Текст книги "Бешеный жив!"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

 Все же Джулия вышла из машины и недоуменно осмотрелась вокруг: ни единой души. Вдруг ее взгляд пошел кверху и начал осматривать окна дома. Все спали и видели десятый сон: ни одного светящегося окна! Ни одного? А вон то окно, на втором этаже? Какие-то тени там мелькают... Семейная ссора, что ли? Она уже собралась сесть в машину и уехать, как что-то заставило ее взобраться на крышу "Жигулей", чтобы получше рассмотреть, что же происходит в единственном светящемся окне. Уже через мгновение Джулия, спрыгнув с машины, устремилась к подъезду.

 "Только бы открыть дверь! Только бы открыть дверь!" – мысленно повторяла она, как заклинание, боясь, что двери подъезда в таком престижном доме наверняка имеют кодовый замок.

 Она спешила потому, что в светящемся окне успела увидеть, как двое мужчин в масках жестоко пытают женщину, используя электрический утюг. Кляп во рту женщины не давал ей закричать и позвать на помощь.

 "Наверно, грабители..., – мелькнуло в сознании. – Пытаются выяснить, где деньги или драгоценности..."

 – Ого, вас, оказывается, трое, – прошептала она, заметив в полумраке второго окна мелькнувшую фигуру...

 К счастью, подъездная дверь была открыта: по-видимому, грабители, не желая рисковать, оставили ее открытой, чтобы успеть в случае опасности сбежать без помех. Не мешкая ни секунды, Джулия распахнула дверь, но на мгновение задержалась на пороге, словно что-то предчувствуя.

 В подъезде и в самом деле затаился амбал с обрезом, который из-за секундной задержки Джулии ударил прикладом воздух. На всякий случай она выбросила руку в сторону тени, и глухой короткий вскрик оповестил ее о том, что разбойников подстраховывал четвертый подельник. Джулия нащупала выключатель, и лампочка осветила площадку перед лифтом.

 На полу сидел нападавший: на стене, по которой он сполз, ярко краснела дорожка от его разбитой головы. Этот четвертый сообщник грабителей явно засек, как Джулия взбиралась на крышу машины, и понял, что их застукали. Скорее всего, он взял ее на мушку и пристрелил бы, если бы она села в машину, но когда увидел, что девица спешит к подъезду, собрался "успокоить" нежелательную свидетельницу без всякого шума. Избежав страшного удара прикладом, Джулия сама нанесла ему удар точно в лоб, а кирпичная стена довершила ее работу. Нападавший так сильно приложился затылком, что тут же скончался.

 Это был невысокий, но вполне крепкий парень лет двадцати пяти, одетый в камуфляжный костюм и такой же расцветки куртку и кепочку. Несколько не очень художественных наколок с куполами церквей, украшавших его пальцы, говорили о том, что он не раз "заезжал" за колючую проволоку. В руках нападавший сжимал обрез, сделанный из двуствольного охотничьего ружья. Если бы приклад опустился на ее голову, то наверняка она сейчас занимала бы его место на холодном полу.

 Понимая, что каждая минута задержки может стоить жизни хозяйке квартиры, Джулия, перескакивая через ступеньки, устремилась на второй этаж, размышляя, как за-ставить грабителей открыть дверь. Ответ был неожиданно прост: бегом вернулась вниз, подняла с полу камуфляжную кепочку покойника и напялила ее поверх своей спортивной шапочки.

 "Как бы повел себя покойный, если бы захотел о чем-то попросить своих дружков? – задумалась Джулия. – Если попить захотел или в туалет приспичило, стал бы звонить или постучал бы в дверь?.. Нет, звонить вряд ли решился бы: соседи могут услышать, а это опасно. Точно! Постучал бы и очень тихо: свои, мол".

 Оказавшись на лестничной площадке второго этажа, Джулия сразу обратила внимание на то, что дверные глазки соседских дверей залеплены медицинским пластырем.

 "Видно, опытные грабители. – Джулия зло хмыкнула. – Но на всякий опыт найдется свой опыт!"

 Стоя перед дверью злосчастной квартиры, Джулия чуть слышно постучала прямо в глазок: дверь была обита настоящей кожей поверх поролона и стучать по ней было бесполезно. Как только послышались осторожные шаги за дверью, она чуть наклонила голову, чтобы на лицо упала тень, а освещенной оставалась кепочка их подельника.

 – Это ты, Сявый? – прохрипел за дверью чей-то прокуренный голос, и дверь распахнулась. – Ты чо, Сявый? – спросил высокий мужик лет сорока, в его руке Джулия успела заметить пистолет.

 Спросить-то он успел, но понять, что произошло дальше, никогда не сможет: страшная боль в сердце так его скрутила, что он разжал пальцы и медленно стал оседать на пол. Пистолет наверняка упал бы на паркет, если бы Джулия не только поймала его у самого пола, но и подхватила тело, которое бесшумно опустила на пол. Из комнаты доносились голоса.

 – Говори, сучка! Говори! – чуть приглушенно звучал высокий голос, сопровождаемый каким-то странным шипением: судя по приторному запаху горелой человеческой кожи, женщину действительно пытали раскаленным утюгом.

 – Оставь ее, Хрящ: она уже ничего не скажет!

 – Скажет!

 – Она тапки откинула...

 – Вот погань старая! Она притворяется, – зло выругался тот, кого назвали Хрящом.

 – Слушай, Хрящ, чего это нужно Сявому? – спросил недовольный голос, принадлежавший первому мужчине.

 – Не видишь, я занят, Кока, сам и спроси!

 – Сявый, ты чего приперся?

 Без особого труда догадавшись, что этот вопрос адресован тому, кто уже никогда не ответит ни на один вопрос, а его молчание только насторожит, Джулия промычала что-то нечленораздельное.

 – Не понял! – раздраженно бросил тот же голос.

 И снова Джулия повторила свой "ответ".

 – Чо за х...ня, Сявый? Ты чего там бурчишь? – вспылил тот и вышел в коридор.

 Джулия с трудом успела юркнуть за перегородку, а чтобы увидеть, что происходит в тамбуре перед входной дверью, третьему нужно было заглянуть за эту перегородку.

 – Ты чо мычишь, Будильник? По-человечески не можешь ответить? – недовольно пробурчал Кока и вдруг разглядел какую-то "букашку" женского рода.

 Сам он был килограммов под сто весом, да и ростом больше ста восьмидесяти сантиметров, а потому ему даже в голову не пришло насторожиться, тем более испугаться.

 – Ты кто? – ощерился он.

 Наверное, подумал, что им негаданно повезло: явилась родственница, которая не только покажет, где все тайники, но и потешит их застоявшуюся кровь.

 – Конь в пальто! – дружелюбно сообщила Джулия.

 Мужчине не осталось даже мгновения, чтобы оценить ее ответ: в его груди вспыхнул жуткий огонь, стерпеть который было просто невозможно. Ему показалось, что он хватанул какой-то страшной едкости кислоты, которая в мгновение ока сожгла все его внутренности.

 Он попытался завопить от боли, но только раскрыл рот с гнилыми зубами и выпучил глаза, которые, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Джулия подхватила его за плечи и с большим трудом уложила эту стокилограммовую тушу рядом с его напарником.

 Потом осторожно заглянула на кухню и увидела лежащего на полу пожилого мужчину: из раны на его голове все еще сочилась кровь. По всей вероятности, это был хозяин квартиры.

 – Подонки! – зло прошептала Джулия.

 На мгновение ей захотелось оставить одного грабителя в живых, чтобы тот предстал перед судом. Однако все, что ей довелось увидеть, не позволило это сделать. К тому же, в России такое несовершенное правосудие, что подобная мразь, несмотря на содеянное, не дай Бог, имеет шанс выкрутиться. Однако в данном случае ей не пришлось прилагать никаких усилий для очередного возмездия: видно, Сам Господь вмешался и наказал последнего сообщника жестоких убийц...

 Войдя в гостиную, Джулия увидела четвертого соучастника преступления. Это был мужчина лет пятидесяти, с физиономией, не отягощенной хотя бы слабой тенью интеллекта, и, судя по частому покашливанию, давно страдаюший туберкулезом.

 Не в силах поверить, что хозяйка квартиры уже отошла в мир иной, он, удерживая женщину за волосы в сидячем положении на полу, с садистской настойчивостью продолжал прикладывать к телу несчастной раскаленный утюг. Можно было только удивляться особенностям его обоняния: смрад от опаленной человеческой кожи стоял такой, что хоть святых выноси.

 – Говори, падла, где деньги и рыжье прячешь? – тупо повторял он.

 Джулия вошла так тихо, что Хрящ не слышал ее, а когда поднял глаза, встретился взглядом с незнакомой женщиной. В ее глазах он прочел такую ненависть, что у него защемило сердце, выдержавшее до этого уже два инфарк-та. Бандит выпустил из рук волосы несчастной жертвы, и она мертво откинулась на спину, глухо ударившись затылком об пол. Вслед за ней повалился и ее мучитель. Еще до того, как он упал, Джулия поняла, что тот уже мертв. Взметнувшаяся в последний раз рука с утюгом странным образом опустилась ему на живот раскаленной поверхностью, и свитер задымился, добавляя к запаху жженой человеческой кожи еще и вонь горелой козлиной шерсти. Его вторая рука откинулась на шею бедной женщины.

 Джулии показалось, что тело замучанной от отвращения дернулось в сторону. Она откинула ногой руку ее мучителя в сторону, наклонилась, набросила носовой платочек на ручку утюга, чтобы не оставлять своих отпечатков, поставила его на кафельный пол и выдернула шнур из розетки. Потом с жалостью взглянула на мертвую хозяйку.

 – Прости, мать: не успела я... – виновато прошептала она.

 Покидая злосчастную квартиру, Джулия набрала номер «ноль-два» и сообщила, что по такому-то адресу происходит ограбление квартиры...

 Пару дней Джулия ощущала себя вполне сносно, но вскоре душа ее вновь заныла, и она снова отправилась «на охоту»...

 В этот раз она долго ездила по улицам Москвы, но ничего "стоящего" на ее пути не попадалось. К двум часам ночи она уже подумывала о том, чтобы вернуться домой, но, пожалуй, от безделья ей захотелось съездить в Текстильщики, чтобы навестить тот двор, где когда-то в далеком детстве прожила несколько лет. По Волгоградскому проспекту доехала до метро "Текстильщики", свернула на Люблинскую улицу, потом на Саратовскую. Сердце ностальгически забилось, и она решила дойти до своего бывшего дома пешком. Оставив машину на обочине, Джулия свернула на 1-й Саратовский проезд. Еще каких-нибудь полтораста метров, и она увидит свой дом, детский садик, в который когда-то водила ее мама...

 – Мамочка, бедная моя мамочка! – прошептала Джулия, подумав о ее трагической гибели.

 Вполне возможно, и всплакнула бы по-бабьи, но ее печальные воспоминания нарушил чей-то негромкий вскрик, который резко оборвался: кто-то явно звал на помощь. Пробежав метров сто в сторону, откуда донесся крик, Джулия увидела, как двое мужчин пытаются раздеть совсем молоденькую, лет шестнадцати, не больше, девушку. Чтобы ее крики не привлекли нежелательного внимания, один, мужчина лет сорока, обхватил ее за шею, приставив к горлу нож, а второй рукой прикрывал ей рот. Более молодой напарник срывал с перепуганной девушки одежду. Шубка уже лежала на снегу, а платье было разодрано до пояса.

 Поначалу Джулия приняла их за обыкновенных грабителей, но когда молодой обнажил красивую грудь девушки, сорвав с нее бюстгальтер и принялся ее тискать, одновременно стаскивая колготки, она сообразила, зачем шубка так аккуратно брошена в снег.

 – Вы что, мужики, совсем осатанели? – попыталась остановить их Джулия.

 – Ты посмотри, Сиплый, кто к нам пришел! – плотоядно усмехнулся тот, что помоложе. – Недаром ты говорил, что одной нам мало будет... Видно, Бог прослышал про твое недовольство: смотри, какая симпампулечка пришла к нам на помощь! – Он рванул напоследок колготки вместе с трусиками вниз и двинулся на Джулию. – Тебе блондинка, а мне рыжая! Потом махнемся...

 – Только ты, Валер, не перестарайся, как в прошлый раз: здесь тебе не лес, труп не спрячешь, – осклабился Сиплый, прозвище вполне соответствовало его вечно простуженному и давно пропитому голосу. – Не брыкайся, сучка, а то как чикну ножиком, и улыбка твоя станет намного шире. – Он силой заставил опуститься рыдающую девушку на колени и, продолжая держать у ее горла нож, принялся расстегивать свои брюки.

 – Послушайте, мужики, давайте договоримся: если вы сейчас отпустите пацанку, то я вам сама доставлю удовольствие, – кокетливо предложила Джулия. Она боялась за несчастную девушку, которой Сиплый запросто мог перерезать горло.

 – Ты как, Сиплый, не возражаешь? – плотоядно хихикнул молодой парень.

 – Как скажешь, красавица, – просипел с ухмылкой тот и беспричинно ткнул девчонку кулаком в висок: бедная тут же потеряла сознание и завалилась лицом в снег.

 Сиплый поднялся с колен и тоже пошел навстречу Джулии, нагло ухмыляясь и продолжая возиться с молнией на ширинке.

 – Ты как, Валер, сзади пристроишься или спереди накатишь? – спросил он.

 – Пусть тебе отчмокает, а я над попочкой потружусь, не возражаешь, птаха?

 – Нисколько, петушок, – процедила сквозь зубы Джулия, вновь вспомнив, какие мучения испытала ее мать перед смертью.

 – Слышь, Валер, как тебя обозвала эта худышка? – злорадно ухмыльнулся Сиплый.

 – Ах, ты, сучка! – мгновенно завелся Валерий. – Я ж тебе всю жопу порву!

 – Ага... Если успеешь! – Джулия специально устроила эту перепалку, чтобы второй насильник подошел поближе.

 Первое "внимание" она оказала молодому. "Удар" был столь силен, что он даже не ощутил боли: сначала в глазах вспыхнул яркий свет, потом сразу настала вечная темнота. Валерий столбом рухнул на спину и более не шевелился. Не понимая, как могло такое произойти, Сиплый продолжал надвигаться на эту "худышку", как он окрестил Джулию.

 – Думал тебя пощадить, а теперь сам взгляну на твой ливер и сердце вырву, сучка паровозная!

 – Сердце так сердце! – согласно кивнула она и тут же выбросила в сторону его груди ладонь.

 Когда он замер в вечной неподвижности, Джулия подняла нож, бросила его в водосточный люк, затем подошла к девушке и, приводя в чувство, похлопала ее по щекам. Открыв глаза, девчонка испуганно отшатнулась, но тут же облегченно вздохнула.

 – Это вы... А те где? – все еще испуганно спросила она.

 – Не бойся, больше они никого не напугают, – улыбнулась Джулия, помогая ей подняться на ноги. – Одевайся, а то простудишься...

 – Спасибо вам! – Девушка всхлипнула, увидев лежащих на снегу насильников, видно, снова все вспомнила.

 – Одевайся быстрее и беги отсюда, да забудь обо всем, что здесь случилось. – Джулия легко побежала в сторону припаркованной машины.

 – Господи, конечно, – пролепетала ей вслед спасенная девушка.

 Потом накинула на себя шубку, собрала со снега остатки колготок, трусиков, бюстгальтер, подхватила сумочку и помчалась прочь от этого страшного места...

 В эту ночь Джулия спала великолепно, без сновидений и только под утро то ли привиделся, то ли приснился ей Савелий. Это был странный сон: настолько реальный, что, казалось, она вновь ощущает ЕГО запах. Савелий долго смотрел ей в глаза, словно пытаясь о чем-то поведать без слов. Джулии захотелось задать ему вопрос, но он приложил палец к ее губам и отрицательно покачал головой. В тот же момент ей показалось, что откуда-то издалека она слышит его голос:

 – Не всегда верь очевидному...

 – Почему, милый?! – воскликнула Джулия, вскакивая в кровати и озираясь вокруг. Но Савелия рядом не оказалось: она была одна в комнате. – Ты же был здесь, Савушка... – прошептали ее губы, и она снова ощутила его запах.

 И долго сидела в кровати, пытаясь найти ответ: что с ней происходит?

VIII.  Признание атаманов

 Пока Джулия в одиночку боролась с преступностью, а Рокотов-младший без особого успеха искал загадочного «карателя», отправлявшего на тот свет московских негодяев, Роман Ставропольский знакомился с краем, в котором ему предстояло жить и помогать жить другим. Весть о том, что на Ставрополье впервые появился «русский Вор», облетела край быстро. В криминальном мире земли Казацкой и Кавказской по-разному восприняли эту весть: некоторые с надеждой, другие с настороженностью, но были и такие, кто почувствовал некую угрозу своему благополучию.

 Конечно, до его появления в качестве "Смотрящего" за Ставропольским краем там были русские авторитеты. Они много сделали для того, чтобы вытеснить с этой земли беспредельщиков, к которым прежде всего можно было отнести "чеховских" лидеров. С ними успешно боролись и довольно мощная смешанная группа из русских и армян – во главе нее стоял Кеша Афин-ский, и чисто русская бригада, возглавляемая Валерием Деловым. Действовали они жестко и "плодотворно": тех, кто не принимал "нормальных человеческих" законов и отказывался прекратить беспредел, беспощадно отстреливали. Так что к появлению первого "русского Вора" было много "почищено" в Ставропольском крае.

 Новый "законник" как человек дотошный и обстоятельный не торопил события, потому что знал, – ему вряд ли обрадуются все. В первую очередь следовало повнимательнее присмотреться к криминальным авторитетам, которые обладали реальной, хоть и своеобразной, властью в этом регионе. Роману Ставропольскому не надо было объяснять, что коронование его "Вором в законе" вовсе не означает, что все существующие криминальные структуры мгновенно возьмут "под козырек". Это ведь не армия, где перед вновь назначенным на должность генералом подчиненные вытягиваются "во фрунт".

 Потребуется много сил, энергии, а также смекалки, чтобы заслужить авторитет и уважение бывалых людей. Первым и самым важным шагом, конечно же, было создание собственной команды преданных и бесстрашных соратников, от которых, вполне возможно, будет зависеть его жизнь. Как говорил еще товарищ Сталин: "Кадры решают все!"

 Основную ставку Роман сделал на тех, с кем ему пришлось много лет ломать кусок хлеба за колючей проволокой, справедливо считая, что если в самых экстремальных ситуациях, которые случаются на зоне едва ли не ежедневно, человек выдержал, не скурвился, не предал тебя, то такому человеку можно доверить свою жизнь и на воле. И первым, кого он взял в свою "семью", был Александр Багров по прозвищу Санька-Багор. Познакомились они едва ли не в первый день появления Александра в той колонии, где Роман мотал свой последний срок. Будучи еще несовершеннолетним, Багров получил приличный срок за грабеж и принес на взрослую зону четыре года с "малолетки".

 Как правило, новичков, да еще с "малолетки", проверяют "на вшивость", доставая их различными придирками. Так же попытались "наехать" и на Багрова. А характер у парня еще тот: ему слово, он – десять, на него с кулаками, он за камень. Чуть ли не в первый день на него повысил голос один приблатненный фраер по прозвищу Костяной. Багров зарычал в ответ, тот на него замахнулся, чтобы взять на испуг, а Александр ему кулаком в морду.

 Силой, нужно заметить, Бог Саню не обделил. Ростом под метр восемьдесят, весом под девяносто, с широкой и мощной грудной клеткой, да и кулаки с поллитровую банку. Короче, насмешнику не позавидуешь: метров на пять отлетел от строптивого новичка. Кому это понравится? Тем более если считаешь себя "шерстяным".

 – Ты на кого руку поднял, сявка ты тряпочная?! – от злости завопил Костяной.

 На голос Костяного тут же сбежались его дружки и всем скопом навалились на новенького паренька. Какой бы ни был он сильный, но против шестерых, да еще и довольно крепких ребят, сумел продержаться на ногах минут пять, не больше: сбили на землю и давай обрабатывать ногами в сапогах. Если бы Багров и остался в живых после такой мясорубки, точно превратился бы в инвалида. Но, на его счастье, проходивший мимо Роман-Костоправ увидел избиение какого-то незнакомого парня и наверное, вспомнив себя в молодости, спросил у наблюдавших в стороне:

 – За что его?

 – Костяной его на "репетэ" взять хотел, а тот ему кулаком... – судя по тону, отвечавший явно сочувствовал новенькому, который попытался отстоять свое до-стоинство.

 – Знаешь, по какой залетел?

 – Грабеж...

 – Понятно... Ша, земляки! – коротко приказал Роман-Костоправ.

 Но разгоряченные избиением либо не расслышали его окрика, либо не захотели расслышать и продолжали усердно пинать несчастного, подзадориваемые Костяным:

 – Так ему! Так! Будешь знать, на кого руку поднял!

 – Эй, вы, не слышали, что Я вам сказал? – вскипел Роман-Костоправ. – Может, вам уши прочистить?

 Он подошел, оттолкнул одного, второго...

 – Ты чего, Костоправ? Этот сопляк меня первый ударил! – недовольно проворчал Костяной.

 – Ни с того ни с сего?

 – Ну! Я с ним пошутил, а он меня кулаком в морду...

 – Знаю я твои шуточки, Костяной. Кочумай, говорю, братва! – не на шутку рассердился Роман и даже ткнул кулаком под ребро самого ретивого.

 Это мгновенно отрезвило драчунов, и они отступили на безопасное расстояние: никому не хотелось испытать на себе гнев Костоправа. Новенький вскочил на ноги и снова бросился на обидчиков, но его остановил уверенный голос защитника:

 – Хватит, ты уже доказал, чего ты стоишь.

 Александр взглянул на того, кто, по существу, спас его от расправы. В глазах все еще бушевали гнев и обида.

 – Смелые: шестеро на одного! – воскликнул он. – А один на один – слабо?

 – Здесь, браток, не пионерский лагерь, а зона, – нравоучительно заметил Роман-Костоправ. – Да и грабил ты наверняка не один, верно?

 Парень удивленно взглянул на незнакомца: откуда тому известно, за что его осудили?

 – Один я был, – упрямо возразил он. – Это их было двое, и они хотели меня обчистить!

 – А почему же суд тебя окрестил? – усмехнулся Роман-Костоправ.

 – Так я их вырубил, потом поснимал с них часы, а тут менты мимо проезжали. – Паренек пожал плечами.

 – Да, не повезло тебе, браток. – Роман-Костоправ взглянул на его подбитый глаз, и было непонятно, что он имеет в виду: нежданных ментов или подбитый глаз. – Давай знакомиться: Роман-Костоправ.

 – Александр... Багров... – Парень отчего-то смутился.

 – Багров, да еще Александр – длинно очень, – протяжно проговорил Роман. – Во, Саня-Багор! Нравится?

 – Ничего, – согласно кивнул тот.

 – Вот и хорошо! Держи пять! – Он крепко пожал пареньку руку и добавил с улыбкой: – Отдашь десять!

 – Так у меня нет... пока, – растерялся Багров.

 – Господи, совсем еще пацан, – рассмеялся Роман-Костоправ. – Ладно, пошли со мной. – Он направился в сторону своего барака...

 С того памятного дня Саня-Багор ни на шаг не отходил от своего благодетеля, навсегда вручив ему душу и сердце. Он был настолько предан Роману, что однажды, когда с ним задумали разобраться недруги, пришедшие впятером ночью с заточками, Саня-Багор, не задумываясь, встал рядом и бился с Романом, даже получив рану в плечо, пока не подоспела помощь своих ребят...

 Освободился Саня-Багор чуть раньше старшого Роман дал ему свой адрес и при первой же возможности, когда Марианна приехала на свидание, подробно рассказал о нем и попросил ее позаботиться о парне до своего освобождения...

 Когда Роман вышел на свободу, Марианна шутливо жаловалась любимому:

 – Твой Санек, как сторожевой пес, был при мне. Шагу не давал одной ступить: стоит какому-то мужику даже просто взглянуть на меня, как он тут же готов наброситься на него с кулаками. Небось, специально приставил ко мне? Боялся, что налево схожу от тебя? Ну и дурачок ты у меня. – Она счастливо улыбалась и неж-но утыкалась носом в его мощную грудь...

 Оказалось, Саня-Багор не только охранял честь возлюбленной своего наставника, но и присматривался к дерзким ребятам, словно интуитивно чуя, что это может пригодиться Роману-Костоправу, когда он окажется на свободе. И когда время настало, он познакомил Романа с двумя такими парнями.

 С одним из них, Андроном Пятигорским, Саня-Багор в прямом смысле слова столкнулся на дороге. Стоял сильный туман, а Саня возвращался с романтического свидания, и его мысли были заняты симпатичной девушкой, с которой он познакомился накануне.

 Несмотря на привлекательную мужественную внешность, не оставлявшую женщин равнодушными, Саня-Багор был довольно стеснительным малым и с трудом мог заставить себя просто подойти и познакомиться, если особа женского рода ему нравилась. Всегда выжидал какого-то особого случая или надеялся, что кто-нибудь его познакомит с приглянувшимся объектом.

 С этой девушкой все произошло совершенно по-другому. Саня Багор давно облюбовал ресторан "Арлекин" и часто посещал его. Там собиралась молодежь, играла хорошая музыка, под которую танцевали не только посетители, как на дискотеке, но и выступали на небольшой эстраде симпатичные танцовщицы.

 Одна из них, карманного формата, с точеной фигуркой, кукольным личиком и роскошными, крашенными в светло-голубой цвет волосами, прихваченными ленточкой, сразу привлекла его внимание. До этого вечера Александр ее не видел: вероятно, недавно взяли на работу. Она столь отрешенно и самозабвенно танцевала, что Саня-Багор глаз не мог от нее оторвать и мысленно окрестил ее Мальвиной. К алкоголю Багров относился скорее отрицательно, нежели равнодушно, выпивая в основном только под нажимом друзей или по праздникам. Но сейчас так разволновался, что, желая снять стресс, сам заказал сто пятьдесят граммов водки и в два глотка выпил. На душе стало спокойно, тепло и уютно настолько, что он взял и послал девушке через официанта цветы, попросив того, однако, не говорить, кто этот таинственный поклонник.

 Посланец же просьбу понял по-своему: шепнул "по секрету", что цветы послал парень, сидящий за вторым столиком, но просил себя не называть. Скорее всего, именно эта "тайна" и заинтриговала девушку, внимание которой, еще до появления цветов, привлек этот симпатичный молодой человек. В первый же перерыв она сама подошла к столику, где сидел незнакомец, и без обиняков спросила:

 – Это ты прислал мне цветы?

 Саня-Багор так растерялся, что на мгновение потерял дар речи. Он только смотрел на недостижимую Мальвину и хлопал карими глазами. Молчание нарушила девушка, заразительно, словно колокольчик, рассмеявшись, не обращая никакого внимания на окружающих. Ее позабавила довольно нелепая ситуация: она поймала себя на том, что впервые выступает инициатором знакомства с парнем.

 – Разве я такой смешной? – смущаясь, наконец выдавил Саня.

 – Да нет, я над собой смеюсь: первый раз сама знакомлюсь с парнем, – искренне призналась она и протянула ему руку: – Вероникой меня зовут...

 Только тут до Сани-Багра дошло, что он до сих пор сидит, а девушка перед ним стоит.

 – Извини! – Он вскочил, задев столик, обхватил своей ручищей руку Вероники и смущенно проговорил: – А я – Саня-Ба... – но тут же спохватился: – Александр, короче...

 – Красивое имя... очень приятно. – У нее была обворожительная улыбка, открывавшая белоснежные зубки, а глаза настолько синие, что он готов был в них утонуть.

 – Может, присядешь? – робко предложил Саня-Багор, даже не мечтая, что девушка согласится.

 – С удовольствием: минут десять у меня есть, – без затей ответила Вероника.

 Для Сани-Багра эти десять минут пролетели, как один миг. Девушка излучала такое расположение, что его привычная скованность испарилась, и он, обычно скрывающий от всех, что совсем недавно вернулся из мест не столь отдаленных, сам не зная почему, раскрылся перед ней и все рассказал. Рассказал, и сердце вдруг сжалось: зачем он так разоткровенничался? Сейчас она встанет, извинится и больше никогда не захочет общаться с ним.

 Вероника действительно взглянула на часы и, как он и предполагал, извинилась:

 – Прости, Александр, но мне пора на сцену...

 Саня-Багор, скрывая огорчение, опустил глаза. "Все правильно, – подумал он, – разве может ТАКАЯ девушка встречаться с бывшим уголовником?"

 – Я, сам понимаешь, не знала, что познакомлюсь с тобой, а потому не предупредила дома, что могу задержаться, и должна вернуться сразу же после окончания работы, – проговорила она таким тоном, словно просила простить за причиненные неудобства.

 Эти слова и тон буквально огорошили Саню-Багра, и он вновь с восхищением посмотрел на девушку, не зная, что и сказать. Пришлось Веронике опять проявлять инициативу:

 – Если завтрашний вечер у тебя не занят, то мы можем встретиться и пару часов провести вместе: у меня долгожданный выходной!

 Вовсе не готовый к такому повороту событий, но всеми фибрами души его приветствуя, Саня-Багор смог разродиться только одним словом:

 – Да! – воскликнул он.

 – "Да" – не занят или "да" – встретимся? – Вероника лукаво взглянула ему в глаза.

 – Конечно, встретимся! – выпалил Саня.

 Следующий день оказался для него кромешной мукой: единственное, о чем он мог думать, так это о девушке и о предстоящей с ней встрече. С трудом дождавшись вечера, он примчался на условленное место раньше чем на час и с волнением шагал туда-сюда, напряженно поглядывая по сторонам, каждую минуту мысленно задавая самому себе мучительный вопрос: "Придет или не придет?"

 К его удивлению, Вероника явилась даже минут за пять до назначенного времени. Бросившись к нему на шею, она искренне воскликнула безо всякого стеснения:

 – С трудом дождалась нашей встречи, Саня!

 – И я... – глупо улыбаясь, кивнул Саня-Багор, – куда пойдем? В ресторан, в кино или просто погуляем?

 – Каждый день ресторан – надоел хуже пареной репы, в кино что-то не хочется, гулять, пожалуй, холодновато... – перечисляла девушка, а потом, как бы между прочим, спросила: – А ты с кем, с родителями живешь?

 – Нет, один, – ответил Александр, еще не догадываясь, почему она спросила.

 Он на самом деле жил один в двухкомнатной квартире, которую недорого помогла ему снять Марианна у своих знакомых, уехавших на два года работать в Болгарию.

 – Ты не против, если мы к тебе пойдем? Наберем по дороге всяких вкусностей и проведем вечер только вдвоем, честно говоря, никого не хочется видеть! – Она смотрела на него, а в глазах прыгали лукавые чертики.

 – Ко мне? – Девушка продолжала его потрясать. – Ты правда этого хочешь?

 – Думаешь, прикалываюсь?

 Опасаясь, что Вероника передумает, он подхватил ее под руку, остановил такси, и они, купив по дороге вина, фруктов и коробку конфет, вскоре добрались до арендованной им квартиры. Перед отъездом хозяева очень постарались распродать все самое ценное, и потому в глаза сразу бросалось, что в ней живет холостяк, не особо заботящийся об уюте и комфорте. Минимум типичной общепитовской посуды на кухне, видавший виды стол, две табуретки, в большой комнате диван, небольшой столик на обшарпанном ковре, дешевенький телевизор, в спальной большая кровать и старенький шифоньер для белья. Повсюду разбросаны вещи.

 – Сразу ясно, что здесь живет холостяк! – улыбнулась Вероника.

 Потом, засучив рукава, принялась прибирать квартиру: у нее это получалось так ловко и споро, что невооруженным глазом было видно, что работа доставляет ей удовольствие.

 – Не нужно, Вероника, я сам... – смущенно попытался остановить ее Саня.

 – Нельзя, чтобы наша первая встреча произошла в беспорядке и хаосе, – назидательно возразила Вероника, – займись-ка лучше столом, милый...