Текст книги "Страшные Соломоновы острова (СИ)"

Автор книги: Виктор Плешаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Ты куда лезешь, старый? Ведь, ежели чего, сгинешь как в проруби. Ни ответа, ни привета. Я знаю, поверь. Поехали отсюда, а? Без них как-нибудь разрулим.

Я сам уже сомневался в правильности принятого решения, но передумывать не стал.

– Да ладно тебе нагнетать. За что в прорубь-то? Ну и вы пошевелитесь в случае чего.

Судя по решительно сжавшимся в ниточку Хелиным губам, "шевелиться в случае чего" она собиралась на всю катушку. Я вновь посмотрел на друга. Тот покачал головой.

– К немцам я не пойду. Точка. Вон пусть Хеля с Дитером шлепают, а я здесь кофейку попью. Хеля, включай трубу и дай мне свой номер. Закончится эта бодяга, мы отзвонимся, и вы выйдете на улицу. Так оно понадежнее будет. Все, – подвел окончательный итог Димыч.

Я, спохватившись, выложил на стол оставшиеся деньги.

– Хорошо. Но если вы вдруг потом без нас вздумаете уехать, мальчики... – зашипела встревоженная Змея.

Я, поднимаясь со стула, успокоил боевую подругу, восхищаясь ее тревогой и материнской заботой о своих русских раздолбаях.

– Ты не о том думаешь, родная. Да и куда мы теперь без вас, – и пошел на выход.

– Ты меня слышал. Мы – все вместе. На кусочки разорву и сама прах по ветру развею, – донеслось мне вслед.

Убедившись, что мобила в нагрудном кармане работает нормально и Димыч меня прекрасно слышит, я подошел к двери ресторана и взялся за ручку.

– Виктор Николаевич? Прошу сюда, – услышал я знакомый баритон и повернул голову направо, к невеликой шеренге столиков на открытой веранде.

Приподнявшийся со стула ухоженный мужик в светло-сером костюме был высоким, сухопарым и привычно расчетливым в движениях. Опасным. Приветственно кивнув, я подошел к его столику и сел напротив. Мужик не торопился начинать беседу и вдумчиво изучал меня внимательными карими глазами. Я ждал.

– А неплохо держитесь, – вдруг улыбнулся он и придвинул ко мне пепельницу. – Особо не нервничаете, украдкой не озираетесь, взгляда не избегаете. Закуривайте.

Я послушно достал сигареты. Мужик, помолчав, продолжил.

– Почему один – понятно. Ощущаете себя чистым, если не по закону, то по совести. Это тоже понятно. А почему не нервничаете – непонятно. Так хорошо владеете собой?

– А вы отсидите за баранкой десять часов на мине замедленного действия, а я оценю потом остроту ваших рефлексов, – неожиданно для себя огрызнулся я.

Мужик усмехнулся, понимающе хмыкнул и протянул мне руку.

– Ну что ж, давайте знакомиться.

Мы обменялись рукопожатиями, он размеренно продолжил:

– У вас действительно выдались достаточно насыщенные событиями сутки. Правда, немалому количеству людей тоже нашлось, чем себя занять, благодаря вашей... непоседливости.

Я неопределенно пожал плечами. Олег Дмитриевич положил руку на лежащую перед ним черную папку с лейблом Dupont на боку.

– Мне по долгу службы пришлось бегло ознакомиться с вашей биографией. И знаете, ничего необычного я не обнаружил. Есть несколько лакун, конечно, но системную подготовку в них не втиснуть. Несколько выигрышнее смотрится ваш друг – Арсеньев Дмитрий Евгеньевич. Наша учебка, реальный боевой опыт, ранение, государственные награды. Но все равно – срочник с акцентом в сторону силовой и горной подготовки. Ничего выдающегося.

С немцами чуть меньше конкретики, но просто в силу отсутствия знаний наших реалий они не годятся на роль аналитиков. Или я ошибаюсь? – выстрелил он в меня пронзительным взглядом.

Я снова пожал плечами, чувствуя себя трамвайным хамом. Мой собеседник, гася в глазах легкую искорку неприязни, вызванную моей потрясающей разговорчивостью, отпил из стоящей перед ним чашки.

– Да, кстати, думаю, и вам не помешает, – и, подозрительно покосившись на мои плечи, сделал заказ припорхнувшей официантке. Дождавшись мгновенно появившегося кофе, продолжил.

– Отсюда вывод. Ваше благополучное появление в городе – результат невероятного везения с небольшой примесью природной смекалки и обострившегося инстинкта самосохранения. Так?

Я огромным усилием воли сдержал привычный жест индифферентности и выдавил из себя:

– Вам виднее.

Мужик нехорошо прищурился.

– Знаете, у меня есть веские причины провести наше знакомство в таком деликатном формате. Но мне бы не хотелось об этом сожалеть и менять...

И тут меня прорвало.

– Командир, ты скажи, чего тебе надо? Чего ты кругами ходишь вокруг да около?

– Скажу, – закаменел он скулами. – Минувшей ночью пропала гражданка Германии Ребекка Ланге. У нас есть все основания полагать, что это похищение. И связано оно, чтобы ты понимал, с вашими похождениями. А ее отец...

– Я понял. Военно-морской атташе, – мне серьезно поплохело. – Олег... Так можно?

Он кивнул.

– Я возьму себе еще кофе покрепче и накатить чутка? Деньги ребятам оставил.

Вместо ответа он чуть пошевелил кистью. Подлетела официантка. Я чуть приободрился.

– Девушка. Кружку, большую, максимально крепкого кофе и двести коньяка.

– Две рюмки, шоколад и лимон порежьте, – добавил Олег.

– Будешь пить? – вяло удивился я.

– Не факт. Но рюмка пусть постоит. Продолжим?

Я кивнул.

– Так вот. Именно звонок Хелены стал причиной ее похищения. А поскольку статус дипломатической неприкосновенности распространяется на всю семью герра Ланге, то это уже наша епархия. И вот тут вы можете, а вообще-то просто обязаны, как первоисточник всех этих неприятностей, быть нам полезными. Но об этом чуть позже. Накати пока, – он взялся за мяукнувшую трубку, поднес ее к уху и через несколько мгновений отключил связь. – Наши немецкие друзья зашли в помещение Генерального консульства Германии. Тебя это не удручает? У вас вроде было время сдружиться. А Дмитрий продолжает накачиваться кофе.

Мои плечи сами собой изобразили привычный пофигизм.

– Оторвать тебе их что ли, Вит-тя? – задумчиво произнес Олег.

Плечи снова обозначили было поступательное движение вверх. Я спохватился и аккуратно полюбопытствовал:

– Можно вопрос?

Гад-Олег неподражаемо воспроизвел мою коронку. Ну, щщас ты у меня...

– Почему ты здесь, сейчас меня уламываешь как целку-гимназистку, хотя наверняка имеешь возможность действовать гораздо более радикальными средствами? И мог взять моих ребят, но не взял? Есть именно такой приказ? От папика звонили?

Его глаза подернулись ледком отчуждения.

– Знаешь, Виктор, чем отличается профессионал от дилетанта? Профессионал никогда не будет озвучивать сколь угодно гениальную мысль, пришедшую ему в голову, если не будет убежден в ее безусловной пользе для дела.

Я молча наполнил рюмки.

– Извини. Язык мой – враг мой. Просто все эти шпионские игрища мне как серпом... И ты еще со своими психологическими этюдами. Без обид? – и поднял рюмку.

Олег кивнул, поднял свою и, не пригубив, вернул ее на место. Проводил равнодушным взглядом ломтик лимона, исчезнувший в моей пасти.

– Давай к делу.

Я, сглотнув цитрусятину, сосредоточился.

– Сначала вопросы. Ты уверен в случайности вашей поездки с немцами? Господин Кляйн действительно не знает русского языка? Хелена Зиммель больше никому не звонила?

Я прекратил утвердительно кивать головой в такт вопросам и жестом остановил Олега.

– Извини, что прерываю. Но эти ребята действительно те, за кого себя выдают. Знаешь, не знаешь, но в поле человек как под рентгеном виден. Тем более с нашими... отягчающими обстоятельствами. Ну честно, не вчера ведь родился.

Разбираюсь маненько.

Олег после минутного колебания лениво произнес:

– Уверен? Слушай, а как ты относишься к должностному преступлению?

Я, недоумевая, посмотрел на него.

– Да никак. У меня, знаешь ли, с должностями напряженка.

Мой новый знакомец протянул с непонятной интонацией, расстегивая свою папку и доставая из нее файл:

– На, читай. Может, оценишь мою жертву, – и передал файлик мне.

Я машинально пробежал взглядом первые строчки.

– Так. Трам-пам-пам докладная, трам-пам-пам для служебного. Так, Анна-Мария Пройсс, офицер резерва, сотрудник BND, информационно-ситуационный центр (GL), русский отдел, выведена за штат 08.04.2010 г., программа защиты свидетелей... – это чего такое?

– Да ты на фотографию взгляни, – отпивая кофе, посоветовал Олег.

Я убрал большой палец левой руки с листа.

Кровь бросилась мне в лицо. В глазах замельтешили радужные комочки.

С фотки в левом верхнем углу на меня смотрела Хеля.

– Что, проняло? Интересная штука жизнь, да? – сквозь звон в ушах пробился ко мне вкрадчивый баритон.

Я, пытаясь вдохнуть, отодвинул лист от себя к центру стола. Поднять взгляд было невозможно.

– Ладно, успокойся. Никакая она не Мата Хари, конечно. Да и ты, извини, на Оппенгеймера явно не тянешь. Просто очередное затейливое стечение обстоятельств, – чекист убрал файлик обратно в папку. – Просветить по верхам?

Я кивнул поникшей башкой. В голосе Олега прорезалось нечто вроде сочувствия.

– Экий ты, братец, нежный, однако. Ну слушай. Да, кстати. Скажи, пожалуйста, Диме, чтобы не нервничал. А то он уже пять минут вместо нашего разговора сплошной гул слышит. Решит еще, что тебя выручать срочно надо...

Я, ничему уже не удивляясь, вытащил мобилу.

– Димыч, не дергайся. Все в порядке. Я буду... – и взглянул на Олега.

– Двадцать, – охотно подсказал тот.

– Через двадцать минут. Все. – Выключив телефон, вернул его в карман.

– Да. Так вот. Об Анне-Марии, то бишь Хелене. – продолжил Олег. – Девочка – просто небесталанный филолог. И все. Ей предложили престижную высокооплачиваемую работу в уважаемом госучреждении. Мечта европейской молодежи, промежду прочим. Для поля ее никто никогда не готовил. Таких серых мышек в специальных структурах любой страны – пруд пруди.

И так получилось, что ее включили в состав некоей группы на роль чуть ли не третьего переводчика-дублера. Рутинное обеспечение возможной русской составляющей в группе переговорщиков. Все без исключения – яйцеголовые. Ботаны, как сейчас говорят. Волкодавы шли отдельной графой и вообще не светились.

В Турцию должны были привезти для обмена двух немецких врачей из Чечни. Поскольку среди толкущегося там интернационала межнациональный язык общения – великий и могучий, то в группе было решено считать полезным наличие русскоговорящего сотрудника. В процессе переговоров два лидера бандформирований круто не сошлись во мнениях. Одному хотелось политического капитала, второму – банального кэша. Народ южный, горячий. Пока разбирались, врачей ненароком ухлопали.

Немецкие силовики вкупе с турками провели акцию возмездия, в результате которой оба пиночета отправились к аллаху. А поскольку на острие переговоров находились злосчастные ботаны, праведный гнев "бойцов за независимость" обратился в их сторону.

Короче. Из семерых членов группы в Германию живыми удалось вывезти пять. Еще одного потеряли уже дома. После этого Анну-Марию заботливо вылизали, вывели в резерв, одарили новой биографией и документами и, подсобив с работой, отпустили на вольные хлеба. На этом, собственно, все.

Вот и все шпионские страсти. Так что если она и одарит кого-то из вас своей благосклонностью, то отнюдь не для того, чтобы выкрасть под шумок совершенно секретные чертежи уникального отечественного металлоискателя. Ну, успокоился? Можно продолжать о насущном?

Я жадно докуривал очередную сигарету. Эх, поспать бы...

– Нет. Погоди пока. И поправь меня, пожалуйста, если где ошибусь. Ну, или соври чего, – ожесточенно потер я рожу ладонями. – Ты не прапорщик со склада и убивать время в забегаловках, общаясь с "не Оппенгеймером", тебе явно не по чину. Это раз.

Дальше. Ты легко принял предлагаемую тебе панибратскую манеру общения, хотя вроде как дело делаешь, а на брудершафт мы с тобой не пили.

Третье. Инфа по Хелене явно выпадает из контекста моей необходимой компетентности в задаче по поиску пропавшей немки. Я вообще здесь вам бесполезен. Но ты вводишь меня в курс дела. Почему?

Извини, но в приватность нашей встречи и в твой якобы экспромт по разглашению сугубо служебной информации я не верю. Вернувшись в кабинет, ты, скорее всего, сядешь писать подробнейший рапорт о происшедшем. А это значит, что ты имел визу на утечку от своего вышестоящего. Зачем? Я, конечно, безмерно себя ценю, но вам-то чем приглянулся?

А если и приглянулся, то неплохо бы моим мнением поинтересоваться. А мне все это неинтересно. И зацепить вам меня не за что. Гайцы – прокол, конечно. Но не фатальный, сам понимаешь. Есть у нас шансы отделаться легким испугом. Есть.

А возможно, опущенные почки ментами коллегами того патруля, из корпоративной солидарности – серьезная неприятность, но не решающий фактор. Я сейчас, не напрягаясь, назову пять-шесть случаев, когда думал – все, следующей секунды в моей жизни уже не будет. Так что...

Олег сокрушенно развел руками, явно наслаждаясь ситуацией.

– Нет, ну совершенно невозможно разговаривать с дилетантами. Ты всегда, Витя, говоришь то, что думаешь? Опусти плечи, засранец! Ход твоих мыслей побуждает меня снизить долю чистого везения в ваших перипетиях в пользу твоей природной смышлености. Не обиделся? Это комплимент вообще-то.

Я мрачно взялся за рюмку.

– А все остальное, мой непоседливый друг, таки да. Банальная вербовка на доверительном контакте. И вербанул я тебя, между делом, качественно и всерьез. Фи, какая пошлость, – искренне поморщился он, брезгливо разглядывая мой заскорузлый кукиш. И вновь посерьезнел.

– Но об этом – в другое время и в другом месте. А лучше вообще никогда. Но тут уж как сложится. И не тешь себя несбыточными надеждами, пожалуйста. Никуда ты не денешься. А проникнешься и пахать будешь как папа Карло.

И на будущее запомни, Витя. Людей, которых не за что зацепить, в природе не существует. Вопрос только – в квалификации исполнителя и в уровне поставленной задачи. А твой крючок – это обостренное чувство долга. Цени искренность, землекоп.

А пока давай все-таки вернемся к нашим баранам. Еще кофейку?

Я, в полном отупении, машинально кивнул.

– Ты прав, Витя. В деле поиска немки вы почти бесполезны. Почти. Немного о ситуации. Шороху вы наделали нешуточного. Тут и криминал подсуетился, и оборотни в погонах, и МВД землю роет. Ну и мы, грешные.

Теперь что касается криминала. Есть деятели, которым ваша находка с точки зрения прибыли неинтересна. Высоко сидят, далеко глядят. И денег у них своих хватает. А вот как предмет, утоляющий жажду тщеславия, – вполне. Согласись, иметь дома ценнейший экземпляр рукописи, второй на планете – это серьезный стимул. А в дальнейшем можно и роль радетеля русской истории на себя или нужного человека примерить. То есть это уже политика.

И если кое-кто из них уже удостоверился в том, что книга недосягаема, то поинтересоваться наличием-отсутствием еще чего-нибудь вкусненького из, возможно, вами найденного и перепрятанного – желающих все еще хватает.

А в режиме жесткого цейтнота и свирепой конкуренции они делали и продолжают делать опрометчивые поступки. И у нас есть шанец попытаться их на этом прихватить. За неимением лучшего на сегодняшний день.

Поэтому нам крайне необходимо, чтобы ваша компания еще сутки побыла в относительном, строго дозированном, небытие. На нашу квартиру вы, конечно, не поедете? Я так и думал. В принципе, ничего страшного.

Мужик ты, как я уже убедился, вполне смышленый. Да и жить, поди, нравится? Так что наверняка вопрос с "ямой" вы уже порешали, думаю. Так?

Я сговорчиво кивнул. Олег, поелозив пальцем по нетронутой рюмке, продолжил.

– Должен сказать, что ваша компания в сложившейся ситуации – идеальная лакмусовая бумажка.

– Лакмусовая бумажка – одноразовый индикатор определения наличия кислотной или щелочной сред. После использования утилизируется за ненадобностью, – скучным голосом своей незабвенной химички процитировал я.

– Не придирайся к словам и не упрощай, – укоризненно отреагировал правнучек железного Феликса и пригубил-таки вполне приличный коньячок. – Процесс изъятия немки – чисто техническая задача. Вопрос нескольких часов. А вот вытекающие из ее похищения и неизбежно благополучного спасения резоны – дело гораздо более перспективное. Но тебе это уже ни к чему.

Так вот. О помощи. А ссуди-ка ты мне, братец, свой телефончик ненадолго. На день-два буквально. А я тебе другой дам взамен, навсегда. Хороший. Дорогой. Звонить тебе с него не нужно будет без крайней необходимости. Но если что, там забит всего один номер. Мой. Когда все закончится, я сам тебя наберу.

И кстати. Евангелие – это действительно единственная ценная вещь из найденных вами?

Я утвердительно кивнул. Олег, на секунду прикрыв глаза, пристально взглянул на меня.

– Ты, как я понял, копаешь не первый год. Постарайся предельно доходчиво описать свои ощущения по поводу этой находки.

Я призадумался.

– Понимаешь, чисто теоретически там может быть еще все что угодно. Но именно это Евангелие – не клад в общепринятом смысле слова. Прятали именно святую книгу, и для того, чтобы сберечь ее от возможных роковых случайностей. Если потребуется, то на века. Клады – это несколько другое. Идеальный термин для них – кубышка.

То есть какие-то накопления-сбережения, наиболее ценные вещи в хозяйстве припрятываются, а не прячутся. Если ты понимаешь, о чем я. Припрятываются так, чтобы найти их непосвященному было затруднительно, а хозяину не составляло особого труда в короткое время извлечь и использовать по мере надобности или по другому своему разумению.

Закавыка в том, что книга оформлена в баснословно дорогом окладе. А в ларце больше ничего не было из ювелирки. Ни монет, ни крестов, ни украшений. Ничего. Хотя у владельца наверняка было чем поживиться потенциальным татям, и он не мог не думать о сохранности имущества. Короче. Мое мнение такое. Тот человек, который прятал книгу, больше ничего там не схоронил. И абсолютно сознательно. Так что если в тех местах еще чего и поднимется, то это будет уже совсем из другой оперы. Я ответил?

Олег удовлетворенно хмыкнул.

– Вполне. Вопросов масса, конечно, но все они из приоритетов второго порядка. Успеем еще... наговориться. А вам лишнее время в городе отсвечивать ни к чему. Я так понимаю, что берлога у вас за городом? Хорошо. Телефончик позволишь? Спасибо. Держи новый, взамен. Отследи, чтобы у друга мобильник не воскресал. Категорически. Что еще? Да, вот кредитка. Код – четыре единицы. Можете не стесняться... в разумных пределах. И давай договоримся, – очень серьезным, проникновенным голосом произнес он. – Мужики, давайте без самодеятельности. Без бросков на амбразуры и девиза "Нам никто не указ, сами с усами". Мы отслеживаем ситуацию, конечно, но есть определенная разница между "отслеживать" и "полностью контролировать". На сегодня в балансе уже минус два. Быки, конечно, пехота. Но ведь живые души. А до вечера еще далеко. И с немцами, если вновь пересечетесь, информацию по нашей встрече минимизируй, пожалуйста. Это важно. Ты меня понимаешь? Ну и ладушки. Пожелания, просьбы?

Мне пришла в голову забавная мысль.

– Есть небольшая просьба.

Олег слегка наклонил голову, приготовившись слушать.

– На двести десятом километре Мурманского шоссе в кармане-парковке, за контейнером-сорокачем под тентом, стоит наша "Нива". Можно сделать так, чтобы она в ближайшее время оказалась у моего дома, рядом с "гольфиком"? – и положил на стол ключи от пепелаца.

Гроза шпионов восхищенно покачал головой.

– А вы, батенька, наглец первостатейный. Ну хорошо, сделаем. Еще что-нибудь?

Я, поднимаясь со стула, облегченно отозвался:

– Да вроде все пока. Я свободен?

– Пока, Витя. Пока. И веди себя хорошо, пожалуйста. Не огорчай дядю. Да, вот еще. Давай без гонок по городу с навязчивой манией "стряхнуть хвоста". Хорошо? Мальчики вы взрослые. Чего вам разжевывать? Ну, давай, на посошок что ли?

И мы выпили.

– Олег, напоследок, – сделал я еще одну попытку. – Зачем ты рассказал мне про Хелену? Ну не вижу я в этом смысла.

Он странно посмотрел на меня.

– В хорошее веришь, людям доверяешь, пока тебя в обратном не убедили, жизнь простая и понятная, да?

– Ну, вообще-то да... – кивнул я.

– Везунчик ты, Витя. Если есть ангелы, то все они гроздьями на твоей шее повисли. А я хочу, чтобы ты понял: чем больше бочка меда, тем больше вероятность того, что в ней затаилась ложка дегтя. Поразмысли на досуге.

И пошел себе восвояси – загадочный, как жопа сфинкса. Хороший мужик. Битый-перебитый волчара-одиночка. Опора друзьям и ужас врагам. И чего-то так жалко его стало...

А я направился к Димычу, сокрушаясь, что впервые во взрослой своей жизни из двухсот имеющихся в наличии граммулек пристойного коньяка бросил на произвол судьбы больше половины.

Ох, не к добру.