Текст книги "Страшные Соломоновы острова (СИ)"

Автор книги: Виктор Плешаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Вы в своем уме?! Вооруженное сопротивление законному владельцу участка?! Мой шеф... Мы с Дитером заявляем решительный протест и отказываемся участвовать в вашей авантюре! – зазвенел от напряжения ее решительный голосок.

Мы с владельцем гранат переглянулись и, не выдержав, одновременно заржали в полный голос.

– Дитер, Хелечка... вы нас неправильно поняли, – отдышавшись и с трудом успокаиваясь, начал я. – Хозяин – это такое животное, которое...

Тут Димыч, хрюкая от смеха, замахал руками, останавливая меня, и, вклинившись в разговор, продолжил:

– ... это такое животное, наподобие бурундука. Только ростом за два метра и весом в три центнера. Любит Машу и мед. Может, слышали?

– У вас здесь водятся такие крупные бурундуки? – выразил вежливое недоумение Дитер. – А зачем гранаты? Вы планируете штурм?

На напарника больно было смотреть. Смеяться он уже не мог, его шатало.

– Ой-ей-ей... Яхонты вы мои изумрудные. Откуда же вас таких берут-то... Штурма, надеюсь, не будет. А вообще, х/з. Раз на раз не приходится. Ой, помру ведь сейчас! Ой, божечки...

Он кое-как перевел дух.

– А вообще, привыкайте. Это вам не Европа. Тут вам не здесь, понимаете ли... Страна чудес, епть. У нас и бурундуки огромные, и гранаты махонькие. Вот... – он раскрыл ладонь, демонстрируя извлеченную из глубин камуфляжа петарду в облике невеликой гранатки-лимонки.

По ребятам было видно, что они окончательно потеряли смысл разговора и отчаялись что-либо понять.

– Медведь это, мед-ведь! А Хозяин – уважительное прозвище. И не без оснований, – закончил я прения и предложил Димычу раздать боезапас. Тот внял.

– Короче, так. Мишка – товарищ серьезный. Если выскочим на него, не дергаться и не бежать ни в коем случае. Срываем колечко и бросаем петарду. Лучше не одну. Еще можно орать. Очень громко. Ну и лопаты конечно, хотя толку от них... Возьмите, попробуйте кинуть... боеприпас. Задержка у него секунд десять. Но делали китайцы, так что сами понимаете... Гоу-гоу! – он вручил ребятам по гранатке и замер, скрестив руки на груди.

Те дисциплинированно дернули колечки и кинули в сторону дымящееся чудо пиротехники. Раздалось два громких хлопка.

– Все. Курс молодого бойца окончен, – отрапортовал Димыч и, выдав всем по паре лимонок, завершил напутствие. – Медведь, по идее, должен испугаться и убежать. Будем надеяться, что его не забыли об этом предупредить. Под роспись с уведомлением. Пойдем, посмотрим, где он там шатался.

И мы, выстроившись гуськом, направились за мои другом.

Вскоре у очередного скопления яблонь обнаружились следы жизнедеятельности нашего мохнатого соседа. Заломанные ветки с редкими оставшимися яблоками, ободранные когтями стволы рябин и несколько впечатляющих куч медвежьего гуано с вкраплениями непереварившихся остатков плодов.

– Да уж, порезвился... бурундук, – выразил я общее мнение. – Зато нет худа без добра. Смотрите, какие он коридоры в траве протоптал? По ним и искать веселее, – и снова привел прибор в рабочее состояние.

Мы разбрелись по сторонам. Шло время... Потихоньку пошли находки. Три монетки и лепесток у меня, нечастый старообрядческий крестик, пара монет и чудный литой образок-бесогончик у Димыча, симпатичная серебряшка-чешуйка Грозного у Хели. Дитер пока таскал к нам на атрибуцию кусочки медной проволоки и прочий разный мусор.

Но ребята прониклись, чего уж там. Стоило видеть, как наша кладоискательница, после того как мы все ее дружно поздравили, трепетно рассматривала и отмывала свою действительно приятную находочку, а потом бережно упаковывала ее в прозрачный пакетик и укладывала в специальную коробочку. И попутно вытягивала из нас все, что мы знаем об Иване Грозном. Вообще, их трогательное отношение к старине впечатляло и не могло не внушать уважения.

Дитер в очередной раз подбежал к Димычу, тыкая в него протянутой рукой с лежащим на ладони очередным раритетом. Через секунду возбужденный эксперт по находкам дико заорал, подзывая нас. Мы с Хелей поспешили на зов.

– Чего там? – уставился я на Димычеву лапу, на которой сплющенным блином гордо красовалась банальная бескозырка – пробка от водки советского периода.

– Ты посмотри! Беска, а? И ведь не просто беска, а удел! – с придыханием произнес он, аккуратнейшим образом стряхивая ее мне на перчатку.

Я начинал понимать. Ну что ж. Шоу так шоу. Когда я был против?

– А ведь точно, удел. Похоже – Василий Темный. Конкретная пятнашка. Ну, Дитер, ты даешь... – обалдело воззрился я на виновника торжества.

Тот завороженно внимал. Хеля искренне взмолилась:

– Ребята, вы хоть как-то комментируйте свой сленг. Это же невозможно переводить. Я смогла только донести до Дитера, что он нашел нечто необычайное. Мы жаждем подробностей.

– Сейчас, погоди, – отмахнулся Димыч, вновь отнимая у меня пробку и любовно ее разглядывая в извлеченную из очередного своего кармана пластиковую портативную лупу.

Пришлось напрягать фантазию и мне.

– Ну, в общем... В так называемый "безмонетный" период у удельных князей на Руси, 13 – 15 век, отсутствовала возможность увековечивать свое княжение на деньгах. А хотелось. И нашли выход – запечатывать бутылки с водкой для княжеского двора не просто сургучом, а крышечкой из мягкого сплава на основе серебра. Пробки же эти, соответственно, чеканились с определенным рисунком и датами, идентифицирующими своего хозяина благородных кровей.

Водка, понятно, использовалась как для сугубо собственных нужд, так и в качестве презентов другим князьям. Ну или послам, к примеру. За попытку ее приобретения простолюдином, пусть даже купцом, полагалась смертная казнь. Имеется широчайшее разнообразие этих артефактов, что представляет несомненный интерес для коллекционеров.

Есть два основных разновида. Белый металл и желтый. Изделия из желтого металла встречаются несколько чаще. То есть дитеровский экземпляр, несомненно – крайне ценная находка и предмет черной зависти любого серьезного собирателя. Уф-ф-ф... – перевел я дух и с надеждой взглянул на заварившего эту кашу эксперта.

Тот понял.

– А вот фиг тебе, а не Темный, – торжествующе воскликнул эксперт, царапая зрачком лупу. – Посмотри на шрифт, на единичку. Гадом буду, это Димон Донской! – он в экстазе захлебывался слюной. – Ну, блин, сколько копаю, а ни разу вживую не видел. Только фотки на форумах. А это что за полоска на юбке? Витек, посмотри! Перечекан, чтоб я сдох! – Димыч взвыл в восторге, его конкретно понесло.

Я отобрал лупу.

– Точно. Перечекан с-с-с... новгородской медовухи, – озарило меня наконец.

– А тогда что у нас получается, если новгородка? А тогда получается, что это не просто белый металл, а-а-а... – глаза моего друга умоляли выручить.

– А мекленбуржский снежный кобальт, – торжествующе закончил я.

– Но это же пипец! Беска Дмитрия Донского, из мекленбуржского сплава, перечекан с новгородки... Их же всего девять штук. На всю планету! – Димыч с жалостью посмотрел на близкого к обмороку Дитера. – Как ты ее вывозить собираешься, чудовище? Это уже не те жалкие шесть лет за незаконный коп. Тут червончик корячится как минимум.

Дитер заговорил, с трудом подбирая слова:

– Я, я имею каналы. Если присутствующие не будут возражать, конечно. Кроме того, я готов считать эту находку кладом и после соответствующей оценки передать присутствующим их законную долю в денежном эквиваленте.

– Ну, смотри. Твое решение – твой риск. А мы не возражаем. И своих не сдаем, – подвел итог Димыч. – И вообще. Теперь можешь смело ломать клюшку об колено. Больше ничего равноценного ты не найдешь никогда.

Мы помолчали, остывая и оценивая достигнутый эффект. Вроде бы достойно.

На меня вдруг навалилась усталость. Все-таки ночь за баранкой "Нивы" – это вам не лапшу на уши вешать доверчивому интуристу. Дождавшись, когда Дитер закончит упаковывать свою бесценную находку, я вопросил народ:

– Други мои! А не озаботиться ли нам местом для ночлега? Часа через два стемнеет, а у нас, в смысле лагеря, еще конь не валялся. У костра посидеть опять же... Отметить удачный день. А?

Возражений не последовало. Поисковый азарт уступил место голоду и усталости. Захотелось походного уюта и душевных бесед за вечерним столом. Честно говоря, это еще одна причина, гонящая меня в поля. После копа, конечно.

Мы не торопясь потянулись к машине.

– Ну, че, один-один, а? – торжествующе шепнул мне Димыч. – Дрожи, Германия!

Глава 7. Мировые проблемы как дополнение к копу

Через полчаса в километре от места поиска обнаружилась вполне приличная полянка в лесу с ручейком в низинке. А еще через час мы уже готовились поедать шашлыки, заботливо и со знанием дела приготовленные Димычем не на пошлых шампурах, а на вполне авантажных веточках с близлежащих кустов. Такая вот дань романтике. Не мамонтятина, конечно, на вертеле, но все же...

Под натянутым тентом закипал на разгорающемся костерке котел с водой для чая, чуть поодаль гостеприимно раскинулись палатки, ненавязчиво суля сладкий освежающий сон усталому человеку, вокруг все того же костерка призывно разлеглись спальные пенки, на которых неугомонные охотники за приключениями вольготно раскидали свои намаявшиеся за последние сутки телеса. Пепелац заслуженно дремал в сторонке.

Пастораль, право слово.

Я давно заметил – после копа лежится особенно хорошо. Еда, выпивка – все под рукой. А кому лениво тянуться, может жестом или ласковым словом попросить друзей передать требуемое. Димыч, покончив с мангалом и водрузив последнюю охапку импровизированных шампуров на кусок клеенки, долженствующую обозначать стол, со вздохом облегчения также ударился в релакс.

Через примерно тридцать секунд (а это для Димыча много) он беспокойно заворочался и, нашарив на столе среди разнообразнейшей етьбы незабвенную "кедровку", вопросительно взглянул на меня.

Хм... Возразить штоль? Вот умора была бы...

Через минуту все держали в руках стопки и выжидательно смотрели на меня.

"Ну да, теперь тамаду вам тут еще изображай", – без особого протеста смирился я и, прокашлявшись, возвестил:

– За удачный день, ребята! За нас, ненаглядных!

И выпил, предусмотрительно протягивая Хеле кружку с запивкой. Все дружно остаканились и вгрызлись в шашлыки.

Я с опаской продолжил:

– Дитер, Хеля. Хочу принести вам свои искренние извинения в отношении потрясающей ценности находки. Это был розыгрыш. Экспромт, родившийся ненароком в наших ущербных головах. Вот так мы здесь шутим. Не сердитесь, пожалуйста.

Ребята как по команде прекратили жевать, усваивая ошеломляющую новость. Я с легким беспокойством следил за выражением их лиц. Димыч обратился в валяющийся соляной столб.

Тишина.

Вдруг у Хели затряслись губы, и она резким кивком спрятала лицо в сомкнутых ладонях. Раздались истерические всхлипывания. Плечи заходили ходуном.

Мы с Димычем, кляня себя на чем свет стоит, одновременно подскочили, рванули к ней, бормоча косноязычные утешения. Хеля подняла залитое слезами, исказившееся от тщетно сдерживаемого смеха личико и, едва живая, прорыдала:

– Я с самого начала подозревала какой-то подвох. Но вы были так чертовски убедительны! Майн готт! Неописуемо! Высший пилотаж!

Ее было не остановить. У нас отлегло от сердца, а мой компаньон в молниеносном темпе наполнил стопарики.

Выпили. Посмотрели на Дитера.

Тот понял... и, стерев прикипевшую, казалось, навеки оторопь с морды лица, медленно, пробуя слова на вкус, заговорил.

– Сказать, что я ошарашен – это ничего не сказать. Я – практичный человек. И уже обдумал, кому нужно звонить и что говорить, чтобы беспрепятственно увезти "раритет" на родину. У меня тоже вначале мелькнули смутные сомнения в заявленной ценности находки. Но должен признаться: логика, аргументация вашей экспертизы и естественность проявленных эмоций рассеяли все мои подозрения. Прима! Если это действительно экспромт, то я не имею слов.

Все с облегчением рассмеялись, а Дитер продолжил:

– Но я не считаю себя в проигрыше. Эта история – ценность сама по себе. Поэтому находку я обязательно увезу домой как память о великолепном образце неописуемого русского юмора, для восприятия которого требуется как минимум крепкое, здоровое сердце. Спасибо вам, друзья!

Мы в воодушевлении захлопали. Умеет немец держать плюхи, чего уж там... Молодец. А Димыч невинно поинтересовался:

– Ну, то есть... Продолжаем в том же духе? – и тут же шутливо получил Хелиным кулачком в бок.

– Безусловно. Только теперь это делать будет несколько сложнее. Предупрежден – вооружен, – благодушно ответствовал Дитер, нацеливаясь на очередной шампур.

– Ну-ну, сокол ты наш импортный. Поживем – увидим, – тихонько пробормотал Димыч, гася в глазах вспыхнувшую искру очередной пакости.

Я только вздохнул, сокрушенно оценивая потрясающую наивность несостоявшегося владельца раритета. Неистощимая любовь моего друга к вдумчивым гадостям давно уже стала притчей в языцех...

Костер разгорелся, радуя глаз и сгущая за нашими спинами надвинувшуюся темноту. Мы выпивали, закусывали, перебрасывались редкими необязательными репликами. Нам было спокойно и уютно.

Хелена, отведя взгляд от чарующих огненных бликов, неуверенно спросила:

– Мальчики, а есть ли такие темы для бесед, обсуждение которых вами бы не приветствовалось?

Димыч посопел и, с сожалением отрываясь от поглощения очередного огурца, сказал:

– Наверное, нет. Были случаи, когда мы закрывали какую-то тему. Ну, чтобы избежать дружеского мордобоя, к примеру. А так, чтобы – табу?.. Нет. Другое дело, что не принято обсуждение ради обсуждения. Говорим о том, что искренне волнует, интересует. Ключевое слово – искренность. Ну и еще – готовность подавляющего большинства поддержать разговор. А о чем ты хотела спросить?

Хеля раздумчиво протянула, катая в руке порожнюю стопку:

– Вопросов очень много. Мешает опасение вторгнуться ненароком в приватные сферы, имеющиеся у каждого. Понимаете, у нас с Дитером не было до сих пор возможности по-простому пообщаться с интересными русскими. Деловые контакты, как вы понимаете, это не совсем то. Атмосфера не очень способствует. Партнеры, подчиненный персонал – это всегда зависимость друг от друга. Какие уж тут искренние разговоры на отвлеченные темы. А здесь, сейчас – все совсем другое... Ну хорошо, – решилась она, сдувая с лица непокорную прядку светлых волос. – Вопрос к Димычу. Что лично тебя привлекает в поиске? Я не очень... назойлива?

Тот кивнул, принимая вопрос. Пожевал губу.

– Копаю, потому что нравится копать. Это – настоящее. А жизнь кругом – полная херня. Неправильная какая-то. М-да... как-то я не очень, – немного обескуражился он. – Это вы лучше к Витьку. Я – больше руками мастак, – и с преувеличенной сосредоточенностью заковырялся в пачке, выуживая сигарету.

Хелена и Дитер выжидательно взглянули на меня.

– А что Витя? Димыч выдал почти идеальную формулу. Или вам нужны комментарии? – взглянул я на ребят.

Они синхронно кивнули. Я сосредоточился.

– Ну, хорошо. Я думаю, в поля вообще случайно не попадают. Это – кажущаяся случайность. А на самом деле, человеку просто становится душно в рамках своей обыденной жизни. Есть разные способы попытаться вдохнуть свежий воздух. Рыбалка, охота, туризм, разные варианты экстрима... Ну и коп, естественно.

Объединяет их всех одно – желание хотя бы на время вырваться из бетонной удавки города, где почти все искусственное – дружба, любовь, добро, зло, желания, цели, идеалы... Почти все – условность, дешевый пластик. Сегодня так, а завтра наоборот. А потом снова наоборот. Настоящее только одно – выгода. Фактически любой ценой. Она же – цель и смысл жизни. Все покупается и продается. Это стало нормой. Только исходя из этого определяют успешность и состоятельность личности.

Многих от такой жизни тошнит. Кто-то смиряется, кто-то спивается. Другие убегают хотя бы ненадолго, стремясь вырваться из этой атмосферы, иссушающей душу. Понимаете? Уходят в первую очередь не куда-то, а от чего-то. Кто на время, а кто-то навсегда. Этих, последних, нашедших силы и мужество изменить свою жизнь, перестать сжигать годы и годы, гоняясь за лживыми, эфемерными ценностями, я считаю счастливыми людьми.

Я вас не очень утомил?

– Говори, – произнес Дитер, сосредоточенно глядя мне в глаза.

Хеля просто молча кивнула, не отводя взгляда от пылающих жаром углей.

Я продолжил.

– Так вот, те, кто хочет хотя бы на время вырваться, ищут отдушину по себе. Для нас это коп. Почему именно он? Здесь тоже все не очень просто. Есть несколько уровней восприятия, в зависимости от того, насколько ты погружен в процесс.

Первый и самый очевидный – просто вариант отдыха на природе, одному или в приятной компании, где все равны. Плевать, кто ты в городе – делавар или безработный, врач или мент. Статус определяется твоими чисто человеческими качествами. Искренностью, умом, легкостью на подъем... Всем, что позволяет "попасть в обойму" к понравившимся тебе людям. Благодаря тому, что существенная часть находок имеет, хотя и небольшую, но цену, позволить себе заниматься копом без серьезных затрат может почти каждый.

Ну и, в конце концов, это занятие просто затягивает. Да и интригу никто еще пока не отменял. И надежда поймать свою "золотую рыбку" греет душу каждого, отправляющегося на поиск.

Второй уровень – осмысленное приобщение к изучению своей истории.

Сначала это просто те непередаваемые ощущения, которые испытывает каждый копарь, держа на ладони поднятую им монетку – овеществленный кусочек истории. Вы сегодня наверняка это прочувствовали.

Ребята согласно кивнули.

– У той же Хели сегодня выскочила чешуйка почти пятисотлетней давности. Представьте себе только – пятьсот лет назад живой человек, а не персонаж исторического романа, потерял ее невзначай, а сегодня наша славная боевая подруга подняла эту славную серебряшечку. Понимаете? Из рук в руки! Через пятьсот лет! Кстати, к слову, мои импортные друзья: до рождения объединенной Германии в 1871 году гением товарища Бисмарка оставалось еще долгих три столетия.

Хелена выпутала свою находку из вдумчивой упаковки и вновь завороженно уставилась на нее. А Димыч, выражая всем своим видом недоумение столь нерациональной тратой времени, быстренько раздал всем по порции и торжественно провозгласил:

– Ну, за историю!

Выпили, закусили, закурили...

– Витя, продолжай, пожалуйста. Нам очень интересно, – попросила Хеля.

Не жеманясь, я возобновил свой затянувшийся монолог.

– У каждой находки своя история. Благодаря инету любой желающий может попытаться ее узнать. Дальше. Надо понимать, где копать. А это работа со старыми картами, летописями, дневниками... И наступает момент, когда огромное количество хаотично впитываемой информации переходит в качество ее обработки и анализа.

Ты пытаешься выяснить реальную картину каких-либо исторических событий – сначала просто для того, чтобы отделить зерна от плевел, истину от лжи и вымысла. Тебе, как поисковику, нужна прежде всего достоверная информация.

И вот тут, в процессе анализа, начинают возникать вопросы. Их много. И очень часто ответы, предлагаемые тебе официозом, не устраивают совершенно. А у всего есть причина. И у лжи тоже.

И ты незаметно переходишь на третий уровень.

Происходит волшебная штука. Ты начинаешь думать! Целенаправленно. Сопоставлять, анализировать, искать... А поскольку история неразрывно связана с нашей действительностью, то твои вопросы рано или поздно вводят тебя же в ступор. "Почему" – это вообще страшное слово. Далеко может завести. В один прекрасный момент с твоих глаз спадает пелена и, оглядываясь на окружающий нас мир, ты понимаешь (а не просто чувствуешь), насколько он лжив и противоестественен человеческой натуре. Короче, ты становишься человеком думающим. А значит, маловнушаемым. А значит, малоуправляемым. А это очень многих не устраивает как на бытовом, так и на стратегическом уровне.

Ведь отучить нас думать – это глобальная межгосударственная задача, в реализацию которой вбухиваются дикие миллиарды средств. И здесь все способы хороши. Начиная с убитого напрочь образования и заканчивая засильем рекламы. Не думай – купи это, съешь то, делай так. И все будет в шоколаде. Терпеливо и трепетно выращивается тупое человеческое стадо.

А мы – другие. Благодаря нашему хобби мы не разучились думать. И для меня третий уровень – это прежде всего счастье общения с людьми думающими. А уж потом находки, атмосфера приключений и познание истинной истории своей страны.

Я люблю копарей. Это почти всегда безумно интересные люди. Через одного – носители таких глубинных знаний в истории, которым позавидуют многие профессионалы.

И это свободные люди. А еще, знаете, я в любом конце нашей страны без опаски и внутреннего стеснения подойду к человеку, гуляющему по полю с прибором. И нам будет, о чем поговорить.

Вот за все это я и люблю коп.

Мы сегодня пить будем вообще?! – накинулся я на расслабившегося Димыча.

Тот, осознав, моментально исполнил требуемое. Хеля, отходя от впечатлений, проговорила как бы про себя:

– Да, ребята... Начали с копа, а закончили мировыми проблемами. Как сказал бы Дитер – колоссаль! Но как мне все это нравится... Можно, я скажу тост?

Мы дружно взревели, выражая свое восхищение. Она жестом попросила всех подняться, обвела нас медленным тягучим взглядом и негромко произнесла:

– За коп, мальчики. И пусть нам повезет!

Закусив, как водится, мы снова разлеглись вокруг костра. Мне пришла в голову забавная мысль. Решив не откладывать, я произнес:

– Народ! Предлагаю исправить одну наметившуюся легкую несуразицу,

Всеобщее оживление продемонстрировало явный интерес к озвученному.

– Боюсь спрашивать – какую? – с преувеличенной опаской уставилась на меня Хеля.

– Секунду терпения. Димыч, будь другом, охарактеризуй предельно кратко Хелену и Дитера, – задействовал я один из многочисленных талантов своего друга.

Он на мгновение задумался, а потом вынес приговор.

– Змея и Мелкий Симпсон.

Я в восторге показал ему большой палец.

– Супер, Димыч. Умрешь – лучше не скажешь, – и прокомментировал: – Друзья мои. Только что, благодаря этому вот товарищу, мы исправили досадный перекос, имевший место в нашей компании. Дело в том, что каждый копарь имеет прозвище. Оно может совпадать с именем, ником, деталью внешности, профессией и так далее. Может быть получено спонтанно, в результате какого-либо случайного происшествия... Это уже не важно. Главное – вы получили свое второе имя, которое и станет определяющим в нашей среде. Для многих оно становится ближе и роднее обозначенного в метрике.

Краем глаза я заметил характерные манипуляции Димыча и торжественно закончил, принимая из его рук очередной дринк:

– Поздравляю вас с крещением и вступлением в многочисленную дружную копарскую семью. Типа вэлкам, епть. Ура!

Все с воодушевлением выпили, подтвердив свершившийся факт.

Дитер попросил слова.

– Следует ли это понимать так, что мы – члены клуба? – и, дождавшись живейшего согласия ветеранов, просиял, любопытствуя: – Но почему – Змея?

Димыч оценивающе прищурился на Хелю и дружелюбно подначил:

– У тебя-то самой есть возражения или внутреннее неприятие?

Змея лукаво прикрыла бездонные глазищи.

– А пожалуй, что и нет. Но только с оговоркой – очень добрая змея.

Я хмыкнул, не сдержавшись.

– Ну, настолько, насколько змеи вообще способны быть добрыми, пока на хвост не наступишь.

Мужики дружно рассмеялись. Каждый чувствовал исключительную точность Димычевой формулировки. Хеля шутливо погрозила нам пальчиком и поторопилась переключить внимание на Дитера.

– А почему Мелкий Симпсон? Ну, мелкий – понятно. Кляйн – маленький. А почему Симпсон? – она, улыбаясь, воззрилась на шефа и вдруг прыснула от смеха. – А ведь действительно чертовски похож на папашу Симпсона. Только в более моложавом и спортивном исполнении. Димыч, ты чудо!

Димыч стеснительно кивнул, соглашаясь с очевидным.

– Ну, хорошо. А вы? Мы можем узнать ваши "боевые клички"? – широко улыбаясь, спросил Дитер.

– Да легко. Димыч – он и есть Димыч. Подозреваю, что еще с детского сада. А я... – мне пришлось снять кепарь и постучать себя кулаком по нещадно выскобленной тыкве.

– Бритый? – засмеялась Змея.

– Лысый, – внес ясность Димыч и парочкой смолистых сучьев оживил костер.

– Ребята. А не отойти ли нам ко сну? – внес я давно вертевшееся на языке предложение. – В том смысле, что лично я, пожалуй, пойду баиньки. Разговоры поразговаривать у нас еще масса возможностей будет, а поскольку завтра с утра мы перемещаемся на другое место, за сто с лишним километров, то я бы хотел выспаться. В общем, кто как, а я в люлю. Спокойной ночи, – и поднялся, прихватив свою пенку.

Дитер тоже дисциплинированно подскочил, собираясь устремиться к своей палатке, Димыч стал собирать со стола, а Хеля придвинулась ближе к костру.

– Я еще посижу немножко, можно? Так жалко спать.

Она свернулась уютным клубочком, сладко жмурясь на древнюю магию огня. Я пожал плечами, помогая напарнику укладывать все ненужные вещи в машину.

– Я тоже, пожалуй, тормозну, – буркнул Димыч и, засовывая в карман извлеченную из пакета с продуктами консервную банку, озабоченно произнес: – Помнится, ты днем пару яблочек с поля притырил. Угостишь друга?

– Змею ублажать собрался? – хмыкнул я, протягивая ему плоды.

– Ну это как получится, – уклонился он от обсуждения и нырнул к костру.

Упаковываясь в спальник и готовясь нырнуть в сладостное небытие, я блаженно вытянулся, закрывая глаза, и тут меня осенило. Консерва, яблочки... Эх Димыч, Димыч... А если у них валидола не окажется?

И провалился в сон.