Текст книги "Страшные Соломоновы острова (СИ)"

Автор книги: Виктор Плешаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Вы очень-очень необычный человек, Виктор. А ваш гонорар?!

Я, мысленно чертыхнувшись, попытался придать лицу алчное выражение.

– Да, действительно. Слушаю вас.

Хелена, все еще пребывавшая в легком изумлении, неуверенно протянула:

– Я имею полномочия предложить вам от имени своего шефа гонорар в три тысячи евро с учетом финансовых интересов вашего партнера. Считаете ли вы эту сумму разумной и достаточной? Имеете ли вы намерение обсудить этот вопрос отдельно, с учетом озвученной сегодня конкретики относительно нашего мероприятия?

На каждый вопрос я энергично мотал башкой в зависимости от контекста и думал, сколько взять. Пожалуй, все-таки сто пятьдесят. Одним стаканом.

– Ну, вы для начала определитесь, – напомнил я.

Она согласно кивнула и продолжила.

– Хочу дополнить, что накладные расходы идут отдельной строкой и также будут оплачены нашей стороной.

Я вальяжно кивнул в знак согласия. Больше всего мне сейчас хотелось посмотреть на ее роскошные удаляющиеся бедра и накатить.

– Сумма меня устраивает. Спасибо за предложение. У нас на сегодня все?

Она кивнула, поднимаясь и убирая диктофон.

Я поторопил:

– Мне придется задержаться здесь. Жду друга. Вас проводить?

– Я уже устала сегодня удивляться, Виктор. И знаете, все-таки у моего шефа изумительное чутье. Я думаю, он примет верное решение. До свидания.

Я проводил мечтательным взором более чем аппетитный тыловой фрагмент своей новой знакомой и согнал дремоту с официанта зычным кличем.

– Командир! Водки! Двести!

Глава 4. О продажной девке империализма

– Ну-у?– уныло поинтересовался Димыч, брезгливо разглядывая нещадно выжатый им в свою чашку скукожившийся, как мордашка евнуха, пакетик чая. Наш очередной саммит на сей раз осчастливил своим местопребыванием мою скромную кухню.

Дремучий пессимизм, мрачно хрустя молибденовыми челюстями всепроникающих метастаз, давясь и чавкая, дожирал угасающее жизнелюбие моего лучшего друга. И помешать этому я был не в силах.

Димыч был за рулем...

Как-то так получилось, что вчера я ему нечаянно не позвонил. Хотя вроде как пытался. А поскольку мой телефон ночью благополучно умер в двух шагах от спасительного соска зарядки, то друг, взволнованный равнодушными заверениями лживой телефонной барышни о временной недоступности абонента, решил самолично нанести мне визит вежливости.

Хотя где Димыч, а где вежливость?

– Че, ну? – не сразу включился я, пытаясь понять, выдержит ли сердце соратника пытку свежеоткрытой бутылкой пива в моей руке. Решил не рисковать.

– Твои впечатления? – буркнул он, с отвращением приобщаясь к таинствам чайной церемонии.

– А-а... Ну да. – Я наболтал себе убойную порцайку кофе и сосредоточился.

– Впечатлений масса. Особенно – грудь...

Со стороны Димыча мощным потоком хлынули флюиды, в которых ощущалось полное отсутствие любого намека на юмор. А я иногда чертовски сообразителен.

– Ладно, слушай. В общем и целом – вполне конструктивная встреча. Их мотивы понятны и по-человечески привлекательны. Никаких понтов, попыток навязать свои правила и так далее. Судя по тому, что сообщила мне Хелька о Дитере, он абсолютно нормальный чел. И ему до одури хочется на коп. Тут я его очень хорошо понимаю. Короче. Я изложил ей что почем и сказал, что мы ждем их решения до сегодняшнего вечера. У делаваров вечер – это после семи. Осталось шесть часов. Все. Если нужны подробности, я открываю себе пиво.

– Нужны! – принял нелегкое решение Димыч и выцепил из холодильника две бутылки. – Я остаюсь у тебя!

Хелена позвонила через четыре часа. К этому времени мы, пребывая в устойчивом благодушии, разложили на молекулы все нюансы моей вчерашней встречи. И на атомы – все особенности очаровательной фигуры будущей компаньонки. Причем анализ второй составляющей занял подавляющую часть времени.

– Добрый вечер, Виктор. Вы можете говорить? – послышался в трубке знакомый, чуть ироничный голос.

– Угу, – брутально отозвался я.

– Прекрасно. Надеюсь, вы нашли вчера возможность реализовать свое второе желание?

– Хелена, о чем вы? – попытался изобразить я светское недоумение.

– Не удивляйтесь, пожалуйста. Искреннее намерение капельку выпить достаточно отчетливо читалось на вашем открытом, честном лице. А первое ваше желание мы вчера уже мимолетно обсудили, – смеясь, предугадала она мой следующий вопрос.

Я вздохнул...

– Итак, Виктор. Дитер чрезвычайно удовлетворен результатами нашей встречи и принял вполне прогнозируемое решение. Мы принимаем все ваши условия и ждем дальнейших инструкций.

Поскольку перечень необходимых до начала старта телодвижений был во всех подробностях обсужден мною с Димычем еще на даче, я просто предложил Хеле вплотную заняться приобретением снаряжения согласно списку. И обозначил необходимость "большого сбора" с целью обнюхаться и начать процедуру сколачивания в единый монолит крепкой и дружной команды. Договорились на послезавтра в том же кафе.

Понедельник прошел в хлопотах по выколачиванию отпуска за свой счет и более вдумчивому изучению по старым картам полигона предстоящих поисков.

Как это всегда бывает в таких случаях, отлипая от монитора в очередной раз, чтобы сварганить себе еще кружку крепчайшего кофе, я с удивлением обнаружил, что сигареты уже закончились, а время, собственно говоря, – четыре часа утра. И завалился спать.

День вторника также пролетел незаметно, наполненный неизбежной суетой, сопровождающей бестолковую жизнь современного обитателя мегаполиса.

И вот мы сидим с Димычем вечером в знакомом кафе в ожидании гостей, примеряя на себя непривычную личину радушных хозяев.

После недолгого колебания, согласившись с пылкой аргументацией своего друга о диссонансе удручающе пустого столика с окружающим интерьером, я уже сдувал восхитительную пену с высокого бокала, наполненного чудесным светлым пивом. Второй бокал нежился в мозолистой лапе Димыча, третий – стоял перед пока еще пустовавшим местом, отведенным для Дитера. А на предполагаемой позиции Хелены упокоился традиционный чайничек.

Учитывая ортодоксальную немецкую пунктуальность, ждать оставалось недолго.

– А если он не пьет светлое или вообще не пьет? – озвучил любопытную дилемму напарник.

– А это и будет маленький тестик на коммуникабельность, – решительно отмел я пораженческие настроения в рядах. – Заодно и посмотрим, "какой такой Сухов".

– Добрый вечер! Виктор, я полагаю, этот чай предназначен для меня? Интересно, почему не пиво?

Кажется, ей доставляло удовольствие заставать меня врасплох и периодически пытаться смутить.

– Здравствуйте, Хелена. Просто мне в прошлую нашу встречу показалось, что приехали вы отнюдь не на метро. Значит, с правами все в порядке. Учитывая ваш непревзойденный профессионализм, я позволил себе допустить, что именно такая диспозиция и рассматривалась вами как наиболее вероятная. Не так ли?

Я начинал гордиться собой. Еще две-три таких встречи – и меня можно будет выпускать в приличное общество без намордника. Вдохновленный, поднимаясь со стула, я продолжил.

– Позвольте на правах, так сказать, принимающей стороны представить друг другу присутствующих. Это, я полагаю, Дитер Кляйн. Предприниматель. Из Германии, – и я торжественно описал рукой плавную дугу от немца к Димычу.

– А это мой лучший друг и коллега по хобби...

– Димыч. Гедонист. Из Купчино, – перетирая в труху правую ладонь Дитера стальными тисками своей заскорузлой клешни, пробасил Димыч.

Я, сокрушенно скорбя, расстался с наивной мыслью об изящной салонной атмосфере предстоящей встречи.

– А это Хелена, наш очаровательный четвертый компаньон. Я, соответственно, Виктор. Присядем?

Девушка, усаживаясь и поощрительно, уже совсем по дружески, мне кивнув, с легким любопытством разглядывала остатки того, что совсем недавно было моим лучшим другом.

Впав в прострацию, Димыч смотрел на нее совершенно обалдевшим взглядом. Так он не смотрел даже на поднятый мною совсем недавно шикарный двухгрошовик в великолепном сохране. Я ощутил мимолетную обиду за обделенную монетку и пожалел, что не озаботился прихватить на встречу кусочек бечевки для подвязывания нижней челюсти напарника.

Мы с Дитером понимающе переглянулись, и стало понятно, что ситуацию необходимо спасать. Я продолжил скомканный спич.

– Мне представляется, что у наших новых друзей накопилось немало вопросов по существу. Но! Прежде чем перейти к их обсуждению, предлагаю выпить за знакомство и успех нашего предприятия.

Дитер, выслушав очередную, вполголоса, скороговорку Хелены на языке родных осин, не чинясь, поднял свой бокал. Димыч, наполовину опустошив свой, понемногу стал возвращаться в человекоподобное состояние. Все облегченно вздохнули.

Жизнь налаживалась.

Немец, наклоняясь к уху девушки, залопотал что-то оживленно, явно адресуясь в нашу сторону. Через минуту мы услышали ее голос.

– Шеф благодарит вас за понимание и согласие пойти навстречу в его несколько необычной просьбе. Он осведомлен о келейности и непрозрачности интригующего мира вашего увлечения, скрытого от досужих глаз любопытствующих. У нас действительно есть очень много вопросов, но все они являются не более чем попытками нетерпеливых новичков приоткрыть поскорее волнующую завесу тайны. Поэтому мы подождем.

Хелена с видимым удовольствием озвучила первую попытку своего шефа установить неформальный контакт и с обезоруживающим лукавством добавила от себя:

– Мальчики, выпейте. Я вижу, вам всем это сейчас не помешает. И поверьте мне, мы тоже, в некотором отношении, очень простые люди. Я бы сама сейчас с удовольствием с вами выпила. Но мы ведь еще успеем это сделать? Я вас не шокирую?! – и быстренько перетолмачила свое обращение иноязычному горемыке.

Димыч крякнул и поднял руку, подзывая официанта. Немец всполошился и снова заговорил.

– Ребята, стойте. Дитер будет счастлив, если ему позволят сделать заказ. Не огорчайте его. Он хороший, – остановила порыв моего друга совершенно освоившаяся компаньонша, явно наслаждаясь ситуацией.

И что-то нашептала мгновенно подлетевшему официанту. Тот просиял и испарился. В углу бара обозначилось лихорадочное оживление.

Пока несли заказ, мы оперативно, но вдумчиво покончили с формальностями.

Конверт с авансом игриво перепорхнул в карман нового владельца. Дитер в нескольких кратких деловых уточнениях убедился в скрупулезной отработке нами всех деталей предстоящей поездки. Хелена, положив на столик мою злосчастную писульку, отчиталась об успешном выполнении плана закупок... Выяснилось, что все приобретенное они на всякий случай прихватили с собой.

А потом пошли тосты.

Каждый хотел выразить свое искреннее восхищение присутствующими. Каждому вдруг совершенно необходимо стало, чтобы остальные поняли, как ему повезло, что он попал в компанию таких замечательных людей... В какой-то момент я поймал себя на мысли, что между нами и Дитером совершенно исчез языковой барьер.

(Это как в хорошем кино. Ты воспринимаешь дублирование фильма только в самом начале. А потом тебе кажется, что голливудские актеры вполне непринужденно общаются на великом и могучем. И такое ощущение оставалось у нас вплоть до финала всей этой эпопеи).

А потом миляга Дитер сгонял к машине и притаранил в зал коробку с металлоискателем и еще какой-то тючок, а Димыч, распугивая немногочисленных посетителей, мгновенно собрал прибор и грозно требовал у официантов рулетку с намерением немедленно произвести беспристрастный воздушный тест... Потом мы все вместе безуспешно воевали с молнией чехла палатки...

Безудержно веселящаяся Хеля четко отследила момент, когда настала пора закругляться и предложила мущщинам выпить на посошок, за их выдающуюся коммуникабельность. На что Димыч, влюбленно погрозив ей пальцем, объявил:

– Коммуникабельность – продажная девка империализма!

Хеля, едва не упав со стула от хохота, звонко расцеловала поборника социалистических ценностей.

До старта оставалось меньше суток.

Глава 5. Тернистые тропы адаптации

Свобода!

Что мы знаем об этом пьянящем и завораживающем чувстве?

Что ощущает потерявший надежду, закуклившийся в бетонном мешке камеры-одиночки Алькатраса или Гуантанамо мрачный изгой-сиделец, обнаруживая себя вдруг за воротами постылой мачехи-тюрьмы?

Какой бурей эмоций клокочет она в очередном неказистом мужичке, который, услышав заветное "Суд постановляет!", не веря в счастье свершившегося, волею закона готовится выпорхнуть из тесного удушливого закутка ставшего постылым супружества?

А всем ли она так уж нужна, странно леденящая и бодрящая одновременно, часто вместе с нежданным сумбуром мыслей в голове, усугубленная громоздящимися за спиной обломками прежней, устоявшейся жизни?

Это сладкое слово – свобода!

Минимум четверым странным обитателям вечернего города без нее уже просто невозможно было дышать...

Вот и завершилась неизбежная суета последних приготовлений. «Нива» была обихожена и залита нестовским бензином по самую пробку. Наша немчура, невзирая на легкую оторопь в глазах, была заботливо утрамбована на заднем сиденье. А четыре рюкзака багажа и дополнительный тюк с едой и прочим «общаком» были совместными усилиями заброшены в объемистую корзину, гордо венчающую крышу нашего неказистого с виду копомобиля.

Сирота-последыш почившего в бозе советского автопрома, короткобазная "Нива" была в свое время приобретена Димычем исключительно с целью максимального расширения радиуса доступности наших бесконечных поездок. На ней мой бессменный напарник, что называется, отвел душу.

Обварив и усилив все, что можно и нельзя, залюфтив подвеску и навешав на кузов кучу девайсов (начиная со шнорхеля и заканчивая увешанной фарами, как рождественская елка, корзиной на крыше), он оснастил под финал "свою ласточку" невообразимой 235-й резиной. Причем на облагораживание внешнего облика и салона было решено, что называется, "забить болт".

Впечатление на неподготовленного зрителя она, надо признаться, производила неизгладимое. Остолбеневший Дитер сумел только выдавить из себя: "Колоссаль", а Хеля, изображая всей спиной грустную покорность судьбе, просто молча полезла в салон. Оказавшись внутри, они окончательно потеряли дар речи.

– Ну? Как адаптация? Пошла, родимая?! – оглушающе возопил Димыч, усаживаясь на переднем правом сиденье и фиксируя в ногах пакет с не оставляющим сомнения позвякивающим содержимым.

– О, да! – слабым стоном донеслось сзади.

– Ну, супер! Щщас мы ее еще стимульнем маленько, – обрадовал их новоявленный сомелье и посмотрел на меня. – Ну, че стоим? Ехай!

Пепелац жизнеутверждающе рыкнул и, проминая своими чудовищными лаптями многострадальный асфальт равнодушных улиц, ринулся к Мурманскому шоссе.

Приключения начинались...

Знаете, я, пожалуй – патриот. И мне нравится наша машинка.

Но я не мазохист. А пытаться разговаривать в тюнингованной таким образом "Ниве", продирающейся сквозь ночное шоссе со стрелкой спидометра, залипшей на цифре 100, может только человек с серьезными психическими отклонениями.

Или Димыч.

Как-то само собой после того как присутствующие чуть было не пооткусывали друг другу уши в тщетной попытке обменяться первыми впечатлениями, в салоне утихли наконец истеричные вопли, означающие непринужденную беседу, и наступила, если так можно выразиться, тишина.

Дождавшись, когда машина, поднырнув под кольцевой трассой, вырвалась на оперативный простор, наш сомелье, почувствовав себя Гагариным, рявкнул:

– Поехали! – и сделал добрый глоток из обезглавленной своевременно "кедровки".

Я сглотнул завистливую слюну и сосредоточился на дороге. Бутылка ушла на заднее сиденье.

Хелена благоразумно прикинулась ветошью, а Дитер, надеясь неизвестно на что, малодушно медлил.

– Да ладно тебе. Назвался русским – полезай в кузов, – вывел его из плена тягостных раздумий Димыч и протянул половинку огурца.

Немец душераздирающе вздохнул и попытался поймать ртом горлышко пляшущей в трясущейся темноте салона бутылки. Получалось плохо.

– Ничего, освоишься. Дорога длинная, бутылка не последняя... – нежно успокоил его мой друг, убедившись, что процесс со скрипом, но пошел. И принял обратно полегчавшую емкость.

Мы неотвратимо ввинчивались в ночь.

Мне знакома была эта дорога. Через Волхов, мимо Тихвина и Череповца, с двумя промежуточными заправками нам предстояло добраться до Белозерска. И там, путаясь в паутине разбитых лесовозами проселков, попытаться выйти на первую намеченную точку.

Я смотрел на мелькающие в свете фар километровые столбы и вспоминал...

Совсем недавно эта извивающаяся под колесами бесконечная змея серого асфальта была сутью моей жизни. Где вы, ушедшие в туман призрачного "вчера", такие разные, но родные друзья-соратники? Как мне порой вас не хватает. Игорек, Чабан, Граф, Литвин, Андрюха... Нас разбросала по городам и весям судьба-злодейка, оставив только память и надежду на встречу. Так бывает...

Я стряхнул с себя пелену прошлого и посмотрел на стрелку датчика топлива. Пора заправляться.

Через полчаса, втыкая пистолет заправочного шланга в бак, я предложил желающим размяться и в более-менее цивильном варианте справить естественные надобности. Ненавязчиво напомнил, что скоро все эти невинные и привычные атрибуты комфорта будут вспоминаться как невообразимая роскошь из волшебных снов. Сам же, оплачивая бензин, прихватил пару стаканчиков весьма приличного кофе.

Подойдя к нашим импортным друзьям и оценивая их крайне удрученный вид, я от всего сердца порекомендовал им не комплексовать по поводу своей мнимой европейской изнеженности. Наша "Нива" на дальних перегонах является весьма серьезным испытанием для любого нормального человека. А уж для немцев-то... И посоветовал Хелене выпить хотя бы пива. Легче будет заснуть. Она кивнула, смиряясь с неизбежностью.

И мы понеслись дальше, сквозь ночь и дождь, ослепляемые встречными фарами таких же, как мы, непосед, которым не спится отчего-то в теплых постелях. Которые торопятся куда-то по своим важным и неотложным делам, платя вечную дань спокойной, размеренной жизнью ее Величеству – госпоже дороге.

Глава 6. Особенности осеннего сбора кладов в Вологодской области

Утро.

Машина, искренне скорбя по закончившемуся вдруг уютному ложу асфальта, робко засеменила по убитой со времен Смутного времени грунтовке. Я трепетным тычком локтя в ребра прервал подзатянувшуюся ораторию монотонного храпа Димыча. Пора было нашему штатному штурману ткать путеводную нить последнего отрезка маршрута.

– А? Чего? – всполошился штурман, с трудом продирая глаза.

– Чего-чего, приехали, – обрадовал я Димыча и, вылезая из салона, скомандовал:

– Граждане-товарищи, па-адъем! Просыпаемся, улыбаемся, покидаем наш гостеприимный лайнер. Остановка пятнадцать минут. Можно помыться-побриться и вообще... попытаться привести себя в божеский вид. Умывальник в виде ручья находится вон под тем уютным мостиком. Время пошло!

Хелена с нетерпеливым стоном сбывающегося вожделения, прихватив непонятно откуда взявшийся баульчик с умывальными принадлежностями, тут же метнулась к воде. За ней, не торопясь и позевывая, степенно последовала мужская компонента.

Честно говоря, на наш с Димычем взгляд, этот формальный ритуал был не более чем зряшной потерей времени. По нашему глубокому убеждению, на копе с избытком хватает других, более увлекательных занятий. Но... Европа, епть. Приходилось соответствовать.

Через полчаса оживший и посвежевший экипаж продолжил неумолимое движение к сокровищам.

Первая наша точка находилась примерно в сорока верстах от трассы, которые мы и преодолели за каких-то жалких три часа. Хорошо еще дождя не было минимум неделю. То недоразумение, которое только безнадежно больной лунатик-оптимист мог бы назвать дорогой, заканчивалось приблизительно в семи километрах от цели. И тут наша ласточка показала себя во всей красе. Так гадкий утенок в один миг превращается в дивного белого лебедя.

Хотя... насчет "белого" – это я, пожалуй, погорячился.

Ну хорошо. Пусть будет так...

Так гадкий утенок в один миг превращается в дивного, правда, заляпанного с ног до головы жирной осенней грязью, но девственно белого в душе, прекрасного лебедя.

Мотаясь по салону как кегли, ненасытно убиваемые загулявшим в боулинге, разошедшимся в кураже новоруссом, мы пытались избежать хотя бы несовместимых с жизнью и дальнейшими поисками травм.

А "Нива" неотвратимо перла вперед.

Это был апофеоз советского автомобилестроения и волшебных Димычевых рук. Сам же обладатель "золотых клешней" тщетно пытался совместить свои выпученные от напряжения глаза с беззаботно порхающим в его руках планшетником.

В общем, все было как всегда.

Кинув мельком взгляд на салонное зеркало заднего обзора, я увидел, как возомнивший себя освоившимся копарем Дитер, нервно клацая челюстью на манер оголодавшей щуки, упорно пытается проглотить злобно неуловимую сигарету.

"Лишь бы не пробовал прикурить", – встревожилось мне. Но свойственное нордической расе благоразумие возобладало...

Да, все было как всегда.

– Стоп. Приехали, – прогудел Димыч, и я наконец-то заглушил мотор.

Тишина обрушилась на нас мокрым ватным одеялом.

Пора было озаботиться легким перекусом. Через пятнадцать минут вскипевший на газовой горелке котел дал понять, что готов поделиться кипятком с присутствующими. Димыч, растерзав на рваные ломти кольцо "краковской", выложил на капот, выступавший в роли стола, чеснок, коробки с чаем и сахаром, остальные-прочие сухарики. Подумал и, интригующе взглянув на Хелену, присовокупил к натюрморту огромный розовый помидор. Здоровый копарский аппетит заставил нас сомкнуться над столом в трогательном единении. Про мытье рук почему-то никто кроме Хели не вспомнил. Джентльмен Димыч плеснул ей из канистры на руки пару столовых ложек воды и молнией вернулся к трапезе.

Проглотив первый объемный кус, я начал вводную лекцию.

– Други мои! – Мой взгляд задумчиво прошелся по новообращенным ловцам удачи. – Считаю свои долгом довести до вас следующую информацию, – тут мне подумалось, что нездоровая тяга к внешним эффектам выглядит достаточно нелепо на фоне окружающей нас красоты. Стало немножечко стыдно, и я продолжил уже нормальным тоном.

– В общем, так. Мы на месте. Сейчас соберем приборы и приступим непосредственно к поиску. Это не основная наша точка, но мы выбрали ее, чтобы оценить степень заброшенности местных полей и дать вам возможность приобрести первые навыки в поиске. Рядом с нами находится разрушенный храм. Он и еще два урочища в радиусе трехсот метров и есть обследуемая территория. Правила, обязательные для новичков, звучат так.

Первое. Ямки зарываются за собой в обязательном порядке.

Второе. Никакой предмет из цветного металла не выбрасывается до предъявления его более опытному члену команды. Вы, со временем, многократно убедитесь в том, как невзрачный, порою немыслимо деформированный кусочек позеленевшей от времени меди оборачивается редчайшим артефактом с собственной, дико захватывающей историей.

Третье. Находки оттирать до блеска песком, ножом или просто перчаткой категорически запрещается. Но это у нас будет выделено в отдельную, весьма обширную тему.

Четвертое. Даже будучи сильно увлеченными поиском, не теряйте из виду хотя бы одного из присутствующих. Связь, к сожалению, отсутствует, поэтому не теряйте бдительности. Хочется искать монеты, а не одного из вас.

Пятое. ВОПы. Взрывоопасные предметы. Так... Твои земляки, Дитер, сюда, к счастью, не дошли. Как, впрочем, и финны. То есть широкомасштабных боевых действий здесь не велось. Но бомбежки и оживленная охота за диверсантами, орудующими на железной дороге и прочих стратегических объектах, не прекращались тут три года. Поэтому возможность нарваться на бомбу, гранаты или россыпь патронов весьма вероятна. Патроны – ерунда, а со всем остальным прошу обращаться предельно аккуратно.

И последнее. Все находки являются исключительной собственностью нашедшего, кроме кладов. Клады извлекаются и делятся в следующей пропорции: половина – нашедшему, половина – всем остальным. Так у нас принято.

Сейчас мы все дружненько приберем со стола и проведем маленький мастер-класс на тему "Что такое металлоискатель и с чем его едят".

Вопросы? – с облегчением закончил я.

Все-таки тягомотная это штука – объяснять новичкам истины, кажущиеся тебе такими очевидными. И обязанные, с твоей точки зрения, быть впитанными с молоком матери любым здравомыслящим человеком.

Как быстро мы забываем свое, столь недавнее ученичество.

Ну что, прибрались, распаковались, снарядились. Помогли ребятам собрать приборы, настроили их под сегодняшние условия, пошли обучать. Для этого я облюбовал симпатичную невеликую пролысинку в окружающих нас дебрях иван-чая и еще черт знает чего. Бросил на траву несколько монет ходячки и Советов и провел над ними включенной клюшкой. «Аська» мелодично затренькала.

– Ну вот, Дитер, так оно примерно и выглядит, – менторским тоном прокомментировал мои действия Димыч и продолжил вместо меня. – А теперь смотри, как нужно выкапывать находки, – и, сунув монетку в щель в земле, образовавшейся от воткнутой в нее лопаты, провел над этим местом катушкой крест-накрест.

"Ася" послушно запищала.

– Аккуратненько определяем предполагаемый центр залегания и с приличным допуском выворачиваем ком земли. Потом, убедившись с помощью прибора, что предмет в комке, ручками и только ручками аккуратно разламываем его на части, прозванивая каждый фрагмент клюшкой. И таким образом добираемся до рарика. Понятно? – игриво посмотрел он на Дитера, автоматически заравнивая ямку.

Тот, жадно впитывая комментарии и не отрываясь следя за манипуляциями мэтра, утвердительно кивнул.

– Прекрасно! – нараспев продолжил Димыч, ухмыляясь. – А теперь ты отвернешься, а мы закопаем примерно в этом квадрате монетку, – он обвел рукой предполагаемую область захоронения. – И ты попробуешь ее обнаружить и нетравматично выкопать. Угу?

Дитер с готовностью отвернулся. Нас всех захватила эта неожиданная игра. Мэтр, хитро улыбаясь, схватил лопату и быстренько вогнал трешку Советов в моментально сделанную щель. Правда, место это оказалось в двух метрах от указанного им же квадрата.

– Все, можно начинать, – дал он старт.

Стажер аккуратно взял клюшку и тихонько, по сантиметру, стал утюжить предполагаемое место находки. Димыч беззаботно веселился. В трех метрах от погребенных Советов "аська" залилась откровенным колокольчиком. Дитер, окаменев как на минном поле, тщательно вызвонил центр и не глядя протянул к Хеле левую руку. Та завороженно подала шефу лопату.

Тот, как в сомнамбулическом сне, проделал все необходимые процедуры и, улыбаясь счастливой детской улыбкой, протянул нам позеленевшую монету Империи. По виду – пятак.

– Я прошел тест? – пытливым взглядом уставился он на экзаменаторов.

Те не отреагировали, изучая находку. Точно, пятак. Масоны. 1832 год, ЕМ НА, как определили мы моментально с Димычем. Мой друг поднял голову от монеты и ошарашенно произнес:

– Ты, Дитер, немножко не то выкопал. Но тоже... неплохо.

Я обалдел. Такого на моей памяти еще не случалось. Чтобы человек, впервые в жизни взявший прибор в руки, на первой же минуте даже не поиска, а обучения, выцепил не просто какалик, а такое...

Мда-а... Своеобразный юморок у Земляного Дедушки.

Мэтр подобрал челюсть, молча пожал стажеру руку и направился к машине за "кедровкой".

– Димыч, один-ноль в пользу Германии! – крикнул я ему вслед, заливаясь идиотским смехом.

– Еще не вечер, господа! – ответствовал вернувшийся соратник и приступил к насущному. – Мы с Витьком обычно на копе до вечера не пьем. Но сейчас, как хотите, а надо. Иначе фарт спугнем, – объявил он, наполняя наши фирменные выездные стопки. – А фарт – штука капризная. Его лелеять надо!

Никто и не думал возражать. Выпили. Еще раз поздравили Дитера и направились в сторону развалин церкви.

Все, кроме Димыча. Тот остался пылесосить злополучный квадрат.

– Смотрите по сторонам внимательно. Будьте наблюдательными, – продолжал я вводить друзей в курс дела, шагая по заросшей, давно не топтаной колее. – Вон, видите, несколько яблоней в зарослях? Там стоял дом. Есть смысл нарезать пару кругов, хотя бы со стороны дороги. Сама по себе дорога тоже может не поскупиться на находки. Но почти наверняка замусорена.

Кстати, о мусоре. Бывает так, что из десяти ямок во всех десяти – шмурдяк и прочий хлам. Это не должно расхолаживать. Копайте, копайте и еще раз копайте. Удача любит настырных, а терпение – первая заповедь копаря.

Кстати, запомните местоположение машины по отношению к церкви. Может пригодиться. Не торопитесь оббегать максимальную территорию за минимальное время. Это означает неизбежно пропущенные пятна при взмахах клюшкой. А возможно, именно в них и притаилась заветная монетка.

На первое время рекомендую не отдаляться от меня дальше, чем на пять метров. Я по характеру ваших сигналов смогу помочь определить необходимость копка. Но это на ваше усмотрение. Ну что, приступим? – и включил прибор.

Пошла работа.

Монументальное здание храма внушало двойственные чувства. С одной стороны – великолепный образчик архитектуры 18 – 19 века, с другой – унылость многолетнего запустения. Кроме кирпичных осыпающихся стен не осталось почти ничего. Возродится ли здесь когда-нибудь жизнь, зазвенят ли колокола? Кто знает...

Я, обходя церковь по кругу и продираясь сквозь высоченные заросли жестких и упругих стеблей, впал в некоторое уныние. Тут не то что искать, ходить было проблематично. Оставалось выискать более-менее прореженные участки и там сделать пару убогих взмахов. Ну да ладно. Тоже поиск... Оглянулся. Верные мателоты, не отставая, следовали за мной, периодически тыкаясь в землю своими снайперками.

– Ничего, бойцы. Тяжело в лечении – легко в гробу, – подбодрил я коллег и, услышав впереди отчаянный хруст проламывающегося к нам крупного объекта, насторожился.

– Стоп! Тихо! – скомандовал я немцам и замер в ожидании.

– Ну, чего затаились? – обиделся вывалившийся из травяных джунглей в десяти метрах от нас Димыч. – Ищу вас, ищу. Кстати, видел? Там...– махнул он рукой себе за спину.

– Что видел? – уточнил я.

– Да Хозяин тут, похоже, бродил совсем недавно. Рябинкой с яблочками десертничал... гурман. Гавнища от него – как от стада коров. Пойдем, посмотрим! – он развернулся.

– Ребята, подождите! – насторожилась Хеля. – Мы что, на частной территории? Это незаконно! Мы должны сейчас же разыскать владельца, принести ему свои извинения и немедленно покинуть это место, – взволнованно затараторила боевая подруга.

Дитер резко кивал головой ей в такт, энергично соглашаясь.

– Угомонись, солнышко, – успокоил ее Димыч. – Надо будет, он сам нас найдет. Не дай Бог, конечно. Тогда никому мало не покажется. Давайте-ка я вам лучше гранаты раздам, – и озабоченно принялся шарить по своим бесчисленным карманам.