сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 155 страниц) [доступный отрывок для чтения: 55 страниц]
Он даже развернулся, дабы смерить меня своим злым взглядом зелёных глаз. Вот чёрт! Ну, что я за дура такая? Не могу уже отличить нормальный разговор от беспочвенных претензий!
— Прости, я хотела побыстрее прибраться в твоей комнате, — тут же оправдалась я, отведя взгляд в сторону.
— Да неужели? А мне показалось, ты просто смываешься от меня, — серьёзно произнёс сереброволосый тип. — Или я не прав?
И что делать? Признаться в своей трусости или обвинить его в его кретинизме?
— Я тебя боюсь и не хочу, чтобы ты на меня ещё и злился, — вздохнула я, коря себя за свою трусость.
Надо было сказать. Чтобы он уже меня лупанул и разбил все мои надежды! Мне это нужно! Чтобы я смотрела на мир широко открытыми глазами! А до этого я надеюсь! Мерзкое чувство, что всё ещё может наладиться, просто жжёт меня изнутри.
— Знаешь, ты первая говоришь мне такое в лицо, — вдруг произнёс ликан чуть изменившимся тоном. — Почему?
Исчезнувшая злость из его голоса несказанно радовала меня, но остальное напрягало. Что не так? Но это вроде не претензия, а… обычный вопрос. Серьёзный, но не до абсурда.
Осторожно переступила с ноги на ногу, посмотрела в сторону, собираясь с мыслями. Для раннего утра такие разговоры не годятся, это точно, но отказывать нельзя.
— Потому что это правда, — тихо произнесла я, желая провалиться сквозь землю.
— Если ты боишься того, что я убью тебя, то ты можешь расслабиться, — выдал Лорин, словно разговор был о погоде, а не о моей жизни.
И вот тут желудок мой несколько раз сжался. Его напускная расслабленность порождала во мне чувство брезгливости к его персоне. Подумаешь, говорим всего лишь о моей жизни! Какие мелочи.
— Спасибо, — еле выдавила я из себя, смотря в сторону. — Я могу идти?
Разочарование густой липкой жидкостью потекло по венам, разносясь по всему телу. К глазам вновь подступили предательские слёзы. Отлично, я буду жить, счастливая жизнь меня ждёт…
— Но, судя по твоему тону и мокрым глазам, ты явно не согласна со мной, — сделал он вывод. — Это из-за того, что я не поверил тебе?
Что? Я даже нахмурилась, силясь понять, о чём он ведёт речь. Когда он мне не поверил? Я стояла и непонимающе смотрела на чуть взлохмаченного мужчину. Может, ударить его совком? Что он сделает? Ударит меня в ответ? Убьёт? Последнее вряд ли, но вот наказать меня он сможет. «Надо, Богдана, надо его кокнуть. Одного парня с его помощью отправила на тот свет и с этим справишься», — вдруг заговорила моя тёмная сторона. Грубо, но я была согласна. И как же это осуществить?
— Я не знаю, о чём ты, — тут же решила я закончить разговор. — Просто я не выспалась, и поэтому мои глаза слезятся, такое бывает.
Перехватив метлу поудобнее, сделала пару шагов по направлению к лестнице, надеясь, что мне дадут возможность побыть наедине с собой, но нет.
— Все доказательства были против тебя, и ты должна понимать, что я…
Теперь до меня дошло, о чём он говорит, точнее, о каком случае. Опять мы возвращаемся к тому дню. Я бы всё отдала, чтобы забыть и никогда не помнить тот момент в своей жизни. Оказывается, стыд и страх смерти при смешивании дают адскую смесь. К горлу подкатил ком, но я, не ожидая, перебила ликана впервые:
— Ты поступил правильно, поверив своим… сородичам. Я бы тоже поверила людям, если бы встал выбор.
Это я сказала уверенно и даже громко, точнее обычно, но в присутствии Лорина я делала это крайне редко. Мужчина это тоже заметил и, кажется, даже не разозлился.
— Я поверил своим сородичам не потому, что мы одной крови, — возразил сереброволосый. — Ты слаба во всех планах и в нашем обществе таких, как ты, давят.
— Значит, ты должен знать, что долго мне не протянуть, — сглотнув, выдавила я из себя. — Постоянно следить за мной у тебя не получится, да и… не нужно это.
Лорин говорил то, что я итак знала. Просто, когда твои мысли озвучивают — они приобретают плоть и становятся настоящими. Если об этом говорит Он, значит это правда, а не плод моей зарождающейся паранойи.
— О, как же тебе не терпится с жизнью своей расстаться! — как-то издевательски рассмеялся ликан, наклоняя голову в бок. — Я видел отчаянных, видел сумасшедших, а ещё больше я видел идиотов. Но ты словно взяла от каждого понемногу. Ты чокнутая, раз хотела убить себя. Ты умна, поскольку ведёшь себя хорошо. Ты смелая, постоянно переча мне в некоторых вопросах. И в то же время ты сумасшедшая девчонка, не осознавшая до сих пор свою роль в жизни. Да, случилась трагедия, и тебя выбросил твой же папочка. Ну и что? Ты голодаешь? Мёрзнешь? Быть может, тебя кто-то каждодневно избивает?! Чего ты ходишь, как неприкаянная? Ревёшь по ночам, говоришь сама с собой, ругаешь себя и сама же нахваливаешь. Что с тобой не так? Кто тебя воспитывал? Люди и ликаны разные, но не до такой степени. Тебе словно нравится жалеть себя. Ты, наверное, так и ждёшь, когда я повышу голос, дабы начать лелеять свою надежду на великое спасение. Но я скажу тебе одно, дорогая моя, ты здесь. Что будет завтра, я не знаю и никто не знает. Может, все мы умрём, а может, нет. Богдана, ты должна жить сейчас. Строй планы, но не надейся на них, отпусти их, не держи. Вот я, вот ты. Всё.
Я стояла и слушала его с мокрым лицом от слёз. Меня отчитали, как малого ребёнка. Боги, даже отец никогда не говорил столь длинных тирад. Даже когда я пробралась в винный погреб и уронила три бочки с вином. Схлопотала розгами, но так меня не отчитывал никто. Руки болели, поскольку я сжимала чёртову метлу и совок сильно, чтобы сдержать всхлипывания. Перед глазами всё плыло, но я держалась, изредка вздыхая. Слова животного били в цель, обезоруживая меня окончательно. Это существо было право. Во всём. И от осознания этого факта я начинала считать себя идиоткой. А он, оказывается, не тупой четырёхлапый комок шерсти.
— Мне больше ничего не остаётся, как надеяться, — прошептала я с дрожащим подбородком.
Лицо пылало от стыда. Жалко выгляжу… более, чем уверена.
— Какая же ты трудная, — вздохнул Лорин. — Выглядишь же, как взрослая девушка, а вот сердцевина у тебя… ну, точно детская.
— Потому что я и есть ребёнок, — шмыгнула носом. — А ты… плохой чело…
Я запнулась и подавленно замолчала. Чего я хочу от ликана?
— Прекрати плакать, я не могу на тебя смотреть, — Лорин дёрнул головой. — Успокойся и живи. Слушайся меня, и всё будет в порядке. Всё образуется, ты привыкнешь, смиришься и…
— Я хочу уйти, — вдруг уверенно, но всё же тихо произнесла я, утирая лицо.
Повисла тишина. Ненадолго, но эти секунды казались долгими, словно прошли часы, прежде чем он ответил.
— А я хочу, чтобы ты прекратила нести чушь, — тоже заявил мужчина, откидываясь на стул. — И что мы будем делать? Ждать, когда это наконец-то случится?
Я его боялась, как раньше, ничего не изменилось, но… я обрела какую-то странную решительность. Мне надоело. Пусть решится всё сегодня! Какая разница, когда умереть? Сейчас или через месяц от рук завистников Лорина? Нет разницы, просто я успею побольше наготовить и разгрести бардак в доме. Всё. У меня нет больше цели. Я должна уйти. В любом смысле.
— Я уйду, — я даже закивала, словно поддерживая саму себя. — Сегодня.
Со мной происходило неведомое. Ушёл страх, ушла душевная боль и терзания. Моя чаша терпения переполнилась. Пора. Убегу или умру. Дальше жить бесполезно. Лорин прав, я люблю себя жалеть, но кто обо мне будет думать, кроме меня? Папа? Лорин? Никто. Я никому не нужна, и если мне предстоит всю свою жизнь посвятить мытью полов и приготовлению еды для этого мужчины, то лучше смерть. Абы какая жизнь меня не устраивает. Либо свобода, либо ничего. Давно надо было это понять, но требовалось время и вот, наконец-то, я прозрела!
Как-то отрешённо бросила осточертевший инвентарь на пол и, подхватив полы платья, я словно зачарованная двинулась к двери.
— Ты, что, серьёзно? — закатил глаза ликан, поднимаясь. — Совсем обезумела?
Я его словно не слышала. Подошла к двери, схватилась за ручку и потянула её на себя. Секунда, и перед лицом мелькнула рука, которая толкнула дверь обратно, преграждая мне ещё и путь. Тут же поджала губы, и волна злости накрыла меня. Ненавижу.
— Отойди, — пропыхтела я, избегая его взгляда.
Мои руки тряслись, я была готова вот-вот сорваться и просто-напросто начать биться в истерике, поскольку мне не позволяют делать то, что я хочу. Действительно, по-детски.
— Или что?
Эта фраза сорвала все планки. Я его так возненавидела… не заметила, как пихнула его. Просто толкнула рукой в плечо. Потом ещё раз. В какой-то момент я перестала считать сколько раз я пыталась отодвинуть это чудовище со своей дороги. Но он стоял, не сдвинувшись ни на миллиметр, чем возрождал моё отчаяние.
— Ненавижу тебя! — заплакала я вновь, пытаясь открыть дверь. — Лорин, выпусти меня!
Обессиленно, словно старая кошка, я скреблась в дверь, орошая её своими слабыми ударами. Было погано. Я презирала себя за слёзы, но ничего поделать не могла.
— Именно поэтому женщинам в людском мире не дают право голоса. Вы эмоционально нестабильны, ваше настроение меняется с невероятной скоростью, и чтобы ты не говорила про равенство и уважение к слабому полу, я не поверю ни единому твоему слову. Ты не умеешь сдерживать свои порывы, в большом мире тебя сожрут и не подавятся. И на что ты надеялась? Что сбежишь, сумеешь пройти через Северный лес, не попадаясь при этом гримам на пути? Ты ничего не умеешь, кроме стирки и уборки с готовкой. А на сколько я знаю, все человеческие женщины обладают этими качествами. Ты понимаешь, к чему я веду? Нет? Так я любезно тебе разъясню. Замуж тебя, может, кто и возьмёт, да только какой-нибудь деревенский забулдыга, поскольку девушка ты без приданного, без родителей, без всего. Ты нищенка неизвестного происхождения. И у всех возникнет закономерный вопрос, а сохранила ли ты свою честь? Для человеческих мужчин ведь так важно быть первым, это жуткое чувство эгоизма, которое они объяснили правилами и замаскировали под религиозными предлогами. Замужем тебя будут бить. Утром, днём, вечером, а по выходным дважды. Знаешь почему? Потому что ты никто, и вступиться за тебя будет некому.
Я сползла по несчастной двери вниз, поджала колени к груди и зарылась в них лицом, дабы не видеть этого демона. Меня сотрясали рыдания в основном от своей же слабости и жалости. Я ничего не стою…
— Но постой, — Лорин присел на корточки, словно силясь дожать меня окончательно. — Ты ведь хочешь свободы и независимости. Тогда тебе придётся устраиваться на работу. Особых умений у тебя нет, а значит тебя возьмут туда, где зарабатывают хорошей мордашкой и фигурой. Например, разносчицей в дешёвый кабак. Каждый день тебе придётся обслуживать зловонных мужиков, терпеть их приставания и унижения. Но это не продлится долго. Даже среди людей ты выделяешься, а значит на тебе можно заработать. Одним прекрасным днём тебя приволокут в бордель и заставят работать. Ты, разумеется, откажешься, и тебя будут бить. Много, часто и больно. И ты сдашься. Погрязнешь в толпах грязных мужчин, забудешь своё имя, возьмёшь новое, потом понесёшь от какого-нибудь заезжего солдатика и будешь в нищете растить своего ребёнка. Но он, скорее всего, умрёт, поскольку должного времени ты ему уделить не сможешь, да и к тому же твой хозяин не позволит тебе иметь его. Но постой, вдруг я не прав. Ты же не приемлешь физическую близость, а значит тебя убьют… или изуродуют. Без смазливого личика работать ты не сможешь, замуж тебя не возьмут уже точно, и через пару месяцев ты сгниёшь на каменных улицах захолустного городка вместе с другими отбросами вашего общества. Но кто я такой, чтобы говорить тебе о таком? Ничего этого конечно же не будет, ведь ты не такая, и судьба тебя любит. Ты встретишь шикарного принца, и он увезёт тебя к себе, где вы будете жить долго и счастливо. А злой дядя Лорин просто воплощение Дьявола! Я позволяю тебе жить в уюте, делать, что хочется, требуя взамен лишь любви к этому дому. Да я же тиран! Как же ты, милая, до сих пор не умерла от тоски?! Да накажут меня твои человеческие Боги!
Он резко встал, отошёл и… сел за стол. Я порывисто вздохнула и больно потёрла рукой по щекам. Как же он может… Я даже перестала всхлипывать. Лорин, словно не говоря мне ничего несколько секунд назад, сидел и ел. Он, мать вашу, просто ел! Унизил меня, проволок за волосы через все мои страхи и опасения, извозив при этом в помоях. Его слова казались мне хуже надругательства. Лорин говорил то, о чём я боялась даже подумать. Он плюёт в лицо вежливости и тактичности. Теперь я понимаю Бюрта. Тот, конечно, тот ещё урод, но Лорин ему мало уступает. Они друг друга стоят.
Пока я сидела и пыталась успокоить нескончаемый поток слёз, до меня донеслись звуки шагов. Я коротко всхлипнула, но к дверному стуку всё же оказалась не готова. Я дёрнулась, и моё сердце на несколько секунд сбилось с ритма. Поскольку я подпирала дверь, вся вибрация дошла и до меня. Но я не торопилась вскакивать и пропускать незваного гостя.
— Иди наверх, — спокойно произнёс Лорин, поднимаясь и направляясь ко мне.
Я лишь сильнее вжалась в дверь, стиснула зубы и опустила подбородок вниз, будто упрямый бычок.
Я всегда знала, что это животное особыми манерами не отличается, но проявление невежества и некультурности после его поучительной тирады было сверх меры. Эта псина просто схватилась за ручку и просто открыла дверь, отталкивая меня в сторону. Себя я не узнавала, поскольку сопротивлялась и всячески пыталась воспрепятствовать открытию этой чёртовой двери. Почему? Наверное, я была настолько зла, что желала любыми способами навредить ему. Чем угодно. Хоть как-то. Но как обычно у меня ничего не вышло. Меня просто прижало к полке с обувью.
— Лорин, есть разговор, — донёсся до меня знакомый мужской голос.
Мне было неудобно, но вставать я не хотела. Я ещё не наревелась, и мне не страшно, поэтому сегодня девочки бунтуют. Хватит пресмыкаться.
— Проходи, — разрешил зеленоглазый.
В кухню вошёл Морик. Дверь наконец-то закрылась, и я вновь развалилась под дверью. Лорин сел за стол, а мужчина, словно ощутив меня, обернулся.
— О, мелкая, — удивлённо улыбнулся он. — Ты чего это?..
Его видимо удивило место моего пребывания, а мокрое лицо в купе с красным носом и глазами великолепно дополняли картину страдающей затворницы.
— Я живу здесь, — почему-то сказала я тихо, шмыгая носом. — Благодаря некоторым.
Морик открыл рот, потом нахмурился, прикрыл его и глянул на альфу. Тот преспокойно ел, будто в кухне он находился совершенно один. Ненавижу его за это. Вечно какой-то не такой! То умиротворённый, то вспыльчивый, когда не нужно. Псих, одним словом.
— Присаживайся, — обыденно выдал Лорин, обращаясь к своему другу. — У нас сегодня день откровений, поэтому наш цыплёнок осмелел и вылез из гнезда.
Тут же прищурилась и скривила губы. Может быть, стоит броситься в него сапогом? Что он сделает? Кинет в ответ — это меньшее. Да и зачем швыряться вещами? Разве что выплесну свою злость и всё. Но это не то.
— Да ты что? Это на неё так визит Кары подействовал? — вскинул усач густые брови.
В городе они все одевались обычно. Брюки или кожаные штаны, рубахи, иногда накидывали сверху жилетки. Никаких плотных и закрытых одежд, ничего «серьёзного». Их всех можно было принять за обычного человеческого горожанина. Никогда бы не сказала, что Морик ликан. Пивовар, охранник, повар, но только не убийца. И уж тем более не волк.
— Возможно, — продолжая есть, отозвался сереброволосый. — Кто их, этих женщин, поймёт?
Я сжимала и разжимала кулаки, тяжело дышала и злилась. Говорит так, будто меня тут нет! Убью гада.
