Текст книги "Минзаг "Марти". Дилогия (СИ)"

Автор книги: Виктор Старец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 41 страниц)

Annotation

Авантюрная альтистория. Боевой корабль Краснознаменного Балтийского флота "Марти" после официального визита в США через Бермудский треугольник попал из 1939 года прямиком в 1539 год. На борту находились делегация ЦК ВКП(б), ВЦСПС и наркомвнешторга. Попаданцы берут курс на мировую пролетарскую революцию и начинают с построения Коммунистической республики Камчатка на Карибских островах. Воюют с испанцами, покровительствуют индейцам. Среди попаданцев возникают разногласия. НКВД и Политбюро партии не дремлют, раскрывают заговор врагов народа и арестовывают командира "Марти" вместе заместителями.

Старец Виктор

Старец Виктор

Минзаг «Марти».

0. Бермудский треугольник.

Старпом капитан второго ранга Звягинцев глядел вперед. Из темноты ходовой рубки прямо по курсу на гладкой поверхности океана отчетливо просматривался слабо светящийся голубоватым светом постепенно расширяющийся круг. Старпому уже приходилось видеть такие круги. Дело в тропических широтах довольно обычное. Наука объясняет это явление флюоресценцией планктона. Шедший четырнадцатиузловым ходом минный заградитель должен был пересечь границу круга минут через пять – семь.

Когда до круга оставалось с полмили, яркость его резко возросла и над ним неожиданно возникла светящаяся полусфера, переливающаяся разными красками, подобно полярному сиянию. Радиус круга и сферы начал быстро увеличиваться. Такого старпому видеть не доводилось. Рука потянулась к телефонному аппарату – вызвать в рубку командира, но остановилась на полдороге. Пока капитан проснется, оденется и дойдет в рубку, корабль уже будет в круге.

– Шелихов, ты это видишь? – осведомился Звягинцев у рулевого.

– Вижу, пузырь какой-то светится, – ответил рулевой.

– Что – то электрическое, типа огней святого Эльма, наверное, – встрял в разговор вахтенный штурман лейтенант Прядильщиков, – может, отвернем, на всякий случай?

– Все равно в пузырь войдем, радиуса не хватит, – ответил старпом.

– Так держать, – обратился он к рулевому. Командира Звягинцев решил не будить. Мало ли какие атмосферные явления в океане бывают. Придет командир, а пузырь потухнет. И что?

Бак корабля между тем вошел в 'пузырь'. Светящийся полог быстро прошел по кораблю от бака да кормы. Сначала ничего не произошло. Затем все вокруг накрыло густым молочным туманом. Из вида пропал даже сигнальный фонарь на баке. Вот это для штилевой погоды в тропиках уже было совсем не типично. Звягинцев перевел ручку машинного телеграфа на малый ход, включил всё наружное освещение и все-таки позвонил командиру.

Каперанг Мещерский, высокий подтянутый сорокапятилетний моряк, появился в рубке через четыре минуты, и как раз успел застать окончание тумана. Секунд через пятнадцать после его появления в рубке туман пропал. Звягинцев доложил о происшествии. Вдвоем вышли на левое крыло мостика и посмотрели за корму. На поверхности ночного океана не наблюдалось ничего. Мещерский отнесся к происшествию серьезно. Вызвал командиров БЧ-4 и БЧ-5. Стармех каплей Востриков, запросив доклады с постов, вскоре доложил, что все электрооборудование корабля работает штатно.

Начальник связи старлей Семенихин доложил, что произошел сбой в работе радиооборудования: радист перестал принимать все радиостанции, и флотские и радиовещательные.

– Видимо, это все же было электрическое атмосферное явление, раз все радиоприемники накрылись, – сделал вывод командир корабля, – Семенихин, подымай всех своих, отлаживайте срочно радиосвязь. Как отладишь, доложишь. Востриков, ты еще раз свое хозяйство проверь. Если на радиооборудование повлияло, могло и электрику повредить! Ход экономический. Я пошел досыпать, время полтретьего.

Старпом сделал запись о происшествии в вахтенном журнале. Штурман выдал ему координаты. Корабль находился в ста пятидесяти милях юго-западнее Бермудских островов.

Мещерский проспал до побудки. Никто его не разбудил. Поднявшись и умывшись, прошел в рубку. Спросил у стоявшего вахту командира БЧ-2 каптри Сокольского:

– Что радисты докладывают?

– Непонятная штука, Николай Иосифович! Орлы Семенихина всю ночь землю носом рыли, все до последнего сопротивления проверили. Вся аппаратура работает, а связи ни с кем нет. И даже радиовещательные приемники ничего не ловят. Ни на длинных, ни на средних, ни на коротких волнах. Пробовали с корабельного передатчика давать сигнал в гражданских диапазонах. Приемники сигнал ловят без проблем. Атмосферные помехи тоже ловятся.

– Давай сюда Семенихина.

Подошедший взмыленный старлей повторил доклад Сокольского и поклялся, что вся радиоаппаратура работает. После ночного инцидента во включенных приемниках пришлось заменить конденсаторы во входных каскадах, и все. Других повреждений не выявлено. Выключенные приемники не пострадали. Передатчики тоже.

– Ну, мастера – ломастера, черт бы вас побрал, – выругался обычно корректный каперанг. – Сейчас я вам устрою проверку.

– Стоп, машина, – приказал он Сокольскому. – Спускайте большой катер. Коротковолновая рация на нем есть. Поставьте на него еще и радиовещательный приемник. Семенихин, давай на катер. Отойди на пару миль, будем проверять связь с катером. Потный и растрепанный Семенихин умчался к катеру.

Через час катер вернулся. Связь работала как часы. На всех проверенных диапазонах.

Мещерский приказал вахтенному начальнику пригласить в кают-компанию руководство экспедиции и накрыть там утренний чай.

Минный заградитель 'Марти', введенный в строй в 1938 году, был переоборудован из бывшей императорской яхты 'Штандарт' и сохранил в интерьере кают компании многое от яхты. Обшивка стен вишневыми панелями, бронзовые бра и картины на стенах, отреставрированная мебель сделали бы честь любому аристократическому салону, в которых командиру минного заградителя капитану первого ранга РККФ СССР, бывшему князю и офицеру императорского военного флота, в свое время приходилось бывать.

Минут через пятнадцать в кают-компании собрался весь комсостав экспедиции: начальник экспедиции заместитель заведующего сектором США международного отдела ЦК ВКП(б) Валдис Леонардович Круминьш, зам начальника по военно-морским делам каперанг Железнов Карп Акинфеевич, зам начальника по торговым делам Зильберман Самуил Исаакович, зам по профсоюзным делам начальник отдела ВЦСПС Болотников Петр Ильич, начальник особого отдела экспедиции майор НКВД Ягодин Марк Львович, ну и сам хозяин кают-компании.

Командир корабля доложил высокому собранию о ночном инциденте и отсутствии радиосвязи.

– И как вы можете объяснить отсутствие радиосвязи, если вся аппаратура, как вы утверждаете, исправна? – Вопросил Круминьш, сановного вида невысокий полноватый лысый мужчина.

– Точного ответа не имею, – ответил Мещерский, – мои специалисты предполагают, что под воздействием ночного инцидента корпус корабля приобрел какие-то свойства, которые ослабляют радиоволны. Поэтому на близком расстоянии связь есть, а на дальних расстояниях связь отсутствует. Но, это явление науке неизвестно.

– И что вы предлагаете, в связи с этим? – Снова вопросил начальник экспедиции.

– Поскольку без радиосвязи идти через океан опасно, предлагаю зайти в Нью-Йорк, в военно-морскую базу, в которой мы были, надеюсь, там помогут отремонтировать связь. Нам все равно по пути.

Железнов, Болотников и Ягодин возражали, что негоже советским морякам просить помощи у капиталистов. Зильберман, напротив, поддержал капитана, заявив, что безопасная доставка важного груза, стоящего больших денег, важнее мелко понимаемого престижа. Тем более, что экспедиция столкнулась с доселе неизвестным природным явлением.

Круминьш, которому совершенно не улыбалось после успешного решения экспедицией всех поставленных задач, нарваться на неприятности из-за чьего-то глупого гонора, решил идти в Нью-Йорк.

1. Экспедиция 'Марти'.

Дружественнный визит легкого крейсера ВМФ США 'Хьюстон' в Ленинград осенью 1938 года, долженствовавший подтвердить высокий уровень дипломатических и торговых связей между СССР и США, поставил перед наркомом РККФ Кузнецовым сложную задачу. Предстояло нанести ответный визит и не ударить при этом лицом в грязь.

Единственный корабль Балтийского флота подобного класса – легкий крейсер 'Киров' был только что принят в боевой состав флота. Эксплуатация выявила многочисленные недоделки и конструктивные просчеты, недостаточную надежность механизмов. Посылать недоведенный до ума корабль в трансатлантический переход было просто опасно. Если и доплывет, то в США его придется ремонтировать, а это удар по престижу страны. Времена были суровые. Всем причастным к такому афронту грозила неизбежная отсидка с длительным сроком, а то и высшая мера. Посылать с Черного моря старые крейсера еще царской постройки было зазорно для молодого пролетарского государства.

Так что, свет клином сошелся на одном единственном корабле – минном заградителе 'Марти', названном в честь французского революционера, секретаря Киминтерна Андре Марти. Переоборудованный из бывшей императорской яхты 'Штандарт', корабль получился неожиданно удачным, по совокупности характеристик одним из лучших в мире в своем классе. Да и по артиллерийскому вооружению он был близок к легкому крейсеру, хотя и не имел бронирования*. К тому же, назначенный его командиром бывший офицер царского флота каперанг Мещерский за год вывел его на первое место в Балтфлоте по боевой и политической подготовке экипажа. Капитально отремонтированные старые механизмы корабля работали вполне надежно.

Решено было с ответным визитом в США направить минный заградитель. Естественно, тащить за океан и обратно три с половиной сотни морских мин общим весом полтысячи тонн было глупо, да и небезопасно. Поэтому, минные трюмы корабля оказались пустыми. Да и личный состав минной БЧ-3 катать за океан тоже необходимости не было. Сорок краснофлотцев остались в Кронштадте.

Однако, боекомплект для артиллерии загрузили полностью. Международная обстановка расслабляться не позволяла.

Наркомат иностранных дел решил попутно направить на корабле за океан на конгресс профессиональных союзов США делегацию советских профсоюзов. Наркомат внешней торговли запросил в ЦК ВКП(б) санкцию на загрузку корабля попутными грузами и получил её. Так что, вместо военно-морского визита получилась целая многоцелевая экспедиция, что потребовало соответствующего усиления руководства. Возглавил экспедицию ответственный работник ЦК Круминьш с заместителями по направлениям работы. Поскольку бывшему князю и царскому офицеру партия не слишком доверяла, для контроля и надзора за командиром корабля был назначен и заместитель руководителя экспедиции по военно-морской части, бывший красный матрос, участник штурма Зимнего, а ныне каперанг Железнов, направленный в США проинспектировать аппарат военно-морского атташе в посольстве.

Наркомвнешторг подошел к делу ответственно, сформировал торгово-закупочную группу из ответственных работников наркомата, которые должны были реализовать в США четыреста тонн льняного полотна и партию предметов антиквариата из фондов Гохрана, а на вырученные деньги закупить оборудование для ремонтно-механического завода автомобильной специализации. Впрочем, большая часть контрактов уже была предварительно согласована торгпредством в США.

Не остался в стороне и наркомат внутренних дел. Для охраны ценного груза и надзора за моряками в иностранных портах был откомандирован полувзвод конвойных войск НКВД во главе аж с целым майором и двумя лейтенантами.

Экспедиция пробыла две недели на военно-морской базе в Нью-Йорке, командиры и экипаж встречались с американскими военными моряками, посещали боевые корабли. На 'Марти' был открыт доступ и рядовым гражданам. Торговая миссия без проблем сбыла партию льняного полотна. Гигиеничное льняное постельное белье входило в моду. Больше было хлопот с раритетами Гохрана: золотой и серебряной утварью, ювелирными украшениями, предметами искусства. Справились и с этим. Большую часть оптом продали американскому миллиардеру и коллекционеру Зоросу. Небольшую непроданную часть оставили на реализацию работникам торгпредства а Нью-Йорке. В трюмы загрузили станочный парк ремонтно-механического завода. Денег на него хватило с избытком.

Экипаж отпускали на берег. Группами по десять краснофлотцев с командиром во главе и в сопровождении бойца конвойного полувзвода. Валюты на руки им выдавали только на бутылочку кока-колы и сэндвич. Однако, не обошлось без происшествий. Краснофлотцы Зюскинд и Либерман вынесли с корабля купленных в Ленинграде матрешек и умудрились незаметно продать их местным. Их коммерческую деятельность засек боец Коновалов и ухитрился взять с поличным, когда они выходили из магазина, купив по фотоаппарату. Коммерсантов посадили на сутки на гауптвахту и дали по пять нарядов вне очереди. Фотоаппараты конфисковали. Командиров отпускали в город группами по трое. Валюты – на бутылку виски. Однако, большинство покупали сувениры. Особой популярностью пользовались бензиновые зажигалки в виде револьвера и наручные часы.

Затем корабль перешел в порт Майами, где проходил профсоюзный конгресс. Делегаты работали на конгрессе, экипаж принимал на борту американских профсоюзных деятелей и рядовых граждан. На берег краснофлотцев не отпускали. От соблазнов буржуазного курортного города их следовало держать подальше. Руководство экспедиции нежилось на песчаных пляжах курорта, вечерами посещало рестораны. Надо же было большевикам вникнуть во все неприглядные стороны американской действительности. Член профсоюзной делегации, коммунист Ленинского призыва, токарь Еремеев на банкете после завершения конгресса изрядно перебрал и подрался с американским профсоюзником. Получил от Круминьша трое суток ареста для протрезвления. К 20 мая все задачи были успешно решены. Корабль вышел из порта и взял курс на Кронштадт.

Примечание. Орудия главного калибра и универсальные орудия были установлены на поворотных тумбах и прикрыты противоосколочными щитами сложной формы, также закрепленными на тумбах, и вращавшихся вместе с орудиями. Щит прикрывал расчет орудия со всех сторон, кроме задней, и состоял из броневых листов, закрепленных на каркасе. Со стороны щит выглядел как орудийная башня.

Боевая рубка корабля имела броню толщиной 12 мм. Другого бронирования Марти не имел.

2. Нью-Йорк.

Четыреста миль до Нью-Йорка прошли за сутки с небольшим. Океан был ласков. Солнце, небольшой ветерок, волнение 1 – 2 балла. Удивляло отсутствие встречных судов. Ни одного за сутки! Для этой зоны, примыкающей к крупнейшему морскому порту США с огромным грузооборотом – исключительный случай!

Наконец впереди показался берег. Однако, в бинокли не просматривалось ни статуи Свободы, ни небоскребов Сити. Мещерский приказал застопорить ход и проверить счисление. Штурмана поколдовали с навигационными приборами и сообщили, что вывели корабль точно к входу в Лоуэр-бэй. Все были в полном недоумении. Командир приказал идти в залив малым ходом. Вскоре поравнялись с островком, на котором должна была стоять статуя. Её не было!! Более того, весь наблюдаемый берег был абсолютно пустынным.

Самым малым ходом двинулись вглубь залива к своему причалу, у которого швартовались неделю назад. Причала на месте тоже не стало!!! Мещерский приказал застопорить ход и отдать якорь. В кают-компании снова собрался весь комсостав с участием командиров боевых частей. Круминьш долго пытал командира штурманской БЧ каплея Веденева, обвиняя его в безграмотности. Ягодин сразу заявил о вредительстве, порывался вызвать караул и посадить Веденева под арест. Мещерский взял штурманскую БЧ под защиту. В конце концов, Мещерский самолично произвел счисление и подтвердил правоту Веденева. Железнов тоже участвовал, делая умное лицо и периодически кивая. Штурмана про себя сделали вывод, что в навигации каперанг понимал мало. Препираться дальше было бессмысленно, решили спустить катер и осмотреться на берегу.

Командовать высадкой вызвался сам майор НКВД Ягодин. На катер, кроме экипажа, посадили десяток бойцов НКВД с младшим лейтенантом Стешиным при ручном пулемете. Катер застучал паровым двигателем и направился к берегу. Руководство следило за ним в бинокли. До берега было метров пятьсот. С приткнувшегося к песчаному пляжу катера спрыгнули бойцы и по пояс в воде, держа винтовки над головой, побрели к берегу. Затем двумя группами разошлись в стороны. За пляжем сплошной стеной стоял густой лес. Ягодин и расчет пулемета остался на катере, примостив пулемет на крыше рубки. Вскоре обе группы вернулись к катеру. Ягодин передал по рации, что на берегу обнаружено свежее кострище и от него тропинка в лес.

Шестеро бойцов с лейтенантом, держа наперевес винтовки, вошли в лес. Едва последний боец скрылся из вида, как в лесу затрещали выстрелы. Короткими очередями били автоматические винтовки АВС-36, которыми были вооружены бойцы. Почти тут же из зарослей на пляж вывалились бойцы. Одного несли двое других, закинув руки на плечи. Впрочем, ноги он переставлял сам. Бойцы загрузились на катер, сразу отчаливший от берега.

Врач и санитары с носилками побежали к шлюпбалкам, на которые должны были принять катер. Минут через десять катер подняли. У раненого бойца из груди торчала длинная деревянная стрела с оперением. Такая же стрела засела в плече у лейтенанта, на половину своей длины пробив трицепс. Крови было много. Бойца унесли в лазарет на носилках, лейтенант пошел сам. Ягодин сообщил, что в лесу бойцов обстреляли стрелами, видимо из луков. Причем, нападавших никто не видел.

За время стоянки Мещерский и Веденев еще раз сверили очертания наблюдаемых берегов с картой и лоцией. Сомнений не оставалось. Это был именно тот самый залив. Но, города и порта в нем не было!

После возвращения разведгруппы Круминьш с Ягодиным снова обвинили штурманов во вредительстве, поскольку города и порта на берегу не имелось. Веденев высказал предположение, что ошибку в счислении координат могла вызвать ошибка в расчетном времени. В случае, если корабль пробыл в пузыре не несколько минут, как всем показалось, а несколько дней. В этом случае вычисленные координаты будут не соответствовать фактическим. Мещерский возразил, что закат и рассвет наступили точно в расчетное время. Кроме того, сверив часы, все присутствовавшие установили, что у всех на часах время совпадает с точностью до минут. Впрочем, задержка времени ровно на сутки или ровно на несколько суток на наблюдаемое время рассвета и заката почти не повлияет.

Подошедший из лазарета начмед Васюнин сообщил, что провел раненым две операции, опасности для их жизни нет, и предъявил две стрелы. Обе имели медные листовидные наконечники и хвостовики из птичьих перьев. Все начальники весьма озадачились. Если бы это были какие-то бандиты из местных индейцев, то уж наконечники стрел были бы наверняка железными.

Веденев, подумав, предложил обследовать побережье к югу от их теперешнего положения. Если они находятся в заливе Нью-Йорка, то там должны быть вполне узнаваемые ориентиры: большой остров характерных очертаний, отделенный от материка узким проливом. Ввиду отсутствия альтернатив, предложение приняли. Мещерский загнал в воронье гнездо на фок-мачте двух сигнальщиков с биноклями, приказав сменять их каждый час. Сигнальщики должны были сообщать о любых судах или любых признаках жилья. До конца дня шли самым малым ходом вдоль острова, проводя топосъемку берега. К концу дня сомнения отпали. Они в Нью-Йорке, но города на месте нет! Это вынужден был признать даже Круминьш. Как такое могло случиться, спорили весь вечер до хрипоты, но, ни к какому мнению не пришли. На ночевку остались на якоре в двух милях от берега. Ночью в трех местах на берегу вахтенные заметили огни костров.

С утра решили продолжить обследование берега, поскольку крохотная надежда на навигационную ошибку кое у кого еще оставалась. Около полудня сигнальщик закричал, что наблюдает в море парус. Мещерский тут же дал полный ход и Марти пошел на пересечку. Через полчаса парус увидели и с мостика. Вскоре все рассматривали в бинокли трехмачтовый парусник, шедший навстречу под всеми парусами. Вскоре стал очевиден архаичный вид судна. Мещерский осведомился у присутствующих на мостике командиров боевых частей:

– Кто-нибудь может определить тип парусника? А то я очень давно курс истории кораблестроения проходил. Выручил начарт Сокольский:

– У меня лейтенант Мякишев – энтузиаст парусного флота, все картинки из журналов вырезает и собирает, и в свободное время модельки из бумаги клеит.

– Давай сюда Мякишева!

Прибежавшему лейтенанту вручили бинокль. Парусник был уже в трех – четырех милях и в бинокль был виден в деталях. Минуты через две Мякишев опустил бинокль и сказал:

– Похож на испанский галеон 16-го века. На таких во времена Колумба и Магеллана плавали.

Вскоре, Марти уже огибал парусник на удалении двух миль. Все внимательно разглядывали раритет в бинокли. Мякишев продолжил:

– Водоизмещение 400 – 500 тонн, на них стояло обычно до 50 пушек. Насколько могу судить, очень точная копия. Видимо, какой-то богатый капиталист себе заказал копию галеона в натуральную величину в качестве прогулочной яхты. Вон даже орудийные порты открыты и в них пушки видны.

– А какая дальнобойность была у пушек? – спросил Мещерский.

– Ну, тогдашние пушки стреляли на 5 – 6 кабельтовых максимум, ответил лейтенант.

По приказу командира Марти описал полукруг и вышел на параллельный с галеоном курс, выровняв скорость, на удалении полутора миль. На корме парусника развевался флаг, который моряки опознать не смогли. На палубе просматривалась толпа людей непонятного вида. На высоком юте у штурвала располагалась группа лиц, вырядившихся, как петухи. Даже шляпы с перьями.

– Похоже, у них там карнавал, – сделал вывод командир.

– Дайте флажный семафор: 'Назовите себя и пункт назначения'. Сигнальщик на левом крыле мостика замахал флажками. Расфуфыренные лица у штурвала проявили какую-то активность, но ответного сигнала не последовало.

– Дайте тот же сигнал ратьером, – приказал Мещерский. Краснофлотец защелкал шторками сигнального прожектора. В ответ у борта парусника вспух клуб черного дыма, немного погодя дымом окутался весь борт. Затем долетел грохот выстрела и залпа. На полдистанции между Марти и парусником встали всплески падения снарядов.

– Они что там, перепились что ли, и решили салют устроить? – возмутился Круминьш. Парусник между тем лег в правый поворот и двинулся на пересечку кораблю.

– Похоже, они хотят сблизиться и дать залп другим бортом, – предположил Сокольский. Мещерский приказал увеличить ход, дать лево руля и сблизиться до мили.

– Все равно не добьют. А мы на них поближе посмотрим. – Марти обрезал нос паруснику и вышел на встречный курс, расходясь левым бортом.

Парусник повернул влево, стремясь повернуться к Марти другим бортом. Марти продолжал кружить вокруг парусника, держа того по левому борту. Теперь Марти оказался прямо по курсу галеона. Парусник повернул вправо и дал залп левым бортом. Опять недолет, но значительно ближе. Одно ядро рикошетировало от поверхности воды и вскользь гулко ударило в борт.

– Доложить о повреждениях! – скомандовал Мещерский старпому. Через тройку минут тот доложил:

– Повреждений нет, но в борту вмятина.

– Товарищ начальник экспедиции! Мы атакованы неопознанным кораблем! Разрешите открыть огонь с целью остановить противника! – официально обратился Мещерский к Круминьшу.

– Действуйте! Только поаккуратней! И постарайтесь ничего ему не поломать, только международного скандала нам не хватало.

– Постараемся ничего ему не повредить. Боевая тревога!

По палубам корабля раздался дробный топот моряков, занимающих боевые посты. Элеваторы подали снаряды из погребов. Орудия повернулись на цель.

Марти описал циркуляцию и пристроился за кормой парусника. Тот дал залп еще и из двух кормовых пушек. Опять недолетом. Мещерский посовещался с начартом. Решили сначала дать предупредительные выстрелы универсальным калибром, а если не остановятся, сбить рангоут из зенитных сорокопяток. Корабль ускорился и вышел на левый борт парусника на дистанции одной мили. Дали два выстрела из трехдюймовок в воду по курсу парусника. Тот не среагировал. Тогда из сорокапяток бронебойными снарядами, чтобы, не дай бог, не зацепить кого-нибудь осколками, обстреляли грот мачту. Некоторые снаряды порвали тросы, один переломил рею. На паруснике засуетились, но паруса не спустили.

– Ну, хватит с ними цацкаться! Валдис Леонардович, разрешите свалить им мачту! – Снова обратился командир к начальнику экспедиции.

– Ну, что же с ними поделаешь! Валите!

На этот раз сорокапятки отстрелялись осколочными. Один из снарядов попал в грот-мачту и перебил её примерно посередине. Верхушка мачты вместе с парусом рухнула в воду, сыграв роль плавучего якоря. Галеон развернулся и встал. Его экипаж рассыпался по вантам, спуская паруса. При оборванном такелаже они могли сломать обе оставшиеся мачты.

– Предлагаю выслать катер и потребовать к нам на борт капитана с судовыми документами, надеюсь, что-нибудь прояснится, – обратился к Круминьшу Мещерский.

– Согласен, – сановно кивнул начальник.

– Александр Васильевич! Спускайте катер! – приказал командир старпому. – Возьмите с собой трех бойцов с пулеметом и всех переводчиков, кого найдете, с английского, испанского, французского, немецкого и даже папуасского, если найдется. Объявите насчет переводчиков по громкой связи: все, кто хорошо владеет иностранными языками, срочно на палубу.

– Николай Иосифович! – обратился к командиру Зильберман. – Мои сотрудники знают испанский, немецкий, французский и само собой – английский.

– Вот и хорошо, Самуил Исаакович! Вас попрошу, проконтролируйте лично, по одному переводчику с каждого языка на катере, чтобы были! Пока не ясно, на каком языке будем переговоры вести.

Вокруг катера снова началась суета. Прозвучали объявления по громкой связи. Минут через десять катер отвалил от борта.

– Сокольский! Мой приказ БЧ-2: когда катер будет на полпути, положите по два фугасных снаряда главного калибра по обоим бортам парусника, поближе к бортам, но не зацепите его. Что бы, не вздумали палить по катеру.

Сокольский продублировал команду на баковые орудия.

Стотридцатимиллиметровки четыре раза грохнули, изрядно оглушив всех находившихся на мостике. Вдоль бортов галеона встали могучие столбы воды, высотой почти с его мачты. В открытые пушечные порты мощно плеснула поднятая разрывами волна. Галеон сильно закачало. На палубе парусника засуетились. Демонстрация силы была впечатляющей. Это вовсе не хилые всплески от падающих в воду ядер.

Подойдя к галеону на полкабельтова, с катера заговорили в рупор. Слов на расстоянии было не разобрать. С галеона что-то отвечали. Разговаривали минут десять. Затем с парусника спустили гребную шлюпку, в которую спустился один из павлинистых господ. Старпом сообщил по рации с катера, что на паруснике говорят на искаженном испанском, но понять их можно. Шлюпка подгребла к катеру, ее взяли на буксир и повели к кораблю. Лежавший на крыше рубки катера пулеметчик контролировал поведение экипажа шлюпки. Тем временем с корабля спустили трап, к которому и подошел катер. К борту катера подтянули шлюпку. Все, кроме гребцов в шлюпке, пулеметчиков и экипажа катера поднялись на борт. Комсостав экспедиции с большим интересом рассматривал вырядившегося попугаем господина с толстым журналом в руке. На поясе у него висела шпага самого антикварного вида. Павлин имел вид растерянный и, одновременно, наглый.

Подойдя к группе комсостава, павлин сделал реверанс, замысловатым движением подмел шляпой с перьями пол и что-то долго говорил, безошибочно адресуясь к стоящему в центре Круминьшу. Сотрудник торгпредства Ягудин перевел:

– Кабальеро дон Истебан де Фуэнтес капитан галеона Святая Изабелла приветствует Вас. Он спрашивает, на каком основании вы атаковали корабль флота короля Испании Карла V. Титулы короля я опустил.

Круминьш решил перестраховаться, и предложил каперангу:

– Поговорите Вы с ним, Николай Иосифович, а я пока послушаю.

– Спросите: почему вы первыми открыли по нам огонь из пушек? Спросите: из какого порта и когда вышел корабль?

– Нет, это вы сначала быстро и часто стреляли в нас из какого-то орудия. Мы вышли из порта Сан-Хуан на острове Пуэрто-Рико по приказу губернатора Антильских островов для обследования побережья Америки. Из Сан-Хуана вышли 15 апреля 1539 года. Про дату и год я дважды переспросил, уточнил переводчик

– Это была не пушка, а всего лишь сигнальный фонарь. Мы подавали вам сигналы этим фонарем, предлагая остановиться для переговоров. Поскольку вы не подчинились, пришлось сбить вам мачту. Я надеюсь, вы поняли, что мы из своих орудий можем утопить ваш корабль за несколько секунд, а ваши пушки до нас просто не достанут. А какое сегодня точно число? А то мы долго плаваем и хотим свериться.

– Сегодня 1 июня 1539 года от Рождества Христова. Я крайне огорчен, что мы приняли ваши яркие сигналы за выстрелы и открыли огонь. Мы просто не могли предположить, насколько огромен ваш корабль, поэтому думали, что он гораздо меньше и гораздо ближе. Только по недолетам мы примерно оценили расстояние до вашего корабля и его размеры, но он все равно превосходит всякое воображение. Точно оценив размеры вашего корабля, мы бы сразу предпочли переговоры. Приношу Вам свои извинения. Он просит представиться и спрашивает, откуда мы.

– Скажите, что мы ответим на все вопросы, но только позже. А сейчас пройдемте в кают-компанию. Испанец приободрился. Все это время, он, не переставая, озирался с изумленным видом.

В кают-компании уже накрыли чай и кофе со сладкими булочками. Мещерский предложил испанскому капитану угоститься, а сам попросил просмотреть судовой журнал. Журнал передал для изучения Ягудину. Пока дон Истебан, понявший, что сразу свежевать и есть его не будут, пробовал булочки, Ягудин пролистал журнал и прокомментировал:

–Журнал за 1538 и 1539 год, записи ежедневные. Язык испанский, устаревший, правописание не современное. За сегодня две записи с датой 1-е июня 1539 года: об обнаружении нашего корабля и об открытии огня по нам. Больше ничего записать не успели.

Круминьш хранил загадочное молчание.

– Валдис Леонардович! Предлагаю оставить с испанцем старшего помощника Звягинцева, капитана первого ранга Железнова и майора Ягодина. Пусть они попытают его об остановке в Европе и Америке, а особенно на островах Карибского моря. А мы с остальными пойдем в рубку, подумаем, что нам со всем этим делать.

– А я все же думаю, что это какие-то клоуны ряженые, нам всем головы морочат.