Текст книги "Придворный Медик. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Алексей Аржанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 12

Оформлять инвалидность – дело очень муторное, однако я с этим справиться могу без труда. Опыт уже большой.

В прошлом мире почти каждый врач сталкивался с этим «развлечением». Сбор всех необходимых документов – жуткий геморрой для пациента. А составление из полученных обследований общей картины – кошмар для врача, занимающегося оформлением инвалидности.

Без многолетнего опыта с первой попытки сдать эту пачку документов порой представляется невозможным. Иногда складывается впечатление, что в комиссии сидят люди, задача которых наоборот помешать как можно большему количеству тяжело больных людей получить свою инвалидность.

Но в данном случае мне об этом и задумываться не стоит. Потому что инвалидность ему оформить я могу, но делать этого не стану. На мой взгляд, лучше выбрать другой путь.

– Назовите, пожалуйста, своё имя, – я достал шаблон документов и принялся заполнять шапку истории болезни.

– Фёдор Захарович Кондратьев, – представился дворецкий. – Мой род деятельности вы уже знаете.

Я бегло осмотрел его лёгкие «анализом». Как я и думал. Очередное обострение из-за контакта с пылью. Но ситуация с бронхиальной астмой пока что ещё не зашла слишком далеко. Другими словами, с инвалидностью ничего не выйдет. Что бы я ни накрутил в документации, ему дадут отказ. Поэтому придётся воспользоваться другим способом.

Только этот способ ещё сильнее разозлит Виктора Шолохова. Но мне, если честно, абсолютно без разницы, что там думает этот барон насчёт моей деятельности. Я делаю свою работу и не позволю в неё лезть тем, кого она касаться не должна.

– К сожалению, Фёдор Захарович, с вашими показателями инвалидность оформить точно не выйдет, – предупредил его я.

– Эх… – тяжело вздохнул дворецкий и прикрыл лицо руками. – Простите, я надеялся, что хотя бы вы сможете мне помочь.

– А я и не собирался отказываться. Помощь вы получите, – произнёс я. – Наоборот, очень хорошо, что инвалидности у вас не будет. Это означает, что ваше заболевание ещё можно контролировать. Более того, я не думаю, что вам вообще нужен такой статус. Вы ведь больше не сможете нигде работать. А как дальше жить? Об этом вы подумали?

– Мне казалось, что инвалидность не даёт запрет на трудоустройство. Или я ошибаюсь? – уточнил дворецкий.

– Не ошибаетесь, но многого не понимаете, – поправил его я. – С первой группой вы точно работать не сможете. Со второй или третьей устраиваться на работу вам никто не запретит по закону, но… Есть один нюанс. Работодатель может отказать вам, и он имеет на это полное право. Тот же Шолохов сразу вас вышвырнет, если вы получите инвалидность, понимаете?

– Не вышвырнет, – помотал головой Фёдор Захарович. – Он потому меня и держит. Я был бы рад уйти самостоятельно, но Виктор Петрович не желает, чтобы я его покидал. Если вы, конечно, понимаете, о чём я. Простите, не могу говорить прямым текстом.

Я и так всё понял. Скорее всего дворецкий знает секреты семьи Шолоховых. Виктору Петровичу не столько важен Кондратьев как слуга, сколько он печётся о том, что дворецкий может рассказать другим дворянам его тайны.

Он хочет держать его при себе. Поэтому, видимо, и поднялся такой скандал, когда я взялся лечить Фёдора Захаровича вместо Дубкова. И сейчас я на пороге очередных неприятностей.

Проблема в том, что эта ситуация вынуждает меня встать перед серьёзным выбором. Помогу дворецкому – и Шолохов, скорее всего, сразу же сочтёт меня своим врагом. Поводов у него много. Я помешал его претенденту победить в турнире, а затем спас жизнь стражнику Григорьеву и засадил его прихвостня Дубкова за решётку.

Это значит, что он, скорее всего, уже настроен против меня.

Другой вариант – не помогать ему. Только полечить в дневном стационаре, а потом отправить домой. Но этот вариант я даже рассматривать не хочу. Не могу я так относиться к пациенту. Человек пришёл ко мне за помощью. Как в такой ситуации я могу отказать?

– Выход есть, Фёдор Захарович, – подбодрил дворецкого я. – Полностью отстранить от работы я вас не могу. Зато мы можем оформить справку, которая запретит вам взаимодействовать с пылью из-за имеющегося хронического заболевания.

– Это правда возможно? – он удивлённо открыл рот. – Павел Андреевич, если всё получится, я буду вашим должником навеки. Я ведь могу где угодно работать. Посуду мыть, готовить, стирать бельё, прислуживать. Но убираться – невозможно. Придётся господину Шолохову брать кого-то другого на эту должность.

– Вот и договорились! – улыбнулся я. – Значит, вы сейчас же ложитесь в мой стационар, мы начнём проводить лечение, и параллельно с этим вы пройдёте необходимый минимум обследований, чтобы получить эту справку. Составляется она обычно от трёх до пяти дней. Её ещё должен принять заведующий.

Причём не Миротворцев. А заместитель главного лекаря по медико-социальной экспертизе. С этим человеком я пока что не сталкивался. Но только он может давать добро на оформление таких справок или инвалидностей. От заместителя главного лекаря зависит очень многое. Если это добропорядочный человек, всё пройдёт гладко. Если же мне опять не повезёт встретиться с очередным продажным специалистом – проблем будет немерено.

Я провёл дворецкого в дневной стационар и объяснил Марии Рудиной, что нужно делать дальше.

Длительно действующие глюкокортикостероиды и бета-адреномиметики – два вида ингаляционных препаратов, которые являются железобетонной основной для лечения бронхиальной астмы. Они снимают воспаление и расширяют бронхи. Эти лекарственные средства используют абсолютно все люди, страдающие от этого недуга. Иных лекарств попросту не существует.

Вернее, есть ещё несколько вспомогательных групп, но они используются только при тяжёлом течении в комбинации с основной терапией.

– Какие обследования нужно пройти пациенту? Я всё организую, Павел Андреевич, – Мария достала блокнот и приготовилась записывать.

– Весь стандартный набор анализов крови, – принялся перечислять я. – ЭКГ, УЗИ сердца, спирометрия.

– Спиро… что? – запнулась она. – А сердце обследовать зачем?

Ну что ж такое… Вроде экзамен сдала хорошо, а таким простейшим вещам её никто так и не обучил. Ну, ничего страшного. Это дело мы подтянем.

– Спирометрия – это обследование, которое определяет объём лёгких. Это один из основных способов доказать, что у больного имеется бронхиальная астма. Также этот метод помогает понять, до какой степени тяжести уже успело развиться это заболевание.

– Поняла, спасибо большое, – Мария быстро записывала чуть ли не дословно всё, что я пояснял. – А что насчёт сердца?

– Сердце из-за болезней дыхательной системы тоже часто страдает. Воспалительный процесс в лёгких приводит к увеличению давления в лёгочной артерии, а уже после этого страдают камеры сердца, клапаны, и развивается хроническая сердечная недостаточность, – максимально кратко пояснил я. – Всё в организме связано, Мария. Один орган без другого редко болеет.

– Вы очень просто всё объясняете, Павел Андреевич, – улыбнулась Рудина. – Странно, что в колледже эту же информацию подавали куда более сложным языком. Так… Больше никаких обследований не надо?

– Ещё анализ газов крови, рентген лёгких. Этого будет достаточно, – произнёс я.

Газы крови – тоже очень хороший анализ, только делается он не во всех клиниках. Это обследование помогает понять, какое соотношение кислорода и углекислого газа в крови. Если углекислоты слишком много, значит, у пациента уже есть признаки дыхательной недостаточности. Скорее всего, у Фёдора Кондратьева будут именно такие показатели.

Закончив с дворецким, я принял в стационар ещё двух человек. Когда рабочий день подошёл к концу, а отделение опустело, я понял, что у нас занято уже целых восемь коек из десяти. Результат сногсшибательный! И теперь из-за этого возникает другая проблема.

Отсутствие мест. Пациенты будут приходить к нам каждый день и занимать койку с утра до вечера. Придётся каким-то образом искать возможность увеличить вместительность отделения.

Но способ решения этой проблемы я уже придумал.

– Что нам делать-то, Павел Андреевич? – напрягся Гаврилов. – С одной стороны, всё прекрасно! Людей навалом. Мы даже обогнали Ломоносова на одного человека. В его отделении сейчас семь пациентов, а он, между тем, начал работать раньше нас. Но как будем выкручиваться, если завтра придёт ещё столько же людей? Или ещё больше?

– Есть два способа, – произнёс я. – Первый – попросить главного лекаря выделить нам ещё коек. Возможно, из стационара общего профиля несколько смогут освободить. Там сейчас пациентов не так уж и много.

– Это же надо с главным лекарем говорить! – тут же покраснел Евгений Кириллович. – Нет-нет, мне этот вариант не нравится. Я к нему в кабинет больше ни ногой! Какой второй вариант?

– Пациентов с лёгкими заболеваниями вызывать в дневной стационар день через день, – предложил я. – Тогда у нас освободится треть коек. Это нам здорово поможет.

– А вот это мне уже нравится гораздо больше! И к какому же варианту вы склоняетесь, Павел Андреевич? – спросил Гаврилов.

– К обоим. Мы сделаем и то, и то, – заявил я.

– Не-е-е-ет! – протянул Евгений Кириллович и отступил назад. Моё заявление испугало его настолько, что артериальное давление моего бывшего наставника вновь начало расти. – Пожалуйста, давайте обойдёмся без главного лекаря. Это же чистое самоубийство!

– А ведь я говорил вам – сходить к психолекарю. Уже давно бы перестали бояться Преображенского, – вздохнул я. – Успокойтесь, Евгений Кириллович, я сам к нему схожу. А вы перераспределите пациентов по дням, чтобы освободить ещё больше мест. Если мы провернём сразу два этих трюка, тогда бояться конкуренции с Максимом Ломоносовым нам уже точно больше не придётся. Мы быстро поставим его на место, и он уже никогда не сможет нас нагнать.

– Ох, и почему же это звучит так убедительно, – покачал головой Гаврилов. – Ладно, Павел Андреевич. Договорились. Значит, с завтрашнего дня возьмём на себя ещё больше пациентов. Только я не уверен, что смогу долго работать в таком сумасшедшем режиме. У меня уже магические каналы скоро начнут отказывать.

Иронично, что он это подметил. Ведь я тоже почувствовал свой предел. Из-за перегрузки каналов магия начала немного сбоить. Похоже, тело до сих пор не восстановилось после тренировки, которую я провёл на выходных.

– Павел Андреевич! – в наш кабинет влетел запыхавшийся Леонид Беленков. – Беда. Забыл вас предупредить. Только не ругайтесь, пожалуйста. Я правда спешил к вам как мог.

– Спокойно, Леонид Петрович, что у вас стряслось? – спросил я. – Вы медаль принесли?

– Нет. Бондарев её не отдал. Он сейчас ждёт вас у себя. Пожалуйста, подготовьтесь морально. Мне кажется, что у него на вас недобрые планы, – объяснил Беленков.

– Проклятье, Булгаков! – выругался Евгений Кириллович. – Уж простите за прямоту, но в какое дерьмо вы на этот раз влезли⁈

* * *

– Мне послышалось, или ты сказал, что вскоре больше не сможешь выполнять свои обязанности? – Виктор Петрович Шолохов откинулся на спинку своего кресла и включил светильник на рабочем столе кабинета, чем тут же ослепил своего дворецкого. Заставил его на мгновение зажмуриться.

– Я сегодня весь день провёл в дневном стационаре, Виктор Петрович. Мне уже начали подготавливать документы для оформления медотвода от работы с пылью, – заявил Фёдор Захарович Кондратьев.

Барона Шолохова аж передёрнуло. Он не мог понять, с чего это вдруг дворецкий решил позволить себе такую наглость. Виктор Петрович никогда не давал ему поводов распоясываться. А тут оказалось, что он целый день провёл в императорский клинике, забросил работу и, более того, больше не собирается ею заниматься в ближайшем будущем.

– Это какой же лекарь рассказал тебе такие глупости? – хмыкнул Шолохов.

– Павел Андреевич Булгаков, – решил не утаивать правды Кондратьев.

Булгаков… Теперь Шолохов понял, в чём дело. Очевидно, этот наглец решил и дальше мешать действиям барона. Скорее всего, чисто из вредности. Почувствовал безнаказанность за прошлые действия и решил продолжить свою игру. Но Виктор не мог этого так оставить.

– Задам тебе лишь один вопрос, Фёдор. Ты притворяешься идиотом, или у тебя уже начал развиваться маразм? Не рановато ли? Мы вроде с тобой одного возраста, но я сохранил ясность ума, а ты, похоже, совсем спятил, раз позволяешь вытворять нечто подобное, – скрестил пальцы Виктор Шолохов.

– Я… Я искренне не понимаю, о чём вы говорите, господин. Вы будто решили, что я вас предал, – дворецкий заёрзал на стуле, пытаясь сбросить напряжение. – Но это не так. Я бы никогда не пошёл против вас.

– Тогда какого же чёрта ты веришь словам лекаря, у которого ещё молоко на губах не обсохло? Он тобой манипулирует. Хочет, чтобы ты рассказал ему мои тайны. Дай отгадаю, он ведь уже задавал тебе вопросы о моей семьей, да? Надеюсь, ты ничего Булгакову не рассказал?

– Клянусь вам, Виктор Петрович, такого вообще не было. И… – дворецкий собрался с мужеством и решился разговаривать с Шолоховым прямо, не виляя. – Павел Андреевич – хороший специалист. Зря вы так о нём отзываетесь. Я для себя решил – буду проходить лечение до конца. И вернусь к вам через несколько дней со справкой. У меня есть жена, дети и даже внуки. Мне есть ради кого жить. Я не хочу умереть из-за какой-то пыли.

– Другими словами, ты всё же решил меня предать, Фёдор, – упёрся Шолохов.

– Ни в коем случ…

– Тихо! – стукнул кулаком по столу барон. – Хорошо. Будь по-твоему. Продолжай посещать дневной стационар. Я тебе мешать не стану. Но тебе придётся держать в уме, что и твоему драгоценному лекарю, и тебе самому от этого будет только хуже. Если я пойму, что хотя бы один мой секрет, доверенный тебе, всплыл, можешь считать, что ни один лекарь тебе уже не понадобится. Ты от меня никогда не уйдёшь. Надеюсь, ты всё понял, Фёдор?

– Д-да, Виктор Петрович, – дворецкий схватился за грудь. Дышать было трудно. – Простите, но мне нужно идти. Господин Булгаков предупреждал, что стресс будет провоцировать выброс адреналина. А от этого моим лёгким станет только хуже.

– Уходи и на глаза мне больше не попадайся, – процедил сквозь зубы Шолохов. – Вернёшься со справкой. Я ещё перепроверю, действительно ли она оформлена законно.

Как только Фёдор Кондратьев покинул личный кабинет Шолохова, Виктор Петрович достал мобильный телефон и нашёл контакт заместителя главного врача.

Похоже, пора воспользоваться старыми связями.

* * *

Деваться было некуда. Сразу после работы я пошёл в главный штаб, где меня уже ожидал руководитель охраны Игорь Станиславович Бондарев. Подозреваю, какую шарманку он сейчас заведёт. Скорее всего, скажет, что я оскорбил его, не явившись во время рабочего дня, поэтому теперь за мной будут наблюдать. А то ведь игнорирование деструктивных приказов – это ведь предательство империи! Ну-ну, как же.

– Пс-с! – послышался тихий шёпот из кустов, которые окружали здание главного штаба. – Господин Булгаков, сюда!

Знакомый голос. Чёрт меня раздери! Да ведь там из кустов выглядывает физиономия Аристарха Биркина.

– Никаких «пс-с»! – воскликнул я. – Даже не думайте, что я к вам подойду.

Ещё не хватало, чтобы он распылил мне в лицо какой-нибудь усыпляющий газ. Этот психопат и на такое способен.

– Да чего же вы так глупите, Булгаков! – возмутился Биркин. – Я ведь помочь вам хочу.

– Обычно те, кто хочет помочь, не пытаются отравить человека. И уж точно не прячутся по кустам, – подметил я.

– Ладно, – буркнул главный дознаватель и выбрался из своего укрытия. – Теперь-то мы можем поговорить?

– Если у вас есть действительно веский повод для этого, – произнёс я. – Вообще, я спешу на встречу с Игорем Станиславовичем.

– И там вас, скорее всего, обработают так, что реабилитироваться вы уже не сможете, – заявил Биркин.

Ага, приехали. Опять начались интриги. Только на этот раз не так уж просто понять, кому мне стоит довериться. Верхушка службы безопасности уже давно ведёт себя так, будто я прихожусь им врагом. И то же самое делает Биркин. Только его мотивы намного… безумнее.

Выходит, один враг хочет помешать другим моим врагам. А вот тут уже и не предскажешь, кому стоит доверять. Скорее всего, лучшим вариантом будет не доверять никому.

Но всё же Биркина я расспрошу. Даже ложная информация может помочь мне понять общую картину.

– Я вас внимательно слушаю, Аристарх Иванович, – я намеренно поднял воротник чуть выше, чтобы Биркин знал, что на его условия я никогда не соглашусь.

– Можете мне не верить, но господин Коршунов устроил вам ловушку, – оглядываясь по сторонам, заявил Биркин.

– Коршунов? Но я иду на встречу не с командиром охраны. Меня ждёт Бондарев.

– Ах… Так вы не знаете, как они связаны, – улыбнулся Аристарх Иванович. Он наслаждался тем, что у него появилась возможность поделиться со мной советом. Странный тип! – Владимир Коршунов и Игорь Бондарев когда-то были сослуживцами. Воевали на юго-восточном фронте. Были в одном отряде. Причём господин Коршунов командовал Бондаревым. Но когда они оказались в столице, положение изменилось. Теперь Игорь Станиславович занимает более высокую должность. Но он всегда прислушивается к словам своего подчинённого, который когда-то давно был его командиром.

– Я уже догадался, что Коршунов сыграл здесь свою роль. Их отношения меня мало интересует. Я с большей охотой узнал бы, с какой стати вы вообще всё это мне рассказываете.

– Я дам вам лишь одну подсказку. И больше ничего не скажу. Если Бондарев будет напирать, и вы почувствуете, что отвертеться уже не получится, скажите следующее, – Биркин снова осмотрелся, опасаясь, что кто-то может нас подслушать. – «Я знаю про поставку синей ртути». Если вы скажете это, служба охраны больше никогда к вам не пристанет.

Синяя ртуть? А это ещё что такое? Какая-то кодовая фраза? Или речь и вправду идёт о реальном металле?

– Я понимаю, что такой человек, как вы, никогда бы не стал давать советы бесплатно, – подметил я. – Зачем вы рассказали мне об этом?

– Потому что, Павел Андреевич, я, как никто другой, очень хочу быть вашим другом, – заявил Аристарх Биркин. – Вы знаете, чего я добиваюсь. И, может быть, в качестве благодарности вы мне этим отплатите.

– Не понимаю, о чём вы говорите, – отрезал я и направился к главному штабу.

Шрам он мой хочет увидеть. Конечно, так я его и показал! Обойдётся. Не хватало ещё, чтобы он заразил меня какой-нибудь инфекцией через едва стянувшуюся рану. Биркин – последний человек, которому стоит видеть следы, оставленные магическим ножом убийцы.

В главном штабе меня уже ждали. Стражники провели меня в кабинет Бондарева, но за секунду до того, как я оказался внутри, мне удалось заметить скрывающегося в конце коридора Владимира Коршунова.

Ага… Вся шайка в сборе. Похоже, разговор точно пойдёт не о медали.

– Добрый вечер, Игорь Станиславович, – поприветствовал руководителя охраны я, затем закрыл за собой дверь и присел напротив одноглазого мужчины. – Вы хотели меня видеть?

Кроме нас двоих в помещении больше никого не было.

– А я уже начал думать, что вы и не придёте, господин Булгаков, – произнёс Бондарев, выделив мою фамилию так, будто это – какое-то ругательство. – Почему вы проигнорировали моё приглашение? Вам ведь дали разрешение покинуть рабочее место.

– А вы бы покинули своё рабочее место, если бы в ту секунду во двор рвались убийцы императора? – парировал я.

– Разумеется, нет. Но ваши сравнения неуместны. В клинике много других лекарей. Вас бы смогли заменить.

– Давайте опустим эту тему. Вы не хотите понимать моё положение, зато я прекрасно понимаю, что вы вызвали меня не просто так. Дело не только в медали.

Бондарев усмехнулся, затем протянул мне короб с нашивкой герба Российской Империи. Очевидно, внутри лежала та самая медаль.

– Вы всё правильно поняли. Наш разговор пойдёт о другом, – подтвердил мою догадку руководитель охраны. – Я получил слишком много жалоб. Очень многие недовольны вашей персоной. Командир Коршунов, несколько дворян. Да и Эдуард Дубков на допросе заявлял, что вы ведёте свою игру. Я хочу знать, чего вы добиваетесь.

Дубков такое сказал? Но ведь его напоили зельем правды. Как он мог солгать, несмотря на действие отвара? Хотя… Он не лгал. Он просто сказал, в чём меня подозревает.

– А господин Коршунов не упоминал, что на прошлой неделе он пытался взломать мою квартиру, не имея на руках ордера на обыск? – улыбнулся я.

– Вы лжёте, – нахмурился Бондарев.

– Сами его спросите, Игорь Станиславович. И ведь квартиру я ему показал. Мне нечего скрывать. Давайте не будем тянуть время. Я уже устал от того, что меня постоянно подозревают. Скажите прямо, к чему этот допрос? – я решил подвести разговор к заключительной фазе.

И тогда Бондарев положил на стол лист бумаги с прикрепленными фотографиями. В них я сразу узнал руины особняка Булгаковых. То самое место, где я впервые оказался после перерождения.

– Осмотр вашего поместья показал, что ваши родители хранили документы, которые могли навредить Российской Империи, – заявил Бондарев. – Вам есть, что сказать в своё оправдание?

Проклятье… А правда ли это? Вполне может быть. Я ведь не знаю, чем занимались родители моего предшественника. За что-то ведь их убили!

Осталось придумать, что делать дальше. Либо отрицать свою причастность к делам родителей, либо воспользоваться советом Биркина.

Первый вариант, скорее всего, не даст никакого эффекта. А вот совет Аристарха может подарить мне рычаг давления на Бондарева.

Если, конечно, главный дознаватель не соврал.

Но есть и третий вариант. Как же я сразу не подумал, что можно поступить иначе! Ну держитесь, Игорь Станиславович. Такого ответа от меня точно никто не ждёт.