом к Абсаламу.
– Миледи, – сказал он. – Мы ваши покорные рабы, миледи…
– Вы не должны так говорить, Абсалам. У нас здесь нет рабов.
Оба закивали.
– Мы преданно служим вам, миледи, – заговорил Мустафа.
– Конечно, – легко согласилась я, – но к чему…
Дверь позади меня была закрыта. Я посмотрела на вторую дверь, что вела в нашу спальню. Она была полуоткрыта. Но я знала, что Тибальта там нет, потому что он не заходил в спальню в такое время дня.
– Мы много раз пытались сказать вам…
– Ну так скажите сейчас, – предложила я.
– Этого нельзя делать, – проговорил Мустафа, печально качая головой.
Абсалам тоже стал качать головой.
– Чего – нельзя? – спросила я.
– Оставайтесь здесь, миледи. Скажите сэру Тибальту. Он не должен ехать.
Я начала понимать, что эти люди имели в виду. Они боялись возвращаться в Египет, туда, где случилась трагедия, которая свела в могилу их хозяина.
– Боюсь, это невозможно, – сказала я. – Уже разработаны планы. Их невозможно отменить.
– Нужно, – сказал Мустафа.
– Боюсь, что сэр Тибальт не согласится с вами.
– Там смерть. Там проклятие…
«Ну конечно, – подумала я, – О, как же они суеверны!»
– А вы говорили с сэром Тибальтом? – спросила я.
Они покачали головами.
– Бесполезно. Бесполезно было говорить и с его великим отцом. Бесполезно. И он умер. Его настигло проклятие. И оно настигнет других.
– Это только легенда, – уверенно проговорила я, – ничего более. Все будет хорошо. Сэр Тибальт позаботится об этом.
Абсалам подошел ко мне. Он сложил ладони вместе и поднял кверху глаза.
– Миледи должна поговорить. Миледи – молодая жена. Муж слушает ту, которую любит.
– Это невозможно, – сказала я.
– Но там смерть… смерть!
– Мне очень приятно ваше искреннее беспокойство, – сказала я, – но я ничего не могу сделать.
Они посмотрели на меня скорбными глазами и печально покачали головами.
Я пошла в спальню.
«Что ж, это вполне естественно, – снова сказала я себе, – они так суеверны».
* * *
В тот вечер, когда мы легли в постель, я сказала Тибальту:
– Сегодня со мной говорили египтяне. Они очень напуганы.
– Чем напуганы?
– Тем, что они называют проклятием. Они полагают, что если мы поедем в Египет, случится непоправимое.
– Если они так полагают, им лучше оставаться дома.
– Они просили меня поговорить с тобой. Сказали, что если муж любит свою возлюбленную, то внемлет ее мольбам.
Он рассмеялся.
– Я сказала им, что это бесполезно.
– Они суеверны.
– Иногда мне становится страшно.
– Тебе, Джудит?
Я прильнула к нему.
– Мне страшно за тебя, мой родной. Что, если случившееся с твоим отцом повторится с тобой?!
– С какой стати?
– А что, если действительно существует какое-то проклятие?
– Джудит, дорогая моя, но ты же не веришь во все это?!
– Если бы кто-то другой руководил экспедицией я бы высмеяла эту идею. Но тут дело касается тебя!
Он рассмеялся в темноте.
– Дорогаямоя Джудит! – только и сказал он.
* * *
Мне хотелось, чтобы дни бежали быстрее. Какие они темные перед Рождеством! Было много дождей, и хвойные деревья блестели и роняли капли на землю. Пахнущий морем юго-западный ветер свистел и завывал за окнами.
Каждый раз, когда я сталкивалась с египтянами, их глаза были прикованы ко мне с печалью и надеждой.
Я виделась с няней Тестер, но только в присутствии Табиты, потому что старушка постоянно находилась в своих комнатах и редко появлялась во дворе.
Теодосия и Эван приехали в Кеверол-Корт на Рождество. Мы с Тибальтом и Сабина с Оливером были приглашены туда в канун праздника. Приехал Адриан. Он собирался оставаться там до самого отъезда в Египет.
В Кеверол-Корт существовала традиция петь рождественские гимны в центральном холле, куда приходило множество людей со всей округи. Оливер отправлял праздничное богослужение, как раньше это делал преподобный Джеймс Осмонд. Это была особо торжественная служба, а потом в Кеверол-Корт отправлялась целая процессия с пылающими факелами.
После рождественских гимнов избранные гости леди Бодриан шли в зал, где подавался ужин, состоявший обычно из всевозможных пирогов, которые уже многие века считались любимым блюдом на праздничном столе – с голубями, с бараниной и говядиной, – и, конечно, корнуоллская сдоба. Все это запивалось медовыми настоями и напитком, называемым кеверольским пуншем, который готовился в огромной оловянной чаше. Рецепт этого напитка был известен только дворецкому Кеверола. Он передавался от одного дворецкого другому на протяжении уже четырехсот лет. Пунш был довольно крепким.
