Текст книги "Бешеный жив!"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Виктор Доценко.
 Бешеный жив!

I. Противостояние

 Отдыхающий в Пятигорске вряд ли заглянул бы в этот непритязательный на вид ресторан в полуподвале с незатейливым, истинно русским названием «Погребок». Однако местные жители (особенно те, кто не обременен постоянными мыслями о том, как разумнее потратить оставшиеся до получки деньги: разбросать гроши поровну на каждый день или сходить и один раз пообедать «от пуза», а потом положить зубы на полку?) очень полюбили его, и он нередко был даже переполнен.

 В пятницу на дверях "Погребка" ярко красовалась надпись, вызывающая ностальгию по советским временам: "Ресторан закрыт на спецобслуживание". Дальний родственник мэра города, вполне удачливый бизнесмен, отмечал день рождения. Приглашенных на праздник насчитывалось немало: более пятидесяти человек.

 Публика была разношерстной, как и полагается на дне рождения у нормального российского новоявленного капиталиста: коллеги и партнеры по бизнесу, средней руки чиновники, представитель Президента по правам человека в Южном федеральном округе, один армейский полковник в отставке и даже криминальный авторитет. Обещал заглянуть и сам мэр города, но в последний момент извинился, что не сможет, и срочно улетел в Ростов.

 Гости оказались на редкость пунктуальными, и к семи часам, как и было указано в пригласительном билете, за единым длинным столом, установленным напротив небольшой эстрады, собрались почти все. Праздник начался и потек своим чередом, ничем не отличаясь от подобных мероприятий: в честь виновника торжества произносили хвалебные тосты, много ели и еще больше пили. Именинник не поскупился на дорогие закуски и алкогольные напитки. Вполне возможно, праздник так бы и закончился: чинно, мирно и благородно, если бы...

 Когда хороший стол и алкоголь создали равновесие, при котором все вокруг становится удивительно прекрасным, а люди, даже незнакомые, добрыми и милыми, к виновнику торжества подошла хозяйка ресторана и прошептала на ухо, что без него не может решить один деликатный вопрос.

 – Извините, друзья: я на минутку... – сказал именинник и направился за хозяйкой.

 – Вы знаете, – чуть смущенно проговорила женщина, когда они вышли из зала, – там пришли ребята, которые довольно часто посещают мой ресторан. Они хотят отметить какое-то важное событие...

 – Вы им сказали, что ресторан занят?

 – Конечно, но они очень просят. – Женщина вопросительно смотрела на него: ей очень не хотелось терять пятьдесят "зеленых", обещанных посетителями, появившимися в неурочное время. А кроме того, нужно было угодить постоянным клиентам.

 – Сколько их?

 – Всего четверо. – Глаза хозяйки засветились надеждой.

 Настроение именинника, подогретое несколькими бокалами вина, было прекрасным, и потому он решил быть благожелательным и щедрым даже к незнакомым людям.

 – Где они? – спросил он.

 – У входа, на улице...

 Последовав за хозяйкой, именинник увидел четырех молодых мужчин. Сразу бросились в глаза их военная выправка и цепкие настороженные взгляды. Трое были примерно одного возраста: двадцать пять-двадцать восемь лет, а четвертый, с небольшой проседью на висках, смотрелся много старше, лет под сорок. Увидев именинника, он отделился от приятелей.

 – Насколько я понимаю, вы виновник торжества? – добродушно улыбнулся старшой.

 – Так точно, командир! – сам не зная почему, шутливо вытянувшись, отрапортовал родственник мэра.

 – Вольно, курсант! – в тон ему разрешил незнакомец. – От души поздравляем! – и, пожимая руку, представился: – Михаил Иванович.

 – Очень приятно, меня можно просто – Мефодий. Спасибо за поздравление.

 – Так вы не будете возражать, если мы отметим наше скромное событие рядом с вами? – вежливо поинтересовался Михаил Иванович.

 – В принципе, нет... – Мефодий сконфуженно помялся, но тем не менее произнес: – При одном условии: пусть ваши ребята постараются не мешать нашей компании. Дело в том, что меня пришли поздравить весьма уважаемые люди города, – откровенно намекнул именинник, – а потому я должен быть уверен, что никто нам не будет мешать...

 – Ни в коем случае вас не потревожим: будем тише воды, ниже травы, – добродушно пообещал новый знакомец и добавил: – Мы в стороночке посидим, негромко отметим свое мероприятие и удалимся тихо и мирно.

 – Договорились,.. – облегченно согласился именинник. Вести этот разговор ему было не в кайф...

 Примерно час все действительно было так, как и обещал Михаил Иванович. Их компания даже послала в подарок на стол именинника три бутылки шампанского со словами искренних поздравлений. Но вскоре их скромная четверка как-то незаметно превратилась в "великолепную семерку", а трое вновь прибывших пришли уже крепко навеселе. Постепенно и остальные члены компании дошли до кондиции своих приятелей, а потом все вместе дружно устремились наперегонки к славному алкогольному финишу, что, как известно, всегда ведет к излишней болтливости и шуму.

 Когда люди находятся примерно в одной стадии алкогольного опьянения, они никого уже не слушают в своей компании и мало реагируют на шум со стороны, при условии, что этот шум не переходит некие грани, то есть никто никого не задевает. Однако стоит хотя бы одного человека из пьяной компании задеть, тем более оскорбить, "постороннему", то есть чужаку, как мгновенно вся компания мобилизуется и стеной встает на защиту "своего".

 Примерно так случилось и в эту пятницу. Гости именинника никак не реагировали на шумную компанию "чужаков", пока один из них, забыв про обещание своего старшего приятеля не мешать гостям именинника, в достаточно грубой форме не попытался оценить пение представителя по правам человека. К тому времени гостям именинника захотелось попеть караоке, а он просто с ума сходил по новому веянию, любил попеть, а иногда и потанцевать.

 – Слушай, тебе с таким голосом только под одеялом петь и то шепотом! – громко заявил один из семерки незнакомцев, чей лоб пересекал свежий шрам. На вид ему было не больше двадцати пяти лет.

 То ли Виктор Степанцов – так звали представителя по правам человека – не услышал хамского замечания, то ли просто не захотел обращать внимание на грубую выходку, но он продолжил свое пение. Тогда человек со шрамом, недовольный, что на его реплику певец никак не отреагировал, встал, пьяно шатаясь, подошел к поющему и попытался вырвать из его руки микрофон:

 – Ты что, не понял, что к тебе обращаются? Прекрати завывать, я сказал!

 Поначалу Степанцову показалось, что незнакомец просто шутит, а может быть, ему самому захотелось попеть вне очереди. И он, не переставая улыбаться, никак не хотел отдавать микрофон, умиротворенно приговаривая при этом:

 – Не стоит, молодой человек. Сейчас закончится песня, и вы сможете поучаствовать в нашем концерте... – Виктор вновь поднес микрофон к губам и затянул вполне мелодично:

 – Речка движется и не движется...

 – Я же сказал тебе: не вой, а ты воешь! – не выдержав, закричал возмутитель спокойствия. Его шрам мгновенно побагравел от злого напряжения.

 – Послушайте, молодой человек, кто вам дал право разговаривать со мной на "ты"? В конце концов, имейте элементарную совесть: вашей компании разрешили посидеть в сторонке, отметить свое торжество, вот и сидите, не портите людям настроение, – вполне вежливо предложил Виктор Степанцов, заметив, наконец, что его нахальный визави вовсе и не думает шутить.

 – Ты что мне приказываешь? – с полуоборота завелся тот. – Да ты знаешь, с кем связываешься?

 – Откровенно говоря, даже знать не хочу: это мне просто не интересно. – Степанцов демонстративно отвернулся, желая продолжить пение.

 Он тоже был не совсем трезвым, а потому не хотел связываться с хамоватым, да еще и изрядно перебравшим незнакомцем. Виктор постарался игнорировать его, что еще больше задело парня со шрамом. Он ухватился за микрофон, вырвал его наконец, выключил и насильно попытался стащить певца со сцены.

 – Вызовите мою охрану! – прокричал представитель по правам человека, совсем упустив из виду, что в начале вечера сам отпустил их до двадцати трех часов.

 – Виктор, вы же отпустили свою охрану, – громко отозвался именинник.

 Он настолько растерялся, что не знал, как остановить разбушевавшегося незнакомца.

 – Роман! – беспомощно позвал Степанцов, обращаясь к одному из гостей, сидевшему рядом с ним за столом весь вечер.

 Тот, кого окликнул Виктор Степанцов, был элегантно одетым мужчиной лет сорока или чуть старше. В его короткой прическе ощутимо пробивалась седина, а правильные черты лица свидетельствовали о непролетарском происхождении. Роман настолько увлекся разговором с соседом по столу, что не заметил инцидента с микрофоном, однако сразу повернулся на зов. Хотя его взгляд был доброжелательным, но в нем моментально появились острота и настороженность. Увидев, что какой-то здоровый и рослый пьяный парень пытается применить силу к его знакомому, он тут же подошел к ним:

 – Послушай, земляк, не пора ли тебе удалиться отсюда во избежание осложнений?

 – А тебе чего надо? – грубо спросил тот.

 – Ты метлу-то свою придержи: не в конюшне находишься, – едва не шепотом ответил Роман.

 – Что ты сказал?

 – То, что слышал... – зло процедил он.

 Его настороженный взгляд отметил, как в их сторону направляются все собутыльники грубияна: видимо, это была дружная компания, которая сразу же поспешила на помощь своему приятелю.

 Со стороны именинника тоже подтянулись мужчины несмотря на то, что жены пытались их остановить.

 – Что за наглость?

 – Чего он пристал к Виктору?

 – К ним, как к людям, а они?

 – Посади свинью за стол, она и ноги на стол!

 Нечто подобное неслось со всех сторон и казалось, что остановить вспыхнувший конфликт невозможно.

 Мгновенно оценив обстановку, Роман представил, что сейчас может произойти: хотя члены "великолепной семерки" сильно пьяны, они дружны и более сплоченны, чем гости именинника, которых гораздо больше. А из собственного опыта он знал, что в подобных столкновениях побеждают не числом, а умением. Поэтому и подал едва уловимый знак парню, стоящему у входа. Тот мгновенно скрылся за дверью, и не успела "великолепная семерка" воссоединиться, как в ресторан влетело пятеро парней довольно внушительного телосложения, которые и поспешили к эстраде, на помощь Роману.

 Казалось бы: вам пошли навстречу, разрешили вашей компании посидеть в закрытом на спецобслуживание ресторане, а вы поступаете по-хамски и портите людям празд-ник, ведете себя глупо. Вас всего семеро, а за столом человек двадцать мужчин, да еще и помощь извне подоспела. Разумнее всего тихо отвалить в сторону.

 Ан, нет. Мы "пскопские": ничего не боимся! Пьяному всегда "море по колено". А ко всему прочему, среди тех, кто подоспел на помощь по вызову Романа, оказалось двое профессиональных "драчунов". Один – чемпион по боксу Ростовской области, а другой еще круче – чемпион Европы. Члены "великолепной семерки" вроде тоже были не лыком шиты, однако, несмотря на вполне профессиональные навыки, что было видно по четким ударам и приемам рукопашного боя, "против лома – нет приема"...

 Конечно, все могло закончиться в течение пяти минут, если бы Роман не остановил разгоряченных гостей именинника:

 – Земляки, не нужно мешать ребятам: все будет нормально, поверьте...

 И словно в подтверждение этих слов пошло показательное выступление его ребят. На каждый выпад кого-то из семерых приятелей мгновенно шел еще более жесткий ответ одного из пятерых парней. Крепче всех досталось парню со шрамом, но вовсе не из мести за испорченное настроение, а потому, что он никак не хотел угомониться и после каждого удара поднимался с пола и с еще большим ожесточением бросался в бой. В конце концов это так надоело его противникам, что один из них захватил его в мертвый замок, а другой поработал над ним, как с боксерским мешком с песком. Когда тот закричал от боли, парень, державший его, пнул ногой входную дверь и грубо вытолкнул смутьяна на улицу.

 Остальным его приятелям досталось намного меньше, хотя и они получили вполне достаточно, чтобы обидеться. Правда, следует заметить, что их проучили совсем не за то, что они чужаки и даже не за то, что праздник испортили. Их проучили за то, что не захотели вовремя остановиться, да к тому же потеряли разум и полезли на рожон. Потому их и помяли немного, а потом просто вышвырнули за дверь вместе с неугомонным приятелем.

 Когда победители вернулись, Роман удовлетворенно улыбнулся, помог представителю по правам человека спуститься с эстрады, и они спокойно сели на свои места. Роман остановил гостей именинника потому, что нисколько не сомневался, что не придется вмешиваться, несмотря на то, что его ребят было лишь пятеро против семерых незнакомцев. Он был твердо уверен, что они сумеют поставить нахалов на место. Роман оказался прав, но тут один из парней подошел к нему, несколько встревоженный.

 – Все в порядке, Никита? – словно что-то почувствовав, спросил Роман.

 – Не уверен, – хмуро ответил подошедший и многозначительно взглянул на соседа Романа.

 – Извини, я сейчас. – И Роман отошел, чтобы узнать, чем озабочен Никита.

 – Роман, помнишь того мужика, который был постарше остальных?

 – С прядью седых волос? Помню, – ответил Роман. – И что?

 – Когда мы их выкидывали из ресторана, он начал угрожать: вы, говорит, еще не знаете, с кем связались, мол, через полчаса мы вас всех здесь поломаем! И давай оскорблять нас... А когда я ему чуть добавил кулаком под ребра, чтобы язык не распускал, тот вдруг прошлепал на прощанье: "Подняли руку на ГУБОП? Ждите ответа!" И потопал куда-то быстрым шагом...

 – Как думаешь, не свистел мужик? – обеспокоенно нахмурил брови Роман.

 – Вроде не похоже... – протянул парень. – А там... – он махнул рукой, – шут его знает... Может, и не свистел: дрались они профессионально. Я даже подумал, не идут ли в городе соревнования по рукопашному... Честно говоря, если бы они не были пьяными, то нам бы тяжеленько пришлось...

 Роман покачал головой. – Нам лишний шум совсем ни к чему... Вот что, Никита, скажи-ка ребятам, чтобы машины подогнали к черному входу, но ни фары, ни габаритные огни пусть не зажигают... Я только попрощаюсь с гостями и выйду...

 – Давай, братан, ждем. – Никита устремился к выходу.

 Роман торопливо попрощался с именинником и Виктором Степанцовым, вышел через черный ход, сел в пятисотый "Мерседес" и, сопровождаемый двумя не менее "крутыми" иномарками, отъехал от ресторана с выключенными огнями. Разумное решение было принято как нельзя вовремя: выезжая на улицу через второй от ресторана переулок, они увидели, как несколько военных машин окружили ресторан. Из них выскочили люди в военной форме: их было человек тридцать, а может быть, и того больше. Было уже темно, и разглядеть форму не удалось.

 Что это за люди, которые так дерзко вели себя в ресторане, словно были твердо уверены в полной безнаказанности?

 Почему они так стремились провести вечер именно в этом ресторане? Не связано ли это с его присутствием здесь?

 Неужели правда, что они из ГУБОПа? Тогда почему сразу не сказали об этом? Зачем довели до столкновения? Неужели были пьяны настолько, что "крыша поехала"?

 Примерно такие вопросы задавал себе Роман, покидая место неожиданного происшествия...

II. Становление

 Услышав о том, что компания, с которой произошел конфликт, может иметь отношение к ГУБОПу, Роман немедленно сделал все, чтобы избежать нежелательной встречи. Дело в том, что ему совсем не хотелось сталкиваться с ментами. Чуть больше года назад он вышел на свободу после того, как его в пятый раз «обвенчали» со сроком. За пять ходок Роман отсидел около четверти века, то есть почти половину жизни. А прожил он немногим больше сорока пяти лет. И потому накопил такую неприязнь к ментам, что одна их форма вызывала у него аллергию...

 Рома Горицветов потерял родителей, когда ему не исполнилось и четырнадцати. В то время было модно ходить в походы с палатками: пешком, на байдарках, на велосипедах, многие увлекались познанием «дикой» природы. Не были исключением и родители Романа. Получив очередной отпуск, да еще и в июле, они решили «покорить» Енисей. Отправив сына в пионерский лагерь, сколотили компанию, собрали рюкзаки и сели на поезд, чтобы добраться до бурной реки, взять у местных рыбаков лодки в аренду и... «держись, романтика!».

 Компания собралась внушительная – двенадцать человек: по четыре на каждую из трех лодок. Однако домой вернулись только пятеро...

 Семь человек утонули на глазах друзей, которые ничем не смогли им помочь. Течение Енисея стремительное, коварное и опасное, а если лодка еще натыкается на топляк – бревно, которое движется неглубоко под водой, – то оно пробивает даже толстые днища не хуже торпеды, а уж тонкое у обычной лодки и подавно...

 Нечто подобное произошло и с одной из тех, арендованных, лодок: раздался громкий треск, и в считанные секунды люди оказались в холодной воде. Они все хорошо плавали, но удар был столь неожиданным и сильным, что оглоушил их, и они сразу ушли под воду.

 В лодке, находившейся ближе всего к той, которую торпедой пробил топляк, плыли родители Ромы. Его мама имела первый разряд по плаванию. И потому, не раздумывая ни секунды, она стала кричать женщине, сидящей на руле, чтобы та направила лодку поближе к оказавшимся в воде. Ясно, никого не нужно было уговаривать и подгонять: каждый хотел быстрее прийти на помощь.

 Но неожиданно их тоже постигла страшная судьба товарищей: то ли то же самое бревно, то ли другое, протаранило их лодку насквозь и принесло мгновенную смерть другой супружеской паре. Отец Ромы ударился головой о борт и потерял сознание, но чудом удерживался на воде: может быть, одежда зацепилась за какой-то обломок.

 Его супруга, вынырнув из воды после столкновения, огляделась в поисках мужа и увидела его с окровавленной головой метрах в десяти от себя. Изо всех сил женщина устремилась на помощь, но за пару метров до него, когда, казалось, стоило протянуть руку и она смогла бы ухватить его за одежду, раненый вдруг пошел ко дну.

 Она нырнула вслед за ним и пробыла под водой долго, пытаясь отыскать мужа, однако все ее усилия были тщетными. Не желая мириться с трагической потерей, женщина все ныряла и ныряла, пока силы совсем не покинули ее, и она сама едва не оказалась добычей беспощадной реки: друзьям из третьей лодки пришлось чуть не насильно вытаскивать ее из воды.

 У Романа была дружная семья, и они очень любили друг друга. Когда мальчик узнал, что больше никогда не увидит своего папу, с ним случилась истерика. На долгое время в их доме воцарился траур. Мать настолько любила своего мужа, что попыталась утопить свое горе в рюмке, предоставив сына самому себе. А Рома, выплакав положенное, замкнулся и долгое время не хотел ни с кем разговаривать, общаться со своими сверстниками.

 Природа не терпит пустоты, тем более если эта пустота образовывается в душе ребенка, которая, слава богу, легче исцеляется от ран. Сутками предоставленный самому себе, Рома стал часто пропадать на улице. А вскоре связался с мальчишками, многие из которых имели не один привод в детскую комнату милиции. Роман был не по годам развит физически, а в его душе образовался настоящий вакуум после потери отца, которого он просто боготворил.

 Дерзкий по характеру, после гибели отца он стал еще и нетерпимым, вспыльчивым, а потому мог взорваться от любого неосторожного слова и броситься на виновника с кулаками. Его стали побаиваться все мальчишки в округе, и вскоре он возглавил уличную компанию.

 Однажды Рома познакомился со взрослым парнем, который привлек его своей независимостью и тем, что всегда угощал конфетами, сладостями, а потом и вином. Роману нравилось, что его старшего "друга", с устрашающей кличкой Киря-СЛОН, побаиваются даже взрослые мужики.

 Ведь слон – очень большое и умное животное, которое никого не боится, и с ним не хочет связываться даже лев – царь всех зверей.

 Откуда Роме было знать, что кличку СЛОН Кирилл получил не в честь сильного и благородного животного, а от заглавных букв названия одной из колоний – Соловецкий Лагерь Особого Назначения (или Смерть Легавым От Ножа).

 Киря-СЛОН недавно вышел из заключения и очень красочно расписывал прелести уголовной жизни, старательно "капая" дурманом ложной романтики на мозги молодого парня. Во всех этих историях он всегда выглядел своеобразным Робин Гудом, защищающим слабых, помогающим нуждающимся. И в каждой из историй обязательно присутствовал персонаж, который получал "по заслугам", если предавал кого-то из друзей. Главным девизом Кири-СЛОНа был лозунг: "Сам погибай, но товарища не сдавай!"

 Робин Гуд был одним из самых любимых литературных героев Ромы, он всегда хотел походить на него и ему нравилось, когда его называли Робин Гудом. Киря-СЛОН настолько приручил Романа, что тот едва ли не в рот ему заглядывал, ловя каждое произнесенное им слово.

 Наконец, решив, что парень вполне готов к "работе", Киря-СЛОН взял его с собой на "дело".

 – Мне нужна твоя помощь, – как к равному обратился он к Роману.

 – Без базара! – обрадовался паренек, употребив любимое выражение своего "наставника". – Что мне делать?

 – Свистеть умеешь? – неожиданно поинтересовался Киря-СЛОН.

 – Обязательно свистеть? – с огорчением спросил Рома. Он давно пытался научиться свистеть, но у него ничего не получалось.

 – Не обязательно: можно прокричать что-нибудь, но не привлекая внимание посторонних.

 – А для чего?

 – Дело в том, что я хочу вернуть свой должок от одного гада ползучего, который не возвращает его уже больше пяти лет...

 – Накостыляешь ему?

 – Можно, конечно, но что это даст? Испугается, исчезнет, а долг так и останется долгом.

 – И что тогда?

 – Я решил, раз не отдает по-хорошему, то заберу у него сам.

 – А если он не захочет отдавать?

 – А кто сказал, что я собираюсь его спрашивать: возьму, когда его дома не будет...

 – Залезешь в квартиру? – сообразил Роман, и в его глазах появился страх.

 – Что, напугался? – спокойно спросил старший и как бы между прочим добавил: – Если напугался, скажи сразу: я попрошу помочь Носатого.

 Киря-СЛОН был неплохим знатоком психологии подростков. Он заранее знал, как Рома среагирует на имя своего злейшего врага едва ли не с четвертого класса: Носатый прямо из-под носа увел девчонку, за которой Роман тогда бегал.

 – Кто напугался? – рассердился Рома. – Ничего я не напугался, просто хотел узнать... подробности...

 – Ты должен постоять на "стреме" и предупредить меня, если появится кто-то из посторонних...

 – Делов-то... – облегченно вздохнул он. – Конечно, смогу! Например, могу крикнуть: "Мам, ты скоро?"

 – А ты молодец, – похвалил "наставник". – Придумал что надо... Встретимся ровно в полночь...

 – В полночь? – безо всякого воодушевления переспросил Роман: придется выкручиваться перед матерью.

 – Должник сегодня уходит в ночную смену, а его жена у своих родителей в гостях, – пояснил Киря-СЛОН: – Для матери придумай что-нибудь, скажи, что минут через сорок будешь дома... – Он весело подмигнул: – Не робей, воробей, все будет о'кей! Это как два пальца об асфальт...

 К несчастью для Романа, все произошло не так, как обещал Киря-СЛОН. Хозяин квартиры действительно ушел на работу в ночную смену, а его жена гостила у своих родителей: наводчик хорошо отработал свое задание. Но в до мелочей продуманный план вмешался Его Величество Случай. Соседка по лестничной площадке подошла к входной двери, чтобы закрыть ее на ночь на дополнительный замок и, услышав какой-то подозрительный шорох, из чистого любопытства посмотрела в дверной глазок.

 Как раз в это самое время Киря-СЛОН подбирал ключи к чужой квартире.

 Общительная и словоохотливая женщина точно знала, что жена соседа уехала к родителям, чтобы забрать "загостившуюся" у них пятилетнюю дочку, а ее муж с полчаса назад ушел на работу: "сама видела его в окно". Сразу сообразив, что дело здесь нечистое, бабуля быстро набрала "ноль два" и вызвала милицию...

 Тем временем Киря-СЛОН уже вошел в чужую квартиру, опытным взглядом осмотрел ее, моментально обнаружил нехитрые тайники с деньгами, спрятанными на "черный день", в прикроватной тумбочке спальной комнаты нашел несколько золотых женских украшений и золотые часы. Остальное было хоть и дорогим, но очень громоздким, а потому домушник поспешил к выходу. Не успел он приоткрыть дверь и сторожко прислушаться – не идет ли кто по лестнице, как услышал громкий преду-преждающий крик испуганного Романа:

 – Мам, ты скоро?

 Кто там? Просто посторонние или "красноперые" пожаловали? Неужели сдал кто-то? Не зная, что предпринять: выждать или дать деру, Киря-СЛОН задумался и в тот же миг вновь послышался Ромин голос, буквально дрожащий от страха:

 – Ну, мам, ты... – который мгновенно оборвался, словно парню зажали рот.

 – Мусора! – догадался Киря-СЛОН.

 Не нужно быть ясновидцем, чтобы понять: путь по лестнице отрезан. Каким-то образом, то ли случайно, то ли вызвал кто, у входа оказалась милиция, которая, видимо, повязала напарника. Через чердак тоже не выйти: сам проверял – туда можно попасть только через другой подъезд – дверь забита наглухо. Оставалось только окно: хоть и второй этаж, но не очень высоко. Авось мусора забыли поставить своих ментов под окнами, выходящими во двор. Быстро открыв окно, он, не медля ни секунды, выпрыгнул: в любой момент мусора могли ворваться в квартиру, а это уже совсем другая статья.

 На его счастье, вызванные сотрудники милиции не знали, что у квартиры есть окна во двор, а потому оставили пост только снаружи у подъезда. Быстро вскочив на ноги, Киря-СЛОН сорвал с рук перчатки, забросил их в кусты, побежал прочь и вскоре скрылся за углом...

 Романа, как догадался Киря-СЛОН, действительно задержали сотрудники милиции. Они легко выяснили, что он проживает совсем по другому адресу и никаких знакомых в этом доме ни у него, ни у его матери не было, а потому она никак не могла оказаться здесь во время кражи. Не говоря уже о том, что, когда следователь приехал к Роману на квартиру и спросил бедную женщину, где ее сын, она ответила, что он должен вернуться около часа ночи. Как говорится, и к бабке не ходи: все ясно! Во время следствия Роман, конечно же, молчал как рыба и не выдал своего наставника.

 Состоялся суд, который принял решение: "отправить в спецшколу" для трудновоспитуемых подростков. Там были свои лидеры и, конечно же, новичка встретили если и не в штыки, то не слишком любезно. Первым делом попытались заставить его подчиняться.

 – Что, вы хотите командовать мной? Не выйдет! – со злостью воскликнул Роман и без страха решил "наехать" на всю компанию, взявшую его в кольцо. – Я ж вам пасть порву! – выкрикнул он, сжав пальцы в кулак...

 – А ху-ху не хо-хо? – бросил с усмешкой заводила и первым нанес ему удар в нос, из которого сразу брызнула кровь.

 Но удар только раззадорил Романа, и он кинулся на обидчика...

 Поломали его тогда крепко: несколько дней провалялся в больнице. И по возвращении Роман стал "отстреливать" своих обидчиков по одиночке. Выждет момент, когда кто-то из них один идет, поймает его и молотит с большим чувством и без остановки.

 Так и получилось, что каждый участник того избиения тоже побывал в санчасти, но, как выяснилось позднее, это их ничему не научило: отлежались, набрались сил и вновь нещадно избили строптивца. Теперь Роман лечился более трех недель. А когда выздоровел, снова встал на "тропу охоты и войны", но на этот раз несколько переусердствовал с двумя самыми злостными парнями, сломавшими ему ребра, – они за нож, а он за трубу...

 Нож потом не нашли, а вот труба стала главной уликой против Романа, когда его привлекли к суду за то, что он двух "учеников" сделал калеками.

 Обычно после каждой "шкоды" его выдергивали "на ковер" и не выпускали до тех пор, пока не слышали неизменное во все времена обещание: "больше не буду!" Но после переломов рук и ног у тех двоих терпение начальства лопнуло, и его снова отдали под суд. На этот раз судья был менее благосклонен к Роману: "три года лишения свободы с отбыванием срока в колонии для несовершеннолетних преступников".

 В подобных заведениях всегда творится беспредел, но Роману, с его строптивым характером, и здесь не повезло: это было время наибольшего разгула криминала в детских колониях. И взрослые "понятия" воровской романтики, искривившись до уродливости, воцарились на "малолетке".

 Можно не говорить о том, что "старшие" камер за-ставляли своих подопечных выбрасывать из посылок, получаемых от родных и близких, колбасу только потому, что она похожа на половой член. Порой действительно доходили до полного маразма. В одной из тюрем, в камере малолеток "старшой" камеры, увидев, что один из сокамерников занимается онанизмом, объявил его вне закона, и бедного парня изнасиловали в ту же ночь. А потом, на всякий случай "старшой" послал "маляву" на "взросляк", в которой рассказал, в чем дело, и спрашивал:

 "Правильно ли мы поступили с рукоблудником?"

 Ответ пришел быстро и был кратким:

 "Нет! Заниматься онанизмом не в падлу!"

 В следующую ночь изнасиловали тех двух парней, которые насиловали бедного онаниста: "справедливость восторжествовала!", а в "петушиный" стан пришло пополнение.

 Строптивых и непокорных нигде не любят, на "малолетке" они сразу попадают в окружение самых нетерпимых врагов. Строптивого новичка, не подчинившегося лидерам, решили примерно наказать: Романа били чем попало. Повыбивали зубы, вновь сломали несколько ребер, отбили легкие. Но беспредельщики не знали, с кем связались. Провалявшись три месяца в тюремной больничке, Роман сполна вернул долг каждому из участвовавших в его избиении.

 Только одному, самому беспощадному, избивавшему Романа водопроводной трубой, удалось избежать его мести.

 Правда, забегая вперед, нужно заметить, что месть отложилась ненадолго: через год Роман стал совершеннолетним, и его перевели с "малолетки" на взрослую зону. Там-то он и повстречался с любителем водопроводных труб. Встреча оказалась для того роковой: Роман, вдоволь попользовавшись им в качестве боксерского тренировочного мешка, сбросил его в пролет со второго этажа. После этого падения парню заслуженно присвоили прозвище "Горбатый"...

 На взрослую зону Роман поднялся уже со шлейфом славы "дерзкого пацана", и это определение произносилось не без некоторого уважения. А после того, как он сделал горбатым наглого малого, который своим беспределом многим набил оскомину, Романа признали и более серьезные люди из криминального круга.

 Именно тогда, с легкой руки одного из зоновских юмористов, к нему на несколько лет прицепилось прозвище Костоправ, Роман-Костоправ. Почему Костоправ? Похоже, это был намек на количество переломанных им костей. Поразмышляв немного, Роман принял новое прозвище и носил его много лет.