Текст книги "Сердце льва"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
– Вы правы, матушка, – вынужден был признать ее правоту Ричард. – Я должен оставить страну в надежных руках. Вам, должно быть, известно, что я дал обет участвовать в священной войне…
– Какая война? Ты же стал королем.
– Если я не выполню свой обет, меня замучит совесть.
– Но тебе нужно управлять государством, Ричард. Разве это не твой долг?
– Мы с Филиппом должны отправиться на священную войну вместе.
– Выходит… вы до сих пор с ним друзья?
– Время покажет, – Ричард предпочел уклониться от прямого ответа. – Во всяком случае, я намерен выполнить обещание, данное Джеффри.
– Джеффри?! Этому ублюдку? – гневно вскричала Альенор.
– Он был с отцом до самого конца.
– В расчете на его щедрость.
– О нет, матушка. Я думаю, вы к нему пристрастны. Джеффри был искренне предан отцу и не бросил его в минуту невзгоды. Не то что Джон, который вероломно предал отца. Говорят, побег Джона разбил отцовское сердце. А когда отец вдобавок узнал, что имя любимого сына возглавляет список мятежных лордов, ему не захотелось больше жить. И перед смертью отец просил, чтобы Джеффри не преследовали за его верность. Я намерен исполнить его последнюю волю.
– Ах, Ричард, Ричард! Если б Джеффри мог, он не преминул бы отобрать у тебя корону!
– Вы его не знаете, матушка. Вы всегда ненавидели Джеффри, ибо он был живым доказательством отцовской неверности, но ведь бедняга в этом не виноват. Он оставался верен отцу до самого конца, когда это уже не сулило никаких выгод, а потерять можно было все, в том числе и голову. Таков и Вильям Маршал. Я ценю подобных людей.
– Но, Ричард! Джеффри – сын шлюхи.
– И мой единокровный брат. Не будем больше о нем говорить. Я уже принял решение. Мой отец намеревался сделать Джеффри архиепископом Йоркским. Пусть так и будет.
– Ты совершаешь ошибку, – предостерегла королева.
– Пускай, – упрямо ответил Ричард, и, увидев плотно сжатые губы сына, Альенор поняла, что переубеждать его бесполезно.
Не желая прослыть мягкотелым добрячком, Ричард поспешил рассказать матери о том, как он обошелся со Стефаном Турсом, сенешалем Анжуйским, в ведении которого находилась заморская казна покойного короля Генриха.
– Я бросил его в темницу и заковал в цепи за то, что он отказался передать мне отцовскую сокровищницу. Это быстро отрезвило негодяя. Вскоре он уже молил о пощаде и, что гораздо важнее, отдал мне все отцовские богатства. Не бойтесь, матушка, я буду сильным правителем. Подлые трусы и коварные предатели не уйдут от заслуженной кары. Но я не хочу отвергать людей, чья преданность подобна бриллианту, способному украсить корону любого правителя. Неужели я должен отказаться от них только потому, что они служили покойному королю?
С этими словами Ричард поцеловал руку матери, давая понять, что готов прислушиваться к ее советам, но поступать намерен по-своему.
И в глубине души Альенор порадовалась за сына. Никто не сможет диктовать ему, как поступать в той или иной ситуации.
– Теперь нам следует подумать о твоей коронации, – промолвила Альенор. – Не медли, Ричард. Сюда скоро явится твой брат Джон.
– Да, и он непременно должен присутствовать на церемонии. Пусть знает, что его ждет безоблачное будущее, если он не пойдет против родного брата.
– Да-да, – кивнула королева. – Будь покоен, Ричард, я постараюсь втолковать своему младшему сыну, что ему невыгодно ссориться с тобой.
– Еще бы! – усмехнулся Ричард, и хотя королеве пришлась не по душе его благосклонность к Джеффри, во всем остальном между ними установилось полное единодушие.
* * *
Джон приехал проводить брата в Барфлер.
– Нам с тобой лучше возвращаться на родину поодиночке, – сказал Ричард.
Смысл его слов был для Джона совершенно ясен. У покойного короля осталось два законных сына. Если обоих поглотит морская пучина – а сие вполне вероятно, если они отправятся в путь на одном корабле, – наследником английского трона станет желторотый юнец, совсем еще ребенок – сын их покойного брата Джеффри Бретанского. А какой правитель получится из такого молокососа?
Джон мрачно смотрел вслед уплывающему кораблю. Мда… не этого добивался отец, не к этому стремился. Отец обещал Англию ему, Джону! Господи, как же он мечтает стать королем, владыкой Англии!
Джону не давало покоя то, что отец прозвал его Безземельным. Ведь все владения Генриха должны были перейти по наследству к старшим сыновьям. Даже могущественный король, властитель заморских стран, оказался не в состоянии достойно обеспечить свое многочисленное потомство. Правда, один из его сыновей, Уильям, умер еще до рождения Джона, но другие-то сыновья – Генрих, Ричард и Джеффри – были живы! К счастью, довольно скоро Господь услышал молитвы Джона и прибрал к себе Генриха и Джеффри. Так что теперь у него в борьбе за престол оставался только один соперник.
С каким же тайным злорадством он наблюдал за стычками отца с Ричардом! В такие минуты Джону казалось, что путь к трону свободен. Да и отец частенько поговаривал о том, что корона перейдет к нему по наследству. Но, увы, судьба распорядилась иначе, и старший брат Джона, могучий Ричард, слывущий лучшим воином Европы, унаследовал английский престол. И все, буквально все, поддерживают его: и мать, и народ! Господи, что же делать? Как помешать Ричарду стать королем?
А самое ужасное то, что Ричард теперь, наверное, женится и обзаведется детьми. Не дай Бог! Если у него родится сын, всему конец! Тогда о короне можно будет позабыть навеки.
В свое время Джону было обещано, что он станет королем Ирландии. Он ликовал, но затем, когда отец послал его туда для знакомства с будущими владениями, вышел конфуз. Джон и его приближенные принялись высмеивать ирландцев и их допотопные обычаи. Правда, молодые ирландки пришлись им по вкусу, и они с удовольствием резвились с ними, но ирландским мужчинам это не понравилось, и отцу пришлось отозвать Джона в Англию. Впрочем, отец его даже не пожурил. Он всегда смотрел на проделки Джона сквозь пальцы. И, отозвав Джона из Ирландии, не передумал посадить его на престол. Генрих заказал золотую корону, украшенную павлиньими перьями, и дожидался от папы римского согласия сделать Джона ирландским правителем. Но тут начались мятежи в Нормандии (где, вообще-то, всегда было неспокойно), и отцу стало не до торжественных церемоний. Так что, увы, ирландской короной Джон завладеть не успел.
Господи, как же ему не повезло! Ну почему его угораздило родиться позже других? Ладно, хорошо хоть он вовремя отшатнулся от отца, к которому, по правде сказать, никогда не испытывал особой любви. Да-да, он много раз его тайком предавал, а под конец вовремя переметнулся к Ричарду. Вот почему Ричард теперь считает его своим союзником.
Джон криво усмехнулся. Ричард всегда отличался удивительным простодушием. Что ж, это ему как раз на руку… Хорошо, когда твой соперник полностью предсказуем… А Ричард совершенно не умеет притворяться. Он говорит то, что думает. Нрав у него открытый и добрый, но он может быть и беспощадным. Не дай Бог, если Ричард рассвирепеет. В гневе он страшен, словно разъяренный лев. Но, к счастью, у него строгие представления о чести, и, стало быть, предугадать действия Ричарда не составляет труда. Во всяком случае, для его младшего брата.
Джон приготовился воздавать почести новому королю. Нужно, чтобы Ричард поверил в его преданность. А дальше… дальше надо будет затаиться и ждать удобного случая.
Ничего, он еще молод, ему всего двадцать два. Ричард на десять лет старше, и, говорят, порядком поистрепался за последние годы. Ходили слухи, что он любит участвовать в оргиях. Придворные сплетники приписывали ему победу над многими женщинами, но Джону не очень-то в это верилось. Когда Ричард был во Франции, осведомленные люди намекали, что у Ричарда с Филиппом не просто дружба, а нечто более серьезное. Впрочем, это не помешает ему жениться и обзавестись потомством. Тем более теперь, когда его ребенок будет претендентом на английский престол. Как забавно, что нареченная Ричарда стала любовницей его отца! Ричард, конечно, откажется теперь жениться на принцессе Алисии, а это означает проволочку, ведь, прежде чем обзавестись новой невестой, ему придется уладить дела со старой. Джон довольно хмыкнул. Чем дольше продлятся переговоры Ричарда с братом Алисии, тем лучше. Мало ли какие опасности могут подстерегать такого отважного рыцаря, как Ричард? Жизнь воина всегда висит на волоске, и пущенная меткой рукой стрела или копье может оборвать ее в любую минуту.
И тогда путь к трону будет свободен!
Да, он должен вернуться в Англию и, припав к стопам брата, поклясться, что он положит за него живот. А потом терпеливо дожидаться его гибели.
Джон добрался до Дувра и во весь опор помчался в Винчестер.
Мать приняла его с распростертыми объятиями. Она любила Джона. Хотя, конечно, никто не был ей дорог так, как Ричард.
К восторгу Джона, после торжественной встречи с братом они удалились втроем в покои Альенор, где смогли побеседовать обо всем без свидетелей.
Ричард выразил надежду, что теперь в их семье наконец-то наступит мир. Это отец сеял между ними вражду, которая, как нетрудно было убедиться, не принесла им ничего, кроме вреда. Так что пора покончить с соперничеством. Им надо быть заодно.
– Да! Да! – горячо поддержал брата Джон.
Мать посмотрела на него с одобрительной улыбкой.
– Я знаю, в свое время ты поддерживал отца в борьбе против меня, – продолжал Ричард. – Он пытался тебя подкупить и даже обещал, что ты станешь королем Англии. Забудь об этом.
– Я уже забыл! – поспешил заверить его Джон.
Ричард схватил брата за руку. Джон растроганно всхлипнул, делая вид, что на его глаза наворачиваются слезы.
– Как я рада, что вы наконец-то нашли общий язык! – воскликнула счастливая мать.
– Наш отец, – прочувствованно промолвил Ричард, – пожаловал тебе графство Мортен, но не успел закрепить это на бумаге. Я исполняю его волю. Отныне графство принадлежит тебе по закону.
– О, Ричард! Твоя щедрость не знает границ.
– Это еще не все. Ты получишь владения в Англии и сможешь извлекать из них по четыре тысячи фунтов в год.
У Джона алчно заблестели глаза. Черт возьми! Да он, похоже, разбогатеет! А если еще присовокупить к этому земли Глостера, можно будет, пожалуй, стать самым богатым человеком Англии. Разумеется, после короля.
– Я хотел обсудить с тобой еще кое-что, дорогой братец, – вкрадчиво произнес Джон. – Видишь ли… Я уже не ребенок. Мне нужна жена.
«И ее деньги», – мысленно добавили мать и брат, однако воздержались от замечаний.
– По воле отца ты был помолвлен с Хадвизой, дочерью Глостера, – задумчиво протянул Ричард. – Я, правда, не уверен в разумности этого шага, ведь наши семьи связаны узами кровного родства.
Джон посмотрел на него, как на полоумного. Да у Хадвизы же самое большое приданое во всей Англии! Что может быть разумнее женитьбы на ней?
– Я готов жениться на ней хоть завтра, если ты, конечно, дашь согласие на наш брак, – подобострастно заглядывая в глаза брату, сказал Джон и подумал: «А если нет, все равно женюсь. Разве можно упустить такие деньжищи?»
– Нам не помешают богатства Глостеров, – подала голос Альенор. – Надо поскорее женить Джона на Хадвизе, и тогда церковь уже не сможет этому воспрепятствовать.
Ричард погрузился в размышления. Джон помалкивал, но в глазах его плясали жадные огоньки.
Надо же, какое везенье! Стать в одночасье хозяином плодородных земель в Нормандии, заполучить кучу денег в Англии да еще и завладеть богатейшим приданым! Ему такое и во сне не снилось.
* * *
Хадвиза Глостер с тревогой наблюдала из башни замка Мальборо за дорогой, ожидая, когда же покажется кавалькада, во главе которой должен был ехать ее будущий муж.
Отец велел ей приготовиться к свадьбе.
– Мешкать нельзя, – предупредил он. – Как только жених приедет, вас обвенчают.
– Никакой романтики! – пожаловалась Хадвиза служанкам.
Ее, естественно, интересовало, хорош ли собой принц Джон.
– Довольно того, что он королевский сын, – пробурчала старая няня Хадвизы. – И вдобавок молод. Скажи спасибо, что тебя не выдают за какого-нибудь старика. А что касается его внешности… Во всяком случае, он не урод.
– Расскажи, что ты о нем знаешь, – попросила Хадвиза.
Но разве можно рассказать бедняжке о безумствах принца Джона? Нет, конечно. Тем более что большая часть из того, что о нем говорят, несомненно, выдуманные небылицы. Хотя нет дыма без огня. Жених Хадвизы, несмотря на свою молодость, явно погряз в грехе, а она ведь невинная овечка, у нее такое даже в голове не уложится. Нет, пусть уж девочка сама понемногу откроет для себя правду.
– Господи! Как же нелегко быть побочными родственниками королей! – вздохнула Хадвиза. – Монархам следует быть более осмотрительными и не заводить внебрачных детей.
– Насколько я в этом смыслю, распаленным страстью мужчинам не до осторожности.
– Мой дедушка был великим человеком.
– О да, – кивнула няня. – Я его помню. Это был настоящий рыцарь. Все прислушивались к его мнению, даже отец. А между прочим, отцом твоего деда был не кто-нибудь, а сам Генрих I!
– Да, я знаю, Роберт был внебрачным сыном короля, – смущенно откликнулась Хадвиза.
– И король горячо любил его, – с нажимом произнесла старуха. – Роберт поддерживал королевскую дочь Матильду в ее борьбе против Стефана.
– У которой был очень вздорный нрав. Но мой дед все равно считал, что корона должна принадлежать ей, и потому своим восхождением на престол Генрих II отчасти обязан и нашему семейству.
– Ты, я вижу, хорошо знаешь историю своего рода, дитя мое. Это похвально. Подобные знания облегчают нам жизнь.
– Вот как? Но чем же, няня?
– Когда мысленно говоришь с мертвыми и вспоминаешь, какие беды выпали на их долю, собственные горести кажутся тебе сущим пустяком.
– А ты полагаешь, меня ждет много переживаний?
– Ну что ты, голубка! Ты же выходишь замуж за красивого принца!
– Только бы я ему понравилась… – с опаской прошептала Хадвиза.
– Конечно, понравишься! Можешь не сомневаться, – заверила ее няня, скрывая за ободряющей улыбкой свои истинные чувства.
Однако Хадвиза не питала иллюзий по поводу своей внешности. Рядом с сестрами (которые уже давно вышли замуж) она выглядела просто дурнушкой. Но вот умом Бог ее не обделил. Дурнушка была неглупа и прекрасно понимала, что королевский брат польстился на деньги ее отца, самого богатого человека во всей Англии.
Наконец вдали показались всадники. Королевский штандарт весело развевался на ветру. Во главе кавалькады ехал высокородный жених.
– Ты готова, Хадвиза? – озабоченно спросила мать, бросая последний оценивающий взгляд на дочь. – Скорее беги к воротам. Ты должна встречать принца там.
Во взоре дочери читалась тревога.
Бедняжка, с жалостью подумала мать. Это ж надо было уродиться такой невзрачной.
Нервно стискивая похолодевшие руки, Хадвиза поспешила навстречу жениху.
Как и все прочие сыновья Генриха II и Альенор Аквитанской, Джон был недурен собой, однако сердце Хадвизы сжалось от тоскливого предчувствия. На молодом, гладком лице еще не проступили следы порока, но девушке все равно стало не по себе при виде своего жениха.
В глазах Джона сквозила жестокость. Несмотря на сурово сжатые губы и весьма решительный вид принца, Хадвиза сразу угадала в нем слабовольного труса. Он очень старался замаскировать свою истинную сущность, но это ему не удалось. Похоть, алчность, зависть и прочие смертные грехи обуревали его душу.
Принц пылко поцеловал Хадвизе руку. Он пожирал невесту глазами, но на самом деле ему нуж-но было лишь ее приданое. Завладев богатейшими поместьями Англии, он отхватит себе добрую часть всех английских земель.
– Свадьба состоится немедленно! – вскричал принц Джон. – Я должен успеть на коронацию брата, а нам с моей невестой нужно хоть немного побыть вместе.
– Милорд, у нас все готово для свадебного пира, – поспешил заверить его отец Хадвизы. – Мы думаем, удобнее всего было бы устроить вашу свадьбу завтра.
– Вздор! – отрезал принц. – Мы поженимся сегодня же, – и он крепко сжал руку испуганной девушки. – Я не могу ждать… стоило мне увидеть мою невесту, и я уже сам не свой…
Делать нечего – пришлось срочно наряжать Хадвизу в подвенечное платье.
Мать попросила, чтобы ее оставили наедине с дочерью.
– Не волнуйся, – постаралась ободрить испуганную дочь леди Глостер, когда служанки вышли из комнаты, – все будет хорошо. Невесте перед свадьбой всегда тревожно.
– Тем более когда это так скоропалительно.
– Почему скоропалительно? Дитя мое, ты уже давно обручена с принцем.
– Да, но я не думала, что…
– Вам обоим пора обзаводиться семьей.
– Матушка, но он же мой троюродный брат!
– И именно поэтому ты для него достойная невеста. В твоих жилах тоже течет королевская кровь.
– Но мы с ним родственники!
– Но дальние!
– О нет, это не такое уж дальнее родство. Король Генрих был нашим общим прадедушкой.
– Не забивай себе голову всякой чепухой.
– Матушка, церковь не одобрит наш брак.
– Ты понимаешь, что этот брак угоден самому королю?
– Ну и что? А церковь на это посмотрит косо, – упрямо твердила Хадвиза.
– Ну, хорошо. Допустим. Что ты предлагаешь?
– Подождать! Надо подождать! – вскричала взволнованная девушка.
– Не вздумай даже заикаться об этом! Ты представляешь, как он разгневается? Господи, да ты знаешь, на что способен твой жених?
А правда, на что? Как бы он поступил, натолкнувшись на отказ? Сжег бы замок дотла? Отрубил голову ее отцу? А может, повесил бы его на ближайшем дереве?
Хадвиза испуганно притихла, вспоминая выражение глаз своего жениха.
* * *
Свадебный пир кончился, менестрели умолкли. Хадвизу и ее супруга торжественно препроводили в брачные покои.
Бедняжка трепетала от страха.
Джона забавлял вид пугливой девственницы. За свою недолгую жизнь он успел лишить невинности многих девиц и пресытился этим. Теперь подобные забавы могли увлечь его лишь ненадолго. Захватив какой-нибудь город, Джон и его приспешники выбирали себе самых красивых женщин и тешились с ними вволю. Джону нравилось внушать людям ужас. Это его возбуждало, вселяло в него уверенность. В такие минуты он чувствовал себя важной персоной, безраздельным властителем чужой судьбы. Что ж, хоть какая-то компенсация для младшего сына…
Джону льстило, что Хадвиза его боится. Честно говоря, это было чуть ли не единственное, что ему в ней нравилось. Но он стиснул зубы и в который раз напомнил себе про ее приданое.
Хадвиза – самая богатая наследница во всем Английском королевстве, а это совсем немало.
– Что ты мнешься? – с притворной строгостью спросил Джон. – Или я тебе не мил?
– Милы, сударь, но…
– Но? Какие могут быть «но»?
– Мы с вами связаны узами кровного родства…
– Вот как? Что ж, наш общий прадед и вправду наплодил кучу детей. Могу поспорить, у меня таких сестриц, как ты, полным-полно. У королей всегда есть побочные сыновья и дочки. Им ведь никто не смеет отказать.
– Мне кажется, нам следовало бы сначала испросить позволения церкви…
– Слишком поздно. Свадьба уже сыграна. Отныне я твой супруг.
– Да, но… мы не могли бы подождать?..
– Чего? – Джон поднял брови и шутливо подмигнул. – Чего нам с тобой ждать, моя робкая женушка?
– Сами знаете чего…
Он стиснул ее запястье так, что Хадвиза сморщилась от боли.
– И все-таки? Скажи, я хочу услышать это из твоих невинных уст.
Она стыдливо потупилась.
Джон захохотал и набросился на нее, словно тигр. Хадвиза чуть не умерла от ужаса. Ей стало ясно, что ее опасения были не беспочвенны.
* * *
Джон пробыл в замке пять дней. Хадвиза пребывала в постоянном страхе, но она успокаивала себя тем, что муж вот-вот уедет. Ему быстро надоело ее ложе.
– Очень может быть, – заявил Джон, – что ты уже зачала от меня сына. Молись, чтобы это было так, ведь неизвестно, когда мы с тобой снова увидимся. Мне пора ехать на коронацию брата, а потом… потом у меня будет много важных дел.
В последний момент, когда Джон собрался уезжать, в замок прискакал гонец от Болдуина, архиепископа Кентерберийского. Он привез письмо для графа Глостера. Прочитав его, граф побледнел.
– Архиепископ запрещает вам жениться, поскольку вы кровные родственники, – прошептал он.
Джон загоготал.
– Сдается мне, старик немного припозднился.
– Но как же нам теперь быть, милорд?
– Сожгите письмо. Сделанного не воротишь. Ваша дочь стала моей женой. Кто знает, может, я уже подарил ей сына, будущего наследника престола? Я не позволю церкви встревать в мою семейную жизнь. Болдуин и отцу запрещал жениться, но отец на него наплевал. Мы последуем его примеру.
– Вы правы, милорд, – согласился граф. – Назад пути нет.
Джон уехал, и Хадвиза вздохнула с облегчением.
* * *
Явившись в Лондон, Джон обнаружил, что мать и брат поселились в Вестминстерском дворце. Лондонцы с нетерпением ожидали коронации. Джону сразу стало ясно, что новый король пользуется популярностью в народе. Отменив суровые законы, касавшиеся охотничьих угодий, Альенор облегчила своему сыну путь к трону. Подданные тешили себя надеждой, что новый король окажется лучше предыдущего. Не то чтобы Генрих Плантагенет был плох, нет, он сделал для государства много хорошего. В Англии до сих пор рассказывали всякие ужасы про правление слабовольного Стефана, когда страна кишела грабителями, которые нападали на зазевавшихся путников и обирали их до нитки, а если не находили чем поживиться, замучивали бедняг просто ради потехи. Строгий, но справедливый Генрих положил конец этому безобразию. Однако он не упразднил жестоких наказаний для горе-охотников, и народ вменял ему это в вину. Люди всегда охотнее помнят плохое, нежели хорошее.
И вот теперь у них появился новый король, молодой и красивый, как бог. Ричард прославил себя в боях. Он хорошо обращался с матерью, которая до его возвращения в Англию держала в своих руках бразды правления государством. Младший брат Ричарда охотно признал его права на корону. Все складывалось на редкость удачно. Оставалось только дождаться коронации. На улицах бурлило веселье. Народ предвкушал удивительное зрелище. Ждали чего-то небывалого.
Ричард тепло приветствовал Джона.
– Что скажешь, братец? Впрочем, я и так все знаю. Слухами земля полнится. Ты теперь у нас человек степенный, женатый. Болдуин рвет и мечет. Говорит, тебе грешно жить с Хадвизой Глостер.
– Что ж, это придает нашим отношениям пикантность, – усмехнулся Джон. – А то они уже начали мне приедаться.
– Вот как? Ладно, по крайней мере, ты заполучил ее земли, и, надеюсь, это тебя радует. Но как же нам быть с Болдуином?
– Я не собираюсь его слушаться. А ты, братец?
– Королю негоже ссориться с архиепископом.
– Королям это не впервой. Старик наверняка прибудет на коронацию, да?
Ричард кивнул.
– Как ты думаешь, он изгонит меня из алтаря? – Вряд ли. Он не решится устраивать скандал в столь торжественный момент. Думаю, он не захочет лишиться своего поста.
– В таком случае будем надеяться, что он хотя бы на время оставит меня в покое, – пробурчал Джон.
Ричард пристально посмотрел на брата.
– А я-то думал, ты доволен своей женой.
– Я доволен ее землями, – хмыкнул Джон.
– Да, теперь ты у нас богач, – ободряюще улыбнулся Ричард.
Джон в ответ только пожал плечами.
Альенор обняла младшего сына и поинтересовалась, как прошла свадьба.
– К сожалению, богатые наследницы редко бывают красавицами, – со вздохом сказала она.
– Вы, по всей видимости, были счастливым исключением, матушка, – поспешил подольститься к ней Джон.
Она рассмеялась.
– Да, меня любили не только за Аквитанию. Хотя я так до конца и не смогла определить, что перевешивало – мои личные достоинства или достоинства моих земель. Ну, да это теперь неважно. Главное, что Джон удачно женился.
– Я в этом не уверен, – возразил Ричард. – Ведь Болдуин возражает против его брака.
– Старый осел! – возмутилась Альенор. – Ничего он не добьется. Слишком поздно. Дело уже сделано.
Она вопросительно поглядела на младшего сына.
– Чему ты улыбаешься, Джон?
– Я подумал, что, если мне не захочется видеться с постылой женой, неодобрение архиепископа будет хорошим предлогом. – Джон прижал руку к сердцу и поднял глаза к потолку. – О, как я страдаю! Какие это страшные муки! Я всей душой стремлюсь к любимой жене, но сознаю, что это великий грех. Наш брак кровосмесителен. Правда, моя кровь более чистая, а ее порядком разбавлена, но все равно. Да, если бы не обширные владения моей женушки, я бы охотно расторг этот злополучный брак…
– Помолчи, Джон, – резко оборвала Альенор, заметив, что Ричарду неприятно шутовство брата.
– Меня беспокоят евреи, – переменил тему разговора Ричард. – Я боюсь, как бы они не принялись колдовать во время коронации. Это навлечет на нас несчастье. Пожалуй, надо запретить им присутствовать на церемонии.
– Да-да, лучше бы они там не появлялись, – согласилась королева-мать. – А то люди решат, что ты им потворствуешь, и будут недовольны.
– Евреи слишком богаты, – задумчиво произнес Ричард. – И в этом их главная беда.
– Они усердны и предприимчивы, а это вызывает зависть, – подхватила королева. – Особенно у лентяев и мотов, для которых успех других – это бельмо на глазу. Сын мой, ты должен приказать, чтобы евреев не допускали на коронацию.
– Так я и сделаю, матушка, – пообещал Ричард.
* * *
Утро третьего сентября 1189 года выдалось солнечное, однако многие даже это сочли дурным предзнаменованием. Египетские астрологи считали третье сентября злосчастным днем и уверяли, что все умные люди воздерживаются в этот день от важных дел. А что может быть для короля важнее коронации?
Путь от королевских покоев к алтарю аббатства выстлали алой ковровой дорожкой. Еще с вечера на улице роились толпы зевак, которые норовили занять местечко поближе, чтобы не пропустить красочное зрелище.
Король со своей свитой, в которую входил и его брат Джон, ожидали прихода архиепископов, епископов, аббатов и глав монашеских орденов. Наконец они появились и принесли сосуды со святой водой. Монах, шедший во главе процессии, нес тяжелый крест.
Первыми к алтарю пошли клирики. Они оглашали окрестности духовными песнопениями, помахивали кадилами и высоко поднимали кверху тонкие свечи. Приоры и аббаты шествовали позади баронов. Вильям Маршал нес скипетр, увенчанный золотым крестом, а Вильям, граф Солсберийский, держал в руке золоченый посох.
Непосредственно за ними шел принц Джон. Он шагал, опустив глаза, и представлял себя на месте брата.
«Как несправедливо устроена жизнь! – сетовал Джон. – Ну почему, почему я самый младший в семье?»
Впрочем, отчасти справедливость восстановлена – почти всех его братьев судьба рано свела в могилу. Остался только Ричард, мужчина в самом расцвете сил… Господи, да он еще лет двадцать проживет! Разве что во время крестового похода в святую землю сарацинская стрела пронзит его сердце. Да, пожалуй, это единственная надежда!
Нужно решительней поддерживать замысел брата отправиться в крестовый поход! Право, Ричард не годится на роль короля! Кому сказать: не успел взойти на трон, а уже норовит покинуть его! Такое может прийти в голову только круглому дураку! Особенно когда тебе в затылок дышит честолюбивый брат. Разве можно подвергать королевство столь страшной опасности?
Толпа, заполонившая аббатство и его окрестности, единодушно считала, что более красивого короля, чем Ричард, нельзя себе даже вообразить. Вильям Мандевилл, граф Албемарл, шагал впереди Ричарда. На подушке, которую он нес в руках, лежала золотая корона, украшенная ослепительно сверкавшими драгоценными камнями. Четыре барона держали на копьях над головой высокого, статного Ричарда королевский балдахин.
Ричард подошел к алтарю, где его ожидал Болдуин.
Они посмотрели друг другу в глаза. В глазах молодого короля читался вызов, Ричард молчаливо напоминал архиепископу, кто здесь хозяин.
Церковь всегда норовит подмять под себя государство. Так пусть не забывает, что случилось с Томасом Бекетом! Потом, конечно, он был причислен к лику святых, но это произошло уже после смерти!
Болдуин наверняка негодует на Джона, который женился против его воли, но сегодня пусть держит язык за зубами.
На алтаре были разложены реликвии аббатства: мощи святых и сосуды, в которых якобы хранилась их кровь. Ричарду предстояло на них поклясться, что он всегда будет почитать Господа Бога и святую церковь, будет вершить справедливый суд над своим народом и отменит все суровые законы.
Приближенные Ричарда сняли с него облачение, оставив только рубаху и узкие панталоны. Архиепископ совершил помазание: обмакнул палец в миро и начертал крест на лбу, плечах и груди короля. Болдуин пояснил королю символическое значение этого обряда, после чего бароны снова одели Ричарда и протянули ему меч правосудия. К ногам короля привязали золотые шпоры, а поверх роскошного облачения накинули королевскую мантию.
Затем Болдуин спросил, готов ли Ричард выполнить свою клятву, и когда тот ответил, что да, бароны взяли корону и протянули ее архиепископу. Тот возложил корону на голову Ричарда, который взял в правую руку скипетр, а в левую – посох.
После богослужения процессия вернулась во дворец, где с монарха сняли тяжелую корону, заменив ее другой, полегче. В большом зале начался праздничный пир.
Знатным горожанам Винчестера была оказана великая честь – им позволили быть поварами на свадьбе короля. А знатным лондонцам, чтобы они не обиделись, поручили разносить гостям кушанья. В зале яблоку негде было упасть. Во главе стола сидел король, гостей усадили в зависимости от их ранга.
Все шло хорошо, но потом вдруг разразилась трагедия.
Ричард запретил евреям появляться на коронации. Не потому, что хотел притеснить их, а потому, что они не были христианами. Ричард считал, что их присутствие на церемонии неугодно Богу.
До сих пор неизвестно, то ли его эдикт [2]2
Особо важный указ.
[Закрыть]не получил широкого распространения, то ли стремление побывать на королевской свадьбе перевесило осторожность. Но, во всяком случае, в разгар пира несколько иудеев явились во дворец с богатыми дарами новому королю: правители не способны отказаться от дорогих подношений. Даже тех, кого не трогает проявление верноподданнических чувств, обычно впечатляет стоимость подарков.
Среди дерзнувших прийти во дворец был баснословно богатый человек, которого звали Бенедикт Йоркский. Евреев моментально опознали.
Раздались возгласы протеста:
– Нечего тут делать еврейским собакам! Король запретил им являться сюда. Они ослушались его приказаний.
Бенедикт Йоркский, принесший особо ценный дар, возразил:
– Я только хочу засвидетельствовать королю мою преданность и подарить ему золотое украшение.
Но все его мольбы оказались бесполезны.
В Англии евреев ненавидели давно. Многие жили с ними по соседству и своими глазами видели, как они неуклонно богатели. Англичанам пришлось не по вкусу еврейское трудолюбие, их раздражало, что евреи всегда и во всем добивались успеха.
