Текст книги "Бешеный жив!"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

 Буквально через час квартира настолько преобразилась, что в ней даже появилось какое-то подобие уюта. Они придвинули столик к дивану и сели рядом. Молча выпили по бокалу грузинского вина, закусили фруктами, а потом Вероника начала рассказывать о себе. Оказывается, у нее есть трехлетний ребенок, она живет с матерью, которая и сидит сейчас с малышом. У нее был счастливый брак, но больше года назад муж вернулся из Чечни в виде груза "двести". Сразу навалилось столько проблем, что переживать о потере любимого человека было практически некогда. По состоянию здоровья мать не работает, и до гибели мужа они жили только на его зарплату, зарплату капитана воздушно-десантных войск. После его похорон долгое время они буквально перебивались с хлеба на воду, пока Веронике не удалось наконец устроиться танцовщицей в ресторан "Арлекин".

 – Кстати, со дня получения похоронки ты первый мужчина, с кем мне захотелось познакомиться...

 – Тебе? – недоверчиво переспросил он, не понимая, как такую красавицу кто-нибудь да и "не уговорил".

 – Мне! – с вызовом ответила Вероника. – Многие пытались назначать мне свидание, и я... никому не отказывала, – проговорила она серьезным тоном, но, заметив его мгновенно потухший взор, задорно рассмеялась и добавила: – Но никогда не приходила на встречу!

 – Никогда?

 – Никогда, – шепотом подтвердила девушка, не отрывая от него взгляда.

 Саня-Багор не помнил, когда его губы потянулись к ее губам, нежно притронулись к ним, словно пытаясь на ощупь понять, насколько они жаждут этого прикосновения. Мелкая дрожь, как от удара электрическим током, пробежала по их телам. Не в силах больше сдерживаться, они сжали друг в друга в объятиях и опустились на диван, но тот оказался таким узким, что они сползли на протертый ковер, едва не уронив столик с напитками. Молодые люди настолько жаждали любви, что им нельзя было терять ни минуты, ни секунды: умудряясь не прерывать затянувшийся поцелуй, они срывали друг с друга одежду.

 Волнуясь, что ее нежную кожу поцарапает старый протертый ковер, Александр подхватил Веронику на руки, она обвила его бедра ногами, шею руками, словно желая слиться с ним в единое целое.

 Добравшись до кровати, Александр буквально рухнул на девушку, и его разбухший от возбуждения клинок моментально вонзился в ее дивную пещеру. Девушка застонала то ли от его внушительного размера, то ли от страсти, и ее возглас заставил Саню замереть. Однако Вероника тут же воскликнула:

 – Не останавливайся, милый, это от счастья!

 – Родная моя! – прошептал Александр, то взлетая над ней, то резко устремляясь вниз.

 Желание так сильно переполняло их, что тела буквально сталкивались, издавая громкий хлопок. При каждом столкновении Вероника вскрикивала и тут же прикусывала губы, трепеща в ожидании момента наивысшего блаженства. А когда он наступил, уже не смогла сдержать громких всхлипов.

 – А-а-а! Милый, родной мой! Еще! Еще! – выкрикивала она, исступленно вздымая бедра навстречу его телу.

 – Господи! – выкрикнул и Александр, выплескивая мощный поток своего любовного нектара в ее водопад...

 Все это оказалось столь удивительно прекрасным, что они, словно сверхновые звезды в космосе, исторгли и впустили друг в друга такие сгустки энергии, что долгое время лежали не шевелясь, полностью слившейся плотью. Только иногда его ослабевший от сладострастной битвы приятель вздрагивал, заставляя сжиматься своды ее уставшего грота. Они так и заснули, оставаясь друг в друге. И проснулись одновременно, словно испугавшись чего-то. Оказалось, что Вероника едва не проспала время возвращения домой: нужно было кормить сына...

 Проводив девушку, Саня возвращался домой в таком приподнято-романтическом настроении, что не заметил в тумане внезапно выскочивший «Мерседес». Единственное, что он успел сделать, так это сгруппироваться, и машина задела его по касательной, а потому, хотя и отбросило метров на пять и сильно ушибло, но обошлось без всяких переломов. Сидевший за рулем невысокий черноволосый парень лет тридцати выскочил из «мерса» и испуганно склонился на Саней-Багром, осторожно стал его ощупывать, пытаясь установить, нет ли серьезных повреждений:

 – Здесь болит? А здесь? А здесь? – непрестанно повторял он.

 – Чего ты меня щупаешь, словно бабу? – недовольно буркнул Саня-Багор. – Со мной все нормально! – И тут же закричал на него: – Ты чего так лихачишь?! Убить же мог!

 – Лихачу? Да я ехал не больше тридцати: по сторонам смотреть надо, – огрызнулся тот, но спохватился и вновь спросил: – У тебя в самом деле все в порядке?

 – В порядке, только бок ноет.

 – Садись в машину, довезу, куда скажешь.

 – Да пошел ты!..

 – Ладно, не держи на меня зла, возможно, ты прав: чуток от дороги отвлекся, – нехотя признался владелец машины. – Только что с ментами цапанулся, не отошел еще, а тут ты словно из-под земли вырос... Может, без ментов обойдемся? – предложил он и вытащил из кармана бумажник: – Сколько?

 – Ты что, земляк, с печки упал, что ли? – недовольно пробурчал Саня-Багор. – Я что, на дятла похож или на барыгу? Попутал ты масть, братишка!

 – Ну, извини! Может, поляну накрыть?

 – Тебя как кличут?

 – Андрон... Пятигорский...

 – А меня Саня-Багор...

 – Давно от "Хозяина"?

 – Четыре месяца, а ты?

 – Три года уже...

 – С кем кентуешься?

 – Честно говоря, сам стараюсь выплыть. Человек пять братишек есть, с ними и отбиваемся, – неопределенно ответил новый знакомец, явно предпочитая не раскрываться перед случайно встреченным малым. – А ты с кем дружишь? Я к тому, что, может, кого из них и я знаю...

 – В основном я был рядом с Романом-Костоправом.

 – Ба, так я слышал про него от своего близкого: Васьки-Беспалого, он с ним в Соликамске парился. Много хорошего рассказывал о нем. Он вроде тоже из наших мест?

 – Ставропольский...

 – Ништяк пацан! Таких бы сюда побольше! Ты же, наверное, уже скумекал, сколько здесь мрази беспредельной?

 – Наслышан, – усмехнулся Саня-Багор. – Так вот, Андрон Пятигорский, обо мне не суетись: все нормалек! Слушай, а кент твой, Васек-Беспалый, он с тобой сейчас или "повенчан" на срок?

 – Он в Кисловодске, а что?

 – Нужно сбиваться в стаю: сам говоришь, беспредельщиков и отморозков развелось.

 – Выше крыши! – кивнул Андрон Пятигорский. – Чего мы холодрыгу ловим? Давай сядем в машину.

 Они сели в салон, и Андрон двинул вперед. Их многое связывало в этой жизни, взаимный интерес разгорался и, чтобы не расставаться, они отправились в "Погребок", работавший до шести утра. С той "с ног сшибающей" встречи и началась их мужская дружба. Оказалось, что у Андрона действительно есть "бригада" боевых ребятишек, готовых за своего "старшого" пойти и в огонь и в воду. Вскоре Андрон Пятигорский познакомил нового друга с Васьком-Беспалым, получившим свое погоняло за потерянный в Чечне мизинец, который оторвало случайной пулей. Причем сам Васек рассказывал эту историю так, что сразу и не поймешь, шутит он или говорит серьезно. Вроде бы однажды он травил анекдоты приятелю, чтобы не задремать в дозоре, взмахнул рукой, а в этот момент и пролетела пуля. В конце рассказа Васек неизменно добавлял:

 – Видно, снайпер, подлюга, хотел мне в лоб попасть, да что-то отвлекло: может, бабу свою вспомнил, а может, птичка пролетная какнула в прицел... – На этом месте Васек всегда заразительно хохотал.

 Однажды Саня-Багор, отшивая какого-то "черножопого", пытавшегося на улице пристать к Марианке, оттолкнул его в грудь, а тот за нож схватился. Саня настолько рассвирепел, что засандалил ему в лоб с такой силой, что "чех" не просек, как на земле оказался и нож выронил. Но только очнулся, как принялся поливать матом своего обидчика. Саня подхватил с земли его нож и приставил к горлу.

 – Закрой свой поганый рот, если не хочешь, чтобы я тебя заткнул навсегда! – В его голосе была такая откровенная угроза, что чечен оборвал поток грязи на полуслове, после чего и был освобожден из железных объятий. – В следующий раз думай, к кому кадриться! – добавил Саня-Багор.

 – Я-то буду думат, – прищурился тот, – но и тэбэ совэтуу подумат, на кого ты руку поднал...

 – Слушай, мне по фигу, кто ты, дергай отсюда лучше, пока я не передумал и башку тебе не оторвал! – Саня-Багор вновь схватил его за грудки.

 – Ладно-ладно, хватыт, ухожу. – "Чех" поднял руки.

 – Не нужно было тебе с этой мразью цапаться, – шепотом проговорил Сане-Багру знакомый парень, оказавшийся рядом. – Это же Бузжигит-хан, конченая сволочь. Чисто конкретно отмороженный "чех". Ни за что не простит такого унижения и отомстит: выследит и "перо" всадит.

 – С кем кентуется?

 – Его брат, Алибек-Черный, "крышует" универсам.

 – В Пятигорске?

 – Ну... Не советую соваться туда: у него бригада человек пятнадцать. Поговаривают, что половина из них из отряда "Черного араба": для них человека завалить, что нам клопа раздавить. Я бы на твоем месте исчез из города на месяц-другой...

 – Подумаю, – кивнул Саня-Багор и, проводив Марианну домой, направился к Андрону Пятигорскому.

 Услышав рассказ о его столкновении с Бузжигит-ханом, Андрон спросил:

 – Что решил?

 – Ну не прятаться же! – вспылил Саня-Багор.

 – Не сомневался, что ты так ответишь, – успокоил его Андрон Пятигорский. – Эта мразь ни за что не уймется, пока не пришьет тебя или не покалечит.

 – Ты тоже предлагаешь мне смыться? – нахмурил брови Саня.

 – Ничего подобного! Просто размышляю вслух. Есть один вариант...

 – Говори!

 – Эта гнида Бузжигит-хан давно напрашивается: оборзел до не могу, многие на него зуб имеют.

 – Предлагаешь стравить их?

 – Это было бы хорошо, – Андрон задумчиво покачал головой, – но вряд ли получится: побаиваются его. А вот если кто-то позовет на драку с его дружками, многие не откажутся.

 – Ну, братела, ты предлагаешь целую войну устроить: ни к чему это.

 – А ты ждешь, чтобы тебя завалили где-нибудь из-за угла? – разгорячился Андрон.

 – Нет, мне жить еще не надоело, но, думаю, лучше сделать все по-тихому: не ждать, пока Бузжигит-хан меня подкараулит, а его самого подстеречь, – вздохнул Саня-Багор.

 – Мысль неплохая, но после того как ты его опозорил, он теперь наверняка один не будет ходить, – резонно заметил Андрон Пятигорский.

 – Не толпу же он с собой водить будет, а мне вполне хватит парочки надежных ребятишек. – Саня-Багор вопросительно взглянул на Андрона Пятигорского.

 Тот наморщил лоб, подумал немного, потом деловито кивнул на машину.

 – Садись, поехали!

 Минут через пятнадцать они встретились с Васьком-Беспалым, и не успел Андрон Пятигорский рассказать ему подробности о столкновении Санька с Бузжигит-ханом, как тот с восторгом воскликнул:

 – Я – "за"! Давно пора с этой мразью покончить!

 – Чему ты-то вдруг так обрадовался? – удивился Саня-Багор. – У тебя что, личные счеты с ним?

 Васек-Беспалый стиснул зубы и от волнения с силой саданул кулаком по столу. Его так разобрало, что он отвернулся: от злости скулы свело.

 За него ответил Андрон Пятигорский: чуть слышно он поведал Сане такую историю.

 – Больше года назад этот подонок Бузжигит-хан изнасиловал подругу Васька, притом избил так, что она месяца полтора пролежала в больнице. По ее заявлению ментура завела дело, а потом, видно, тот забашлял достаточно – дело спустили на тормозах, затем и вовсе закрыли: "в связи с недоказанностью..." А когда Васек попытался лодку раскачать, на него самого менты стали наезжать.

 – Поэтому он и перебрался тогда в Кисловодск? – хмуро спросил Саня-Багор.

 – Ну! А сейчас, когда следака, ведущего то дело, в Ростов перевели, все вроде устаканилось, потому Васек и вернулся в Пятигорск. Но, как ты понимаешь, нисколько не успокоился на счет Бузжигит-хана. Да и как тут успокоишься? – Андрон глубоко вздохнул. – Его приятельница ведь так и не вышла из-под "Красного креста": тело подправили, а душу нет... Сейчас в ростовской "дурке" лечится. Вот, братишка, такие у нас пакостные дела!

 Саня-Багор подошел к Ваську и положил руку ему на плечо.

 – Жаль, не знал об этом раньше, братишка, завалил бы тогда подлюгу! – искренне посетовал он.

 – И хорошо, что не завалил: не хватало еще сидеть за такую гниду! Но за поддержку спасибо! – Васек пожал Александру руку. – Я вот что думаю: тебе нужно затихнуть на пару дней и всякий вечер находиться в окружении знакомых...

 – Стоп, братишка, так не пойдет! – прервал его Александр. – Случись что, и ты первым пойдешь среди подозреваемых в его убийстве.

 – Факт, – улыбнулся тот, – а потому я и буду пару дней в окружении свидетелей.

 Короче говоря, они вскоре пришли к общему знаменателю. Саня-Багор как более "свежий" подозреваемый должен иметь железное алиби: ему следовало дня два не отходить от Марианки и ее детей, а в назначенный час "икс" оказаться вместе с ней и еще с одним парнем, похожим на Васька-Беспалого и одетого в его приметную куртку желто-оранжевого цвета, в "Арлекине". Там обычно бывает толпа народу, так что лицо ничем не примечательного посетителя вряд ли кто запоминает, а вот яркая куртка в памяти останется.

 Когда Саня-Багор рассказал Марианне их план, она сразу согласилась сыграть свою роль.

 – Ведь эта сволочь ко мне нагло приставала: был бы здесь Роман, он бы ему точно башку отвинтил!

 – А пока шефа нет, мы постоим за тебя! – твердо обещал Саня-Багор.

 Все произошло еще удачнее и много проще, чем они планировали: на третий день у Марианны зазвонил телефон, и минут через тридцать она, Саня-Багор и парень по имени Юра уже сидели за столиком ресторана «Арлекин». А через пару часов зазвонил пейджер Марианны, на который пришло сообщение из двух слов:

 "Жду дома!"

 Марианна взглянула на Юрия и чуть заметно кивнула: тот встал, извинился и вышел. Вскоре вместо него явился уже Васек-Беспалый, с которым они пересеклись в туалете и поменялись куртками.

 В ответ на вопросительный взгляд Сани-Багра Васек молча поднял кверху большой палец. Посидев еще с полчаса, они покинули ресторан. А на следующий день Пятигорск облетела весть о том, что на пустыре, в районе железнодорожного вокзала произошла жестокая разборка между двумя криминальными группами, которые что-то не поделили между собой. В результате этого столкновения погибли двое мужчин, один из них небезызвестный криминальный авторитет Бузжигит-хан по прозвищу Буза-чечен...

 Как же все произошло?

 Один из ребятишек Андрона Пятигорского, которому было поручено не выпускать из поля зрения Бузжигит-хана, подслушал, что его подопечный собрался навестить свою новенькую пассию, проживавшую в собственном доме на улице в районе железнодорожного вокзала. Причем попасть на эту улицу со стороны центра можно было, только пересекая пустырь, специально расчищенный для нового многоэтажного дома, который еще не начали строить.

 Эту важную информацию наблюдатель поспешил довести до сведения Андрона Пятигорского. Известно место, известен час, остается только поставить капкан. Для бывшего разведчика из ВДВ, кем был Васек-Беспалый, это как "два пальца об асфальт", прошу простить за каламбур. Требовалось засесть в укромном месте и ждать. С самого начала Андрон Пятигорский настаивал на том, чтобы воспользоваться пистолетом. Но Васек-Беспалый категорически воспротивился, резонно предположив, что на преступления с применением огнестрельного оружия высшие ментовские чины реагируют болезненно, да и проколоться на "пушке" гораздо проще.

 Сошлись на том, что Васек все сделает сам, а в задачу Андрона Пятигорского входит огневое прикрытие. То есть на тот маловероятный случай, если с Васьком произойдет что-то непредвиденное и его вырубят. Только тогда Андрон должен был пустить в ход пистолет, завалить Бузжигит-хана и того, кто с ним будет, после чего на несколько месяцев уехать окольными путями в Ростов, где его уже ждали. Два десятка человек готовы были любому подтвердить, что в день происшествия в Пятигорске он был на дне рождения своего старого приятеля.

 К счастью, все произошло настолько просто и обыденно, что, как заметил позже Васек-Беспалый, "было даже неинтересно". Опоздав минут на пятнадцать, Бузжигит-хан появился на пустыре в сопровождении парня плотного телосложения. Васек-Беспалый обрадовался неожиданной удаче: вторым оказался Мамед-хан, тот самый малый, который не только держал руки его подружке, но после своего хозяина сам жестоко изнасиловал несчастную и членом, и дулом пистолета, вызвав у бедной девушки сильное кровотечение из прямой кишки. Поскольку она кричала от жуткой боли, он беспощадно бил ее кулаком по лицу и сломал нос и челюсть.

 Когда до приговоренных оставалось немногим больше пяти метров, Васек-Беспалый, как чертик из табакерки, появился перед ними. Бузжигит-хан сразу узнал его, но опасности не почуял.

 – Тэбэ чэго надо, Бэспалый? – пьяно усмехнулся Бузжигит-хан. – Нэужэлы рэшыл сам ыспытат то, что ыспытала твоа баба?

 – Слюшай, Хозяын, давай я эму ухо отстрэлу: был Бэспалым, станэт Бэзухым! – хихикнул своей шутке Мамед-хан и вырвал из-за пояса пистолет.

 Однако не успел даже курок взвести: ему в горло вонзился стальной клинок десантного ножа. Мамед-хан обхватил горло руками, но все было кончено: нож попал точно в сонную артерию и незадачливый шутник умер мгновенно и безо всякого шума.

 Брызнувшая кровь попала на лицо Бузжигит-хана, который мгновенно отрезвел:

 – Ты чэго сдэлал, сын ишака? – испуганно воскликнул он и стал судорожно доставать пистолет, видно, зацепившийся за подкладку кармана.

 – Не может остаться безнаказанным тот, кто изуродовал жизнь моей невесте! – тихо проговорил Васек-Беспалый. – И ты сейчас тоже сдохнешь, как вонючий шакал!

 Нисколько не спеша, он склонился над трупом Мамед-хана, развернул его лицом к Бузжигит-хану, как бы заставляя быть свидетелем, вытащил из его горла нож и медленно пошел на хозяина Мамеда, который все еще продолжал бороться с подкладкой.

 – Сколко ты хочэшь, чтобы мэнэ оставыт жыт? Сто тысач? Двэсты тысач зэлоных? Пол-лымона? Говоры? – взвизгнул Бузжигит-хан. – Нэ убывай! – взмолился он. – Имэнэм Аллаха прошу!

 – Татьяна тоже просила вас, – процедил сквозь зубы Васек-Беспалый и точным движением вонзил нож в сердце негодяя, чуть повернул клинок, чтобы не оставлять ему ни единого шанса, после чего выдернул нож и сделал шаг в сторону, дабы не запачкаться брызнувшей кровью.

 – Всо... – успел выдохнуть Бузжигит-хан, по прозвищу Буза-чечен, потом ноги его подкосились, и он упал сначала на колени, затем ткнулся лицом в землю и затих.

 Взглянув на трупы, Васек-Беспалый злорадно усмехнулся и тихо проговорил:

 – А это вам подарочек, господа менты!

 Он вытащил из кармана носовой платок, обернул им правую руку, достал пистолет Бузжигит-хана, вложил тому в руку и нажал его пальцем на спуск. Пуля безжалостно вошла в горло Мамед-хана, точно туда, где совсем недавно торчал нож. Затем то же самое проделал с пистолетом Мамед-хана, но на этот раз сделал пару выстрелов его рукой в воздух.

 – Васек, дергаем отсюда, а то сейчас менты нагрянут: наверняка кто-то слышал выстрелы и позвонил по "ноль-два"! – выбежав к приятелю из своего укрытия, крикнул Андрон Пятигорский.

 Они добежали до машины и вскоре уже были далеко от места, где свершилась справедливость.

 – А ты действительно настоящий профессионал! – не без восхищения похвалил Андрон Пятигорский. – Теперь я понимаю, почему за твою голову "чехи" сто тысяч объявили...

 – Легенды все это, – отмахнулся Василий, еще не отошедший от случившегося.

 Но собеседник по-своему оценил его состояние.

 – Жалеешь их? – спросил он.

 – Да, жалею, – зло кивнул тот. – Жалею, что они так легко сдохли! Моя б воля, заставил бы их мучаться всю жизнь, как мучается несчастная Татьяна!..

 – Эт-то точно! – согласился Андрон Пятигорский.

 – Ладно, не стоят эти твари, чтобы говорить о них, звони лучше на пейджер...

 Как и предполагал опытный разведчик, эксперты так и не смогли дать точного заключения о том, что явилось причиной гибели Мамед-хана. А следствие радовалось тому, что оба ствола, из которых стреляли, были оставлены на месте преступления. Поскольку никаких других следов не обнаружили, менты, проверив для очистки совести алиби нескольких подозреваемых, в том числе Сани-Багра и Васька-Беспалого, положили дело в дальний ящик...

 Когда Саня-Багор рассказал о новых приятелях и познакомил своего наставника с Андроном Пятигорским и Васьком-Беспалым, Роману парни сразу понравились. И вскоре, понаблюдав за тем, как они держатся и работают, Ставропольский предложил им присоединиться к его «семье» и стать «бригадирами». Они нисколько не раздумывали и начали работать вместе, безоговорочно признав Романа Ставропольского за старшого, главным девизом которого была древняя русская поговорка: «Худой мир лучше доброй ссоры!»

 Но легко провозгласить, сложнее доказать правоту сказанного на деле. Несмотря на весть, облетевшую Ставропольский край, что на Кавказской земле появился новый "Смотрящий", люди, попавшие в беду, пока остерегались обращаться к нему за помощью, резонно полагая, что лучше жестокий, но свой, чем добрый, но чужой. Ведь неизвестно еще, чего ждать от его провозглашенной доброты. Ставропольскому срочно были нужны результаты. Недаром говорится, что на ловца и зверь бежит. Пока Роман и его близкие раздумывали, как заявить о себе, неожиданно к нему прибыл гонец от казаков и попросил о встрече с несколькими атаманами.

 Казачью силу на Руси издревле уважали, и с ней считались даже в столице. Сейчас, когда произошел распад такой мощной державы, какой являлся Советский Союз, когда возмутительно низко упал авторитет армии, возрожденное казачество все больше привлекает внимание Кремля. Всерьез поднимался вопрос об официальном статусе казачьих войск в составе российских Вооруженных Сил. А пока шли дискуссии в парламенте, казачьи атаманы уже решали проблемы, с которыми не могли справиться ни местные администрации, ни органы правосудия.

 Незадолго до появления гонца от казачьих атаманов Андрон Пятигорский, словно подготавливая своего старшого к контактам с казачеством, рассказал одну историю.

 В небольшом ставропольском городке Александровское, реальную власть над которым внаглую захватили бывшие чеченские полевые командиры, произошел вопиющий случай: племянник одного из лидеров чеченской криминальной группировки изнасиловал четырнадцатилетнюю дочку простого русского работяги. При этом еще и зверски избил строптивую девчонку, пытавшуюся оказать сопротивление, – сломал ей несколько ребер, ключицу и отбил внутренности.

 Напуганный насильником ("Зарэжу всэх, эсли твой семиа напышэт на мэня в мылыцыю!"), отец девушки попытался отговорить жену подавать заявление в милицию, но та не захотела слушать мужа, обозвала его трусом и отправилась в районный отдел внутренних дел, чтобы добиться справедливости. Там она потребовала осудить насильника и заставить его оплатить лечение искалеченной дочери. Насильником был Адемей-бек, племянник Лечи-Чечена, возглавляющий местную банду, члены которой называли себя "Серые волки". Он контролировал более восьмидесяти процентов всех нелегальных финансовых потоков Александровского, вероятно, потому ей отказали и начальник милиции, и прокурор, и судья. Причем каждый из них, выразив сожаление по поводу случившегося, посоветовал ей смириться и не дергать понапрасну органы, у которых и "без вас много забот".

 Отчаявшаяся мать встретилась с местным атаманом Степаном Сидоренковым и со слезами на глазах попросила защиты и справедливости у казаков. А у атамана уже давно были столкновения с нелегальной властью городка, но всякий раз чеченцы, побаиваясь казачьей дружины, шли на уступки, делая вид, что уважают атамана и не желают с ним ссориться. Это жестокое преступление переполнило чашу терпения атамана Сидоренкова, и он пообещал бедной матери добиться справедливости: подвергнуть насильника суду и возместить ее за-траты на лечение несчастной девочки.

 Для начала атаман встретился с дядей насильника Лечей-Чеченом и предложил ему, во-первых, выделить крупную сумму на лечение и реабилитацию девушки, во-вторых, его племяннику Адемей-беку самому явиться в милицию с чистосердечным признанием, чтобы суд определил его судьбу.

 Уверенный, что атаман явился о чем-то просить, Леча-Чечен накрыл стол и любезно принял не очень желанного гостя. Но когда Степан озвучил свои требования, тот с явной угрозой посоветовал ему "не вмешиваться не в свое дело". Расстались они непримиримыми врагами, и в этот же день атаман Сидоренков собрал казачий сход (а под его началом было более тысячи сабель), который единогласно постановил заставить местную администрацию рассмотреть дело насильника "по закону и справедливости".

 Слухи о казачьих требованиях быстро долетели до Лечи-Чечена и он, боясь за жизнь племянника, лично отвез его в отделение милиции под охрану. Об этом стало известно атаману, и в тот же вечер казаки окружили мест-ную городскую управу и отделение милиции. После долгих переговоров администрация города, опасаясь, что казаки пойдут на штурм, согласилась с их требованиями, и Леча-Чечен выплатил двадцать тысяч долларов на "восстановление здоровья" изнасилованной девушки, а вот с наказанием племянника власти тянули.

 Вместо официального суда казаки требовали наказать насильника по казачьим законам, то есть подвергнуть его публичной порке десятью ударами казачьей нагайки. Согласиться на десять ударов – это все равно что приговорить Адемей-бека к смертной казни. Казаки грозили разгромить отделение милиции и городскую управу. В конце концов власти пошли на уступки и остановились на шести ударах. Наказание происходило на центральной площади города, в присутствии многотысячной толпы, из которой неслись воодушевленные выкрики:

 – Любо, атаман! Любо!

 В тот день все жители города почувствовали силу казачьего движения. Насильник же, получив свои шесть ударов нагайкой, попал в больницу, где провел около трех месяцев и умер, не надолго пережив изнасилованную им девушку. Деньги не помогли: у нее, оказывается, была отбита селезенка, что и вызвало безвременную смерть.

 Попытался Леча-Чечен мстить за племянника, но получил такой отпор от казаков, что ему пришлось спешно уносить ноги из Александровского, бросая награбленное добро и два дома, которые, не долго думая и втайне радуясь такому повороту событий, тут же поделили между собой чиновники администрации города. Атаману Сидоренкову предлагали один из домов, правда, не бесплатно, более того, чиновники заломили такую немыслимую сумму, якобы в качестве налога на недвижимость, что тот, как и следовало ожидать, отказался.

 Однако нужно было знать мстительный характер чеченца и его жадность, чтобы догадаться, что так просто он не сдастся. Не прошло и трех месяцев, как к Роману Ставропольскому прибыл посредник от атамана Сидоренкова, который передал, что атаман просит его встретиться с несколькими атаманами края. Обладая природным дипломатическим чутьем и умением располагать к себе людей, Роман выведал причину столь настоятельной просьбы атамана.

 Интуитивно он догадывался, что эта встреча вряд ли обрадует мощный чеченский криминалитет, а потому как человек осторожный и предусмотрительный предложил сойтись на нейтральной территории – в одном из небольших ресторанов Ставрополя. При этом оговорил три условия: во-первых, о встрече должны знать сам Сидоренков и только те атаманы, которым тот лично доверяет; во-вторых, попросил за пару дней до встречи сообщить имена тех, кто приедет; наконец, в-третьих, об истинной цели встречи имеет право знать только сам Сидоренков. Для остальных нужно придумать легенду: либо это чей-то день рождения, либо атаманы собрались для обсуждения насущных проблем казачества.

 Со своей стороны, чтобы избежать неприятных неожиданностей, Роман Ставропольский поручил бригадирам заняться охраной этой встречи. Отвечать за безопасность он уполномочил Ваську-Беспалого. Скромный ресторан Ставрополя впервые оказался под таким пристальным присмотром вооруженных людей. Причем ни одна из городских правоохранительных структур даже не подозревала, что у них под боком что-то затевается.

 Все боевики Романа Ставропольского были четко проинструктированы опытным разведчиком, и каждый из тех, кто прогуливался по улице под прикрытием боевиков в машинах, назубок знал, что и кому отвечать, если представителям органов правопорядка придет в голову задать какой-нибудь вопрос. На роль же ресторанных секьюрити Васек-Беспалый отобрал высоких, атлетически сложенных ребят, которых заставил надеть черные костюмы. Каждый из них имел полный список гостей и указание не пропускать никого, чье имя отсутствовало в этом списке.

 Встреча специально была назначена на будний день, вторник, чтобы меньше привлекать внимания, на девятнадцать часов. Однако в ресторане был объявлен "санитарный день" с утра, и сотрудники ресторана не сомневались, что так и есть на самом деле. Единственным человеком, знавшим какой "сценарий" ожидает поваров и официантов, был владелец ресторана Вениамин Никольский, которому ясно дали понять, что и кому он может говорить. Ровно в пятнадцать часов Никольский собрал всех своих работников в зале и оповестил:

 – Друзья! Сегодня в нашем ресторане проводится важная встреча, о которой никто не должен знать. – Никольский оглядел всех и строго повторил: – Никто! Каждый из вас должен четко выполнять свою обычную работу: повара – готовить блюда по предложенному меню, официанты – обслуживать посетителей. Но когда вас предупредят особо, никто не должен выходить к гостям, пока они вас об этом сами не попросят...

 – Уж не лично ли Путин нас навестит, Вениамин Александрович? – с усмешкой предположил шеф-повар.

 – Кто бы ни пришел, вы должны тут же забыть о нем! – жестко ответил Никольский. – Потому что даже не представляете, насколько все серьезно. Мой вам совет: оставьте шутки для другого раза, понятно?

 – Как не понять, – кивнул главный менеджер.

 – Вот и хорошо! – подвел итог своему краткому вступлению Вениамин Александрович. – Продолжим. Никто из нас не имеет права покидать помещение ресторана до двадцати четырех часов. Никто не имеет права звонить куда-либо, а потому те, у кого есть мобильные телефоны, обязаны сдать их мне: получите обратно после полуночи. Советую, во избежание каких-либо недоразумений, сделать это незамедлительно. Чтобы компенсировать вам некоторые неудобства и особые обстоятельства вашей сегодняшней работы, сообщаю, что каждый из вас, независимо от должности, получит дополнительно по триста рублей.

 – С этого и нужно было начинать! – зашумели работники, обрадованные такой новостью.

 Никольский не зря предупреждал их: не успели трое владельцев сдать свои мобильники, как в зал вошли несколько крепких ребят в черных костюмах. У одного из них был какой-то прибор, соединенный с черным чемоданчиком.