Текст книги "Спасите меня, Кацураги-сан! Том 17 (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Я проспал до самого утра. Но встал относительно бодрым. Послеоперационная рана почти не ныла. Я был полностью готов к работе. Умылся, позавтракал, созвонился с Сайкой и родителями, после чего прошёл в ординаторскую, чтобы узнать, есть ли у Сергеева для меня работа, но вместо него нашёл Игоря Щербакова.

– Доктор Кацураги, а я как раз вас и хотел найти! – заявил он. – У нас травматолог на больничном, а вы, насколько я знаю, неплохо разбираетесь во всех медицинских сферах. Можете пройти со мной в диагностическое отделение? У нас там… Особая ситуация.

– Помогу, без проблем, – кивнул я. – А что случилось-то?

– Да там один человек, скажем так… Сам того не желая, присел на шпагат. А вернуться в прежнее состояние уже не может.

Глава 17

– Сам того не желая, сел на шпагат? – удивился я. – Как такое вообще возможно?

– Да я тоже не могу этого понять! – воскликнул Щербаков. – Это всё, что передали из приёмного отделения. Сейчас пациента уже повезли в диагностическое, чтобы сделать рентген. Надо придумать, что с ним делать дальше.

Что ж, тут не поспоришь. Если человек каким-то образом и в самом деле умудрился, будучи абсолютно неподготовленным, сесть на шпагат, я даже с трудом могу представить, какие повреждения ему пришлось пережить.

Связки, сухожилия, суставы – всё могло подвергнуться изменениям. А если учесть, какие травмы могли получить сосуды и нервы из-за смещения костных структур, лучше помочь этому пациенту как можно скорее.

Там один только болевой синдром может свести человека с ума.

Я направился вслед за Игорем Алексеевичем в диагностическое отделение. Стоны были слышны даже издалека. Похоже, пациента как раз пытались поместить в рентген-аппарат. Разумеется, в положении лёжа, ведь стоять он уже не мог.

– Пожалуйста, стойте! Не могу больше! – прокричал мужчина. – У меня сейчас ноги отвалятся, если вы продолжите!

– Стоп! – крикнул я медсёстрам. – Перестаньте его туда заталкивать. Почему он всё ещё жалуется на боль? Ему ввели хоть какие-нибудь болеутоляющие?

– Вообще-то… – растерялась медсестра. – Игорь Алексеевич сказал, что нужно сделать ему рентген тазобедренных суставов. Поэтому мы и поспешили, чтобы…

– Всё нормально, это моя промашка, доктор Кацураги, – вздохнул Щербаков. – Нужно было уточнить, что пациента следует обезболить. Внутривенно вводим болеутоляющее! – скомандовал он. – Ждём, когда станет легче, а уже после этого делаем рентген.

Пока медсёстры возились с обезболивающим, я осмотрел больного «анализом», а затем решил расспросить его о произошедшем.

– Как вы оказались в этой позе? – спросил я.

– Только не думайте, пожалуйста, что я перепил и решил выдать такой трюк сам! – ответил мужчина. – Я трезвый. Меня с работы сюда привезли. Я клиенту машину чинил. Но допустил очень глупую ошибку… Ужасную.

Он аж поёжился, вспомнив, что с ним произошло. А я тем временем начал догадываться. Похоже, пациенту повезло. Очевидно, что его чем-то придавило. Обошлось шпагатом, хотя могло придавить насмерть.

– Я забрался под машину, которая висела на подъёмнике, – признался он. – Инструменты хотел поднять, нагнулся и… и прямо в этот момент, как мне уже потом рассказали коллеги, плохо закреплённая машина начала потихоньку наклоняться вперёд, затем слетела с него и передним бампером шарахнула меня по заднице! Ну… В итоге я в такой позе и присел. Сначала даже сознание потерял от боли. Потом пришёл в себя уже в скорой. Меня напарник мой сопровождал, который, сволочь такая, и виноват во всём этом! Это он машину не закрепил!

– Успокойтесь, – попросил я. – Давайте пока что сконцентрируемся на лечении. Кто виноват в произошедшем, разберётесь позже. Это уже не в нашей компетенции. Самое важное сейчас – вернуть вашим ногам прежнее состояние.

– Вы уж постарайтесь, пожалуйста, доктор, – взмолился мужчина. – Я только-только нашёл себе достойную работу. Мне семью кормить надо. Я даже не уверен, что смогу позволить себе длительный больничный. А уж инвалидность… Нет, я не могу остаться калекой.

– Вы им не останетесь, – помотал головой я.

– Да у меня ноги, как у пластиковой куклы разошлись! – воскликнул он. – Это вообще можно как-то исправить?

– Говорю же вам, сейчас мы всё сделаем, не переживайте. Но в стационаре вам всё равно придётся полежать какое-то время. Нужно будет дать суставам и связочному аппарату восстановиться, – объяснил я.

Пациенту ввели анестезию, затем начали готовить к рентгену, но снимки меня не интересовали. Я уже увидел всё, что мне было нужно. «Анализ» показал, в чём кроется проблема.

Больному вывихнуло оба тазобедренных сустава. К счастью, связки и сухожилия остались целы, но их сильно растянуло. Однако растяжение лечить проще, чем разрыв. Если бы ему разорвало связки, пришлось бы потратить гораздо больше времени на лечение. Он бы и за месяц, возможно, не смог бы выйти из больницы.

А так… Навскидку, ему придётся пролежать тут недели две-три.

– Простите, доктор Кацураги, я немного сглупил, – признался Щербаков, изучая снимки. – Нужно было сразу обезболить и приступить к вправлению суставов.

– Не сочтите за оскорбление, но выглядите вы очень плохо, Игорь Алексеевич, – подметил я. – У вас что-то случилось?

– Нет, всё в порядке, – покачал головой он. – Просто я не спал уже несколько дней. Так уж вышло, что я тоже договорился поработать во Владивостоке пару месяцев, но не уточнил, сколько работы на меня взвалят. Тут врачей сильно не хватает. Я постоянно мечусь между отделениями. Голова туго соображает в последнее время.

Такое ощущение, что здесь везде врачей не хватает. В Южно-Сахалинске была точь-в-точь такая же проблема. Хотя по статистике из медицинских университетов выпускается огромное количество врачей. Так куда же они потом исчезают? Неужели меняют профессию? Ответ на этот вопрос я точно не получу. Тут требуется тщательное расследование, которым, по-хорошему, стоит заняться местному министерству здравоохранения.

После того как рентген подтвердил вывих двух тазобедренных суставов, мы добавили ещё анестезии и вправили конечности нашему пациенту. Этот процесс очень болезненный, поэтому без анестезии обойтись было нельзя. Вправлять тазобедренные суставы я уже давно наловчился. В прошлом мире мне это приходилось делать нечасто, зато совсем недавно мы с Рэйсэем Масаши уже повторяли эту технику, когда у нас оказалась пациентка с нарушением мышечного тонуса. Из-за судорог ей вывихнуло ногу, поэтому техника вправления была ещё свежа в моей памяти.

– Спасибо большое, доктор Кацураги, – поблагодарил меня Щербаков. – Дальше я сам.

– Знаете, как дальше вести больного? – на всякий случай уточнил я.

– Да, конечно. Покой, приём противовоспалительных препаратов и… Думаю, хондропротекторы тоже не помешают, – подметил он.

– Согласен с вами, – кивнул я. – В клинических рекомендациях информации об этом нет, но, на мой взгляд, препараты, защищающие костную и хрящевую ткань, точно лишними не будут. Всё-таки суставы тоже были повреждены. Благо обошлось без переломов, но суставные поверхности наверняка немного стёрлись, и это тоже поспособствует возникновению болевого синдрома.

Пока Игорь Щербаков занимался дальнейшим ведением пациента с травмой суставов, я прошёл в терапевтическое отделение, где меня тут же поймал Алексей Георгиевич Сергеев.

– Доктор Кацураги! – удивился он. – Вы что, и вправду поднялись на ноги сразу же после стернальной пункции? Я был уверен, что вы решите и сегодня отлежаться!

– Ерунда, доктор Сергеев, – отмахнулся я. – Самочувствие у меня замечательное.

– Да? – вздохнул он. – А вот Виктор Николаевич так не думает. Доктор Потапов сейчас изучает клетки вашего костного мозга. Заключение будет готово уже через несколько часов.

– Быстрее, чем он обещал, – подметил я. – Гематологи у вас работают очень оперативно.

– Наверное, потому что ситуация с вашим здоровьем гораздо серьёзнее, чем вы полагаете. Если бы вы напрямую подчинялись мне, я бы уже давно отстранил вас от работы, – произнёс Алексей Георгиевич. – Но вместо этого спешу сообщить, что в отделении эндокринологии вас ждёт пациент, которого вы просили сюда доставить.

– Дмитрий Дорничев? – вскинул брови я. – Отлично! Я уже давно его жду.

– И зачем он вам так срочно понадобился? – пожал плечами Сергеев. – Разве лечение бронзовой болезни не могут расписать в Южно-Сахалинске?

– Я дал обещание, Алексей Георгиевич, – пробегая мимо коллеги в сторону лифта, произнёс я. – Так что придётся его сдержать. И да, это означает, что в ближайшие несколько часов в терапевтическое отделение я не вернусь.

Войдя в лифт, я принялся анализировать имеющийся запас жизненной энергии. Магии у меня – хоть отбавляй. Тело немного ослабло, но силы лекаря никуда не делись. Думаю, имеет смысл попробовать один трюк, который недавно пришёл мне в голову.

Мне ещё ни разу в жизни не приходилось такое делать, но попробовать я обязан. Если ничего не получится, хуже Дорничеву не станет. Но если получится – это будет первый за всю историю лекарей эпизод удачного излечения болезни Аддисона. Полного излечения.

Ради этого стоит рискнуть. Нужно попробовать вылечить человека, гены которого спасли мир от пандемии.

– Доктор Кацураги⁈ – удивлённо воскликнул Дмитрий Дорничев, когда я вошёл в его палату. – Ну вы меня, мягко говоря, заставили поволноваться!

– Чем же? – не понял я.

– Так я думал, что вы своё слово не сдержали и уже вернулись в Японию, – пожал плечами Дорничев. – Мне никто не сообщил, зачем меня переводят в другую клинику. Я думал, что мной займутся другие врачи, которые лучше разбираются в этом заболевании. Но, как оказалось, это всё был ваш тайный план!

– Не сказал бы, что это план тайный. Скорее спонтанный, я его всего пару дней назад выдумал, – усмехнулся я. – Лучше расскажите, как у вас самочувствие? Есть какие-то изменения после того, как вам начали проводить терапию в больнице Южно-Сахалинска?

– Определённо есть, – кивнул он. – Как видите, мне даже разрешили работать!

Только сейчас я обратил внимание, что Дорничев лежит с ноутбуком на коленях. Видимо, продолжает писать книгу даже в стационаре. Что ж, могу его понять. Трудоголизм не лечится.

– А что вы так удивляетесь? – спросил меня он. – Мне жить на что-то надо. Если я месяц проторчу в клинике и не напишу ни строчки, есть мне будет нечего. Была бы картошка, но и ту пришлось бросить. Ох, больно вспоминать, что мне пришлось её бросить…

– Не мучайте себя, – попросил я. – Зато сможете жить спокойно. Картошку можно и в следующем году посадить, а вот здоровье вы восстановить уже не сможете, если продолжите запускать своё заболевание. Давайте перейдём к делу…

Я открыл его историю болезни и пробежался глазами по диете и лекарственной терапии, которую назначили ему в Южно-Сахалинске. И, честно говоря, рекомендации были отвратительными. Вроде я давал эндокринологу советы, а он всё равно вставил сюда обычный шаблон с минимумом лечения. Всё, что здесь написано – увеличить употребление соли и принимать стероидные гормоны. Ни дозировок, ни кратности приёма – ничего! Как пациент должен разобраться с этим, мне не ясно.

– Так, слушайте меня внимательно, Дмитрий Сергеевич, – произнёс я. – Сейчас я распишу вам план лечения и лично передам его здешнему эндокринологу. Однако он может поменять его, если вдруг в процессе стационарного лечения вам станет лучше.

Я на всякий случай решил уточнить эту деталь, ведь если мой план удастся, Дорничеву вообще не понадобится никакое лечение. Он сможет сразу выписаться и отправиться к себе домой. Но лучше перестраховаться и вписать сюда грамотные рекомендации.

Во-первых, диета. Обогатить рацион поваренной солью, пять-десять граммов в сутки. Добавить витамин С – аскорбиновую кислоту. Причём в высоких дозах. Этот витамин нужен, поскольку он ускоряет синтез глюкокортикостероидных гормонов, которых как раз и не хватает Дмитрию Дорничеву. Кроме того, диета должна включать в себя большое количество белков, а также растительных и животных жиров. Он сильно похудел за последние несколько лет. Дефицит массы тела нужно обязательно восполнить, чтобы он снова окреп.

Во-вторых, терапия лекарственными препаратами. В первую очередь, это глюкокортикостероиды и минералокортикоиды. Гормоны, которые влияют на обмен веществ и работу почек. И то – это краткий перечень их функций. На деле же эти вещества управляют чуть ли не всем организмом.

Также в условиях стационара можно добавить левотироксин и инсулин – гормоны щитовидной и поджелудочной желёз соответственно. Уж больно сильно его анализы отстают от нормы. Лучше описать эндокринологам все способы коррекции, если мой план не удастся.

– Я проведаю вас ещё и завтра, Дмитрий Сергеевич, – произнёс я. – А пока – отдохните.

И я погрузил пациента в сон. Разумеется, я не собирался уходить от него раньше времени. Но и колдовать при нём не мог. Слишком уж сложные манипуляции мне предстоят. Он может заподозрить, что я делаю с ним что-то странное. Будет лучше, если в этот момент пациент будет спать.

Я подготовил магические каналы к упорной работе, уселся напротив Дорничева и погрузил свой взгляд в его надпочечники.

А от них, стоит отметить, осталось не так уж и много здоровой ткани. При первом осмотре я сделал вывод, что нарастить их никак не выйдет. Всё-таки лекарская магия на это не рассчитана. Но… Мне ничего не мешает искусственно создать патологию, чтобы воспользоваться ей в своих целях, а затем остановить процесс распространения образовавшейся за счёт моих действий болезни.

Я придумал, как ускорить рост клеток надпочечников. Можно временно отключить ограничители деления. Каждая клетка, как правило, имеет свой срок службы. Она не может делиться бесконечно. Если, конечно, речь не идёт об опухолевых клетках.

Да… Именно это я и решил провернуть. Временно сделать клетки надпочечников опухолевыми, дать им жизненную энергию, ускорить рост, а затем обрубить весь процесс, когда надпочечники будут восстановлены.

Навредить Дорничеву я таким образом не смогу, поскольку моя магия быстро вычислит злокачественные клетки и тут же их уничтожит. Другими словами, «одарить» пациента онкологией, к счастью, не выйдет. А значит, стоит попробовать спасти его столь необычным способом.

Я приступил к делу. Как только все факторы роста активировались, а блокирующие гены и другие тормозящие деление вещества прекратили свою работу, надпочечники начали расти прямо у меня на глазах.

Поначалу я даже не поверил, что процесс идёт настолько хорошо. Мне даже пришлось экстренно прерывать деление, чтобы органы не выросли слишком большими.

Всё… Готово! И на весь процесс я потратил чуть больше четверти своей магии. Надпочечники Дорничева вновь находятся в том же состоянии, в каком и были в те времена, когда пациент был полностью здоров.

Но это ещё не всё. Процесс лечения на этом не закончен. Теперь я должен изменить работу его иммунной системы. Если всё оставить, как есть, вскоре его антитела снова уничтожат надпочечники, и все мои труды пойдут насмарку. Однако за синтез так называемых аутоантител отвечают гены. Но я их уже знаю. Просканировал ещё при прошлом осмотре, поэтому понимаю, куда нужно бить.

Этот процесс отнял у меня чуть больше энергии, чем я думал, однако уже через полчаса работа подошла к концу. Надпочечники восстановлены, а гены, отвечающие за синтез антител к собственным тканям, полностью дезактивированы.

Получается, что я только что лишил его иммунитета к «Фебрис-12». Но Дмитрию Дорничеву он больше не нужен. Теперь, когда вируса нет, я не вижу смысла сохранять ему это заболевание. Да, оно помогло целому миру. Но надобность в нём уже отпала.

Я вышел из палаты Дмитрия, выдохнул с облегчением, а затем почувствовал глубокое удовлетворение. Можно сказать, что я перешагнул очередную ступень, до которой никогда в жизни ещё не добирался. Болезнь Аддисона, которая ранее казалась мне неизлечимой, теперь можно убирать с помощью лекарской магии.

И что самое важное – я могу обучить этому своих лекарей из частной клиники. «Фебрис-12» больше не будет мешать моей цели – создать с нуля лекарскую школу и воссоздать в этом мире новое поколение целителей.

Правда… Перед этим желательно самому не умереть от развивающегося заболевания крови.

Стоило мне вспомнить о моём костном мозге, как на мой телефон пришло смс-сообщение от Виктора Николаевича Потапова. Точно, я ведь вчера оставлял ему свои контактные данные.

Гематолог сообщил:

«Результаты биопсии готовы. Можете изучить их с любого компьютера, доктор Кацураги. Могу порекомендовать вам лечение, но ничем обнадёживать не стану. Думаю, лучше вам поскорее вернуться в Японию и продолжить наблюдение уже там».

Идея хорошая, но я уже поставил себе цель – вернуться полностью здоровым. В целом, больше меня здесь ничего не удерживает. Я помог нескольким отделениям, полностью исцелил Дмитрия Дорничева, который, кстати, теперь должен мне книгу со своим автографом.

Осталось только разобраться со своим здоровьем.

Я расположился в ординаторской, открыл вкладку с результатами биопсии и распечатал заключение Потапова. Затем сообщил Алексею Георгиевичу, что хочу отдохнуть несколько часов. Его это совсем не удивило, поскольку он уже знал мой диагноз.

Оказавшись в палате наедине с собой, я внимательно изучил распечатку и запомнил наизусть перечень вышедших из-под контроля стволовых клеток.

– Болезнь Вакеза, – вслух произнёс я. – Истинная полицитемия. Всё-таки я был прав.

До лейкоза дело ещё не дошло, но это лишь вопрос времени. Мана у меня осталась, на Дорничева я потратил примерно половину своего запаса. Остатков должно хватить, чтобы перепрограммировать клетки костного мозга.

На самом деле, человек, у которого нет возможности пользоваться магией, мог бы отдаться панике, узнав о таком диагнозе. Всё-таки заболевания костного мозга очень смертоносны, склонны к прогрессии и лечатся очень туго. Одними препаратами не обойтись. Чтобы полностью излечить болезнь, нужно пережить пересадку костного мозга. Но и это сделать не просто. Для начала нужно найти подходящего донора и надеяться, что операция пройдёт успешно.

В некоторых странах такие манипуляции проводят бесплатно, но чаще всего это влетает в копеечку.

– Ну что, Кацураги Тендо? – шёпотом произнёс я. – Пора ещё раз изменить будущее.

Однажды я уже пошёл вразрез с предсказанием Манасэ Досана. Значит, смогу сделать это ещё раз.

Но теперь лечить себя было гораздо труднее. «Самоанализ» не работал, и магию приходилось направлять вслепую. Единственное, что мне помогало – это распечатка с точным описанием всех патологически изменённых клеток.

В данном случае доктор Потапов выступал в роли моих глаз.

Лечение я проводил в положении лёжа. На всякий случай разделся и закрыл глаза. И сделал это не зря. Работа предстояла долгая, а в мою палату несколько раз заходили Сергеев и Щербаков. Проверяли моё самочувствие. Сегодня я опять поработать не смогу, но ничего. Компенсирую это завтра.

Этой ночью мне предстоит бороться за свою жизнь.

Я перебирал клетки одну за другой. Стоит ли вспоминать, что их там миллионы? Придётся пройтись по каждой. Перебирать их, как морские песчинки. Адски утомительное занятие, но иного выбора у меня нет.

И ведь костный мозг находится не только в грудине, откуда бралась биопсия. Всё гораздо сложнее. У человека он находится в основном внутри тазовых костей, рёбер, грудины, костей черепа, внутри длинных трубчатых костей, и в ещё меньшей степени – внутри тел позвонков. Короче, придётся пройтись по половине своего скелета, чтобы полностью себя исцелить.

Так прошла целая ночь. Излечил одну кость, затем посвятил часть времени медитации и восстановлению, затем перешёл к следующей кости, и цикл вновь повторился.

Мне удалось закончить работу лишь к шести утра. Но, несмотря на усталость, я чувствовал мощнейший душевный подъём.

Победа! Это – победа!

Моё тело полностью восстановилось. И понял я это благодаря неожиданно активировавшемуся «самоанализу». Заболевание его блокировало, но как только я выздоровел, все утерянные силы ко мне вернулись.

Я проспал несколько часов и поднялся ближе к обеду. Настроение было великолепное, и я решил повысить его ещё сильнее, выпив чашку крепкого кофе в ординаторской.

И каково же было моё удивление, когда я случайно услышал диалог двух врачей из эндокринологического отделения.

– Мне интересно, кто продал дипломы этим идиотам из Южно-Сахалинска? – спросил один из медиков. – У этого Дорничева нет никакой бронзовой болезни. Надпочечники в норме, иммунитет ведёт себя адекватно. Мужик просто в огороде перетрудился, а они раздули из этого чёрт знает что!

Отлично! Значит, им всё же удалось обнаружить плоды моих вчерашних трудов. Получается, зря я расписывал план лечения. Дорничев сам придёт в себя, и ему даже не придётся сидеть всю жизнь на таблетках.

Однако на этом хорошие новости подошли к концу. Мне впервые за долгое время позвонил Эитиро Кагами – заведующий поликлиническим подразделением «Ямамото-Фарм».

– Кацураги-сан, меня хорошо слышно? Связь ловит? – обеспокоенно спросил он.

– Конечно, я же не в лесу нахожусь, – усмехнулся я. – Рад вас снова слышать, Эитиро-сан. Скоро увидимся, примерно через три-четыре дня я буду в Токио.

– Я потому вам и звоню, Кацураги-сан, – перешёл на шёпот он. – У нас возникли проблемы. Министерство здравоохранения заинтересовалось, почему вы так долго отсутствуете на работе. Честное слово, мы с главным врачом пытались объяснить им, что это связано с вашим… Ну, с командировкой, о которой все молчат.

– И? Министерство ведь прекрасно понимает, чем я тут занят. Он же сами и отправили меня в эту командировку, – ответил я.

– Не знаю, в чём дело. Видимо, там изменилось руководство. Пока вас не было, губернатора Токио уволили. Того, который заправлял якудзой. Так что во всех организациях полетели головы, Кацураги-сан, – объяснил Эитиро Кагами. – Я звоню, чтобы предупредить вас. Минздрав настаивает, чтобы вас тоже уволили. По их словам, вы слишком долго отсутствовали на рабочем месте. А должность у вас руководящая, так что…

– Я понял вас, Эитиро-сан. Дайте подумать, – перебил коллегу я.

Хм… Министерство явно перегнуло палку. Я бы мог сообщить об этом в «ВОЗ», и ситуацию сразу же поправят, но…

А может быть, мне и вправду стоит уйти из «Ямамото-Фарм»?