Текст книги "Драконы - кто они?(СИ)"

Автор книги: Виктор Нехно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Вдруг, на рубеже второго и третьего веков нашей эры (то есть – во времена ослабления Китая, падения династии Хань и соответствующего усиления активности агрессивных северных кочевников) культуру Яёй резко сменила воинственная культура Кофун ('культура курганов'). Символом этой культуры, вместо трёх символических предметов культуры Яёй, сделался единственный предмет – меч, а захоронения стали представлять собою до боли знакомые нам курганы кочевников.

Вскоре после захвата власти на острове Кюсю воины агрессивной культуры Кофун обрушились на мирных спокойных жителей Хонсю. В третьем веке агрессоры победили союз племён Кинай, навязали островитянам, вместе со своей властью, свою культуру и свой язык (который ныне и считается японским) и образовали государство Ямато. Государственной религией этого государства стал синтоизм. ('Синто' переводится как 'путь богов', а ареной непосредственной деятельности богов является весь мир).

Так вот, получается, что бог Сусаноо 'убрал' огромного восьмиголового восьмихоботного, но неповоротливого и старого змея, который властвовал в стране Идзумо до него. Но удержать власть над людьми потомкам и адептам Сусаноо не удалось, благодаря чему и восцарствовал синтоизм: религия, в небе которой главный бог – Аматэрасу, а на земле – неисчислимое множество духов, оставшихся после расчленения древнего дракона на мельчайшие части.

Очевидно, Сусаноо являлся представителем 'более прогрессивной' (то есть – более агрессивной) популяции 'богов', и прибыл на Кюсю во втором веке, вместе с последней волной воинственных переселенцев. А восьмиголовый гад был духом (драконом) более 'отсталой' формации.

Также очевидно, что восьмиголовый восьмихвостый людоед был не местным островитянином (кого бы он изначально жрал на безлюдном Кюсю?), а первоначально проживал на той же равнине, что и хунну. Значит, на этой обширной равнине (или в отделявших её от Китая горах, на естественных укреплениях которых была позже возведена Великая Китайская стена) могли и должны были обитать и другие многоголовые змеи-людоеды. Среди них мог найтись и такой, который, после сооружения Стены, догадался трансформироваться в трёхголового крылатого. Что позволяло ему перелетать через Стену к беззащитным китайским девушкам и прочим мирным селянам, вместо того чтобы долго и нудно ползти вдоль неё по горам к редким проходам, где его ждали бы угощения мечей в десять пальцев шириной. А тот факт, что древний японский змей был бескрылым, лишь сообщает, что перебрался он на Японские острова ещё в те далёкие времена, когда Великой Китайской стены не было и в помине (её начали строить в 4 в. до н.э.). Соответственно не возникло у змея и окрылявшей его догадки. И он, несмотря на обилие голов, отстал и в умственном развитии, и во внешнем облике от драконов, вынужденных совершенствоваться в условиях острой конкурентной борьбы на материке. Из-за чего и пострадал.

Китайские драконы эпохи Хань

1

Как вы помните, мы вычислили, что гунны ушли на запад во время грандиозного ослабления Древнего Китая. Низшей точкой этого ослабления явилось крушение императорской династии Хань, правившей в Китае 422 года.

Ранее учёные историки считали, что причиною крушения одной из четырёх величайших империй древнего мира (Римская, Китайская, Парфянская, Кушанская) являлась многовековая агрессия гуннских племён. Но опубликованная в 2000 году 'История Древнего мира. Древний Восток' [17] излагает другое мнение: 'Гунны стремились не к территориальным захватам, а к организации обменной торговли на паритетных началах... (Их) войны с Китаем были не наступательными, а оборонительными... (Такую тактику) гунны основывали на том, что, захватив китайские земли, они не смогли бы на них жить'.

Далее упомянутый источник доказывает, что войны с гуннами затевал, в первую очередь, сам Китай. И делал он это не столько ради обеспечения своих граждан от гуннских набегов, и не столько ради контроля над Великим Шёлковым путём, сколько ради захвата максимально большого количества людей в плен. А пленники ему были нужны для обращения их в рабство.

Тем не менее (а может быть, и благодаря такому выводу) В.В. Богданов уверен, что именно гунны явились коренной причиной тогдашнего великого кризиса. Правда, винит он в несчастьях китайцев не самих злодеев-гуннов, а их злодейские гены. Честно признаться, лично мне истинность этой теории представляется весьма сомнительной, но рассмотреть её в качестве отправной точки для дальнейших рассуждений будет довольно полезно.

Исходной косвенной причиной величайшего в истории кризиса Богданов назвал слишком большое усиление Китая в эпоху династии Хань (202 г. до н.э. – 220 г. н.э.). Но при этом империя, как считает Богданов, совершила одну роковую ошибку, превратившую достижения в нечто обратное: захватила в плен и обратила в рабство слишком много кочевников из племён хунну. А те, вместо того чтобы, как положено вольным созданиям, не размножаться в неволе, но при этом, как предписывается рабам, честно умирать на работе, продолжали нечестно жить и активно размножаться. При этом, завуалировано намекает учёный, коварные рабы из гуннов использовали в корыстных целях продолжения своего преступного рода доверчивых китаянок, даже не подозревавших о том, что 'такое простое обстоятельство как разная длина X и Y хромосом у разных этнических культур приводила к сбою при размножении. Этот процесс сопровождался одновременным стиранием полезной генной информации, потерей многих способностей, социальных и правовых навыков, а закреплялись гены, связанные с агрессивностью, преступностью, депрессией. Через несколько поколений ремесленники разучились своим ремёслам, возникла массовая агрессивность и, как следствие – террор. Увеличилось число бисексуалов. Китайские императоры осуществляли их массовое уничтожение, поскольку из них получались плохие воины'.

Далее, как бы контрапунктом прозвучавшему реквиему по генетически сражённому Китаю, звучит краткое сообщение о том, что 'германцы топили плохих воинов в болотах'. К чему это замечание – не совсем понятно. Возможно, учёный хотел сказать, что германцы потому одержали верх над Римской империей, что болот в их распоряжении было больше, чем у римлян. А возможно, он хотел упрекнуть китайских императоров за то, что те, в отличие от германцев, не уделяли должного внимания совершенствованию техники массового уничтожения 'неполноценных' людей: сначала – в болотах, потом – в концлагерях и газовых камерах. То есть – учёный скромно, не обижая власть имевших, намекнул, что кое в чём виноваты не только агрессивные гены рабов хунну, но и излишне добрые гены императоров династии Хань.

Что ж; может быть, взглянем, кто и как заварил ту вакханалию, что привела к краху могучую китайскую империю? Теории – теориями, версии – версиями, но истинность теорий и версий можно доказать только реальными фактами. Обратимся за помощью и разъяснением к ним.

2

Открывая краткий обзор взаимоотношений между гуннами и Китаем, нужно упомянуть, что война между ними практически не прекращалась. Поначалу активной стороной были гунны, китайцы в основном защищались. В 4 в. до н. э. на границах царств Янь, Чжао и Цинь были сооружены крепостные стены; но, поскольку царства были разобщены, между отдельными участками стен имелись большие проходы, что и позволяло кочевникам совершать свои набеги. Но вот в третьем веке до н. э. Ин Чжэн (259 – 207 гг. до н. э.), обладавший неукротимой силой воли, объединил разрозненные китайские царства в единую империю Цинь (221-207 гг. до н. э.). После чего он сменил прежнее имя на Цинь Ши-хуанди (что означает: 'Первый император династии Цинь') и начал войну с гуннами. Его трехсоттысячное войско отогнало гуннов на четыреста километров к северу, взятые в плен гунны были обращены в рабство и отправлены на строительство Великой Китайской стены. Там же трудились и китайцы: те самые 300 тысяч воинов, что победили гуннов, и огромное количество 'преступников', обращённых в рабство. Работы, не прекращаясь, велись днём и ночью на протяжении 10 лет, но ни о какой 'гуннской генной агрессии' против простых китайцев речь идти не могла: большинство из строителей погибло от тяжкого труда и невыносимых условий существования.

Ещё большую, полумиллионную армию Цинь Ши-хуанди отправил на юг, чтобы, изгнав и поработив мирных трудолюбивых аборигенов, захватить богатое побережье того моря, которое сейчас называется Южно-Китайским. К числу его воинственных инициатив можно отнести и борьбу с конфуцианством, в пылу которой были казнены 460 учёных и сожжена вся гуманистически направленная литература.

Были у него и мирные, весьма полезные для Китая инициативы. Так, он провёл Великий Шёлковый путь, ввёл единую для всего государства письменность. Но главные его нововведения были сделаны, как бы сейчас сказали, в области юстиции и министерства внутренних дел. Во-первых, он ввёл чрезвычайно жестокие законы, карающие его подданных за малейшие погрешности. Во-вторых, он применял чрезвычайно жестокие казни к преступникам, хоть как-то погрешившим против введённых им законов. Самым милосердным наказанием для 'злодеев' было обезглавливание; об остальных ужасах и упоминать не хочется – зачем портить вам настроение? Достаточно упомянуть (если угодно, донести на него Вам, его нынешним судьям), что достаточно было кому-то донести ему слухи о том, что в какой-то провинции о нём или о его законах отзываются без должного почтения, как тут же в провинившуюся провинцию посылались войска для поголовного уничтожения всего населения.

И ещё: Уважаемые судьи! Думаю, не стоит обращать внимание на аргументы возможных защитников императора, что творились эти зверства ради очищения народа от бисексуалов. Как следует из уверенного объяснения эксперта Валерия Валентиновича, бисексуалы появлялись в Китае в результате заражения их матерей генами гуннов. Значит, для того, чтобы превратить всё население той или иной провинции в бисексуалов, надо было заменить всех мужчин китайского происхождения рабами-гуннами. А где их столько взять, если впервые за историю Китая именно Цинь Ши– хуанди смог разгромить и массово полонить ловких конников гуннов? Да и те, не успев распространить свою генную инфекцию, погибли на строительстве Стены. А те немногие, что, допустим, каким-то чудом выжили, произвести чудо бисексуальной эпидемии не могли. А если кого-то конкретно и произвели, то детки эти, даже к моменту кончины императора, правившего всего-то 14 лет, были ещё маленькими, и наверняка проявляли не бисексуальную, а безсексуальную ориентацию.

Выходит, Цинь Ши-хуанди уничтожал и мучил и северных гуннов, и южных вьетнамцев, и собственных китайцев не потому, что у них у всех были плохие гены. Может быть, у него у самого было что-то с чем-то не в порядке?

Во всяком случае, неудивительно, что, как только 'Первый император династии Цинь' умер, повсеместно вспыхнули многочисленные народные восстания. В 206 г. до н.э. его сын, 'Второй император династии Цинь', был убит. В междоусобной войне между предводителями разных повстанческих армий взял верх выходец из народа Лю Бан, основавший династию Хань (202 г. до н.э. – 222 г. н.э.).

Всего через два года после этого знаменательного события, в 200-м году до н.э., гунны окружили у деревни Байдин отряд, сопровождавший первого императора династии Хань. Гуннам не составило бы особого труда 'милосердно' обезглавить императора, а вместе с ним и только что родившуюся империю. Но они, пройдя мимо такой славной возможности, и даже не требуя для себя территориальных уступок, заключили с Лю Баном 'договор мира и родства'. Правда, в договор входил маленький пунктик насчёт дани, которую должен был выплачивать гуннам Китай. Но это только доказывает, что гунны, хоть и были дикарями, не были дураками.

Императоры поначалу платили; и даже присылали гуннским шаньюям (вождям межплеменных объединений) китайских принцесс в жёны. И, заметьте, шаньюи от брака с принцессами, как от фактора генетического брака в их будущем потомстве, не отказывались. Не говорит ли это о том, что гунно-китайские детки отнюдь не рождались депрессивными дебилами?

Как только империя маленько окрепла, императоры отказались от выполнения условий навязанного им договора. Гунны, из желания вернуть статус-кво, в 177 г. до н.э. вторглись в Китай. С тех пор их набеги не прекращались, а попытки борьбы с ними были практически безрезультатны, поскольку китайская пешая армия просто не поспевала за конными отрядами гуннов.

Если оценивать ситуацию с учётом теоретических изысканий Богданова, то получается, что для Китая отсутствие побед над гуннами предвещало оздоровление нации и повышение деловой активности. Ведь, поскольку в стране не было рабов-гуннов, не могло быть и гуннской генетической агрессии (перечень негативных факторов таковой см. выше). Но практически было не очень хорошо. Ведь Китай был рабовладельческой империей; а рабовладельческой империи, чтобы оставаться таковой, нужны рабы. В древности везде и всюду в рабов обращали пленных врагов. А где их взять, если нет войн?

Быстро выяснилось, что императоры династии Хань, несмотря на генетическое происхождение от пламенного борца с императорской диктатурой, намерены управлять страной теми же драконовскими методами, что и Цинь Ши-хуанди. Недостаток доходов в казну восполнялся повышением налогов с простых граждан (прежде всего – мелких землевладельцев) и учащением поборов. Кроме этого, на них же налагалось множество обязательных трудовых повинностей, за счёт чего строилась Стена и выполнялись другие общественные работы. В результате такой политики большинство земледельцев, чтобы выплатить государству налоги и отдать людям долги, оставляли (в лучшем случае – продавали за бесценок) поля и дома, продавали детей и внуков в рабство, после чего и сами попадали в рабство либо бежали в города, чтобы уже там пополнить собой число рабов либо преступников.

Но добровольный способ перехода в рабство не удовлетворял громадные запросы и аппетиты рабовладельцев, самыми крупными из которых являлись императоры. Основной способ поставок рабов состоял в том, что в рабство, вполне 'законно', обращали родственников осуждённых 'преступников'. А рабство, как и императорская власть, в Китае были пожизненными и наследуемыми. Потомки людей, порабощённых родным государством, также являлись рабами, и всем им, во избежание иллюзий и тяги к побегам, татуировали лица зелёной чертой вокруг глаз. 'Наступил явный кризис в общественных отношениях' [17].

Но – заметьте! – гены гуннов никакой роли ни в возникновении этого кризиса, ни в бесчеловечном поведении властей по отношению к собственным гражданам не сыграли.

Но вот бразды императорской власти взял в руки У-ди (140 – 87 гг. до н.э.). Он оказался умнее своих предшественников, и догадался, что для дела борьбы с гуннами не обойтись без собственной конницы. Кроме того, в то время был изобретён 'самострел' (нечто типа арбалета, тетива которого натягивалась с помощью ног). Стрелы, выпущенные из 'самострела', летели гораздо дальше, чем из лука, и пробивали любую броню. Гунны были обречены на уничтожение и рабство.

Но начал У-ди укреплять империю с того, что в 130 г. до н.э. ввёл исключительно жёсткий кодекс законов, по которому жестоко карали за малейшую провинность. Очевидный смысл таковой суровости состоял в желании пополнить количество государственных рабов за счёт собственных граждан. Кампания по назначению одних – преступниками (таких казнили), а других, их родственников, – рабами проводилась с огромным размахом. По свидетельствам современников, 'виновных не успевали схватывать и наказывать'. Но утверждать, что 'виновные' потому превратились в таковых, что носили в себе гены гуннов, совершенно неправомерно. У-ди начал череду войн, с целью обращения вредногенных гуннов в рабство, уже после того, как 'наказал' и поработил огромное количество собственных, генетически невинных граждан.

Войны против гуннов (в 127, 124, 123, 119 и 99 гг. до н.э.) У-ди также провёл с истинно драконовским размахом. Во время одной только кампании 119 г. до н.э. были захвачены в плен и обращены в рабство сотни тысяч гуннов. По свидетельствам китайских источников, только в императорских дворцах 'слонялось без дел' более ста тысяч рабов.

После кампании 119 года вновь заработал Великий Шёлковый путь. Из Китая пошли на запад караваны с шёлком, изделиями из железа, никеля и драгоценных металлов, лаковыми изделиями. В 102 году была захвачена Фергана, и оттуда пошли в Китай табуны известных тогда на весь мир лошадей. Благодаря чему поражение, нанесённое гуннам в 99 году, было особенно сокрушительным.

В том же 99 г. до н. э. в самом Китае вспыхнуло восстание тех, из кого У-ди выдавливал все соки ради ведения войны; 'китайский этнос истощился' [17]. Но и в этом гены гуннов не были виновны. Ведь армия рабов, как бы велика она ни была, заразить за двадцать лет своими генами всё коренное населения Китая не могла даже теоретически. Китайский этнос истощился не из-за чужеродных генов; он истощился из-за бесконечной череды собственных тягот и страданий.

Восстание было подавлено. Мелкие производители продолжали страдать и беднеть, сановники и богачи – купаться во всё большей роскоши. Появились признаки отмеченного Богдановым упадка в ремёслах. Но, опять же, дело было не в генах гуннов. Во-первых, в ремесленные мастерские преимущественно направляли рабов – китайцев. А что было во-вторых, сообщает трактат (научное произведение!) 'Ян те лунь' (81 г. до н.э.): рабы производят плохие земледельческие орудия, так как 'находятся в угнетённом состоянии и применяют свою силу далеко не полностью'.

Одно дело – производить тонкую, кропотливую и искусную работу на себя и на свою семью, и совсем другое – работать на того, кто закабалил тебя и твою семью. Вот и вся причина упадка в ремёслах.

Но вот, в начале первого века нашей эры, в хижины бедняков, сквозь дыры в крышах, проник свет надежды. Власть взял регент малолетнего императора, мудрый, справедливый и добрый Ван Ман, провозгласивший, что будет бороться с неправедно поступающими богачами.

К тому времени гуннам удалось подчинить своему влиянию весь Западный край. Они перекрыли торговые пути в западные страны, а у Китая не хватало сил и казны для начала новых войн. К тому же в империи стал ощущаться острый недостаток в количестве рабов. А это доказывает: за сотню лет, миновавших после завоеваний У-ди, подавляющее большинство потомков гуннов вымерло. А скорее всего – все. Что ничуть не удивительно.

В Римской империи рабы жили 3-4 года. Заключённые ГУЛАГа умирали через 3-4 месяца работ в каменоломнях или на лесоповалах. В Древнем Китае, где режим был жёстче, чем в Древнем Риме, а климат – теплее, чем Сибири, срок изнашиваемости раба, надо полагать, был где-то посредине между этими цифрами. Но – вряд ли в течение более или менее значительной части отведённого ему срока жизни раб был способен (имел силы, реальные возможности и свободное время) на осуществление репродуктивной функции. А если такой маловероятный шанс ему и представлялся, то – только с рабыней. Вряд ли свободная женщина, жившая в те кабальные времена, решилась бы на деяние, расцениваемое как преступление; уж она-то знала, как наказывались тогда преступления. И вряд ли какая из женщин, хоть свободных, хоть рабынь, захотела бы родить ребёнка, которому, вскоре после его рождения, была бы нанесена зелёная татуировка вокруг глаз. К тому же рабовладельцы считали более выгодным вложением капитала покупку взрослого раба, нежели нудную канитель с детьми, которые только отнимают время и силы у их матерей. Что рабовладельцы делали с родившимися младенцами, уточнять не будем; острый недостаток в количестве рабов, возникающий через какое-то время после окончания завоевательных войн (и это – при том, что обращение в рабство самих китайцев не прекращалось никогда), говорит сам за себя.

Так что – шансов на выживание у потомков рабов-гуннов, да ещё и 'через несколько поколений', практически не имелось. А если, как утверждает Богданов, эти потомки отличались пороками, не способствовавшими их естественному размножению, а также неспособностью к ремёслам и неисправимой ленью, что приводило к досрочной насильственной смерти, то... и теоретически – ни единого шанса.

Что, исходя из положений теории Богданова, данный этнографический штрих показывает? В империи к началу нашей эры возродилась моноэтническая культура, так что счастье и процветание обновившегося этноса было научно обеспечено. На деле опять получилось наоборот.

Мудрый Ван Ман недолго думал, как восполнить дефицит в рабах. Взял да и придумал закон, чтобы в рабы обращали не только родственников 'преступников', но и членов пяти семей, связанных между собой навязанной им 'круговой порукой'. Огромные партии новобращённых рабов сразу же увозили в районы, зачастую весьма удалённые от их прежнего места жительства, и определяли в государственные мастерские. Семьи разрывались, свободные производители превращались в подневольных. Многие из них ранее занимались другим делом, а со спецификой данного производства встретились впервые. Упадок в ремёслах сделался ещё явственнее; но гунны в этом не виноваты.

Затем Ван Ман взялся за другие реформы. Но вначале он, с целью их эффективного проведения, значительно увеличил и резко усилил государственный аппарат. Чтобы чиновники хорошо работали и поступали по справедливости, он не поскупился на оплату их труда, а ради этого ещё больше увеличил налоговый гнёт на производителей. А чтобы реформы были проведены быстро и качественно, он дал чиновникам весьма большие, но мало контролируемые полномочия; что привело к чиновничьему засилию и, несмотря на большую чиновничью зарплату, к невиданному размаху коррупции. 'Чиновники основывали свою власть на жесткости и насилии, извлекали выгоды из запрещений, осуществляли захваты... Даже богатые не могли защитить себя, а бедные вообще не имели возможности сохранить жизни'.

Ван Ману докладывали его помощники: 'Чиновники замучили народ'. Но добрый Ван Ман не обижал своих верных опричников; пусть уж трудятся, как умеют. В стране началась разруха. А тут ещё, в 11 г. н. э., великая Хуанхэ прорвала плохо укреплённую дамбу и, изменив течение, разлилась на 2 рукава. Пространство между рукавами было залито наводнением. Начался сильнейший голод, затем – восстание, и в 23 году Ван Ман был убит.

К власти был приведён принц Лю Сю (25-57гг.). Приняв имя Гуан У-ди, он начал свою деятельность с поощрения земледелия и шелководства, освободил переселенцев на 5 лет от налогов и повинностей. Едва государство начало восстанавливаться, Гуан У-ди начал завоевательские походы. Его преемники продолжили ту же традицию. Была захвачена северная часть Вьетнама, вновь завоёван Западный край, восстановлено движение по Великому Шёлковому пути. Одновременно происходили существенные сдвиги в развитии производительных сил. Расширилось плужное земледелие, пахота на волах, появились насосы, с помощью которых можно было поливать поля, и т. д

В 89 году было захвачено в плен 200 000 гуннов, в 90 году – разгромлена Кушанская империя, проведён торговый путь на запад через Вьетнам. На этом успехи агрессивной расширительной политики закончились. Дальнейшие наступательные операции были свёрнуты по всё той же причине: полное истощение государственной казны. Китай вступил в период глубокого затяжного кризиса, с нижней кульминацией в виде гибели династии Хань и общего коллапса империи.

Но можно ли винить в этом гены рабов из числа гуннов? И, шире: настолько ли виновны гунны в бедах Китая, насколько их (было) принято в том винить?

Начнём с вопроса о 'генной агрессии'. Со времени последних побед китайских войск над гуннами до момента окончательного крушения династии Хань прошло 130 лет. Соответственно, столько же времени не поступало в империю свежепротухших гуннских генов. Так что у китайцев времени для того, чтобы, переварив порцию 'отравленных' генов, взяться за свойственный им многотысячелетний ум, было вполне достаточно. А почему-то получилось со всеми китайцами совсем, ну совсем не по уму. Но виновны ли в этом гены гуннов? Мягко говоря, вряд ли. Во всяком случае, история свидетельствует, что дело было совсем не в генах.

Теперь – главное: китайские источники в один голос повествуют о том, что с начала второго века на Китай обрушился непрерывный поток ужасных стихийных бедствий, эпидемий и неурожаев, сопровождаемых, как следствие, хроническим голодом. 'Люди превратились в людоедов, и кости от мертвецов были разбросаны по всей стране' ('История Младшей династии Хань'). А в таких условиях первыми съедают ленивых неумелых рабов и их бесправных детей. То есть – произошла кардинальная 'генетическая чистка', в очередной раз превратившая китайцев практически в моноэтнос. Или, по крайней мере, в сожительство весьма родственных этносов; что, по мнению Богданова, является признаком неотвратимого благоденствия. Почему же эскалация несчастий лишь нарастала?

Видимо, потому, что государство, подобно рыбе, имеет генетическую предрасположенность гнить с головы, а не с хвоста. О судьбе ханьского хвоста сказано в предыдущем абзаце. Но можно ли винить его в том, что именно на него обрушилась вся смертельная тяжесть природных потрясений, а он, не видя себе никакой помощи от других государственных частей и органов, задёргался в предсмертных конвульсиях?

А что, в то же самое время, поделывала правящая голова?

Во втором веке н. э. её роль исполняла корыстная группировка гаремных евнухов. Евнухи выдвигали на трон малолетних императоров, которые подпадали под влияние своих 'благодетелей' и 'развлекателей', и евнухи, бесконтрольно занимаясь вымогательством и взяточничеством, на фоне ужасных бедствий страны и народа наживали огромнейшие богатства. В 169 году (за 15 лет до начала восстания 'Жёлтых повязок') группа 'учёных' попыталась совершить государственный переворот с целью отстранения группировки евнухов от власти, но заговор был раскрыт, многие его участники казнены, и общее положение (гноение) лишь усугубилось.

Возвращаясь к народным низам, нужно отметить ещё одно немаловажное обстоятельство: огромную роль в эскалации всеобщей агрессивности сыграла даосская секта 'Тай пин дао' ('Путь к великому равенству'). Сущность этой секты и суть проповедуемого ею равенства нужно бы пояснить; постараюсь сделать это максимально кратко.

3

Даосизм в целом подразделялся (и подразделяется) на два течения: философское (учение о бессмертии) и религиозно-мистическое.

Даосы-философы занимались тем, что неспешно рассуждали о непостижимом дао, который является всеобщим путём (законом) природы. Они утверждали, что смысл существования человека – в приобщении себя к мировым силам, в слиянии с природой, благодаря чему только и можно достичь вершин мудрости и блаженства. Конкретная суть учения сводилась к утверждению, что организм человека представляет собою скопление духов (всего их там даосы насчитали 36 тысяч). Человек, стремящийся к бессмертию, должен стараться создать для всех этих духов такие условия, чтобы они стали его преобладающим элементом и, тем самым, дематериализовали его тело, сделали его бессмертным. Попросту говоря, человек должен положить свою жизнь на то, чтобы ублажать, кормить и обслуживать паразитирующих на нём духов.

Религиозные практики воплощали данные теоретические установки в жизнь. А поскольку, по их мнению, мировые силы представляли собою управлявших миром драконов и прочую потустороннюю живность, то достигали даосы приобщения к ним методами заклинаний, ворожбы и колдовства, с помощью которых пытались заставить духов служить себе (и, как тому имеется множество примеров, достигли в этом определённых успехов; но действовали не столько в общее благо людям, сколько на корысть худшим из людей и, соответственно, в пользу духов). Святыми местами даосизма были дикие горы. (Очевидно, из желания быть ближе к сильным их мира; ведь именно в такой местности, мы знаем, селились драконы). В своей повседневной практике даосы отрекались от соблюдения канонов и правил обычной человеческой жизни, употребляли особые пилюли и микстуры и, по утверждениям буддистов, устраивали массовые оргии типа обрядов хэци (слияние жизненных сил).

Основатель мистического направления даосизма Чжан Ли, активно проповедовавший в126 – 144 годах, утверждал, что он 'получил через духов от древнего мудреца Лао Цзы повеление сделать людей счастливыми'. Основной тезой его учения было то же равенство людей перед духами (и их нуждами), но к этому добавилось ещё и требование равенства людей между собой. Энергетическим мотором популяризации учения служил лозунг 'Жёлтое небо должно прийти на смену синему небу' (мы наш, мы новый мир построим), после чего наступит 'время великого счастья'.

В принципе, Лао Цзы проповедовал нечто подобное: 'Правитель-мудрец должен возвратить народ к примитивной простоте, чистоте и неведению, существовавшим до возникновения культуры и морали'. Идея, в общем, такая же примитивно-простая, как и идея поголовного равенства; принять любую из них в её неподдельной чистоте можно лишь при условия неведения достижений культуры и отсутствия морали.

Но вот что странно: почему мудрец, посвятивший свою долгую жизнь пропаганде идеи возврата народа, опущения его власть имущими на уровень примитивно-животного существования, не нашёл в своей долгой жизни немножечко времени для того, чтобы замолвить пару слов об особой значимости революционной борьбы самого народа за всеобщее равенство? Чтобы – 'весь мир насилья мы разрушим до основанья?' Опасался, что правителям-мудрецам идея такого счастья покажется глупой? Или – сам сомневался в её мудрости? А иначе – почему не сообщил результаты своих раздумий лично, при жизни? Пусть даже не всем, лишь самым верным адептам. Или, хотя бы, написал в посмертной записке: 'Завещаю вам всем великое счастье поголовного вечного равенства без возрастных, половых, генетических, профессиональных, национальных, региональных и умственных различий'. Неужто мудрец специально унёс эту великую мудрость на тот свет, чтобы дать возможность духам поучаствовать в её издании? Чтобы те могли её отредактировать, исправить, исказить. Неужто не верил в то, что мудр сам по себе? Неужто хотел предоставить право на решающую эпитафию потусторонним вдохновителям и учителям? Не похоже на мудреца; они так глупо себя не ведут.