Текст книги "Спасите меня, Кацураги-сан! Том 17 (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Спасите меня, Кацураги-сан! Том 17

Глава 1

Сайка ещё не проснулась, а я всё ещё ходил по квартире взад-вперёд, напрочь ошарашенный произошедшим. Теодор Гебреус не стал рассказывать подробности. Всю информацию он изложил кратко и тезисно.

Судя по всему, финальная схватка с «Фебрис-12» произойдёт на территории России. И в ней примут участие сразу все члены группы «Двенадцать». Даже те, кто за этот регион не отвечает. Другими словами, Россией займёмся не только мы с Игорем Щербаковым, но и господа с остальных континентов.

И этот факт меня даже немного напрягает. Уж больно нехорошо начали себя вести Родригес с Шепардом. Они ставят под удар всю нашу командную работу. Причём, как назло, именно в тот период, когда от наших действий будет зависеть всё. Если тот же Родригес в ответственный момент испортит процесс нашей борьбы с «Фебрис-12», это может привести к катастрофе.

Странно, что генеральный директор «ВОЗ» так до сих пор и не рассмотрел моё сообщение. Мы сильно рискуем из-за того, что в команде начинается такой разлад.

После окончания конференции Теодор Гебреус сообщил, что в течение ближайшего часа нам пришлют электронные билеты на самолёт до Владивостока. Всю транспортировку будет оплачивать «ВОЗ», там нас встретят, а куда повезут после – вопрос. Эту тему раскрывать не стали. Возможно, её по какой-то причине решили скрыть даже от нас.

Ведь нам на этой конференции, несмотря на обилие вопросов, до сих пор так и не сообщили, где конкретно обнаружили самый крупный осколок метеорита. Но, раз мы летим во Владивосток, очевидно, что основной очаг находится где-то на востоке России прямо на территории, за которую я отвечаю.

Однако перед отъездом я должен разобраться с Кацураги Казумой. Я пообещал дяде, что помогу двоюродному брату. Хотя и без обещания обязательно сделал бы это.

Вот только кроме перелёта и встречи с Казумой у меня есть ещё масса других проблем. Нужно объяснить ситуацию Сайке и остальной семье, организовать работу своей частной клиники и выяснить, как лучше поступить с «Ямамото-Фарм».

Я ведь не знаю, на какое время мне придётся покинуть Японию. Возможно, имеет смысл уволиться вместо того, чтобы уходить в отпуск, который продлится чёрт знает сколько. «ВОЗ» может попросить главного врача оформить мой отъезд как командировку, но это лишь моё предположение. Ещё на самой первой встрече с Гебреусом в Австралии генеральный директор предупредил нас, что в какой-то момент нам, возможно, придётся уволиться с наших текущих рабочих мест. И, вероятно, такой момент настал.

Пытаясь состыковать все эти пункты в своей голове, я вновь взглянул на спящую Сайку и понял, каким стрессом может оказать для неё мой отлёт. Я ведь фактически сбегаю в другую страну сразу после свадьбы.

Это хорошо ещё, что мне удалось разобраться с ускоренным ростом плода всего три дня назад. В противном случае мой вылет мог бы поставить её здоровье и нашего будущего ребёнка под угрозу.

Я быстро покидал минимум своих вещей в чемодан, затем добрался до тайника с артефактами и принялся думать, что мне стоит взять с собой.

И трактат «Кэйтэки-сю», и компас, и танто могут мне пригодиться в России. С трактатом и компасом проблем не возникнет, а вот пронести танто вместе с багажом – это очень большая проблема. На него придётся составлять специальную декларацию, ожидать разрешение на вывоз. И даже если мне позволят взять с собой холодное оружие, в перевозку может упереться другой закон.

Не уверен, как это работает в Японии, но во многих странах, если такой предмет имеет историческую ценность, может потребоваться разрешение министерства культуры. А у меня меньше суток до вылета. Гебреус сказал, что покинуть свои страны мы должны уже сегодня.

Что ж, очевидно, танто придётся оставить. И я даже знаю, как лучше поступить, чтобы он не валялся без дела в моей служебной квартире.

Я прошёл на кухню и набрал номер Рэйсэя Масаши. Хирург не отвечал мне минут пять, но моя настойчивость дала свои плоды.

– Да… Алло, Кацураги-сан? – простонал он. – Сколько сейчас времени? Разве вы не должны быть со своей супругой?

Голос у Рэйсэя был уставшим. И я догадываюсь почему. Скорее всего, мои родственники и коллеги праздновали практически до утра. Ради этого мне пришлось закрыть первый филиал клиники на одни сутки. Сегодня весь удар на себя принимают специалисты из корпуса, что располагается через дорогу.

Очевидно, хирург уснул несколько часов назад, поэтому едва соображал, что я пытаюсь до него донести.

Я тут же схватил артефакт «компас», направил на Рэйсэя дистанционный поток лекарской магии и быстро привёл его в порядок. Странно, что он сам не додумался ещё вчера себя «очистить» от излишеств праздника.

– Рэйсэй-сан, слушайте меня внимательно. Начиная с завтрашнего дня вы становитесь временно исполняющим обязанности главного врача клиники «Кацураги», – заявил я. – Под вашим контролем будут находиться оба филиала.

– Погодите-погодите, Кацураги-сан! – перебил меня он. – Вы чего, сами ещё протрезветь не успели? Какой временно исполняющий? Какой главный врач? Что вы несёте?

– Рэйсэй-сан, я сейчас не шучу. К сожалению, не могу объяснить вам, что происходит, поскольку не имею права этого делать. Но мы с Купером Уайтом покинем страну на неопределённый срок.

– Как это – на неопределённый срок? – напрягся Рэйсэй. – Сколько это? Месяц? Год⁈

– Насчёт года сильно сомневаюсь, но несколько недель нас точно не будет в Токио, – произнёс я. – Вы остаётесь за старшего лекаря. Понимаю, что вам с Дайго Рэном придётся несладко, но у нас с Уайтом-сан нет иного выбора.

– Понял-понял, Кацураги-сан, – произнёс Рэйсэй. – Если не можете – не говорите. Я не буду задавать лишние вопросы.

– Но я буду стараться всё время быть на связи. В какие-то моменты буду исчезать, но сразу после этого буду перезванивать вам, чтобы ответить на все вопросы, – успокоил его я.

– Честно говоря, я даже не знаю, как реагировать… – вздохнул Рэйсэй. – Боюсь, я просто не потяну. Я проходил обучение, чтобы замещать заведующего отделением хирургии ещё в клинике «Ямамото-Фарм». Но всё-таки должность Ясуды Кенши и главного врача – это совершенно разные вещи!

– С бухгалтерией вам поможет ваша жена, – произнёс я. – Уверен, она вообще сможет взять всю работу, связанную с этой частью, на себя. За всем остальным обращайтесь к кардиологу из второго филиала. До того, как я перевёл туда Купера Уайта, он контролировал всю работу соседнего корпуса.

Что ж, инструкции Рэйсэю Масаши я дал. Он, конечно, запросто может допустить несколько ошибок, но я не думаю, что за время нашего отъезда они с Дайго Рэном развалят всю клинику. Да и не это меня сейчас должно беспокоить. И без того проблем хватает.

– Ах да, Рэйсэй-сан, ещё кое-что, – произнёс я. – Лекарский кувшин, который стоит в конференц-зале я тоже оставляю для вас с Дайго-сан. Пользуйтесь, копите в нём ману. Это поможет вам в самые тяжёлые дни. Кроме того, как появится свободное время, свяжитесь с моей женой. Она передаст вам лекарский танто. О методике его работы я вам уже рассказывал. Может, пригодится на операциях, если придётся совершать хирургическое вмешательство прямо в стенах нашей клиники. Но лучше так не рисковать. Танто будет вашей козырной картой на чёрный день.

– Спасибо вам большое, Кацураги-сан. Немного успокоили, – выдохнул он. – С таким арсеналом я точно справлюсь. Можете на меня рассчитывать, я вас не подведу. Даю слово.

Закончив разговор с Рэйсэем Масаши, я сразу же проверил свою электронную почту, но билеты на неё так до сих пор и не пришли.

Я всё рассчитывал поскорее их увидеть, чтобы определить, сколько у меня ещё есть времени на решение всех задач. И в этот момент до меня дошло, определить самое ближайшее время отлёта можно и другим способом. Вряд ли «ВОЗ» будет заказывать нам с Купером отдельный самолёт.

Достаточно посмотреть расписание всех ближайших рейсов до Владивостока.

Я потратил всего пять минут, чтобы выяснить, что сегодня по этому маршруту направится лишь два самолёта. Один в шесть вечера, а второй уже ближе к полуночи.

Получается, что минимум семь часов у меня есть.

Закончив сбор чемодана, я разбудил Сайку и сообщил ей неприятные новости. Поначалу она не верила моим словам, как и Рэйсэй Масаши, но вскоре поняла, что я не шучу. Однако отреагировала моя супруга совсем не так, как я ожидал.

Она тут же вскочила и засуетилась по квартире, пытаясь придумать, что мне нужно с собой взять. Никаких слёз, никакой паники, и это при том, что я её покидаю в первый же день после свадьбы, а у неё из-за беременности вовсю скачут гормоны.

Лучшей реакции я и ожидать не мог!

– Не суетись, все вещи я уже собрал. Но мне ещё нужно сгонять в Центральную Токийскую больницу. Что-то случилось с Казумой-куном, – объяснил я. – Как только разберусь с ним, сразу же вернусь. Так что перед моим вылетом мы ещё увидимся.

К счастью, задавать лишних вопросов она не стала. Ей хватило объяснения, что у меня важная командировка в Россию. У Сайки не было причин сомневаться в моих словах. Мы в принципе никогда не страдали от недостатка доверия друг к другу.

Спускаясь к выходу из здания, я вызвал такси и сразу же направился в Центральную Токийскую больницу. С допуском в отделения у меня проблем возникнуть не должно.

Обычно в клиниках есть огромное количество зон, куда не пускают никого, кроме медицинского персонала и пациентов, которых они сопровождают. Никаких родственников, посторонних лиц и в том числе врачей из других медицинских учреждений.

Но как решать эту проблему я придумал очень быстро. Поскольку эта клиника косвенно помогает нам в борьбе с «Фебрис-12», у меня есть специальный допуск, который был сделан, чтобы я имел возможность посещать инфекционное отделение. Однако есть одно «но».

В этом допуске не указано, какое отделение я посещать могу, а какое – нет.

Я доехал до больницы, накинул белый халат и подошёл к регистратуре.

– Простите… – удивлённо взглянула на меня одна из регистраторов. – Чем-то могу вам помочь?

– Кацураги Тендо, – я показал ей свой допуск. – Мне нужно знать, в каком отделении находится Кацураги Казума. Он поступил в клинику сегодня утром.

И, разумеется, мой план сработал. Регистратор сразу же сообщила, что Казуму перевели из приёмного отделения скорой медицинской помощи в хирургический стационар. Диагноз назвать она не смогла, поскольку доступа к записям у неё не было, но я уже получил главную наводку.

Через пару минут, используя свой пропуск, я добрался до отделения и вскоре нашёл лечащего врача Казумы.

– Ничего себе, Кацураги-сан! – воскликнул он. – Вот уж не ожидал вас здесь увидеть. Помните меня? Шигараки Хидео, – мужчина поклонился.

Точно, ещё осенью мы пересеклись на экзамене в «Хиджиката-Медикал». Боролись за получение диплома хирурга. Кажется, тогда нас поставили друг против друга, и я победил, но в итоге Шигараки всё равно смог получить диплом.

– Помню, Шигараки-сан, я очень рад вас видеть. Но, к сожалению, прибыл я не для того, чтобы повидаться, – произнёс я. – У вас лежит мой двоюродный брат. Кацураги Казума. Я хотел бы узнать, что с ним.

– Так это ваш брат? – удивился Шигараки. – Я даже не обратил внимание на фамилию. В данный момент чувствует он себя не очень, но мы следим за его состоянием. Он поступил с жалобами опоясывающей боли. Поднялась температура, рвало несколько раз. Ещё до приезда скорой он потерял много жидкости, поэтому из-за резкого спада давления дело чуть не дошло до состояния шока.

– Острый панкреатит? – предположил я.

– Да, быстро же сообразили, – удивился Шигараки. – Операцию уже провели. Пришлось удалять абсцессы, которые образовались на поджелудочной. Уж не знаю, как он в таком возрасте умудрился так довести орган.

Зато я догадываюсь. Вспоминая, как обычно питался Казума… Он ведь сутками работал за компьютером, ел полуфабрикаты и заварные супы.

– Он уже пришёл в себя после операции? – поинтересовался я.

– Пока нет. Однако не беспокойтесь, состояние стабильное. Единственная проблема в том, что у него вся пищеварительная система сбоит. Желчный проток не в самом лучшем состоянии. В пузыре есть камни, но их немного, и они небольшие, поэтому удалять желчный мы пока что не решились. Но если состояние не нормализуется, возможно, в ближайшие месяцы придётся планово провести и вторую операцию.

– Позволите мне его проведать? – спросил я.

– Не положено, – ответил Шигараки. – Но вам я отказать никак не могу, Кацураги-сан. Только одна просьба – недолго. Не хочу, чтобы мне влетело от заведующего отделением.

Поблагодарив Шигараки, я прошёл в палату, где лежал Казума. Он уже вышел из наркоза, но тут же провалился в сон. Я бегло осмотрел его брюшную полость «анализом» и сделал вывод, что с этого момента за моим братом нужен глаз да глаз.

Я убрал воспаление, ускорил заживление ран и восстановил дренаж желчевыводящих путей. Но этого всё ещё недостаточно. За его состоянием лучше наблюдать в динамике. А меня рядом не будет.

Что ж, похоже, придётся ещё немного поднапрячь Рэйсэя Масаши.

Прежде чем покинуть хирургическое отделение, я попросил Шигараки Хидео, чтобы тот хотя бы изредка пускал в палату моего коллегу Рэйсэя. Тот пообещал, что проблем с этим не возникнет, если он не будет заявляться сюда слишком часто.

С чистой совестью я покинул центральную больницу, и в этот момент мне пришло сообщение от «ВОЗ».

Как я и думал, наш самолёт отправится в Россию ровно в восемнадцать часов. Пока я метался между своей квартирой и клиникой, прошла уже половина оставшегося времени.

Следующие несколько часов пролетели, как один миг. Я вернулся в квартиру, попрощался с Сайкой, подхватил вещи и рванул в аэропорт. По пути связался с Эитиро Кагами и попросил, чтобы тот решил вопрос насчёт проживания Сайки.

Ведь, если меня в городе не будет, её могут выселить из служебной квартиры. В крайнем случае она, конечно, может пожить с моими родителями, но я не хочу стеснять ни её, ни их.

А Эитиро обязательно разберётся с этим вопросом. Уж на него я точно всегда могу положиться.

В зале ожидания аэропорта я встретил Купера Уайта, который с момента конференции мне так ни разу и не позвонил. Австралиец выглядел так, будто его только что из гроба достали. Видимо, ему тоже пришлось пометаться, чтобы успеть на самолёт.

– Не думал я, что этот момент наступит так быстро, Кацураги-сан, – вздохнул он. – У меня такое ощущение, будто мы с вами летим не в командировку, а на войну.

Частично я его понимал. Но у меня были смешанные чувства. С одной стороны, я ощущал нарастающее напряжение из-за предстоящей работы с «Фебрис-12», но с другой стороны, мне не терпелось поскорее посетить Россию.

Повидать Родину спустя целую жизнь… Неописуемое чувство. Кажется, будто каждая клетка головного мозга в данный момент выделяет дофамин.

Когда была объявлена посадка на самолёт, на мой телефон пришло сообщение от Игоря Щербакова – врача-хирурга, ответственного за Европу и западную часть России.

«Доктор Кацураги, если у вас есть время, пожалуйста, перезвоните мне. Это срочно».

Я пропустил Купера вперёд, а сам позвонил Щербакову через защищённый мессенджер группы «Двенадцать».

– Что случилось, доктор Щербаков? – спросил я.

– Прошу вас, подготовьтесь морально, доктор Кацураги, – прошептал он. – Я уже на месте. Здесь творится чёрт знает что. С таким мы ещё точно ни разу не сталкивались.

– Конкретнее. О чём вы говорите?

– Пациентов очень много. Даже сывороток не хватает, – произнёс он. – Но самая большая проблема в другом…

Он замолчал, на фоне послышались чьи-то шаги. Видимо, Щербаков не хотел разговаривать при посторонних.

– «ВОЗ» умолчала о том, что здесь на самом деле творится, доктор Кацураги. И я догадываюсь почему. Если бы наши коллеги узнали заранее, что их ждёт, никто бы сюда не полетел. Даже несмотря на договор. Думаю, мне нельзя этого делать, но всё же расскажу вам. Чтобы вы были готовы.

Глава 2

Слышать такие слова от Игоря Щербакова было особенно тревожно. Я много раз общался с ним дистанционно и взаимодействовал лично на олимпиаде медиков в Австралии. Он – совсем не тот человек, который будет попусту нагнетать обстановку. А если учесть, что он сам уже находится на месте и получает информацию из первых рук, думаю, его словам можно верить.

– Рассказывайте, доктор Щербаков. У меня осталось немного времени. Вылет уже через двадцать минут. Считайте, что через два часа я буду на месте. Лететь тут недолго. Не беспокойтесь, о чём бы вы мне ни рассказали, я не передумаю. Прибуду к вам в любом случае, – уверил его я.

– Дело в том, доктор Кацураги, что самый крупный осколок метеорита уже нашли. Он приземлился глубоко в лесах за Владивостоком. Теперь, когда его обнаружили, неподалёку от места его падения «ВОЗ» и наши военные организовали несколько научно-исследовательских лагерей. Несколько групп уже совершили вылазку к метеориту и взяли образцы почвы, грунтовых вод, растений и ткани найденных трупов животных, – произнёс Игорь Щербаков.

– Простите, что перебиваю. Главный метеорит уже изучили? Взяли образцы для исследований? – уточнил я.

– Нет, до него так и не добрались. Было принято решение возвращаться на базу и изучить то, что уже удалось собрать. Наши коллеги решили действовать аккуратно. Однако им удалось собрать осколки метеорита, которые разбросало по всему лесу, – Щербаков выдержал паузу. Я услышал, как он тяжело вздохнул, а затем продолжил уже чуть тише. Я едва мог различить его голос: – Вирус обнаружили везде. Во всех собранных образцах. Животные, почва, вода – он оказался повсюду. Но и это не самое страшное. Почти все участники группы заболели, несмотря на качественные костюмы биологической защиты. Прямо сейчас я лично наблюдал нескольких из них. На этот раз симптомы у всех одинаковые. Кровавая рвота, массивное поражение лёгких и признаки острой почечной недостаточности.

Список, мягко говоря, ужасающий. В таких ситуациях сложно даже определиться, с чего начать лечение. Особенно, если у врача нет лекарской магии и приходится пользоваться обычными препаратами.

И желудочно-кишечное кровотечение, и пневмонию, и воспаление почек нужно лечить разными препаратами. И некоторые из них не сочетаются или могут быть противопоказаны при наличии сопутствующих заболеваний.

К примеру, повреждение почек часто лечится гормональными препаратами. Но их нельзя использовать при кровотечении из пищеварительного тракта, так как гормоны лишь усилят дефекты слизистой.

С пневмонией вообще вопрос спорный! Ещё во времена ковида врачи делились на две группы. Одни считали, что ковидную пневмонию нужно лечить гормонами, а другие были категорически против этой идеи.

И сложно сказать, кто из них прав. Гормоны снизят иммунитет и позволят вирусу распространиться. Но если их не использовать, воспалительный процесс убьёт человека даже быстрее, чем вирус, которым он инфицирован.

И это я рассуждаю только на примере одного препарата. А таких несоответствий может быть несколько. «Фебрис-12» будто знает, как усложнить процесс лечения. Будто он действует целенаправленно, а не случайным образом.

– И знаете, что самое ужасное, доктор Кацураги? – спросил Игорь Щербаков. – Как только эти симптомы появились у сотрудников научно-исследовательской группы, по всем уголкам мира те, кто уже заразился «Фебрис-12», начали испытывать то же самое. Почти у всех кровотечение, пневмония и болезнь почек.

Проклятье… А ведь я уже подмечал, что вирус понимает человеческую речь. У меня было подозрение, что он делает это, анализируя головной мозг заражённого. Но может оказаться, что это совсем не так.

– Наши инфекционисты вынесли предположение, что вирусные частицы могут общаться между собой даже дистанционно, – произнёс Щербаков. – Будто как только мы приблизились к ядру метеорита, вирус сразу дал нам сигнал, чтобы мы больше туда не лезли. Местные микробиологи и вирусологи подозревают, что это начало конца. У нас нет технологий, которые смогут совладать с таким организмом.

Теперь понятно, почему Щербаков сказал, что многие врачи сразу же передумали, если бы осознали, куда и зачем им приказано лететь. Большинство просто отчаются и решат провести время с родными в ожидании неминуемого конца.

К тому моменту, когда рассказ Щербакова был окончен, я уже должен был пройти в самолёт. Купер Уайт явно начал нервничать и всё время меня поторапливал. Думаю, он начал подозревать, что мне сейчас сообщают далеко не самые лучшие новости.

– Я искренне благодарен вам, что рассказали мне всю правду, Игорь Алексеевич. Мы с доктором Уайтом уже проходим в самолёт. Скоро присоединимся к вам и попробуем все вместе решить эту проблему, – произнёс я.

Закончив беседу с Игорем, я проследовал за Купером в салон. Мы заняли места и приготовились к перелёту. Не обмолвились и словом. Я ждал, когда самолёт взлетит, а пассажиры отвлекутся, чтобы аккуратно пересказать Куперу всё, что мне удалось узнать.

Лететь нам на этот раз действительно недолго. После полёта в Индию и путешествия в Австралию через Тихий океан этот маршрут – сущие мелочи. Я в пробке между «Ямамото-Фарм» и своей клиникой дольше стою.

Через десять минут после взлёта я поведал Куперу всё, что рассказал мне Игорь Щербаков.

– Да будь я проклят! – каким-то невероятным образом умудрился шёпотом воскликнуть Купер Уайт. – Это что же получается, «Фебрис-12» получил доступ к морфогенетическому полю?

– К какому-какому полю? – искренне удивился я.

Уникальная ситуация. Обычно мне приходится всем объяснять свои мысли, но в этот раз я действительно не понял, что подразумевал Купер Уайт. Похоже, это какая-то научная теория, которая есть здесь, но при этом она отсутствовала в моём мире.

– А ты никогда о нём не слышал? Некоторые сокращённо называют его информационным полем, но это не совсем правильное понятие, – пояснил Купер. – Существует теория, что всё в мире связано между собой через незримое поле информации. Оно представляет из себя что-то вроде ещё одной оболочки Земли. Причём им пользуются не только люди и живые существа в целом. Но ещё и неживая природа.

Так… Что-то мне начинает подсказывать, что Купер начитался каких-нибудь лженаучных статей или теорий заговора. Хотя, если учесть, что мы с ним являемся магами в мире, где никто о существовании подобных нам не знает… Мне ли тогда об этом судить?

– Так и в чём смысл этого морфогенетического поля? – поинтересовался я.

– Ну… – Купер задумчиво почесал затылок. – Предполагается, что мы его не чувствуем, но при этом неосознанно можем получать оттуда информацию. К примеру, этим объясняются различные озарения, навязчивые мысли, сходства в поведении совершенно разных народов. Возможно, «Фебрис-12» имеет доступ к этому морфогенетическому полю? И с помощью него обеспечивает обмен информации между своими частицами?

– Если честно, Купер, это всё абсолютно антинаучно, – произнёс я. – В нашем мире такого точно нет. Уж кому, если не магам об этом знать, верно же?

– А что насчёт «Фебрис-12»? – спросил мой коллега. – Как ты объяснишь его поведение? Почему у всех пациентов начали появляться одни и те же симптомы сразу же после того, как к ядру метеорита приблизилась научно-исследовательская группа?

– У меня есть предположение, Купер, – произнёс я. – И в каком-то смысле его даже можно совместить с твоей теорией. Может оказаться, что этот вирус обладает магическими способностями, как мы с тобой. И у него действительно имеется некое поле, через которое он может общаться. Правда… Есть один нюанс, который противоречит этой теории.

– Эх, вечно ты ищешь противоречия, – вздохнул Купер. – А я уже думал, что смог объяснить, как работает «Фебрис-12». Хотя бы самому себе. Так в чём несостыковка?

– Каждый раз, когда я лечил больных с этой инфекцией, мне приходилось использовать лекарскую магию. Зная, какова мутационная изменчивость вируса, он уже давно должен был создать иммунитет против моей силы. Но этого не случилось, – объяснил я. – Точнее, в организме одного пациента вирус постепенно учился противостоять мне, но другим штаммам он это не передал. А если бы у них действительно была дистанционная связь, после первого же контакта со мной или тобой «Фебрис-12» стал бы абсолютно невосприимчив к магии.

– Ты прав, здесь моя теория хромает. Что ж, думаю, нет смысла сидеть и гадать. Подождём ещё несколько часов. Скоро сами примем участие в исследованиях. Там уже будет видно.

– Надеюсь, моя история не заставила тебя засомневаться в нашей работе? – спросил я. – Не появилось желания сразу же после прибытия в Россию сесть на самолёт до Токио или даже до Сиднея?

– Вот ты, значит, какого обо мне мнения? – прищурился Купер. – Даже не сомневайся, Тендо. Я уже принял решение. Даже если придётся рисковать собой, всё равно пойду до конца. Если подумать, кто может с этим справиться, если не мы? Выскочка Родригес? Сильно сомневаюсь.

Хорошо, что Купер понимает, какая на нас лежит ответственность. Пусть другим об этом ничего не известно, но если уж мы обладаем лекарской магией, нам нельзя отсиживаться в углу.

Меня смущает только предсказание Манасэ Досана. Я всё ещё уверен, что смогу изменить будущее, которое он видел. Но если вспомнить его слова о том, что я стану последним лекарем… Становится немного тревожно за судьбу Купера Уайта. Если всё пойдёт по сценарию, который предвещали лекари прошлого, из России я могу вернуться один.

Но в этом знании – моё преимущество. Я смогу предотвратить катастрофу, зная заранее, сколь велика она может оказаться.

Когда самолёт прибыл во Владивосток, я рассчитывал, что нас встретят и сразу же отвезут в научно-исследовательский лагерь. Однако как только мне удалось поймать связь, я обнаружил сообщение в чате группы «Двенадцать», в котором утверждалось обратное.

Как оказалось, пока мы летели, в лагере произошёл какой-то инцидент, из-за чего его временно закрыли и на вход, и на выход. «ВОЗ» скинула нам адрес отеля, где мы с Купером можем остановиться до завтрашнего утра. Коллеги пообещали, что ситуация должна разрешиться, и уже на следующий день нас заберут на новое место работы – за пределы Владивостока.

– Подумать только! – возмутился Купер. – Могли бы хоть какого-то сопровождающего нанять. Я всё понимаю, но всё же австралийцу и японцу не так уж и просто адаптироваться в России. Интересно, здесь хоть кто-нибудь говорит на английском?

– Говорят, Купер. И многие, – усмехнулся я. – Но не беспокойся, я свободно говорю на русском, если ты уже забыл. Заселимся в отель без проблем.

Ох уж эти старые добрые стереотипы о моей Родине… Чуть ли не треть населения Земли думает, что мы живём в вечной мерзлоте среди медведей, пьём водку сутки напролёт и играем на балалайке. Хотя стоит отметить, такие стереотипы затронули не только Россию. О многих странах люди судят только по слухам.

К примеру, я много раз слышал, что те же австралийцы чуть ли не живут вместе с кенгуру. Хотя… Вспоминая бывшую супругу Купера, можно прийти к выводу, что это не такой уж стереотип. Правда, тот случай с кенгуру скорее исключение из правил.

Пройдя несколько проверок, мы, наконец, смогли покинуть аэропорт. Меня аж потряхивало от мысли, что я оказался в родных краях. Сам я в прошлом мире был родом не из Владивостока, но много раз бывал в этом городе.

А тут есть, на что посмотреть. Город раскинулся среди бухт Японского моря. Со всех сторон окружён островами, мысами и лесными массивами.

Эх, жаль, что мы приехали сюда из-за «Фебрис-12». В противном случае я бы с радостью провёл Куперу экскурсию. Как минимум залив Петра Великого точно стоило бы посетить! Правда, австралийца бы сильно удивил тот факт, что японский врач так хорошо разбирается в местной культуре и географии.

Ну, ничего. Отложим на потом. Разберёмся с инфекцией – и можно будет всю страну пересечь! А на это потребуется не один день и даже не одна неделя. Вот в такой отпуск я бы с удовольствием отправился.

Я поймал такси, и мы направились в отель, где нам уже забронировали места. Все улицы и люди казались мне жутко знакомыми. Будто я никогда и не покидал Россию. И что больше всего меня поразило, я почти не заметил существенной разницы между моей Российской Империей и местной Федерацией. Такие же люди, такие же города. Только вездесущей магии нет, и система правления совсем другая.

Мы заселились в соседние номера и думали выспаться перед поездкой, которая может состояться завтра утром, но организм взял своё. Даже лекарям нужно есть.

На первом этаже располагался ресторан, в котором мы и решили перекусить. Однако не успели мы занять столик, как я заметил одинокую фигуру, что сидела в другом конце зала. Очень знакомое лицо. Я даже сразу не смог определить, кто это передо мной.

– Тебе тоже кажется, что мы с ним где-то уже встречались? – спросил Купер.

– Читаешь мои мысли, – не отрывая взгляда от, казалось бы, незнакомца, произнёс я. – Погоди-ка… Я вспомнил. В лицо мы его видели лишь однажды, но общаться приходилось куда чаще. Так и не понял, кто это?

Купер помотал головой.

– Это – Эдвард Шепард. Американец, – объяснил я. – Видимо, его тоже заселили в этот отель.

– Тот самый? Из нашей группы? – удивился Купер. – Точно! А ведь я тоже видел его вживую всего один раз. Когда уже подводились итоги олимпиады. Он всегда вёл себя тихо. Очень неприметный человек.

– Однако этот неприметный зачем-то поддерживает бунты Родригеса, – отметил я. – А знаешь, что? Давай-ка к нему подсядем. Может, вживую он нам скажет больше. А если где-то неподалёку окажется Родригес, можно будет сразу разобраться, с чего это вдруг они затеяли рассорить группу «Двенадцать» и «ВОЗ».

Мы подошли к столику, Шепард медленно поднял взгляд, затем вздрогнул и удивлённо уставился на нас. Я заметил, как расширились его зрачки. Такое впечатление, будто он решил, что мы с Купером собрались его поколотить.

– Добрый вечер, доктор Шепард, – поприветствовал американского коллегу я. – Узнали нас?

– Вас трудно не узнать, – тут же взял себя в руки он. – Кацураги и Уайт. Я так понимаю, вас тоже не пустили сегодня в лагерь?

– Нет, – коротко ответил Купер и по-хозяйски расположился за столиком рядом с Шепардом, лишь после этого спросив: – Вы ведь не против, если мы поужинаем вместе с вами?

Шепард утвердительно кивнул, а затем произнёс:

– Если вы ищете доктора Родригеса – его со мной нет. Он только час назад вылетел из Мексики.

– А с чего вы взяли, что мы ищем именно его? – присаживаясь напротив Шепарда, спросил я.

– Странно, что именно вы задаёте мне этот вопрос, доктор Кацураги, – нахмурился Эдвард. – Из-за вашего письма генеральному директору у нас возникло много проблем. Гебреус пригрозил, что позаботится о том, чтобы нас не только выгнали из группы, но ещё и лишили медицинских лицензий.