Текст книги "Минзаг "Марти". Дилогия (СИ)"

Автор книги: Виктор Старец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 41 страниц)

– Вот именно, Самуил Исакыч! В самую точку! – заключил Мещерский. – Разъяснять мы должны народу свою позицию через парторганизацию и замполитов! Конкретно к этому делу. Ушаков и Нахимов – выдающиеся русские флотоводцы, герои! А молодежь этого не знает. Дефект советского образования и флотских политорганов, я считаю.

Мы должны воспитывать молодежь, и свою и туземную, на героических примерах из прошлого. Российского прошлого, а не только советского. А иначе, растворится наша русская культура без следа среди местных. Мы должны их воспитывать как русских советских людей, я считаю. Согласны?

Собрание одобрительно загудело.

– Вот и давайте поручим наркомобразу подготовить кратенькую брошюрку о героях и выдающихся деятелях русской истории. Страниц на двадцать. Примерно такой список: Ярослав Мудрый – основатель государства, Александр Невский и Дмитрий Донской – борцы с внешними агрессорами, Суворов и Кутузов – полководцы, Ушаков и Нахимов – флотоводцы. Может еще кого предложите. По этой брошюрке обяжем партийцев провести работу в подразделениях. Ее же спустим в начальные школы для изучения. Ну как, Василий Петрович, сможешь написать такую брошюрку?

– Конечно смогу! – Вскочил мамлей Сенечкин. Он никак не мог привыкнуть к своему высокому званию народного комиссара образования, трибуна Республики. – Только вот Ушаков, Нахимов, Суворов и Кутузов здесь еще не родились. И своих подвигов не совершили! Как с этим быть?

– Ну, Вася, озадачил..., – только и смог произнести Предсовнаркома.

– А ничего страшного, давайте трактовать их как деятелей республики Камчатка, а не как деятелей Российского государства! – предложил Зильберман.

– А с кем же они тогда воевали? – хитро осведомился Генсек.

– А пусть воюют с китайцами да с японцами, или с аляскинскими индейцами, – предложил Зильберман.

– Ну, точно! – расхохотался обычно серьезный Болотников. – Ушаков утопил флот китайцев в Гонконге, а Нахимов отстоял от нападения японцев Кмчатку! Только японцы и китайцы про это не знают!

– Шутки шутками, но факт нашего прибытия сюда из будущего мы должны максимально долго сохранять в тайне от местных. Особенно от европейцев. А с японцами и китайцами у них связи еще долго не будет. Поэтому идею Самуила Исакыча предлагаю принять.

Свою историю России мы выкинуть не можем. Она для нас уже произошла. Будем трактовать ее как историю государства Камчатка. Это для местных. А на закрытых собраниях для мартийцев будем давать уточнения.

Согласны? Тогда принимается.

Василий Петрович, тебе на эту брошюру срок – 5 дней. Покажешь мне, потом отпечатаем сколько нужно экземпляров во все школы, во все администрации и во все подразделения.

Теперь главное. История – это само собой. А текущая политика Республики тоже требует разъяснения массам. Дать право голоса местным мы категорически не можем. У нас даже жены – граждане без права голоса! Так? – все дружно закивали. – Значит, мы должны эту линию партии и правительства массам разъяснить.

Хочу попросить Политбюро подготовить еще одну брошюру. По нашей генеральной линии. Основные тезисы для разъяснения:

У нас в Республике демократия. Все органы власти выборные. Избирателем может стать каждый. Нужно только честно работать или служить на благо республики. Работающий по договору туземец из вассального племени или расконвоированный испанец может стать подданным. Подданный может стать гражданином, гражданин – избирателем. А потом и до консула может дорасти. Каждому все пути в Республике открыты. И зарплата и почет с каждым продвижением увеличиваются.

В брошюре кратенько, листов на двадцать, расписать все государственное устройство республики, все права и обязанности не граждан, вассальных лиц, подданных, граждан всех категорий. Особо разъяснить, как обычный человек может улучшить свой статус. Что для этого требуется. Брошюру размножим и спустим во все инстанции и в школы для изучений.

Справишься, Пантелей Кондратич?

– Сложновато, боюсь, для меня будет, ответил Генсек. Мне бы в помощь кого?

– Подключим судейских, да и комсомольцев можешь на общественных началах к этому делу привлечь.

– Тогда справлюсь. Недели две прошу. Дело сложное.

– Принято, я тоже помогу, советом, да и все присутствующие, я думаю тоже! Да и всех присутсвующих попрошу продумать идеи для брошюры и передать в Политбюро письменно. Так, товарищи?

– Сделаем, Николай Иосифович! – дружно откликнулись товарищи.

18-го января испанцы попытались устроить Республике новую пакость. На перегоне Тринидад – Гренада на выполнявший регулярный рейс корвет Адмирал Ушаков напала очередная испанская эскадра.

На рассвете новейший корвет Адмирал Ушаков отошел от причала у форта на острове Тобаго и взял курс на Гренаду. Уже три месяца экипаж мотался по расписанию на регулярной линии Сталинград – Кировоград с заходами на Тобаго, Гренаду, Кириаку и Крым. В Сталинграде заправили танки мазутом, загрузились древесным углем и продовольствием. С Тобаго взяли груз железной руды.

Первый месяц служба была интересной. Команда осваивала корабль. Осваивала машины и приборы, училась ходить под парусами под разными ветрами. Косое парусное вооружение позволяло ходить не только с попутными ветрами, но и круто к ветру.

Второй месяц команда с интересом высаживалась во всех портах на всех островах, гуляла, знакомилась с местными камчатцами и с еще большим интересом знакомилась с местными туземными вдовушками. Нравы у туземок были простыми. Тем более, что вдов на всех островах было много. Дам можно и нужно было утешить.

На Тобаго вдов было просто очень много. Прибытия рейсовых кораблей они ждали с нгетерпением. Все моряки, кто был отпущен на берег, вернулись на корабль заласканными местным населением и совершенно удовлетворенными.

Несмотря на все удовольствия, на третий месяц служба стала отдавать рутиной. В то время, как весь флот очищал от карибов острова архипелага, новейшие корветы Ушаков и Нахимов выполняли роль каботажных грузовых калош. Это было тем более обидно, что корветы были на данный момент самыми быстрыми и самыми мощными кораблями эскадры. При попутном ветре Ушаков выдавал ход до 20 узлов. Корабль имел две пушки, два пулемета и миномет. Лишь флагман Марти был сильнее, но он был выведен в резерв.

Сейчас корабль шел под парусами, делая семь узлов, легко разрезая попутную волну. Четырехсот тонный корвет слегка покачивался с борта на борт и с кормы на нос. Светило полуденное солнце, кучевые облачка смягчали жару.

Командир корабля лейтенант Лукошкин стоял на мостике в тени паруса. Была его вахта. За полтора года в новом мире он сделал крутую карьеру. На Марти Лукошкин служил всего лишь старшиной – сигнальщиком БЧ-1. До Ушакова Лукошкин полгода успешно командовал каравеллой Свердлов, и был произведен в младшие лейтенанты. При назначении на Ушакова ему дали лейтенанта. Мамлею командовать корветом было не по чину.

Теперь краснофлотец Лукошкин стал уважаемым человеком, командиром крупного корабля, легатом Республики. Дома в Ленинграде его с нетерпением ждали четыре жены и пятеро детей. Трое своих и двое приемных. Жаль только, дома он проводил всего одну ночь в неделю. Лукошкин был серьезен внешне, но душа его пела.

К службе новоиспеченный лейтенант подходил ревностно, с подчиненными держался строго, без панибратства. График движения корабля не был напряженным, поэтому на каждом переходе командир устраивал учения не занятым на вахте краснофлотцам. Учения парусные, маневрирование, борьба за живучесть, ремонт и регламент машин. Раз в неделю проводили боевые стрельбы по щитам. Боеприпасы для этого командование отпускало регулярно.

К слову сказать, управлять корветом было гораздо проще, чем каравеллой. Проще парусное вооружение, значительно лучше остойчивость, управляемость и маневренность.

На мостике, кроме командира, присутствовали штурман мамлей Круглов, старпом Фернандес, испанец, принятый в подданство после сражения с испанской армадой, рулевой и сигнальщик – туземцы. Командиры неспешно обсуждали ход операции 'Малые Антилы' и прикидывали, когда она завершится. По мнению Лукошкина, после окончания операции на регулярную линию вернут каравеллы, а Ушаков, наконец, получит боевую задачу.

Зазвонил телефон. Лукошкин взял трубку. Сигнальщик с марса доложил, что наблюдает на горизонте корабли слева по борту. Кораблей республики здесь быть не должно. Следовательно, это либо немцы, либо испанцы. В первом случае их следовало опознать, поприветствовать и запросить о цели появления в водах республики. Во втором – утопить или захватить.

Лукошкин приказал объявить боевую тревогу и разводить пары. Зазвенела рында, застучали по трапам ботинки занимающих боевые посты моряков. Затем, запросив марсового о курсе наблюдаемых кораблей, скомандовал 'три румба лево на борт'. Пять неопознанных кораблей шли кильватерной колонной параллельным курсом. Старпом выдал команды палубным матросам, рулевой крутанул штурвал. Заскрипели канаты перекладываемых парусов, корвет легко повернул и двинулся наперерез курсу возможного противника.

В этот момент марсовый снова позвонил и доложил, что наблюдает пять кораблей справа по борту. Те тоже шли параллельным курсом кильватерной колонной. Стало понятно, что это точно не немцы. Им в таком количестве в здешних водах просто не откуда было взяться. Лукошкин позвонил в радиорубку и продиктовал донесение в ГКП. Теперь оставалось только ждать. До левой колонны было около восьми миль.

Через полчаса марсовый доложил, что левая колонна тоже движется на пересечку их курсу. До нее оставалось примерно пять миль. Правая колонна, однако, не исчезла из вида, как можно было ожидать, а продолжает наблюдаться на горизонте. Из этого Лукошкин сделал вывод, что правая колонна тоже идет на сближение, поскольку расстояние до нее не увеличивается. Радист продиктовал приказ ГКП: сблизиться с левой колонной, не входя в зону поражения артиллерии парусников, и опознать корабли. Стармех доложил, что котлы разогреты, и получил приказ дать средний ход.

Застучали паровые машины, за кормой вздулись буруны, корабль резко ускорился. Теперь он давал узлов двенадцать. Сблизившись с колонной на милю, Ушаков поравнялся с головным кораблем противника. Рассмотрев в подзорную трубу вражеские корабли, а испанские флаги на них были видны вполне отчетливо, Лукошкин распознал две малых двадцати пушечных каравеллы и три еще меньших шхуны, каждая на 6 – 10 пушек. Испанцы шли под всеми парусами. Чтобы не обгонять противника, командир приказал снизить ход машин до малого. Правая колонна по-прежнему маячила на горизонте.

Что скажете по поводу испанцев, Фернандес? – обратился он к старпому.

– Скажу, что нас ждали. Причем они знали наш график движения. Очевидно, попытаются зажать нас между двумя колоннами, поставить нас 'в два огня' и утопить. Они все еще заблуждаются относительно нашей артиллерии, скорости и маневренности. К тому же, наверняка, они пытались поймать в западню Аврору или Кирова. А тут – мы. Это для них будет большой сюрприз!

– Я тоже так считаю, – ответил Лукошкин, отметив про себя, что в реальной боевой обстановке испанец Фернандес употребляет слово 'мы', тем самым причисляя себя к камчатцам, а не к испанцам. Затем взял трубку телефона и продиктовал донесение в ГКП. На этот раз ГКП ответил сразу:

– Противника утопить, одну каравеллу захватить и взять на буксир. Пленных со шлюпок не подбирать. За ними подойдут катера с Тринидада.

В этот момент марсовый доложил, что наблюдает прямо по курсу еще одну группу кораблей. Они лежат в дрейфе в строю фронта. Корабли поднимают паруса.

Поскольку паруса на кораблях были спущены, заметить их удалось примерно с шести миль.

– Вот и завершающий ход испанцев! Они уверены, что поймали нас в ловушку, зажали с трех сторон, – прокомментировал Фернандес.

– Если бы мы не могли ходить под машинами, так бы и было! – ответил Круглов.

– Это так, – согласился с ними обоими Лукошкин. – А теперь мы им покажем, что такое корвет флота Республики! Спустить паруса, машина – полный ход! Поворот на три румба влево!

Обойдем колонну с головы, зайдем на другую сторону, и начнем на контркурсе топить испанцев. Головного утопим сразу, потом займемся мателотами. Пока подтянется правая колонна, мы всю левую уже утопим, и займемся теми, что впереди нас ждут. Думаю, большую часть из них мы тоже успеем утопить до подхода правой колонны, – пояснил он свой замысел собравшимся на мостике командирам, к которым добавился артиллерист мамлей Григорьев.

***

Капитан каравеллы 'Санта Николас' Педро Понса, адмирал флота Новой Испании, в возбуждении потирал руки. Пока все шло по составленному им плану. Еще недавно, он был всего лишь одним из капитанов многочисленных кораблей в Вест-Индии. Но, полтора месяца назад он лично доставил Вице-королю важного пленника и важнейшие сведения о пришельцах.

Его Санта-Николасу везло. Недаром святой Николас считался дарителем удачи. Когда пришельцы громили Сан-Хуан, Санто-Доминго, Сантьяго-де-Куба, Гавану и Веракрус, корабль Педро всякий раз оказывался в море – в походах за рабами. Хотя, в Гаване в огне пожара после расстрела города пришельцами погибли его жена – индеанка и двое сыновей. Так что у Понса появился и личный счет к пришельцам.

Простолюдин, он прибыл в Новый свет в 1525 году простым матросом. Дослужился до боцмана. Потом с самим Писарро ходил простым ратником в поход на империю инков. Ему повезло уцелеть и даже разжиться золотишком. На золото купил шхуну и стал ее капитаном. Грабил индейские деревни, захватывал рабов и продавал их. Подкопил денег, продал шхуну, купил каравеллу, женился, приобрел дом в Гаване. Дела шли ни шатко ни валко.

Зайдя в Веракрус после его разгрома, он узнал об объявленной Вице-королем крупной премии за каждого захваченного пленника с островов пришельцев. Понса охотно ухватился за эту идею и пошел на Тринидад. Ловить туземцев он и его команда умели хорошо.

Подойдя ночью к острову с океанской стороны, высадил группу охотников, и опять ушел в океан. Группа охотников из четверых испанцев и двух туземцев с Кубы захватила воина, двух женщин и подростка. На следующую ночь Понса подобрал группу и быстро разговорил пленников. Как никак, учился этому у самого Писарро. Самым ценным оказался подросток. Оказывается, он окончил школу, открытую пришельцами для туземных детей. Подросток рассказал о пришельцах очень многое. Воин тоже дал ценные сведения. Он служил в гарнизоне крепости пришельцев и на момент захвата был в отпуске.

От пленных Понса узнал о крепостях прищельцев на Тобаго и на Гренаде, и решил разведать их. Пройдя ночью вдоль берегов острова Тобаго, он обнаружил и нанес на карту крепость пришельцев. Не заметить ее было трудно. Пришельцы вырубили вокруг нее весь лес на тысячу пасо и осветили всю вырубку ярчайшими лампами.

Обойдя вокруг Гренады, он обнаружил крепость пришельцев и там. От пленных он узнал, что между крепостями пришельцев регулярно ходят корабли, причем ходят по четкому графику. Эти ценнейшие сведения нужно было срочно доставить Вице-королю.

Придя в Веракрус, он не стал сдавать пленников военному коменданту, а, взяв с собой дюжину моряков в качестве охраны, повез пленников прямо в Мехико. Там взятками и нахрапом сумел добиться приема у Вице-короля, заявляя, что добыл особо секретные сведения о пришельцах, которые может сообщить только Его Величеству лично.

Вице-кроль Новой Испании Антонио де Мендоса выслушал его со всем вниманием и наградил более чем щедро. Педро Понса изложил Его Величеству свой план перехвата корабля пришельцев, разработанный им на основании полученных от пришельцев сведений. В результате выполнения плана можно было надеяться захватить в плен самих пришельцев и заполучить их дьявольские орудия и приспособления.

После рассмотрения плана Главнокомандующим морскими силами Новой Испании Арчибальдом де Эспиноса, план был одобрен. Вице-король пожаловал Понсу званием адмирала и поручил сформировать эскадру из двух десятков вымпелов. Получив письменные приказы Его Величества и распоряжения Главнокомандующего местным властям, Понса отбыл в Веракрус.

Там, вручив приказы властям города, он отобрал 18 самых быстроходных кораблей, из числа заходивших в порт, и мобилизовал их именем Вице-короля в свою эскадру. Капитаны вначале упирались, но обещанное Вице-королем вознаграждение убедило скептиков.

Адмирал разделил эскадру на три отряда и назначил троих капитан-командоров. Открытые патенты на эти звания он получил от Вице-короля. К сожалению, все корабли были малыми, соответственно с малокалиберными пушками. Считанные единицы крупных кораблей, уцелевшие после разгрома армады и портов, были тихоходны и не годились для намеченного плана.

В начале декабря эскадра вышла из Веракруса. В середине января корабли уже дрейфовали в исходном районе в тридцати милях севернее Тобаго, дожидаясь подходящего ветра. Со слов пленных, Понса знал, что корабли пришельцев отходят из их крепости на Тринидаде по утрам в понедельник и четверг. Дойдя к вечеру до крепости на Тобаго, они загружаются там железной рудой и на рассвете следующего дня выходят курсом на Гренаду. От Тобаго до Гренады 70 миль. На середине этого пути Понса и решил устроить засаду.

***

– Носовое орудие, к бою! Наводить по головному кораблю! – Прокричал командир в рупор. – Давай, Петр, командуй. Начинай с головного. Покажи, чему ты научил расчеты! – обратился он к Григорьеву.

Мамлей скатился по с мостика по трапу и поспешил к носовой 90-миллиметровке. Орудие уже было заряжено и готово к стрельбе. Подойдя к пушке, мамлей отодвинул наводчика и поглядел в прицел. С четырехкратным увеличением каравелла была видна во всех подробностях. Затем проверил выставленное возвышение ствола и сделал шаг в сторону, снова уступая место наводчику. Поглядел на командира орудия и скомандовал:

– Орудие! Дистанция – одна миля. Наводить по кормовой надстройке. По головному кораблю противника, огонь!

Совсем юный туземец в звании старшины повторил команду, дождался, пока корабль встанет на ровный киль и крикнул срывающимся голосом:

– Огонь!

Пушка рявкнула, выбросив длинный сноп пламени и густой клуб дыма. Снаряды были снаряжены вышибным зарядом черного пороха. Это была первая боевая стрельба расчета, да и всего экипажа. Всплеск встал за кабельтов до цели. Недолет. Старшина ввел поправку. Каравелла ответила полным бортовым залпом. Тоже недолет. На полмили.

Третьим выстрелом попали в верхнюю часть кормовой надстройки. Сверкнуло и рвануло знатно. Дыма было не много. Снаряд был снаряжен уже бездымным порохом. Все старые снаряды с черным порохом извели на учебных стрельбах. Из надстройки вылетели все иллюминаторы, все двери и люки. Каравелла стала уваливаться вправо, ее паруса заполоскались на ветру. Видимо, перебило привод рулевого управления, или убило рулевых.

Корвет описывал циркуляцию, сохраняя дистанцию до головной каравеллы, которую уже заметно развернуло. Дым от выстрела снесло ветром. Следующий снаряд угодил в правую скулу чуть выше ватерлинии и проделал дыру в полметра. Все же, снаряды с бездымным порохом были заметно слабее даже трехдюймовых штатных снарядов Марти. В подзорную трубу Лукошкин отчетливо видел, что набегающая волна полностью закрывала пробоину. Каждая волна заливала в корпус каравеллы пару кубов воды. Пятый снаряд ударил под ватерлинию, дав высокий всплеск воды у форштевня. Каравелла уже шла на корвет в лоб. Следующие три снаряда попали в левый борт.

– Дробь! – крикнул рупор командир. – Хватит с него. Наводить по второму мателоту. Огонь по готовности, когда он будет на траверсе.

Через четверть часа Ушаков завершил циркуляцию и пошел контркурсом по-прежнему на дистанции в одну милю от колонны. Испанцы держали дистанцию между кораблями примерно в полмили. Проходя вдоль строя, в каждый корабль артиллеристы положили по три – четыре снаряда, причем, по шхунам отстрелялся расчет кормовой трехдюймовки. Все испанские корабли потеряли ход и постепенно погружались в воду.

Обрезав хвост тонущей колонны, корвет поднял все паруса и полным ходом помчался к новой цели. Испанские корабли подняли паруса и пытались, лавируя против ветра, идти навстречу. Через полчаса Ушаков обошел строй испанских кораблей с левого фланга, повернул направо и прошел вдоль строя, расстреливая их как мишени. Те пытались сократить дистанцию, развернувшись по ветру. Но, их максимальная скорость в 4 узла не оставила им никаких шансов. На дистанции свыше шести кабельтов они были совершенно безопасны.

На мачтах одной из каравелл, помимо испанского, трепыхался еще какой-то флаг. Поглядев на каравеллу в подзорную трубу, Фернандес сообщил, что это адмиральский вымпел. Лукошкин приказал обстрелять флагмана осколочными снарядами из трехдюймовки, целясь по такелажу. Паруса и снасти ему порвали. Командир решил оставить его на закуску, и попытаться захватить, предварительно разделавшись с остальными. Расстрел фронтальной испанской колонны, в которой оказалось восемь кораблей, занял минут сорок, поскольку интервалы между кораблями были около мили.

Флагман правой колонны, понаблюдав за безнаказанным уничтожением двух других колонн, решил спастись бегством. Пять кораблей колонны отвернули вправо и попытались сбежать. Погоня за ними и расстрел заняли еще полтора часа.

Затем Ушаков вернулся к испанскому флагману. Там частично исправили такелаж, подняли два паруса на грот и бизань мачтах и тоже попытались сбежать. Вполне безуспешно.

Трехдюймовкой снова сбили им все паруса. Затем зашли с кормы и подавили две ютовых пушки. Подойдя на кабельтов, застопорили ход. Попытавшихся стрелять из аркебуз испанцев снесли с юта пулеметами. Затем Фернандес через рупор потребовал сдачи в плен и прибытия на борт корвета адмирала и капитана с судовыми документами, угрожая в противном случае утопить корабль и расстрелять спущенные шлюпки.

С учетом того, что кругом плавали десятка четыре шлюпок, которые успели спустить почти со всех кораблей, а также многочисленные обломки, за которые цеплялись те, кому не хватило места в шлюпках, угроза возымела действие. Начавшие собираться на место баталии акулы, усугубили серьезность приведенных Фернандесом аргументов.

С каравеллы спустили шлюпку, и вскоре на борт корвета поднялся бледные и растерянные адмирал со старпомом. Капитана, как оказалось, серьезно ранило осколком. Испанцы безуспешно попытались надувать щеки и козырять императором. В дискуссии Лукошкин вступать не стал. Документы изъяли, адмирала посадили под арест, а старпома отправили назад с линем в руках и приказом подготовить корабль к буксировке, а затем спустить всю команду в трюм, под угрозой расстрела из пулемета. Через полчаса, когда испанцы закрепили буксирный конец и скрылись в трюме, на каравеллу переправилось двадцать морпехов. Началась буксировка.

Когда корвет проходил мимо одной из шлюпок, Фернандес посоветовал испанцам держаться вместе и дождаться катеров, которые уже вышли с Тринидада.

Навестив пленного, сидевшего в канатной каптерке, Лукошкин поинтересовался, почему ни на одном из кораблей не взорвалась крюйткамера. По опыту прошлых боев, это было весьма обычное для испанцев дело. Оказалось, адмирал, опять же по опыту прошлых боев, приказал на всех кораблях запас пороха перед боем переместить на самое дно трюма, ниже ватерлинии, и прикрыть сверху, чем только можно. В самом деле, значительно лучше подмочить порох, чем взорваться.

Простых моряков с каравеллы сдали в лагерь на Гренаде, комсостав и саму каравеллу отвели в Крым.

Испанцы в шлюпках не послушали човета Фернандеса и поплыли по ветру в сторону Гренады. Тем не менее, через несколько часов их нашел Альбатрос-4, снятый командованием с патрулирования пролива Дракона. Катер взял на буксир 4 шлюпки и повел их на Гренаду. Затем подошли Альбатросы 2 и 4, стоявшие на базе в Сталинграде. Последним к спасению подключился Альбатрос-1, патрулировавший залив Змея. За два дня катера перетащили на Гренаду все шлюпки. В лагерях добавилось восемь сотен пленных. С полтысячи испанцев стали жертвами акул.

18. Поступь прогресса.

Еще в декабре разведчики из Веракруса донесли, что военная администрация порта именем Вице-короля мобилизует парусники в военно-морской флот. Согласно последним сообщениям разведки, в Веракрусе уже мобилизовали 47 парусников. Мобилизация кораблей портовым начальством продолжалась.

18 парусников было уничтожено сторожевиком Адмирал Ушаков в сражении у Тобаго. Куда испанцы направили остальные 29 парусников, было не ясно. Кроме того, Генштаб опасался, что испанцы могут производить мобилизацию и в других портах.

В конце февраля Синельников из Веракруса прислал донесение, несколько прояснившее ситуацию. Перебравший в таверне крепленого пива матрос рассказал, что его шхуна была мобилизована в Веракрусе в конце года, затем капитан привел шхуну в индейское поселение Канкун на Юкатане, где на борт приняли 120 воинов – индейцев, затем прошли вдоль берега Южной Америки и зашли на остров Маргарита, где и высадили индейцев. На берегу туземцев встретили испанские солдаты.

После этого капитан ушел за рабами на Амазонку, захватил и перевез рабов в Гавану, где и продал. В Гаване шхуна была зафрахтована купцом, прибывшим из Испании, для перевозки груза в Веракрус. Матрос особо хвастал собственной смелостью, упирая на угрозы капитана, приказавшего экипажу на эту тему не болтать, угрожая жестокими карами со стороны властей.

В марте аналогичные истории рассказали матросы с еще двух кораблей. Такие же сведения передала разведгруппа из Санто-Доминго. Кроме того, поступили данные, что испанские корабли доставляли на Маргариту продовольствие, железные наконечники для стрел и копий. Генштаб сделал вывод, что испанцы намереваются использовать туземцев против Республики, для чего накапливают и вооружают туземное войско на острове, причем доставившие туземцев корабли, после высадки туземцев уходят. Остров Маргарита относился к Венесуэле, но, осторожно проведенный Зильберманом зондаж в Маракайбо, показал, что немецкая администрация об этом не в курсе. Постоянных поселений немцев на Маргарите не было.

Следовательно, операция готовится испанцами втайне от немецких властей Венесуэлы, заключили в Генштабе. Надо полагать, что испанцы уже были в курсе о контактах немцев с камчатцами, хотя, сами немецкие власти слив информации о камчатцах испанским властям отрицали. Впрочем, информация могла просочиться и неофициально, через немецких матросов.

Единственной доступной для туземного войска с Маргариты целью мог стать только Тринидад. Его они могли достичь дней за 5 – 7, пройдя на пирогах 120 миль вдоль материкового берега.

Совнарком принял решение усилить оборону Тринидада. Два новых катера, Альбатросы за номерами 9 и 10, после испытаний были направлены на Тринидад. Теперь шесть пограничных катеров круглосуточно патрулировали побережье Тринидада в заливе Париа, а также в проливах Дракона и Змея, отделяющих Тринидад от материка.

Туда же были направлены шхуны Железняк и Котовский, вернувшиеся из похода на Ориноко. Их озадачили патрулированием побережья материка на участке от острова Маргарита до пролива Дракона. Два новых сторожевика Ушаков и Нахимов сняли с корсарства, которым они вполне успешно занимались у побережья Кубы, и временно перевели в Сталинград.

Незаметно подошла 71-я годовщина со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Поскольку она пришлась на выходной день, Верховный Совет принял решение широко отметить дату, несмотря на ее не круглость. Точнее сказать, годовщина была поводом, а действительной причиной было завершение, в основном, освоения вновь присоединенных северных островов Малой Антильской гряды. Нужно было подвести итоги операции и наградить достойных подданством и гражданством Республики.

На всех островах к этому времени построили форты, причалы, колхозные усадьбы и начальные школы. В гарнизонах, пограничных и конвойных сотнях заступили на дежурство местные туземцы. Заработали местные администрации, в школы набрали учеников, колхозники распахали и засеяли поля. Гвардейские роты убыли из новых фортов к местам постоянной дислокации.

На Сент-Мартене начали добычу пищевой соли, а на Гваделупе – нашли и приступили к разработке месторождение серы. Стройотряды на этих островах начали строительство дорог от месторождений к фортам. На крупных островах продолжались работы по строительству дорог от фортов к важнейшим туземным деревням.

Как обычно, с утра воскресенья провели митинг. На митинге председатель Верховного совета объявил о принятие в подданство очередной группы испанцев, отличившихся при освоении островов, а также о присвоении гражданства отличившимся индейцам. Нескольким испанцам тоже присвоили гражданство. По этому поводу на вечер назначили банкет и народные гуляния.

В Ленинграде самостийно возникла традиция с утра в выходной день прогуливаться с семьями по Советскому проспекту, как назвали центральную улицу города. Город строился согласно Генеральному плану, разработанному наемными голландским и пленными испанскими архитекторами, рассмотренному и утвержденному Совнаркомом.

Строительные отряды только что закончили прокладку проспекта длиной 1600 метров, предназначенного стать центральной осью будущей столицы Республики. Он начинался у причалов порта в Западной бухте, поднимался на холмы в центральной части острова и спускался к мелководной центральной бухте на восточном берегу.

Полторы тысячи пленных выполнили огромный объем земляных работ: срезали вершины холмов и засыпали грунтом лощины между ними. Обнажившийся на холмах под слоем почвы известняк распилили пилами на плиты и использовали для мощения проспекта. В итоге удалось добиться того, что от будущей центральной площади проспект равномерно и плавно спускался к берегам обоих бухт, что должно было в будущем значительно облегчить строительство ливневой и фекальной канализации.

После митинга Предсовнаркома во главе своего семейства вышел на прогулку. Ритуал прогулки уже устоялся. Впереди – сам Николай Иосифович, за ним парами – жены, каждая со своим 'выводком'. Беременная Аймуяль, величественно вышагивая, как и подобает первой даме республики, несла свой выступающий вперед живот и катила коляску с первенцем. В паре с ней гордо выступала испанка Хуанита, тоже беременная. С Хуанитой Аймуяль крепко сдружилась.

Беременная Аолиянь, которая на правах старшей сестры попыталась было подвинуть Аймуяль с места старшей жены, потерпела в интриге сокрушительное поражение и теперь шла в последней паре жен с коляской, из которой выглядывал годовалый сынок покойного Круминьша.