Текст книги "Минзаг "Марти". Дилогия (СИ)"

Автор книги: Виктор Старец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)

***

Вице-королю Новой Испании Антонии де Мендоса доложили о захвате семерых туземцев с Тринидада прибытии в Веракрус с Сент-Винсента четверых сбежавших из плена испанцев, от которых удалось получить важные сведения о пришельцах.

Подтвердились все сообщения о страшной разрушительной силе и неимоверной точности их артиллерии, поразительной скорострельности и дальнобойности их аркебуз. Выяснилось, что для хождения против ветра их корабли используют черное земляное масло с Тринидада. Много интересного дознаватели узнали об организации воинской службы и государственном устройстве пришельцев. Они и впрямь оказались безбожниками, но допускали в своих владениях свободу вероисповедания.

В свою армию пришельцы вовсю призывали туземцев, а пленных испанцев использовали как инструкторов и младших командиров. Причем испанцы, соблазнившись посулами пришельцев, охотно служили им и в армии и во флоте. Вице-король сделал вывод, что пришельцы собираются сражаться против Испании на материке силами туземцев. Вся полученная информация была срочно направлена в Мадрид.

Выявились и слабые места пришельцев. Это регулярное сообщение между захваченными островами, осуществляемое одиночными переоборудованными трофейными кораблями. Ну и необходимость земляного масла для кораблей пришельцев. Следовало, не дожидаясь помощи из метрополии, попытаться ударить по этим слабым местам. Сил для этого еще хватало. По приказу де Мендосы, командование армии и флота Новой Испании начало разработку соответствующих операций.

16. Великая река Ориноко.

Вторая по величине река Южной Америки – Ориноко, лишь немного уступая по длине великой русской реке Волге, превосходит Волгу по величине годового стока почти в четыре раза. Именно в её верховьях, а не в верховьях Амазонки и решил Генштаб республики искать каучуконосную гевею. По данным энциклопедии Брокгауза, основным регионом произрастания каучуконосов были плоскогорья в верховьях Амазонки, однако и в верховьях Ориноко, на Гвианском нагорье гевея тоже росла.

Поскольку дельта Ориноко находилась прямо напротив Тринидада, каучуконосы решили искать на Гвианском нагорье. Во-первых – по причине меньшей удаленности, по сравнению с Амазонкой, во-вторых – в Венесуэле на добычу каучука можно будет подрядить местных немцев, с которыми отношения по заготовке хинной коры уже наладились.

Совнарком спешил с отправкой экспедиции, поскольку полноводность Ориноко и ее притоков резко падала с окончанием сезона дождей. То есть в декабре – январе. В середине сухого сезона сток воды в русле уменьшался раз в десять по сравнению с пиковым значением. Поэтому, корабли экспедиции могли застрять в верховьях реки на целых полгода, что было абсолютно нежелательно.

Каучук был нужен республике не меньше, чем алюминий, а может и больше. Изоляция электропроводов, шины и прокладки в двигателях внутреннего сгорания самолетов и автомобилей, непромокаемая обувь и одежда – везде требовалась резина.

К этому времени испанцы обследовали лишь самые крупные притоки реки, да и то весьма приблизительно. Прошлись по разу, выяснили, что джунгли населены дикими племенами, не обнаружили нигде ни серебра, ни золота и отдали Венесуэлу немцам. Те повторили беглое обследование реки и поняли, почему испанцы уступили Венесуэлу им в аренду. В последние годы немцы новых экспедиций не предпринимали, ограничиваясь эпизодическими захватами рабов.

Из карт реки у немцев имелись лишь весьма приблизительные кроки крупных притоков. При выборе маршрута пришлось руководствоваться картами Венесуэлы из энциклопедии Брокгауза, а также из имевшихся в библиотеке учебников по географии.

Один из крупных рукавов устья реки выходит прямо в пролив Дракона напротив Тринидада. С него и решено было начать.

Кораблям предстоял подъем против течения Ориноко на шестьсот километров, затем поворот налево во второй крупный приток – реку Каура. Первый крупный правый приток – река Карони был непроходим из-за многочисленных водопадов.

В сезон дождей по водостоку Каура примерно соответствовала Волге в нижнем течении. По Кауре экспедиции предстояло пройти еще 150 километров. Дальнейший путь преграждал мощный водопад. Выше водопада ни испанцы, ни немцы не поднимались.

Всего экспедиции должна была пройти по рекам примерно восемьсот километров, поднявшись до высоты 150 метров над уровнем моря.

Получаемое из этих цифр значение среднего уклона реки: 20 сантиметров на километр длины русла, заставляло ожидать среднюю скорость течения порядка 5 – 7 километров в час. Эта скорость была примерно равна половине максимальной скорости Авроры и Кирова под машинами. То есть, подъем по реке обещал быть весьма не простым.

Рассматривалась возможность посылки в экспедицию новейших быстроходных корветов, но выбор был сделан в пользу Авроры и Кирова. Новые корабли еще не были освоены экипажами, к тому же они сидели в воде на целый метр глубже старых, по причине узкого корпуса и развитого киля.

При назначении мамлея Симонова командором экспедиции, для Мещерского решающим стало то обстоятельство, что мамлей вырос на Каме в семье капитана – речника, закончил ремесленное училище речфлота и до призыва успел поплавать по Каме рулевым парохода. Он оказался единственным из командиров – мартийцев, тесно связанным с крупной рекой.

Заправившись топливом 'под завязку' в Сталинграде, с рассветом 15-го августа корабли вышли в поход. Пройдя залив Париа и пролив Дракона, к полудню вошли в устье широкой протоки. У входа в протоку их поджидал пограничный катер Альбатрос-1, возглавивший, после обмена приветствиями, колонну. По приказу наркома обороны мамлей Угольников на катере заранее обследовал первые полста миль маршрута.

Начавшийся прилив развернул течение реки вспять. На гребне приливной волны маленькая эскадра шустро двинулись вверх по протоке. Через пятнадцать километров приливная волна иссякла. Корабли шли сначала в стоячей воде, а затем, против все ускоряющегося течения. Ориноко мощно несла свои мутные воды к океану. В километровой ширины потоке плыли древесные стволы, коряги, кучи хвороста. Половодье выдирало с берегов все, что слабо держалось корнями за землю. По командам впередсмотрящих корабли маневрировали, уклоняясь от столкновений.

Сравнительно быстроходный Альбатрос мог бы и дальше идти серединой русла, но пузатые каравелла и когг выжимали из своих машин относительно берегов против течения всего четыре – пять узлов, то есть ползли со скоростью бегущего трусцой человека.

Командор Симонов приказал командиру Авроры мамлею Кузовкову принять вправо, уйти под берег реки и двигаться на удалении полкабельтова от берега. На кроках, подготовленных немцами, протока довольно сильно меандрировала. Бывалый речник Симонов прекрасно знал, что под берегом, даже на прямом участке русла, скорость течения ниже, чем на стрежне. А под выпуклым на карте берегом обычно располагается мелководье, где скорость течения еще меньше.

И действительно, после выполнения маневра, скорость относительно берега выросла до пяти – шести узлов. Вблизи стало ясно, что берегов, как таковых, у протоки не наблюдается. Русло ограничивал затопленный лес. Стоящий на высоком юте каравеллы вместе с комсоставом экспедиции представитель губернатора немец Кюхлер пояснил, что в сезон дождей уровень воды повышается на пять – шесть метров и заливает почти всю территорию дельты. В сухой сезон деревья растут на берегу, а во время полугодового паводка оказываются в глубокой воде. Поэтому, лес состоит из пород деревьев, хорошо переносящий такой режим. Прежде всего, из мангровых зарослей.

По этой причине корабли могли бы идти почти вплотную к опушке леса, осадка позволяла, но Кюхлер заранее предупредил, что местные туземцы кровожадны и вовсю используют стрелы, отравленные смертельным трупным ядом. Симонов подумал: еще бы им не быть кровожадными, если немцы регулярно нападают на индейские селения с целью захвата рабов.

Собственно, основываясь на рекомендациях немцев, корабли перед походом доработали на верфи. По фальшбортам поставили сплошной ростовой щит из тонких досок с узкими амбразурами для стрельбы. Расчет установленного на тумбе орудия тоже защитили дощатым щитом, также, как и два смонтированных на юте по бортам станковых пулемета.

Впрочем, местного населения в дельте было очень мало – лишь редкие рыбачьи деревни. Одна из деревень вскоре проплыла по борту. Десяток хижин, сделанных из тонких стволов и камыша стояли на сваях в метре от поверхности воды. Индейцев в деревне не наблюдалось. Дома выглядели покинутыми. Кюхлер пояснил, что туземцы пугливы, и, завидев корабли, уходят на пирогах вглубь зарослей. Вы их и запугали, подумал Симонов.

Кузовков вел корабль под выпуклым берегом, переходя от правого берега к левому и наоборот, сообразно меандрам русла. При пересечении стрежня корабль заметно замедлял ход.

Завзятые рыболовы из экипажей забросили за кормой 'дорожки' – медные блесны на толстых лесках. Рыба не заставил себя ждать. Попадались довольно крупные рыбы под килограмм весом, похожие на леща. Правда, во рту у них торчали во множестве весьма изрядные зубы. Гофман пояснил, что это пираньи, стаи которых весьма опасны даже для крупных животных и людей.

За два часа до заката Альбатрос попрощался с экспедицией холостым выстрелом из пушки, развернулся и быстро скрылся из виду за поворотом реки. Угольников рассчитывал выйти в пролив Дракона засветло.

На закате корабли встали на якорь борт о борт в кабельтове от берега. Идти ночью, рискуя нарваться на встречное бревно и повредить винты, было глупо. Кроме вахтенных, на ночное дежурство на кораблях в три смены встали и туземные гвардейцы. В каждую смену дежурил один взвод. Немцы предупредили, что туземцы любят нападать с лодок по ночам. В малонаселенной дельте это было маловероятно, но командор решил установить такой порядок вахт с самого начала.

В штатную команду каждой каравеллы входил взвод морской пехоты из туземцев. Дополнительно в составе экспедиции на каждый корабль посадили еще по два взвода гвардейцев, всего 42 человека, из них 20 человек вооруженных двустволками. Морпехи были вооружены обрезами. Легкие доспехи и холодное оружие имели все.

Командовал гвардейцами сержант Красавцев, после успешного похода за хинином произведенный в младшие лейтенанты. Отделениями и взводами командовали испанцы. В комсостав экспедиции входили Красавцев, Нефедов, Мезенцев и два представителя от немцев: Кюхлер и Гофман. Все они, кроме Гофмана, участвовали в походе за хинином. Зато Гофману приходилось бывать в верховьях Ориноко. Нефедова после похода на Маракайбо и демобилизации перевели научным сотрудником в химлабораторию, а Мезенцева – на ту же должность в фармацевтическую.

Перед заходом солнца ветер стих. Как только дневное светило скрылось за горизонтом, ветер стих, в воздухе едва слышно зазвенело. Звон нарастал. Через несколько минут на корабли обрушилась туча злющих комаров. Те, кто не успел надеть накомарники, хлопая себя по щекам и ругаясь, кинулись в трюм. Заблаговременно предупрежденное немцами командование снабдило экспедицию накомарниками и перчатками, а также литрами настойки хинина. В обязательном порядке экипажи и десант принимали по чайной ложке раствора утром и вечером. Никто не отказывался. Раствор хоть и горький, но спиртовой.

Два прожектора, запитанные от динамо-машины одного из кораблей, обеспечили постоянный круговой обзор акватории. Ночь прошла спокойно.

С рассветом, освободив якорные канаты от прицепившихся за ночь коряг, корабли продолжили путь. Попутный ветер позволил поднять паруса. Скорость относительно берега увеличилась до семи узлов.

Подъем по протокам дельты без приключений продолжался четыре дня. За день проходили в среднем полсотни километров. Частые продолжительные ливни снижали видимость до полусотни метров и ниже, заставляя эскадру переходить на малый ход.

На пятый день река приняла в себя последнюю протоку, отходившую от основного русла влево, и перед глазами моряков предстала Ориноко во всей красе. Поток шириной не менее трех километров, мощно нес свои коричневые воды к океану. Скорость потока на стрежне достигла двух узлов. Произведенный на середине реки замер глубины дал невероятную цифру 26 метров. В 20-том веке вверх по реке на пару сотен миль поднимались даже океанские корабли.

Характер берегов с выходом из дельты изменился. В дельте с воды кроме затопленного леса с воды не просматривалось ничего. Здесь же правый орографический берег реки возвышался обрывами на несколько десятков метров. Да и на левом берегу за затопленными пойменными лесами в отдалении тоже просматривались холмы.

Немцы предупредили, что плотность индейского населения выше поймы резко возрастает. Здесь обитали многочисленные и агрессивные дикие племена. Именно их воины и напали в прошлом году на Тринидад. Об этом же свидетельствовали и появившиеся по берегам многолюдные деревни. Если в пойме за день пути наблюдали одну – две деревни за день пути, то теперь деревни стояли по обоим берегам через пару – тройку миль друг от друга. Впереди по курсу маячили многочисленные пироги. Завидев корабли, туземцы шустро гребли к берегу.

На ночевку встали в обширной заводи со слабым течением в двух кабельтовых от берега. Вставать на середине реки командование опасалось. Плывущий по течению крупный выворотень мог сорвать корабль с якоря либо повредить винты. А от туземцев надеялись отбиться. Постоянно включенные прожектора не дадут им подойти близко незамеченными, а на расстоянии у них шансов нет. Четыре пулемета и полторы сотни огнестрельных стволов выкосят любую толпу за минуты.

Гофман рассказал, что рабы туземцы редко выдерживают на заготовке древесины и плантациях больше года. Мрут от болезней, как мухи. Слушавшие его командиры подумали про себя, что от тяжелой работы и плохого питания в таком жарком и влажном климате подохнуть не мудрено, но спорить не стали.

Далее Гофман поведал, что за рабами обычно ходят в сухой сезон, и ловят их в среднем течении выше дельты, как раз в тех местах, где сейчас плывут корабли. На 'охоту' выходят эскадры из 4 – 6 кораблей. Пройдя под противоположным от деревни берегом, в вечерних сумерках пересекают реку и встают на ночевку двумя группами выше и ниже выбранной деревни, в местах, из деревни не просматриваемых. Ночью высаживают на шлюпках десанты в количестве не менее двух сотен солдат в полутора – двух милях от деревни.

Утром корабли блокируют деревню с воды, а десанты окружают и блокируют ее с суши. Захватывают всех трудоспособных мужчин и подростков, молодых женщин и девушек. Сопротивляющихся уничтожают. Старых и малолетних не трогают. На каждый корабли принимают одну – две сотни рабов. Затем везут их в Маракайбо и дальше в испанские порты на продажу. Но, стоят туземные рабы сущие копейки. Серьезных денег на них не заработаешь.

Гофман даже отметил на кроках деревни, подвергшиеся нападениям за последние годы. От попыток нападать на корабли индейцев отучили. Полные бортовые залпы картечью с нескольких кораблей гарантировано выбивают любую толпу нападающих. А вот на группу всего из двух кораблей, обозленные прошлыми нападениями индейцы, вполне могут напасть, закончил свой рассказ Гофман. Красавцев решил еще раз взнуздать своих гвардейцев. Симонов настропалил командиров кораблей, а те, в свою очередь, ночные вахтенные команды, в первую очередь сигнальщиков, пулеметчиков и морпехов.

Тем не менее, первая ночевка в основном русле реки прошла спокойно. Туземцы атаковать не пытались. На шестой день пути корабли миновали устье крупного правого притока Карони. Задолго до устья вдоль левого берега появилась широкая полоса более светлой воды желтоватого оттенка. В русле бурной Карони, изобилующем водопадами, было меньше ила и больше песка.

Ночью, пока корабли стояли, вверх по течению изо всех сил гребли воины карибы, посланные местным вождем к верховному вождю союза племен, Великому леопарду, Быстрому орлу, Могучему крокодилу по имени Батуалла. Под рукой Батуаллы находились 13 карибских племен, населявших оба берега великой реки на 7 дневных лодочных переходов вверх от устья Карони. Воины деда Батуаллы, Великого Гамистеллы придя на лодках от устья Ориноко, истребили и выгнали в верховья местных араваков и присвоили себе их имущество, женщин и детей. Равных врагов у воинов Батуаллы до недавнего времени не было. Они запросто грабили живших в низовьях и сбежавших в верховьях араваков.

Испанцев они трогать избегали, не потому что боялись, а просто не желали связываться. Те не хотели честно сражаться и подло громыхали из своих пушек. Благородные воины не желали нюхать вонючий пушечный дым.

Однако, год назад военная экспедиция, посланная Батуаллой на остров Тринидад, закончилась неудачей. Мало кто из воинов вернулся. Погибли и все военные вожди. Островным аравакам помогли какие-то новые пришельцы. С еще более светлой кожей, чем уже знакомые испанцы. Вторая экспедиция на остров, предпринятая по наущению островных карибов, тоже закончилась жестоким поражением. Престиж Великого вождя пошатнулся.

Поэтому, Батуалла обрадовался сообщению гонцов о появлении в реке двух кораблей. Хотя, вождя насторожило сообщение о том, что корабли шли вверх по течению без парусов и без весел. От нескольких сбежавших из плена с Тринидада воинов, он знал, что без парусов ходят корабли новых пришельцев. Однако, два корабля – это не шесть, и даже не четыре.

Вождь решил расквитаться с пришельцами и восстановить свой упавший авторитет. Вверх и вниз по реке полетели пироги с лучшими гребцами. Из всех деревень выплывали набитые воинами пироги, направляясь в назначенное вождем место. Весла в руках гребцов гнулись. Гребли днем и ночью попеременно. У всех воинов среди погибших на Тринидаде имелись родственники или друзья.

В деревне на самом краю владений Батуаллы собрались воины восьми племен, почти три тысячи человек, во главе с вождями. Ожидали подхода воинов еще из пяти низовых племен, когда в самом начале ночи, приплыли дозорные, сообщив, что два корабля пришельцев встали на ночевку в часе гребли ниже по течению. Батуалла понял, что завтра корабли уйдут из его владений, и догнать их будет трудно.

Совет вождей постановил напасть на пришельцев перед рассветом, не дожидаясь полного сбора воинов. Впрочем, навстречу отстающим, вниз по течению направили гонцов с приказом остановиться в миле от кораблей и ждать сигнала к нападению.

Опасаясь бортового залпа, напасть на корабли решили с носа и с кормы. Воинов трех племен направили вдоль противоположного берега вниз по течению. Батуалла надеялся, что за ночь к ним подтянутся воины еще нескольких племен.

Сигнал к нападению – трижды повторяющийся крик обезьяны-ревуна. Великий вождь был уверен, что четыре тысячи воинов, напавших внезапно, застанут пришельцев врасплох и задавят их массой. Вождю донесли, что пришельцы освещают реку яркими фонарями, но Великий вождь собирался напасть во время очередного ливня, который наверняка пройдет до рассвета. Дождь резко уменьшит видимость и снизит потери от пушечного огня, а также не позволит пришельцам использовать ручное огнестрельное оружие. Диспозиция была составлена, воины заняли исходные позиции.

Батуалла колебался. Близился рассвет, а дождь все не начинался. Плотные и тяжелые, набухшие влагой облака в восходной стороне горизонта чуть-чуть посветлели. Дольше ждать было нельзя.

– Сигнал! – скомандовал вождь. Верховный шаман трижды мастерски сымитировал вопль обезьяны-ревуна. Послышался частый плеск весел. Из затопленного леса на речной простор выплывали пироги, набитые воинами и быстро уносились вниз по течению. На каждой лодке по 15 – 20 воинов. Вожди племен во главе. Воины в гребли в боевом азарте, предвкушая кровавую схватку и богатую добычу. Сам Батуалла в пироге с шаманом и личной охраной держался позади.

Снизу против течения к кораблям пришельцев тоже вышла армада, не менее сотни лодок. За ночь к трем племенам, ушедшим вниз по реке, подошли еще два племени. Совет вождей расположил исходные позиции войск так, чтобы, с учетом скорости течения, лодки снизу и сверху подошли к цели одновременно.

Учитывая высокую вероятность ночного нападения, ночные вахты моряков и ночные наряды гвардейцев были усилены. В каждую вахту дополнительно дежурили по четверо мартийцев с автоматами. Вне вахт и нарядов личный состав спал, не снимая кольчуг. Один из пулеметов Авроры с юта переставили на бак, по одному пулемету поставили на внешние борта кораблей по миделю. Дополнительные станки для пулеметов на этих позициях были смонтированы еще при подготовке кораблей к походу. Как обычно, два корабля стояли борт о борт.

Сигнальщики заметили приближающиеся сверху пироги более чем за три кабельтова. В свете прожектора взблескивали мокрые лопасти весел. На кораблях ударили колокола громкого боя. С бака Авроры по лодкам длинно застрочил пулемет. В ответ над рекой разнесся устрашаюший боевой рев карибов. Спустя полминуты с кормы Кирова второй пулемет ударил по пирогам, идущим против течения. На мачтах, на баках и на ютах кораблей в дополнение к прожекторам зажглись яркие электролампы. По трапам застучали ботинки моряков и гвардейцев. Экипажи занимали места по боевому расписанию.

Симонов и Красавцев с автоматами в руках выскочили на высокий ют Авроры. Стоявший вахту Кузовков доложил диспозицию. С носа и с кормы на корабли накатывались две лавины лодок. Сигнальщики пока не сосчитали, сколько. Но, ясно, что много десятков лодок. По бортам лодки пока не наблюдались.

Симонов выдал серию команд: срочно разводить пары; перетащить два пулемета с бортов кораблей на бак и на ют, огонь открыть по готовности; там же сосредоточить всех гвардейцев с двустволками и мартийцев с автоматами, огонь из автоматов и двустволок по противнику открыть с дистанции пол кабельтова. Артиллеристам и минометчикам готовиться к открытию огня. К сожалению, и пушки и минометы кораблей могли вести огонь только по бортам. Абордажникам с обрезами и гвардейцам с холодным оружием рассредоточиться на верхней палубе по внешним бортам кораблей, не допустить противника на палубу. На высокие ют и бак туземцам влезать будет гораздо трудней. Палубной команде командор приказал приготовить гранаты.

Матросы палубных команд кораблей, как и абордажники, были вооружены обрезами и тесаками. Морякам – специалистам, вооруженным револьверами и кинжалами, было предписано задраить все люки изнутри и оборонять внутренние помещения кораблей.

Лодки накатывались широким фронтом, не менее чем по десятку пирог в ряд. Через пару минут с баков Авроры и Кирова часто затрещали автоматы и двустволки. На сотню метров они били вполне прицельно, тем более, по таким обширным мишеням. Два пулемета, шесть автоматов и двадцать двустволок в максимальном темпе стрельбы выдавали шесть сотен выстрелов в минуту. Чуть позже моряки открыли огонь и с ютов обоих кораблей.

Лавину лодок встретил ливень пуль. Туземцев с первых рядов лодок выбили полностью. Неуправляемые пироги, заполненные ранеными и убитыми, дрейфовали по течению. Казалось, нападение туземцев будет легко отбито.

Однако, природа Америки решила вмешаться в бой на стороне своих детей. Налетел резкий порыв ветра, во тьме над рекой полоснула яркая горизонтальная молния, ослепив всех почти на минуту. Грянул раскат грома, перекрыв грохот оружия, затем на корабли хлынул тропический ливень.

Стена падающей воды закрыла плотным пологом все вокруг. Видимость упала до двух десятков метров. Стрельба стихла. А когда из пелены дождя показались лодки, остановить их уже не смогли, несмотря на максимальный темп стрельбы. Пироги оказались под бортами кораблей в не простреливаемой зоне.

Туземцы забрасывали вверх веревки с крючьями и грузиками на концах, которые зацеплялись за корабельные снасти, и лезли по веревкам вверх. За борт полетели гранаты, но большая часть из них падала в воду, тонула и взрывалась глубоко под водой, не причиняя вреда противнику. Борта кораблей, даже наращенные на два метра, не стали препятствием для воинов, с ловкостью обезьян взбиравшихся по веревкам. На палубах уже резались врукопашную. Гвардейцы и абордажники сдерживали туземцев мечами и саблями. Палубные матросы из-за их спин в упор расстреливали карибов из обрезов.

Интенсивность стрельбы с баков и ютов по пирогам, выплывающим из-за пелены дождя, вынужденно снизилась. Пулеметчики меняли ленты. Автоматчики расстреляли все магазины, их требовалось набивать заново. К каждому автоматчику для этого приставили вторым номером матроса, но набивка магазинов все равно требовала времени. Только двустволки трещали не переставая. Но, количество лодок, прорвавшихся сквозь огневую завесу к кораблям, все увеличивалось.

Большинство карибов были вооружены копьями с костяными наконечниками и каменными топорами. Лишь небольшая их часть имели копья с медными наконечниками. Туземцы гибли десятками, но прибывали сотнями. Их было слишком много. Они теснили моряков. Красавцев через рупор приказал морякам и бойцам отходить на бак и на ют.

Вскоре камчатцы сосредоточились на высоких кормовых и носовых надстройках кораблей, отбивая все попытки туземцев перелезть через фальшборт или подняться по трапам с палубы. Пули стрелков косили туземцев в лодках и на палубах кораблей, но на смену убитым через борта лезли все новые толпы. Брошенные снизу копья постепенно выбивали обороняющихся, несмотря на одетые доспехи. Чаши весов сражения колебались в неустойчивом равновесии.

Красавцев решился на крайнюю меру.

– Гранаты к бою! – Скомандовал мамлей в рупор. Выждав пяток секунд, он прокричал:

– Гранатами по туземцам на палубе – огонь! Палубные матросы, назначенные гранатометчиками, одновременно метнули вниз почти полсотни гранат.

– Все ложись!! – заорал Красавцев в рупор и сам бросился на палубу юта. Камчатцы попадали друг на друга, места на надстройках было маловато. Через четыре секунды раскатисто громыхнуло – Бах-Бах-Бабабах! Посильнее, чем гром в начале схватки. Когда оглушенные командиры поднялись на ноги, стоящих на ногах туземцев на палубах не наблюдалось вовсе. Несмотря на сравнительно слабые заряды черного пороха, разрываясь под ногами толпы, ручные гранаты произвели страшное опустошение среди нападавших. Вся палуба была завалена телами и отдельными частями тел. Лежавших на высоких надстройках камчатцев осколки не зацепили. Зато вокруг них валялись оторванные ноги, руки, кисти и ступни.

На туземцев, сидящих в лодках и ждущих своей очереди влезть на корабли, взрывы и, особенно, падающие сверху оторванные конечности, произвели ошеломляющее действие. А тут еще раздался крик, что убиты Верховный вождь и Верховный жрец. Их пирога нарвалась на кинжальную пулеметную очередь с Кирова.

Уцелевшие карибы прекратили орать и налегли на весла, стремясь поскорее убраться из-под падающих сверху оторванных конечностей. Через минуту стрельба прекратилась. Противника в поле зрения больше не наблюдалось.

Забрезжил рассвет. Санитары во главе с Мезенцевым оказывали помощь серьезно раненым. Остальные перевязывали друг друга сами. Ранения получили почти все. К счастью, кольчуги, кирасы и шлемы выдерживали удары костяных копий и каменных топоров, так что, тяжело раненых оказалось всего четырнадцать человек. Погибли четверо: трое араваков и один испанец. Всем копья попали в лицо.

Весь день корабли простояли на месте. Выкинули за борт трупы нападавших. Раненых выкинули тоже. Мартийцы по этому поводу не комплексовали. Все знали, что карибы приносят пленных в жертву своим жестоким богам, предварительно содрав с них кожу. Если бы победили карибы, участь экипажей была бы страшной. Тем более, не переживали араваки и испанцы.

Затем экипажи и гвардейцы отмывали палубу и устраняли повреждения. Осколки гранат порвали такелаж. Серьезных повреждений не возникло. Палуба из толстых дубовых досок выдержала множественные разрывы гранат и попадания автоматных пуль. Хотя вся она была в зазубринах, вмятинах и задирах. Там и сям торчали впившиеся в древесину осколки. Так же выглядели надстройки и мачты. Тонкие доски фальшбортов больше походили на решето, по причине большого количества осколочных и пулевых пробоин. Пушки и минометы, к счастью, серьезных повреждений не получили. Очевидно, от осколков их прикрыли своими телами туземцы. Непреднамеренно, конечно.

Командование сочло, что экспедиция отделалась малой кровью и минимальными повреждениями. Карибов накрошили по самым скромным подсчетам около тысячи человек. Только с палуб кораблей было выброшено за борт почти три сотни тел. Утром вокруг кораблей кишмя кишели гигантские крокодилы, пожирая выброшенные трупы. Жрать трупы они начали еще ночью, сразу после битвы. Отдельные экземпляры достигали пяти метров в длину. Казалось, эти твари собрались вокруг кораблей со всей Ориноко. Гофман просветил, что это гигантские оринокские крокодилы, вырастающие до шести метров длины и достигающие тонны веса. Смотреть на все это было жутковато. Крокодилы кишели вокруг кораблей весь день, ожидая новых подачек. Слабое течение в заводи, где стояли на якоре корабли, не требовало от крокодилов больших усилий, чтобы оставаться на месте. Лишь к концу дня их количество стало уменьшаться.

Допрошенные пленные, перед тем как отправиться кормить крокодилов, поведали, что выше по течению две деревни принадлежат карибам, а дальше располагаются земли араваков, правда, уже пограбленные карибами.

На следующее утро корабли снялись с якорей. Две карибские деревни расстреляли из минометов в назидание, дальше до устья Кауры шли без осложнений. Из Ориноко в Кауру вошли на 15-й день похода. Приток в устье имел ширину около километра, скорость течения немного выросла. На третий день подъема по Кауре по правому борту открылась массивная столовая гора, возвышавшаяся на добрых полкилометра над окружающей местностью. Склоны горы покрывал густой лес. От реки до нее было километров десять. На стоянку встали напротив туземной деревни. Поселение выглядело вполне процветающим. По словам Гофмана охотники за рабами сюда еще не добирались. Да и карибы, по-видимому, тоже. Тем не менее, завидев корабли, местное население растворилось в окружающем селение лесу.

Первыми в деревню перебрались гвардейцы – араваки. Высадились из лодок и расположились на берегу. Разложили дары, запалили костерок и взялись жарить выловленную за день рыбу. Не прошло и часа, как из леса показалась делегация местных и робко приблизилась к костру. Договориться удалось. Язык местных хотя и отличался, но был достаточно близок к языку островных араваков. Получив подарки и угостившись жареной рыбой, местные удалились, пообещав привести на переговоры вождя. С кораблей высадились Красавцев, Нефедов и Гофман. Народ понемногу возвращался в деревню. Первыми появились воины, за ними женщины и дети. Однако, к камчатцам они не приближались.