Текст книги "Бешеный жив!"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

XV.  Последний шанс Мамлюка

 – Как же вам удалось расправиться с этими подонками? – удивленно спросил Роман, встретившись с Савелием на следующий день.

 – Мне просто повезло, – пожал плечами Савелий. – Но почему вы такой грустный?

 – Обложил меня подполковник, – с горечью вырвалось у Ставропольского. – Шагу не дает ступить: уже в открытую за мной следят. Только машины меняются. Чувствую, вот-вот на что-то решатся. Может, мне пока сдернуть из города?

 – Не торопитесь, Роман, – задумчиво ответил Савелий. – Давайте сначала я попробую поговорить с ним.

 – С подполковником?

 – Вы же уверены, что слежка его рук дело?

 – Не сомневаюсь, – твердо ответил Ставрополь-ский.

 – Значит, с ним...

 После обеда Савелий поймал такси и приехал в управление. Подполковник оказался в своем кабинете. Увидев Савелия, он чуть удивился, но вежливо улыбнулся.

 – Какими судьбами, Серафим Кузьмич? – Пожимая гостю руку, спросил он.

 – Есть разговор...

 – Слушаю вас.

 – Как продвигается дело о покушении?

 – А мы его закрыли, правда, на время, – ответил подполковник. Заметив изумление на лице гостя, пояснил: – Предполагаемые убийцы мертвы, на заказчика выйти не удалось, других жертв нет. Как бы вы поступили на моем месте?

 – Наверное, аналогично, – кивнул Савелий, – но я, честно признаюсь, пришел поговорить не об этом покушении.

 – А о чем же?

 – Могу задать вам прямой вопрос?

 – В надежде получить столь же прямой ответ?

 – Вот именно.

 – Давайте рискнем: спрашивайте.

 – Горицветова ваши пасут? – спросил Савелий и уставился в глаза подполковника.

 – Допустим, – неопределенно ответил тот.

 – Допустим?

 – Хорошо, наши. А он что, вам пожаловался?

 – Человек, прошедший такую школу выживания, никогда жаловаться не будет, – проговорил Савелий. – Это мои собственные наблюдения. Скажите, Михаил Иванович, неужели у вас нет более серьезных забот в этом благословенном крае, чем охотиться за Романом Горицветовым, первым "русским Вором" на Кавказе? Вам, конечно же, известно, какой беспредел творят здесь "чехи" и другие звери? А вы, вместо того чтобы заниматься ими, наехали на парня, который и поставил себе цель покончить с этим беспределом и наладить мир на кавказской земле...

 – К лицу ли вам такая яростная защита злостного рецидивиста? – не без раздражения спросил подполковник.

 – Во-первых, Горицветов не рецидивист: кому, как ни вам, подполковнику правоохранительных органов, не знать об этом? В приговорах суда это определение не фигурировало, – спокойно возразил Савелий.

 – Ладно, оговорился: не рецидивист, но уголовник, не раз и не два совершавший уголовные преступления.

 – За свои преступления он понес суровые наказания и перед законом сейчас чист, как и любой обычный гражданин страны, – не сдавался Савелий. – А вы знаете, какое детство было у Романа?

 – Не вижу, что его могло бы оправдать. Честно говоря, я бы нисколько не удивился, если бы Горицветов, он же – Роман-Костоправ, он же Роман Ставропольский, пошел и на "мокрое" дело!

 – Начнем с того, что и я, случись мне защищать своих близких от смертельной опасности, защищал бы их любым доступным мне способом, а вы? Неужели бы спокойно оставили безнаказанным того, кто выкрал вашего ребенка или жену и подверг их истязаниям? – спросил Бешеный в лоб.

 – Все зависит от ситуации, – чуть задумавшись, ответил подполковник.

 – Вот именно! – без всякого злорадства сказал Савелий. – Поверьте, Михаил Иванович, Роман очень сильно изменился: он не стремится проливать кровь безвинных. К нему очень много людей обращается за помощью и он, несмотря на то, что ему, как русскому, гораздо сложнее действовать, пытается не прибегать к силе, а разрешать конфликты путем переговоров.

 Подполковник слушал доводы этого странного парня и никак не мог понять, чем он так ему симпатичен. Почему не очень хочется ему возражать? И в какой-то миг он понял: они оба прошли войну, в которой можно было выжить только благодаря смелости. А смелый человек не может быть гнилым изнутри. У этого парня открытый взгляд, умные глаза и завидная убежденность в том, что он отстаивает: с ним нелегко спорить, да и, честно признаться, не очень хочется.

 Такие мысли мелькали у подполковника, а Савелий, успев кое-что узнать о Романе от Широши и пообщавшись лично, принял того всей душой, тем не менее не считал возможным впрямую его защищать: он говорил о том, какие творятся безобразия, о том, как беспредельничал здесь "бесстрашный" капитан Мелидзе, о случаях изнасилования чеченскими боевиками казачьих девушек. Савелий не скрывал своих претензий к местной власти, он будто обвинял и самого подполковника. А тот даже и не попытался возражать: лишь внимательно слушал и явно думал о своем.

 Савелий так до конца и не разобрался, что сыграло большую роль, его ли красноречие или же сам подполковник понимал, что собеседник во многом прав, но в конце их встречи Михаил Иванович крепко пожал ему руку и сказал:

 – Серафим Кузьмич, я бы очень хотел, чтобы и у меня был такой убежденный и верный защитник, который встал грудью за меня перед кем бы то ни было! Обещаю вам, что наблюдение я сниму и присмотрюсь к деятельности вашего подопечного попристальнее.

 Подполковник знал, что его собеседник скорее всего в принципе прав, но как человек при исполнении служебных обязанностей считал необходимым сохранить лицо.

 – Твердо обещаете? – настойчиво спросил Савелий.

 – Слово русского офицера!

 – Вот и прекрасно! Вы еще долго будете в Ставропольском крае?

 – Меня откомандировали на три месяца, а что?

 – Вполне возможно, вскоре мне понадобится ваша помощь... Если, вы, конечно, не откажете...

 Задание, порученное ему Широши, могло потребовать содействия такого человека, как подполковник, прошедшего афганскую войну и наверняка имеющего множество полезных сведений.

 – Надеюсь, моя помощь не будет связана с вышеозначенной персоной? – улыбнулся подполковник.

 – Ни в коей мере... – задумчиво ответил Савелий.

 Ему вспомнился давний знакомец, с которым когда-то пришлось общаться в Чечне и у которого, несмотря на то что он недавно сменил генеральский мундир на граждан-ский костюм, наверняка остались связи и в самой Чечне, и на ее границах.

 Потому и спросил подполковника:

 – Михаил Иванович, насколько близко вы знаете Шаманова?

 – Владимира Анатольевича? – уточнил подполковник.

 – Да, губернатора Ульяновской области.

 – В первой чеченской кампании мы с Владимиром Анатольевичем не одну успешную операцию провели, а что?

 – Всему свое время... – уклончиво ответил Савелий.

 На следующий день после разговора с подполковником со Ставропольского действительно было снято наблюдение – Михаил Иванович оказался человеком слова, – о чем Роман с удивлением поведал Савелию.

 А в тот день Савелий, выйдя от Пуговкина, отправился к Елене Духаниной, подруге жены Романа. Почему-то ему казалось, что он увидит хрупкую стеснительную женщину: в его понимании именно такой и должна быть художница. А дверь ему открыла довольно мощная, если так можно выразиться относительно представительницы слабого пола, женщина с обаятельной улыбкой. На вид ей было не более тридцати пяти лет. Ее тончайшую ажурную кофточку украшали несколько уникальных новомодных талисманов из полудрагоценных камней, оправленных в металлическую чеканку и красное дерево, на кожаных тесемках. Современная молодежь эти украшения называет «мульки».

 "Слушай, подруга, у тебя потрясная, просто обалденная мулька на шее!" – говорят между собой продвинутые девушки.

 – Простите, вы кого-то ищете? – обворожительно улыбнувшись, спросила женщина.

 – Если вы Елена, то вас.

 – Меня? По какому поводу? – Женщина сразу насторожилась и сухо сказала: – Если вы от Мамлюка, то прошу приходить на фабрику. – После чего несколько раздраженно добавила: – Оставьте меня хотя бы дома в покое!

 – Я друг Романа и Марианны, – доброжелательно произнес Савелий. – И зовут меня Серафим.

 – Господи, что же вы сразу не представились? Марианка говорила мне о вас, – засуетилась она. – Проходите, пожалуйста, в дом. Как приятно вас видеть!

 Елена так обрадовалась, словно встретила старого друга, с которым давно не виделась.

 – Чай, кофе или чего-нибудь покрепче? – спросила она, когда они прошли в гостиную.

 Комнат в квартире было всего три, но они были очень просторны и обставлены дорогой мебелью, судя по всему купленной недавно. Перехватив его исследующий взгляд и словно подслушав мысли, хозяйка сказала:

 – И квартира, и мебель приобретены совсем недавно. Раньше мы с мужем и двумя детьми ютились на шест-надцати метрах. Только-только начала налаживаться жизнь, мои изделия стали покупать, и на тебе... – Хозяйка нервно взмахнула рукой. – Столько лет я угрохала, чтобы создать это дело! Ночами полы в под®ездах мыла, чтобы заработать семье на хлеб. – Она едва не плакала.

 – А муж?

 – А что муж? Николай – талантливый ученый, а как сейчас оплачивается труд ученых вам, наверное, известно: месяцами зарплату задерживают. – Елена со вздохом покачала головой. – Что тут говорить...

 – Расскажите о досаждающих вам рэкетирах. Как можно подробнее. Кто они? Сколько их? Кто за ними стоит? На что они могут пойти? В чем-то вы им уже уступили?

 Они выпили по рюмке коньячной настойки собственного приготовления, закусили лимоном. Потом, чуть помолчав, словно собираясь с мыслями, Елена начала рассказывать. Оказалось, что Мамлюков появился в городе не более полутора лет назад. В прошлом призер республиканских соревнований по классической борьбе в сверхтяжелом весе, когда-то подавал большие надежды, но был изгнан из команды за пьянство. А однажды, в пьяном угаре забив до полусмерти какого-то паренька, чем-то не понравившегося ему в ресторане, был осужден на три года. Надо заметить, что при всей своей необузданной силе Валентин Мамлюков был неимоверно труслив и скрывал это, избивая и унижая тех, кто слабее его.

 В местах не столь отдаленных, конечно, уважают силу, но не терпят заносчивых хвастунов, не говоря уже о том, что за колючей проволокой долго скрывать такое качество, как трусость, невозможно. Там очень быстро обнажаются все человеческие недостатки. Пару раз отлежав в тюремной больничке за свой язык без костей, он кое-как досидел до амнистии и, выйдя на свободу годом раньше отмеренного судом срока, дал себе зарок – никогда больше не попадать за "колючку".

 Полный амбициозных планов и гордо носящий сто двадцать килограммов живого веса Валентин Петрович Мамлюков оставил своих родителей в Саратове и перебрался в более теплые края.

 Ему требовались все блага мира и как можно скорее, однако кроме как бороться на ковре, пить по-черному и дебоширить по-наглому, он ничего больше не умел. Поначалу Валентин попытался приткнуться к какой-нибудь группировке, но его заносчивость, нетерпимость к другим и желание сразу подмять под себя людей и заставить их бояться себя, мало располагали к общению. Не прижившись ни в одной группировке, Валентин решил создать свою кодлу и ставку сделал на спортсменов, побывавших за колючей проволокой.

 Чтобы легализоваться, он пообещал одному районному начальству "отнять подростков у улицы и сделать из них настоящих спортсменов" и в результате получил подвальное помещение для создания борцовского клуба "Молодая элита". Попускав пару месяцев пыль в глаза, Валентин заметил, что районное руководство наконец-то охладело к его клубу. Тогда он оставил несколько подростков заниматься в подвале для "галочки" и всерьез принялся сколачивать банду уголовников, введя жесткую дисциплину, главным и единственным правилом которой было беспрекословное подчинение ему. Непокорных карал жестоко и незамедлительно. Вскоре вокруг него сплотились только те, кто до раболепия боготворил своего босса, взявшего себе погоняло Мамлюк.

 – Извините, Елена, откуда вы все это знаете? – спросил Савелий, когда она закончила свой рассказ.

 – Мне стыдно говорить об этом, но... – она быстро опрокинула в рот рюмку коньячной настойки, бросила вдогонку ломтик лимона и продолжила: – У меня есть двоюродный брат Валерий, законченный разгильдяй, он-то и попал в число первых подростков, соблазнившихся занятиями в этом клубе. Именно от него Мамлюк и узнал о "богатой" сестренке. Поначалу они действовали через Валерия, пытаясь навязать себя в качестве "крыши", а когда я наотрез отказалась, вовлекли Валерия в какую-то финансовую аферу и подставили его. Короче говоря, он взял все на себя и отправился на три года в детскую колонию, а Мамлюк всерьез решил заняться моим заводиком.

 – Значит, обо всем вам рассказал Валерий, – задумчиво проговорил Савелий.

 – Он... Рассказал только тогда, когда узнал правду о том, как ведет себя со мной его бывший "тренер". Он еще много чего порассказал: и как Мамлюк заставляет всех своих подручных воровать, грабить, как каждый из них проходит испытание "кровью"...

 – Что, убивать заставляет? – насторожился Савелий.

 – На грани того, – кивнула Елена. – Новичок должен пустить кровь первому встречному, причем подгадать так, чтобы это случилось ровно в двенадцать часов ночи. А сам Мамлюк обязательно наблюдает из-за кустов за "чистотой исполнения", как он говорит.

 – Но до настоящих убийств не доходило?

 – Валерий ничего об этом не рассказывал.

 – А изнасилования были?

 – Нет, более того, Валерий был потрясен тем, что однажды один из приближенных Мамлюка по пьянке попытался изнасиловать случайную прохожую, так главарь его едва до смерти не забил. Вот такой парадокс! – Елена внимательно осмотрела Савелия с ног до головы, и, по-видимому, внешний вид собеседника ее не впечатлил. – Вы знаете, Серафим, может, вам не стоит с этими подонками и связываться? Бог с ними, с деньгами, – откуплюсь и еще заработаю. Здоровье-то не купишь.

 – Вы что, за меня беспокоитесь? – спросил с улыбкой Савелий и, наткнувшись на ее смущенный взгляд, весело рассмеялся: – Не волнуйтесь, Елена, все будет тип-топ! Дайте мне, пожалуйста, адресок этого клуба...

 Поначалу Савелий думал разобраться с Мамлюком и его командой жестко и бескомпромиссно, но, услышав о его отношении к насилию над женщинами, решил дать ему шанс. Ему показалось, что Валентин сохранил какие-то человеческие качества и еще сможет стать нормальным человеком. От дома Елены до клуба «Молодая элита» было недалеко, и Бешеный, не откладывая дело в долгий ящик, отправился прямо туда.

 Оценив богатую вывеску спортивного клуба, Савелий открыл первую простенькую дверь, спустился по ступенькам вниз и толкнул вторую, уже железную. Внутри он наткнулся на внушительного вида охранника лет двадцати, который сидел в предбаннике и листал какой-то иллюстрированный журнал. Увидев незнакомца, охранник тут же встал.

 – Куда? – грубо спросил он, останавливая Савелия.

 – К хозяину, – мирно ответил тот.

 – У вас уговор? – охранник сразу смягчил тон.

 – А ты как думаешь?

 – Я должен доложить...

 – Докладывай.

 – Что сказать?

 – Представитель детского фонда. – Савелий едва заметно усмехнулся.

 Охранник достал из кармана мобильник, набрал номер:

 – Хозяин, тут к тебе один мужик пришел, говорит, из детского фонда. Да. Один... Хорошо. – Отключив связь, он сказал: – Как войдешь, сразу направо, дойдешь до двери с надписью "Тренерская", туда и заходи.

 – Как скажешь, приятель...

 За еще одной металлической дверью оказался просторный спортивный зал, где на огромном ковре боролись двое молодых парней. За их поединком наблюдали с полдесятка ребят от пятнадцати до двадцати лет. Едва взглянув на вошедшего, они вновь повернулись к борцам. Пройдя вдоль длинной стены, Савелий увидел искомую дверь и постучался.

 – Войдите! – отозвался густой баритон, и Савелий открыл дверь.

 Помещение оказалось вместительным и вполне могло служить еще одним залом для тренировок. Хозяин сидел за столом и смотрел в телевизор, по которому транслировался теннисный турнир: играл Евгений Кафельников с каким-то шведом. Увидев Савелия, Мамлюк поднялся.

 – Так вы из детского фонда? – спросил он, не определившись пока, как себя вести, но на всякий случай протянул руку и представился: – Валентин Петрович Мамлюков.

 – Не совсем из детского, – ответил Савелий, делая вид, что не замечает протянутой руки. – Точнее сказать, совсем не из детского фонда.

 – Вот как? Тогда по какому делу? – любопытствующе-вежливый тон его мгновенно изменился на откровенно недовольный.

 – Я пришел к вам по весьма деликатному делу, – интригующе произнес Савелий.

 – И какому же? – насторожился тот.

 – Дело в том, что ваша "фирма" предлагает защищать интересы человека, который уже находится под покровительством, а именно под моим. – Савелий был сама любезность.

 – Кто имеется в виду?

 Мамлюков никак не мог понять, о чем идет речь: сбивали с толку интеллигентные и вежливые манеры незнакомца.

 – Я представляю интересы Елены Духаниной.

 – Слушай, мужик, ты чего сюда приперся? – тут же взбух Мамлюков.

 – Не стоит так нервничать, Валентин Петрович, – не повышая голоса, заметил Бешеный. – Как говорил один великий человек: "Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав".

 – Какой еще Юпитер? Чего ты мне тут баки заливаешь! – недовольно воскликнул он. – Вали подобру-поздорову, пока ходики тебе не сломали!

 – Я очень терпеливый человек, а потому еще раз предлагаю договориться миром, – спокойно проговорил Савелий.

 – А я не очень терпеливый и предупреждаю, если ты сейчас не сотрешься с моих глаз, то сильно пожалеешь!

 – Ладно, мое терпение тоже имеет пределы. – Савелий убрал с лица улыбку. – Давай по-деловому.

 – Минута тебе: убедишь – поговорим, – согласился вдруг Мамлюк.

 – Я слышал, ты призер республики?

 – Ну, было дело, и что?

 – В тебе более ста килограммов веса.

 – Сто двадцать, и что?

 – А во мне восемьдесят...

 – И что? – нетерпеливо спросил тот и напомнил: – Минута на исходе.

 – Прими мой вызов: победишь – тогда ты крышуешь Духанину, проиграешь – навсегда оставляешь ее в покое.

 – Вызов? На дуэль, что ли?

 – А ты против? – невозмутимо спросил Савелий.

 – На чем дуэль-то, на пистолетах, на ножах или, может, на шахматной доске? – Он громко рассмеялся собственной шутке.

 – Бой без правил, но и без использования каких-либо предметов.

 – Ты чего, парень, шутишь, что ли? – Мамлюк вновь весело рассмеялся. – У тебя с головой все в порядке?

 – Да ты, никак, боишься? – подковырнул Савелий.

 – Я? Ты чего, издеваешься? Поглядите на этого шпингалета! Я его боюсь! Ну уморил так уморил. – Он громко фыркнул, но, наткнувшись на серьезный взгляд незнакомца, со злостью бросил: – Пойдем на ковер, коли решил калекой стать!

 – Ты что, не можешь обойтись без зрителей?

 – В каком смысле?

 – А нам разве здесь места не хватит?

 – Ну-ка покажи, что у тебя в карманах: пистолет, нож? – подозрительно спросил он.

 Савелий распахнул куртку, вывернул карманы:

 – Я же сказал: никакого оружия – драться только руками и ногами, – сказал он.

 – Либо ты сумасшедший, либо... – Он не закончил фразу и сорвал с себя пиджак. – Ну, мужик, смотри: сам напросился! Разозлил ты меня донельзя! Порву, как грелку!

 – А ты умеешь свое слово держать? – поинтересовался Савелий, снимая куртку.

 – Надежней моего слова только вексель Госбанка!

 – Смотри, Валентин, не сдержишь слово, подпишешь себе смертный приговор! – на полном серьезе предупредил Савелий.

 Что-то в голосе незнакомца насторожило хозяина клуба: он с опасливым интересом взглянул на будущего соперника, который подошел к двери и закрыл ее на щеколду.

 – Это еще зачем? – еще больше насторожился Мамлюков.

 – Вдруг кто-то из твоих учеников решит прийти тебе на помощь, а ты не сможешь их остановить, – неопределенно об®яснил Савелий.

 – И что?

 – Придется их тогда убивать, – невозмутимо ответил Бешеный.

 – Ну ты и нахал, – окончательно разозлился парень, но верная тайная советчица – трусость предупреждала: "Что-то здесь не так...".

 Однако отступить перед этим "шпингалетом" Мамлюк уже не мог из гордости. Кроме того, он был настолько убежден в своем полном превосходстве, что бросился на Савелия без всякой подготовки и нисколько не раздумывая.

 Со стороны эту парочку можно было сравнить с бульдозером и "Запорожцем": казалось, столкнись они – и от Савелия останется мокрое место. Вероятно, так полагал и каждый из ста двадцати килограммов туши Мамлюкова. Ему не терпелось растереть в пыль этого наглого и вызывающе спокойного странного незнакомца, который даже не шелохнулся, когда противник устремился на него.

 "Еще мгновение – и я победил!" – только и успел подумать Мамлюков.

 В тот же миг его лоб словно наткнулся на невидимую стальную балку, ударившись о которую, мощное тело отлетело назад и опрокинулось на стол, мгновенно развалившийся пополам. Раздавшийся грохот, очевидно, услышали тренировавшиеся в зале: через несколько минут в дверь забарабанили. Не обращая внимание на стук, Савелий склонился над соперником и сделал над его лицом несколько пассов ладонями.

 Валентин приоткрыл глаза и мутным взглядом посмотрел на Савелия.

 – Что это было? – чуть слышно спросил он.

 – С тобой все нормально? Руки-ноги двигаются? – обеспокоенно поинтересовался Савелий.

 – Нормально, – ответил тот, подвигав руками и ногами, потом присел, взглянул на вдребезги разбитый стол и повторил: – Что это было?

 – Если тебя интересует название, то это "удар отсроченной смерти" из древней китайской борьбы, – спокойно пояснил Савелий.

 – Значит, мне грозит смерть? – со страхом спросил Валентин.

 – Помнишь, я предупреждал, что если ты нарушишь данное слово, то умрешь?

 – Я всегда держу свое слово, – пытаясь "сохранить лицо", упрямо повторил Мамлюк.

 – Тогда тебе нечего опасаться смерти, – заверил Савелий.

 – А кто это долбится в дверь?

 – Наверное, твои верные спортсмены. – Бешеный улыбнулся. – Открыть или сам откроешь?

 – Нет, лучше вы... – сказал Валентин, отметив, что невольно уважительно обращается к незнакомцу.

 Попытавшись встать на ноги, он почувствовал, что его все еще "штормит", но, понимая, что находиться на полу в таком положении несколько двусмысленно, заставил себя пересесть на стул.

 – Только смотри... – упреждающе поднял указательный палец Савелий.

 – Я с детства сообразительный, – немедленно кивнул Мамлюков и поморщился от боли.

 Савелий отодвинул задвижку и распахнул дверь, в которую ввалился встревоженный охранник, сопровождаемый группой не менее встревоженных спортсменов.

 – Вы чего? – недовольно спросил хозяин клуба.

 – Что случилось, шеф? – спросил охранник, переводя взгляд со сломанного стола на незнакомца.

 – Ты о шуме, что ли? – переспросил тот, не зная, как вывернуться из этой щекотливой ситуации.

 – Я попросил вашего тренера показать, чего может достичь подросток, серьезно и регулярно тренируясь под его руководством, – пришел на помощь Савелий.

 – Это вы его чем, шеф? – восторженно воскликнул один из спортсменов.

 – Как чем? – с улыбкой откликнулся Савелий. – Рукой, конечно!

 – Ладно, идите, – недовольно приказал Мамлюк. – Дайте нам с представителем детского фонда поговорить...

 Когда все вышли, он смущенно сказал:

 – Спасибо, что поддержали мой авторитет перед ребятами.

 – Очень надеюсь, что вы, Валентин Петрович, поможете им. Поможете тем, кто поверил вам, стать настоящими спортсменами, – многозначительно проговорил Савелий. – Не нужно за свои собственные ошибки, совершенные в прошлом, срывать зло на других. Да, можно силой отобрать чужое раз, другой, а в третий налетишь либо на еще большую силу, чем у тебя, либо снова загремишь в места не столь отдаленные. Только не воспринимайте мои слова как нравоучение: просто мне показалось, что вы не конченый человек...

 – И почему я слушаю вас, если слушать вас мне больно... – тихо проговорил Валентин. Это был даже не вопрос, а как бы размышления вслух.

 – Да, иногда услышать правду о себе бывает очень больно, – согласился Савелий.

 Валентин взглянул на незнакомца, но промолчал.

 – Удачи вам! – пожелал Савелий.

 – Вы желаете удачи после всего, что узнали обо мне? – искренне удивился Мамлюков.

 – Человек, хотя бы самому себе признавшийся, что поступал неправедно, уже находится на пути к выздоровлению. – Савелий долго смотрел на него и наконец услышал:

 – Спасибо вам...