Текст книги "Обитель страсти"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Мало того, он перемещался!
Я стояла у окна, напряженно наблюдая за движущимся огоньком. И тут возник силуэт. Он явно принадлежал женщине.
Услышав, как кто-то произнес «Это Элис!», я поняла, что думаю вслух.
Я сплю. Всего этого нет на самом деле.
И снова увидела силуэт.
Мои пальцы, впившиеся в подоконник, дрожали все время, пока трепетал огонек. Я чуть было не позвала Дэйзи, Китти или миссис Полгрей, но удержалась от этого, представив, как глупо буду при этом выглядеть.
Спустя некоторое время свет погас.
Я еще долго стояла у окна, но больше ничего не увидела.
В гостиной играли уже другой вальс Шопена, и я продолжала слушать, пока не замерзла, несмотря на теплый сентябрьский вечер.
Потом легла в постель, но долго еще не могла уснуть.
Когда же наконец уснула, мне приснилось, что в комнату вошла женщина. На ней была черная амазонка с синим воротником и манжетами, отделанная золотистой тесьмой.
– Меня не было в том поезде, мисс Ли, – негромко произнесла она. – Вам хочется знать… Вы найдете меня… найдете… найдете Элис… Элис… Элис…
Сквозь сон я слышала шелест волн среди утесов, а проснувшись на следующее утро с первыми лучами зари, я первым делом подошла к окну и посмотрела на окна комнаты, которая чуть больше года назад принадлежала Элис.
Жалюзи были подняты. Отчетливо виднелись бархатные шторы насыщенного синего цвета.
Глава 4
С Линдой Треслин я имела весьма сомнительную честь познакомиться лишь неделю спустя. Только что пробило шесть часов. Мы с Элвин уже отложили в сторону книги, спустились вниз и направились в конюшню, чтобы навестить Лютика, который, как нам показалось днем, растянул сухожилие. Коновал уже успел его осмотреть и наложить на ногу припарку. Элвин была расстроена, и это радовало, потому что мне всегда нравилось обнаруживать в ее душе благородные чувства.
– Не волнуйтесь вы так, мисс Элвин, – успокаивал ее Джо Тапперти. – Вот увидите, Лютик будет свеж как огурчик еще до конца недели! Джим Бонд – самый лучший лошадиный доктор в нашей округе, да и вообще в мире, я вам это точно говорю.
Элвин приободрилась, и я сказала ей, что на следующий день она вместо Лютика возьмет Черного Принца.
Она знала, что это станет своего рода испытанием храбрости, и я с радостью отметила, что девочка предвкушала завтрашний урок с удовольствием, к которому лишь слегка примешивалась тревога.
Когда мы вышли из конюшни, я взглянула на часы.
– Что скажешь о прогулке по саду? – обратилась я к Элвин. – У нас есть полчаса.
Она ответила, что не возражает, и мы направились в сад.
Плато, на котором стоял «Маунт Меллин», представляло собой полосу земли шириной в одну милю. Склон в сторону моря был довольно крутым, но по нему были проложены зигзагообразные дорожки, облегчающие спуск. Однако самой главной особенностью этого склона был расположенный на нем роскошный сад. Цветущие кустарники, так распространенные в этих краях, являлись его подлинным украшением. В разных уголках сада располагались беседки, образованные вьющимися по опорам розами. Они были прекрасны даже теперь, в самом конце сезона, а воздух был густо напоен их ароматом.
В этих беседках можно было сидеть и любоваться морем. Из сада дом представлялся грозной крепостью, горделиво вздымающейся на вершине утеса. Казалось, она бросает вызов не только морю, но и всему миру.
По благоухающим тропинкам мы спустились вниз и поравнялись с одной из беседок прежде, чем успели заметить сидящих в ней людей.
Элвин тихонько ахнула и, проследив за направлением ее взгляда, я увидела их. Они сидели рядом. Она была брюнеткой, к тому же одной из самых красивых, каких я когда-либо видела. Черты ее лица были изящны, как на картинах старых мастеров, а волосы накрыты прозрачным шарфом с блестками. Я подумала, что она похожа на кого-то из персонажей «Сна в летнюю ночь», возможно, на Титанию, хотя я всегда представляла ее себе блондинкой. Ее красота притягивала взгляд, подобно тому как магнит притягивает иголку. Такой красотой невозможно не восхищаться. На женщине было облегающее платье из розовато-лиловой ткани наподобие шифона. Оно застегивалось у горла массивной брошью с бриллиантами.
Первым заговорил Коннан.
– Да это же моя дочь со своей гувернанткой! Так значит, мисс Ли, вы с Элвин решили подышать воздухом.
– Сегодня такой тихий вечер, – ответила я и попыталась взять Элвин за руку.
Однако она увернулась самым бесцеремонным образом.
– Можно мне посидеть с тобой и леди Треслин, папа? – спросила она.
– Ты гуляешь с мисс Ли, – ответил он. – Я не вижу причин, по которым следует прерывать вашу прогулку.
– Вот именно, – ответила я за нее. – Пойдем, Элвин.
Коннан повернулся к своей спутнице.
– Нам очень повезло с мисс Ли, – произнес он. – Она… восхитительна!
– Я очень надеюсь, что ты не разочаруешься, Коннан, и она действительно окажется той самой идеальной гувернанткой, – произнесла леди Треслин.
Мне стало не по себе. Они обсуждали мои достоинства так, будто бы я была стоящей неподалеку лошадью! Думаю, Коннан почувствовал мое замешательство, и оно его порядком позабавило. Временами он казался очень неприятным человеком.
– Я полагаю, нам пора возвращаться, Элвин, – ледяным тоном произнесла я. – Мы всего лишь собирались немного пройтись, прежде чем девочка ляжет спать. Пойдем, Элвин, – добавила я. Затем схватила ее за руку и буквально потащила прочь.
– Но, папа, – запротестовала Элвин. – Я хочу остаться. Хочу поговорить с тобой, папа.
– Но ты же видишь, что я занят. Как-нибудь в другой раз, дитя мое.
– Но, – пролепетала она, – это важно… сейчас.
– Это не может быть таким уж важным. Обсудим это завтра.
– Нет… нет… сейчас! – в голосе Элвин зазвучали истерические нотки.
Я еще ни разу не видела, чтобы она оказывала ему такое явное неповиновение.
– Я вижу, Элвин – очень настойчивая девочка, – пробормотала леди Треслин.
– Мисс Ли сейчас все уладит, – холодно ответил Коннан Тре-Меллин.
– Разумеется. Идеальная гувернантка… – в голосе леди Треслин звучала насмешка, которая задевала так сильно, что я опять схватила Элвин за руку и поволокла вверх по дорожке.
Она молчала до тех пор, пока мы не вошли в дом. Затем заговорила:
– Ненавижу ее. Вы ведь знаете, мисс Ли, что она хочет стать моей новой мамой?
Я ничего не ответила. Мне это показалось опасным, поскольку наш разговор мог услышать кто угодно. И только в ее комнате, за плотно прикрытой дверью, я сказала:
– Это совершенно невероятные вещи. Как она может желать стать твоей новой мамой, если у нее есть свой собственный муж?
– Он скоро умрет.
– Откуда ты можешь это знать?
– Говорят, они только этого и ждут.
Я была шокирована тем, что до ее ушей дошли подобные сплетни, и решила обсудить это с миссис Полгрей. Слуги должны следить за тем, что болтают в присутствии Элвин. Это все эти девчонки, Дэйзи и Китти… хотя, вполне возможно, Джо Тапперти или его жена…
– Она постоянно здесь, – продолжала Элвин. – Я не позволю ей занять место моей мамы! Никому этого не позволю!
– Ты впадаешь в истерику по совершенно невероятному поводу, – твердо заявила я. – Вынуждена потребовать, чтобы ты никогда более в моем присутствии не произносила ничего подобного. Ты позоришь своего отца.
Это заставило ее задуматься. «Как же она его любит! – подумала я. – Бедная малышка Элвин, бедное одинокое дитя!»
Но незадолго до этого мне было жаль саму себя. Стоя в саду и подвергаясь унизительному осмотру, я подумала: это несправедливо, почему одному человеку дано так много, а другим не достается ничего? Возможно, я тоже выглядела бы красавицей в шифоне и бриллиантах. Ну, не такой красавицей, как леди Треслин, но все равно они были бы мне к лицу больше, чем хлопок, шерсть и бирюзовая брошь, доставшаяся мне от бабушки.
Теперь же мне было так жаль Элвин, что я совершенно забыла о жалости по отношению к себе.
* * *
Уложив Элвин, я вернулась в свою комнату, не переставая думать о Коннане Тре-Меллине и леди Треслин. Мне хотелось знать, сидят ли они до сих пор в беседке, и если да, то о чем беседуют. Друг о друге, несомненно! Разумеется, мы с Элвин вторглись в процесс ухаживания. Я была шокирована тем, что он позволяет себе столь сомнительного рода интрижки, потому что считала ниже достоинства любого мужчины роман с женщиной, имеющей мужа, которому она поклялась в верности.
Я подошла к окну, радуясь, что из него не виден сад. Еще не совсем стемнело, но солнце уже скрылось и начали сгущаться сумерки. Мои глаза невольно отыскали окно, в котором тогда возникла тень…
Жалюзи были подняты. Отчетливо виднелись синие шторы. Я начала пристально всматриваться в эти шторы, сама не зная, что ожидаю там увидеть. Лицо? Манящую руку? Иногда я готова была посмеяться над своими фантазиями, но только не в этот вечер, только не сейчас…
И тут я увидела, как шторы шевельнулись. В комнате кто-то находился!
Я пребывала в необычайном состоянии. Это имело прямое отношение к встрече с Коннаном Тре-Меллином и леди Треслин, но я еще недостаточно проанализировала свои чувства, чтобы до конца понимать их. Эта встреча была крайне унизительной для меня, но я готова была рискнуть и угодить в еще более неловкую ситуацию. Комната Элис находилась в запретной части дома, и если бы меня там застали, то мое положение можно было бы охарактеризовать как чрезвычайно неловкое. Но я была склонна к безрассудным действиям и не думала о последствиях. Меня преследовали мысли об Элис, а временами овладевало такое жгучее желание раскрыть тайну, окутывающую ее смерть, что я готова была пойти на что угодно.
Поэтому со всей решительностью направилась в гардеробную Элис. Перед дверью остановилась, легонько постучала и рывком распахнула ее. Сердце при этом колотилось, как молот о наковальню.
Какое-то мгновение я ничего не видела. Затем заметила колебание штор. Там, несомненно, кто-то прятался.
– Кто здесь? – спросила я, надо признаться, не слишком твердым голосом.
Молчание. Кто бы там ни прятался, он отнюдь не стремился быть обнаруженным. Я быстро пересекла комнату, отдернула штору и увидела съежившуюся Джилли.
Веки ее безразличных синих глаз испуганно дрожали. Я протянула руку, и она отпрянула к окну.
– Все хорошо, Джилли, – мягко произнесла я, – я тебя не обижу.
Она продолжала смотреть на меня.
– Скажи, что ты здесь делаешь?
Девочка по-прежнему молчала, но начала обшаривать взглядом комнату, как будто искала чьей-то помощи, и на мгновение мне показалось, что она видитчто-то, недоступное моему взору.
– Джилли, – спросила я, – ты ведь знаешь, что тебе не следует находиться в этой комнате, не правда ли? – Она отстранилась от меня еще дальше, и я повторила свой вопрос.
Тогда она кивнула и тут же затрясла головой.
– Я отведу тебя в свою комнату, Джилли. Там мы сможем поговорить.
Я обняла ее одной рукой и почувствовала, что девочку бьет сильная дрожь. Затем увлекла ее к двери, но она шла очень неохотно, а на пороге оглянулась через плечо и вдруг закричала:
– Мадам… вернитесь, мадам! Вернитесь… сейчас! Сейчас!
Я решительно вывела ее из комнаты, а затем чуть ли не силой притащила в свою спальню. Войдя, плотно закрыла дверь и сказала:
– Джилли, прошу тебя, пойми, что я не причиню тебе вреда. Я хочу быть твоим другом. – Синие глаза смотрели на меня с прежним безразличием, и я выпалила наугад: – Хочу быть таким же другом, каким была миссис Тре-Меллин.
На мгновение взгляд ребенка стал осмысленным. Это говорило само за себя. Элис была добра с ней, возможно, единственная во всем окружающем мире.
– Ты надеялась найти там миссис Тре-Меллин, не так ли?
Джилли кивнула.
Она выглядела так жалко, что это вызвало совершенно несвойственное мне проявление чувств. Я опустилась на колени и обняла ее. Теперь наши лица находились на одном уровне.
– Ты не сможешь найти ее, Джилли. Она умерла. Бесполезно искать ее в этом доме.
Джилли кивнула, но я не поняла, что это может означать: то ли она согласна с тем, что это бесполезно, то ли продолжала верить в то, что найдет миссис Тре-Меллин.
– Поэтому, – продолжала я, – мы должны попытаться забыть ее, не так ли, Джилли?
Бледные веки скрыли ее глаза.
– Мы будем друзьями, Джилли. Я очень хочу этого. Если бы мы подружились, ты не чувствовала бы себя такой одинокой, правда ведь?
Джилли покачала головой, и, как мне показалось, ее синие глаза смотрели на меня вполне осмысленно. Она уже не дрожала, и я была уверена, что ребенок больше не боится меня.
Внезапно Джилли выскользнула из моих объятий и подбежала к двери. У порога она обернулась и посмотрела на меня с легкой улыбкой, а в следующее мгновение Джилли исчезла.
Видимо, мне удалось установить между нами нечто похожее на дружеские отношения, и если не разрушить окончательно, то хотя бы поколебать мучившие ее страхи.
Затем я подумала о покойной хозяйке дома, которая была добра к этой малышке.
Подойдя к окну, я посмотрела на Г-образный фасад здания и снова вспомнила тот вечер, когда увидела загадочную тень. То, что там сегодня была Джилли, ничего не объясняло. Силуэт на фоне жалюзи был никак не детским.
Может быть, Джилли и любит прятаться в комнате Элис, но тень, которую я увидела в тот вечер, принадлежала совершенно другому человеку. Это была женщина.
* * *
Уже на следующий день я нанесла визит миссис Полгрей, которая была чрезвычайно рада моему желанию пообщаться с ней.
– Миссис Полгрей, – проговорила я, – у меня к вам дело, которое представляется мне довольно важным и которое следовало бы обсудить.
Она горделиво приосанилась. Несомненно, гувернантка, обратившаяся к ней за советом, была в ее глазах идеальной гувернанткой.
– Буду счастлива уделить вам час моего времени и угостить чашечкой моего лучшего «Седого графа», – проворковала она.
Когда мы, наконец, расположились за чайным столом, ее глаза светились любовью.
– А теперь, мисс Ли, умоляю, сообщите, о чем вы хотели со мной посоветоваться.
– Я несколько обеспокоена, – начала я, задумчиво помешивая ложечкой чай, – одной фразой, которую обронила Элвин. Видимо, она слушает всякие сплетни, и я думаю, что это крайне нежелательно для ребенка ее возраста.
– Это крайне нежелательно для всех нас, и я уверена, что такая здравомыслящая молодая леди, как вы, отдает себе в этом отчет, – заметила миссис Полгрей. В ее словах было невозможно не почувствовать известную долю лицемерия.
Я рассказала, как мы гуляли в саду на склоне и встретили там хозяина дома в обществе леди Треслин.
– А затем Элвин и произнесла эту самую фразу… Она сказала, что леди Треслин собирается стать ее мамой.
Миссис Полгрей покачала головой.
– Как насчет ложечки виски в ваш чай, мисс? – поинтересовалась она. – Нет ничего лучше для поднятия настроения.
У меня не было ни малейшего желания добавлять в чай виски, но я видела, что таковое имеется у миссис Полгрей и что она будет крайне разочарована в случае отказа вместе с ней сдобрить чай алкоголем. Поэтому я произнесла:
– Маленькую чайную ложечку, пожалуйста, миссис Полгрей.
Она отперла шкафчик, достала бутылку и отмерила виски еще более скрупулезно, чем отмеряла чай. Я поймала себя на любопытстве относительно того, какие еще припасы хранятся в этом заветном шкафчике.
Теперь мы были похожи на двух заговорщиц, и, судя по всему, миссис Полгрей наслаждалась этой ситуацией.
– Боюсь, то, что я сейчас скажу, шокирует вас, – произнесла она.
– Я готова ко всему.
– Видите ли, мисс Ли, сэр Томас Треслин – очень старый человек. Всего несколько лет назад он женился на этой юной леди из Лондона. Поговаривают, она была актрисой. Сэр Томас навещал родственников в Лондоне и вернулся оттуда с нею. Вот уж все распахнули рты, скажу я вам, мисс!
– Могу себе представить.
– Некоторые считают, что она – одна из самых красивых женщин страны.
– Это я тоже могу себе представить.
– Человека нельзя считать красивым, если он совершает некрасивые поступки.
– Что, однако, не влияет на его сугубо внешние достоинства.
– Пожалуй… А мужчины склонны совершать бездумные поступки. У хозяина тоже есть свои слабости, – заметила миссис Полгрей.
– Если подобные слухи действительно имеют место, я бы очень хотела, чтобы они не достигали ушей Элвин.
– Разумеется, вы этого хотели бы, мисс. Но слухи явно имеют место, а у этого ребенка ушки всегда на макушке.
– Как вы думаете, Китти и Дэйзи болтают об этом между собой?
Миссис Полгрей наклонилась ко мне поближе, и я уловила запах виски, после чего задалась вопросом, исходит ли подобный запах от меня.
– Об этом болтают все, мисс.
– Ясно.
– Поговаривают даже, что они вовсе и не собираются ждать церковного благословения.
– Что ж, все может быть.
Я чувствовала себя отвратительно. Это так грязно. Так омерзительно. И так ужасно для столь чувствительной девочки…
– У хозяина довольно импульсивный характер, и он по-своему очень любит женщин.
– Так значит, вы думаете…
Она многозначительно кивнула.
– Когда сэр Томас умрет, в этом доме появится новая хозяйка. Все, что им сейчас нужно, – это дождаться его ухода. Миссис Тре-Меллин, она… она уже ушла.
Я не хотела задавать вопрос, который уже готов был сорваться с языка, но, похоже, внутри меня действовала какая-то сила, которая не позволила промолчать.
– А когда миссис Тре-Меллин была жива… все так и было?
Миссис Полгрей опять кивнула.
– Он частенько навещал их. Это началось почти сразу после ее приезда. Иногда он отправляется куда-то верхом ночью и возвращается только утром. Что ж, он хозяин, и это его право – устанавливать правила. А наше дело – готовить еду, вытирать пыль, поддерживать в доме порядок или учить ребенка… в зависимости от того, с какой целью мы здесь пребываем. И больше тут сказать нечего.
– Так значит, вы думаете, что Элвин всего лишь повторяет то, что известно всем? Когда сэр Томас умрет, леди Треслин и в самом деле станет ее новой мамой?
– Некоторые считают, что это более чем вероятно, а кое-кому это даже очень желательно. Ее светлость не из тех, кто сует нос в хозяйственные дела, а это всегда удобно многим и многим… – Тут ее лицо обрело благочестивое выражение, и она продолжила: – Кроме того, я предпочитаю видеть хозяина дома, в котором служу, живущим в брачном союзе, а не в грехе, смею вас уверить. И многие того же мнения…
– А нельзя ли предостеречь девушек от обсуждения подобных вопросов в присутствии Элвин?
– С таким же успехом можно попытаться запретить кукушке куковать весной. Я могла бы лупить эту парочку, пока не упала бы от изнеможения, да только они все равно не прекратят сплетничать. С этим ничего нельзя поделать. Оно у них в крови. К тому же все девчонки одинаковы. Вот раньше…
Я сочувственно кивнула, думая об Элис, которая наблюдала за развитием отношений своего мужа и леди Треслин.
Неудивительно, что она отважилась на побег с Джеффри Нанселлоком.
Бедная Элис, думала я. Что тебе пришлось вынести, живя с таким монстром!
Миссис Полгрей так разговорилась, что я решила ненавязчиво расширить круг обсуждаемых нами тем.
– А вы никогда не думали, что было бы неплохо обучить грамоте Джилли?
– Джилли! Да это была бы совершенно напрасная трата времени. Вам следует знать, мисс, что Джилли не вполне в себе, – миссис Полгрей постучала себя по лбу.
– Она часто поет. Значит, выучила слова этих песен. А если так, то может выучить и многое другое.
– Малышка очень странная. Полагаю, она такой родилась. Я редко об этом говорю, но готова поклясться, что вы слыхали о моей Дженнифер. – Голос миссис Полгрей несколько изменился, в нем появились сентиментальные нотки. Возможно, не последнюю роль в этом сыграло виски, а также то, какое количество этого напитка она уже успела принять ранее. – Иногда я думаю, что Джилли – проклятый ребенок. Мы не хотели ее появления. Но она была совсем крохотулей в колыбельке… всего двух месяцев от роду… когда Дженнифер ушла. Прилив выбросил ее тело на берег через два дня. Это было здесь, в Меллинской бухте.
– Мне очень жаль.
Миссис Полгрей встряхнулась, как бы высвобождаясь из пут сентиментальности.
– Она ушла, но Джилли-то осталась. И с самого начала была не такая, как другие дети.
– Возможно, она чувствовала происшедшую трагедию, – рискнула предположить я.
Миссис Полгрей надменно воззрилась на меня.
– Мы делали для нее буквально все, что было в наших силах, мистер Полгрей и я. Он всегда был от нее без ума.
– Когда вы заметили, что она не такая, как другие дети?
– Пожалуй, когда ей было примерно четыре года.
– И как давно это было?
– Около четырех лет назад.
– Значит, она ровесница Элвин. Но выглядит намного младше.
– Она родилась через несколько месяцев после мисс Элвин. Они иногда играли вместе… живя в одном доме… к тому же почти ровесницы, вы ведь понимаете. И тут произошел несчастный случай. Ей тогда было… дайте-ка подумать… близился ее четвертый день рождения.
– Что за несчастный случай?
– Она играла на подъездной дорожке, тут, неподалеку от ворот. Хозяйка ехала верхом по направлению к дому. Она была очень хорошей наездницей. Джилли внезапно выскочила из кустов, и лошадь ударила ее копытом. Бедняжка упала и ударилась головой. Счастье, что не погибла.
– Бедная Джилли!
– Хозяйка была очень огорчена. Она винила себя, хотя ее вины в том не было. Джилли должна была быть осторожнее. Выскочила, небось, гоняясь за какой-нибудь бабочкой. Джилли всегда обожала птичек, бабочек, цветочки и все такое. Хозяйка очень к ней привязалась после этого. Джилли везде ходила за ней и волновалась, когда она уезжала.
– Ясно, – вздохнула я.
Миссис Полгрей налила себе еще одну чашку и спросила, не хочу ли я еще чаю. Я отклонила это предложение. Она добавила в свой чай немного виски и продолжила:
– Джилли родилась в грехе. У нее не было права являться в этот мир. Похоже, Бог ей за это мстит. Ведь не зря говорят, что грехи отцов отражаются на детях.
Внезапно меня захлестнула волна гнева. Подобные разговоры всегда были мне противны. Я почувствовала, что мне хочется дать пощечину женщине, которая может так спокойно пить виски и рассуждать о несчастье своей маленькой внучки как о проявлении Божьей воли.
Меня также изумило невежество этих людей, которые никак не связали странное поведение Джилли с тем несчастным случаем, но вместо этого уверовали в то, что это было заслуженное наказание, назначенное ее родителям неким мстительным Богом.
Но вслух я не произнесла ничего, потому что чувствовала, что в этом доме я сражаюсь против каких-то странных сил, и если хочу выйти из этой борьбы победителем, то должна иметь как можно больше союзников.
Хочу понять Джилли, хочу успокоить Элвин. Я начала открывать в себе любовь к детям, о которой и не догадывалась, пока не приехала в этот дом.
Да, я узнала о себе очень много нового.
Существовала еще одна причина моего жгучего интереса к проблемам этих двух детей. Этот интерес отвлекал меня от мыслей, касающихся Коннана Тре-Меллина и леди Треслин. Такого рода мысли провоцировали вспышки гнева, которого я условно называла «отвращением».
Итак, я сидела в комнате миссис Полгрей, слушала ее болтовню, но о своих планах помалкивала…
* * *
В доме царило радостное оживление, потому что вскоре должен был состояться бал, первый после смерти Элис. Целую неделю все вокруг только об этом и говорили. Мне было очень сложно направлять внимание Элвин на учебные предметы, а Китти с Дэйзи от восторга разве что не бились в истерике, предвкушая праздничные радости.
Садовники трудились не покладая рук. Им предстояло украсить живыми цветами танцевальный зал, и они старались продемонстрировать свое искусство самым впечатляющим образом. По всей округе рассылались приглашения.
– Мне совершенно непонятно, – обратилась я, наконец, к Элвин, – почему ты поддаешься этому всеобщему волнению. Ни ты, ни я на бал не приглашены.
– Когда была жива мама, – мечтательно произнесла Элвин, – у нас часто бывали балы. Она их обожала. И очень красиво танцевала. Вообще мама была очень красивая… А перед самым началом она отводила меня в «солнечную» комнату, где я сидела в нише за шторами и через глазок наблюдала…
– Глазок? – переспросила я.
– Ах да, вы же не знаете. – Она снисходительно посмотрела на меня. Полагаю, ей было чрезвычайно приятно обнаружить, что гувернантка, которую всегда шокировало ее невежество, сама оказалась не на высоте положения.
– Я еще очень многого не знаю об этом доме, – резко ответила я. – И не видела даже третьей его части.
– Вы не видели «солнечной» комнаты, – согласилась она. – В этом доме существует несколько глазков. Ой, мисс, вы же не знаете, что такое глазок, но во всех больших домах есть глазки. Один глазок есть даже в «Маунт Виддене». Мама рассказывала, что он находится в комнате, где раньше сидели леди, когда джентльмены пировали. Когда-то считалось, что им не место среди мужчин. Они могли смотреть в глазок, наблюдать за всем, но не имели права там находиться. Еще есть глазок в часовне… Ну, это не совсем глазок. Это называется кельей прокаженных.Прокаженным нельзя было входить в часовню, потому что они были прокаженные, так что они могли только слушать службу из этой кельи. А я пойду в «солнечную» комнату и буду смотреть на бал через глазок. Ой, мисс, вы тоже должны со мной туда пойти. Пожалуйста!
– Посмотрим.
* * *
В день бала у нас с Элвин, как и всегда, состоялся урок верховой езды, только вместо Лютика для нее теперь седлали Черного Принца.
Когда я впервые увидела девочку верхом на этом коне, во мне шевельнулось беспокойство, которое тут же подавила. Если Элвин хочет стать настоящей наездницей, ей все равно придется перешагнуть черту, отделяющую Лютика от рослых лошадей. Поездив верхом на Принце, она обретет уверенность в себе и, возможно, больше никогда не захочет садиться на Лютика. Наши первые уроки прошли довольно успешно. Принц вел себя примерно, и уверенность Элвин в своих силах неуклонно росла. Я не сомневалась, что она сможет успешно участвовать как минимум в одном из состязаний на ноябрьском конном празднике.
Но в этот день нам повезло меньше. Я подозреваю, что мысли Элвин, отвлекшейся от происходящего, в этот момент витали где-то вокруг бала.
Принц неожиданно пустился вскачь. Я еще не разрешала Элвин ездить галопом, если сама при этом не держала Принца за повод. Да и вообще, на пустоши было мало места для такого аллюра, и я хотела быть абсолютно уверенной в Элвин, прежде чем предоставить ей больше свободы.
Все было бы хорошо, если бы Элвин от неожиданности не потеряла голову. Но когда Принц пустился в галоп, она вскрикнула от испуга, и ее страх тут же передался и без того встревоженному животному.
Принц понес, и гром его копыт вселил ужас и в меня. Я увидела, что Элвин забыла обо всем, чему я ее учила, и начала сползать набок.
Все закончилось в считанные секунды. Пустившись в погоню, я успела схватить Принца за повод, прежде чем он очутился перед живой изгородью. Я знала, что он попытается перемахнуть через нее, а это повлекло бы за собой весьма опасное падение моей ученицы. Страх придал мне силы, и я остановила коня, когда он уже готовился к прыжку. Побелевшая и дрожащая, но целая и невредимая Элвин сползла с седла на землю.
– Все в порядке, – сказала я. – Просто ты позволила своему вниманию рассеяться, но при этом еще не достигла того уровня мастерства, когда все движения отработаны настолько, что не нуждаются в постоянном контроле. Все придет со временем. Не огорчайся.
Это единственно правильная линия общения с ней.
Невзирая на перенесенное потрясение, она по моему настоянию снова взобралась на Принца. Я знала, что когда-то она стала бояться лошадей после подобного инцидента. Мне удалось преодолеть этот испуг, и я не собиралась отступать от достигнутого.
Элвин довольно неохотно подчинилась моему требованию. Но к концу урока она уже забыла о происшедшем, которое никак не отбило у нее желания научиться ездить верхом.
Мы уже покидали пустошь, когда она вдруг расхохоталась.
– Что случилось? – спросила я, оборачиваясь к ней, поскольку ехала впереди.
– Ой, мисс! – воскликнула она. – Вы лопнули!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ваше платье лопнуло под мышкой. Ой… оно расползается все больше и больше!
Я пощупала шов, на который она указывала, и поняла, что произошло. Эта амазонка всегда была несколько тесновата, а когда я пыталась уберечь Элвин от падения, шов не выдержал дополнительной нагрузки.
Должно быть, на моем лице отразилось смятение, потому что Элвин быстро добавила:
– Ничего страшного, мисс, я принесу вам другое платье. Там естьеще, я знаю.
Когда мы входили в дом, я заметила, что Элвин очень весела. Странно, но я впервые видела ее в таком приподнятом настроении. Мне было не по себе оттого, что лицезрение моего конфуза доставило ей столько удовольствия, что она напрочь забыла об опасности, которой подверглась совсем недавно.
* * *
Начали прибывать гости. Я не могла устоять перед соблазном разглядывать их тайком из своего окна. К экипажам я была совершенно равнодушна, но бальные платья заставляли задыхаться от зависти.
Бал должен был состояться в большом зале, там, где я впервые побывала сегодня днем, как ни странно, по настоянию Китти.
– Он выглядит так волшебно, мисс! – восклицала она. – Мистер Полгрей страшно доволен собой. Он убьет любого, кто хоть пальцем тронет его драгоценные растения!
Войдя, я подумала, что действительно никогда не видела ничего столь прекрасного.
Я обратила внимание на то, что потолочные балки были густо увиты листьями.
– Старая корнуоллская традиция, – пояснила Китти, – особенно в мае. Но и осенью это не менее красиво, вы не находите? Наверное, теперь, когда закончился траур, у нас будут часто устраиваться балы. Ну, так и должно быть. Нельзя ведь горевать вечно, верно? Можно сказать, что сейчас что-то вроде мая, так ведь? Как будто один год закончился, а второй только начинается.
Разглядывая горшки с цветущими тепличными растениями, я не могла не признать, что мистер Полгрей и его садовники превзошли самих себя. Интересно, как это все будет выглядеть, когда гости закружатся в танце, а пламя сотен свечей заиграет на разноцветных платьях, жемчугах и бриллиантах прекрасных дам…
Я хотела быть в их числе. О, как я этого хотела!
Китти начала танцевать, игриво улыбаясь и кивая воображаемому партнеру. Я тоже улыбнулась. Она была так увлечена танцем, так переполнена радостью…
Меня быстро отрезвила мысль о том, что, находясь здесь, я веду себя неподобающим образом, тем самым отождествляя себя с глуповатой Китти.
И поспешила восвояси.
В горле стоял комок.
Этим вечером мы с Элвин ужинали вместе, поскольку ее отец был занят гостями.
– Мисс, – неожиданно сказала Элвин. – Я повесила в ваш шкаф новую амазонку.
– Спасибо.
– Не можете же вы ездить верхом вот в этом! – воскликнула девочка, с усмешкой указывая на мое сиреневое платье.
