Текст книги "Обитель страсти"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Дорогая Марти! Как твоя работа?
Из последнего письма следовало, что ты находишь ее довольно интересной. Мне кажется, твоя Элвин – настоящий чертенок. Готова поклясться, она жутко избалована. Они хорошо с тобой обращаются? Мне показалось, что эта сторона дела обстоит неплохо. Кстати, что с тобой произошло? Ты раньше писала такие смешные письма. С тех пор как ты поселилась в этом доме, твоя общительность куда-то испарилась. Подозреваю, что дело в том, что ты либо обожаешь свою нынешнюю жизнь, либо ненавидишь ее. Мне не терпится узнать, права я или нет.
Шаль и гребень – мои рождественские подарки. Надеюсь, они тебе понравятся, потому что я очень долго их выбирала. Или они слишком легкомысленные? Быть может, ты предпочла бы шерстяное белье или какую-нибудь назидательную книгу? Но я слышала, что такие подарки тебе уже купила тетя Аделаида. В письмах ты звучишь как настоящая гувернантка. «Громкие, но пустые слова» [9]9
Цитата из пьесы Шекспира «Макбет».
[Закрыть] , за которыми, моя дорогая Марти, совершенно ничего не стоит. Хотелось бы мне знать, пригласят тебя хозяева к столу на Рождество или ты будешь восседать во главе стола на пирушке со слугами. Я уверена в первом варианте. Они будут вынуждены тебя пригласить. В конце концов, это же Рождество. Ты будешь праздновать вместе с семьей, даже если это будет один из обедов, когда за гувернанткой посылают только для того, чтобы заменить неявившегося гостя и избежать числа «тринадцать» за столом. Итак, наша Марти отправляется праздновать Рождество в моем старом зеленом платье и своих новых шали и гребне. На балу она влюбляет в себя романтически настроенного богача, а затем супруги живут долго и счастливо.
А если серьезно, Марти, то я подумала, что тебе может понадобиться праздничная одежда. Так что дарю тебе и зеленое платье. И не воспринимай это как обноски с чужого плеча. Я его обожаю и дарю тебе вовсе не потому, что оно мне надоело, а потому что оно тебе было всегда больше к лицу, чем мне.
С нетерпением буду ждать подробного рассказа о том, как пройдет праздник. И еще одно, дорогая сестричка. Когда ты усядешься в качестве четырнадцатой гостьи за праздничный стол, не замораживай перспективных кавалеров ледяным взглядом и не отпугивай их своими остроумными репликами. Будь просто милой и симпатичной девушкой. К вашему сведению, моя прекрасная леди, карты сулят вам любовь и деньги.
Счастливого тебе Рождества, дорогая Марти. Напиши мне поскорее, и мне очень хотелось бы узнать, что же на самом деле происходит в твоей жизни. Дети и Уильям передают тебе привет и наилучшие пожелания. Я тоже.
Филлида.
Я расчувствовалась. От письма повеяло домом. Милая Филлида, так значит, она действительно часто думает обо мне. Шаль и гребень поистине изумительны, хотя и несколько неуместны, учитывая мое более чем скромное положение. И она позаботилась о том, чтобы у меня было нарядное платье!
Я вздрогнула от вопля за спиной. Резко развернувшись, увидела Элвин. Она стояла у двери в классную комнату.
– Мисс! – воскликнула она. – Так это вы!
– Конечно, я. Кто же еще?
Она не ответила, но я и так знала, за кого она меня приняла.
– Я еще никогда вас такой не видела, мисс!
– То есть в шали и с гребнем в волосах?
– Вы такая… хорошенькая.
– Спасибо, Элвин.
Она была взволнована и понятно почему. Я одного роста с Элис. И хотя моя фигура несколько плотнее, это было незаметно под шалью, так что оставляло надежду…
* * *
Это Рождество я запомнила на всю жизнь.
Утром меня разбудили веселые громкие голоса под окном. Слуги веселились в предвкушении празднования.
Я открыла глаза и подумала: Рождество. Мое первое Рождество в «Маунт Меллине».
Возможно, сказала я себе, испугавшись своей бурной радости и пытаясь несколько остудить собственный пыл, это не только первое, но и последнее твое Рождество в этом доме.
Между нынешним Рождеством и следующим пролегал промежуток времени длиною в год. Кто знает, что может произойти за это время?
Когда мне принесли воду, я уже выбралась из постели. От возбуждения Дэйзи приплясывала на месте.
– Я опоздала, мисс, но у меня было столько дел, столько дел! Вам бы лучше поспешить, а то пропустите здравицы! Певцы придут рано, уж можете мне поверить! Они знают, что хозяева поедут в церковь, так что не заставят себя ждать!
Времени на вопросы не было, поэтому я умылась, оделась и достала свертки с подарками. Подарок для Элвин был оставлен возле ее кровати еще накануне вечером.
Я открыла окно, и теплый воздух, напоенный ароматами специй, наполнил комнату. Я глубоко вдохнула и прислушалась к ритмичному шороху волн в Меллинской бухте. Сегодня утром они ничего не нашептывали, а просто удовлетворенно насвистывали. В это рождественское утро все беды, проблемы и разногласия отошли на задний план.
Элвин вбежала, держа в руках свои вышитые платки. Она застенчиво произнесла:
– Спасибо, мисс. Счастливого Рождества!
Я обняла и поцеловала ее, и хотя девочку, похоже, смутила подобная демонстрация чувств, она поцеловала меня в ответ.
Элвин протянула мне брошь, до такой степени похожую на серебряный хлыст, который я подарила ей ранее, что мне почудилось на мгновение, будто она возвращает мой подарок.
– Я купила ее у мистера Пэстерна, – пояснила она. – Хотела, чтобы ваша брошь была как можно больше похожа на мою, но при этом немного отличалась. Иначе мы могли бы их перепутать. На вашей броши на ручке хлыста есть маленькая гравировка. Теперь, когда мы поедем кататься, у вас будет такая же брошь, как и у меня.
Эта речь привела меня в восторг. Со дня падения с Принца она еще не садилась на лошадь, а этим подарком совершенно ясно давала понять, что готова возобновить наши уроки.
– Лучшего подарка я и желать не могла, Элвин! – воскликнула я.
Это ее очень обрадовало, хотя она и отмахнулась, пробормотав:
– Рада, что вам понравилось, мисс.
И быстро выбежала из комнаты.
Этот день обещает быть сказочным, решила я. Ведь сегодня Рождество.
Мои подарки произвели настоящий фурор. При виде виски глаза миссис Полгрей превратились в два бриллианта. Джилли так обрадовалась шарфу, что я сразу поняла: у бедной девочки никогда еще не было такой красивой вещи. Она не переставала удивленно его разглядывать и гладить. Дэйзи и Китти тоже были чрезвычайно довольны своими шарфами, и я решила, что выбор подарков оказался как нельзя более удачным.
Миссис Полгрей подарила мне набор кружевных салфеток, игриво прошептав:
– Это для твоего сундучка с приданым, милая.
Я ответила, что непременно заведу себе такой сундучок, и это ее невероятно развеселило. Она выразила сожаление, что у нас совсем нет времени приготовить чай и продегустировать виски.
– Милая моя, если подумать, сколько всего предстоит сделать сегодня…
Вскоре явились певцы, и я услышала их голоса у входа в большой зал.
Хозяйке и хозяину мы здравицы поем,
Нам двери отворите, и мы в ваш дом войдем,
Мы пожелать хотим вам счастья и здоровья,
Пусть радость в дом войдет с Божественной любовью.
Они вошли, неся перед собой большую вазу, куда все присутствующие начали опускать монеты. В зале толпились все слуги, а когда появился Коннан, певцы запели еще громче, повторяя здравицу с самого начала:
Хозяйке и хозяину…
Два года назад рядом с ним стояла Элис, подумала я. Вспоминает ли он о ней сейчас? Невозможно было определить, о чем он думает. Коннан пропел здравицу вместе со всеми и распорядился, чтобы певцам принесли по бокалу вина и по куску шафранового пирога, а также поднос с пирожками и пряниками, специально приготовленными для этого случая.
Он подошел ко мне.
– Что скажете, мисс Ли? Как вы находите корнуоллское Рождество?
– Очень интересно.
– Вы еще практически ничего не видели.
– Полагаю, вы правы.
– Я бы посоветовал отдохнуть днем.
– Зачем?
– Чтобы подготовиться к вечернему балу.
– Но я…
– Конечно же, вы будете праздновать с нами. Или вы собираетесь провести Рождественский вечер с кем-нибудь еще? С Полгреями? Или с Тапперти?
– Не знаю. Быть может, мне следует провести эту ночь где-нибудь посередине, между большим залом и пирушкой слуг.
– Непохоже, чтобы эта идея приводила вас в восторг.
– Не знаю, что вам ответить.
– Да бросьте вы. Это же Рождество. Хватит размышлять над тем, что прилично, а что – нет. Просто приходите к нам, вот и все. Кстати, я ведь еще не поздравил вас с Рождеством. У меня кое-что для вас есть… так, маленький подарок. В знак моей благодарности, если хотите. Вы были так добры к Элвин все это время… с тех пор, как она сломала ногу. О, я не сомневаюсь, что вы были добры и прежде. Но после несчастного случая уже никак не удавалось оставлять это без внимания…
– Я всего лишь гувернантка, исполняющая свой долг.
– Уверен, вы иначе просто не можете. Что ж, в таком случае я просто желаю вам веселого Рождества.
С этими словами он вложил в мою ладонь какой-то небольшой предмет. Это меня так обрадовало, что, боюсь, мои чувства отразились на лице.
– Вы слишком добры, – пробормотала я, – я не думала…
Он улыбнулся и отошел к певцам. Еще во время нашего разговора я заметила, что Тапперти внимательно наблюдает за нами. Быть может, он заметил, как Коннан вручил мне подарок?
Хотелось как можно скорее остаться одной, потому что меня переполняли чувства. Коробочка, которую он втиснул в мою руку, требовала, чтобы ее немедленно открыли. Я же не могла сделать это при всех…
Выскользнув из зала, я помчалась наверх.
Синяя плюшевая коробочка. Как правило, в таких емкостях содержатся ювелирные украшения.
Я открыла ее. На белой шелковой подкладке лежала брошь. Она имела форму подковы и была усыпана камнями, которые могли быть только бриллиантами.
Я смотрела на нее в полном смятении и понимала, что не могу принять такой ценный подарок. Разумеется, я его верну.
Повернув брошь к свету, я увидела, как камни заиграли красными и зелеными огнями. Должно быть, это очень дорогая брошь, подумалось мне. У меня никогда не было бриллиантов, но я понимала, что вижу перед собой камни исключительной чистоты и ценности.
Зачем? Окажись это какой-то небольшой знак внимания, я была бы просто счастлива. Хотелось броситься на кровать и разрыдаться.
Послышался голосок Элвин:
– Мисс, пора ехать в церковь. Экипаж уже готов.
Я поспешно уложила брошь в коробочку и едва успела надеть пелерину и капор, как девочка вошла в комнату.
* * *
Мы повстречались после церкви. Он пересекал двор, направляясь к конюшне, и я окликнула его. Коннан остановился и улыбнулся мне.
– Мистер Тре-Меллин, вы очень добры, – выпалила я, подбегая к нему, – но я не могу принять столь ценный подарок.
Он склонил голову набок, разглядывая меня в своей обычной насмешливой манере.
– Моя дорогая мисс Ли, – беззаботно произнес он, – я весьма невежественный человек. Так что не имею ни малейшего представления о том, сколько должен стоить подарок, чтобы его можно было принять.
Я покраснела до корней волос и пробормотала:
– Это очень ценное украшение.
– Мне оно показалось весьма уместным. Подкова, знаете ли, приносит удачу. Кроме того, вы так хорошо ладите с лошадьми.
– Мне… мне некуда надевать такое дорогое украшение.
– Я думал, вы сможете надеть его сегодня вечером на бал.
На мгновение я представила себе танец в его объятиях. Я надену зеленое шелковое платье Филлиды и буду выглядеть не хуже остальных дам, потому что у Филлиды хороший вкус и она умеет выбирать одежду. На плечи я накину свою новую шаль, а бриллианты будут горделиво сверкать на зеленом шелке. И буду особенно гордиться ими, потому что это егоподарок!
– Мне кажется, я не имею права принять эту брошь.
– Ага, – пробормотал он. – Кое-что проясняется… Вы полагаете, что я подарил вам эту брошь так же, как мистер Нанселлок пытался подарить вам Джасинт?
– Значит… – опять покраснела я, – вы об этом знали?
– Разумеется, мне известно почти обо всем, что здесь происходит, мисс Ли. Вы вернули ему лошадь. Очень правильно поступили, иного я от вас и не ожидал. Но брошь – совсем иное дело. Это моя благодарность вам. Вы были очень добры к Элвин. Не просто как гувернантка, но как женщина. Вы меня понимаете? Ведь ребенок нуждается не только в грамматике и арифметике. Требуется нечто большее. И вы предоставили все недостающее. Эта брошь принадлежала матери Элвин. Взгляните на это, мисс Ли, как на знак нашей благодарности от нас обоих, от ее матери и от меня. Так вам понятнее?
Несколько мгновений я хранила молчание. Затем кивнула.
– Да, конечно, теперь я понимаю. И я принимаю брошь. Большое спасибо, мистер Тре-Меллин.
Он улыбнулся. Мне трудно было понять, что означает эта улыбка, потому что в ней читалось очень многое.
Столь многое, что я не решалась даже пытаться понять ее значение.
– Спасибо, – еще раз пробормотала я.
Вернувшись в свою комнату, извлекла брошь из коробочки и приколола ее к платью. Скучное лиловое одеяние мгновенно преобразилось.
Я надену сегодня эту драгоценность. Облачусь в платье Филлиды, шаль и гребень, а на моей груди будут сверкать бриллианты.
Итак, в это странное Рождество я получила подарок от Элис.
* * *
Я пообедала вместе с Коннаном и Элвин в малой столовой. Впервые мы сидели за столом втроем, напоминая маленькую семью. Ели индейку и сливовый пудинг, а за столом прислуживали Китти и Дэйзи. Я чувствовала направленные на нас многозначительные взгляды.
– Мы не могли позволить вам сегодня обедать в одиночестве, – заявил Коннан. – Знаете ли, мисс Ли, боюсь, что мы довольно дурно с вами обошлись. Мне следовало предложить вам съездить навестить родных. А вы могли бы и напомнить мне.
– Мне кажется, что я провела здесь слишком мало времени и еще не заслужила отпуск, – ответила я. – Кроме того…
– Учитывая случившееся с Элвин, вы сочли своим долгом остаться, – пробормотал он. – Вы слишком добры к нам.
В малой гостиной царила атмосфера непринужденности. Мы обсуждали рождественские традиции Корнуолла, и Коннан рассказывал разные истории из прошлого. Например, однажды исполнители здравиц пришли слишком поздно, когда семья уже отбыла в церковь. Певцы ждали Тре-Меллинов у выхода из церкви и услаждали их слух на протяжении всего обратного пути.
Я представила себе Элис сидящей на том стуле, который нынче занимала я. Интересно, о чем они тогда разговаривали? Вспоминает ли он об Элис, глядя сейчас на меня?
Я старалась не забывать о том, что всему причиной Рождество, что, когда минуют праздники, все вернется на крути своя, и я займу прежнее место гувернантки.
Но пока не хотелось об этом думать. Сегодня я собиралась на бал. Каким-то чудом в моем распоряжении оказалось платье, достойное этого события. Еще у меня был янтарный гребень и бриллиантовая брошь. Сегодня я буду общаться с этими людьми на своих собственных условиях, подумала я. Это будет совсем не похоже на тот вечер, когда я танцевала в «солнечной» комнате.
Последовав совету Коннана, я попыталась прилечь и отдохнуть, чтобы сохранить свежесть до самого утра. Удивительно, однако удалось уснуть. Как это часто случалось в этом доме, мне приснилась Элис. Она явилась на бал, но это эфирное видение было доступно лишь моему зрению. Я танцевала с Коннаном, а она шептала мне на ухо: «Это именно то, чего я хочу, Марти. Мне приятно видеть, как ты сидишь на моем месте за столом. Мне приятно видеть твою руку в руке Коннана. Это должна быть ты… Марти… только ты, и никакая другая женщина…»
Проснувшись, я испытала укол разочарования. Это был такой замечательный сон. Попыталась уснуть еще раз, вернуться в загадочный мир, где привидения встают из могил, чтобы пожелать тебе получить именно то, чего ты сама жаждешь больше всего на свете…
В пять часов Дэйзи принесла мне чашку чая. Так распорядилась миссис Полгрей, сообщила она мне.
– И пирог, который миссис Полгрей испекла самолично, – добавила она, указывая на кусок пирога с изюмом. – Если вы еще чего-нибудь хотите, только скажите.
– Этого более чем достаточно, – ответила я.
– А потом вы будете готовиться к балу, правда, мисс?
– До бала еще много времени.
– Я принесу вам горячую воду в шесть часов, мисс. Тогда у вас будет полно времени, чтобы нарядиться на бал. Хозяин выйдет встречать гостей только в восемь часов. Во всяком случае, так всегда раньше бывало. И не забудьте, закуски подадут только в девять часов, а это не так скоро. Вы уверены, что вам хватит этого куска пирога?
Я была уверена, что мне не съесть и того, что она принесла, поэтому повторила:
– Вполне достаточно, Дэйзи.
– Что ж, как скажете, мисс.
Она на мгновение задержалась у двери, склонив голову набок и изучающе глядя на меня. Мне это показалось или она смотрела на меня как-то по-новому?
Я представила, как они сплетничают в столовой для прислуги. Руководит процессом распространения сплетен, разумеется, Тапперти.
Наверное, они внимательно следят за тем, не зародились ли уже особые отношения между хозяином дома и гувернанткой.
* * *
Собираясь на бал, я надела зеленое платье с облегающим лифом, глубоким декольте и пышной юбкой. Волосы я также уложила по-новому, подняв их высоко вверх. Это было абсолютно необходимо, чтобы показать гребень в наиболее выгодном свете. На груди сверкала бриллиантовая брошь.
Я чувствовала себя счастливой. Сегодня я включена в число гостей и буду находиться среди них на равных. И никто не догадается, если только ему об этом не сообщат, что я всего лишь гувернантка.
Я подождала, пока зал наполнится народом, а затем уже спустилась вниз. Это позволило незаметно смешаться с толпой. Однако не прошло и нескольких минут, как рядом вырос Питер.
– Выглядите сногсшибательно, – заявил он.
– Спасибо. Я рада, что мне удалось вас удивить.
– Я ничуть не удивлен, ибо всегда знал, как вы способны выглядеть при благоприятных обстоятельствах.
– Комплименты вам всегда удавались хорошо.
– Вам я всегда говорю только то, что думаю. Но есть кое-что, чего я не успел произнести… С Рождеством!
– Спасибо, я вас тоже поздравляю.
– Давайте подарим друг другу счастливое Рождество! Хотя я не приготовил для вас никакого подарка.
– С какой стати вы бы его готовили?
– Но сегодня Рождество, и среди друзей существует такая милая традиция обмениваться подарками.
– Это касается друзей, а не…
– Пожалуйста, хоть сегодня не надо напоминать мне о том, что вы гувернантка. Я вам все-таки когда-нибудь подарю Джасинт. Можете быть уверены. Она предназначена для вас. Я вижу, Коннан собирается открывать бал. Потанцуете со мной?
– Спасибо, с удовольствием.
– Вы ведь знаете, что здесь всегда исполняется традиционный танец?
– Я не умею его танцевать.
– Все очень просто. Нужно всего лишь следить за моими движениями. – Он начал напевать мотив. – Разве вы раньше не видели его?
– Видела, в глазок из «солнечной» комнаты во время прошлого бала.
– Ах, этот прошлый бал! Мы с вами танцевали. Но Коннан все испортил, не так ли?
– Это было довольно необычно.
– Это было чрезвычайно необычно для нашей гувернантки. Она меня попросту потрясла.
Зазвучала музыка, и Коннан вышел в центр зала, ведя за руку Селестину. К своему ужасу я поняла, что нам с Питером предстоит присоединиться к ним и протанцевать вместе первые па.
Я попятилась, но Питер крепко держал меня за руку. Селестина была поражена. Коннан, если и удивился, никак этого не выказал. Я будто бы читала мысли Селестины: «В принципе, конечно, нет ничего удивительного, учитывая, что сегодня Рождество, но с какой стати эта гувернантка так выпячивается?»
Однако, успокоила я себя, она слишком хорошо воспитана, чтобы демонстрировать свои чувства окружающим. И в самом деле, удивление на ее лице сменилось вполне приветливой улыбкой.
– Мне тут нечего делать, – пробормотала я. – Этот танец…
– Следите за нашими движениями, – прервал мою речь Коннан.
– Мы о вас позаботимся, – поддержал его Питер.
Спустя несколько секунд к нам присоединились остальные пары.
Под мелодию ферри-данса мы обошли зал.
– У вас отлично получается, – улыбнулся Коннан, когда наши руки соприкоснулись.
– Скоро вы ничем не будете отличаться от уроженок Корнуолла, – добавила Селестина.
– А почему бы и нет? – вмешался Питер. – Кроме всего прочего, это престижно. Мы – соль земли.
– Я не уверен, что мисс Ли разделяет это мнение, – возразил Коннан.
– Меня очень интересуют местные традиции, – ответила я.
– И местные жители тоже, я надеюсь, – прошептал Питер.
Мы продолжили танец. Он был достаточно прост, и к концу его я уже усвоила все движения.
Когда звучали последние аккорды, до меня вдруг донеслось:
– Кто эта эффектная молодая женщина, танцующая с Питером Нанселлоком?
Я ждала, что в ответ послышится: «А, это гувернантка». Но прозвучало совершенно иное:
– Понятия не имею. Она, вне всякого сомнения… очень необычна.
Я была на седьмом небе от счастья. Кажется, как никогда в жизни.
И знала, что буду вспоминать каждое мгновение этого чудесного вечера, потому что я не просто присутствовала на балу, а еще и пользовалась шумным успехом.
Меня наперебой приглашали танцевать. Мне оказывали знаки восторженного внимания. «Что послужило причиной этой перемены? – спрашивала я себя. – Почему я не могла быть такой на балах тети Аделаиды?» Впрочем, если бы это было так, то я никогда бы не приехала в «Маунт Меллин».
И тут все поняла. Дело было не только в зеленом платье, янтарном гребне и бриллиантовой броши. Я была влюблена, а ведь ничто не украшает женщину так, как любовь.
И не имело никакого значения то, что эта любовь была безответна и безнадежна. Я, как и Золушка, танцевала на балу и была исполнена решимости радоваться каждой его минуте, пока часы не пробьют полночь.
Во время танцев произошло нечто странное. Я танцевала с сэром Томасом Треслином, который оказался очень галантным кавалером. Однако он начал немного задыхаться, и я предложила просто посидеть, пока не закончится музыка. Он был за это очень благодарен, и я почувствовала прилив нежности. В этот вечер я испытывала нежность вообще ко всем без исключения.
– Я становлюсь несколько стар для танцев, мисс… э-э-э…
– Ли, – подсказала я, – мисс Ли. Я в этом доме гувернантка, сэр Томас.
– Неужели? – откликнулся он. – Я хотел сказать, мисс Ли, что это очень мило с вашей стороны – позаботиться о моем самочувствии, в то время как вам наверняка ужасно хочется танцевать.
– Я совсем не против немного посидеть.
– Я вижу, что вы не только красивы, но и добры.
Я вспомнила наставления Филлиды и приняла комплимент с самым беспечным видом, как если бы я всю жизнь только и делала, что выслушивала подобного рода заявления.
Сэр Томас чувствовал себя со мной свободно и непринужденно.
– Моя жена очень любит балы, – заметил он. – Она такая энергичная.
– Конечно, – ответила я, – и очень красивая.
Разумеется, я заметила ее, едва войдя в зал. На ней было платье из лилового шифона, из-под которого просвечивал зеленый шелк. Было совершенно ясно, что она неравнодушна к шифону и вообще к прозрачным тонким тканям. Учитывая ее фигуру, это нетрудно было понять. И еще на ней было множество бриллиантов. Лиловый цвет самым изысканным образом приглушал зеленый оттенок нижней юбки и, как мне показалось, служил не самым хорошим фоном для моего ярко-изумрудного платья. Я даже спросила себя, не выгляжу ли несколько вульгарно в сравнении с этой безупречно одетой женщиной. Ее красота, как всегда, притягивала множество взглядов.
Сэр Томас кивнул, как мне показалось, немного грустно.
Во время беседы мои глаза блуждали по залу. И вдруг я посмотрела на глазок, расположенный на уровне второго этажа. Его форма так удачно вписывалась в узор фрески, что никто и ни за что не догадался бы, что он там вообще имеется.
Кто-то наблюдал за балом сквозь это отверстие, но невозможно было понять, кто именно.
Конечно же, это Элвин, подумала я. Ведь она любит смотреть на балы через глазок. Но, наблюдая за танцующими парами, я вдруг увидела Элвин. Да, сегодня ведь не обычный, а рождественский бал, на который было позволено прийти не только гувернантке, но и ее подопечной. Она была одета в платье из белого муслина с широким синим поясом. К лифу была приколота серебряная брошь в форме хлыста. Все это я отметила боковым зрением, а затем мой взгляд тут же метнулся вверх, к глазку. Лицо было по-прежнему там, хотя я не могла понять, кому оно принадлежит.
* * *
Ужин был подан в столовой и в пуншевой. Там установили столы с закусками, и гости сами наполняли свои тарелки, потому что по традиции в этот великий день слуги тоже праздновали, собравшись в своей столовой.
Я обратила внимание на то, что люди, которым крайне редко приходилось самим себя обслуживать, делали это с большим удовольствием.
Здесь было множество разновидностей пирожков с начинкой, маленьких и изящных, в отличие от огромных, которыми часто лакомилась прислуга. Еще здесь была нарезанная ломтями говядина, а также птица и рыба. Посреди одного из столов стояла внушительная емкость с горячим пуншем, на другом – такая же с подогретым вином, приправленным восточными пряностями, также имелись в изобилии медовуха, виски и терновая настойка.
Я вошла в пуншевую комнату, сопровождаемая Питером Нанселлоком, с которым танцевала последний перед ужином танец. Там уже сидели сэр Томас Треслин с Селестиной, и Питер подвел меня к их столику.
– Можете на меня положиться, – заявил Питер. – Сейчас я всех накормлю.
– Позвольте вам помочь, – предложила я.
– О нет! – отозвался он. – Присаживайтесь рядом с Селестой. – И прошептал на ухо: – Вы не гувернантка, мисс Ли. Вы – леди, как и все присутствующие здесь дамы. Если вы не будете об этом забывать, то окружающим тоже не останется ничего другого.
Но я твердо решила, что никто меня обслуживать не будет, поэтому настояла на том, чтобы отправиться за снедью вместе с ним.
– Гордыня, – пробормотал он, беря меня под руку. – Кажется, именно этот грех привел к падению ангелов.
– Может быть, причиной тому было все же тщеславие? Я точно не помню.
– Смею вас заверить, оно вам тоже не чуждо. Да Бог с ним. Что вы будете есть? Возможно, это даже к лучшему, что вы подошли сюда. Иностранцы, как правило, находят нашу корнуоллскую еду весьма экзотичной.
Он принялся нагружать закуски на один из приготовленных подносов.
– Какие вы желаете пирожки? Подушечки, голубчики, потрошки, травянчики… Ха, тут и пампушки имеются! Могу порекомендовать голубчики. Их начинка – яблоки, бекон, лук, говядина, а также молодая голубятина. Необыкновенно вкусное корнуоллское угощение.
– С удовольствием попробую.
– Мисс Ли, – обернулся он ко мне, – Марта… кто-нибудь говорил, что ваши глаза похожи на янтарь?
– Да.
– Может быть, вам также говорили, что вы очень красивы?
– Нет.
– В таком случае это упущение следует немедленно исправить, что я и делаю с большим удовольствием.
Я рассмеялась, и в это мгновение в комнату вошел Коннан под руку с леди Треслин.
Она села рядом с Селестиной, а Коннан подошел к нам.
– Я просвещаю мисс Ли относительно нашей корнуоллской снеди, – сообщил ему Питер. – Она не знает, что такое «красавица». Не правда ли, это странно, Коннан, особенно учитывая то, что она сама является таковой?
Коннан выглядел взволнованным. Его глаза встретились с моими.
– «Красавица», мисс Ли, это название сардин, которых подают с маслом и лимоном. – Он взял вилку и положил немного рыбы на две тарелки. – Пища, достойная стола испанского гранда.
– Это наследие тех дней, мисс Ли, – опять вступил в разговор Питер, – когда испанцы опустошали наши берега, а также чрезмерно интересовались «рыбками» другого сорта.
Элвин подошла и остановилась рядом. Мне показалось, у нее усталый вид.
– Тебе следовало бы лечь спать, – заметила я.
– Я хочу есть, – ответила она.
– После ужина мы поднимемся наверх.
Она кивнула и с несколько сонным, но чрезвычайно довольным видом принялась нагружать еду на свою тарелку.
Мы расположились вокруг стола: Элвин, Питер, Селестина, сэр Томас, Коннан, леди Треслин и я.
Мне казалось сном то, что я нахожусь среди них. Брошь Элис сверкала на моем платье, и я подумала: вот так, как сейчас здесь сижу я, два года назад сидела она. Элвин тогда была еще слишком мала, но если не считать этой подробности и того, что вместо Элис за столом теперь сидела я, ситуация наверняка напоминала множество других подобных вечеринок. Интересно, обратил ли на это внимание еще кто-либо из присутствующих.
Я вспомнила о лице, которое заметила сквозь глазок, и то, что Элвин сказала в ночь предыдущего бала. Я не могла в точности вспомнить ее слова, но это было что-то насчет любви ее матери к танцам, а также относительно того, что если бы она встала из могилы, то сделала бы это ради того, чтобы прийти на бал. Тогда Элвин почти надеялась увидеть ее среди танцующих… Что, если она и в самом деле была там, только наблюдала из другого места? Я представила себе залитую лунным светом «солнечную» комнату и задалась вопросом: чье же все-таки лицо я видела сквозь глазок?
И тут же сообразила: Джилли! Что, если это была Джилли? Должно быть, это действительно была Джилли! Кто же еще?
Мое внимание вновь обратилось к присутствующим за столом, когда Коннан произнес:
– Я принесу тебе еще виски, Том.
Он встал и направился к столам с закусками и напитками. Леди Треслин тут же присоединилась к нему. Я с трудом отвела от них взгляд, думая о том, как хорошо они смотрятся вместе: она – в зеленом платье, задрапированном лиловым шифоном, самая красивая женщина на балу, и он – несомненно, самый элегантный из мужчин.
– Я помогу тебе, Коннан, – сказала она, и я услышала, как они рассмеялись.
– Осторожно, – донесся до меня голос Коннана, – мы сейчас все разольем.
Я вдруг осознала всю нелепость и смехотворность своих надежд. Было бы достаточно малейшей провокации, чтобы я разрыдалась.
Она взяла его под руку, и они вернулись к столу. Этот жест, столь интимный и непринужденный, ранил меня в самое сердце. Наверное, я выпила слишком много медовухи. Медовуха… мед… такое мягкое и благозвучное название. Но в «Маунт Меллине» варили очень крепкую медовуху.
«Пора удалиться», – холодно приказала я себе.
Коннан вручил сэру Томасу стакан, который тот опустошил поразительно быстро.
Я заметила темные круги под глазами Элвин и проговорила:
– Ты выглядишь усталой, девочка, тебе пора спать.
– Бедное дитя! – тут же воскликнула Селестина. – Она ведь еще не вполне оправилась…
Я встала из-за стола.
– Я уложу ее. Пойдем, Элвин.
Она уже почти спала и едва держалась на ногах.
– Желаю всем доброй ночи, – обратилась я к присутствующим.
– Мы еще увидимся попозже, – заметил Питер, вставая.
Я промолчала, при этом изо всех сил стараясь не смотреть на Коннана, потому что чувствовала, что он меня даже не замечает, что он вообще никого и ничего вокруг не замечает, когда рядом находится леди Треслин.
– Au revoir, – произнес Питер, и остальные рассеянно повторили его слова.
