сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 155 страниц) [доступный отрывок для чтения: 55 страниц]
Последующие несколько минут протекли слегка отстранённо. Морик рассказывал про какого-то подозрительного мужчину, который говорил о другом мужчине, который имел отношения к третьему. В общем, я не слушала их, думая о своём. Точнее, о словах Лорина. Как бы погано это не было, но этот сукин сын прав. Во всём! Как всегда! И в глубине души я понимала, что, выбив себе свободу, я не заполучу запланированную жизнь. Ни капли. Слабой девушке в большом мире места нет. Точнее, оно есть, но где-то в самых низах, на самом дне, там есть угол для каждого. То болото ожидает всегда каждого человека и с радостью принимает всех, кто падает. И, наверное, просто от злости на ликана я не желала это принимать. Тут мне будет лучше — этот тот факт, который я гоню от себя изо всех существующих сил. Это та правда, которую невозможно принять, не смирившись. А я не готова. Я просто не могу.
— …поэтому я решил посоветоваться с тобой, — донеслись до меня слова Морика. — Пусть он поживёт, или нам его убрать по-тихому, пока этот сплетник не растрепал слишком много?
Лорин уже отставил пустую тарелку и внимательно слушал своего товарища. Что-то внутри меня переклинило, и я начала подниматься на ноги. От жуткого напряжения голова слегка закружилась, но я облокотилась на косяк. Лицо стянуло от высохших слёз, глаза пекло, а губы были сухими. Я их нервно облизала. Усач проследил взглядом за моими телодвижениями, хотя Лорин вёл себя так, будто они были в кухне одни. Во истину игнорирование — самое лучшее моральное насилие. Меня переполняла обида, печаль и негодование. Делает вид, что ничего мне не говорил… как всегда.
— Нас по-разному воспитывали, — мой голос оказался сиплым. — Не людей и ликанов, а тебя и меня. Мне не нужна абы какая жизнь, лишь бы набить брюхо и сидеть в тепле. Думаешь, я не понимаю того, что мне долго не протянуть в одиночку? Ты так уверен, что я мечтаю о принцах и о беззаботной жизни? Ты глубоко ошибаешься… впрочем, как и всегда.
Я закусила губу с внутренней стороны, болью перебивая свою печаль. Как же мне надоело плакать. Я действительно слаба.
Осторожно подняла метлу и совок. Хоть мне это и осточертело, но делать нечего, убираться придётся. Можно было бы устроить подобие забастовки, но что это даст мне? Я не устала, поэтому отдохнуть не получится, а вот сойти с ума от безделья — пожалуйста. К тому же я привыкла к этому дому с таким чудовищным хозяином.
— О, я знаю, о чём ты мечтаешь, — вдруг заговорил Лорин, не поворачиваясь ко мне. — Свобода. Носиться от дерева к дереву и не иметь никаких обязанностей — это, разумеется, самая лучшая мечта.
Вот тут я остановилась. Теперь он ещё и насмехается надо мной. В его голосе так и сквозила издёвка.
Я почему-то развернулась и впилась ненавистным взглядом в белобрысый затылок.
— Свобода — это когда твоя жизнь не принадлежит избалованному ребёнку, — произнесла я тихо, и Лорин мгновенно встал.
Стул со скрипом отъехал назад. От этого неприятного звука я поморщилась. Когда увидела злое лицо мужчины, разумеется, тело сковал страх, и я просто наблюдала за тем, как он приближается ко мне. Я просто ощущала всем телом его. Этот мужчина… он был тем, кого я… Эти странные чувства не описать. Однозначно — это был страх, но на этом не всё. Похоже чем-то на изумление с нотками восхищения. Да-да, идиотизм, но я не могла найти внятного описания своих эмоций. Лорин был красивым, эти зелёные глаза с длинными чёрными ресницами, лёгкая щетина, правильные черты лица и необычного цвета волосы, которые сейчас были распущены и лежали на плечах. Небрежно застёгнутая серая рубаха на несколько пуговиц и запах. Порой я его не ощущала, таким неуловимым он был, а иногда… я чувствовала запах мокрой земли и какой-то травы.
Вы видели когда-нибудь зверя? Не белку или утку, а именно опасное животное? Например, волка. Вот он стоит и скалит свои зубы, предупреждая тебя. Тебе страшно, но в то же время ты заворожена его красотой и грацией. Лоснящийся мех, всегда прелестная окраска, поза хозяина и мощь. Власть — это гнилая трясина, но если не касаться её, а лишь наблюдать, то она всегда поворачивается другой стороной. Великолепной и манящей. Так и сейчас. Страх вцепился в моё сердце когтями, но я завороженно наблюдала за тем, как Лорин приближается ко мне, и его сильная рука смыкается на моей шее, пригвождая меня к косяку. И лишь нехватка кислорода разбила витавшее в кухне волшебство.
— Называя меня ребёнком, ты лишь ухудшаешь наши отношения, — проникновенно выдал он.
Его рука не сдавливала горло, она просто держала меня, но мне всё равно казалось, будто меня душат. Это было в голове, знаю, но перебороть себя было трудно.
— Ты сам просил меня говорить правду, — произнесла я.
Лорин наклонился ко мне ещё ближе, и я тут же отвернула голову, не желая даже смотреть на него.
— Очень интересно наблюдать, как ты веришь в свою покорность, — ликан даже усмехнулся, обдавая мою щёку жаром. — Выбирая, когда слушаться меня, а когда нет, ты поступаешь, как… ребёнок. Так что в этом доме нас двое.
Я понимала, о чём он говорит. Смешно, но у нас все разговоры сводятся к сексу. Неужели это и есть тот оплот, за который мне нужно держаться?
— Ещё интереснее смотреть, как ты пытаешься сохранить своё высокое положение, — не удержалась от колкости я.
— Богдана, помолчи, — словно ощутив накалившуюся обстановку, вклинился Морик, — Лорин, нам нужно договорить.
Усач пытался отвлечь Лорина, видимо, от моего убийства, поскольку рука на моей шее сжалась чуть сильнее. Рефлекторно уголки моих губ подёрнулись, поскольку я поняла, что задела эту статую за живое. Маленькая, но всё же радость.
========== 24 глава ==========
— Вы, женщины, так любите совать нос туда, куда не следует, — услышала я злой голос у самого уха.
Мурашки побежали по всему телу, меня словно пронзил мороз.
— Я хоть и девушка, но когда дело касается власти…, — я замолчала, вспомнив своего отца, — Таких самоуверенных, как ты убивают всегда самые близкие. Ты силён, храбр, посмотри, держишь в страхе такую могущественную тётку, как я. Но при всём при этом, ты слеп. Видишь далеко, а то, что творится у тебя под носом — не замечаешь. И попомни мои слова, ты узнаешь не об одном предателе…
Договорить я не сумела, поскольку приток воздуха резко прекратился, но мне повезло, что я успела вдохнуть, иначе уже сейчас меня бы сотрясал судорожный кашель.
— Кажется, я догадался почему твой папа продал тебя, — обманчиво спокойным голос заговорил Лорин, сдавливая мою шею, — Ты любого до исступления доведёшь, но, послушай, моя дорогая, ты этого не добьёшься. Я вижу и я знаю, что творится в твоей симпатичной головке. Хочешь умереть. О, а как ты любишь до-олго разглядывать ножи, постоянно коришь себя за что-то и сейчас… ты понимаешь, что от меня тебе никуда не деться, и ты хочешь, чтобы я решил этот вопрос раз и навсегда, да? Ваша же религия не признаёт самоубийство, а? И это хороший план, ведь я нет-нет, да буду сожалеть о твоей скорейшей кончине, ведь ты мне досталась не за просто так.
Не выдержав, выдохнула, вцепилась в руку мерзавца своими тонкими пальцами, в надежде ослабить его хватку хоть немного, дабы сделать маленький глоток воздуха.
— Я… тебя… убью…, — прохрипела я.
Слёзы от жуткого напряжения просто брызнули из глаз фонтаном. Они текли по мои рукам и по рукам Лорина. Голова разрывалась от отвратительно чувства. Я не могла вздохнуть. В глазах начинало темнеть.
Ликан засмеялся.
— Богдана, я не знаю, как ты это делаешь, но я не могу свернуть тебе шею, — словно ведя задушевную дневную беседу, произнёс он, — Я просто должен увидеть это знаменательное событие. Убийца — кухарка, что-то новенькое… А если серьёзно, то у тебя кишка тонка, ты трусиха, ты не решишься…
Я его уже почти не слышала. Скоро сознание сдастся… наконец-то.
— У неё уже губы посинели, Лорин, — словно сквозь воду донеслось до меня, и этот ужасный звук отодвигаемого стула больно резанул мне словно по нервам.
Рука исчезла через несколько мгновений, и я, как подкошенная, рухнула на пол. Колени больно ударились о деревянные доски, но меня это сейчас не волновало. Резко втянула носом воздух. Горло сковал какой-то спазм, и я закашлялась. Мне хотелось дышать, ещё и ещё, снова и снова…
— Завтра приготовь мне какую-нибудь птицу, — услышала я голос своего мучителя, — И твои эти странные рисунки на белье… наберись воображения и прекрати делать эти однообразные узоры. И… когда уберёшь мою комнату, не забудь забрать в стирку вещи.
Сапоги исчезли с поля моего зрения. В груди ничего не было. Осталась лишь тупая боль в голове и горле. «Напросилась» — подумала я неосознанно. Хотела жестокости? Получите — распишитесь. И всё равно всё не так! Я не ощущаю ярости, лишь презрение к самой себе. То, что я ему сказала… это низко. Я его… наверное, обидела. Такое говорить нельзя, тем более в присутствии его друга. Но… я была уверена, что он меня ударит за это, а не припугнёт. Какой же он странный. Злость просыпается, и теперь она направлена на меня.
«Неужели всё закончилось?» — думала я, лёжа на кровати. Солнышко только-только начинало светить в моё окно, приветствуя меня, а я уже давно не спала. В который раз опережала его и наслаждалась победой несколько минут. Потянулась и перекатилась на живот, подминая под себя подушку. Прохладные простыни приняли меня, словно дальнюю родственницу.
Раздался какой-то шум снизу, а затем приближающиеся шаги. Открылась и закрылась дверь. Пришёл Лорин. Наверное, работал всю ночь. А может и нет. Кто его теперь знает. Мы ведь обиделись.
С того знаменательного дня откровений прошло две и, без преувеличения скажу, замечательные недели! В этот раз ликан наконец-то внял моим словам и отцепился от меня. Нет, я знаю, что он мог просто залечь на дно и попытаться усыпить мою бдительность, но на этот раз я была уверена. Он меня возненавидел. Тут я перегнула немного, Лорину я скорее всего противна. Он меня избегает, всячески показывает, как ему на меня наплевать и какой он весь из себя занятой. Ходит важной походкой, со мной не говорит совсем. Приводит своих друзей, они обсуждают какие-то планы, но я тут в роли живого призрака. И меня это устраивает! Я впервые за эти недели просыпаюсь с улыбкой, а не с опухшими от слёз веками. И это несомненный плюс!
Одевшись в своё повседневное платье, спустилась вниз. Пока умывалась, всё обдумывала сегодняшний день. Рынок, потом готовка, уборка и стирка, а затем всё время моё. Я не верила своему счастью долго, но я нашла на местном базаре шерстяные нитки! Это была отрада для моей измученной души. Спицы тоже быстро отыскались и вот уже четыре дня я почти без перерывов вяжу. Первая пара носок вышла так себе и пришлось распустить свой шедевр, но вот с рукавицами вышло хорошо. Теперь вяжу плед. Большой пребольшой, которым я хотела украсить свою комнату. Зимой будет тепло, да и весёлая фиолетово-жёлтая расцветка прибавит ещё немного света в мою порой мрачную жизнь. В общем я была рада. Позавчера даже плакала от счастья. Дура — это понятно, но слёзы радости и неверия покатились из глаз ночью. Стояла тишина, и лишь стрекотание сверчков разрезало ночное безмолвие, словно горячий нож ледяное масло. Тогда-то я и поняла, что тут хорошо. Горожане странные и диковатые, но если никак их не касаться, то весь негатив останется с ними, а я буду чиста. Мне важно знать, что я не пала ещё дальше. Не для кого казаться добренькой, никто не осудит меня за жестокость или корысть, но мне просто важно знать, что я не потеряла себя.
Заплетя высокий хвост, схватила свою корзинку и вышла на улицу. На самом деле я пересмотрела все свои взгляды и устои. Что-то поменялось, а что-то сохранилось неизменным. Не поверите, но я слегка, самую малость начала уважать Лорина. Это было абсурдно, но отрицать это было бы сравнимо с одержимостью и глупостью. Я даже не знала сколько этому негодяю лет. Двадцать? Тридцать? А может и все сорок. Но он не был тем глупцом и идиотом, которым я считала его раньше. Отнюдь, этот ликан показался мне даже где-то мудрым и рассудительным мужчиной. Редко такое бывает, что я восхищаюсь мужским полом. Ну, да при дворе было много бравых дружинников и просто хороших ребят, служащих городу, но мне всё это казалось заурядностью. Может, приелось, и я в этом смысле зажралась, но меня было крайне сложно удивить. Убил медведя? Молодец, силы хоть отбавляй, а ума с горошину. Мы голодаем? Нам жизненно необходимо чучело животного? Нет, это пустая смерть. Хорошо, если этот медведь был одиночкой, шатуном, а если нет? Возможно, это была медведица, которая отправилась на поиски пропитания для своих малышей, а эти «добры молодцы» закололи не только её, они ещё и тех медвежат обрекли на голодную смерть. Здорово, правда? И что хорошего в этом поступке? Мужчины со мной не согласятся, скажут, что бабам этого не понять, но я понимаю, даже больше, чем нужно. И отец, так любящий охоту, всегда вызывал во мне лишь чувство обречённости. Что я могла? Указывать ему? Я? Озорная девчонка, которая выглядит, как взбалмошный котёнок, будет учить отца жить. Даже представляю куда бы он меня послал, а потом бы ещё и наказал за дерзость.
Вспомнила отца я к слову, просто ликаны… они не люди и это самое общее их описание. Не люди — не в смысле безбожные убийцы, они просто другие, не похожие на нас. И где-то они намного лучше нас. Религия тут не правит и от этого удавка общества тут ослабевает, нежели в нашем людском мире. Тебя тут не убьют лишь из-за того, что ты веришь в других Богов. Это плюс, но убить невинного за грехи другого так… по-человечьи, что мне вдруг стало стыдно за себя и своих братьев и сестёр. Богатые люди всегда подставляли невиновных, приплачивая судьям. Это обыденно дело, и я к этому так привыкла, что, увидев такое же действо, оказалась просто не готова. Мы не лучше ликанов. Возможно, где-то даже хуже. Но в любом случае больше я не буду думать о ликанах, как о каких-то низших существах. Уже нет.
А белобрысый трудяга перестал вызывать желание придушить его во сне подушкой. Не сразу, со временем. В основном я оттаяла потому, что этот лось здоровый перестал ко мне захаживать и приставать. Мы оба понимали, что возжелай он со мной по-настоящему переспать — это бы случилось. Нет, я верила в себя, но также я знала Лорина и на что он способен. У меня нет привычки возвышать себя над остальными, поэтому я ясно понимаю, что отгрести хороших люлей можно всегда. В любое время дня и ночи и не по одному разу. Но странный тип этим не пользовался. Нет, он тоже не ударился в добродетель и не воспылал ко мне платонической любовью. Этот «скромняга» просто не видит меня. Он мною пренебрегает, чего уж таить! Вызвал у себя ко мне отвращение, а может перестал его скрывать, кто знает? Но суть остаётся — ему надоело и он оставил меня в покое, а это несомненно великолепно. Думаю, через годик таких мирных отношений мы сможем поговорить нормально. А пока я буду наслаждаться тишиной и чудной погодой.
Сегодня мой день пошёл не по плану. После приготовления пищи, я за пару часов перемыла весь дом и постирала вещи. Я только их развесила на бельевых верёвках и вытерла руки, намереваясь продолжить вязание, но не тут-то было.
— У тебя десять минут на сборы, — услышала я сзади равнодушный голос ликана.
Я обернулась, не вздрогнув. Твою налево, меня отпустило. Я перестала шугаться и нервы мои постепенно начали приходить в норму.
— Что брать? — конкретно спросила я.
Я не боялась на него смотреть, но вот Лорин… был похож всё же на маленькую капризную девчонку, чью куклу я так хладнокровно сломала. В глаза мне не смотрит, выглядит подавляюще мощно, но и красиво.
— Мы вернёмся ближе к ночи, сообрази сама, — чуть изогнул мужчина бровь, наливая себе воды в стакан.
Сейчас чуть больше двенадцати, значит мы идём на весь день, а это серьёзно. На несколько секунд я растерялась. Никогда ничего не собирала в дорогу. Но постой, надо собраться. Нужна еда, тёплые вещи и… книги!
Кивнув сама себе, схватила корзину и начала готовить еду с собой. Быстро переложила ломти жареного мяса в глиняный горшок, хлеб и два огурца (для себя). Сбегав в комнату, накинула на плечи тёплый платок, а в корзину уложила свёрнутое небольшое покрывало. Так, там будет холодно? Мы в гости или как? Что там будет ещё? Незнание утомляло и слегка выводило из себя, но я не знала, что нам может понадобиться ещё, поэтому я прихватила книгу.
Лорин стоял у плиты и вилкой ковырялся в сковороде, выбирая куски мяса побольше.
— Ты специально так мелко режешь мясо? — спросил он у меня, когда я начала переобуваться.
Претензии не было, просто вопрос. Да и не напряглась я ни капли. Будто на прогулку с собакой собралась. Нет-нет, не в этом смысле. Просто я не ощущала прежнего напряжения, словно я сама решила прогуляться почти в гордом одиночестве. Хочу так жить всегда! Такой покой… — хоть бы он никогда не заканчивался.
— Большие куски плохо прожариваются, — произнесла я, поднимая корзину.
— Значит туши дольше, — с лёгкой ленцой бросил он на меня свой косой взгляд, — Эту мелочь только ложкой есть.
— Хорошо. — покорно кивнула я.
И никаких ужимок! Мы как старые друзья! Мне так спокойно, ведите хоть на заклание!
